Текст книги "Запятнанная (СИ)"

Автор книги: гавань беспокойствия

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 31 страниц)

– Эй, Люциус, ты кого это притащил? – отдаленно знакомый голос зазвучал из ниоткуда, а спустя несколько секунд из-за массивного камина показался Гойл-старший.

Приблизившись к француженке и вглядевшись в ее лицо, он вдруг расхохотался, – Какой сюрприз! Сама Грин-де-Вальд! Кто ее поймал?

– Калеб, егерь, – неопределенно махнул рукой блондин, призывая к завершению дискуссии на этот счет, – Скажи лучше, он здесь?

– Нет, его с самого утра никто не видел, – мужчина загадочно ухмыльнулся и коснулся подбородка Веланесс, заставив ее поднять голову, – Это та самая девка, что вскружила голову твоему сыночку?

– Я выбил из него всю дурь, не волнуйся, он не посмеет подвести нас, – интонация, с которой Малфой чуть ли не выплевывал эти слова, показалась магичке ненастоящей.

Верит ли он в то, что говорит?

Внезапно левую руку Катрин как будто бы обожгло кипятком. От плеча до локтя кожа зудела и буквально горела, суставы нещадно ломило, выворачивая их наизнанку против воли волшебницы.

– Рон, Рон, что произошло?!

– Его расщепило, Гарри, найди в моей сумочке хоть что-нибудь!

– Держись, Рональд!

– Как, черт возьми, это произошло?

Француженка непонимающе посмотрела на Пожирателей – они негромко говорили, обсуждая кого-то из своих соратников, и на девушку не обращали никакого внимания, если не считать того, что Люциус все еще крепко держал ее за правое предплечье. Девушка не чувствовала исходящей от них магии и, оглядевшись, увидела лишь пожилого мага в кресле в самом дальнем углу комнаты – он читал газету и тоже не был похож на того, кто будет вот так странно мучить свою пленницу.

Это не они.

Это не моя рука горит.

Скрипнув зубами от тупой, но непрекращающейся боли, она опустила взгляд в пол, стараясь лишний раз не привлекать к себе внимания. Малфой и Гойл как раз закончили свою светскую беседу:

– Отвести ее? – маг зевнул и подмигнул гриффиндорке, – Могу начать допрос и без присутствия Лорда…

– Даже мысли такой допускать не смей, – злобно зашипел хозяин особняка, взмахнув своей излюбленной тростью, – Я отведу ее сам. Отыщи лучше Снейпа, скажи ему, что я хочу с ним обсудить кое-что очень важное.

– Он, наверное, с Нарциссой, – Гойл не сразу заметил, как яростно сверкают глаза Люциуса, – Сам знаешь, врача у нас толком…, – заметил и осекся, – …Нет.

– Мне плевать, где он, – потащив Катрин к выходу, блондин на ходу бросил, – Я буду у себя, – и с силой захлопнул за собой дверь.

Снова бесконечные коридоры, совершенно одинаковые, если не считать редкие отметины на некоторых дверях или полу – кое-где с пола так и не вытерли засохшие капли крови, а на дверях первого этажа стали встречаться царапины, словно кто-то пытался удержаться и не дать себя увести. Правда, в сравнении с подвалом первый этаж выглядел чем-то вроде холла респектабельного отеля. В ходах под домов аристократичной семьи начиналось все самое интересное.

Точнее, оно там, как правило, заканчивалось.

Тюрьма с бесконечными камерами разных размеров была насквозь пропитана страхом и болью. В погнутых прутьях решеток ясно читались чьи-то попытки выбраться из западни, а в осколках стекла, смешанных с бурой грязью Катрин виделись то ли следы прошедшей истерики, то ли отчаянное желание свести счеты с жизнью. Самоубийство порой может выглядеть гуманно, особенно если на другой чаше весов – мучительная смерть, которую тебе еще должны даровать в результате садистских пыток.

Имение стало ассоциироваться у француженки с гестапо времен Второй мировой войны.

Здесь тоже избивали, прижигали и оставляли без еды, питья и медикаментов. Здесь также пытали, хоть маги и предпочитали вырванным ногтям и выжженным клеймам более привычный им «круциатус». Пожиратели Смерти стирали память, забирались в головы своих врагов и внушали им собственные идеалы – они считали себя едва ли не миротворцами, оставляя в живых тех, у кого в жилах текла чистая кровь волшебника. Грязнокровкам везло меньше – в зависимости от настроения Темного Лорда их могли казнить быстро и безболезненно, а могли растягивать это действо на несколько часов или суток. Изнеможенные тела уже не могли кричать, от постоянного сжатия челюстей у них начинали крошиться зубы и западать щеки, под глазами вырисовывались круги чуть ли не до самых скул.

Особо неугодными иногда кормили чешуйчатую любимицу Повелителя.

Он этого не любил и считал, что Нагайна из-за этих кусков мяса со смешанной кровью мучается несварением.

– Твой новый дом.

Ее втолкнули в крохотную комнатенку. Дверь за спиной тут же захлопнулась – послышался скрип проржавевших насквозь петель и звук со скрежетом запираемых замков. В маленькое квадратное окошко, вырезанное в центре дубовой двери, Катрин успела заметить всполохи сине-зеленого цвета – Люциус колдовал, упрочняя защиту камеры и уничтожая последние возможные пути к отступлению.

А потом закрылось и окошко.

Веланесс без сил рухнула на пол, чувствуя истощение и больше ничего. От усталости и слишком быстро сменяющихся событий эмоции отошли на второй план, они были в нездоровом избытке, чересчур много, а потому ни одна из них не выбивалась вперед, заставляя девушку почувствовать что-то определенное. Глубоко втянув носом затхлый воздух подземелья, француженка огляделась: камера представляла собой маленькое квадратное помещение с каменными стенами, таким же полом и высоким потолком. Возле ее ног лежала тонкая подстилка из хвороста и грязный рваный платок – подобие постели вызывало у Катрин даже не ужас, скорее ироничную усмешку.

Прямо-таки номер в отеле со всеми удобствами. Какая забота.

В углу комнаты стоял покосившийся медный горшок – вопросов касаемо вариантов его использования у гриффиндорки не возникло. Еды не было. Воды тоже. Ни окна, ни щели в двери, ни-че-го. Зачарованная свечка стояла на медной подставке прямо напротив «лежанки». Воск с нее не капал.

Пересев с камня на сплющенный в форме матраса хворост, Веланесс не заметила, как задремала, привалившись спиной к холодной стене и расфокусированным взглядом наблюдая за не греющим пламенем. Мысли путались, отказываясь формировать единое сновидение и не позволяя при этом провалиться в полное небытие.

Рука горела у кого-то из ребят, но что произошло?

Люциус и Драко… Оба они выглядят истощенными, неужели в рядах Пожирателей все не так гладко…?

Черт возьми, Драко!

Надеюсь, Нарцисса о нем позаботилась. Да и Снейп…

У него, кстати, моя палочка.

Мне отсюда самой не выбраться.

Что они со мной сделают?

А с Драко?

А ребята сейчас где? Они достали медальон?

Нужно было прикончить Амбридж тогда, в лесу.

В Лесу остался Фенрир… Совсем один. Хотя Хагрид… Кто стал директором школы?

Шорох.

Девушка вздрогнула и проснулась, закашлявшись из-за пересохшего напрочь горла. Вокруг ничего не изменилось – свечка горела, отброшенный ею платок валялся на полу. Горшок стоял в углу. Дверь как дверь, окошко…

Было не закрыто.

Сорвавшись с места, Катрин хотела было выглянуть в коридор, но влетевший в оконце горящий обрывок пергамента заставил ее отскочить и попятиться. Бумажка с тихим треском опустилась на пол и потухла, полностью почернев. Аккуратно подняв неожиданный подарок магичка обнаружила выцарапанные поверх золы числа. Координаты. Вот только координаты чего?

Резко подняв голову, Веланесс обнаружила, что заслонку, отделявшую ее от «большого мира» снова кто-то задвинул. Обгоревший кусок пергамента пропадать, по всей видимости, не намеревался. Несильно встряхнув его, волшебница вдруг обнаружила, что он не такой уж и хрупкий – по плотности он скорее походил на картон и, постаравшись на всякий случай запомнить написанные на нем цифры, Веланесс убрала записку в задний карман джинс.

Катрин?

Виски прострелило острой болью. Почувствовав, как забилось ее сердце, Веланесс медленно опустилась обратно на свою постель. Эмпатия внутри нее расцвела и затрепыхалась.

Кто-то пытается телепатически со мной поговорить?

Ее веки опустились против ее желания. Перед глазами замелькали движущиеся картинки-видеоролики – вот Нарцисса плачет возле лежащего на полу Драко, пытается его поднять, кого-то зовет; дальше Малфой уже лежит в постели, без сознания, грудь перебинтована, спокойное лицо белее мела, руки мелко подрагивают от закончившихся не так давно судорог. Катрин на мгновение стало больно дышать – ребра сдавили ее лёгкие, сердцебиение замедлилось – это были не ее ощущения, это сейчас чувствовал Драко.

»Нарцисса на нашей стороне» – медленно произнес смутно знакомый голос, – «Она боится за сына, в глубине души она его очень сильно любит».

Изображение перед глазами пропало.

– Кто ты? – Веланесс шептала себе под нос, тщетно пытаясь увидеть еще хоть что-то.

– Когда ты получишь свою палочку, то трансгрессируешь в место, координаты которого указаны на клочке пергамента, – эта манера витиевато говорить. И чеканить слово за словом.

– Что я там найду? – не вопрос, мольба о помощи.

– Вы как всегда задаете слишком много ненужных вопросов, мисс Веланесс.

Катрин всхлипнула, не сдержав слез от осознания собственной глупости.

Не узнать его.

Его!

– У нас на Слизерине такое не поощряется.

Голос пропал также внезапно, как и появился. Волшебницу ни с того ни с сего пробил озноб. Дрожащими руками она дотянулась до пыльного платка и закуталась в него, без сил упав на тонкую подушку из колючего хвороста. Она провалилась в сон плавно, и никакие проказы собственной фантазии ее не донимали.

Только рваный платок отдаленно напоминал полы длинной черной мантии, такой же бесконечно черной как и его внимательные пронзительные глаза.

Суровые, как считало большинство.

Таящие в себе целый океан горя, как могли утверждать Катрин и Драко.

========== Глава 4. Часть 5 ==========

– Рон, ты чего? – в карих глазах полукровки всколыхнулась тревога. Медленно обойдя взбесившегося на пустом месте друга, Гермиона подошла к Гарри, все еще не отводя взгляда от разъярённого лица рыжеволосого волшебника, – Ты что, злишься на меня из-за руки? Я сделала все, что…

– Постой-ка, – Поттер сощурился и перебил едва не начавшуюся плаксивую истерику, явственно прослеживающуюся в задрожавшем голосе магички, – Рон, а до ужина ты ощущал себя так же, как и сейчас?

– На что ты намекаешь? – Уизли с оглушительным звоном поставил кружку на крошечный табурет, заменяющий им стол, и продолжил, – Я не знаю, что происходит, но меня все вокруг просто ужасно раздражает! Всё и все! Всё такое глупое, бесполезное….Эй, какого…?

Волшебник недовольно посмотрел на друга, ловким движением снявшего с его шеи злосчастный кулон Долорес Амбридж. Ребята носили его поочередно, дабы обезопасить и его и себя от нападения егерей, но только спустя сутки в голову Поттера закралось смутное, но верное подозрение:

– Помнишь, я вчера на тебя накричал? – Гарри держал медальон на вытянутой руке, – Мне вдруг тоже все показалось каким-то нелепым, все ваши слова были как будто бы пропитаны издевкой. Сейчас это происходит с тобой.

– Ты думаешь, что это он, – Грейнджер кивнула на крестраж, – Так на нас влияет? Тот, кто его носит, постепенно становится злым? Как Амбридж?

– Похоже на то, – голубые глаза гриффиндорца с отвращением смотрели на зачарованную безделушку, таящую в себе осколок души Темного Лорда, – Нам нужно как можно скорее его уничтожить.

– Но как? – Гермиона жалела, что не положила в свою сумочку достаточное для поиска ответа на вопрос количество книг, – Обычные заклинания на него не действуют, разбить его тоже ничем не выходит.

Поттер тяжело вздохнул и покрутил в правой руке свою палочку.

Магический артефакт нужно уничтожать каким-то другим магическим артефактом.

Но каким именно?

И где его взять?

– Интересно, – вновь заговорил Рон после небольшой паузы. Друзья тут же повернулись к нему, – А если кулон у нас, это означает, что Амбридж теперь стала добренькой и послушной?

Гермиона и Гарри переглянулись, тихо прыснув.

Уизли – они всегда остаются Уизли.

К вечеру им не удалось продвинуться ни на йоту. Сам медальон и прикрепленная к нему цепочка были выполнены из обычного, на первый взгляд, серебра, однако ни боевые заклятия, ни острые охотничьи ножи, ни разных размеров камни – словом, абсолютно ничего не могло оставить на них хотя бы самую маленькую царапинку. Азарт и боевой дух медленно, но верно сменялись усталостью и осознанием полной и беспросветной безысходности.

За ужином грянул очередной конфликт.

Крики мальчишек в масштабах их скромного жилища казались Гермионе невыносимо оглушительными.

Отчаянно хотелось забиться куда-то в угол и зарыдать навзрыд.

Чашу терпения переполнила та самая кружка Уизли, которую сейчас Поттер превратил в месиво из разноцветных осколков.

Брошенный на стол кулон стал последним, до чего дотронулся Рональд прежде чем схватить свою куртку и выскочить в ночной туманный лес.

Он не вернулся ни через полчаса, ни через час.

Их компанию все больше разбивало на части.

***

Тот же день. Поместье Малфоев.

Понять, какое сейчас время суток, для Катрин представлялось едва ли возможным. От неизменного тусклого искусственного освещения уставали глаза, душный воздух с запахом плесени проникал глубоко в легкие, а вековая пыль, то и дело вылетающая из заменявшего одеяло платка щекотала нос и заставляла чихать. Из коридора и соседних камер не доносилось ни звука – с одинаковым успехом можно было задремать на полчаса или же проспать целые сутки и даже этого не осознать.

Веланесс чувствовала себя разбитой. Переживания за друзей и Драко мучали ее, разыгравшееся воображение рисовало перед глазами ужасные картины – а вдруг их все-таки поймали? Что Волан-де-Морт сделает с Гарри? А с полукровкой-Грейнджер? Что будет с Драко, когда он оправится? В мыслях словно заезженная пластинка беспрестанно крутились одни и те же воспоминания, которые накануне вечером ей показал Северус. Младший Малфой выглядел, мягко говоря, не важно, а сидящая возле него Нарцисса, кажется, даже плакала. Вроде бы.

Кажется.

Приняв более или менее сидячее положение, девушка сглотнула и поморщилась, жажда и растущий голод изводили ее, скручиваясь в районе желудка пульсирующим узлом и с громкими возгласами требуя немедленного завтрака. Чувствуя себя совершенно опустошенной и обессиленной, магичка сползла по стене обратно на пол, повернувшись на бок и подложив под щеку свою руку. Сон не шел, и некоторое время Катрин просто лежала, прокручивая в голове события минувшего дня.

Надо же было так попасться!

Как последняя дура!

Она пошевелилась и что-то легкое упало на пол рядом с ней, тихо звякнув, оно откатилось.

Брошь.

Та самая, странно, что Пожиратели не заставили ее снять.

Взгляд тронутых гетерохромией глаз задержался на драгоценном камне, сейчас бледно светящемся грязно-желтым цветом. Сверкающие частички внутри украшения сейчас медленно переливались в такт неспешному сердцебиению раненному парню.

Не раненному. Избитому. Собственным отцом искалеченному, еще и не в первый раз.

– Катарина Грин-де-Вальд! – стук в дверь и незнакомый голос.

Подскочив и успев спрятать брошку в кармане кофты девушка схватилась за ближайший выступающий угол, силясь остановить тошнотворное головокружение. Незваный гость уходить явно не собирался:

– Катари…

– Нет здесь такой, – злобно огрызнулась француженка, совладав со слабостью и все усиливающейся жаждой, – Кто вы и чего вам надо?

В коридоре послышалась возня. Кто-то открывал замки, которые недавно Люциус Малфой так кропотливо и бережно зачаровывал, наверняка искренне желая, чтобы она издохла в этой темнице и больше никогда не мешала ему воспитывать сына как бесчувственного садиста. Мысли о жестокости блондина отзывались внутри гриффиндорки внезапно вспыхивающими приступами неконтролируемой ярости.

Однако, на них не было времени.

– Мисс Грин-де-Вальд, – в приоткрывшуюся щель было видно несимметричное лицо слуги, очень смутно имевшее хоть что-то общее с действительно человеческими чертами. Блеснул заостренный конец вытянутой вперед волшебной палочки, – Повернитесь спиной и не пытайтесь сбежать. Мне велено доставить вас наверх, в случае непослушания – убить без промедления.

Какое гостеприимство.

Не сказав ни слова, Веланесс отошла от двери и развернулась лицом к стене напротив. Антропоморфное создание вошло, нелепо передвигая слишком длинные и тонкие ноги и освещая камеру темницы голубым светом «люмуса». Голова слуги покачивалась в такт его движением, а прикрепленная к поясу связка ключей звенела, добавляя сходства с придворным шутом или с клоуном из коробки-сюрприза. Правда, шутам обычно не доверяют эскортировать заключенных. А клоунам не говорят убивать тех, кто, вообще-то, мог оказаться весьма полезным.

Каким образом – Веланесс пока не знала. Но ведь по какой-то причине Люциус оставил ее в живых.

За спиной послышался шорох колючей подстилки, выполнявшей роль кровати, и звон покатившегося по полу жестяного горшка, который прислуга Малфоев, по всей видимости, то ли уронила, то ли пнула ногой. Громыхание проржавевшей насквозь посудины эхом разнеслось по темному коридору – на первый взгляд могло показаться, что Катрин здесь была единственной заключённой, однако визгливый женский крик моментально опроверг сие предположение. К визгу спустя несколько секунд прибавился монотонный стук. Словно головой о стену.

– Заведите руки за спину, миледи, – скрипучий голос говорил извращённо-ласково, но лицо создания при этом никак не менялось, застыв, подобно маске из серого гипса. Когда магичка выполнила приказ, ее запястьев коснулась волшебная палочка, прочно зафиксировав руки чем-то вроде зачарованных наручников.

Девушка оглянулась и вздрогнула, заметив, как растянулись в безумной улыбке губы «мужчины» – от уха до уха, эта гримаса напоминала изрезанное мясником лицо. Глаза пустые, словно две стекляшки с рисунком в виде человеческой радужки. Вся его внешность словно бы взята из какого-то старого фильма ужасов, где из-за низкого качества картинки пугал любой человекоподобный силуэт.

Он находился под «империо», это очевидно. И, судя по силе заклятия, его наложил сам Темный Лорд и снять его мне явно не удастся.

– Выходи и не издавай ни звука, – заостренный конец палочки ткнулся ей меж лопаток. Послушно сделав несколько шагов и выйдя тем самым в коридор, француженка запнулась, услышав окончание фразы, – А не то твое милое личико придется срезать и заменить на более тупое и послушное.

А, может, насчет заклинания я и ошиблась.

По темным коридорам они вскоре вышли в величественный холл первого этажа. На улице был день, но затянутое тучами небо не пропускало ни единого солнечного луча, а густая листва растущих возле особняка деревьев уничтожала последние шансы на то чтобы определить точное время суток. Серый, отполированный до зеркального блеска, мрамор стен тускло освещался зеленовато-желтым пламенем заколдованных свечей. Все здесь было каким-то искусственным, покрытым мишурой и вычурно-показушным.

Собственно, недаром это имение Малфоев. Точнее, Люциуса Малфоя.

На пролете второго этажа волшебница остановилась, неосознанно приблизившись к огромному семейному портрету, занимавшему пространство на стене от пола и до самого потолка. Катрин услышала недовольное бормотание позади себя, но не смогла остановиться разглядывать абсолютно точно выполненную работу – черты лица были переданы настолько верно, что, казалось, люди на картине сейчас зашевелятся подобно обитателям Хогвартса, свободно перемещавшимся с полотна на полотно. Этой картине наверняка было около трёх лет – Драко здесь выглядел юнее и заносчивее, холодные глаза и приподнятый к верху подбородок с четкой линией нижней челюсти делали его маленькой копией своего отца. Стоит отметить, что и Люциус тоже изменился – тот Пожиратель, которого она видела вчера, выглядел, по меньшей мере, странно, более уставшим и измученным, со впавшими щеками и темными кругами под глазами. Меньше всего время повлияло на Нарциссу, взгляд карих глаз которой выражал уверенность и жесткость, присущие любой из Блэк. На портрете голова женщины была немного повернута к Драко, и именно поэтому в глазах волшебницы и в ее легкой улыбке можно было распознать кое-что еще.

Кое-что, презираемое её мужем и её родной сестрой.

Кое-что чужое, инородное для Малфоев и Пожирателей.

Нежность и любовь к собственному сыну.

– А ну шевелись.

Грубый голос и всё то же ничего не выражающее лицо – казалось, что звук идет откуда-то со стороны, никак не изо рта этого создания, которое, если бы не его маниакальная манера улыбаться, выглядело бы жалко и беззащитно. Хотя, если допустить мысль, что он таким не родился, а стал, не угодив чем-то Сами Знаете Кому, тогда внутренняя агрессия и безумие вполне можно было оправдать.

Интересно (нет, это, конечно, ужасно, отвратительно и бесчеловечно, но всё же) – промышлял ли Темный Лорд или его приспешники подобными пытками? Удлинить конечности, вывихнуть суставы или изуродовать лицо было делом нехитрым, при условии, что волшебнику хватает на это собственной жестокости и вседозволенности. А ее в стенах этого особняка с излишком.

Они поднялись на третий этаж – предпоследний, если не считать возможного выхода на крышу или чего-то наподобие зимнего сада. Катрин тщетно пыталась узнать хоть что-то, каким-то образом понять, сюда ли они вчера трансгрессировали или нет. Но интерьер вокруг как назло оставался неизменным, настенные светильники всё такими же искусственными и ощутимо холодными.

– Мисс Грин-де-Вальд, – сменив улыбку маньяка на слащаво-неестественное лицо покорного служки, безымянный мужчина приставил палец к своим изогнутым подобно рваному шраму губам, – Ведите себя очень тихо.

Он подошел к ней ближе и вцепился в предплечье магички пальцами с желтыми длинными когтями. Подтолкнув ее вперед, промычал что-то вроде «иди» и двинулся следом, перед этим приглушив свет, источаемый волшебной палочкой. Абсолютно ничего из окружавших их предметов не предвещало хоть какого-то изменения обстановки, сбитая с толку Веланесс осторожно ступала на мягкий изумрудный ковёр, то и дело оглядываясь по сторонам в поисках того, чего испугался слуга Малфоев.

Они почти дошли до неосвещенной винтовой лестницы, ведущей куда-то наверх, как за одной из дверей раздался звон разбитого стекла и оглушительный грохот.

– Что ты творишь?! – женский голос гриффиндорка узнала не сразу, – Вернись немедленно! Тебе еще рано вставать!

Отвечавшего слышно не было.

Выйдя из оцепенения, слуга сильно толкнул француженку вперед, что-то мыча и угрожающе размахивая палочкой. Катрин поднялась на первую ступень, но раздавшийся крик заставил ее вновь попятиться назад.

– НЕ СМЕЙ!

Снова вдребезги бьется стекло. Острая боль как будто бы разрезает запястье.

– ОСТАНОВИСЬ!

– МАМА! ТЫ С НИМ ЗАОДНО! ОТПУСТИ!

– ОНА ЖИВА, ДРАКО! – грохот и пронзительный скрип кровати, голос заговорил спокойнее, – Жива она, твой отец тебе соврал… снова.

Веланесс медленно моргнула, практически не почувствовав, как ее ударили по щеке и потащили наверх. На долю секунды у нее перед глазами возникла четкая картинка – словно только что проявленная цветная фотография. Малфой стоял посреди комнаты с перебинтованным торсом и рукой в гипсе, заплаканная Нарцисса, сидящая в ногах его кровати, тянула к нему руки и беспрестанно рыдала. Алая, медленно собиравшаяся в лужицу кровь испачкала белоснежные простыни и усыпанный осколками стекла пол. Это была его кровь?

Они говорили про меня?

Катрин закрыла глаза, обмякнув в руках уродца-слуги и изо всех сил стараясь восстановить картинку в своей голове. Ей нужно было увидеть лицо Драко. Его глаза. Эмоцию.

Но в памяти с каждой попыткой вырисовывался все более смутный образ – отливающая голубизной кожа, серые бинты, волосы как растопленная платина. Отросшие пряди словно нарочно закрывали лицо, доходя до кончика носа и позволяя разглядеть лишь тонкую нить упрямо сжатых губ.

Очередная пощечина оказалась в десятки раз сильнее первой. Судорожно вздохнув, девушка открыла глаза и едва ли не застонала.

Ее привели на пытку.

Вокруг стула, на котором она сидела, плотным кольцом свернулась Нагайна.

Я жива, Драко. Жива, но, возможно, не надолго.

– Так, так, так, – свистящий шепот раздался одновременно со всех четырёх сторон, – Моя милая гостья решила-таки лично предстать передо мной и познакомиться… Давно пора, дорогая, давно-давно пора, – полное отсутствие света в комнате не давало возможности разглядеть говорившего, даже слуги видно не было, хотя судя по шумному дыханию, он находился совсем рядом.

Где-то вдалеке испуганно закричали вороны.

Створки огромного окна распахнулись, заставив магичку вздрогнуть от неожиданности и сощуриться от яркого света, источаемого белым как снег небом.

– Что за дешёвые фокусы, – Веланесс чувствовала, как страх внутри нее сменяется закипающей злобой. Необузданной яростью, которую так сильно презирал в ней ее отец и которую она унаследовала от своего предка. Генетика сыграла с их семьей злую шутку – дала внучке всё в обход дочери. Быть может, не случайно?

Быть может, и ее поступление в Хогвартс было не простым совпадением.

Школа волшебства, распределение на факультет в обход специально зачарованной для этого шляпы, отношения с Драко и встреча с Ньютом Саламандером – что всё это? Судьба? Предназначение? Чей-то продуманный план?

По полу скользнул холодный ветер, неприятно коснувшись лодыжек.

Негромко зашипела чешуйчатая любимица темного волшебника.

– Покажись, – Катрин вскинула голову, уже привыкнув к освещению, но все еще будучи не в силах рассмотреть того, кто с ней заговорил.

– Эта нетерпеливость, – сухой смех и шелест ткани, – Эти глаза, этот норов и грубиянство, за которые один член твоей семьи однажды уже поплатился. Вернее, – драматическая пауза, – Он все еще расплачивается, не так ли? Все еще не сумел сбежать…Любопытно, твоя мать совершенно не была на него похожа, но вот ты – совсем другое дело.

Разговор превращался в театральный монолог. Вопросы Катрин – рассуждения Голоса. Обе составляющие не имели между собой абсолютно никакой связи.

Справа от нее что-то со звоном упало на пол – Веланесс дернулась, попытавшись было рассмотреть источник шума, но так ничего и не увидела. Зато когда повернулась к окну наконец-то смогла лицезреть волшебника, о личности которого она, впрочем, догадалась практически сразу же.

– Господин! – испуганно вскрикнув, слуга подобно кукле-марионетке упал на колени, вытянув свои несуразные конечности в сторону льстящейся по полу мантии главного Пожирателя.

– Ты… – недовольному тону мага вторило раздраженное шипение змеи, – Ты все еще здесь? Разве ты не выполнил порученного тебе задания?

– В-выполнил…, – дрожащий голос едва ли можно было разобрать, – Я… Ваше прево…

– Молчать! – длинные полы черного как ночь одеяния взметнулись вверх, проследовав за поднятой костлявой рукой с длинными изогнутыми ногтями, – Вон отсюда, и чтобы ни одна живая душа не посмела мне помешать.

Слуга, пятясь, исчез где-то в темной части комнаты. Еще несколько секунд было слышно его бормотание и стук ботинок о металлические ступени лестницы. После этого наступила тишина. Тишина, не предвещавшая ничего хорошего.

Он нарушил ее первым.

– Что же будет дальше? – насмешливый шепот и надрывный сухой смех, которому вторило шипение скользкой чешуйчатой твари.

– Для тебя – ничего хорошего, – огрызнулась Катрин, вперив взгляд в потертые серо-черные половицы. Смотреть на Темного Лорда она не боялась, но тягостное ожидание допроса или мучительной пытки раздражающе сверлило где-то между легкими и желудком.

– Нагайна, милая, – змея подняла голову на заискивающую интонацию хозяина, – Нам, кажется, угрожают, ты можешь себе такое вообразить? – питомица зашипела, метнувшись обратно к ногам Веланнесс и скользнув по ее телу вверх, умостившись прямо возле шеи, – Нет, пока рано, – он наконец-то обратился к самой волшебнице, – И как же ты, дитя, намерена мне помешать?

Француженка хотела было дернуться и скинуть пресмыкающуюся с плеч, но поздно осознала, что ее руки заведены назад, за спинку стула, и все еще скованы магическими наручниками. Магичка до крови закусила губу, чувствуя собственную ничтожность и бессилие, так отчетливо прослеживающиеся в ее жалкой попытке рыпнуться из лап поймавшего ее хищника.

– Главное, что ты схватил меня, а не Гарри, – спустя несколько секунд выдавила из себя гриффиндорка, – Его ты убить не в силах, – усмешка и взгляд глаза в глаза, – Тем более со второй попытки.

Лицо Пожирателя исказила ярость. И без того безобразные черты стали еще отчетливее, верхняя губа приподнялась, обнажив ряд неровных заостренных зубов. Он приблизился к ней за долю секунды, с силой сжав горло цепкими костлявыми пальцами:

– Прости, дорогуша, что ты только что сказала?

– Поттер уничтожит…, – едва различимое сипение едва ли вязалось с безумным пламенным гневом, бушующим внутри разноцветных глаз, – …уничтожит крестражи, и… тебя тоже. Ты не должен… не должен…

Волан-де-Морт ослабил хватку, шумно втянув воздух через нос. Точнее то, что у него осталось на его месте.

– Ты не должен был возрождаться.

Нагайна взметнулась возле ее уха, в ее гортани отчетливо заклокотал яд, который она была готова впрыснуть под кожу обнаглевшей девчонки.

Темный Лорд внезапно отстранился, бесшумно отпрянув к окну и повернувшись к жадно хватавшей воздух волшебнице спиной. Его не удивили слова француженки, вовсе нет, это было бы даже смешно. Но вот что-то в ее взгляде разительно отличало эту чистокровку от ее сокурсников и даже так сильно любимых друзей.

Катрин дышала, стараясь не столько восстановить сдавленное секунду назад горло, сколько тщетно пытаясь унять разбушевавшиеся эмоции.

Получалось хуже некуда.

У этого исчадия ада руки по локоть, нет, по самые плечи в крови.

Он убил родителей Гарри, из-за него погибли Сириус Блэк, Аластор Грюм и Дамблдор.

Из-за него столько лет страдали Драко и Северус.

Из-за него

Погибли и мои родители тоже?

– Верно, – шепот как шелест опавших листьев, – Их убили Пожиратели. Выходцы из Колдовстворца до безобразия любопытны. Ну а дочь Геллерта с рождения была разочарованием для всего магического сообщества.

Моя мама? Разочарованием?

– БУДЬ ТЫ…

– ЭКСПУЛЬСО!

Крик Катрин потонул в треске разлетающихся в щепки досок. Сорвавшимся с волшебной палочки мага взрывом ее отбросило в дальний угол комнаты – сильно ударившись о тоскливо занывший шкаф, внутри которого, кажется, оборвалось несколько полок, девушка упала на деревянный пол, проехав по нему лицом и оцарапавшись о рваные щепки.

Упав на живот и будучи не в силах пошевелить руками, она даже не предприняла попытки подняться.

Впрочем, уже в следующее мгновение ее коснулась волшебная палочка Пожирателя.