Текст книги "Змея Давида (СИ)"

Автор книги: g.allena

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 52 страниц)

С утра за окном висела серая и тоскливая пелена мелкого нудного дождя. Календарь приближался уже к середине июля, но погода продолжала демонстрировать полное пренебрежение к его показаниям, поливая юг Англии холодной водой и укутывая в перерыве плотными туманами. Трава и листья деревьев от обилия осадков зазеленели еще ярче, но это было единственное, что еще могло радовать глаз этим летом.

Несмотря на то, что Диана всегда любила дождь, вот уже вторую неделю в ее душе угнездилось какое-то мрачное, даже безысходное чувство, словно от близкого соседства с дементором. Писем от однокурсников не было, даже Хильда перешла в «режим тишины», не говоря уже о других. Время от времени она перезванивалась с лондонскими подружками, даже пару раз выбиралась с ними в ночной клуб, но и это светское времяпрепровождение не могло выбить из нее эту меланхолию, как правило, ей не присущую. Порой она ловила себя на мысли, что ей хочется тупо поплакать, свернувшись скорбным клубком на кровати и прижимая к себе большого плюшевого медведя. В попытке уйти от этой безотчетной тоски она отправилась в Диагон-аллею, где провела полномасштабный рейд по магазинам и набрала там всего, что только нужно и не нужно – учебники за седьмой курс, новую мантию, новый оловянный котел, с десяток ингредиентов для зелий, пергаменты, чернила, перья. Пока она с увлечением швырялась деньгами, настроение несколько улучшилось, но стоило ей очутиться дома, как хандра навалилась с новой силой.

Слоняясь из угла в угол по дому, Диана, наконец, решила заглянуть в учебники – раньше это спасало ее от летней скуки, может, и теперь отпустит. Она вытащила из ящика стола первый попавшийся учебник, это оказался «Курс высших зелий, часть II» для седьмого курса. Раскрыла наугад и, усевшись на кровати по-турецки, принялась читать.

То ли оттого, что содержимое учебника было изложено гораздо более сложным языком, чем предыдущие учебники, то ли оттого, что само приготовление описываемых зелий было на порядок сложнее того, что они проходили на шестом курсе, но чтение увлекло ее настолько, что она позабыла о своем мерзком настроении. Зельеварение давалось ей достаточно легко, но, должно быть, стараниями Снейпа, никогда не было самым любимым предметом, в отличие от заклинаний и трансфигурации.

Диане вдруг ужасно захотелось очутиться сейчас в школе, в классе зельеварения, вновь ощутить знакомый холод и полумрак подземелий, вдохнуть запахи реактивов и трав, погрузиться в процесс приготовления и чтобы за спиной обязательно кто-нибудь язвил по привычке.

При воспоминании о Снейпе она неожиданно для себя улыбнулась. «Вот уж никогда не подумала бы, что начну скучать по нему!» – подумала она и внезапно ей пришла в голову мысль, что меньше чем через год она окончательно расстанется с Хогвартсом и, скорее всего, не увидит больше ни своего декана, ни Мак-Гонагалл, ни Дамблдора, ни Плаксу Миртл. Само по себе это было не Бог весть какое открытие, если бы не ощущение, поселившееся в ее груди при этой мысли – от него стало как-то уж совсем тоскливо, щемяще и даже снова вызвало детское желание пореветь в обнимку с плюшевым мишкой.

– Так! – скомандовала она самой себе. – Ноги в руки – и в ночной клуб, будем заливать сплин «Гиннесом»!

За столом семикурсников в задумчивом молчании сидели Диана, Хильда, Милагрос, Перкинс и Кристиан Аллертон. Диана пыталась себя заставить наблюдать за церемонией распределения, провожая взглядами новичков и встречая ленивыми аплодисментами тех, кого Шляпа отправила в Слизерин, Перкинс вертел головой по сторонам в надежде, что кто-нибудь снизойдет до разговора, Милагрос и Аллертон были поглощены друг другом и не видели ничего вокруг, а Хильда сидела понурившись и, казалось, с трудом сдерживается, чтобы не расплакаться. Диана никогда не видела ее в таком состоянии, но лезть с расспросами прямо сейчас не решалась.

На следующий день первым уроком у них были заклинания. Они начали проходить Протеевы чары – тема крайне сложная и доступная далеко не всем старшекурсникам. Диана откровенно скучала – Протеевым чарам она научилась еще в прошлом году. Хильда же продолжала сидеть все с тем же отсутствующим видом и даже ухитрилась получить замечание от Флитвика за невнимательность. Если такое поведение во время пира в Большом зале еще можно было списать на усталость и головную боль после дороги, то теперь Диана была твердо уверена – в ее семье что-то случилось.

После обеда у них оставался час свободного времени и Диана, не мешкая, схватила Хильду под локоток и поволокла ее к себе в комнату. Та, впрочем, не особо и сопротивлялась.

Усадив подругу в кресло, Диана забралась на кровать и спросила напрямую:

– Колись, что случилось. Только не сочиняй сказки про головную боль и предменструальный синдром, не поверю.

Хильда глубоко вздохнула и тихо сказала:

– Похоже, я выхожу замуж. – Что, прямо сейчас?! Ты залетела?! – Нет, сразу по окончании школы. Родители нашли мне мужа.

Диана понимающе хмыкнула. Что ж, браки по расчету среди чистокровных магов были делом совершенно обычным. Хильде уж точно должно быть об этом известно, наверняка ее готовили с детства к тому, что она должна будет выйти за того, чью кандидатуру одобрят родители. Хотя, даже если тебе давно это внушали, все равно – перспектива скорого замужества с человеком, которого даже толком не знаешь, может выбить из колеи. Мало приятного, когда твои родители спят и видят, как бы сбыть тебя с рук, да еще получить при этом дивиденды.

– Кто он, ты знаешь?

Хильда отрицательно покачала головой.

– Лично я с ним не знакома, нас познакомят на Рождественские праздники. Его зовут Ульрих фон Лаубш. Он из Германии, но давно живет здесь, на родине бывает лишь наездами. Род Лаубшей очень древний и известный среди европейских магов. Он очень богат – у него огромное поместье в Баварии и астрономический счет в Гринготтсе. – Он хоть симпатичный? – Понятия не имею. Да и так понятно, что в придачу к своим богатствам и статусу этому старому хрычу нужна молоденькая чистокровная жена-девственница, которую он станет использовать только в качестве сосуда для вынашивания потомства! – последние слова Хильда буквально выкрикнула.

Диана помолчала, а затем осторожно спросила:

– А откуда такой пессимизм? Может, он неплохой человек, несмотря на то, что богат и знатен, такое вполне может быть. – Не знаю… Мне просто страшно. Мне кажется, он не так прост. Слишком быстро все решилось – родители молчали-молчали, а за неделю до начала учебного года огорошили меня новостью. Я понимаю – финансы нашей семьи давно уже дышат на ладан, вот они и уцепились за такой великолепный шанс их поправить.

Ну да, семья Мелвиллов нуждается в притоке капиталов, а эти Лаубши наверняка нуждаются в притоке свежей крови, пока их род не выродился окончательно из-за близкородственных браков. Все понятно, но от этого не менее мерзко. Диана хотела сказать, что чистокровные волшебники в своем желании сохранить в неприкосновенности свою «чистую кровь» недалеко ушли от Средневековья или какой-нибудь Саудовской Аравии, где мнением женщины интересуются в последнюю очередь, но благоразумно промолчала – незачем усугублять.

– Думаешь, он – Темный маг? – Да я не думаю, я знаю, что он из рода Темных магов! Но это ерунда, ты права, можно быть из темномагического рода и быть приличным человеком. Просто у меня плохие предчувствия. Мне просто до колик страшно, никогда так страшно не было, хоть с башни бросайся! – и Хильда, уткнувшись лицом в ладони, тоненько заскулила.

Диана села рядом с ней и неумело попыталась обнять ее за плечи. Утешать кого-то в горе – это был не ее «конек», но и просто так сидеть и смотреть, как подруга впадает в истерику, она тоже не могла.

– И что делать? – погладив Хильду по спине, спросила она. – Есть два варианта, – Хильда подняла голову, вытирая слезы и хлюпая носом. Как видно, она уже хорошо поразмышляла над этим, так как ответила сразу же, – первый – спихнуть свою девственность первому попавшемуся парню, чтобы этот Лаубш узнал обо всем и сам от меня отказался. Но есть риск, что родители от меня отрекутся и просто выкинут на улицу. – Неужели такое возможно?! – Не знаю, но проверять не хочется. В свое время с моей прабабкой по материнской линии так и поступили. Второй – в течение этого учебного года найти молодого и чистокровного и желательно небедного мага из студентов, охмурить его и выскочить за него на следующий же день, после того, как нам вручат аттестаты. Тогда есть шанс, что родители сначала попроклинают меня, но потом все же примут мой выбор. – Есть еще третий вариант – побольше узнать о твоем женихе. Может, все не так уж и плохо? – Как мы будем узнавать? – Смотри, – Диана наклонилась к Хильде, – он немец, а значит, учился, скорее всего, в Дурмстранге. У меня там есть знакомый, он может навести справки от твоем женишке – кто он, чем себя запятнал или прославил во время учебы и так далее. По крайней мере, позволит хоть в общих чертах узнать, что он за фрукт. – Ты можешь это устроить? – Хильда вскочила с кресла и села рядом с Дианой, предано глядя ей в глаза. – Без проблем. Завтра же отправлю письмо в Дурмстранг.

Но отправить письмо он так и не успела. Вечером Хильда подошла к ней в общей гостиной и, наклонившись к самому ее уху, спросила:

– Сову отправила? – Нет еще. – И правильно. У меня возникла идея. Точнее, предположение, – она схватила Диану за локоть и потащила в самый дальний угол, подальше от любопытных ушей. – Мой женишок живет в Англии с конца семидесятых годов, и я вот о чем подумала – не был ли он в свое время как-то связан с Упивающимися смертью?

Диана округлила глаза, а Хильда продолжила:

– Все может быть. Он богат, он чистокровный, он из темномагического рода и ненавидит маглорожденных и полукровок. Просто идеальная кандидатура для такой банды!

«Черт, а ведь она права!», – подумала Диана, а вслух спросила:

– У тебя есть идеи о том, где мы будем искать на него компромат?

Хильда потерла лоб и неуверенно сказала:

– Пока, кроме библиотеки, ничего в голову не приходит. – Точно! Отдел периодики, там могут быть сведения о процессах над Упивающимися! – Завтра вечером? – Да, будем искать вдвоем, так быстрее.

Отдел периодики находился в самом дальнем углу библиотеки. Это было что-то вроде подсобки без окон, стены которой с трех сторон представляли собой сплошные, под самый потолок полки, забитые газетными стопками с указателями годов выпуска. В центре стоял массивный прямоугольный стол с ножками в виде лап грифона.

Едва библиотекарша Пинс исчезла за дверью, Диана и Хильда бросились к полкам, жадно оглядывая их.

– За какой год будем искать? – спросила Хильда. – Когда Сама-знаешь-кто исчез?

– В восемьдесят первом, кажется.

– Значит, смотрим «Ежедневный пророк» за восемьдесят первый и восемьдесят второй годы, не раньше.

Хильда взялась за подписку за восемьдесят второй год. Положив на стол толстенную стопку пожелтевших газетных листов, сшитых между собой шелковым шпагатом, она с помощью палочки (страницы были пыльными и пахли плесенью) неторопливо перелистывала их. Диана на другом конце стола просматривала номера за восемьдесят первый год.

Многие страницы слиплись, видимо, с того самого дня, как их подшили, к ним никто не прикасался. Диана искала информацию с процессов над Упивающимися смертью, пару раз она натыкалась на заметки о том, что тот или иной сторонник Волдеморта получил длительный срок в Азкабане или, напротив, был оправдан, но имени «фон Лаубш» ей не попадалось.

– Нашла! – в голосе Хильды слышалось мрачное торжество.

Диана бросилась к ней. Хильда ткнула пальцем в газетную страницу, на которой красовалась колдография весьма симпатичного молодого светловолосого мужчины в одежде заключенного. Судя по выражению лица и улыбке, мужчина на колдографии был чем-то очень сильно доволен.

– «Ульрих фон Лаубш, владелец поместья в графстве Дербишир и крупнейшей на территории Британии коллекции магических артефактов с Тибета,– читала вслух Хильда, – подозреваемый в связях с Тем-кого-нельзя-называть, отпущен прямо из зала суда. Визенгамот не нашел достаточных доказательств сотрудничества с Тем-кого-нельзя-называть, в процессе дознания свидетели постоянно путались в показаниях относительно причастности фон Лаубша к тем или иным преступлениям, кроме того, известно, что фон Лаубш никогда не принимал Темной метки и, значит, не мог входить в ближний круг сторонников того, кого они называют Темным лордом»… – Отпущен за недостатком улик, – констатировала Хильда, хотя ясно было, что написанное в газете ее ни на грош не убедило. – Небось, клялся, что был под «Империо»! – Да, подруга, с интуицией у тебя всегда было прекрасно, – вздохнула Диана в ответ. – Попробую еще что-нибудь поискать,– Хильда снова потянулась к полкам и выудила оттуда очередную пыльную стопку.

Диана прошлась вдоль полок. Судя по всему, на нах было наложено заклятие Многоуровневости или Невидимого расширения – сложно представить, что в этом собачьем закуте могли поместиться все номера «Пророка» за более чем двести лет его существования. Взгляд ее упал на полку с номерами за 1944-й год. Еще не зная, зачем ей это, она призвала палочкой стопку и сгрузила ее на стол поверх лежавшей там подписки за восемьдесят первый.

Хроники тех лет представляли собой сообщения о событиях с театра военных действий – как с фронтов Второй Мировой войны, так и войны, развязанной в магическом мире Геллертом Гриндевальдом. Время от времени попадались обычные неподвижные фотографии Гитлера, Геринга, Черчилля, Сталина, но гораздо больше было именно колдографий.

Внезапно внимание Дианы привлекла мелькнувшая фамилия «фон Лаубш». Склонившись над газетным листом, она увидела маленькую колдографию, на которой был изображен высокий белокурый мужчина в черном кожаном форменном плаще с дубовыми листьями на лацканах и свастикой на рукаве. Пояснение под колдографией гласило: «Дитрих фон Лаубш, потомок древнего магического рода – сквиб и штандартенфюрер СС».

Диана громко хмыкнула, на что ее подруга вопросительно подняла голову.

– Нашла кое-что об отце твоего «прекрасного принца», – пояснила Диана. Хильда тут же перешла на ее сторону стола и принялась разглядывать колдографию. Казалось, ее даже обрадовало увиденное – настолько сильно было ее желание отыскать какой-нибудь «скелет в шкафу» в семье своего предполагаемого мужа. Она только саркастически усмехнулась и спросила: – А что такое «штандартенфюрер»? – Ну, это что-то вроде полковника, – ответила Диана. Хильда была девушкой весьма образованной для чистокровной волшебницы и, кажется, объяснять ей что такое «СС», было лишним. – Чудная семейка, – тем же мрачно-торжественным тоном подвела резюме Хильда. – Надо будет родителей «обрадовать», очень надеюсь, что они не в курсе!

И они снова обе уткнулись в газеты, теперь не столько из желания найти очередной компромат, сколько из любопытства. Снова воцарилась тишина, нарушаемая только тихим шелестом переворачиваемых страниц.

Внезапно Хильда глухо вскрикнула и пробормотала:

– Ох, черт!

Диана подняла голову. На лице Хильды читался испуг, смешанный с удивлением, ладонью она зажала себе рот и, не отрываясь, глядела на лежащую перед ней открытую страницу «Пророка».

– Что такое? – Диана быстро переместилась на противоположную сторону. Взгляд ее упал туда же, куда указывал палец Хильды, и в следующую секунду дыхание у нее перехватило, а пальцы захолодели и мелко задрожали.

С колдографии на нее смотрело совсем юное, но такое узнаваемое лицо, обрамленное прямыми черными волосами. Молодой Снейп и тогда уже одевался преимущественно во все черное, но взгляд – какой-то опустошенный и одновременно затравленный – словно принадлежал другому человеку, прошедшему не один круг ада.

Под фотографией находилась небольшая заметка под названием «Еще один Упивающийся смертью избежал срока в Азкабане». И дальше: «Северус Снейп, один из сторонников Того-кого-нельзя-называть, был отпущен из Азкабана благодаря вмешательству некоего весьма могущественного лица, представившего суду доказательства его непричастности к жестоким преступлениям, совершенным членами организации, именуемой «Упивающиеся смертью». Суд проходил в закрытом режиме, поэтому представители прессы в зал заседаний допущены не были. Имя неизвестного покровителя Министерство магии предпочитает держать в секрете, известно также, что С. Снейп оказал неоценимую услугу Ордену Феникса в ходе борьбы с Тем-кого-нельзя-называть».

Чувствуя слабость в коленях, Диана опустилась на стоящий рядом стул.

«Не может быть… Этого просто не может быть…»

Ей стало плохо. Не от мысли, что шесть лет в школе она провела бок о бок с бывшим Упивающимся смертью, а от того, что этот бывший – Снейп. Кто угодно, только не он. Нет, его нельзя, конечно, назвать добрым и светлым человеком, но то, как он реагировал на ее увлечение Темными искусствами, говорило о том, насколько это его пугало, пугало куда больше, чем Дамблдора, который, кажется, даже не сильно бы расстроился, окажись ее интерес не простым любопытством и желанием «знать врага в лицо». Нет, Снейп действительно испугался, что она покатится по наклонной в сторону Тьмы. Поэтому и следил за ней, поэтому так легко согласился давать ей уроки защиты – насколько ей было известно, он даже с отстающими по зельям занимался лишь эпизодически, да и то только по просьбам их родителей, а на нее угробил больше года. И этот человек – бывший Упивающийся? А не может ли здесь быть какой-то ошибки? Может, его оговорили, а он не смог представить неопровержимых доказательств?

Она посмотрела на Хильду. Та так и стояла, прижав ладонь ко рту, правда, ужаса на ее лице не было, только безграничное удивление. Почувствовав на себе взгляд Дианы, она повернулась в ее сторону.

– Ты правда не знала? – голос Дианы ей самой показался чужим, таким хриплым и осевшим он был. – Твои родители не рассказывали тебе?

Хильда отрицательно покачала головой и сказала:

– У нас в семье этой темы вообще избегали. Насколько я помню, в те годы мы жили на полу-нелегальном положении, боясь, что в один прекрасный день Сама-знаешь-кто попытается завербовать моих родителей, а они не смогут ему сопротивляться. Они, конечно, фанаты чистой крови, но методы этого… их пугали, они его боялись. Поэтому не удивлюсь, если окажется, что насчет Снейпа они вообще ничего не знали. Хотя мой отец учился с ним, только закончил на несколько лет раньше, чем он.

В комнатушке снова повисла напряженная тишина. Затем Диана решительно встала и с каким-то остервенением начала отправлять все вынутые стопки газет на место. Не глядя на подругу она очень тихо сказала:

– В общем так: мы с тобой ничего не видели и ничего не знаем. То, что ты хотела узнать, ты узнала, а это… Пусть остается на совести Дамблдора, который имеет привычку принимать на работу кого попало!

====== Глава 18 ======

Чем дальше, тем меньше ей начинали нравиться ее сны. Нет, ей больше не снилась странная комната и мертвый мальчик, и гора трупов на фоне серого здания, из трубы которого валил черный дым. Все было куда интереснее – в том смысле, что сны, мягко говоря, пикантного содержания ее еще не посещали.

Утром она тщетно пыталась вспомнить лицо мужчины, которого видела во сне. Вернее, лица-то она почти не видела, только неясные очертания фигуры, да еще голос – подозрительно знакомый, настолько знакомый, что при мысли о том, на чей голос он похож, ее обдавало жаркой волной стыда и недоумения. «У меня едет крыша, – думала она, стоя перед раковиной и плеская в лицо холодной водой, словно пытаясь смыть воспоминания о том, что она делала во сне неизвестно с кем. – Ладно бы, этот «некто» был похож, скажем, на Харрисона Форда или Брюса Уиллиса. Ну, на худой конец, на Гилдероя Локхарта. Он хоть и дурак редкостный и писатель так себе, но красавец-мужчина. Но этот же был похож… Черт, я даже думать об этом не хочу! Пора идти к мадам Помфри за зельем Сна без сновидений!»

Нельзя сказать, что опыта общения с парнями у нее было совершенно. Их недолгий роман с Мортоном не ограничивался прогулками до Хогсмида под ручку. И хоть о том, чтобы перейти к «главному» речи не шло, в поцелуях недостатка не было. Целовались они тогда столько, что у нее потом болели губы, этот роман ей тем и запомнился, что Мортон постоянно ее целовал, к месту и не к месту. Сначала ей это нравилось, потом стало надоедать – эти отношения, по ее мнению, отнимали слишком много ее драгоценного времени, тратить которое она привыкла по собственному усмотрению. А после приключений с Краусом она постепенно начала его избегать. Этот роман сошел на нет по причине ее «холодности». Мортон так и сказал ей тогда: «Ты холодная». Она даже не обиделась, не всем же быть «горяченькими штучками».

А в конце шестого курса она испытала настоящий шок, когда Руквуд, который в этом году оканчивал школу, подкинул ей записку с признанием. Руквуд был верен себе – мрачный бука, который скорее сдохнет, чем покажет свою слабость или симпатию и будет молчать до последнего. Он ей нравился, она не могла в этом не признаться хотя бы самой себе. Он относился именно к тому типу парней, к которым она всегда питала слабость – высокий голубоглазый блондин. И когда он без предупреждения практически набросился на нее в темном коридоре и прижал к стене, она не особо сопротивлялась. Только сообщила ему, что он – напыщенный кретин и гребаный аристократ, но затем позволила себя поцеловать. Целовался он классно, куда лучше Мортона («Где только так натренировался» – успела она подумать, прежде чем мозг перешел в нерабочее состояние). Неизвестно, чем бы закончился этот их «эксперимент», если бы она не почувствовала опасность и не отпихнула Руквуда от себя. В этот самый момент из-за поворота выплыла фигура Снейпа, смерившего их подозрительным взглядом, но ничего не сказавшего.

Оставшийся месяц их с Руквудом взаимоотношения напоминали спектакль – на людях они или игнорировали друг друга или откровенно хамили, но когда их никто не видел, молча обменивались поцелуями, становившимися с каждым днем все более страстными. Но Руквуд закончил школу и теперь работает, кажется, в мексиканском филиале Гринготтса и больше она о нем ничего не знает. И даже не особо скучает. Разве что поцапаться от души не с кем. Но эти сны… Она чувствовала, что они потихоньку начинают изматывать ее. Больше всего она боялась, что в одну прекрасную ночь все же разглядит лицо незнакомца. И того, что ее подозрения подтвердятся. Так не должно быть, это все пошло и неправильно от начала до конца. И вообще – это все игры ее подсознания, на которое, возможно, оказали влияние прошлогодние слухи относительно ее «близких» отношений с деканом ее факультета. Лечиться надо, одним словом… Готовиться к ТРИТОНам и поступлению в Аврорат, а не маяться этой дурью…

Рассказала ли Хильда своим родителям то, о чем узнала из старого номера «Ежедневного Пророка» или нет, Диана не знала. Та с момента их разговора в библиотеке как-то отдалилась. Нет, они не ругались, но и прежнего желания постоянно находиться рядом друг с другом не было. Это было странно и даже больно. Словно из жизни уходило нечто привычное и ставшее как бы частью тебя. Скоро из ее жизни уйдет не только Хильда, но и другие. Директор, преподаватели, декан… При мысли о Снейпе в груди снова поднялась волна обиды и разочарования. Из головы у нее не шла та коротенькая заметка, на которую они с Хильдой наткнулись месяц назад. Тот мальчишка на колдографии с клеймом «Упивающегося» и нынешний Снейп – между ними словно не было ничего общего. Или было? Как Дамблдор мог принять на работу бывшего сторонника Того-кого-нельзя-называть? Неужели он не знал, как в случае с Краусом-Леконтом? Но ведь Снейп не менял ни имени, ни внешности, он даже не пытался спрятаться.

Чем больше она размышляла над тем, как Снейпа могло занести в ряды УС, тем больше ее тянуло в тот отдел библиотеки, хотя тогда она дала самой себе слово не возвращаться к этой теме. В конце концов она не выдержала – отправилась в отдел периодики перед самым закрытием библиотеки, когда народу в ней становится минимум.

В основном зале сидели две девушки с Рейвенкло и Дора Тонкс. Последняя улыбнулась ей, когда она вошла в зал и даже помахала, при этом непонятным образом умудрилась смахнуть своей миниатюрной задницей солидную стопку книг со стола.

Не ответив на ее улыбку, Диана проследовала в отдел периодики. Там было очень тихо и стоял привычный запах бумажной пыли и мышей («Куда только Миссис Норрис смотрит, или ее только на студентов натаскивали?»). Два массивных канделябра, на три свечи каждый, освещали стол.

Диана прошлась вдоль полок, нашла бирку с указателем «1982» и призвала палочкой стопку. Скинув ее на стол, отчего в воздух поднялось облачко пыли, принялась медленно, будто нехотя, перелистывать пожелтевшие страницы.

Найдя нужную страницу, она села на стул и уставилась на нее. Снова она перечитывала заметку и вглядывалась в колдографию, словно пыталась прочесть что-то между строк и узнать мысли того, кто был здесь изображен.

Положив голову на сложенные друг на друга кулаки, она вспоминала свой разговор с Дамблдором о Краусе-Леконте. Вспомнила свои ощущения, когда директор сообщил ей, кем на самом деле был их обаятельный и добродушный профессор по уходу за магическими существами. Да, тогда были шок и недоумение, куда же без них. Но так больно, как сейчас, не было. А почему? Может, потому, что к Краусу и его предмету она всегда относилась в лучшем случае безразлично. Ну, ходит по школе такой странный тип, седой мулат, обожающий всяких магических зверушек и пытающийся эту свою любовь привить ученикам (небезуспешно, надо сказать). Ничего плохого она от него не видела. Чего не скажешь о Снейпе. Вот уж кто не давал ей спуску, каждый раз опуская ее с небес на землю, когда ее в очередной посещало ощущение собственной важности и исключительной талантливости! Сколько раз он оставлял ее на отработку за ее вопросы и гипотезы не по теме, которые она предпочитала озвучивать именно тогда, когда он объяснял новый материал! Она тогда обижалась, но потом пришло понимание того, насколько раздражающим было ее поведение и она перестала лезть на рожон. Тогда его отношение казалось ей предвзятым и она считала, что он «гоняет» ее за то, что она – единственная полукровка на «чистокровном» факультете. Было время, она его ненавидела, потом стала относиться к нему как к неизбежному злу, затем начала восхищаться его знаниями. Что угодно было, но не было того спокойно-уважительного безразличия, с которым она относилась к профессору Краусу.

Погруженная в свои мысли, она не заметила, что в комнатушке есть еще кто-то и вздрогнула будто от удара, когда услышала тихий шорох где-то справа от себя. В паре шагов от нее стояла Хильда. Скрестив руки на груди, она со странным выражением на лице смотрела на Диану.

– Сидим? – нарушила молчание Хильда. – Угу… – И зачем? Ты же сама советовала мне забыть обо всем, что мы тут видели! – Не знаю… Просто пытаюсь понять, как он дошел до такого. – Хочешь знать мое мнение? По молодости да по глупости. Не знаю, что именно он искал среди этих людей, да и не хочу знать. Но многие попали туда именно так. А потом не знали, как выбраться из этого дерьма. – Ты-то откуда знаешь? – Отец рассказывал. – Кстати, ты рассказала родителям про этого своего фон-барона? – Рассказала. – И? – Они в легком шоке. Но встречу не отменили. Хотя и не говорили, что отрекутся от меня, если я не выйду за него. Так что у меня есть шанс – достаточно просто не произвести на него правильного впечатления и он сам откажется. – Твои бы слова да Мерлину в уши. – Давай, завязывай с этими бдениями над старыми колдографиями. Что бы ни происходило со Снейпом десять лет назад, если Дамблдор взял его на работу, для этого были веские основания. – А если он обманул Дамблдора? – По-твоему, за десять лет Дамблдор не смог бы разглядеть обман? – А если… – Без «если». Не знаю, что тобой сейчас движет – паранойя или нечто иное, прекращай это. Меньше знаешь – крепче спишь. Мы закончим школу и уйдем отсюда навсегда. Все, что здесь будет происходить, нас уже касаться не будет.

Диана послушно вернула газеты на место и молча вышла вслед за Хильдой. В мыслях был бардак, в чувствах – тоже. Ничего не прояснилось, стало только хуже, она запуталась в себе окончательно.

Хорошо, что с конца прошлого учебного года занятий со Снейпом больше не было. Она совершенно не представляла себе, как бы она смотрела ему в глаза. Углубленным изучением Защиты от Темных искусств она занималась теперь самостоятельно.

На уроке зельеварения у седьмого курса присутствовало всего восемь студентов – Диана, Хильда, Аллертон, Чарльз Уизли, три человека с Рейвенкло и Дора Тонкс с Хаффлпаффа. Темой занятия было зелье Восстановления памяти, его применяли при исправлении последствий «Обливиэйта», если использование контрзаклятия не давало нужного результата. Главная сложность в приготовлении этого зелья заключалась в том, что подбирать дозировку компонентов приходилось каждый раз индивидуально – в зависимости от тяжести повреждения долей мозга, ответственных за долговременную память. Каждому из присутствующих Снейп раздал небольшие кусочки пергамента, на которых были записаны «истории болезни» гипотетических пострадавших и в каждом случае нужно было самостоятельно рассчитать дозировку для изготовления зелья.

Диана устроилась за самым дальним столом. Старательно изучив свое задание, она поплелась к шкафу с ингредиентами. Задание не показалось ей сложным, нужно всего лишь сосредоточиться и точно следовать основным правилам приготовления данного зелья. Набрав все необходимое, она отлевитировала компоненты на свой стол и взялась за их подготовку – нарезку, растирание и прочие манипуляции. Мысли блуждали, в ощущениях была некая раздвоенность – с одной стороны желание спрятаться от Снейпа подальше, загородившись спинами других студентов и поменьше привлекать к себе внимание, с другой – странная эйфория от одного его присутствия.

Руки ее действовали автоматически – что-то нарезали, что-то крошили, отправляли в кипящий котел. В какой-то момент она, видимо, окончательно потеряла контроль над процессом и заметила это только тогда, когда варево начало пузыриться и «чпокать», хотя должно было испускать легкие серебристые искры и кипеть мелкими пузырьками. Опомнившись, она погасила огонь и сунула нос в котел, пытаясь понять, что и когда она сделала не так.

Зелье было запорото окончательно – одного запаха гнилых помидоров было достаточно, чтобы это понять. Она в панике посмотрела на часы – времени на повторный эксперимент было всего полчаса – можно успеть при условии, что она все будет делать в два раза быстрее. Только бы никто не заметил, что слизеринская всезнайка испортила зелье.