355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Flower Aire » Солнечный чародей (СИ) » Текст книги (страница 4)
Солнечный чародей (СИ)
  • Текст добавлен: 5 августа 2018, 06:30

Текст книги "Солнечный чародей (СИ)"


Автор книги: Flower Aire



сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 27 страниц)

«И когда я успел стать его мамочкой?», сонно думал Том, и так проспавший всего часа четыре, потому что Нагини беспокойно извивалась и порывалась выползти из кровати. Не стоило скармливать ей столько цыплят за раз, как оказалось, змею легко перекормить.

Гарри же, пока добирался до кабинета Дамблдора, уже успел сотню раз пообещать себе, что впредь не позволит своей деятельной тушке засыпать позже одиннадцати вечера. Он совершенно точно не мог приспособиться к обычному школьному расписанию после бурного лета, и с этим нужно было что-то делать. Конечно, он получил должность старосты только потому, что таковы были условия спора, но теперь он просто обязан выполнять свои обязанности, иначе окажется первым старостой, которого попрут с должности еще в начале года. Это будет еще хуже, чем не назначение вообще.

«Но вчера ночка уж точно была бурной», пришлось признать Поттеру, который по мере пробуждения вспоминал все новые и новые подробности. По телу разлился липкий страх, лишь в отдалении похожий на тот, что он испытал вчера, но гриффиндорец поспешно прогнал его. В Хогвартсе было много опасных вещей, но никогда – смертельных. Пока школой управляет Дамблдор – никто из учеников просто не может умереть, иначе ему придется потом представать под обвиняющим цепким взглядом из-под очков-половинок.

«Помню я, как он смотрел на меня после того, как Кубок выплюнул ту несчастную бумажку на четвертом курсе. А я ведь всего лишь нашел способ закинуть ее туда! Ни я, ни помогающий Сириус понятия не имели, что Кубок действительно меня выберет», пустился в воспоминания шестикурсник; его тело прекрасно знало, где находится кабинет директора, поэтому шло само, без всяким манипуляций со стороны мозга. Наверное, именно поэтому Гарри вспомнил о том, что не знает пароля, только когда пришел на место.

– Э… кровавые леденцы? – на пробу предположил он, но горгулья буквально всем видом говорила: «Очень в этом сомневаюсь».

Примерно в этом и была проблема кабинета Дамблдора: никогда не знаешь, когда у него сменится пароль и какую следующую сладость попробует директор.

– Ну, я человек знакомый, может, пропустишь? – предпринял еще одну попытку Поттер, но горгулья ответила: «Еще больше в этом сомневаюсь».

«Вот как можно быть старостой и не знать пароль от кабинета директора? Это талант, Поттер, талант», заключил Гарри, оглядываясь по сторонам в попытке увидеть кого-то, кто пароль знал. На глаза попалась только Гермио… Гермиона?

– Ты так рано встал или бродил где-то всю ночь? – совершенно не обиженно спросила девушка, когда поравнялась с Гарри. – Карамельный батончик.

Горгулья отъехала в сторону, пропуская старост к винтовой лестнице. Гарри присмотрелся к подруге, которая вроде не собиралась его убивать.

– Рано? – переспросил он на всякий случай.

– Восемь, Гарри. Обычно ты не встаешь во столько. Не думала, что вызов профессора Дамблдора пробудит в тебе жаворонка. Как думаешь, зачем он нас позвал?

– Да так… случилось тут вчера ночью кое-что, – попытался улыбнуться Поттер, в душе уже готовя Риддлу очень болезненную и очень смертельную казнь.

– Правда? И что? Слышала, Симус сегодня говорил, что Колина ночью не было, с ним все в порядке?

– Ну, он жив.

По меркам Поттера это было действительно достижение.

– Ты снова влез в историю, да, Гарри Поттер? – недовольно спросила Гермиона, конечно же, уже зная ответ.

В кабинете Дамблдора был приятный полумрак, от которого еще не смирившийся с пробуждением Гарри пришел в восторг. Гермиона замерла посреди кабинета, а Гарри забрался в большое и теплое кресло, в котором всегда устраивался, когда предстоял долгий и нудный разговор о его поведении. Временами на подлокотнике даже появлялось углубление для чашки с горячим шоколадом, если разговор предстоял уж слишком долгий.

– Рад вас видеть, молодые люди, – раздался сверху голос, и по лесенке, приставленной к стеллажу книг, бодро спустился старый седовласый волшебник.

Он бы немного не от мира сего, отличался особой любовью к самовозгорающимся птичкам и носил временами розовые ночные мантии. Если бы вы спросили у Гарри, откуда он знает последний факт, тот бы побледнел и восславил Мерлина. Некоторые тайны Хогвартса лучше не раскрывать.

– Доброе утро, профессор, – учтиво поздоровалась Гермиона, всегда тщательно соблюдающая то правило этикета, где говорилось, что пожилых людей стоит уважать и по возможности подавать им стаканы воды.

– Просто утро, – продолжил не такой учтивый Гарри, и Дамблдор понимающе кивнул.

– У мистера Поттера выдалась богатая на события ночка, верно? – заговорщески произнес он, а потом обернулся к Гермионе. – Мисс Грейнджер, должно быть, вы уже знаете, что мистер Криви решил провести некоторое время дома, и я хотел попросить вас, как самую ответственную ученицу, помочь ему собрать с учителей все необходимое домашнее задание на этот период. Мистер Криви немного… нервничает, как вы понимаете.

Гермиона смутно понимала, что вообще произошло за эту ночь, но была достаточно сообразительной, чтобы быть уверенной: она выведает это от Криви раньше, чем от Дамблдора. Девушка с готовностью кивнула, и директор сказал, что она может идти. Подруга кинула на Гарри внимательный взгляд, а тот виновато улыбнулся. Его все-таки ждет серьезный разговор, включающий в себя несколько уровней беспокойства от «Поттер, ты опять» до «ты угробишь нас всех!».

– Немного кофе с молоком? – предложил Дамблдор, и Гарри поспешно кивнул. Должно же быть хоть что-то, что сейчас заставит его соображать быстрее.

Кофе действительно немного взбодрил, и Гарри наконец-то смог разглядеть в глазах Дамблдора тот блеск, который бывает, когда все всеми силами пытаются показать, что ничего не скрывают от Гарри Поттера, но на самом деле это не так.

– Кхм… так Колин в порядке? – решил начать издалека Поттер.

– О да, мистер Поттер. Мадам Помфри дала ему несколько успокаивающих зелий, в остальном мальчик не пострадал, – ответил директор. – Кажется, не только вы двое присутствовали при случившемся, верно?

– Ну… да, директор. Но Тома я отправил спать, так что все в порядке.

– Думаешь, мальчик не потрясен увиденным? Все-таки, он первокурсник.

– Не думаю.

Дамблдор улыбнулся, Гарри решил не притворяться, что его устраивает то, что сейчас происходит. У директора не было ни одной причины волноваться о мальчике с первого курса, когда два гриффиндорца попали в опасную для жизни передрягу. Если только не одна причина, которая всегда сидела в головах всего руководящего состава Хогвартса: если знаешь, как держать Поттера подальше – делай это.

– Вы сейчас тактично посоветовали мне держаться подальше и выполнять обязанности старосты, да? – мрачно уточнил Поттер; Дамблдор с готовностью кивнул.

Директор Хогвартса был особенный. Он появлялся в школе пару раз за месяц, не больше. Быть директором магический школы вообще было легко: просто находи деньги, когда нужно ее заново отстраивать, да подбирай новых учителей, если старые умрут или отойдут от дел в связи с какими-нибудь проблемами с лунным циклом. Дамблдор, правда, еще умудрялся при школе держать бездомных трехголовых псов, прятать в ней всякие опасные и не очень артефакты и проводить мало-мальски значимые конкурсы. Этим он вроде как компенсировал свое неумение подбирать учителей ЗОТИ, и все были довольны.

Родители Гарри были в восторге от Дамблдора. Среди семьи Поттеров ходила легенда, что лишь с Гарри директор постоянно сохранял многозначительное молчание и не забывал заговорщески подмигивать. Со всеми остальными же директор был суров и серьезен, поэтому спокойно держался на своем посту уже столько лет. И чем старше становился Гарри, тем сильнее его раздражало это многозначительное молчание и заговорщеские подмигивания. Будто он в глазах директора остановился в развитии на курсе втором, когда ему еще можно было запретить куда-то ходить, просто обозначив коридор запретным.

– Это значит только то, что вы ничего не нашли и не хотите, чтобы искал я. Что на этот раз в Хогвартсе? Какая-то разновидность невидимой твари?

– Я не знаю, – ответил директор, ни капли не смущенный этим фактом; он всегда считал, что лучше признаться в своем неведении, чем предположить что-то уж совсем дурацкое. – Хогвартс древний замок, многие его тайны мне неизвестны, как неизвестны и опасности, которые могут подстерегать его обитателей. Ты же знаешь легенду о Тайной комнате и о Призраке Башни.

– Тайной комнаты не существует, я искал. А Призрак Башни – это Елена Когтевран, она очень милая, на самом деле, просто одинокая.

– Любые другие опасности. Книги в Запретной секции так и норовят выпустить из себя что-то малоприятное. Профессора обыскали Хогвартс вчера, я проделал это же ранним утром. Призраки любезно согласились помочь, но мы ничего не обнаружили. Возможно, что бы не угрожало вам вчера, оно ушло.

– Тогда какой вообще смысл запрещать мне лезть в это?

– Потому что мы оба знаем, если к сумасшествию присоединится Гарри Поттер, оно станет реальным, – серьезно произнес Дамблдор, смеривая Гарри тем самым взглядом.

Гарри сглотнул.

========== Глава 7 ==========

Том занимался обычными делами, которыми занимались все первокурсники в этой школе. Он учился гораздо успешнее, чем остальные, писал эссе гораздо длиннее, чем у остальных, практиковался в новых выученных заклинаниях с гораздо большим успехом, чем остальные. Том считал, что он может быть собой доволен.

Гордиться еще было нечем, потому что за первые недели школьной жизни Тому не удалось сделать ничего экстраординарного. Правда, он успел угодить на дополнительные занятия у профессора Снейпа, после чего все на него стали смотреть с ужасом, испытывая опасения то ли за его душевное спокойствие, то ли за душевное спокойствие Снейпа.

Панси – которая произвела на Тома гораздо более приятное впечатление, чем Драко – как-то обмолвилась, что у профессора Снейпа еще никогда не было дополнительных занятий ни с кем, потому что он считал каждого дышащего представителя человечества идиотом.

Риддлу нравилось зельеварение. Не слишком сильно, потому что больше его привлекали заклинания, но достаточно для того, чтобы засиживаться допоздна с выписанным списком трав и материалов, которые использовались для зельеварения, и предполагать, почему зелья составляются так, как составляются. Однажды Том случайно сказал при Снейпе, что, возможно, если добавить не стебель тысячелистника, а корень, то эффект будет совсем другим, даже противоположным, и тогда профессор назначил ему дополнительные занятия. Том не знал, радоваться ли тому, что именно вчера он наткнулся на «Большой справочник лекарственных растений», в котором какого-то Мерлина описывались различия свойств корня от стебля.

Но Том не хотел становиться зельеваром, он испытывал к этой дисциплине чисто исследовательский интерес. Как и ко всему миру магии в целом.

У него все еще не было друзей – кроме Нагини, конечно же, которая была в восторге от темных и сырых подземелий замка – поэтому никто не мешал первокурснику проводить часы в библиотеке, пытаясь узнать мир, в котором ему предстояло жить. Он уже успел изучить Историю Хогвартса за лето, теперь же мальчик выбирал любые не слишком толстые книги, которые были не особо удалены от современности и по возможности содержали исторические справки. Таких в Хогвартсе было немного: идея о том, что все волшебники на момент поступления в Хогвартс уже знают такие подробности, все-таки была основной, несмотря на то, что среди школьных учителей были личности, которые ратовали за равенство студентов во всех вопросах.

Том хотел бы обратиться с этим вопросом к однокурсникам, но несмотря на то, что открытых стычек больше не было, он все равно знал, что они не приняли его. Том не был душой компании и не собирался ей становиться. Ему вполне хватило бы и одного волшебника, который просто объяснил бы мальчику основные принципы жизни в мире магии. Хотя бы один: «что вообще делать после учебы в Хогвартсе?» Есть магические университеты? После Хогвартса сразу можно идти работать? Но кем, если не преподавателем, в Хогвартсе ведь дается только базовая программа, без всяких специалитетов. Или для волшебника этого более чем достаточно?

Тома беспокоили эти вопросы, но ему некому было их задать.

Первый маг в жизни Тома – Альбус Дамблдор – был занят своими директорскими делами, несмотря на то, что сам пришел за мальчиком в приют и выдал ему необходимый список покупок для учебы. Все остальные учителя все-таки вели пары у всех семи курсов, и Том не собирался спрашивать у них. Конечно, оставалась еще Панси Паркинсон, которая была добра к нему в определенном смысле, но что-то подсказывало Тому, что она не задумывалась и о половине вещей, которые интересны ему.

И, разумеется, был еще Гарри Поттер. Тот самый Гарри Поттер, который как перестал замечать Тома неделю назад, так и не начал за это время. Он постоянно появлялся в разных частях Хогвартса, но всегда утыкался в огромный пергамент и быстро скрывался. Том подумал бы, что его избегают, если бы они вообще общались достаточно близко, чтобы можно было применить это слово. Они не были друзьями. И знакомыми тоже не особо.

Гарри Поттер был шестикурсником, о котором по всей школе ходили сборные солянки из легенд, а Тому было всего одиннадцать, и общение с ребенком едва ли то, что мог пожелать шестнадцатилетний. Даже если этот ребенок метит в лучшие ученики Хогвартса за последние… пять лет с того момента как появилась Гермиона Грейнджер.

Сейчас Том задумчиво разглядывал изображение мака в учебнике и ловил себя на мысли, что совсем не может сосредоточиться. Глухое раздражение скапливалось в сознании, мешая думать о магии, о зельях, вообще о чем-то кроме Поттера. Он и не заметил тот момент, когда Поттер стал интересен.

По большей части потому, что Поттер интересовался им. Это льстило. Не настолько, чтобы довериться, но достаточно, чтобы получить удовольствие. И чем бы там не занимался этот Поттер, это никак не могло быть слишком важно. Том был в этом уверен. А еще Том пообещал себе, что не назовет его по имени, пока гриффиндорец не даст достаточно объяснений. Если вообще их даст.

Том раздраженно перевернул страницу, понимая, что рисунок ничерта ему не поможет. Сейчас зельеварение было таким скучным. Даже Нагини спокойно свернулась кольцами на груди, а она засыпала только когда хозяин уж слишком долгое время занимался какой-то спокойной магической чушью. Для его змеи вообще все магическое было бесполезной тратой времени. Вообще все, что нельзя сожрать, было бесполезной тратой времени.

И это было правильным. Том считал мышление змей в таких вопросах самым верным. Но сейчас Том злился, и ему не было дела до того, что было верным.

Еще пара страниц была перевернута. Том хотел уже сказать Снейпу, что на сегодня занятия стоит закончить – они продолжались уже пару часов, это было достаточно, чтобы ребенок устал и начал отвлекаться – но не успел это сделать, как дверь распахнулась.

«Мысли материализуются, серьезно?», мрачно подумал Том, утыкаясь в книгу заново. Но от Поттера нельзя было скрыться так просто.

– Северус! Вот сейчас ты действительно единственный взрослый, к которому я могу прийти за помощью, – громогласно заявил гриффиндорец, распахивая дверь и направляясь к столу, за которым до этого мирно сидел профессор Снейп. – А все почему? Потому что если я скажу отцу: « Хэй, пап, я тут встретил ребенка, замотанного в слизеринский и когтевранский шарф одновременно, который улыбался как псих, и случайно послал в него обездвиживающее», он тут же скажет что-то вроде: «Стоп, что? Разве не мы с тобой провели целых два часа, обсуждая ситуации, в которых их можно использовать? Ты считаешь, там была ситуация, где были дети?». И он так ухватится за это заклинание, что совершенно не будет слушать про то, что этот гребаный ребенок, замотанный в слизеринский и когтевранский шарф одновременно, после того, как я его обездвижил, взял и исчез! То есть, не упал, не застыл, а исчез! И если раньше это был просто ребенок с улыбочкой психа, то ты представляешь, что я чуть не умер, когда понял, что теперь он еще и невидимый? Я даже от дракона так быстро не бегал!

– Ты… использовал обездвиживающее на ребенке? То самое, которым авроры крошат кости потенциальным кандидатам в Азкабан? – спокойно спросил профессор Снейп, откладывая пергаменты.

– Да ты специально! Какая разница? Это была та тварь, я уверен! То есть, я был уверен еще когда увидел на Карте четыре имени одновременно, которые состояли из гласных звуков и треугольников, а потом я как идиот пошел узнавать все самостоятельно. И там это! У меня еще никогда не было ощущения, что кто-то стоит не только у меня за спиной, но одновременно и с трех сторон.

– Ты увидел ребенка в подземельях, тебя испугало два шарфа и ты использовал обездвиживающее.

– Северус Снейп, я тебя сейчас прикончу! Какого черта ты упорно игнорируешь главную информацию? Нет ничего особенного в ребенке в подземельях! Да даже тот невозможный мальчишка Риддл шастает по всему замку, наплевав на все правила. Но я же его не режу на кусочки!

– И это хорошо, потому что сейчас он сидит сзади и явно не хочет слушать историю о своих будущих страданиях.

Парень мрачно шагнул к Снейпу, явно собираясь высказать ему все, что думает, но решил сначала глянуть через плечо. Том сделал вид, что ничего не слышит, да и вообще его ничего совсем не удивляет.

– О… – произнес Гарри. – Ладно, это немного успокоило меня. Но ты видишь, насколько я взволнован, потому что не могу заткнуться. И тебе сейчас стоит пойти со мной, если ты не хочешь окончательно потерять уважение своих учеников, потому что никаких профессоров Снейпов не будет, пока вы все снова не обыщите замок сверху донизу. А еще Карта и мантия остались внизу, поэтому если случайно их найдешь, занеси мне, ладно?

– Пожалуй, я могу тебе помочь. Селенцио. Слышал, вчера в Выручай-комнате кто-то распивал огневиски?

Гарри оскорбленно отшатнулся от зельевара, но не имея возможности возразить был вынужден снова податься вперед, чтобы усиленно замотать головой. Он жестами показал эти несчастные два шарфа и указал Снейпу на дверь. Снейп с сомнением посмотрел на Гарри. Тот упорно прожигал его взглядом в ответ.

– Что ж, ладно, я сообщу об этом директору, – сдался профессор, и, не замечая Поттера, который снова начал отрицательно мотать головой, подошел к камину, взяв горсть летучего пороха.

«Придурок, я уже был у него!» – возмущенно завопил Гарри; Снейп не услышал и скрылся во всполохах зеленоватого пламени. «Да во имя Мерлина…»

Ситуация все быстрее становилась фантасмагорией, и Том уже ничему не удивлялся. Гарри подошел к доске, взял кусок мела и жирно написал контрзаклинание, кивнув на него. Том притворился, что очень занят чтением книги. Гриффиндорец закатил глаза и постучал по доске указкой.

– Я невозможный мальчишка, – напомнил Том. – И я на первом курсе. Даже понятия не имею, как это заклинание произносится.

Гарри задумался на пару секунд, а потом согласно кивнул. Том понятия не имел, что творилось у него в голове, но теперь Поттер выглядел грустно. Он огляделся, перебрал пергаменты на столе у Снейпа, с неудовольствием заметил, что тот проверял работы четвертого курса, а не шестого. А потом уселся на место рядом с Томом, положил голову на парту и наконец-то затих.

Том вздохнул и вернулся к книге. Его не особо волновало то, что Поттер говорил несколько минут назад. Конечно, он тоже был на кухне в то время, но единственное, что он почувствовал – резкий поток холодного воздуха, распахнувший дверь. Том уже привык, что все привидения видимые. А бояться чего-то или кого-то было несколько не в правилах слизеринца. Если ты боишься – ты слаб. Том больше не в приюте, чтобы быть слабым. Но Гарри Поттер… не о нем ли говорили, что он собрал все возможные опасности на предыдущих курсах? Значит ли это, что если чего-то боится Гарри, то это действительно что-то очень опасное?

Когда в кабинете появился Снейп под руку с Дамблдором, было уже поздно. Тому разрешили собрать вещи и вернуться в гостиную факультета – «Вы все еще здесь, мистер Риддл? Думал, уйдете сразу после того, как это ходячее недоразумение заснет» – но тот все-таки задержался ненадолго за дверью, чтобы послушать тихий разговор Дамблдора и Снейпа.

«Мальчик хотел как лучше, он всегда хочет только этого, Северус. Думаю, мы должны отдать его на попечение мадам Помфри. Не удивлюсь, если окажется, что он не спал уже несколько дней»

«Почему вы сразу же не запретили ему? Все мы знаем, что если Поттер начнет искать неприятности, то он найдет их, даже если раньше их не было!»

«Я запретил. Думаю, мне стоило как раз таки разрешить Гарри делать все, что он хочет. Мы никогда не пытались это сделать, а все остальные попытки охладить его пыл ни к чему не приводили»

«Исключить и дело с концом…»

«Кто же тогда будет заботиться о нас всех?»

Том вернулся в гостиную, с сомнением осмысливая произошедшее. Мальчику не было совершенно никакого дела до остальных учеников с их проблемами. Но, возможно, он нашел себе змею покрупнее Нагини в сорок раз. А змей Том любил.

========== Глава 8 ==========

Гарри привык бывать в Больничном крыле по нескольку раз за год. Не всегда со смертельными ранениями, иногда просто потому, что умудрился подраться с Драко или навернуться с метлы. В любом случае, Гарри не удивился, когда обнаружил перед глазами белый потолок, а под головой – теплую подушку. Комфорт, тишина и никакого Рона. Верный признак Больничного крыла.

Гарри поспешил стянуть с себя одеяло и огляделся в поисках одежды. Если выбраться из Больничного крыла быстро, то можно туда не вернуться. Если же тебя в процессе поймает мадам Помфри – жди беды.

– Ха… добрый день, мадам Помфри, – погрустнел Поттер, когда увидел перед собой суровое лицо колдомедика.

– Вернитесь в постель, молодой человек, – строго сказала женщина, и Гарри пришлось подчиниться.

Он немного побаивался мадам Помфри в определенном смысле. Тот, кто умеет лечить самые разные увечья, точно знает, как нанести их самостоятельно. Поттер надеялся, что его выпустят отсюда хотя бы к вечеру, но и к вечеру его выпускать не захотели.

«Вам нужен покой, мистер Поттер, это приказ директора».

«И почему я не могу упокоиться в своей комнате?», с грустью подумал Гарри, но ничего не сказал. В Хогвартсе вообще было не принято обсуждать приказы директора.

И если Гарри Поттера не пожелали отпустить из Больничного крыла с миром, к нему с миром пришел Рон. С первоначальной целью – поддержать друга, с второстепенной – возмутиться тем, что Поттер совершенно забросил уроки в Выручай-комнате, а теперь еще и умудрился свалить «в отпуск».

– Чем ты вообще думаешь? – недовольно осведомился Рон, внезапно воспылавший любовью к учебе.

– Ну, не головой, – ответил Гарри примирительно. – Но я все еще думаю, что лидер – Гермиона, так что почему бы ей самой не…

– И позволить тебе заниматься самым интересным? Уж нет, Поттер, будет логично распределить обязанности, а потом, в свободное время, продолжать ставить школу на уши, – категорично заявил Уизли, и Поттеру пришлось смириться.

– Ладно. Можешь занимать постель рядом, мне требуется больше минуты, чтобы придумать что-то достаточно хорошее.

– Нам и одной хватит, – пожал плечами Рон, и Гарри пришлось признать, что хватит.

– Ладно.

Гарри Поттером вообще сложно манипулировать. Он старается распознавать такие вещи и уж точно не согласится сделать что-то просто потому, что его назвали красавчиком, умницей или еще кем-то. В конце концов, озвученные факты – это не повод относиться к кому-то лучше. Профессор Квирелл тоже пару раз говорил Гарри, что он неплох в Защите от Темных искусств, но Поттеру это как-то не помешало распознать в нем злодея мирового уровня.

В общем, Поттером нельзя манипулировать. Ничего просто не получится.

Если ты не Рон Уизли, разумеется.

– А еще нам нужен лозунг. И устав, – поделился соображениями Рон, которого вполне устраивало выбранное положение на кровати – вплотную к Гарри и с головой у него на плече.

– Весь прошлый год не нужен был, теперь стал нужен? Я уже придумал: «Вступил в ОД – получи скотч, чтобы заклеить треснувшую от наглости морду», – мрачно отозвался Гарри, который и так потратил уже половину чернильницы для того, чтобы расписать несколько возможных способов оповещать всех о собраниях в ОД, не привлекая внимания.

Их пришлось расписать подробно, потому что Гермиона вся была по голову в делах старосты, раз Гарри совершенно не вовремя вышел из игры, и у нее точно не было времени на то, чтобы разыскивать живых авроров и выяснять у них, что скрывается под кодовым названием «Жабры трутовика».

– Не все поймут, – пожал плечами Рон, поудобнее устраиваясь и дыша Гарри в шею.

Тот честно старался вспомнить о том, что Гарри Поттером никто не может манипулировать. Но что-то все-таки пошло не так.

– Я тебя ненавижу, ты знаешь? – покраснел Гарри и показательно пересел на другой конец кровати; Рон широко улыбнулся, демонстрируя наивысшую степень невинности – он прекрасно знал, что уже выиграл.

– Я заметил. Как ты умудрился год ни с кем не встречаться? Малфой узнал бы, точно придумал бы гораздо лучшую тактику, чем ту, что использует сейчас.

– Он воспитан Люциусом, значит, у него есть совесть в зачаточной стадии. Это уж точно не позволит ему таким наглым образом об меня тереться, ясно тебе, Уизли?

– Я полностью отрицаю тот факт, что у Люциуса есть совесть.

– У Люциуса? Он понятия не имеет, что такое совесть. Но он позаботился о том, чтобы у его сына было больше хороших качеств, чем у основной версии Малфоя II.

– У него не получилось.

Гарри не смог не усмехнуться, на мгновение поднимая глаза от пергамента. Улыбка Уизли осталась прежней – широкой и наглой – но он хотя бы снова воспринимался как хороший друг.

Гарри был единственным ребенком в семье, одной из самых ярких фигур школы, и Гарри просто не мог долгое время находиться в одиночестве. Это вгоняло его в тоску. И Рон этим нагло пользовался, потому что изучил друга гораздо лучше, чем его собственные родители.

Обнять, взъерошить волосы, прижаться во сне – и Гарри Поттер счастлив. Это было легко, как таблица умножения, которую Гермиона заставила выучить мальчиков на первом курсе. И не важно, встречаешься ли ты в это время с Гарри Поттером, являешься его другом или ты вообще какой-то сомнительный тип с Пуффендуя или любого другого факультета.

Но что-то Рона все-таки беспокоило. Румянец, возможно. Они с Поттером расстались непонятно почему, но все-таки факт был фактом. И Гарри был не из тех, кто гонится за прошлым, даже если прошлое старательно от него скрывается и вообще всячески нарывается на преследование.

«Еще полгода, и он будет виснуть на Снейпе или Малфое», мрачно подумал Рон. Не то, чтобы его возмущали слизеринцы, но тем было под сорок, и Рон считал, что его друг может получить что-то получше, чем профессор и темный маг из министерства.

– Гарри?

– Что? Еще какие-то пожелания? Иди к Мерлину! – тут же отозвался гриффиндорец, не собираясь брать дополнительную нагрузку; он вроде как должен отдыхать, а не напрягать редко используемый мозг.

– Тебе стоило сказать: «Да, Рон? Я с удовольствием тебя послушаю».

– Мама тоже часто говорит мне: «Гарри, тебе стоит меньше влезать в неприятности». Как видишь, это не работает, – огрызнулся он.

Рон с задумчивым видом взял подушку и взвесил на руке. Раздраженный Поттер? Им нужен твердо стоящий Хогвартс, а не непонятные развалины, поэтому раздраженного Поттера должно быть как можно меньше. Когда подушка прилетела ему в лицо, Гарри подался назад, ударился затылком, разлил на себя чернила и полузадушено шумно вдохнул, как делают это утопающие, не понимающие, как они вообще оказались под водой. Рона это совершенно не смутило, поэтому через секунду в Поттера полетела вторая подушка. И тогда Гарри решил, что одеяло – снаряд с большей площадью поражения.

Через минуту все рядом стоящие кровати оказались без подушек и одеял, а шестикурсники свалились на пол, разорвав пергамент, полностью измазавшись в чернилах и точно перепугав мадам Помфри. Гарри решил, что терять ему уж точно нечего, поэтому применил запрещенный прием – обхватил Рона поперек груди, прижал к полу и защекотал.

– Т…ты меня прикончишь! – с трудом прерываясь от смеха, взвигнул Рон пытаясь столкнуть с себя Гарри.

Тот только сильнее сжал коленями бедра Рона, хохоча и совершенно не собираясь прерываться раньше, чем Рон раскраснеется так сильно, что станет похож на перезревший помидор. У того ушло полминуты – Уизли выглядел так, будто на нем можно жарить яичницу, уже сорвал голос и готов был умереть только для того, чтобы это закончилось. Гарри тяжело дышал, но у него в груди трепетало что-то, очень похожее на счастье. Он уже неделю не дурачился с кем-то просто так.

Гарри подозревал, что во всем было виновато именно это странное чувство. Во всем, что случилось дальше. И в том, что гриффиндорец подался вперед, прижимаясь сухими губами к губам хватающего воздух Рона. Да, именно оно.

Рон умудрился подавиться чужим языком, и это уже превратилось в предумышленное убийство, поэтому Гарри поспешно отпрянул назад, скатываясь с друга и пялясь в белый потолок. Сердце у него стучало где-то в голове, так громко, как никогда не стучал даже хогвартский колокол.

Ну конечно, они расстались. И, вроде бы, именно Гарри был инициатором – он не особо помнил, как это случилось – но сейчас Рон казался таким правильным и знакомым, что гриффиндорец и сам не сразу осознал, что делает. И это не показалось ему хорошим знаком.

– Гарри?

– Да, Рон? Я с удовольствием тебя послушаю, – выдавил Поттер, приподнимаясь на руках и виновато смотря на Рона; тот не выглядел особо злым, но и счастливым тоже.

– Блейз тебя убьет, если узнает об этом, так что будь добр, больше не выкидывай чего-нибудь подобного, – посоветовал Уизли.

– Блейз? А он-то здесь откуда? – непонимающе моргнул Поттер, и не подозревая, сколько всего интересного пропустил за неделю «отсутствия».

Личная жизнь его друзей как-то слишком стремительно менялась в слизеринскую сторону, и Гарри очень надеялся, что хотя бы Гермиона не пойдет по стопам Рона. Надежды Гарри обычно не оправдывались.

Рон ушел через час, когда они восстановили все с помощью репаро, а Гарри все-таки написал устав и велел отдать его Луне Лавгуд, чтобы она размножила его и, возможно, украсила красивыми значками. Уизли согласился – ему не особо хотелось возиться с этим самому, а у Гермионы и так едва ли найдется время на средства связи.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю