Текст книги "Змея Давида (СИ)"

Автор книги: g.allena

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 52 страниц)

В тот день звезды были на стороне Снейпа, и дело кончилось тем, что Кэрроу заработал головомойку от Лорда, приправленную дополнительной порцией «Круцио», а Снейп удостоился похвалы за то, что так заботится о сохранении будущих кадров для его армии. С тех пор Кэрроу с сестрицей немного присмирели и действовали по принципу «мучить, но не калечить». И не доводить до самоубийств. К сожалению, большего Снейп сделать не мог и не имел права – слишком ревностное заступничество за студентов, особенно за гриффиндорцев, постоянно лезущих на рожон, могло выйти боком ему самому и поставить под удар его дело. Оставалось лишь с брезгливой-равнодушной миной проходить мимо очередного студента, на лице и теле которого виднелись следы недавнего «близкого» общения с семейкой Кэрроу или их лучших учеников Гойла и Крэбба, и регулярно поставлять в Больничное крыло зелье собственного изобретения от последствий Круциатуса.

Сказать, что МакГонагалл была взвинчена, значило выразиться слишком мягко. Она была на грани истерики, лицо белее бумаги, сжатые в ниточку губы дрожат, пальцы, стиснутые до побелевших суставов, комкают воротник мантии. В кабинет Снейпа она не вошла, а влетела.

– Что-то случилось, Минерва? – он постарался придать своему голосу максимальное равнодушие, хотя уже понял – случилось нечто экстраординарное, иначе декан Гриффиндора не посмела бы вламываться к нему в кабинет в одиннадцать вечера. – Случилось?! – рассерженной кошкой прошипела МакГонагалл. – У меня студент пропал! И я уверена, что без этих ваших… новых профессоров здесь опять не обошлось! Что они с ним сделали, вы должны быть в курсе! – Что значит «пропал»? – спросил Снейп. – И постарайтесь успокоиться. Если все действительно так серьезно, только ваших истерик тут и не хватало! – То и значит, что пропал! – закричала МакГонагалл. – Пропал Невилл Лонгботтом! Его нет в общей спальне Гриффиндора и никто из студентов не знает где он!

Снейп тяжело вздохнул. Слова «Лонгботтом» и «головная боль» за этот учебный год стали для него едва ли не синонимами. Он не переставал удивляться разительным переменам, произошедшим с одним из самых своих нелюбимых студентов за последний год. Куда подевался толстоватый и неуклюжий мальчишка, бледневший и начинавший заикаться при одном только его появлении? Ходячее недоразумение превратилось в худого и жилистого молодого человека с широкими плечами и сильными длинными руками, каждый раз бестрепетно встречавшего его взгляд с видом человека, уверенного в правости дела, ради которого он терпит пытки и издевательства Кэрроу. Еще пару лет назад у Снейпа бы случилась смеховая истерика, если бы кто-то заикнулся при нем о том, что Лонгботтом превратится в лидера сопротивления масштаба целой школы, но реальность была именно такова.

Именно Лонгботтом после ухода из школы Поттера сумел сплотить вокруг себя то, что некогда именовалось Отрядом Дамблдора и не только сплотить, но и организовывать (правда, крайне неосторожно и бестолково, но чего еще ждать от гриффиндорца) постоянные диверсии и партизанские вылазки, направленные на подрыв авторитета директора и профессоров Кэрроу. Одна операция по похищению меча Гриффиндора из его кабинета чего стоила! Снейп тогда с трудом отвоевал Лонгботтома у Амикуса Кэрроу, горящего желанием испробовать на бестолковом мальчишке самые мерзкие заклинания из своего арсенала, даром, что Лонгботтом, решивший сыграть в рыцаря, взял всю вину на себя и сообщил, что его подельницы Джинни Уизли и Луна Лагвуд просто помогали, а идея принадлежала исключительно ему. Свою порцию издевательств Лонгботтом все-таки получил, после чего вместе со своими подругами был отправлен «на отработку» к Хагриду в Запретный лес, подальше с глаз Кэрроу.

И вот теперь этот паршивец, кажется, нарвался по-настоящему. МакГонагалл права – без Кэрроу тут точно не обошлось. Гриффиндорец, скорее всего, исчерпал лимит терпения Амикуса и Алекто, которые наверняка горели желанием отомстить ему за все призывы к неповиновению и ругательные надписи в адрес их и Снейпа, и директор не удивился, если бы узнал о том, что с Лонгботтомом расправились именно Кэрроу.

Сейчас необходимо было успокоить Минерву и уговорить ее не предпринимать никаких активных действий. Она обязательно наломает дров, набросится на Кэрроу, не дай Мерлин, покалечит кого-нибудь из них, чем привлечет ненужное внимание к своей персоне Темного Лорда. И если с чертовым Лонгботтомом действительно что-то случилось, не поможет ему этим ни разу. Поэтому Снейп молча подошел к шкафчику и вытащил оттуда бутылку Огденского и стакан, плеснул в него немного огневиски «на один палец» и протянул МакГонагалл, заполошно мерявшей шагами его кабинет.

– Выпейте, Минерва, – произнес он как можно более спокойно. – И постарайтесь взять себя в руки. Если к исчезновению вашего студента действительно имеют отношение профессора Кэрроу, я об этом узнаю. Хотя я уверен, что ваш герой просто шляется сейчас где-нибудь на просторах школы и выдумывает какую-нибудь новую гадость против меня.

МакГонагалл выпила виски залпом и вернула Снейпу стакан. Спиртное подействовало на нее должным образом, она немного успокоилась, но ненависть в ее взгляде никуда не делась.

– Исчезни так же кто-нибудь из ваших «змеенышей», вы бы проявили куда больше беспокойства, – хрипло рассмеялась она. – Конечно, вам как нельзя более на руку то, что пропал именно Невилл! Наконец-то вздохнете свободно! – Для меня все студенты одинаковы и за всех я отвечаю в равной мере, – собственные слова показались Снейпу пафосными и лживыми, но, тем не менее, в какой-то мере отражали правду. Даже если бы он не давал обещание Дамблдору защищать детей и школу, это мало что изменило бы. Как бы его не бесили гриффиндорцы, как бы в целом безразлично не относился он к студентам Рейвенкло и Хаффлпаффа, закрывать глаза на то, во что превратили бы его школу Кэрроу и им подобные, казалось Снейпу неправильным. Но где там объяснить это Минерве! Помнится, в прошлом году, когда Драко Малфой, порезанный на британский флаг «сектумсемпрой» от ее любимого Поттера, валялся в лазарете, она так не металась и не переживала о том, что парень мог попросту умереть, не подоспей Снейп вовремя. – Я займусь поисками вашего Лонгботтома, – добавил он. – Думаю, если профессор Кэрроу хоть что-то знает о нем, мне он скажет. Ступайте к себе, Минерва. Как только ситуация прояснится, я сам вам обо всем расскажу.

Постаравшись вложить в свои слова максимум вежливого презрения, МакГонагалл вскинула подбородок и произнесла:

– Да уж потрудитесь, директор!

Когда декан Гриффиндора ушла, Снейп по каминной сети вызвал к себе обоих Кэрроу. Судя по запаху дешевого огневиски, брат с сестрой «расслаблялись» после трудного рабочего дня одним из доступных их пониманию способов.

– Где Лонгботтом? – без приветствия и прочих предисловий сразу спросил их Снейп. – Сам хотел бы знать, директор, – пожал плечами Амикус. – Я ему сегодня отработку назначил, – и он гнусно хихикнул, – а этот гаденыш не явился и вообще пропал. Я с Алекто собственноручно обыскал гриффиндорские спальни, но там его нет. И вещей его там нет, по крайней мере, многих вещей. Такое впечатление, что он вообще сбежал из школы!

Глаза у Кэрроу при этом бегали, как и у его сестрицы, поэтому Снейп им не поверил. Руки чесались заставить его говорить с помощью «Круциатуса», но снова слушать его вопли в собственном кабинете ему не улыбалось, поэтому Снейп подошел к Амикусу и, направив палочку ему в лицо, вломился в его сознание.

Но, похоже, нынешний учитель ЗОТИ говорил правду – ничего похожего на то, что он хоть что-то знает о том, куда мог подеваться Лонгботтом, в его памяти Снейп не нашел. Морщась от отвращения, он остановил действие заклинания и теперь смотрел, как Кэрроу трясет головой и потирает лоб – Снейп нарочно не озаботился о том, чтобы тому было комфортно при сеансе легиллименции. Он повернулся к Алекто. Некрасивое широкое лицо ее пошло пятнами, она отступила от него на шаг и замотала головой:

– Не знаю я ничего! Идите вы к гоблинам с вашей легиллименцией, не знаю, где этот проклятый мальчишка! Пропал и пропал, невелика потеря, предатель крови паршивый!

Снейп отвернулся от них и махнул рукой. Ему сделалось противно, настолько противно, что даже пропало желание запустить в них каким-нибудь болезненным проклятием – жалко тратить на них магическую энергию. Он скривился и отвернулся от Кэрроу.

– Вы оба свободны, – процедил он. – Поисками Лонгботтома я сам займусь.

Значит, на сей раз эти двое действительно не причем. Похитить парня не могли – никто посторонний без разрешения директора в школу не проникнет, он лично об этом позаботился. Подался в бега? А кто знает, подумал Снейп, мог ведь остаться незамеченным какой-нибудь из потайных ходов от школы до Хогсмида, по которому Лонгботтом и сделал ноги? После того, как операция по захвату престарелой миссис Лонгботтом провалилась (по обрывкам разговоров Снейп понял, что бравая старуха Августа дала прикурить троим «упиванцам», явившимся по ее душу, и исчезла), давить на Невилла, шантажируя его жизнью и здоровьем бабушки, стало невозможным. А значит, теперь и церемониться с ним нечего, даром что чистокровный – или Азкабан, или Авада в лоб и концы в воду.

Снейп испытал что-то вроде облегчения. Может быть, с уходом Лонгботтома его соратники без своего лидера немного угомонятся. Да и мальчишка, даст Бог, уцелеет вдали от Хогвартса. Или найдет Поттера и присоединится к нему. Все-таки лишняя голова (пусть и непутевая) и лишняя палочка Избранному точно не помешают.

Снейп вытащил один из ящиков письменного стола, который он собирался разобрать уже месяца два, но не доходили руки. Все это «добро» лежало тут еще со времен Дамблдора. Сверху находилась старая пузатая папка с оторванными тесемками. Снейп небрежно бросил ее на стол, папка раскрылась и из нее посыпались старые школьные колдографии.

Повинуясь несвойственному ему приступу ностальгии, Снейп почему-то принялся разглядывать снимки, не останавливаясь, впрочем, надолго ни на одном. Несколько колдографий он вообще глянул мельком, увидев, что они сделаны задолго до его поступления в Хогвартс, но одна привлекла его внимание. Это был снимок квиддичной команды 1986 года после финального матча, на котором они разгромили соперников из Рейвенкло. Справа от ловца в первом ряду в обнимку с метлой стояла тринадцатилетняя Диана Беркович и победоносно улыбалась.

Какая она здесь маленькая, подумал он, разглядывая смешные толстые косы, непослушный вихор надо лбом и слегка скособоченную спортивную мантию (снимок был сделан непосредственно после их выхода с поля). Она всегда внешне выглядела младше своего возраста, особенно на первом курсе. В памяти мгновенно всплыл ее первый урок зельеварения и его собственная реакция на нее.

«… – Мисс, гм, Беркович, кажется? – Снейп неприязненно оглядел маленькую фигурку с прической в виде двух пышных «хвостов» над ушами и торчащей челкой, из под которой на мир взирали любопытные темные глазищи. – Не подскажете ли вы классу, какова может быть реакция, если в зелье ненароком попадет человеческий волос?

Девчонка, старательно пряча смущение под независимо-нахальным видом, пожала плечами:

– Оно взорвется, сэр?

Снейп подошел ближе. Мелкая растрепа слегка съежилась под его взглядом, но продолжала упрямо смотреть ему в глаза, не желая капитулировать так сразу.

– Взорвется, – начал он перечислять обманчиво мягким тоном, – испарится и отравит ядовитыми испарениями половину класса. Оно может образовать едкую субстанцию и прожечь котел. А еще может превратить ваше зелье в мощное психотропное оружие, если вы вообще знаете, что это такое. Проще говоря, с помощью такого вот зелья вами можно будет управлять, словно марионеткой, и вы даже не поймете, что с вами происходит.

Девчонка смотрела на него очень внимательно, и по ее взгляду было видно, что о таких последствиях она даже не задумывалась. Что и требовалось доказать. И для закрепления эффекта, прежде чем отвернуться от нее, Снейп гаркнул:

– Если на следующем уроке увижу вас с этими дурацкими «хвостами» – сниму баллы!»

После этого нагоняя она сменила прическу и начала заплетать волосы в косы, которые носила лет до пятнадцати.

Он криво усмехнулся мыслям о маленькой самоуверенной отличнице, считавшей себя самой умной во всем Хогвартсе, но память тут же услужливо подсунула другой, гораздо боле поздний диалог:

«… – Тебе нравится? – горячий шепот у самого уха, едва уловимое касание мягких губ к виску, а маленькая ладонь тем временем скользит от груди вниз, все ниже и ниже, доводя прикосновениями до состояния полного безволия и лишая способности мыслить.

– Да… – А так?

– Ох, черт… Ты моей смерти хочешь?

Тихий смех, заглушенный его поцелуем.

– И не надейся. Я тебе не позволю. Ты мне нужен… живой…» Снейп тряхнул головой, отгоняя непрошенные воспоминания, как попало запихал снимки в папку и швырнул ее обратно в ящик. Наводить в столе порядок резко расхотелось. Привычные горечь, холодная пустота и что-то, подозрительно похожее на боль от потери, затопили сердце. «Только и осталось, что колдографии», – подумал он. Все, кто когда-то был дорог ему, всё самое светлое и хорошее осталось только в виде постепенно тускнеющих магических снимков, на которые он старался смотреть как можно реже, чтобы не бередить лишний раз память. Случайная находка всколыхнула в нем то, от чего он бежал последние несколько месяцев – несбывшиеся надежды на толику счастья, похороненное желание быть нужным кому-то одному, а не «общему делу», воспоминания о близости, и не только физической. После ее последнего сообщения в день убийства Дамблдора он больше не получал от нее никаких известий. Какое-то время он надеялся, что она просто в глубоком подполье, как и многие другие «орденцы», но репортаж «Поттеровского дозора», подпольной радиостанции, которую ему удавалось время от времени поймать, был весьма пессимистичен – Диана Беркович числилась у них как пропавшая без вести. Пропавший без вести, считал Снейп, это всего лишь ненайденный труп, а значит, не стоит питать напрасных иллюзий и надежд. Всё, к чему он прикасается, всё, чего когда-либо осмеливался желать, словно обречено. А значит, прав был Дамблдор, когда говорил, что не стоит привязываться к кому-то по-настоящему – все равно придется терять, так или иначе. Только и останется, что поблекшие снимки да собственная память.

Тот, другой снимок, точнее, огрызок от него, Снейп оставил в доме на Спиннерс-энд, в ящике секретера матери, где она хранила самое ценное для нее. Оставил его там специально, чтобы не растравлять старые раны. Достаточно и того, что он в невменяемом состоянии бросился в тот день на Гриммо с целью найти именно то письмо с колдографией, зная, что оно где-то там. А потом, когда одна часть волшебного мира скорбела по Дамблдору, а другая шумно обмывала его «бесславный конец», три дня беспробудно пил, запершись в доме родителей и заранее испросив у Лорда несколько дней «отдыха». Пил, пытаясь выпасть из действительности, и в сотый раз перечитывал строки, написанные ее рукой: «С любовью, Лили». Мысли о Лили мешались с воспоминаниями о Диане, но алкоголь не приносил желанного забвения и мира с собой. На четвертый день, когда запасы огневиски иссякли, Снейп решал, как ему поступить дальше – отправиться за добавкой или же начать приводить в относительный порядок себя и подобие собственной жизни. Но дилемма была решена без его участия появлением на пороге его дома Хвоста.

Жалкий сукин сын нахально сообщил, что его прислал Темный Лорд для того, чтобы «помогать» ему. По опыту прошлого года Снейп знал, что как помощник Хвост ни к черту не годится, зато как соглядатай поднаторел изрядно. Но прогнать этого паршивца не представлялось возможным – Лорд не поймет, заподозрит его, Снейпа, в нелояльности и обидится, а его обижать не рекомендуется, особенно теперь. И, скрипя зубами, Снейп вновь впустил Петтигрю в свой дом. Едва не покалечил его, стоило тому заикнуться о его похмельном виде и батарее пустых бутылок на полу, после чего приказал Хвосту прибраться в доме, а сам выпил Антипохмельного и демонстративно заперся в лаборатории, прихватив с собой письмо и колдографию Лили, намереваясь там ее спрятать.

Вернуть себя в ставшее привычным состояние холодного равнодушия ко всему оказалось проще, чем он думал. Все-таки долгая работа над собой не прошла даром, привычка отгораживаться от собственных эмоций в очередной раз сослужила ему хорошую службу. Значит, теперь между ним и обещанием, данным им Дамблдором семнадцать лет назад, не стоит больше никакая личная привязанность, да и не было ее, этой самой привязанности. Хотя… Уж перед самим-то собой можно быть честным, злорадно заметило его «внутреннее Я». Была привязанность, и сильная. Впервые после Лили он чувствовал к женщине эмоции более сильные, чем простой интерес, физическое желание или некие дружеские чувства, как к той же Вектор, с которой его как раз связывала давняя, еще со школьных лет, приязнь, постепенно превратившаяся в спокойную дружбу. По отношению к Диане он позволил себе то, чего не позволял ни разу после восемьдесят первого года – надежду и желание быть ближе.

Может быть, и к лучшему, что так все получилось, подумал он. Особых иллюзий насчет того, что он благополучно доживет до конца войны, Снейп не питал, хотя и не жаждал умереть, даже теперь. Впрочем, если даже он и доживет и Лорд будет уничтожен, желающие увидеть его мертвым или с высосанной душой, найдутся и с той, и с другой стороны. Не отправит на казнь за убийство Дамблдора «светлая сторона» – прикончат бывшие коллеги-«упиванцы», если всплывет его истинная роль в этой войне. А может быть, что и сам Лорд в очередном приступе паранойи постарается избавиться от него, когда решит, что он, Северус, метит на его место. Все-таки все признают, что именно он – самый сильный маг после Повелителя. Только бы успеть передать мальчишке то, что велел Дамблдор. И по возможности продумать варианты собственного исчезновения с горизонта, если ему в кои-то веки повезет и он сможет выбраться из этого дерьма живым.

====== Глава 52 ======

Домой Диана вернулась около полуночи, после утомительного похода по лесу, в котором она, пока безуспешно, пыталась найти хотя бы следы пребывания там Поттера. За одни сутки после прилета ей удалось связаться с Люпином и Шеклболтом, и те рассказали ей, что Поттер в компании Уизли и Грейнджер, скорее всего, прячется по лесам, так как никто из тех, кто хотя бы теоретически мог бы предоставить им убежище, понятия не имеет, где они могут находиться. Оставались только леса, болота, вересковые пустоши и прочие безлюдные места. Полдня Диана прочесывала леса в окрестностях Хогвартса и Хогсмида, пытаясь отыскать там признаки использования маскирующих чар. Сей способ не позволял эти самые чары разрушить, но их наличие могло означать предположение, что за ними прячется именно Поттер. Мало кто знал об этом способе – только Невыразимцы, да некоторые сотрудники Аврората, в том числе Шеклболт, Маккинон и ныне покойный Аластор Муди.

Поиски ни к чему не привели, зато она, подрастерявшая осторожность за месяцы идиллии в Израиле, напоролась на патруль в лице трех мутных типов – егерей, отлавливающих по лесам беглых грязнокровок. Повезло, что в егеря обычно шли те, кто для более сложных боевых или интеллектуальных задач был непригоден, поэтому отбиться от них оказалось не слишком сложно – одна «сектумсемпра» да одно оглушающее на двоих.

Утром она, под «обороткой», побывала магическом квартале Лондона, где и нашла бордель, куда повадился ходить Розье. Располагался он на углу Лютного и тупика Висельников, подальше от любопытных глаз, плюс на него были наложены специальные чары невидимости для тех, кто не достиг шестнадцати лет – мадам Брунхильда свято блюла закон. Светящаяся даже днем вывеска публичного дома напоминала знаменитый бар «Веселые сиськи» из фильма «От заката до рассвета», который она, снедаемая тоской и неопределенностью, посмотрела этой осенью (если бы не это, черта с два она снизошла бы до столь низкопробного ужастика). Как и следовало ожидать, Розье не появился, он наверняка приходил сюда по вечерам, но зато ей удалось раздобыть кое-какую полезную информацию относительно самого заведения. Так, она узнала, что аппарация оттуда работает только на выход и только в случае оплаченных услуг, деньги берутся сразу за один час и в случае продления доплачивается необходимая сумма. Просочиться в заведение незаметно и без оплаты не получится – стоит специальная сигнализация для любителей дармовщинки. «Девочек» там десять человек плюс сама мадам, из охраны – один вышибала, неплохо владеющий приемами боевой магии, обслуга – трое эльфов-домовиков. Судя по всему единственной угрозой для борделя считались как раз любители продажной любви «на халяву».

Когда Диана проснулась, было уже довольно позднее утро, судя по тому, что солнце уже не светило прямо в окна, а поднялось довольно высоко. Она лежала, свернувшись на узком диване в гостиной, накрытая своей курткой. Тело затекло от неудобной позы, к тому же она чувствовала себя ужасно грязной – вчера ее сил хватило только на то, чтобы торопливо поужинать да стащить с себя кроссовки перед тем, как отключиться. Она села на диване и огляделась. Гостиная выглядела нежилой и запущенной, на полу красовались оставленные ею вереницы следов, мебель была покрыта толстым слоем пыли, но в остальном был порядок – перед отъездом она все-таки постаралась прибраться в доме, рассчитывая сюда рано или поздно вернуться.

Она решительно встала, потянулась всем телом и вынула из-под диванной подушки свою палочку. Неторопливо взмахивая ею, прошлась по дому, наводя чистоту, после чего поплелась в ванную. После душа громко напомнил о себе желудок, и она решила, что красть по ночам из супермаркетов молоко и круассаны, пользуясь магией, конечно, очень удобно, но все же нехорошо, да и время отнимает. И лучше все-таки будет запастись продуктами обычным для законопослушных людей способом.

Когда она возвращалась в Англию, ей почему-то казалось, что ее встретит страна, охваченная страхом, унынием и даже разрухой. Но нынешняя магловская жизнь ничем не отличалась от той, что была еще до воцарения Волдеморта. По улицам не разгуливали Упивающиеся смертью и не набрасывались на маглов, а телевидение и пресса не пестрили паническими заголовками. Люди, как обычно, ходили по улицам, не оборачиваясь поминутно, не вздрагивая от резких звуков и не обсуждая шепотом какие-нибудь ужасные происшествия. Все было как всегда, только холоднее градусов на пять, чем должно быть. Это было единственным признаком того, что в мире, во всяком случае в его магической части, происходят из ряда вон выходящие вещи – расплодившиеся за последний год дементоры напускали холод и туманы.

Тетин дом находился в самом конце улицы и немного на отшибе от остальных домов, поэтому ближайшие соседи не могли видеть того, что происходит в их дворе и пока были не в курсе ее возвращения. К тому же она наложила на дом специальную маскировку, благодаря которой он оставался внешне необитаемым как для маглов, так и для волшебников. Никем не замеченная, Диана проследовала по улице до своего палисадника, подошла к двери и поставила на землю пакеты с продуктами. Незаметно вытащила палочку, сначала сняла запирающее заклинание, а затем вынула обычный ключ и отперла дверь им.

Она не могла видеть того, что происходило за ее спиной, только за мгновение до того, как на ее спину обрушилось что-то тяжелое, услышала чье-то сиплое дыхание и звук, похожий на быстрые шаги в мягкой обуви. Ощутив удар сзади, она глухо вскрикнула и полетела ничком на пол черед собственный порог, лишь каким-то чудом не выпустив из правой руки палочку. Уже падая, она заметила, как над ее головой пролетает что-то большое, тяжелое и явно живое и приземляется в прихожей.

«Собака», – догадалась она и принялась торопливо прикидывать, кому из соседей мог принадлежать столь крупный и невоспитанный пес. Раньше тут не водилось ничего крупнее ретриверов и все как на подбор – сама вежливость. Она резко перекатилась на спину, морщась от резкой боли в левом запястье, вскочила на колени и так и застыла с открытым ртом и наведенной на животное палочкой.

Перед ней, оскалившись, сидел очень крупный и, судя по всему, весьма недовольный волк. Незнакомый волк, уж во всяком случае – не Люпин. Это было более чем странно – утром в новостях вроде не сообщали, что из ближайшего зоопарка или цирка кто-нибудь сбегал, так откуда в городе вообще мог появиться волк, да еще такой странной масти – рыжевато-пегий, с черным пятном на подбородке, издалека напоминавшем эспаньолку.

Увидев наведенную на него палочку, зверь глухо заворчал и попятился, видно, почувствовал исходящую от нее угрозу. А у Дианы мысли и версии в голове прыгали и кружились в бешеном хороводе. На секунду ей даже почудилось, что это оборотень, хотя сейчас было не полнолуние. И это точно не Фенрир Грейбек, который может обращаться в зверя по собственному желанию и в любой день лунного цикла – тот не стал бы пялиться на ее палочку, а сразу бы набросился на нее, и у нее не было бы шансов спастись.

Прошло больше двух минут, а они так и стояли и сверлили друг друга взглядами. Вернее, Диана как раз старалась не смотреть животному прямо в глаза, зная, что хищники, как правило, воспринимают такой взгляд как вызов и могут броситься. А волк тем временем постепенно отходил вглубь передней, пока не уперся спиной в закрытую дверь гостиной. Поняв, что дальше отступать некуда, он снова глухо зарычал. Диана сильнее стиснула палочку.

– Хороший волчек, – зачем-то пробормотала она. По-хорошему самым безопасным было сейчас нежданного гостя убить – мало ли что на уме у дикого зверя, вдруг он еще и бешеный? Хотя на бешеного волк походил меньше всего. Да и жалко его было почему-то. Скорее всего, он действительно сбежал из какого-нибудь зверинца или цирка, может быть, в соседнем графстве. Когда-то давно, еще в школе у нее неплохо получалось управлять животными без малейшей дрессировки, она была очень известна этим своим даром в Хогвартсе. Но последний раз она практиковалась в этом на стажировке в Мексике, когда их группа наткнулась в глухих джунглях на дикого ягуара. Ей тогда удалось внушить зверю убраться подобру-поздорову. Кажется, пришло время вспомнить старые фокусы, надо же как-то заставить животное уйти из ее дома. Бежать к соседям и звонить в полицию (или в специальную службу по отлову животных) не хотелось – незачем привлекать к себе чье-либо внимание. Она пристально взглянула в глаза волку, вытянула в его сторону руку ладонью вперед и мысленно приказала: «Слушайся меня! Медленно встань и подойди к двери», – а сама в это время начала потихоньку отходить вправо от выхода, чтобы освободить волку дорогу.

Что-то было не так. Раньше она всегда чувствовала тот момент, когда животное оказывалось в ее подчинении, теперь это ощущение отсутствовал полностью. Мало того – волк, вместо того чтобы встать, вообще улегся на брюхо, вытянув передние лапы и оскалился так, что Диана могла бы поклясться, что он усмехается. Совершенно по-человечески, издевательски так, усмехается ее потугам повелевать им, зверем!

«Это не зверь, – вспыхнула в ее мозгу догадка. – Это анимаг!» Она вскинула палочку, в то же мгновение волк вскочил и с рычанием бросился в ее сторону, Диана отшатнулась, споткнулась о стул и упала на пол, больно ударившись боком, но все-таки успела пальнуть заклинанием – алый луч «Петрификуса» ударил волка в грудь и он мешком повалился на пол. А еще через мгновение анимагические чары начали спадать.

Перед ней, вытянувшись всем телом и уставившись в потолок недвижным взглядом лежал человек в грязной куртке, напоминавшей военный френч, и таких же замызганных брюках, со спутанными черными волосами до плеч, неопрятной бородой и исхудалым лицом. Человек этот был похож на похмельного Григория Распутина, а еще больше – на якобы покойного директора Дурмстранга Игоря Каркарова.

Парализующее заклинание начало слабеть, и Диана тут же связала его, после чего подошла к входной двери, занесла оставленные на пороге пакеты с продуктами и заперла дверь «Коллопортусом». Затем медленно подошла к Каркарову, не отрывая взгляда от его полубезумного лица, на котором горели болезненным блеском жутковатые темные глаза. Мужчина тоже смотрел на нее в упор, словно хотел прожечь взглядом. Он шевельнулся, плотно обмотанный веревками, и оскалился, обнажив редкие почерневшие зубы.

– Прямо какое-то нашествие мнимых покойничков, – задумчиво произнесла Диана, опуская палочку. – Сначала один, теперь вот этот. Что бы это значило, а?

Вместо ответа лежащий разразился таким замысловатым потоком ругательств, что Диана удивленно вскинула брови – столь изысканных матюгов ей не приходилось слышать даже от тети Сары, а уж та была признанным знатоком по части русской нецензурной лексики.

– При даме – матом?! – фыркнула она, переходя на русский. – Стыдитесь, поручик! – Русская, что ли? – эти слова Каркаров будто выплюнул хриплым, каким-то звериным голосом. – Не совсем, – ответила Диана, снова беря его под прицел палочки. – Но по-русски, как видите, говорю. Каркаров оглядел ее с головы до ног пренебрежительным взглядом, просто удивительно, как ему это удавалось в его-то положении, и презрительно, как ей почудилось, прохрипел: – Понятненько… – Что-то не устраивает? – Диана предупреждающе поиграла палочкой. – Имейте в виду – назовете жидовкой – прокляну так, что мать родная не узнает! – Да ладно, что я – антисемит какой, – примирительно сказал Каркаров и снова заворочался. – Может, развяжешь меня? – Ага, сейчас, только палочку свою сломаю и тут же развяжу! Акцио, палочка Игоря Каркарова!

Из рукава его френча медленно выплыла палочка и, пролетев по дуге, плавно легла в ее ладонь. Каркаров обреченно проводил ее взглядом и пробормотал:

– Узнала меня, значит… Я все равно не собирался ее против тебя использовать… – А зачем тогда влез в мой дом? – Я думал, что этот дом – простецкий, как и весь район. Думал, зайду в дом, наложу на хозяйку «Империо», приведу себя в порядок, прихвачу что-нибудь из жратвы, затем сотру ей память и исчезну. Я уже не один раз так делал, причем успешно. Откуда я знал, что нарвусь на волшебницу! – Врешь! Не мог ты решить, что это – простецкий дом! Следил за мной, сучий потрох? – Диана бросилась к лежащему и ткнула кончиком палочки ему в тощую шею. Каркаров попытался отшатнуться, но сделать это ему помешали веревки. Он опасливо скосил глаза на ее палочку: – Да не тычь в горло-то! Ладно – вру я, следил я за тобой из-за кустов. Видел, как ты маскировку накладывала перед уходом, решил подождать, пока вернешься… – А дальше что? «Конфундусом» по башке, а потом егерям сдать, чтобы заработать пару галеонов?