Текст книги "Змея Давида (СИ)"

Автор книги: g.allena

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 52 страниц)

Антипохмельное зелье, которое ей дал Снейп, начало действовать – головная боль и тошнота постепенно отпускали, только во рту и горле было так сухо, словно там все высушили феном. О том, какие «казни египетские» их ждут за эту вечеринку, Диана старалась не думать, и так ясно, что одним вечером в компании больничных «уток» не обойдешься. Хуже всего то, что, возможно, ей придется распроститься с должностью старосты и история выйдет за пределы факультета.

– А где мои туфли? – наконец осмелилась спросить она. – Вы у меня об этом спрашиваете? – Снейпа, казалось, позабавил ее вопрос. – Радуйтесь, что вы хотя бы мантию не потеряли! «Да уж! Я вчера была так «хороша», что даже не заметила, если бы потеряла кое-что другое!» – Приходите в себя и немедленно возвращайтесь в гостиную Слизерина, – приказал Снейп, поворачиваясь к двери. – Босиком! – добавил он насмешливо.

В гостиной вокруг камина собралась вся вчерашняя компания. Все как один сидели с похоронными выражениями на бледных, почти зеленых лицах. Когда Диана перешагнула порог, головы присутствующих дружно повернулись в ее сторону, а затем раздался голос Руквуда:

– Где ты была?

Тот сидел на полу, прислонившись спиной к коленям Лореллы, расположившейся в кресле, и прижимая к макушке мешочек со льдом.

– Не знаю. Какого черта ты бросил меня там?– обратилась она к Эверетту, внезапно вспомнив, что именно он ее сопровождал ночью во время их пьяных шатаний по коридорам. – Я бросил? – искренне удивился тот. – Да когда я вернулся к портрету, тебя и след простыл! Лучше расскажи, куда тебя понесло в таком состоянии! – Ладно, проехали, – Диана махнула рукой и бросилась в ванную. Открыв кран, она долго и взахлеб глотала холодную воду, время от времени плеская себе в лицо, чтобы прийти в себя окончательно. Затем вернулась в гостиную и без сил плюхнулась на диван рядом с Хильдой, которая при этом болезненно сморщилась. – Снейп уже приходил? – Приходил, – ответила та. – Такое тут устроил… Я думала, он ребят превратит в каких-нибудь каракатиц, а потом заспиртует к Годриковой матери! Как он узнал о том, что произошло! – Вам тоже досталось? – Нам меньше почему-то. Он выгнал нас в спальню, а потом полчаса орал на них в гостиной. Все про какие-то эксперименты повторял… – Какие эксперименты? Просто все нахрюкались и меня развезло с непривычки. – Слушай, – и Хильда склонилась к самому уху Дианы, – может, мне уже кажется, но, похоже, тебе подмешали чего-то в вино. Он никогда зря ничего не говорит.

Диана задумалась. То, что Снейп ограничился насмешками и не устроил ей настоящую выволочку, было более чем странно. Не сочувствием же к ее гудящей голове он руководствовался! Значит, с ней точно что-то было не так…

– А Антипохмельное он вам дал? – так же шепотом спросила она – Ага, разбежался! Сказал, чтобы мы не смели даже соваться в Больничное крыло! – А мне дал… – Вот видишь! Значит, не зря! Что-то здесь не то… – Знаешь, что самое интересное? То, что очнулась я в его комнате. И то, что он меня не проклял на месте и не поволок к директору. Говорит, нашел меня никакую в башне Рейвенкло и притащил к себе. – А как ты туда попала? – Хороший вопрос… Вот я как задницей чуяла, что ничем хорошим ваша затея не кончится! Свой семнадцатый день рождения я теперь точно на всю жизнь запомню! Интересно, сколько нам придется отрабатывать и сколько он теперь сдерет баллов?

Руквуд набил морду Блэквуду – эта новость моментально облетела весь факультет и даже просочилась в другие общежития. Сама Диана этого не видела, она все воскресенье проторчала в Больничном крыле, куда ее сослал Снейп на отработку, но Хильда ей по секрету сообщила подробности. Во время отработки у Хагрида Руквуд с Блэквудом сначала долго и с энтузиазмом о чем-то перешептывались, затем перешли к обсуждению на повышенных тонах, а затем Джулиус со всей силы заехал кулаком Эверетту в нос, разбив его в кровь. Причина такого «немагического» выяснения отношений между двумя чистокровными волшебниками осталась неизвестной, но Хильда крепко подозревала во всей истории амурную подоплеку.

Вторая новость, прокатившаяся по школе – Блэквуд лишился значка старосты, а его отец, приехавший в Хогвартс в понедельник, надолго заперся в кабинете со Снейпом и вышел оттуда с таким лицом, что было ясно – разговор был не из приятных. Новым старостой был назначен Джулиус Руквуд.

Когда двухнедельное наказание, наложенное Снейпом на участников попойки, закончилось, Диана, было, вздохнула с облегчением, но в тот же вечер второкурсница-слизеринка подошла к ней в общей гостиной и передала небольшой кусок пергамента, на котором мелким убористым почерком было написано:

«Жду вас завтра в шесть вечера у себя в кабинете. Это распоряжение директора. С. С.»

Она тяжело вздохнула. С самого начала учебного года ни она, ни Снейп не вспоминали про дополнительные занятия по Защите, что объяснялось тем, что в школе наконец-то появился нормальный преподаватель по этому предмету, не в пример предыдущему. Какая еще идея могла прийти в голову Дамблдора – оставалось только гадать.

В назначенное время она постучала в двери кабинета зельеварения и, услышав в ответ «Войдите», перешагнула каменный порог. Снейпа она заметила не сразу – тот возился с какими-то склянками в самом дальнем углу класса. Здесь было по обыкновению холодно и полутемно, даже темнее, чем днем – ведь студентов сейчас не было.

– Я пришла, сэр, – спустя десяток секунд Диана решила напомнить о своем присутствии.

– Я это уже понял, – ответил Снейп, не оборачиваясь и продолжая чем-то позвякивать.

Наконец, он подошел к ней и знаком предложил ей сесть. Она опустилась на один из стульев, профессор сел напротив, вперив в нее свой пронизывающий взгляд.

– День рождения – это, конечно, замечательно, – без предисловий начал он,– но вам стоит быть осмотрительнее. Неужели вы настолько не дорожите должностью старосты, что не даете себе труд задуматься о последствии своих поступков?

Странно, что он заговорил об этом с таким запозданием, прошло уже целых две недели со дня их вечеринки, поздновато для «чистки мозгов». Или это только вступление?

– У вас не было конфликтов ни с кем на факультете? – вопрос застал ее врасплох.

Конфликты? Если не считать того разговора с Руквудом, который и на конфликт-то не тянет, никаких других трений со слизеринцами у нее не было. Даже давний враг Перкинс теперь предпочитает делать вид, что ее не существует, не говоря уже об остальных, менее зацикленных на чистокровности студентах.

Она отрицательно покачала головой.

– А почему вы спрашиваете?

– Так, на всякий случай. Повторяю, вам следует быть осмотрительнее.

– Сэр, не считая Перкинса, я за пять лет учебы здесь умудрилась не нажить себе врагов даже на Гриффиндоре, чего не скажешь об остальных. Дня не проходит, чтобы наши не сцепились с ними по какому-нибудь пустяковому поводу. – Я знаю это и даже готов отдать должное вашей способности оценивать людей по их качествам, а не по тому, к какому «дому» они принадлежат, – если это и был комплимент, интонации Снейпа были абсолютно нейтральны. – Собственно, я вас вызвал по совершенно другому поводу. Как вы оцениваете работу профессора Бергонци в качестве преподавателя по Защите от темных искусств? – Мне нравится, как он ведет уроки. По сравнению с профессором Хейгетом он просто образец преподавателя и кладезь знаний. Правда, он много времени уделяет теории в ущерб практике, но я думаю, это в силу его возраста. Это не мое дело, конечно, но, по-моему, он слишком стар для такой работы. – То есть вы недовольны тем, что у вас мало практических занятий? – Практические занятия у нас бывают, но профессор сам не всегда в состоянии полноценно их провести. Мы сражаемся друг с другом, а это совсем не то, что настоящий противник. Мы теперь хорошо подкованы в теории, но практика явно хромает.

Снейп несколько секунд помолчал, барабаня пальцами по столу, а затем произнес:

– Я задал вам этот вопрос потому, что директор Дамблдор настаивает на продолжении наших с вами индивидуальных занятий. – Скажите, сэр, а зачем это директору? Он все еще опасается, что Темные искусства меня затянут, как затянули в свое время Реддла?

При этом имени Снейп вздрогнул.

– Откуда вам известно про Реддла?– слегка побледнев, спросил он. – Директор рассказал. – Я не в курсе планов директора относительно вас. Во всяком случае, в подробности он меня не посвящал, – Снейп встал из-за стола, направился к одной из полок и принялся что-то сосредоточено на ней переставлять. – Но, думаю, нам стоит серьезно относиться к его решениям. Вы же не передумали поступать в авроры? – Нет, конечно! Я даже квиддич бросила для того, чтобы больше внимания уделять подготовке к ТРИТОНам! – Кроме того, – и Снейп снова повернулся к ней лицом, – директор Дамблдор настоятельно рекомендовал вам начать изучение окклюменции. Вы знаете, что это такое? – Знаю. Но зачем мне это? – Он считает, что у вас есть способности для овладения этим искусством.

– А если он ошибается?

– Он редко ошибается. Точнее, почти никогда. И если считает, что вам это необходимо, значит, это так и есть.

Диана обреченно вздохнула, после чего спросила:

– Так, значит, снова три раза в неделю в шесть часов? – Именно. Первый урок завтра. Думаю, мне не стоит повторять, что опозданий я не потерплю.

====== Глава 14 ======

Перед первым занятием по окклюменции Диана по обыкновению засела на три часа в библиотеке и перевернула всю имеющуюся там литературу по данному предмету. То, что она узнала, ей совершенно не понравилось, да и кому бы понравилась перспектива раскрыть перед Снейпом все свои тайные мысли, страхи, симпатии и антипатии. Прием «освободить мозг» перед сном она опробовала в тот же вечер, впрочем, без особого успеха, мозг ее, как назло, кишел мыслями больше обычного. Собственно, тайн, которые стоило бы скрывать от кого бы то ни было (кроме письма Юхану), у нее не было, но легче от этого не становилось. И она решила – когда Снейп полезет к ней в голову, сосредоточиться на мыслях о семье, уж в них-то ничего криминального нет и быть не может.

Придя в назначенный час, Диана заняла свое излюбленное место за первой партой. Ощущения ее в этот момент были близки к тем, что испытывает человек, сидящий в очереди к стоматологу: страшно и неуютно, хочется сбежать отсюда подальше, но гордость не позволяет показать свою слабость. Пальцы слегка подрагивали, и она спрятала руки в рукава мантии.

– Видел вас вчера в библиотеке, – начал Снейп с легкой иронией, – решили для начала овладеть теорией? – Да, – с некоторым вызовом ответила Диана. – А что, не надо было? – Ну почему же. Просто я даже не удивился, увидев вас там. В этом отношении вы довольно предсказуемы – надеетесь любое препятствие в вашей жизни преодолеть, всего лишь переворошив библиотеку.

Диана уже готова была обиженно засопеть – не хватало, чтобы еще и Снейп начал считать ее заучкой, но тот не дал ей предаваться мукам задетого самолюбия и, сев прямо перед ней, направил свою палочку прямо ей в лицо.

– Готовы? – она коротко кивнула и попыталась ни о чем не думать…

Удар, словно по голове саданули тугим мячом, и вот перед глазами против ее воли замелькали картинки: ее комната, белоснежная сова на подоконнике, ее рука царапает по пергаменту шариковой ручкой, кадры какого-то фильма по телевизору, Мира натирает волос на смычке канифолью, белые облака под крылом самолёта, шумная толпа, тетя Сара, Бранденбургские ворота, нестерпимый блеск воды в реке, сбегающие к воде террасы Сан-Суси, она на теннисном корте с ракеткой наперевес, что-то еще, едва воспринимаемое сознанием, неуловимое, на доли секунды…

Затем ее словно выкинуло откуда-то и бросило обратно на жёсткий школьный стул. Голова слегка кружилась, а перед глазами было темновато. Снейп сидел напротив и смотрел на нее со смесью любопытства и беспокойства.

– Это было не слишком приятно, сэр, – пробормотала Диана, имея в виду прежде всего ощущения в голове. – Это было грубое проникновение. Опытный легиллимент способен залезть к вам в мысли так, что вы даже не почувствуете этого.

Он помолчал, все также внимательно глядя на нее, а затем вдруг произнес:

– Arbeit macht frei.1

Диана застыла, чуть приоткрыв рот.

– Что означает эта фраза? – спросил Снейп.

Она сглотнула и пробормотала:

– «Работа делает свободным»…

Что он, черт подери, имеет в виду?!

– Я знаю, как это переводится. Непонятно, что эта надпись делает в ваших воспоминаниях? Если я правильно понял, вас не должно было там быть.

Значит, кадры их с Сарой посещения мемориала в Равенсбрюке каким-то образом пролетели перед ее внутренним взором, а она этого даже не заметила. А он увидел… Да уж, все еще сложнее, чем казалось…

– Ах это… Просто этим летом моя тетя потащила меня в Германию… Ну, в то самое место. – Зачем? – Снейп непонимающе вздернул бровь. – Не знаю. Может, хотела, чтобы я все увидела своими глазами. – Я думал, это должно находиться в Польше. – Нет, это место недалеко от Берлина. Это не Освенцим, если вы об этом. – Ладно, оставим это. Вы убедились, что я видел все, и даже то, что проскочило мимо вашего сознания. Теперь вы понимаете насколько важно научиться ставить ментальный заслон против вторжения? Любое ваше воспоминание, прочитанное другим, может стать оружием против вас или приговором, если вы вздумаете солгать. – И что же делать? – Сосредоточиться и не пустить меня дальше того барьера, который вы сами для себя обозначите. Раз уж вы интересовались в библиотеке методикой окклюменции, должны знать, как это делается, хотя бы теоретически. Еще раз!

Снова тугой баскетбольный мяч ударил ее в лоб и на этот раз она сидит на диване перед телевизором, перед ней, хихикая, мельтешит ее лондонская подружка Минни и засовывает кассету в видеомагнитофон. Они собираются смотреть… черт, они собираются смотреть «Калигулу»!

Стоп! Дальше нельзя, он не должен это увидеть! Усилием воли она словно воздвигла перед собой невидимую стену, от которой должно отскакивать все, что может причинить ей вред – точно, как написано в книге, а воображение почти на уровне рефлекса подсунуло другую картинку – кадры какого-то документального фильма. Держать эту картинку, держать, и пусть голова сейчас лопнет, но у нее должно получиться!

Внезапно колоссальное напряжение отпустило, и она снова ощутила себя сидящей за партой, в край которой она вцепилась побелевшими пальцами. В теле ощущалась неприятная мелкая дрожь как после крутых виражей на метле на сумасшедшей скорости. Она перевела дыхание и набралась смелости поднять глаза на Снейпа.

– Как вы себя чувствуете? – ей показалось, или он улыбнулся?

– Неважно, – честно призналась она. – Что, все так плохо?

– Наоборот, у вас получилось, – он положил палочку перед собой и скрестил руки на груди. Вы показали мне то, что хотели, не так ли?

– А что вы видели? – опасливо спросила она. – Гепардов и гиен, – и Снейп снова усмехнулся. – Вы сразу поняли, что мои воспоминания подправлены? – Конечно. Это было довольно неумело, но впечатлило то, что вы соединили оба вида защиты сознания – и ментальный барьер, и подмену. – Это всегда стоит таких больших усилий? – Диана потёрла лоб. – Вопрос тренировки. С опытом приходит навык ставить барьер за доли секунды даже при осторожном проникновении. Вы очищали сознание перед сном? – Пыталась. – И как успехи? – Никак, если честно. – Пытайтесь еще, каждый вечер. Без этого все ваши усилия напрасны, каждый раз это будет стоить вам огромных усилий и рано или поздно ваш барьер все-таки рухнет. Я понимаю, что сейчас, по крайней мере, у вас практически отсутствуют воспоминания, которые вы хотели бы скрыть от посторонних, или которых вы страшитесь, но они против вашей воли все равно посещают вас. Но рано или поздно они появятся и поверьте – спрятать их будет намного сложнее, чем тот день, когда вы с подругой решили посмотреть фильм не самого невинного содержания.

Диана почувствовала, как кровь приливает к щекам от его последних слов. Но ведь он сам дал ей понять, что ничего такого не видел! Значит, догадался. Его проницательность поразила ее и снова вызвала восхищение против собственной воли.

Наконец-то хоть какая-то передышка! Диана ввалилась в пустующий туалет Плаксы Миртл и облегченно вздохнула. Она два часа патрулировала коридоры, разгоняя по спальням студентов – пугая отработками младшекурсников и взывая к совести и здравому смыслу более старших учеников. В преддверии Рождественских каникул настроение у всех было приподнятым и если раньше большинство еще придерживались хоть какого-то намека на соблюдение порядка, с приближением Нового Года коридоры Хогвартса стали больше все напоминать сумасшедший дом – все носились по ним с радостными и ошалелыми лицами, явно предвкушая поездку домой на праздники и прочие прелести зимних каникул.

Диана на этот раз оставалась в школе – Мира с оркестром опять была на гастролях, а торчать все каникулы в Шеффилде у тети ей совершенно не улыбалось. Поэтому настроение у нее было не самым радужным – она даже накричала на каких-то второкурсниц с Хаффлпаффа и пригрозила двум мальчишкам с Рейвенкло парочкой весьма неприятных заклятий, если они немедленно не уберутся в свою башню.

Наложив на дверь в туалет запирающее заклинание, она уселась на крышку унитаза в кабинке, ближайшей к окну. Короткое движение палочкой – и стекло в окне исчезло. Несколько минут Диана просто сидела, наслаждаясь тишиной и спокойствием, затем вытащила из потайного кармана мантии пачку сигарет. Сунула одну в рот, щелкнула зажигалкой и с наслаждением затянулась.

Ей было так хорошо сейчас, что, когда над ее ухом раздалось недовольное покашливание, она чуть не свалилась со своего «стула». Над перегородкой, скрестив руки на груди и сердито посверкивая толстыми линзами очков, парила Плакса Миртл, всем своим видом прямо-таки источая благородное негодование.

– Опять? – грозно спросила она, жестом отличницы поправляя очки на переносице. – Не опять, а снова, – хмыкнула Диана. – Выброси эту гадость! – потребовала Миртл. – Тебе-то какой вред от моих сигарет? – лениво спросила ее Диана. – Ты же все равно запаха не чувствуешь! – Обязательно надо было напоминать мне о том, что я умерла? – завизжало привидение и театрально заметалось по туалету.

Диана почувствовала что-то вроде угрызений совести – Плакса всегда бурно реагировала на любой намек на ее призрачное существование. В отличии от других хогвартских привидений она словно не могла смириться со своей участью, постоянно и громогласно оплакивая ее и явно рассчитывая на внимание публики.

– Ладно, – примирительно произнесла Диана, – я не хотела тебя обидеть. И вообще я не то имела в виду. Просто мне необходимо побыть одной и расслабиться.

Миртл для вида еще немного полетала по туалету, сопровождая свои перемещения горестными вздохами, а затем, усевшись на перегородку между кабинками, спросила совершенно будничным тоном:

– Нервничаешь из-за того дурака? – Какого дурака? – не поняла Диана. – Ну, того, который клялся, что станет у тебя первым…

От этих слов Диана поперхнулась дымом и снова едва не свалилась на пол. Откашлявшись, она уставилась на Миртл и прохрипела:

– Что ты несешь?! – Я несу? – Миртл определенно была довольна произведенным эффектом. – Да я своими ушами слышала, как он… – она запнулась. – Договаривай, чего уж там, – Диана привстала, а Миртл в ответ хихикнула: – Потуши сигарету и верни стекло на место, а то ни слова больше не произнесу.

Диана послушно бросила сигарету на пол, невербальным заклинанием заставила ее исчезнуть, затем также молча заделала окно и очистила воздух от табачного дыма.

– Вот, пожалуйста, – сказала она, выходя из кабинки. – Теперь расскажешь обо всем, что слышала?

Привидение перепорхнуло на одну из неработающих раковин и уселось на ней в вальяжной позе, закинув ногу на ногу.

– Я тут пару месяцев назад путешествовала по туалетам, скучно стало, знаешь ли… Решила наведаться в туалет для мальчиков, послушать о чем говорит современная молодежь. Ну и наслушалась я, скажу я тебе! Мы такими не были! У них все разговоры только вокруг одного и вертелись – у кого какая, пардон, задница, да кто с кем да сколько раз!

Миртл сейчас напоминала обычную земную сплетницу, которую хлебом не корми – дай перемыть кости современной молодежи и посетовать на ее распущенность. Диана не прерывала ее речь из опасений, что та снова обидится и вытянуть из нее что-либо станет невозможным.

– Ну и сижу я себе в одной из кабинок, – продолжала Плакса Миртл, – и слышу, как один из парней говорит о тебе. Точнее, о том, что он тебя первым… тр… ну… я не могу это слово произнести! – возмущенно закончила она. – Трахнет? – любезно подсказала Диана, страстно желая сейчас проклясть кого-нибудь из парней. – Именно, – торжествующим тоном подтвердила Миртл. – Кто это был? – пальцы Дианы судорожно сжали рукоятку палочки под мантией. – Я не знаю. Я же сидела в кабинке и не видела их. Они меня тоже не видели, поэтому не стеснялись в выражениях. Кажется, кто-то назвал его по имени, если не ошибаюсь – Эверетт…

Диана стояла с нелепым выражением на лице и буквально сверлила Плаксу Миртл взглядом. А Миртл, наслаждаясь таким вниманием к своей скромной персоне, продолжала:

– Он говорил, что для него это раз плюнуть – затащить в постель лучшую студентку школы. Что он знает один способ, против которого ни одна заучка не устоит.

Повисла напряженная пауза, затем Диана севшим от бешенства голосом спросила:

– Слушай… А он один клялся, что затащит меня в постель? Или кто-то еще собирался это сделать? – Ты угадала. У них было что-то вроде спора – кто первым удостоится чести переспать с отличницей, – в тоне Миртл появились сочувственные интонации. – Были и другие, которые изъявили желание… Один, правда, сказал, что это подло – играть против своих же. Я тихонько высунулась наружу и разглядела его – белобрысенький такой мальчик с серьгой в ухе.

«Руквуд» – догадалась Диана.

–А тот, первый, сказал, что ты симпатичная и ничего в этом такого нет. Короче, он всем доказывал, что…

Диана не стала дослушивать ее и бросилась к выходу, шепотом матерясь на ходу. В голове ее вихрем проносились мысли и догадки. Все становилось на свои места в этой истории с ее опьянением. Теперь-то она вспомнила, что на ее дне рождения Блэквуд все время вертелся возле нее. И вино в ее бокал подливал именно он. И именно подлил туда Амортенцию (сопоставив предположение Хильды, что ей чего-то намешали в вино, она догадалась, в том числе и по симптомам, что это была Амортенция). И именно он предложил ей прогуляться по коридорам, чтобы затащить ее в пустующий класс и там… И теперь понятно, за что Руквуд сломал ему нос и почему весь тот вечер он смотрел на них с таким выражением, словно Диана должна ему тысячу галеонов и не собирается отдавать.

Как ураган она пронеслась по коридорам, спустилась к себе в подземелье, не разговаривая ни с кем в гостиной, влетела в свою комнату и повалилась в кресло, запальчиво дыша. Лишь несколько минут спустя к ней вернулась способность говорить нормально. – Значит, это у нас новый вид спорта такой, – прошипела она, – трахни отличницу и получи орден Золотого Бабника первой степени?! Ладно, плейбой недоделанный, я с тобой еще посчитаюсь! Еще не знаю как, но ты меня еще не раз вспомнишь!

Взгляд ее упал на «драчливый будильник». Она вдруг вспомнила, что подарил ей его именно Блэквуд. Схватив будильник, Диана уже вознамерилась садануть его об стенку, но потом передумала. Зачем избавляться от хорошей и полезной вещи, даже если эту вещь подарил ублюдок и сукин сын?

1 Надпись на воротах Равенсбрюка (и Освенцима).

====== Глава 15 ======

Ей снился странный сон. Она сидит в темной комнате, освещённой мерцающим светом толстой сальной свечи. Все ее существо наполняет ощущение страшной потери, непреходящего, иссушающего горя, но она не может понять, что является причиной. Слезы душат ее, катятся по лицу, она стирает их тыльной стороной ладони, с недоумением и страхом замечая, что руки у нее мужские – большие, белые, покрытые редкими черными волосами, перевитые голубыми жилками. Пелена слез перед глазами постепенно рассеивается и она видит, что прямо перед ней лежит нечто, напоминающее человека, накрытого с головой покрывалом. Она (или он?) протягивает руку к одеялу и осторожно отодвигает его. Под ним лежит черноволосый мальчик лет пяти, с белым до синевы, каким-то словно иссохшим лицом, сквозь неплотно прикрытые веки тускло отсвечивают белки глаз. На нем светлая льняная рубашка со шнуровкой у ворота, странного, явно несовременного покроя. С ужасом она понимает, что мальчик мертв и тут ее сердце заполняют такая боль и отчаяние, что, кажется, оно сейчас просто разорвется. Ее руки гладят холодные щеки ребенка, проводят по его волосам и она слышит незнакомый голос, шепчущий слова на неизвестном языке и понимает, что этот мужской голос, как и руки, также принадлежит ей. На смену горю пришел страх, и тут она проснулась.

Все утро сон не выходил у нее из головы, и за завтраком в Большом зале она сидела с отсутствующим видом, почти не прикасаясь к еде. Глядя на то, как она вот уже пять минут вертит перед собой надетую на вилку сосиску, сидящая рядом Хильда толкнула ее в бок со словами:

– Что ты ее гипнотизируешь, надеешься превратить в банан?

Диана тряхнула головой, отгоняя навязчивые образы своего сна и пробормотала:

– Задумалась…

Хильда покачала головой и, отправив в рот солидный кусок омлета с грибами, пробубнила:

– Тойко не говои, фто въюбилафь! – Не волнуйся, если меня угораздит втюриться в кого-нибудь, ты узнаешь об этом первой, – ответила ей Диана, – на правах единственной подруги, так сказать. – Тогда колись, – Хильда наклонилась к ней поближе, явно давая понять, что не отстанет, пока не узнает причины ее глубокой задумчивости.

И Диана, не удержавшись, пересказала ей свой сон. С полминуты Хильда сидела молча, а затем спросила ее:

– И как ты сама думаешь – что может означать такой сон? – Не знаю, – вздохнула в ответ Диана, – большего бреда мне еще в жизни не снилось. Я понимаю, что сновидения в преображенном виде отражают наши дневные воспоминания, мысли, страхи, впечатления и тому подобное. Но я даже не могу предположить, что могло вызвать в моем подсознании такую сцену. – Может, сходишь к Трелони, посоветуешься? – И что нового она мне скажет? Спорим на десять галеонов, что она напророчит буквально следующее: этот сон означает смертельную опасность и в течение недели я, скорее всего, окочурюсь, причем непременно в мучениях!

Хильда расхохоталась и едва не подавилась соком, но затем внезапно стала серьезной:

– Такие сны просто так не снятся, поверь. Я не особо разбираюсь в снах, но почему-то уверена – объяснение твоему лежит либо в твоем прошлом, либо в твоем предыдущем воплощении. – Только не говори, что веришь в реинкарнацию! – Если этот сон станет повторяться, советую все-таки пойти к Трелони. Она, может, хоть какую-нибудь литературу по толкованию сновидений посоветует. – Нет уж, Трелони лучше вообще не знать о моих снах! – Как хочешь. Лучше скажи – ты мне нумерологию дашь «сдуть»? – В обмен на задание по рунам – с удовольствием.

Над столами уже раздавался нарастающий шум, похожий на хлопанье крыльями – это прибыла утренняя почта. Диана слегка отшатнулась, когда прямо перед ней, раскидав с блюда тосты и расплескав тыквенный сок, на стол опустилась снежно-белая сова. Не обращая внимания на изумленный возглас Хильды (она прежде не видела, чтобы к Диане прилетала другая сова, кроме Мирты), она торопливо отвязала от совиной лапки маленький пергаментный свиток и принялась читать.

«Я узнавал о том, что тебя так заинтересовало. Не спрашивай чего, мне это стоило. Ты была права – это действительно настолько темная сфера, что любое упоминание о ней грозит крайне неприятными разборками в виде исключения из школы. Каркаров в последнее время просто озверел – при любом упоминании о Темных искусствах готов проклясть всякого, кто подвернется. Да, такое действительно возможно. Подробностей я не знаю, знаю только, что для этого нужно оставить на земле некий «якорь», за который можно будет зацепиться, если тебя вдруг убьют, он же позволит вернуться к жизни. Описываю тебе это с чужих слов, так мне рассказали. Не представляю для чего тебе все это, но послушай моего совета – не лезь ты в это дерьмо! Юхан»

«Не бойся, не полезу! – подумала она. – По крайней мере, пока».

После очередного занятия у Снейпа Диана вышла из его кабинета совершенно измотанная – сказались усталость, накопившаяся за неделю, да к тому же количество информации, помещенной Снейпом в ее голову в этот вечер, превысило все прежние показатели. Ей сейчас до горячки, до тряски в руках хотелось выпить чашку крепкого кофе, чтобы немного взбодриться и сделать хотя бы часть домашнего задания на завтра. А ведь ей сейчас еще и коридоры патрулировать.

При мысли об обязанностях старосты она глухо зарычала. Вид шатающихся по коридорам студентов раздражал с каждым днем все больше и больше, особенно «сладкие парочки», сгорающие от желания найти где-нибудь пустующий класс и приступить к проведению практических опытов по обжиманиям и прочим атрибутам полового созревания. Мелькнула мысль, что, должно быть с ней что-то не так, раз ее не тянет присоединиться к этой гормональной вакханалии, на что ей уже неоднократно прозрачно намекали более старшие студентки. Диана в ответ на эти обвинения в «ненормальности» по обыкновению предпочла съязвить, что у нее, мол, мозг находится там, где это задумано природой, а не провалился куда-то в район молочных желез и других частей тела, к мыслительному процессу отношения не имеющих. Девушки оскорбление оценили и в свою очередь заметили, что скромные размеры молочных желез Дианы позволяют пометиться в них разве что мозжечку и посоветовали завидовать чужому счастью молча. С этим трудно было не согласиться, а значит, напрашивался неутешительный вывод – если интенсивно развивать мозг, классных сисек вырастить точно не получится и наоборот.

Так, иронизируя на тему собственной исключительности и непохожести на других, она едва не столкнулась лбами с двумя девушками, шедшими под ручку по коридору. Вздрогнув от неожиданности и подняв глаза, она с удивлением узнала в них двух неразлучных подружек – шестикурсниц с Гриффиндора. Эти две балаболки никогда не появлялись поодиночке и постоянно терлись там, где пахло тайнами и сплетнями. Кажется, одну из них звали Берта, а вторую Джудит.

Несколько секунд все трое сверлили друг друга глазами, затем одна из гриффиндорок насмешливо спросила: