Текст книги "Солнечный чародей (СИ)"

Автор книги: Flower Aire

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 27 страниц)

Раздумывая над этим вопросом, Гарри скользнул взглядом по столу, надеясь заметить привычную золотистую табличку: «Директор Альбус Дамблдор», но вместо нее увидел лежащий прямо посреди стола пергамент с крупным изумрудно-зеленым заглавьем.

– Это… просьба о приеме на должность преподавателя ЗОТИ? – медленно прочитал Гарри, вчитываясь в витиеватый и несколько знакомый почерк.

«Том Марволо Риддл» был подписан лист, и Гарри заинтересованно посмотрел на второе имя. Он привык звать Тома просто Томом, точно так же, как Том обычно – если не злился – звал его просто Гарри. Второе имя было почти не важно, но то, что оно появилось во сне Гарри, говорило о том, что он откуда-то его знал, в то время, как Том никогда не сообщал его.

– Да, я собирался преподавать, – внезапно раздался вкрадчивый голос прямо над ухом Гарри, и тот судорожно подпрыгнул, хватаясь за подлокотники кресла.

– Что же ты делаешь, чудовище?! – максимально цензурно выразил недовольство он, хотя хотелось возмутиться на очень повышенных тонах.

За его спиной оказался лорд Волдеморт, все такой же мрачный, высокий и задумчивый. Теперь он не казался неуравновешенным и готовым на глупые поступки, что немного – совсем немного – успокоило Поттера. Чем меньше в мире злых Волдемортов, тем спокойнее всем.

– Не думал, что мы встретимся так скоро. Прошло всего несколько дней.

– Часов, – поправил Гарри, пытаясь отдышаться. – Я думал, тебе понадобится больше времени, чтобы прийти в себя. Ты был жутким.

– Это не правда, – просто ответил Волдеморт, потянувшись к заявлению. – Его отклонили. Мне было восемнадцать, и у меня не было опыта, и… пожалуй, у меня не было доверия Дамблдора. Тогда это еще не играло главной роли, но Диппет прислушивался к волшебнику, которого признавал равным Гриндевальд.

– Тебе не доверял Альбус потому, что ты любил подкрадываться к нему сзади и трансфигурировать его бороду в ивовые ветки? – предположил Гарри, и лорд с сомнением смерил его взглядом.

– Ты делал… что?

– Мне было четырнадцать, я пытался развлекаться, – развел руками Гарри, принимая безобидный вид.

Волдеморт отложил пергамент, обходя директорский стол. Перед ним появилось кресло – Гарри завистливо поджал губы – и через секунду Поттер понял, что чувствует Дамблдор, когда смотрит на его виноватое лицо с этого места.

– Итак, лорд Волдеморт, – сцепив руки в замок, важно произнес Поттер, стараясь соответствовать образу строгого директора. – Что же случилось после того, как ты не получил совершенно бесперспективную работу в Хогвартсе?

Гарри медленно разлепил глаза. Сквозь шторы пробивался красноватый свет, что значило как минимум то, что он проспал часов шесть. Лениво пошарив по кровати в поисков очков, Гарри зевнул. Он чувствовал себя совершенно выспавшимся и готовым свернуть горы, если те будут столь неосторожны, что окажутся у него на пути.

В ближайших планах было спуститься вниз, позавтракать еще раз, показать Тому миниатюрное поле для квиддича на заднем дворе…

«Черт, я отправил Тома и Беллу в деревню. Одних.», внезапно вспомнил Поттер и вскочил. Ноги не были готовы к такому повороту событий, поэтому следующие секунды гриффиндорцу пришлось потратить на то, чтобы не разбить нос при падении на пол. Падение сопровождалось грохотом сонного тела, и Гарри почти не удивился, когда услышал через минуту шаги по лестнице .

«Самое время маме убедиться, что ее сын – недотепа», смирился с неизбежным Гарри и попытался хотя бы сесть, но не успел сделать этого до того, как дверь распахнулась.

За ней оказался Том, и Гарри прекратил бесплодные попытки, смотря на него снизу вверх. Том, мурлычущий себе под нос, казался удовлетворенным, и это почти одурачило его.

– Мне велели тебя проверить, – сообщил Том, усаживаясь рядом на пол. – Ты просто упал с кровати?

– Это была бы очень глупая смерть, – согласился Гарри. – Не то, чтобы я был уверен, что моя настоящая смерть будет куда более геройской.

Том кивнул, немного подумав.С таким образом жизни ему действительно грозила какая-нибудь глупая кончина от рук домового эльфа, водяного или Драко Малфоя. Едва ли он героически погибнет на каком-нибудь аврорском задании или сражаясь с сильнейшим темным магом.

«Потому что мне придется быть рядом, чтобы этого не допустить», сказал себе слизеринец.

– Вы были в маггловской деревне? То есть, я помню, что говорил что-то о ней, но не уверен, что это было не во сне, так что…

Том помрачнел – это Гарри заметил даже с относительно дальнего расстояния. Он уже успел придумать сотню ситуаций, в которых они все-таки нашли неприятности, к тому времени, как мальчик решил сам рассказать, что случилось.

– Да, верно, мы сходили.

«И кого-то из вас попробовали сжечь на костре?»

«И Белла заставила съесть слишком много конфет?»

«Белла сама съела слишком много конфет и теперь похожа на клубнику?»

«Ты вообще осознаешь, сколько вариантов? Воображение у меня прекрасное».

– Мы немного заблудились по дороге обратно. И кинули летучий порох не в тот камин. И выбрались в Литтл-Хэнглтон.

– Это было тихое местечко, совершенно не соответствующее своему названию?*

– Почти. Оно было тихим несколько секунд после того, как мы вывалились из камина в каком-то пабе, а потом резко стало очень громким. Вполне возможно, меня исключат за магию вне Хогвартса, потому что если бы я не заставил громадного мужчину корчиться на полу от боли, нам бы раскрошили головы, но твоя мама пообещала, что твой папа разберется, так что… Еще пообещал разобраться Сириус. Он нас и вытащил, потому что камин в том пабе был единственным камином на всю округу, и мы понятия не имели, что делать, пока Беллатриса не кинула снежок в сову на дереве и, когда та пришла в себя, велела ей отнести записку Сириусу.

– Сириусу, а не мне, – возмущенно шикнул Гарри, хотя его больше пугал тон Риддла, чем-то, что они оказались непонятно где; Том рассказывал все это, как будто заучил параграф по ЗОТИ и теперь хотел сдать его на отлично. – Когда она в следующий раз попросит прокатить ее на метле, я ей это припомню. Но вы в порядке?

– Да, вполне. Правда, я понял, что хуже костероста ничего нет, – беззаботно пожал плечами Том, что резко контрастировало с тем как он это сказал и что он сказал.

– Том Марволо Риддл, – грозно начал Поттер. – Какого Мерлина ты вообще…

– Марволо? Я не…

– Не меняй тему, молодой человек! – резко прервал его гриффиндорец, поднимаясь и нависая над мальчишкой. – При каких обстоятельствах ты вообще попробовал костерост?

– Ударил своего отца и сломал запястье, – недовольно отозвался слизеринец, подаваясь назад и на всякий случай упираясь руками в грудь раздраконенного Поттера, который в своей заботе мог зайти слишком далеко.

– О, прекрасно, тогда я с радостью встречусь с твоим отцом и сломаю ему нос, ясно? – выпалил Поттер, хватая Тома за руку и тщательно ее осматривая; а потом вдруг понял. – Отцом? Ты же… сирота?

– Да, – мрачно согласился Том, и его глаза зло блеснули. – Я еще недостаточно взрослый, чтобы сказать почему я все еще сирота.

– Фактически, для посягательств на твой первый поцелуй ты тоже был недостаточно взрослым, так что…

– Я о ругательствах. Я еще не знаю достаточное их количество, чтобы описать, как сильно я ненавижу того человека, который по совершенному недоразумению оказался моим отцом, – отрывисто ответил Том. – Поэтому не сравнивай возможность целовать мага, которого считаешь потрясающим, с возможностью познакомиться с богатым ублюдком, ясно?

Комментарий к Глава 22

*hengt(норв.) или hanged (англ.) – висельник, повешенный

когда-то все считали, что неприятности и Гарри – это синонимы

теперь Гарри как-то отошел на второй план…

двадцать вторая глава~ вы знаете, что это значит

========== Глава 23 ==========

Том совершенно не хотел вспоминать наполненное злобой и презрением лицо, так похожее на его собственное. Не хотел вновь слушать отрывистый и шипящий голос маггла, который по собственной глупости пытался пародировать парселтанг Тома и его матери. Не хотел даже говорить обо всем этом, потому что уже решил для себя, что как только он найдет способ выпустить василиска из Хогвартса, его первая кормежка пройдет в «Малом Висельнике», и Том сделает так, чтобы она соответствовала названию этого отвратительного места. Сначала он заставит маггла купить веревку в магазине в центре его мелкой деревеньки, после – надеть эту веревку себе на шею и затянуть ее самостоятельно.

Видит Мерлин, Том не позволит умереть ему быстро.

Но сейчас он не хочет вспоминать. И не хочет обдумывать. Сейчас у него есть еще немного времени для того, чтобы забыть о магии, забыть о василиске и забыть о Хогвартсе. Ему хочется заниматься совершенно обычными вещами – спать, обнимать Гарри, помогать Лили в лаборатории, игнорируя наставления Северуса, которые едва ли приносят пользу, потому что сейчас тот не в своем обожаемом классе. Хочется ему этого с того самого момента, как Сириус грозно ругал их обоих и одновременно повязывал шарф на шее Белле, чтобы она «даже не думала умереть от гриппа». И это как раз то, что Тому стоило бы обдумать. Еще никогда ему не хотелось заниматься обычными вещами.

Но Гарри Поттер привык добиваться своего, и если он сказал слизеринцу, что услышит от него полный рассказ со всеми подробностями, значит, он все-таки его услышит.

– Но сначала я хотел бы услышать, откуда ты взял мое имя. Я его не использую, – мрачно посмотрел на него слизеринец снизу вверх, стараясь быть серьезным и угрожающим.

– Интуиция, – пожал плечами Поттер. – А еще залез в кабинет к Дамблдору и посмотрел списки учеников.

– Врешь, – незамедлительно отозвался мальчишка.

– Ну, значит, секрет, – не стал спорить Гарри. – Не хочу, чтобы ты знал раньше времени, что я умею читать мысли. И не пытайся уйти от темы, чем быстрее ты расскажешь, тем больше вероятность того, что никто внизу не успеет решить, что я тебя тут прикончил и съел.

Не то, чтобы Тому это нравилось. Он совершенно не хотел потакать Поттеру в его пародии на Мальчика-Который-Главный. И совершенно не хотел, чтобы у него это входило в привычку. Но тем не менее рассказ начался.

Литтл-Хэнглтон менялся неохотно и неумело. Только три года назад его жители узнали о модной новинке, которая новинкой не была уже несколько десятилетий, под названием телевизор и то только после того, как эту забавную коробку привезла в паб неравнодушная сестра его хозяина. Впрочем, период феодальной зависимости они уже успешно оставили позади, да и землю никто старался не возделывать слишком уж активно, предпочитая покупать все на рынке в городе за несколько миль.

Появление в этих местах детей, да еще и таким нетрадиционным способом, быстро всколыхнуло все население. Особенно обсуждаем оказался эпизод с Большим Хэнком, которого уложил малолетка. Обсуждаем не только потому, что Хэнка боялся каждый разумный человек в Литтл-Хэнглтон, но и потому, что никто не знал, что случилось с детьми после. Никто не видел их по дороге в город, никто не встречал их на полях, да и следы их непостижимым образом вдруг прерывались перед круглой воронкой.

– Инопланетяне, – с важным видом заявляла старуха, имени которой уже никто не помнил.

Пожалуй, Сириуса так еще никто не называл.

На деле же, как только Беллатриса и Том отдышались после диких гонок наперегонки со своим страхом, они заметили, что местность резко изменилась. Каким-то образом в этой однообразной деревеньке оказался холм, а на холме – громадное здание, которое резко переплюнуло по размеру дом Поттеров и попробовало соперничать с Хогвартсом. Соперничество не удалось, но зато удалось произвести на детей впечатление.

– Если Гарри не отведет меня сюда летом, я его прокляну! – пообещала Белла, пожирая глазами каменный забор с круглыми сферами на возвышениях.

Сейчас, когда снег укрыл сбросившие листья деревья, сад казался пришедшим в упадок, но с наступление весны и лета он вновь должен был возвратить свое великолепие. Том мог только предположить, каким же оно будет, хотя мозг настойчиво подкидывал ему образ цветущего шиповника и изумрудно-зеленого газона, которые он когда-то уже видел. Возможно, видел.

«Его уже каждый, кто не ленивый, пообещал проклясть», подумал Том, пытаясь разглядеть на громадном доме каминную трубу. Если они сейчас зайдут туда и попросят напоить бедных замерзших детей чаем, то ничего не потеряют. Возможно, даже смогут добраться до камина – признаков которого он пока не отыскал – и вернуться к Поттерам или в менее отрезанное от всего мира место. Было бы неплохо оказаться в Косой Аллее, там Том ориентировался весьма сносно.

– Ладно, идем, – наконец выпалил он.

– Куда? – успела вскрикнуть девочка перед тем, как побежать вслед за Томом к темнеющей громаде особняка.

Гарри поежился от внезапно возникшего сквозняка и недовольно посмотрел на дверь. В дверном проеме, вглядываясь в очередной трактат по особо опасному зельеварению, стояла Лили, которая, видимо, собиралась узнать, почему Том пропал так надолго, но слишком увлеклась и расставила приоритеты правильно.

– Мам, закрой дверь с той стороны, – протянул Поттер, поворачивая голову.

Том недовольно шикнул на него, потому как кости Поттера, впивающиеся тебе в колени – сомнительное удовольствие.

Лили наконец оторвалась от книги, задумчиво оглядывая устроившихся на полу «непоседливых мальчиков, которым стоило бы дать маячок, чтобы они не терялись по нескольку раз за день». Том мирно сидел на ковре, Гарри почти мирно лежал, устроив голову у него на коленях и многозначительно посматривая на мать.

– Разогреете ужин сами, – наконец заключила женщина, выходя из комнаты.

К странностям Гарри Лили привыкла относиться снисходительно. Вот она в детстве еще не такое вытворяла. Однажды даже сделала предложение профессору Дамблдору… впрочем, она была молодой и глупой. Гарри был просто глупым.

– Вся твоя семья считает, что ты рушишь мою психику, – поделился Том, мысленно с этим соглашаясь, потому что как минимум десятая доля нервных клеток умирала из-за Поттера.

– Фактически, так и есть, – легко согласился Гарри. – Но я стараюсь это компенсировать. Получается?

Том закатил глаза, решив, что еще не настолько перестал быть самим собой, чтобы ответно пошутить на это.

– Ты будешь слушать дальше или нет?

– Буду, – поспешно заверил его гриффиндорец. – Так что насчет камина? Почему вы не выбрались по нему, если уж паб каким-то чудесным образом оказался подключенным к каминной сети?

– Мы не зашли. Фактически, мы были на пороге, попросили встречи с хозяевами, а старая гувернантка, которая нам открыла, с сомнением осмотрела меня с ног до головы и сказала ждать.

– Именно тебя? Чем ты отличился на этот раз?

– Не перебивай. Через минут десять – Беллатриса успела пять раз сходить до ворот и обратно, потому что ей было скучно – пришла женщина – на вид ей было около шестидесяти, не уверен, что я хорошо определяю возраст – и она стальным голосом велела нам убираться. Сначала было непонятно, кто она вообще такая, но когда говорят подобные вещи, лучше и правда идти прочь, но… Белла заявила, что ее смерть от обморожения будет на совести этой женщины и что она уж постарается умереть в сугробе неподалеку. Этого хватило, чтобы между ними завязался жаркий спор, в котором я совершенно не участвовал. Я слушал. Слушал не их, глупо перебрасывающихся обещаниями, а слушал чей-то жаркий спор в глубине дома. Слов было не разобрать, но в какой-то момент был такой звук, будто кто-то кого-то оттолкнул и бросился к двери, и я уже хотел взять Беллу за руку и утащить ее на поиски другого камина – наличие которого в этом поместье все еще было не установлено – но не успел. Не успел, потому что у двери оказался человек, похожий на меня так сильно, что нас можно было бы назвать близнецами, если бы не разница в возрасте.

– Серьезно? Такие чертовски странные совпадения случаются? Каким вообще образом…? – пораженно выдохнул Гарри, но Том мрачно зажал ему рот ладонью.

– Заткнись. Почему ты не понимаешь с первого раза, Гарри Джеймс Поттер? Так и знай, как только я стану старше, я позабочусь о том, чтобы ты прекратил вести себя подобным образом. Но сейчас просто заткнись и слушай. Передо мной был я же, только гораздо старше и гораздо… лучше одетый. Беллатриса удивилась не меньше; настолько, что даже глупо потянула меня за рукав, только не сказав: «Хэй, ты видишь то же, что и я?» Я видел. А этот мужчина видел меня.

Я не хочу иметь никаких дел с твоей сукой-матерью, понял?! Мне плевать, какой древний этот Слизерин, которым она прикрывалась, оправдывая свои грязные ведьмовские фокусы, поэтому передай ей, что я чертовски разочарован, что она не сдохла, когда разродилась своим выродком, ясно? Я хочу и дальше считать, что вы оба кормите червей, понял, щенок? Потому что если ты еще раз посмеешь заявиться в мой дом, то я найду твою мамашу и сожгу вас обоих на заднем дворе!

– И как-то слово за слово выяснилось, что он мой отец. И что он был бы весьма рад узнать, что моя мать мертва. Пока он выкрикивал все это мне в лицо, он наклонился вперед. Наверное, чтобы показать, что я чертовски мал по сравнению с ним, и что он делает мне великое одолжение. Я совершенно глупо забыл, что владею магией. Я вообще обо всем забыл. Я имею в виду, я не знал свою мать, как не знал и отца, но…

Гарри мягко прервал ставший отрывистым рассказ, беря дрожащую руку Тома в свою.

– Ты в порядке?

– Это не потому, что мне грустно, – передернул плечами Том, не вырываясь. – Я зол.

– Не думаешь, что стоит с этим что-то сделать? – на пробу уточнил Гарри, имея в виду то, что злость лучше выплескивать, а он вполне подходит для того, чтобы поплакать у него на груди, или что там еще делают разозленные люди.

– Да. Я перестану демонстрировать это так явно, – согласился слизеринец.

– Я не думаю…

– Если никто не поймет, что я зол, то посадить меня за убийство будет сложнее, – прервал его Том таким тоном, будто втолковывал малолетнему основы математики. – Я голоден, мы должны пойти вниз.

– Эй! Ты еще не рассказал, что было дальше!

– Я взбесился, ударил его, сломал запястье, мы убежали, Беллатриса покалечила сову, а потом появился Сириус. Короткая и дурацкая история. А теперь идем.

– Во имя Мерлина, Том, что же ты за чудовище такое?

========== Глава 23,5 ==========

Впервые лорд Волдеморт упомянул то, что было связано с недавними событиями. До этого он рассказывал о далеких сороковых годах, о том, как выпустил василиска и дал ему убить девчонку Миртл, о том, как работал в лавке Горбина и о том, как набирался опыта в темных искусствах. Рассказы были весьма интересными и не несущими смысловой нагрузки – по крайней мере, Гарри потом не переосмысливал свою жизнь и не хотел податься в темные маги – пока в ночь после возвращения Тома и Беллы из Литтл-Хэнглтон Гарри не поинтересовался у Волдеморта, кем были его родители.

– Моя мать умерла, отца я убил сам, – коротко ответил лорд, оставаясь внешне совершенно равнодушным. – Точно так же, как убил родственников со стороны отца и обвинил в этом родственника со стороны матери.

– Почему? – точно так же коротко уточнил Гарри, выделив Волдеморту пространство для маневра; в конце концов, это было не дело Поттера, и на некоторые вопросы он мог не получить ответа.

Однако, Волдеморт уходить от ответа не стал.

– Мой отец был богат и тщеславен. У нас была весьма короткая встреча, но я возненавидел его так сильно с первых же мгновений, что убил в тот же день. Его родителям не повезло быть в доме в это время.

– А родственника мамы?

– Отвращение, – пожал плечами Том. – Он назвал грязью меня, потому что моя кровь не так чиста, как его, но я был магом, а он – погрязшим в нищете ничтожеством.

– Не скажешь, кем были твои родственниками? – попытался узнать, есть ли какая-то связь Волдеморта со внешним миром, Гарри, и лорд понимающе усмехнулся.

– Едва ли ты заинтересуешься моими маггловскими родственниками. Пожалуй, тебе хватит того, что – среди прочего – я наследник рода Мракс.

Гарри задумался. Он старался не особо интересоваться родословными и знал всех прославленных волшебников только благодаря Люциусу Малфою. Однако фамилия Мракс была отдаленно знакома.

– Это не Морфина Мракса убили в 1943? Тебе было… шестнадцать?

Лорд Волдеморт странно посмотрел на Поттера, как если бы тот только сейчас появился у него перед носом из ниоткуда.

– Я не убивал Морфина. С чего ты это взял?

Гарри тогда неловко пожал плечами, не собираясь отвечать. Дело было в Джеймсе. Когда Гарри было пять, а Джеймс уже вовсю играл в важного аврора, случилось нечто странное. В Литтл-Хэнглтон – теперь Гарри вспомнил, почему сразу же провел параллель с говорящим названием этой деревни – это же сделала Лили в то время – были замечены необъяснимые магические колебания. Подумали, что буянит группа волшебников, отмечающих Новый год, но колебания продолжались всего несколько часов и стухли так же внезапно, как и появились. Авроры еще долго ломали голову над этим случаем, и Джеймс часто обсуждал все с Лили. Гарри заинтересованно бродил рядом, и поэтому запомнил все хорошо, хоть и не основательно.

Одиннадцать лет назад магические колебания возникли и стихли, а еще в сороковых – как выяснил Джеймс, когда плотно заинтересовался этой деревенькой – были убиты Риддлы и Мракс. Две семьи, о которых ходили странные, но ничем не подтвержденные слухи. Но на телах всех четверых не нашли совершенно никаких следов борьбы или насилия. Они просто умерли. Тихо и безболезненно.

Разумеется, убитые самой обычной авадой.

========== Глава 24 ==========

Итан уже привык к тому, что когда к Джеймсу приходит сын, все бумаги с его стола чудесным образом оказываются на полу. В конце концов, не этому сыну потом разбираться во всех разбросанных отчетах и докладных от бесчисленного штата сотрудников аврората, поэтому он спокойно игнорировал все просьбы перестать разводить бардак и навещать родственников цивилизованно. В этот раз Гарри Поттер тоже обнаружился сидящим на столе Итана – на абсолютно пустом столе, если не считать нескольких чернильниц и календаря, которые Гарри сбрасывать решительно отказывался – и он только тяжело вздохнул и в который раз пожелал этому эгоистичному ребенку скорейшего провала ПАУК. Итану совершенно не хотелось, чтобы это чудовище работало с ним бок о бок.

– Джеймса нет, я за него! – отвратительно бодро заявил Гарри, отдавая честь.

– Если он собрался доверять свою работу малолетнему ребенку, то он может с ней попрощаться, – равнодушно отозвался аврор, старательно игнорируя желание дать Поттеру подзатыльник и выгнать его со стола.

– Злой ты, – оценил Поттер. – Я ненадолго за него. Отец пошел проверить, был ли недавно какой-то темный маг, из которого обязательно нужно вытащить подробности его злодеяний.

– Не было, – без раздумий отозвался Итан. – Он просто хотел от тебя избавиться, смирись.

– Не ревнуй меня к моему отцу, – совершенно не обиделся Поттер. – Моя мама гораздо более конкурентоспособна.

Итан молча взмахнул палочкой, заставляя бумаги перекочевать на диван, и внезапно понял, что с дивана раздается недовольный писк. Он тут же посмотрел на него, собираясь увидеть хотя бы какого-то шпиона-невидимку, которого можно будет использовать как возможность убраться подальше от Гарри Поттера на неограниченное количество времени. Но концепция шпиона-невидимки оказалось провальной, как только Итан разглядел под ворохом бумаг темные волосы и не менее темную мантию.

– Надо смотреть, куда левиосу направляешь, – авторитетно прокомментировал Поттер, и его заклинание вновь разбросало все бумаги по кабинету. – Твое достоинство не слишком пострадало?

С дивана на Итана недовольно смотрел синеглазый мальчик, недовольство которого выражали лишь глаза. Все остальное лицо выражало крайнее смирение и снисхождение одновременно.

– Мне стоило быть заметнее, – сказал мальчик и улыбнулся.

Итан подумал о том, что это получается у него чертовски неумело, но вместе с тем выверено и притворно.

– Еще один посторонний в кабинете глав? И правда, тебе стоило быть позаметнее, иначе я мог бы тебя прикончить, – согласился аврор, смерив Гарри Поттера мрачным взглядом. – С каких пор это позволено? Утверждено у самого министра?

– Утверждено у Люциуса Малфоя лично, – пожал плечами Гарри.

– С каких же пор он стал первым человеком в Министерстве?

– В Англии, – нагло поправил Поттер. – В любом случае, не надейся, что получится из-за этого предъявить что-то Джеймсу. Он гораздо более халатен на заданиях, чем на рабочем месте.

– Это я тоже всегда учитываю, когда готовлю прошения о его увольнении, – кивнул Итан.

Он снова посмотрел на смирно сидевшего мальчика и совершенно не смирно сидевшего Гарри и очень сильно захотел, чтобы один Поттер заменился десятью такими синеглазками. К несчастью, Мерлин был глух к страданиям своих соотечественников, поэтому Гарри Поттер остался сидеть на столе Итана, мальчик остался сидеть на диване, а Итан ретировался под предлогом строчного обучения новичков.

– Аврорат не совсем такой, каким я его себе представлял, – сказал Том после того, как за аврором закрылась дверь.

– Не составляй о нем мнение сейчас. Как начну работать, покажу тебе больше, – пообещал Гарри. – Не все, пожалуй, в Отдел Тайн заскочить не получится. Но не то, чтобы там было на что смотреть.

– Отдел Тайн?

– Ничего особенного, маховики времени крутятся, шарики пророчеств наводят магическую атмосферу. Они как наши шляпы. Похожи ли бы мы были на волшебников, если бы у нас не было больших черных шляп?

«Пророчества – это весьма неплохо», подумал Том.

Преподаватель из Джеймса был отвратительный. Примерно поэтому его даже не подумали звать на должность преподавателя ЗОТИ, несмотря на то, что он был практически лучшим в этом.

Еще в детстве умудрился вживую пообщаться со всей возможной нечистью – дементоров только обходил стороной до поры до времени – курировал своего друга-оборотня, держал в доме магическое существо третьего уровня по классификации Министерства Магии и по личной классификации Гарри Поттера как «эта птица сожрет все, что кажется ей съедобным, и ей плевать, будет ли оно активно сопротивляться».

И в этот раз он тоже показал себя не с лучшей стороны.

– Пап, ты сломал ему шею, – поделился наблюдениями Гарри, отнимая ладони от глаз Тома.

Тот мелко дрожал, и Гарри очень сомневался, что от страха. У Риддла были совершенно сумасшедшие чертики в глазах до того, как Гарри совершенно инстинктивно закрыл их ему, чтобы не дать увидеть нечто лишнее. Так и поступают заботливые родители, когда их дети натыкаются на телевизионный канал с совсем не детскими передачами.

– Спасибо, что уточнил. Понятия не имел, что написать в рапорте, – кивнул Джеймс, засовывая палочку в совершенно дурацкую кобуру, которая была призвана помешать ее поломке; кто знает, какую позу придется принять при падении на задании.

– Я в курсе, что он совершенно бесполезен, но как насчет мира, добродетели и всепрощения?

– Всегда можешь начать снимать фильмы для детей, когда устанешь от реального мира, – ответил Джеймс, а потом заметил состроенные Гарри жуткие глаза, упрямо косящие на Тома. – А… тебе же ребенка надо воспитывать?

– Как вовремя ты заметил, – протянул Гарри, не обращая внимания на попытку слизеринца возразить.

– Тогда да, – согласился аврор, подходя к Тому и садясь перед ним на корточки. – Мир, добродетель, всепрощение. Не будь как я, если не хочешь попасть в Азкабан.

– Хороший мотиватор, можешь отдохнуть, – одобрил Гарри.

Том толком не обратил внимания на их слабую попытку разыграть спектакль, чтобы отвлечь его от того, что произошло. На его глазах только что убили темного мага. Темного мага, прикончившего тридцать одного маггла, трое из которых – дети, двое – женщины и остальные – мужчины разных возрастов. Всех с особым зверством и с применением таинственного круциатуса, о котором Тому говорили все, которым каким-то чудесным образом владел он, но который оказывал на всех весьма неопределенное воздействие. Нужно будет уточнить у Гарри это вечером. Как только он перестанет трястись над его душевным состоянием.

Вообще, Гарри и не пустил бы его смотреть на подобное, если бы маг с самого начала был под подозрением как убийца. Джеймс пришел в кабинет, чтобы объявить, что если они хотят увидеть методы развязывания языка сообщнику, который стоял на стреме, но не участвовал, то они вполне могут это сделать. Гарри решил, что это неплохой вариант и Тому будет полезно посмотреть. В конце концов, он же обещал ему показать аврорат, работу отца и свою будущую работу. Вот только все пошло не совсем так.

Простые практически безболезненные методы вроде психологического давления не дали эффекта, и аврору пришлось несколько усилить напор. Так, что хитросплетение из пыточного и подчиняющего заклинания весьма интересно повлияло на мозг сообщника, стоящего на стреме. И для Джеймса оказалось внезапным то, что он оказался чертовски говорливым серийным убийцей, добровольно запершим все воспоминания об этом весьма неприятным способом. Скорее всего, говорливость была побочным эффектом работы над мозгом, точно так же как его смерть стала побочным эффектом импульсивности Джеймса.

И невольно всколыхнувшееся чувство удовлетворения в груди одиннадцатилетнего Тома Марволо Риддла было, пожалуй, побочным эффектом Гарри Поттера, для которого флирт являлся исключительно попытками произвести впечатление.

Гарри несколько смущала задумчивая полуулыбка, обосновавшаяся на губах Тома после посещения аврората. Она мгновенно гасла, когда поблизости был кто-то из родственников Поттера, точно так же как гасла и при других посторонних, но Гарри видел ее, когда они были одни. А одни они были часто.

Раньше он проводил столько же времени с Беллой, но теперь та упорно выпрашивала у Сириуса дракона или же на худой конец фестрала – раз уж Гарри подарил ей на Рождество седло и намордник – и редко показывалась ему на глаза. Теперь был Том, и Гарри был несколько обескуражен, хоть и рад. В Хогвартсе они тоже часто были вместе, но едва ли хоть раз говорили о чем-то кроме магии, эссе, квиддича и прочих школьных вещей.

И не то, чтобы им было о чем поговорить. «Ему одиннадцать, ты должен беречь ему психику», подсказывала Гарри совесть. Тому больше ничего не подсказывало, поэтому к вечеру четвертого дня он забрался на кровать с важным видом – что было проблематично в рубашке, которая больше в три раза, свисает с узких плеч и упорно старается задраться до бедер.

– Ты можешь мне помочь? – спросил Риддл, внимательно глядя на Гарри, и тот мгновенно придумал сотню различных разветвлений того, что произойдет дальше; но произошло самое банальное, он спросил: « В чем именно?»