Текст книги "Солнечный чародей (СИ)"

Автор книги: Flower Aire

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 27 страниц)

Мадам Помфри заявила, что выпустит Гарри из Больничного крыла не раньше, чем завтра днем, поэтому он с большим страданием понял, что ему предстоит пялиться в белый потолок целую ночь. В Больничном крыле было совершенно нечем заняться.

Гарри терпеть не мог больницы. От них веяло стерильностью, неприятными воспоминаниями и… смертью, пожалуй. Когда Гарри было тринадцать, отец внезапно появился в доме в Годриковой лощине с истекающим кровью аврором на руках. Он ожидал найти дома Лили, но та куда-то ушла еще с утра, и тогда единственное, что мог сделать Гарри – это крепко держать раненого аврора, чтобы тот не покалечил себя еще сильнее при перемещении в больницу Св. Мунго. Гарри понятия не имел, кто этот человек, понятия не имел, почему отец кричал на докторов, которые говорили, что ничего не могут сделать. И Гарри понятия не имел, что тот умрет через несколько часов.

Впечатления, полученные в детстве, одни из самых ярких, но Гарри почти не помнил подробности того случая. Зато он помнил, что там, где больницы, рядом всегда бродит высокий тип с косой. И когда Гарри очень долгое время проводил в Больничном крыле, то действительно начинало казаться ему больницей.

Чтобы отвлечься, Гарри перевернулся на бок и замер. В углу стоял Альбус Дамблдор. Раньше за ним такого не водилось.

– Профессор? – аккуратно позвал Гарри, не уверенный в том, что Дамблдор не ходит во сне; когда-то он читал, что лунатиков лучше не будить резко.

– Доброй ночи, мой мальчик, – отозвался директор Хогвартса, тут же выходя из тени и добродушно улыбаясь. – И ты не спишь в эту чудесную ночь?

– Сон как-то не идет, – рассеянно пробормотал Поттер, разглядывая Дамблдора.

Тот был в розовой ночной мантии и забавной шапке с помпоном. Очень похоже на то, что директор просто забыл заклинания и отправился на кухню за стаканом воды, но по дороге решил заскочить к Гарри.

– Вы не могли бы сказать мадам Помфри, чтобы она отпустила меня сейчас? Я плохо сплю в Больничном крыле, – решил воспользоваться ситуацией Гарри, но Дамблдор покачал головой.

– Мне хотелось бы, чтобы ты провел здесь еще одну ночь. Профессор Снейп рассказал, что с тобой произошло, и я обратился к министру, попросив выслать небольшую группу невыразимцев, чтобы они осмотрели Хогвартс. Сейчас, когда все ученики спят, они находятся в подземельях. Днем, когда проходили занятия – осматривали окрестности и верхние этажи.

– Значит, теперь вы мне верите? Это существо опасно, кем бы оно не было.

– Пока я не могу согласиться с этим, Гарри. Разве оно причиняло тебе вред?

– Оно разбивало столы и вообще вело себя так, будто хотело меня сожрать как минимум, как максимум – медленно расчленить и развесить внутренности на стенах Хогвартса. Да, думаю, оно причинило мне вред хотя бы моральный.

– Нельзя судить только по внешнему облику, мой мальчик. Я позабочусь о том, чтобы ученики были в безопасности, но я хочу, чтобы ты не вмешивался. Позволь мне делать свою работу.

Дамблдор серьезно посмотрел на Гарри, будто на коллегу по очень опасной и важной миссии, которого просил «поверить ему хотя бы раз». Гарри поежился. Если Дамблдор стал обеспокоен, значит – есть из-за чего. И если раньше боялся не столько Гарри, сколько его инстинкт самосохранения, то теперь и до остальных уголков сознания начала доходить серьезность ситуации.

– Хорошо, профессор, – наконец согласно кивнул Гарри.

– Спасибо, – кивнул директор, а потом задумчиво оглядел кровать Гарри, остановившись на тумбочке, заваленной сладостями, половину из которых принес Рон, половину – непонятно кто. – Знаки внимания от твоих друзей и поклонников, верно?

Гарри хотел было кивнуть, но внезапно замер.

– Простите, сэр? Я не расслышал.

– О, я предположил, что сладости принесли тебе твои друзья, которые заботятся о тебе, – добродушно повторил директор.

Гарри непонимающе прислушался к себе. По телу прошлись холодные мурашки. Но почему?

– Да… наверное, – неуверенно ответил он, незаметно пытаясь растереть холодные руки, чтобы прогнать озноб. – Простите, сэр, кажется, я уже засыпаю.

– Все в порядке, мой мальчик. Я решил нанести визит слишком поздно, чтобы занимать твое внимание долго. Добрых снов.

– Добрых снов, профессор, – эхом отозвался Гарри, лихорадочно соображая, что же произошло; еще никогда раньше он так резко не чувствовал слабость и отголоски дежавю.

Дамблдор ушел из Больничного крыла, и Гарри пролежал еще пару минут, смотря на закрытую дверь. Он медленно успокаивался, и теперь все упорнее пытался найти причину, пока не пропало ощущение чего-то чужеродного. Ему не удалось, и Гарри с досадой фыркнул в подушку. Теперь он точно не сможет уснуть еще неизвестно сколько! С Дамблдором хотя бы поговорить можно было…

– Вечно мне не везет, – прошептал Поттер, и потянулся к лакричной палочке, соблазнительно выглядывающей из коробки.

И едва не выронил ее, когда в коридоре раздались быстрые шаги.

«Да во имя Мерлина», раздраженно выругался Поттер, поспешно засовывая несчастную сладость в рот, чтобы та все-таки не оказалась на полу. «И кто опять игнорирует время отбоя? Очень надеюсь, что с него снимут баллы. Нечего бегать по замку и будить всех».

Он надеялся, что шаги станут максимально громкими, а потом начнут стихать, но те не только стали громким, но еще и оказались совсем рядом с дверью. А потом дверь распахнулась, и Гарри чуть не подавился лакричной палочкой.

– Ты вообще бессмертный, что ли? – поинтересовался главный нарушитель спокойствия, когда другой нарушитель спокойствия закрыл дверь за собой и огляделся в поисках чего-то.

– Я думал, что Филч сейчас ходит в подземельях! – с жаром воскликнул первокурсник, с повышенным интересом оглядывая ширмы и свисающие с кроватей покрывала.

– За тобой Филч гонится, что ли? – присвистнул Гарри, невольно вспоминая, что наученный горьким опытом общения с самим Поттером Филч в первую очередь заглянет под кровать и уж точно осмотрит все углы помещения. – Будешь должен.

– Что? – нервно переспросил Том.

– Должен будешь, – повторил Гарри, откидывая одеяло и приглашающе кивая. – Есть идея получше?

Под дверью замяукала миссис Норрис, которая не могла открыть дверь, но которая была быстрее своего старшего товарища, и Том понял, что на решение у него времени совершенно нет. Мальчишка кинулся вперед, замирая у кровати, но потом все-таки забираясь на нее рядом с Поттером и тихо скуля, когда одеяло укрыло его с головой.

– Будь более натуральным одеялом, – посоветовал Гарри, протягивая руку к следующей лакричной палочке. – Будешь?

В этот момент распахнулась дверь, и в Больничном крыле оказался раздраконенный Филч. Гарри философски осмотрел его с ног до головы, а потом сунул лакричную палочку за щеку.

– Фто такое, мифтер Филф?

Тот, совершая в уме сложные расчеты, резко повернулся, игнорируя Поттера, и поспешно пошаркал в сторону кабинета мадам Помфри. Рядом с ним был тайный ход – очень полезный, если знаешь, где отодвинуть каменную кладку – поэтому не было ничего удивительного в том, что у мальчишки было больше шансов убежать туда, чем оказаться ужином Поттера.

Гарри еще секунд десять задумчиво пожевал лакричную палочку, а затем, услышав характерный сдвиг камня, поднял одеяло. Первокурсник почти не дышал – то ли от страха, то ли стараясь быть незаметным.

– Опять не успел до отбоя? – поинтересовался Поттер, и Риддл согласно кивнул.

Гарри закатил глаза, уже понимая, что Риддл подтвердит что угодно, лишь бы от него отстали. «Как он там говорил? Не важно в мировых масштабах?»

– Ладно, возьмем за основу то, что ты не имеешь чувства времени, а не мечтаешь вылететь из школы как можно скорее.

Том немного побледнел после последней фразы, и Гарри с удовлетворением подумал, что он не ошибся. Еще одна Гермиона, только мальчик и гораздо более симпатичный.

– А раз ты не хочешь, то нам придется подождать еще какое-то время, чтобы убедиться, что Филч ушел достаточно далеко.

Том снова согласно кивнул, и Гарри взял с тумбочки всю упаковку с лакричными палочками и протянул ребенку.

– Так будешь?

Том Риддл был милым мальчиком. Если молчал, не смотрел злобно и не стоял над душой хмурой тенью. А еще Том выглядел забавно, когда жмурился с полным ртом сладостей.

– Тут есть еще шоколадная лягушка.

Мальчишка с сомнением посмотрел на Гарри сверху вниз, и тот воспользовался этим, чтобы внимательнее рассмотреть первокурсника. У него были поразительно глубокие синие глаза. Внутри ярко горел маленький злой огонек, несмотря на то, что их обладатель сейчас был вполне счастлив. Гарри уже видел магглорожденных, которые впервые пробовали волшебные сладости, и они были просто в восторге. Лягушек почему-то опасались, но бобы Берти Боттс уплетали за обе щеки, наплевав на то, что вкусы там временами отвратительные.

Том был худым, но выглядел не болезненным, а аристократически недоедающим. Так выглядел и Люциус Малфой, когда не спал несколько ночей подряд – и не ел соответственно. И еще Том забавно морщил нос, когда о чем-то задумывался. Сейчас он очень упорно обдумывал, стоит ли пробовать шоколадную лягушку и стоило ли вообще пробовать сладости, пусть так соблазнительно выглядящие, но дорогие, наверное.

– Нет, спасибо, – наконец ответил Том, выглядывая из-под одеяла и вдыхая прохладный воздух.

Гарри незаметно воспользовался этим, чтобы прижаться к нему плотнее. Первокурсник был теплым, и такая большая грелка Поттеру бы не помешала. Какой процент того, что Том решит остаться здесь до утра? Гарри понятия не имел, где бродит Филч, потому что Карта все еще была непонятно где, а мальчишка же опасается вылететь из школы, верно?

– Хорошее решение, никогда не знаешь, когда гениальные шутники упакуют в коробку Тревора. Его уже сотню раз кусали, бедняжку, – согласился Гарри. – Тогда медовую помадку тебе точно придется съесть, я ее терпеть не могу.

Не слушая возражения мальчишки, Гарри скормил ему еще пару конфет, пока взгляд первокурсника окончательно не стал осоловелым.

– Ты чего у Снейпа был? На отработку нарвался? – решил еще и поддержать разговор Поттер.

– Факультатив.

– Серьезно? Да он только с моей мамой дополнительно занимался! Ты продал кому-то душу?

– Нет, – пожал плечами слизеринец. – Мне просто нравится зельеварение.

– Ну, мне тоже много что нравится. Астрономия, например. Но это не значит, что я могу отличить Марс от Венеры.

– Цвета тебя не смущают? – мрачно поинтересовался Том, испытывая праведное отвращение к глупым людям; изначально Поттер таким не показался, но сейчас из старшекурсника он стал походить на безалаберного первогодку.

– Нет, я толерантен ко всем цветовым вариациям, – авторитетно ответил Поттер. – Ты выглядишь действительно умным. Не передумал насчет уроков ЗОТИ? В ближайшее время я постараюсь выкроить для них немного времени.

– Уроки занимают много времени.

– Не то, чтобы всегда…

– Всегда, – категорично заявил Риддл. – Поэтому тебе придется подстраиваться под мое расписание. Дополнительные занятия у профессора Снейпа, длинные эссе, практика и самостоятельное обучение занимает много времени.

– У тебя и расписание есть? Вау.

Это действительно была маленькая и красивая Гермиона. И Гарри был подозрительно этому рад.

– Хорошо, отдашь мне его завтра, я посмотрю, что можно сделать, – согласно кивнул Поттер.

Он поудобнее устроился, взрывая щекой подушку, а затем прикрыл глаза. На несколько минут воцарилось молчание – Том оценивал ситуацию. После он завозился, собираясь выбраться из-под одеяла и вернуться в гостиную – или к своим важным делам – но наткнулся на крепкую руку Поттера на спине, которая неизвестно как успела там оказаться.

– Ну… я пойду? – уточнил Том.

– Зачем? – прекрасно изобразил удивление Гарри; Том нахмурился.

– Я должен ночевать в спальне своего факультета.

– Я тоже, – поделился несчастьем Гарри. – Но я здесь, и тут прохладно, как ты заметил. И одиноко. Ты не против провести со мной ночь? Обещаю поставить будильник и отмазать перед Снейпом.

Гарри попытался принять максимально невинный вид. Том нахмурился упорнее. Гляделки продолжались какое-то время, а потом Риддл тяжело вздохнул.

– Я не буду спать в мантии. Тебе придется отпустить меня, чтобы я ее снял.

«Да ладно, это всем известная уловка. Отпусти меня снять мантию, а потом попробуй меня поймать», мрачно подумал Гарри, но возразить было нечего. Как ни крути, первокурсник очень грамотно подбирал формулировки уловок.

Нехотя Гарри убрал руку. Мальчишка выбрался из-под одеяла.

Гарри начал планировать, чем заняться ночью, одинокой и безрадостной. Без мантии, без Карты, без собеседников и без перспектив в жизни…

А потом Том снял мантию, аккуратно сложил ее на соседнюю кровать, снял галстук и обувь, а потом совершенно невозмутимо вернулся под одеяло, укрывшись им до подбородка и упираясь руками в грудь гриффиндорца.

– Я встаю в шесть, – предупредил мальчик.

Гарри, замерев от восторга, согласно кивнул и прижал к себе первокурсника, устраивая руки у него на пояснице и усиленно греясь. Тот потратил еще несколько минут на то, чтобы удобно устроиться. А потом Гарри впервые за этот учебный год спокойно уснул.

========== Глава 9 ==========

Том любил змей, любил нервно, неискренне, и у Тома была причина, почему он повторял себе это по нескольку раз в день, очень упорно и внушительно. Сирота Том Риддл был особенным мальчиком. И дело было вовсе не в магических способностях, вовсе не в понимании языка змей. Дело было в том, что мальчик никогда не испытывал ничего даже отдаленно похожего на любовь.

Он относился к этому снисходительно. В детских книжках влюбленные герои всегда совершали какие-то глупости из-за любви; священник в церквушке, куда на обязательной основе сгоняли всех сирот, с увещеваниями в этом же чувстве любил отводить мальчиков и девочек в укромные уголки – до тех пор, пока у него не случился инфаркт от внезапно испытанной сильнейшей боли, к чему Том имел хоть и прямое отношение, но вины совершенно не чувствовал; и в той же любви вечно уверяла сирот миссис Коул, но все они прекрасно понимали, что будь у воспитательницы возможность сменить работу, она бы сделала это, не задумываясь.

И все-таки, Том испытывал к змеям нечто, похожее на ответственность. Они были маленькими и беззащитными. Том был большим. И он старался защищать своих глупых, но зато верных – настолько это понятие способен воспринять змеиный мозг – знакомых. Мальчик предпочитал называть это чувство любовью, потому что иначе оно звалось бы слабостью.

Гарри Поттер был очень похож на змею. Глуповатый, но деятельный, восхитительно инстинктивный, гибкий, очень шумный и непозволительно беззаботный. Том собирался испытывать к нему что-то вроде разочарованного презрения, но все вышло из-под контроля в один момент. В тот момент, когда Поттер беспокойно засопел, устроившись рядом с Томом за партой.

Сначала гриффиндорец казался мальчику героем из сказки, потом – легендой старой школы, после – безалаберным чудаком, теперь же он… теперь же он неудобно развалился на кровати; со съехавшими на щеку очками – которые он и не подумал снять – с румянцем на щеках – потому что ничерта в Больничном крыле не было холодно, а этот болван укрылся одеялом по уши – и дурацкой полуулыбкой.

Том поджал губы и снял очки с шестикурсника, привстал и с трудом выбрался из железного захвата сильных рук. Он понятия не имел, как вообще можно уснуть на такой неудобной кровати, да еще и когда твой сосед норовит пошевелиться и спихнуть тебя на край. Зачем он вообще здесь остался? Он первокурсник, он вообще не должен беспокоиться о том, что там сможет натворить шестнадцатилетний за одну ночь, в какие неприятности попасть и как из них выпутаться.

И все же, Гарри был гораздо полезнее, чем змеи, и в Гарри были перспективы. Если Том правильно помнил ту часть ссоры между Малфоем и темнокожим слизеринцем, то фраза «Поттер?! Чистокровка?! Да он слишком тупой для того, чтобы быть чистокровным волшебником, ясно тебе?» все-таки означала, что гриффиндорец был чистокровным волшебником или около того. А после семи ночей за «Родословными» Том уже вызубрил то, что у таких волшебников проще всего вызнать все о магическом мире, а особенно то, что никогда не напишут в книгах. Тому нужны были знания. И ему нужен был Гарри Поттер.

«Слишком много потерь ради одного гриффиндорца», все-таки заключил Том, усаживаясь на край кровати и раздумывая над тем, можно ли сейчас вернуться в спальню. Уснуть у него вряд ли получится, так что…

– Нагини, спишь? – прошептал Том, и змея ответила. Том похолодел и обернулся.

Его любимица, самая умная из змей и самая непоседливая. И сейчас она выползла из рубашки – Том даже не заметил, как это случилось – и устроилась на груди Поттера.

«Там тепло», услужливо подсказал Тому рассудок, и Том вынужден был с ним согласиться. Нагини обожала теплые места, в этом она была странной змеей. Те предпочитают температурный режим на несколько градусов ниже температуры человеческого тела, но эта девчонка весь день отогревалась на груди Тома, а сейчас еще и выбрала место потеплее. В отличие от рук Поттера – они были довольно прохладные – все остальное его тело было действительно горячим. И это было проблемой. Никто не должен знать, что Том держит у себя змею!

Ее тут же выбросят из школы в Запретный лес. А она еще слишком маленькая, чтобы там выжить. Конечно, она вырастет, вполне возможно, что еще больше Тома, но только если ее никто не убьет в процессе роста. Поэтому то, что сейчас нужно сделать – это…

Том аккуратно снял недовольную змею с Гарри. Тот нахмурился и приоткрыл глаза.

– Уже утро? – сонно спросил гриффиндорец, и Том поспешно замотал головой, пряча змею в рукав и молясь на то, что у Поттера плохое зрение.

– Встал попить воды, – быстро протараторил Том, ныряя обратно под руку Поттеру.

– Как будто снова на Филча натолкнулся, – пробормотал Гарри, зарываясь носом в волосы первокурсника. – Успокаивайся.

Том непонимающе моргнул, но потом до него дошло, что его сердце бухает где-то в голове, и это точно слышно Поттеру, который достаточно близко.

– Все в порядке, – прошептал мальчишка в ответ, щелкая по морде упрямую Нагини, которая тянулась к Поттеру.

Гарри еще немного повозился и затих, и Том облегченно выдохнул. Нет, определенно, он никогда такого не повторит. Если спать с кем-то – значит не спать совсем, то такие близкие контакты его вовсе не прельщают. Осталось только переждать еще несколько часов, и можно будет выспаться днем.

Том заснул через полчаса, и довольная Нагини устроилась на груди Поттера снова, пряча голову в кольцах теплого чешуйчатого тела.

Гарри Поттер вернулся резко, слишком быстро, и Хогвартс оказался не готов к этому. На следующий же день Поттер получил обратно Карту и мантию, игнорируя недовольный взгляд Снейпа, который планировал отобрать у гриффиндорца его игрушки на весь год и обеспечить себя спокойствием. Сначала он проверил Карту на наличие всяких сомнительных личностей, получил от всех старост – под пристальными удивленными взглядами – список учеников с их факультетов, еще раз сверил имена, и выдохнул спокойно. Теперь существо, кто бы оно ни было, ушло. И Гарри очень надеялся, что хотя бы до конца года точно. Как-то в Хогвартсе завелось, что все опасные твари не отвлекают детей от учебного процесса, а расстраивают учебу только ближе к экзаменам.

И как только Гарри Поттер вернулся, все собравшиеся в Выручай-комнате поняли, что профессор Снейп – не самый строгий преподаватель.

– Итак, у нас теперь есть устав, лозунг, гимн… стоп, гимна нет, но это не беда, мы его потом придумаем. Я попросил Луну подготовить для всех вас памятки. Малфой, почитай, что там написано. Видишь? «Пособие для юных мракоборцев». Если тебе от этих слов хочется шипеть и прятаться в гроб, то я буду ничуть не удивлен, – бодро вещал Гарри с возвышения – со стула – раздавая всем красочные листовки.

В них не было ничего особенного, только основные заклинания, которые не стоит использовать на тренировочных дуэлях, и описание того средства связи, которое они решили использовать – монеток, нагревающихся, когда объявлен общий сбор.

– Эти памятки сгорят самостоятельно, как только вы попытаетесь вынести их за пределы Выручай-комнаты, с этим у нас все будет строго. Никто же не хочет выписывать строчки у Амбридж, да? – уточнил гриффиндорец, внимательно оглядывая собравшихся.

– Она стала поспокойнее в последнее время, – неуверенно произнесла Чжоу, стоящая рядом с Седриком.

– Не согласен! – тут же возмутился Невилл, от неожиданности побледнел и смутился.

Гарри ободряюще улыбнулся ему. Невилл ему нравился. Он был скромным и не слишком полезным, если говорить откровенно, но зато был искренним. Именно такие товарищи остаются у людей на всю жизнь. Ремус Люпин тоже был похож на Невилла, а Ремуса любили в доме Поттеров все – особенно Сириус – поэтому Гарри мог бы поклясться, что знает, что они будут мило болтать у камина и через десяток лет. И Невилл к тому времени уж точно перестанет быть таким скромным.

– Понятия не имею, какой там была Амбридж, я был очень занят, чтобы обращать на нее внимание, но мы все знаем, что когда я очень занят – учителя заняты тем более, – бодро заявил Гарри, покидая стул и вытаскивая палочку из кармана. – В любом случае, самое время начать. Сейчас вы все бодренько отрабатываете инфлэтус и защитные от него. А я украду Луну и побеседую с ней. Не против, звездочка?

Луна Лавгуд мечтательно улыбнулась и кивнула. Гарри устроился с ней в углу комнаты, в которой появилась розовая скамейка.

– Мне нужен твой совет. Что ты думаешь насчет того, чтобы мне стать учителем ЗОТИ?

– У тебя уже неплохо получается, – заметила девушка.

Гарри передернул плечами. Не очень-то он и старался. Этим студентам нужно было заниматься здесь, потому что иначе они не смогут рассчитывать даже на сдачу вступительных в аврорат. Джеймс Поттер уж об этом позаботится.

«Никому здесь не нужна теория», вечно повторял он. «Пусть идут составлять учебники, если хотят теорию».

И Гарри был с ним полностью согласен, поэтому и не собирался быть «хорошим учителем» для кучки подростков, которые сами пусть разбираются с тем, что и как они учат. У него проблема была посерьезнее. Белла прощала ему некую некомпетентность, но этот мальчишка Том был слишком придирчивым учеником. Иначе как он вообще умудрился оказаться в фаворе у Снейпа?

А для того, чтобы учить такого мальчишку, Гарри нужно было стать идеальным учителем. Хотя бы знать что-то помимо «взмахни палочкой, возможно, хватит даже этого, потому что некоторые твари пугливые».

– Мне надо стать просто потрясающим преподавателем ЗОТИ, а не «неплохим». Дементоры в программу вряд ли должны входить, да? – неуверенно уточнил Гарри. – Что из не особо опасных тварей можно показать тому, кто даже еще в дуэльном клубе не был?

– Ты путаешь ЗОТИ и Изучение магических существ. Если хочешь показать опасных на вид зверей, то покажи фестралов, только убедись, что твой ученик их увидит. Но лучше научи заклинаниям, Хагрид и так покажет все пушистое, что нужно, – пожала плечами Луна. – Или своди на работу к своему отцу.

Гарри недоуменно уставился на Луну, даже рот приоткрыв. На работу к отцу? Это было так просто?

– Ты же… ты гений! – пораженно воскликнул он, порывисто вскакивая. – Это именно то, что мне стоит сделать!

Гениальное было слишком простым, чтобы приходить Гарри в голову. Луна покровительственно улыбнулась ему вслед и покрутила палочку в руках. Итак, у нее не было партнера. Значит, ей стоит поискать его среди кого-то, в ком она уверена. Путь Луны Лавгуд лежал в подземелья.

– Итак, Том, расписание у тебя с собой? Я как раз совершенно свободен, чтобы свериться с ним прямо сейчас.

Том моргнул, непонимающе смотря на Поттера рядом. Слизеринец уже достаточно наслушался о межфакультетной вражде, чтобы понимать, что Поттер за слизеринским столом во время обеда – это что-то из ряда вон выходящее. (Не более, чем Поттер на диване в слизеринской гостиной, но все же). Это же было понятно и по поведению слизеринцев – они возмущенно переглядывались, перешептывались, а старосты даже сделали попытку объяснить Гарри, что он внезапно стал дальтоником.

Но Поттер совершенно спокойно игнорировал слизеринцев, намазывая на тост клубничный джем. И Том подумал, что это не самая глупая ситуация, в которой он когда-либо находился.

– Угу, – коротко кивнул он, вытаскивая расписание из сумки.

Оно было написано путано и кривовато, потому что Том все еще не приноровился к перу, но зато слизеринец мог быстро оценить степень своей занятости. Обычно эта степень колебалась от «хоть подыхай» до «еще минута и можно падать в обморок».

– Вау, – приоткрыл рот Поттер, понятия не имея, что первокурсники вообще могут быть так загружены; Гермиона с маховиком времени и то занималась меньше! – Ты вообще дышать успеваешь?

– Не особо, – пожал плечами Том.

– Здесь же почти все состоит из «Сходить в библиотеку»! Что ты там делаешь?

– Читаю?

– Ха-ха, мистер Риддл. Это могу понять даже я. Что именно читаешь? Мадам Пинс вообще сказала тебе что-то про возрастное ограничение или после Гермионы она уже боится разговаривать с кем-то, кто берет больше чем одну книгу?

Том подавил в себе порыв пнуть Поттера под столом. Зато Поттер не собирался давить в себе какие-либо порывы, поэтому уселся вплотную к Тому, протягивая ему расписание обратно.

– Тут слишком много слов, просто скажи, когда ты относительно свободен. И лучше после обеда, но не позже восьми. После восьми отец предпочитает быть дома.

– Я не свободен в это время, – пожал плечами слизеринец.

– Вообще никогда? Да ладно тебе, выкини пару походов в библиотеку, ничего не изменится, – упрямо нахмурился Поттер.

– Я не могу, – точно так же упрямо отрезал Том.

Гляделки вновь начались, но в этот раз Гарри был в проигрыше. Ему пришлось тяжело вздохнуть, забрать расписание снова и уставиться в него. Отец точно убьет его, если Гарри предложит подстроиться под первокурсника. Да он и сына с большим недовольством терпит на своей работе – впрочем, это не помешало Гарри однажды спасти ему если не жизнь, то руку точно; когда на тебя несется перевертыш, даже ступефай со стороны будет даром свыше. Но Поттер-старший был единственным способом показать мальчишке, чем на самом деле опасны темные искусства, и как же важна практика в этой дисциплине. Разумеется, Тома не подпустят к чему-то опасному, но ведь главное – просто увидеть, верно?

– Слушай, у меня нет времени на то, чтобы ждать несколько месяцев. До Хэллоуина нужно уговорить тебя на ту авантюру, поэтому на уроки очень мало времени, особенно если ты хочешь, чтобы они были длительными. Я бы очень хотел предложить поход в Азкабан, но в следующий раз туда заключат не Сириуса, а меня, поэтому эта идея наиглупейшая…

– Если ты расскажешь, что такое Азкабан, то это тоже будет считаться уроком, – вставил Том, замирая в ожидании; сначала ему показалось, что Гарри этого даже не услышал, но потом Поттер повернулся к нему.

– Про Азкабан? Это не ЗОТИ. То есть, это она, но очень косвенно.

– Я ни разу не уточнил, что под уроками подразумеваю только уроки Защиты.

– Правда? – с сомнением протянул гриффиндорец.– Действительно ни разу?

Том коротко кивнул, почти не веря в то, что у него получилось свернуть на дорожку общего образования без особых потерь. Гарри задумчиво потер переносицу. А потом слева раздался тяжелый вздох.

– Поттер, ты идиот, – заявил Блейз, закатывая глаза. – Грязнокровкам так плевать на ЗОТИ, потому что они понятия не имеют, какой наш мир из себя. Даже я уже понял все намеки этого ребенка, а мне на него глубоко плевать.

– Заткнись, Блейз, – огрызнулся Гарри.

А потом серьезно посмотрел на Тома.

– В следующий раз лучше говори в лоб, намеки – не мой конек.

Комментарий к Глава 9

//автор счастливо потирает ручки в предвкушении развития событий

Итак, какие ставки на то, что Том разочаруется в Гарри на первых десяти попытках объяснить, чем отличаются дементоры от назгулов?

========== Глава 10 ==========

О, это было гораздо легче, чем казалось! Гарри еще никогда не встречал такого благодарного слушателя. Впрочем, слушателей у него вообще было очень мало. Как-то в школе завелось, что если Гарри что-то там бормочет, то лучше предоставить ему возможность разобраться во всем самому, даже если он на полном серьезе рассказывает о том, как Локонс попытался применить к бедному второкурснику обливейт и сам оказался под его действием, потому что… просто потому, что Гарри Поттер очень удачлив. И потому, что сзади Гарри Поттера всегда найдется зеркало.

Но Том слушал. Слушал жадно, что-то успевал строчить на пергаменте, задавал сотни вопросов, и ему было плевать, что они засиживаются в Большом зале до позднего вечера, когда до отбоя ровно столько, чтобы Гарри мог осмотреть Хогвартс и убедиться, что никто из первокурсников не потерялся и не остался ночевать вне гостиной. Еще никогда Гарри не встречались люди, которые на полном серьезе интересовались родословной домовых эльфов, границами их возможностей и тем, какова вероятность эльфийского восстания. И уж точно ни один первокурсник всерьез не спрашивал, зависит ли министр магов от маггловского министра или от королевы Англии.

Это должна была быть пара уроков. Может, немного больше. Но почти каждый день Гарри был вынужден рассказывать ребенку об очевидных вещах так подробно, что сам задавался вопросом, а знает ли он что-то о магическом мире? И в один момент Гарри просто надоело делать это в Большом зале, мечась между гриффиндорским и слизеринским столами.

– Слушай, я только что с тренировки по квиддичу, я замерз, я пытаюсь не умереть морально, поэтому Большой зал – вообще не самое лучшее место, – мрачно заявил Поттер, когда к нему опять подошел Том.

Мальчишка немного подумал, а потом пожал плечами.

– Ладно, я подожду до завтра, и…

– Нет, чем раньше закончим, тем раньше начнем. Сегодня тебе предстоит экскурсия в святая святых. В спальню старост.

Ну конечно, студентам других факультетов было нечего делать в гриффиндорской гостиной, но Гарри Поттер с присущим ему простодушием и любовью ко всем живым существам решил, что в гости можно ходить к кому угодно и когда угодно. Поэтому через полчаса упирающийся и отчаянно перепуганный Том оказался среди целой оравы ало-золотых. Орава удивленно хлопала глазами.

– Гарри, мне кажется, ты слишком увлекся своим новым другом, – наконец произнесла Гермиона, первой придя в себя. – Слизеринцы не должны заходить в гостиную Гриффиндора. Даже первокурсники.

– Особенно первокурсники, – поддакнул Симус.

Том попытался воспользоваться этим и сделать шаг к двери, но Гарри ловко преградил ему дорогу.