Текст книги "Змея Давида (СИ)"

Автор книги: g.allena

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 52 страниц)

– Фамилия «Беркович» тебе ни о чем не говорит? – спросила она, заглядывая ему в глаза. – Нет? Ну, конечно, где же вам упомнить всех, кого вы убивали! Сколько их было – десять, двадцать? Действительно, как же тут не запутаться! – она выпустила его волосы и со всей силы ударила его кулаком по лицу. Резко поднялась на ноги и вновь принялась посыпать порошком пентаграмму. И тут до нее донесся голос Розье: – Я вспомнил – это тебя Темный лорд тогда приказал брать живьем. Ты убила Хиггса, а меня и Варвика оглушила. Я тебя вспомнил…

Диана снова подошла к нему. Проводя острием ножа по его лицу и видя, как он рефлекторно сжимается от этих прикосновений, она нежно улыбнулась и сказала:

– Вот и замечательно. Надеюсь, идиотских вопросов, зачем я тебя сюда притащила, больше не будет. И можешь не орать – все равно никто не услышит, тут на десятки миль нет никакого человеческого жилья. И молись Мерлину или Мордреду, кому хочешь, чтобы у меня не сорвало крышу, и я не принялась резать тебя на ленточки раньше времени, ублюдок! – Убьешь меня? – в голосе Розье почти не было страха, только обреченность. – Тогда вперед, не понимаю только, зачем весь этот спектакль! Пусти мне «Аваду» в лоб или запытай «Круциатусом» до смерти, но за каким гоблином все эти декорации? Или без них у тебя кишка тонка?

Диана хмыкнула. Вернувшись к своему занятию, она ровным тоном, будто объясняя урок, ответила:

– Знаешь, я не буду сейчас распинаться перед тобой, объясняя смысл моих манипуляций. Не буду пытаться тебя убедить в том, какая ты мразь, потому что это бессмысленно – ты все равно не проникнешься моими доводами. И уж тем более не стану посвящать тебя в то, почему я не могу просто, без затей тебя прикончить, потому что это – не твое собачье дело. Просто хочу, чтобы, сдыхая, ты не только порадовал меня, но и принес кое-какую пользу. А теперь заткнись и не отвлекай меня. Имей мужество хотя бы сдохнуть как мужчина.

Когда весь порошок был высыпан, Диана вынула палочку и тем же «Мобиликорпусом» приподняла Розье и перенесла его в самый центр пентаграммы, с наслаждением сделав так, чтобы тот кулем грохнулся прямо на землю. Он глухо вскрикнул от боли, но тут же затих, тяжело дыша.

А Диана отошла от него на несколько шагов, спрятала палочку и снова вынула нож. Сердце бешено забилось, и она, будто в нерешительности, застыла с занесенным над своей левой рукой кинжалом, прикрыв глаза. Наконец, сделав несколько глубоких вдохов, прошептала первые слова заклинания и легко провела острием по запястью. Тонкий порез тут же взбух темной кровью, по ладони побежали противно горячие струйки, и Диана, подойдя к нижнему краю пентаграммы, принялась капать своей кровью на изображенные там символы.

Она замолчала и перевела дыхание. Первый этап обряда был завершен. Ей вдруг стало легко и спокойно, словно то, что она сейчас делала, было знакомо, привычно, а главное – правильно. Кураж от осознания неограниченной власти над врагом и желания мучить исчез, уступив место холодной собранности и готовности любой ценой довести начатое до конца.

Она шагнула к Розье, зажмурилась и принялась шептать следующее заклинание. Вокруг вдруг стало странно тихо, ночной ветер сменился совершенным штилем, словно в пустой стеклянной банке, а температура воздуха упала градусов на пять. Диана поежилась, но, не сбившись ни на мгновение, продолжала произносить неведомые ей слова на мертвом языке.

Когда стихло последнее слово, Диана открыла глаза и посмотрела на лежащего Розье. Тот смотрел на нее, молча, но с непередаваемым ужасом во взгляде, глаза его расширились так, что, кажется, занимали почти половину лица. И эти глаза сейчас, казалось, заслонили собой весь окружающий ее мир. Глаза человека, которого она сейчас убьет. Не в схватке, не благородной «Авадой» в сердце, а ножом по горлу, словно барана на бойне. Ей стало противно от этих мыслей и она нерешительно замерла над ним, сжимая нож ледяными пальцами и глубоко дыша.

Она готова была поклясться, что еще немного – и ее рука, занесенная над Розье, бессильно опустилась бы, но в этот момент она услышала уже знакомые слова, сказанные неживым, не мужским и не женским голосом: «Верни мне долг – и мальчики в вашей семье перестанут умирать».

Она вскинула голову, надеясь снова увидеть странную фигуру в сутане с лицом боттичелливского ангела, но ее не было, просто слова эти звучали в ее голове. Неужели по-другому нельзя, шевельнулась паническая мысль, но тот же голос внутри нее произнес: «Он убил твою мать, пусть хотя бы спасет твоего сына». Превозмогая нарастающую дрожь в руке, Диана поднесла лезвие ножа к шее Розье и резко полоснула по беззащитному горлу.

Розье издал странный булькающий звук, кожа на его шее разошлась, открывая длинную зияющую рану, вызывающе темневшую в неверном свете чадящих самодельных факелов, а кровь, брызнувшая в стороны, попала Диане на джинсы. Она невольно отскочила, не отрывая взгляда от Розье, который с хлюпаньем пытался втягивать в себя воздух и откашливал его с жутким хрипом, вызывающими не жалость, но желание заткнуть уши и отвернуться.

Кровь какое-то время лилась из горла пульсирующими толчками, затем превратилась в вялую струю. Обдумывая в свое время этот способ убийства, она полагала, что достаточно глубокий порез шеи способен разрушить обе сонные артерии и привести к смерти в течение минуты. Минута прошла, однако Розье продолжал хрипеть и дергаться, но все еще был жив. Не имея никакого опыта, она просто не рассчитала силу, с которой нужно было наносить удар, чтобы уж наверняка. И неясно теперь, сколько еще продлится его агония. Смотреть на его муки было не то чтобы жутко и жалко – скорее неприятно и хотелось поскорее все это прекратить. Кровь должна оросить алтарь – снова всплыли в памяти слова Ниацринеля. Что ж, кровь пролилась на алтарь, только почему-то Ниацринель не торопится принять жертву. Так можно и до утра прождать, отстраненно подумала Диана, бросила нож и вынула из-за пазухи палочку.

– Авада кедавра, – спокойно произнесла она, направив ее на Розье. Изумрудно-зеленый сноп лучей ударил его в грудь, тело в последний раз дернулось и через секунду Розье затих, глядя в темноту пустыми глазами, в которых отражалось пламя факелов.

Диана судорожно втянула в себя воздух и опустила палочку. Прямо перед ней, шагах в двадцати, возник Ниацринель. Он явился в уже знакомом ей облике, видимо, чтобы ей было проще его узнать. Молча и неслышно он подплыл к лежавшему на земле телу Розье и, чуть склонив голову набок, принялся его разглядывать. Затем поднял взгляд на Диану, и ее обдало волной ледяного холода и запахом жженой серы.

Того инфернального ужаса и паралича, которые она испытала в их предыдущую встречу, на этот раз не было, были только свинцовая усталость и осознание того, что все кончено. Ниацринель молчал, и Диана осмелилась спросить первой:

– Я все сделала верно? – на что Ниацринель величаво кивнул головой. – Ты принимаешь его? Ты оставишь в покое моего сына? – снова спросила она, более настойчиво. Ниацринель усмехнулся и протянул руку к покойному. Тело неожиданно вспыхнуло ярко-белым, с голубыми закраинами пламенем и уже через мгновение на его месте нестерпимо и совершенно беззвучно пылал великолепный костер, полностью скрывший тело. – Твой сын умрет в возрасте девяноста трех лет, – со знакомой насмешкой, не открывая рта, ответил Нацринель, пряча руки в рукавах своих черных, как сама ночь, одежд. – Только ему не говори, чтобы не расстраивать, вдруг в его планы будет входить жить до ста пятидесяти! Ты свободна, женщина. Но не дай Люцифер тебе проболтаться хоть словом о том, что знаешь ты и знал твой предок! Ты поняла меня, надеюсь? – Никто не узнает, я об этом позабочусь, – твердо сказала Диана.

На этих словах фигура демона начала таять и через полминуты полностью исчезла. А с его уходом вернулись звуки ночи, запахи влажной земли и травы и гулявший по холмистым просторам ветер. Погребальный костер погас так же резко, как и вспыхнул, и теперь на месте тела красовалась лишь небольшая горстка пепла, которая вскоре была развеяна порывом ветра.

Внезапно ставшие ватными ноги не держали, и Диана обессиленно опустилась на каменную площадку, бездумно глядя на то, что осталось от Розье. В душе не было ни жалости, ни раскаяния, ни ужаса от содеянного, ни эмоционального подъёма, только усталость и желание напиться. Посидев еще немного, она почистила заклинанием окровавленные джинсы, поднялась, подобрала с земли деревянную плошку и зажигалку, после чего сожгла их с помощью «Инсендио». Хотела было и обсидиановый нож уничтожить, но решила, что эта вещь слишком полезная, причем не только для темных, но и для исцеляющих обрядов, очистила его от крови и сунула в карман мантии, трансфигурированной в довольно корявую куртку.

Диана аппарировала в Глазго. После часа бесцельных шатаний по магловским районам города, она зашла в первый попавшийся ночной бар и, не глядя ни на кого, проследовала к стойке. Сонный бармен с покрасневшими от густого табачного дыма глазами налил ей порцию виски с содовой, которую она выпила залпом, после чего попросила чистого виски, двойную порцию. Вкуса спиртного она почти не чувствовала, только постепенно начала замечать, как очертания предметов потеряли четкость, а звуки сливались в монотонный гул, в котором время от времени яркими вспышками прорезывался чей-то пьяный смех. Никто не обращал на нее особого внимания, и постепенно на нее снизошло ощущение, что все, что произошло с ней сегодня – всего лишь продолжение какого-то бредового сна.

====== Глава 57 ======

Что-то было не так, Диана чувствовала это кончиками пальцев и, казалось, даже носом. Когда она покинула паб, в котором методично напивалась этой ночью после убийства Розье, она некоторое время снова бродила по улицам Глазго, ожидая, пока выветрится хмель, а после аппарировала, но не прямо домой, а на окраину Шеффилда. Это-то ее и спасло.

На первый взгляд с домом все было в полном порядке – маскировочные чары, создававшие видимость необитаемого жилища, были нетронуты, задняя калитка закрыта, ничьих следов на дорожке из мелкого вулканического гравия видно не было. Но все же что-то с домом было не так.

И тут до нее дошло, что именно «не так» – в их садике уже многие годы жило семейство сорок. Каждое утро, практически в любую погоду, двор оглашал их залихватский стрёкот, порой мешавший спать. Но сейчас над домом стояла зловещая тишина, нарушаемая лишь легким шелестом, создаваемым кронами деревьев под ветром. И ни одного птичьего голоса. Диана не знала, насколько чувствительны к темной магии обычные сороки, но эта непривычная тишина настораживала.

Диана тут же набросила на себя Дезиллюминационное заклятие – в утренних сумерках оно делало ее практически невидимой, особенно на расстоянии – и подошла вплотную к калитке. Из дома не доносилось ни звука, но пальцы уже слегка покалывало от присутствия чужой и очень мощной магии – так с ней было всегда после долгого пребывания в мире маглов по возвращению в Хогвартс. В доме определенно кто-то находился, и это были точно не маглы и почти наверняка не «орденцы»: те хотя бы поставили ее в известность посредством «связного блокнота», что они будут ждать ее здесь.

Диана подняла палочку и сняла все маскирующие чары. И дом тут же ожил – сначала до ее слуха донеслись приглушенные голоса, почему-то женские, затем в окнах загорелся свет, но не теплый золотистый, от электричества, а холодный бело-голубой – от «люмосов». И уже затем по воздуху, явно через открытое окно кухни, которое как раз выходило на задний двор, поплыл запах дорогого табака с примесью восточных пряностей.

Осознав, что только что в очередной раз прошла буквально в дюйме от верной смерти, Диана ощутила противную дрожь и слабость во всем теле и судорожно выдохнула. То, как виртуозно ее незваные гости обошли все ее запирающие чары и при этом умудрились не тронуть маскировку, говорило о том, что это – не егеря, те были слишком тупы и неискусны в таких чарах. Даже в Аврорате не все владели мастерством проникать в зачарованный дом настолько незаметно. Значит, это Упивающиеся смертью.

Собственно, для них не был секретом ее адрес, поэтому удивляться тому, что они так легко нашли ее дом, не приходилось. Гораздо интереснее было то, зачем они пришли сюда. Не исключено, что это могло быть новой волной «зачисток» против грязнокровок и членов Ордена Феникса, которые уже проводились сразу по приходу к власти Волдеморта. В конце концов, она сама видела свою фотографию с пометкой «Разыскивается министерством» в Диагон-аллее еще перед тем, как уехать в Израиль. Вот и проверяют все возможные адреса, по которым она может проживать.

Диана бессильно застонала. Сколько они намерены тут проторчать, оставалось только гадать, а стоять под забором не в силах попасть в собственный дом, тоже не имело смысла. Она так же незаметно вернула Маскирующие чары (не хватало только, чтобы ее соседи-маглы заметили чье-то присутствие в ее доме и сунули туда нос) и тут же аппарировала в здание вокзала Ватерлоо – идеальное место для того, чтобы затеряться на какое-то время.

Здесь царили привычные многолюдье и суета, поэтому никто не заметил ее появления в темном уголке возле туалета. Опасливо оглядевшись, Диана зашла вовнутрь, и в этот момент в нагрудном кармане ее куртки завибрировал блокнот.

В туалете находились еще две женщины, одна мыла руки, другая сушила руки электросушилкой, поэтому Диана заперлась в одной из кабинок и дрожащими руками вынула блокнот. На нужной странице красовалась сделанная почерком Снейпа фраза:

«С тобой все в порядке?»

Устроившись на крышке унитаза, Диана торопливо нацарапала ответ:

«В моем доме кто-то есть, я не могу туда попасть. Как это понимать?» – и замерла в ожидании ответа.

Ответ пришел через минуту и был довольно длинным:

«У тебя получилось? Мать Розье знает, что ее сын мертв, его портрет исчез с родового гобелена. Она ищет тебя. В твоем доме она сама в компании Беллы и Макнейра. Если есть возможность, уезжай из страны как можно скорее».

Диана снова схватила ручку и принялась строчить:

«Да, я сделала это. Но мои деньги и паспорт остались дома и я не могу улететь. Пожалуйста, дай мне знать, когда они уберутся оттуда».

«Свяжись с Люпином или Тонкс, они сейчас занимаются вопросами безопасности членов Ордена, хотя бы посоветуют место, в котором можно будет переждать опасность. Береги себя, не лезь на рожон».

«Ты тоже. Я люблю тебя».

Отправив последнее сообщение, Диана некоторое время ждала, что будет ответ, но блокнот молчал. Да и что мог написать Снейп в ответ? Всю нужную на настоящий момент информацию он ей сообщил, а ждать ответного признания от него было бы наивно, Северус не был бы Северусом, если бы снизошел до трогательной переписки и слов любви в коротеньких записках. Даже в такой ситуации.

Диана вздохнула, спрятала блокнот обратно в карман и осторожно высунулась из кабинки, держа в правой руке палочку так, чтобы ее не было видно за дверью. Две давешние женщины ушли и теперь в туалете находилась другая – молодая и дорого, хотя и несколько безвкусно одета магла. С выражением отвращения на лице она мыла руки под краном. Диана сунула палочку за ворот свитера и вышла. Увидев Диану, девушка оглядела ее с головы до ног и, сморщив нос, отвернулась. Да, вид у нее неважнецкий, подумалось ей, волосы торчком, ботинки запыленные словно у пехотинца, совершившего марш-бросок на десять миль, руки грязные, куртка и джинсы тоже свежестью не блещут, да еще и перегаром наверняка тащит. Проводив маглу взглядом, Диана переложила палочку за пояс джинсов, сняла с себя куртку и свитер и, ёжась от холодной воды, принялась старательно приводить себя в относительный порядок. Обмывшись до пояса водой с мылом и кое-как расчесав пятерней волосы и собрав их на резинку, она прямо на мокрое тело натянула свитер и куртку и снова нырнула в кабинку – туалет не замедлил снова заполниться другими женщинами, а чистить свою одежду магией у них на глазах было никак нельзя.

Когда с утренним туалетом было покончено, она вытряхнула из карманов всю имеющуюся наличность. Денег было, мягко говоря, негусто – пять фунтов плюс пять галеонов, в магловском мире абсолютно бесполезных. На транспорте вполне можно было сэкономить – аппарация поможет, но с едой придется туго, а есть уже начинало хотеться. Нужно последовать совету Снейпа и попытаться связаться самой хоть с кем-то из Ордена.

Ридженс-парк в этот утренний час был еще пустынен, поэтому Диане без труда удалось отыскать уединенную лавочку, чтобы просто посидеть и отдохнуть. Хмель выветрился окончательно, оставив по себе лишь распирающую головную боль и желание завалиться прямо на скамейку и отключиться. Но делать этого было категорически нельзя – хотя Ридженс-парк не то место, где легко встретить кого-нибудь из мира магов, по закону подлости именно сегодня кто-нибудь из них мог оказаться здесь, и хорошо, если этот «кто-нибудь» не принадлежал к «упиванцам».

По пути сюда она купила крекеров, которые уничтожила за пару минут, едва выйдя из супермаркета, и упаковку аспирина, который, однако, не спешил действовать. Маясь головной болью, Диана с тоской думала, что денег ей теперь хватит разве что на «чупа-чупс», а сколько еще продлятся ее скитания, вообще непонятно.

Прошло уже два часа, как она отправила сообщение Люпину, но «связной блокнот» не подавал призраков жизни. Диана упорно гнала от себя мысли о том, что с Люпином могло что-то случиться, но молчание его становилось с каждой минутой все подозрительнее. У многих «орденцев» за время, что они пользовались этим способом связи, выработалась привычка чуть ли не спать с этими блокнотами, чтобы ежесекундно быть на связи, и Люпин был как раз из таких.

Диана с силой провела ладонями по лицу, отгоняя сонливость. От усталости очертания предметов стали будто резче, почти болезненно впечатываясь в сетчатку, а окружающие звуки, напротив, доносились словно сквозь слой ваты. Внимательно оглядевшись по сторонам, она вынула из кармана блокнот и уже собралась было отправить аналогичное послание кому-нибудь еще, как блокнот все-таки завибрировал прямо в ее пальцах. Ответ Люпина был короток:

«Сиди там, где сидишь».

Люпин появился минуты через три – как видно, он воспользовался одной из «карт-следилок», которые Диана оставила ему перед тем, как уехать из страны. Она еще издали заметила его фигуру, одетую в нелепый, помятый пиджак и мешковатые брюки, он появился в конце аллеи и внимательно оглядывался, высматривая ее. Поравнявшись с ней и не спуская с нее настороженного взгляда, он спросил:

– Это ты? – С утра вроде была я, – ответила Диана, внимательно разглядывая его. Если не считать его вечно потрепанного изможденного вида, выглядел Люпин странновато – глаза у него подозрительно блестели, взгляд был слегка шальным и ей даже показалось, что от него пахнет огневиски. – Ты что, пьян? – Выпил немного, – Люпин смущенно улыбнулся. – Что случилось? – подозрительно, обычно Люпин пил очень мало, если не считать тех дней после гибели Блэка, когда Люпин за неделю в одиночку опустошил почти половину запасов спиртного в штаб-квартире на Гриммо.

Вместо ответа он рассмеялся совершенно счастливым и шальным смехом и вдруг бросился к ней и сгреб ее в охапку, она даже среагировать не успела.

– У меня сын родился! Вчера ночью! – Правда?! – воскликнула Диана. – Когда вы только успели? Да поставь меня уже на землю, люди же увидят! – Вот и успели, – Люпин послушно отпустил ее. – Да ты сама быстрее нас с Дорой управилась, скажешь нет? Как ты, кстати, все хорошо?

Догадавшись, что Люпин спрашивает ее о ребенке, ведь в последний раз они виделись, когда Диана еще была беременна, она закивала:

– Да, все в порядке, мой сын сейчас у родственников, далеко отсюда. – И у тебя тоже – сын? Мы с тобой молодцы, правда?

– Да уж, молодцы…

Посерьезнев, Люпин сел на скамью и спросил уже другим тоном:

– Так что у тебя случилось? Если я все правильно понял, у тебя дома засада. Где ты могла засветиться?

Диана села рядом.

– Прикончила одного подонка. Надеялась, что его исчезновение не сразу заметят, но его мать увидела, что его физиономия исчезла с родового гобелена. Он мне был сильно должен, и его матушка, как видно, догадалась, кто может иметь на него такой зуб. Взломала мои охранные чары и теперь сидит там в компании отморозков похуже своего сыночка, ждет, когда мне надоест скитаться. Все мои вещи там, и документы тоже, так что я даже к сыну вернуться не могу – билет на самолет не взять без паспорта.

Некоторое время Люпин сидел в задумчивости, барабаня пальцами по колену, затем встал и произнес:

– Сейчас идем к нам домой, с Дорой повидаешься, там и обсудим, что делать дальше.

Дора спала, поэтому поговорить с ней Диане не удалось, только взглянуть на ребенка. Римус говорил, что мальчик похож на него, но это было всего лишь хвастовство счастливого отца – понять на кого похож этот краснолицый комочек со сплющенным носиком и смешным хохолком темных волосиков на макушке, можно будет разве что через месяц, во всяком случае с ее Брайаном было именно так.

Кроме них в доме находилась и мать Доры, Андромеда, и Диана была неприятно поражена ее сходством со старшей сестрой, колдографии которой ей приходилось видеть на страницах «Ежедневного пророка» в те времена, когда Беллатрикс сбежала из Азкабана. Лично с ней Диане сталкиваться не приходилось, но по рассказам очевидцев, миссис Лестрейндж была ярко выраженной психопаткой с садистическими замашками и склонностью к театральности. К счастью, на внешности сходство сестер заканчивалось – Андромеда производила впечатление человека совершенно адекватного. Несколько сухо ответив на ее приветствие, она проводила Диану и Люпина в комнату Доры и тут же вышла, тихонько притворив за собой дверь.

Над кроваткой новорожденного они с Люпином стояли молча, обмениваясь лишь улыбками и красноречивыми жестами, после чего тоже вышли и направились на кухню.

Дом Люпина, доставшийся ему от родителей, ни размерами, ни достатком не отличался. Видно было, что хозяева время от времени пытаются придать ему видимость комфортного жилища, хотя и не слишком успешно. Мебель здесь была хоть и добротная, но старая, полы скрипели, рамы в окнах растрескались, а потолок чуть прогнулся. Тем не менее, здесь было по-своему уютно, дом излучал то скромное очарование, которое присуще многим старым домам со спокойной эмоциональной атмосферой.

Кухня оказалась такой же старомодной, что и весь дом – с простым массивным обеденным столом, покрытым старой льняной скатертью, кружевными занавесками на окнах и множеством разнокалиберных и разноцветных баночек, красующихся на полках. Здесь уже хозяйничала Андромеда – она внимательно следила за тем, чтобы из турки на плите не сбежал кофе.

– Думаю, вы голодны? – спросила она, чуть скосив глаза в сторону Дианы и ставя перед ней чашку с дымящимся кофе. Секунду Диана боролась со смущением, но голод и усталость взяли свое, и она ответила: – Честно говоря, да.

Спустя пару минут перед ними с Люпином на столе возникла горячая яичница и тосты. Поблагодарив миссис Тонкс, Диана набросилась на еду, попутно прикидывая, насколько хватит терпения у матери Розье торчать в ее доме, не зная точно, когда она туда вернется и вернется ли вообще. Главное сделано – Розье мертв, Ниацринель получил то, что хотел, проклятье с ее рода снято. Книга, правда, все еще не уничтожена, но это может и подождать, все равно никто, кроме нее самой не сможет ее прочесть. Из задумчивости ее вывел голос Андромеды:

– Мисс Беркович, вы в зельях разбираетесь? – Смотря в каких, – ответила Диана, кладя вилку на опустевшую тарелку. – В лечебных, – пояснила миссис Тонкс. – Дело в том, что мне приходится варить зелья для нужд Ордена, а сегодня как раз предстоит сварить крупную партию, часть которой нужно будет передать в Хогвартс, для студентов. – А разве больничных зелий в школе не хватает? – спросила Диана. – Во-первых, Слагхорн уже стар и с таким объемом работы не справляется, во-вторых, новые учителя практикуют в виде наказаний за провинности калечащие заклинания, в особенности «Круциатус». Обычных больничных запасов стало недостаточно. – Вам нужна будет помощь в их приготовлении? – догадалась Диана.

– Да, если вас это не затруднит.

– Какие затруднения, что вы! Можете на меня рассчитывать.

С зельями они провозились часов до четырех дня, несколько раз прерываясь буквально на пять минут, чтобы выпить кофе. Под конец у Дианы уже ломило спину и ноги и резало глаза от испарений, а на правой руке образовался небольшая мозоль от ножа, которым ей пришлось нарезать огромное количество ингредиентов. Но она с чувством выполненного долга обозревала ровные батареи бутылочек и фиалов с обезболивающим, жаропонижающим, укрепляющим, кроветворным и кровоостанавливающим зельями. Но больше всего оказалось зелья именно от последствий Круциатуса. Диана хорошо помнила это зелье – именно его заставил как-то варить ее Снейп на одном из дополнительных занятий. Диана не стала допытываться, откуда Ордену известен этот рецепт, должно быть, Снейп успел им поделиться еще тогда, когда еще пользовался относительным доверием в Ордене.

После того, как работа была сделана, она приняла душ, чтобы смыть с себя запахи, успела поговорить с Дорой, подержать на руках ее мальчика, которого уже решено было назвать Тедом, в честь отца Доры, а затем отключилась прямо на диване в гостиной и проспала до вечера. А ночью они с Андромедой снова приступили к работе и освободились лишь к утру. Диана так вымоталась за последние три дня, что после многочасового бдения в лаборатории проспала почти весь следующий день.

Вечером появился Шеклболт. Одет он был так, словно только что пришел со светского раута с участием по меньшей мере министров или членов Палаты лордов – в костюм от Кардена и роскошные лаковые туфли, и источал ароматы французской парфюмерии. Сопровождавший его Люпин, всегда отличавшийся обостренным обонянием, смущенно отворачивал от Шеклболта нос. Безупречность облика «джентльмена из высшего общества» нарушала только золотая сережка в ухе, с которой Кингсли не расставался ни при каких обстоятельствах.

– Ты решила вернуться? – вместо приветствия спросил он Диану, ставя на исцарапанный журнальный столик бутылку огневиски в подарочной упаковке. – Как твой ребенок, в порядке? – Да, он в безопасности, – ответила она. – Как дела у Ордена? – Неважно, если честно, – Шеклболт устало плюхнулся в кресло, вытягивая длинные ноги. – Многие предпочли выйти из борьбы, и я их понимаю – не каждый в создавшихся условиях захочет подставить под удар членов своей семьи, особенно если нет возможности отправить их за границу. Сейчас из активных членов Ордена остались только Тонкс и ее мать, Люпин, я да семья Уизли в полном составе. Кстати, Артура все-таки выперли из Министерства, Амбридж постаралась. Из новых членов – только Лотнер да еще трое ребят из Аврората, но их оттуда вежливо «попросили», как неблагонадежных. Лотнер-то по-прежнему там работает, хотя ближе, чем к расследованиям мелкой уголовщины его не допускают, не доверяют, видать. Флетчер слинял в неизвестном направлении, Гестия Джонс и Дедалус Дингл вроде бы и не отказались от сотрудничества, но предпочитают сидеть тише воды, ниже травы и ни во что не вмешиваться. Практически каждый день мы узнаем о гибели или исчезновении людей. Ты тоже была в числе пропавших без вести, кое-кто вообще считал тебя мертвой. Так что мы в дерьме, как ни неприятно это признавать.

Диана не удивлялась услышанному. Собственно, она и не питала иллюзий насчет обстановки в магической части страны, даже при том, что магловская Британия жила (вроде бы) в обычном режиме. Да, полицейские хроники время от времени передавали репортажи о странных убийствах целых семей или загадочных смертях совершенно здоровых людей от остановки сердца, или о непонятных, необъяснимых авариях на электростанциях или заводах, но до масштабов национальной катастрофы эти происшествия пока не дотягивали. Магический мир по-прежнему существовал практически автономно от магловского, почти не соприкасаясь с ним и живя по собственным законам. Значительная часть волшебного населения Британии вообще не числилась гражданами Соединенного Королевства, так как не имела магловских документов, этих людей будто бы не существовало. И пока противостояние в их мире не выплеснулось за рамки Статута о секретности, в волшебном сообществе могли твориться совершенно дикие вещи, на магловском они бы особо не отразились.

– Поттер жив? – спросила она. – Жив и даже в безопасности, – ответил Люпин. – Я с ним даже повидался, сообщил о рождении Тедди. И он, и Рон с Гермионой в порядке. – У Ордена есть конкретные планы, как действовать дальше? Нельзя же до скончания века сидеть в подполье и ждать, когда все само собой «рассосется»? – К сожалению, в сложившейся ситуации мы мало на что можем повлиять, – сказал Шеклболт. – Я даже начал сомневаться в истинности пророчества насчет Гарри. Убить Сами-знаете-кого возможным не представляется, к нему не подойти никак, мы знаем, что он проживает в поместье Малфоев, но подобраться к дому не можем – слишком много защиты на нем. Нам удалось разгадать секрет его бессмертия, но мы понятия не имеем, как действовать, так как не знаем где искать то, что держит его на этом свете.

Значит, страшная тайна Волдеморта о крестражах постепенно превращается в секрет Полишинеля, подумала Диана. Интересно, они сами додумались, или все же Поттер поделился с ними своими знаниями на этот счет? Если так, то парень мог бы подсказать Ордену и способ уничтожения крестражей. Хотя их нужно для начала найти…

– Понятно, что со связанными руками мы ничего не сможем сделать теперь, – вслух сказала она. – Но что, если обратиться в Международную конфедерацию магов? В ответ Шеклболт криво усмехнулся: – Уже обращались, но ответа пока не получили. И вряд ли получим в ближайшее время. Такое впечатление, что пока конфликт не выльется за границы Британии, эти господа и не почешутся. – Так он уже вылился! – возмутилась Диана. – А как же убийство им двух граждан Израиля еще в девяносто пятом? – А также убийство им мастера по изготовлению палочек Грегоровича и его племянницы в Германии, – хмыкнул Кингсли. – Я не знаю, чего они добиваются, может быть, чтобы Сама-знаешь-кто начал убивать граждан других стран пачками? Реакции на наше обращение так и не последовало. Похоже, старые пердуны из Конфедерации вообще утратили связь с реальностью и наши рассказы воспринимают как фантазии сопливых мальчишек.