Текст книги "Солнечный чародей (СИ)"

Автор книги: Flower Aire

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 27 страниц)

Или волноваться чуть меньше, что тоже уже прорыв.

Гарри спустился в подземелья, избегая лестниц и всяких мест, где могут появиться бдительные ученики – или, еще хуже, старосты – готовые вернуть его в Больничное крыло. Он видел несколько гриффиндорок издалека, и надеялся, что это говорит о том, что время до отбоя еще есть. Видимо, он пробыл в Больничном крыле всю ночь и какую-то часть дня. И это не очень обнадеживало. Обычно обмороки должны были заканчиваться пробуждением через пару минут.

Он нашел нужную комнату довольно быстро. Было несложно определить, какая из них принадлежит Снейпу – хотя бы по темной двери. На фоне светлого камня стены она чертовски выделялась.

Гарри толкнул дверь и увидел Снейпа прямо напротив него, стоящего у камина с бокалом какой-то сомнительной жидкости в руке. Времени оценить степень возможного опьянения профессора не было, но Гарри очень надеялся, что она выше среднего.

– Северус, я хочу поговорить с Волдемортом! – бодро выпалил он то, что вертелось в голове уже пару минут. – Можно?

С Волдемортом действительно было необходимо поговорить. Да, Том это не одобрит, но кому как не Волдеморту хотелось бы, чтобы часть его души перестала зависеть от шкурки гриффиндорца, которая вечно притягивала к себе одни неприятности.

– Разумеется, нет, – ответил он, не задумываясь ни на секунду.

– Аргументируй, – точно так же быстро парировал Гарри.

Со Снейпом стоило разговаривать только так. Конечно, можно было расписать ему все возможности и перспективы его похода к Темнейшему магу Лондона, объяснить, зачем и почему ему это нужно, пообещать, что никаких глупостей он делать не будет. Но лучше спросить, почему зельевар не хочет согласиться с этой потрясающей идеей. Это сэкономит чертовски много времени.

Снейп аргументировать не стал. Он просто красноречиво посмотрел за спину Гарри, и ему тоже пришлось посмотреть туда.

– Профессор Дамблдор, я хочу поговорить с Волдемортом. Можно? – повторил Поттер от неожиданности, только потом сообразив, что как раз у Дамблдора что-то подобное спрашивать не стоило.

Хорошо было бы добро, если бы позволяло своим адептам собираться на дружеские беседы с противниками.

– Я думаю, это не лучшая идея, мой мальчик, – предсказуемо отозвался директор.

«Да, я тоже так думаю. Именно поэтому говорить с ним собираюсь я. Я же Гарри Поттер, в конце концов», подумал гриффиндорец.

Комната Снейпа была узкой и темной. Стены давили и заставляли нервничать, и это ему было прекрасно известно. В Хогвартсе ходили легенды о том, что все, кто попадали в покои Снейпа по какому-то жуткому стечению обстоятельств, больше никогда не покидали их – по крайней мере, в добром здравии точно. Его самого тоже пугала комната Снейпа. Она была похожа на склеп.

Поежившись, гриффиндорец кивнул и попятился к двери.

– А нарушение вашего «нет» как-то повлияет на мое обучение в Хогвартсе?

– Поттер, если вам хочется вылететь из школы…

– Но ведь ничего подобного не прописано в правилах школы, верно?

– Будет прописано, если вы создадите прецедент.

Гарри задумался на секунду.

– Ладно. Хорошо, что я взрослый мальчик, и могу обойтись без разрешения.

С таким же успехом он мог бы вообще не заходить к Снейпу, но была большая разница между сбежавшим гриффиндорцем, вывалившимся обратно в кабинет лорда, и прилежным учеником Гарри, который пришел под ручку с учителем, чтобы доложить о своих успехах в учебе и о том, что сбежал он не специально, а если и специально, то без злого умысла. Во втором случае шанс остаться живым и здоровым был гораздо выше.

Сейчас же проблема была в том, что как минимум один человек в комнате страдал повышенной нетерпимостью по отношению к Волдеморту, и именно этот человек был слишком сильным волшебником для того, чтобы с ним не считаться.

Но Гарри все-таки попытался. Выйти за дверь у него точно получилось.

К его большому удивлению, за руку его схватил вовсе не Дамблдор. Он едва успел завернуть за угол, когда тяжелая ладонь Снейпа сжала его плечо, красноречиво намекая на то, что глупостей Поттеру сейчас лучше не совершать, если он думает остаться в школе.

– Это будет твоим последним необдуманным поступком, Поттер.

Гарри вздрогнул и дернулся от неожиданности, когда Снейп грубо прижал его к стене, заставляя посмотреть в глаза. Он никогда не был таким. Сейчас он вполне способен был напугать даже Джеймса.

– Но мне действительно нужно…

– Он ранен сейчас, и если ты думаешь, что это ослабило его, то ты чудовищно ошибаешься. Ты не хочешь встретиться с разъяренным змеем, зализывающим раны.

– Змеи не… Ранен?

– Ты действительно в состоянии сложить два и два, узнав о нападении? – презрительно поинтересовался зельевар, несколько обескураженный искренне непонимающим видом Гарри.

– О каком нападении?

Ему действительно стоило зайти сначала к кому-то. Он видел кусок фразы про нападение, когда был на завтраке со слизеринцами, но нападение – это не особо интересно. Гарри подумал, что именно поэтому никто и не обсуждает эту газетную статью, но ему стоило учесть, что он был за слизеринским столом. Те никогда не стали бы обсуждать что-то, связанное с Волдемортом. Но как, черт возьми, Гарри должен был догадаться?

– Это не так уж и ва…

– Ты не можешь просто вкинуть информацию и сказать, что это не важно! – подался вперед Гарри, почти соприкасаясь со Снейпом носом. – В каком смысле он ранен? Он единственный, кто может вернуть мне Тома, ты понимаешь это? Теперь я просто обязан увидеть его!

Снейп скривил губы. Ему действительно не нравилось развитие событий. Нужно было усмирить Поттера, а не усилить его желание совершить глупость в несколько раз.

– Я не собираюсь в этом участвовать.

– Ну и ладно, я просто доберусь до Малфой-мэнора самостоятельно.

– Его там нет, какой идиот возвращался бы в такое открытое место?

– Тогда я попрошу Люциуса, чтобы он отвел меня к нему.

– С чего ты взял, что Люциус будет рисковать своей головой ради твоих глупостей, мальчишка? – возмущенно поинтересовался Снейп.

– Потому что я рисковал бы своей головой ради твоей эгоистичной… – Гарри замолчал, вспоминая, есть ли что-то в правилах Хогвартса по поводу оскорбления преподавателя. – Ради вас, в общем. Он прекрасно знает, что я умею получать от людей то, что мне хочется, и едва ли Люциусу что-то угрожает. В любом случае, отодвинься, иначе я заявлю на тебя в Министерство за домогательство и нарушение моих прав на свободу передвижения.

– Поттер, – глухо прорычал зельевар, еще пару секунд назад подумывающий о том, что нет ничего милее и искреннее Поттера, который не следит за языком.

Гарри нервно хихикнул.

Северус Снейп был лучшим в некоторых вещах. В умении игнорировать глупых гриффиндорцев, улыбаться по расписанию и есть на завтраки овсянку. У него был несомненный талант к легилименции и зельеварению. А еще он умел не слушать голос, иногда вызывающий у него ассоциации с голосом совести. Но не в этот раз.

– Я доведу мистера Поттера до его спальни, – оповестил он Дамблдора, крепко держа недовольного Гарри за плечо. – Ему нужно прийти в себя.

Дамблдор сказал что-то утвердительное, но зельевар уже не слышал, уводя Поттера вглубь замка. Он был хорош в некоторых вещах. И это давало ему пару лишних жизней.

– Ты должен быть благоразумен, – сказал он, когда они дошли до запертых врат в замок. – Не кричи, не смотри пристально, говори как можно меньше.

– Эй, я не его слуга, не учи меня, как с ним общаться, – попробовал возмутиться Гарри, но получил резкий подзатыльник.

– Ты должен делать все, что я тебе говорю, иначе тебя ждут неприятности. Гораздо большие, чем те, к которым ты привык.

«Однажды я смотрел, как первокурсник лечит василиска. Ты уверен, что меня действительно будет, чем удивить?» мрачно подумал Гарри, но промолчал и кивнул. Ему совсем не хотелось, чтобы Снейп передумал и отправил его в гостиную… чью-нибудь. Было большой удачей уже то, что он решил сопровождать его в момент, когда Дамблдор буквально был в нескольких метрах от них. Гарри плохо влиял на профессоров, определенно.

– Он ранен… не особо опасно?

– Считаешь, что он стал бы отсиживаться в месте, известном очень ограниченному кругу людей, если бы рана была не особо опасна? – многозначительно отозвался Снейп, и Гарри поежился.

– Считаю, что он может притворяться, чтобы поваляться в одиночестве в обнимку с Нагини, – буркнул он, выходя следом за Снейпом в сырой и холодный вечер.

Значит, он провел в Больничном крыле почти целый день. И сейчас Гарри было чертовски интересно, связано ли это было как-то с умением Волдеморта находить неприятности на свою голову.

========== Глава 41 ==========

«Не смей».

«Я беру свои слова обратно, не игнорируй меня! Даже не пытайся, Поттер».

«Гарри, если ты только попро…»

– Я могу помочь?

На него уставились пронзительные глаза глубокого винного цвета. У Тома они были синие, у Волдеморта… вроде бы тоже, но у Темного лорда они всегда отличались вкраплениями красного. Гарри не знал, связано ли это с тем, что он был злым волшебником или с тем, что он возродился из его крови и сомнительных на вид останков, пролежавших много лет в гробу или в теле Питтегрю. Маг смотрел на него несколько долгих секунд, и за это время Гарри успел придумать сотню ответов на возможный отказ. Снейп в это же время думал о том, что ему стоит как можно быстрее убраться от этих двоих. Ему хотелось бы, чтобы под горячую руку попал один Поттер, а не они оба.

А потом лорд откинулся на подушки. Гарри сам не заметил, как шумно выдохнул, вспоминая, что это нужно делать, чтобы жить.

– Как лекарь, ты совершенно бесполезен, – сказал ему лорд, и Гарри вынужден был с этим согласиться.

Снейп бы сделал все гораздо правильнее. И быстрее. И вообще в Снейпе было гораздо больше преимуществ, но это не отменяло главного: Северус Снейп не был Гарри Поттером. А еще он все-таки не горел желанием заниматься подобными вещами, предоставляя все лорду, который не маленький, в конце концов.

– Риск того, что я тебя добью своим неумением, очень мал, – обнадежил его гриффиндорец, вертя в руках склянку с зельем и с большим сомнением смотря на вздувшиеся на шее лорда вены. Вены были черными и действительно слишком крупными. Они выглядели так, будто в любую секунду могут взорваться, доставив и Гарри, и Волдеморту кучу неприятностей. – Сколько… я должен использовать?

– Дозировка не играет никакой роли. Оно бесполезно в любых количествах, – отозвался Волдеморт, и Снейп тяжело вздохнул.

– Мой лорд, я уже говорил о том, что не знаю, какое проклятие вас поразило. Это зелье – единственное, которое не может навредить и, возможно, окажет положительное влияние.

– Бесполезное, – повторил Волдеморт уже грубее, и Снейп поежился.

Гарри решил проигнорировать их препирательства – в конце концов, ему действительно стоило игнорировать как можно больше странностей, потому что одной из странностей было то, что его еще не прикончили – и вцепился зубами в пробку. Зубы несчастно заныли, но колба наконец открылась.

– Я бы это пить не стал, – поделился соображениями Поттер, когда ему в нос ударил отвратительный запах, лишь отдаленно похожий на все самые неприятные запахи, с которыми он сталкивался раньше.

К его удивлению, Снейп никак это не прокомментировал. Через секунду оказалось, что это потому, что зельевара уже не было в комнате.

– Потому, что боишься вкуса или потому, что мозг подсказывает, что это для наружного применения? Ответ даже не нужно…

– Эй, разве умирающим можно плеваться сарказмом в таком количестве? – перебил его Гарри, усаживаясь ближе.

Том в голове на все лады проклинал и Гарри, и Волдеморта, и Снейпа заодно. Гарри проклинал только свою невнимательность. Он должен был услышать, что кто-то говорит о нападении Пожирателей на Министерство. Студенты ведь должны были обсуждать эту важную новость. Тем более что, фактически, Министерство действительно захватили, и теперь большинство служащих остались без работы, а значит, после окончания Хогвартса наконец-то появились перспективы для самых умных и предприимчивых. По официальным данным, Волдеморт не был ранен ни в коем разе, а просто благоразумно скрылся из Министерства после окончательной победы, чтобы не смущать простых клерков и не мешать своим людям делать их работу. По не официальным данным Волдеморт уже два дня пытался учиться дышать с поврежденным горлом, понятия не имея, что делать, чтобы исправить это досадное недоразумение.

Наверное, это и было причиной того, что Гарри встретили почти что с распростертыми объятиями. Иначе как объяснить тот факт, что сейчас он сидел так близко к Темному лорду, при этом собираясь еще и прикасаться к нему. И выслушивал возмущения Тома.

– Тебе больно? – предположил Поттер, вертя в руках открытую склянку и обдумывая, как лучше к ней подступиться.

Волдеморт не ответил, то ли считая ниже своего достоинства отвечать на подобные вопросы, то ли не собираясь отвечать утвердительно. Он был бледен, строг и красив. Сейчас он не казался угрожающим и злым, поэтому Гарри позволил себе обратить внимание на что-то помимо глаз. Том тут же пообещал, что убьет Волдеморта первым.

– Черт, – выругался Гарри, одним движением накидывая одеяло на Волдеморта, вызывая у него возмущенное шипение. – Сам виноват, твоя ревность невыносима.

На удивление, сейчас Поттер чувствовал себя хорошо. Гораздо лучше, чем при встрече с Роном и Гермионой. Волдеморт был знаком ему, Волдеморт был привычен и предсказуем. И Гарри мог сказать ему об отвратительном поведении Тома. В конце концов, кто был в нем виноват больше, чем Темный лорд.

– Ты… контактируешь с ним? – внимательно рассматривая его, спросил Волдеморт.

Одеяло, к счастью, он сбрасывать не стал.

– Конечно, он же в моей голове, – кивнул Гарри. – Старается наставлять меня на путь истинный и не особо хорошо отзывается о тебе. У тебя действительно так сильно развита функция самобичевания? Даже я в этом не так хорош.

Волдеморт не ответил, и Гарри вздохнул. Ему стоило начать привыкать к тому, что его игнорируют чаще, чем ему хочется.

– Скажи мне, если я буду делать это слишком грубо, – предупредил гриффиндорец, вылив зелье себе на руку и потянувшись к шее Волдеморта.

Это походило на не очень хороший план. Мама учила его бережно обращаться с зельями, потому что в лучшем случае они просто сожгут твою кожу, но ее умные советы Поттер вспоминал уже после того, как оказывался в постели или в Больничном крыле. Но это зелье не спешило обнажать его кости, и это походило на хороший знак.

Вены показались Гарри ледяными и твердыми, когда он коснулся их. Это заставило задуматься о том, бежит ли по ним кровь. Поттер посмотрел на Волдеморта исподлобья.

«Вроде бы дышит. А если нет… Как именно работают крестражи? Он не может умереть в принципе или один из его прошлых версий займет его место после того, как он умрет?» – думает он, медленно оглаживая каменную шею.

– Займет, – коротко отвечает Волдеморт.

Гарри прикусывает губу. Как будто одного Тома, читающего мысли, ему не хватало.

– Это… хороший план? – решил спросить он из вежливости.

И потому, что это напрямую относилось к Тому.

– Нет. Это худший план, который когда-либо у меня был.

Волдеморт все еще холоден и молчалив. Но на его лбу появляется мелкая, но чертовски красноречивая складка. У Тома она тоже была, когда он думал о чем-то, что ему очень не нравилось.

– Хочешь, мы притворимся, что ты мой сон, и ты мне все расскажешь? – предложил Гарри, не решаясь заняться шеей снова, пусть даже и не походило на то, что Волдеморт вообще чувствует его прикосновения.

– Если ты хочешь…

– Хочу, – с готовностью согласился Поттер, забираясь на постель лорда с ногами и стягивая на себя половину одеяла. – Что не так с этим методом обретения бессмертия?

«Он эгоистичен», говорит Том. И это действительно так.

– Я создал их в юности, когда потребности в защите не было. Просто спрятал их подальше, совершенно не изучив. Они казались обычными артефактами, способными дать мне шанс выжить в будущем, но они никогда не были такими.

Волдеморт говорит медленно и холодно, и Гарри нервничает по поводу его шеи. Можно ли ему сейчас говорить? Не убьет ли это его в ближайшие минуты?

– Каждый из них был мной. Полностью мной. Не воспоминанием на страницах книжки, не призраком, запертым в медальоне. Я создал семь копий себя. Полностью идентичных.

«Амбициозных, разумных, сильных».

– Они не помогут мне воскреснуть, они займут мое место. Они станут мной, когда я исчезну.

Гарри почти неосознанно берет его за руку. Сначала он просто держит за бледную и холодную кисть, но после переплетает пальцы, сжимает сильнее и накрывает второй ладонью. Темный маг больше не спокоен – возможно, только внешне – в его глазах плещется гнев и что-то другое, странное. Что-то, похожее на страх. Что-то… похожее на панический ужас. Он даже не замечает, что Гарри прикоснулся к нему. Он выглядит так же, как маленький Том, спрятанный в сыром подвале во время бомбардировки Лондона.

– Ты в порядке? – говорит Гарри, но так тихо, что не слышит сам себя.

– Ты займешь мое место.

Поттер сглатывает и пытается отодвинуться, потому что сейчас Темный лорд смотрит на него. Он все еще спокоен, но сейчас Гарри вспоминает спокойное лицо Тома Риддла, приказывающего василиску убить – убить, растерзать – его. Вспоминает спокойное лицо лорда Волдеморта, произносящего Непростительное тогда, на Турнире Трех волшебников. Каждый из них спокоен, когда хочет убить. Каждый хочет его убить.

«Отпусти его руку и отойди», говорит Том тоном, который не предполагает даже возможности ослушания. «Проклятья убьют его, если он попытается произнести заклинание. Он знает это, но не помнит, откуда. И если он разъярится настолько, чтобы не прислушаться к голосу разума, все будет кончено. Отпусти его руку и отойти, слышишь? Дай ему причину для того, чтобы закончить все самостоятельно. Сделай это, Гарри Поттер».

Гарри тяжело вздыхает. Том обычно не ошибается. Том заботится о нем.

А Гарри нужно заботиться о Томе.

– Хочешь, я займу место рядом с тобой?

========== Глава 41,5 ==========

Не было ничего удивительного в том, что осень выдалась дождливой и хмурой. Сколько Гарри себя помнил, она всегда была такой. И не столь важно, что сейчас он помнил себя не особо хорошо. Он сжимал руками плечи, стараясь согреться. Был не самый лучший момент для того, чтобы требовать палочку назад, а согревающие чары как назло никак не выходили. Возможно, ему стоило просто зайти обратно в комнату, но Том… Но Том молчал, и Поттеру это не нравилось. Слизеринец мог играть в молчанку часами, но раньше его можно было обнять и не отпускать до того момента, как прощение будет получено. Сейчас же молчание угнетало. Гарри не хотелось, чтобы один Волдеморт пытался убить другого. И не потому, что сейчас у Волдеморта шансов было больше. Потому, что он не мог предпочесть одного другому.

То есть, разумеется, если бы ему пришлось выбрать сторону – почему-то этого от Поттера требовали постоянно, сначала Дамблдор, потом Рон, теперь и Том – то это была бы сторона его мальчика, но даже так он не стал бы поощрять их вражду между собой. Они были одним человеком. Как бы странно это не работало.

«Надеюсь, ты не думаешь, что это как-то навредит тебе», в который раз попытался обратиться к своей же голове Гарри, но не получил ответа. Тоже в который раз. Он вздохнул, представляя строгое и недовольное лицо Тома, только-только окончившего первый курс. И прикусил язык. Он же уже не ребенок, в самом деле!

«Маленькое ревнивое чудовище», недовольно буркнул Гарри, продолжая стоять в месте, очень напоминающем балкон, и смотреть на серую пелену дождя. Что делать дальше – он не представлял.

С Волдемортом получилось договориться. Сначала он долго буравил Гарри взглядом, будто бы стараясь прочитать в нем что-то помимо мыслей, что-то еще более глубокое. Потом назвал его глупым мальчишкой – что было не в новинку – но успокоился, перестал смотреть так, будто готов задушить голыми руками. И тогда Гарри уточнил, знает ли Волдеморт, какие проклятия могут вызвать повреждения при произнесении заклинаний. Несколько минут маг молчал – Гарри даже подумал, что он уснул – а после за дверью раздались громкие торопливые шаги, и в комнату ворвался Снейп, державшийся за предплечье. Что-то подсказывало, что это было связано с дурной привычкой Волдеморта клеймить своих соратников.

– Это зелье все еще бесполезно. Подготовь лабораторию и вернись за инструкциями. После того, как вернешь мальчишку в Хогвартс, – сказал маг жутким голосом, но Гарри благоразумно проигнорировал вторую часть предложения.

Возвращаться в Хогвартс он не собирался. Хотя бы потому, что было поздно, и ему снова пришлось бы выбирать место для сна. Пересекаться с Роном вновь не хотелось, особенно сейчас, когда Гермиона – Гарри на это надеялся – взяла ситуацию в свои руки и принялась объяснять Уизли, что не стоит проводить вечера в одной комнате с девушками, особенно если твоя лучшая подруга в тебя влюблена. Еще проблема была в Дамблдоре, который едва ли понял бы Гарри. Старые люди… отличаются консерватизмом. И верят в Стокгольмский синдром.

Поэтому он красноречиво промолчал на два предложения Снейпа все-таки убраться в теплый и безопасный замок, продолжая держать лорда за руку. На третьем предложении сдался даже Волдеморт.

Вечно сидеть в полутемной комнате не хотелось, и уже через полчаса, отчаявшись добиться от Волдеморта дальнейшего продолжения диалога, Гарри вышел на балкон, чтобы поговорить хотя бы с Томом. Говорить оказалось не с кем. Нужно было разрабатывать другой план.

Место, которое Снейп называл тайным и уединенным, действительно было тайным и уединенным. Изначально Гарри представлял темный готический замок, оставшийся от Слизерина, или поместье Риддлов, в конце концов, но на деле это оказался небольшой двухэтажный дом, пусть и выложенный темным камнем. Что-то подсказывало Поттеру, что в доме все-таки было что-то особенное, но оно рисковало остаться загадкой до того самого момента, как дом будет разрушен. Однажды. Такое всегда случается с домами.

Гарри отвлекся от осмотра окрестностей, когда услышал тихое шуршание опавшей листвы. Раньше он не обратил бы на это внимание, но жизнь рядом с Нагини, готовой забраться на тебя в самый неподходящий момент, научила его осторожности. По крайней мере, он не закричал, когда вокруг его ноги оплелось крупное тело.

Змея не говорила с ним, но методично забиралась по ноге вверх, пока Гарри не взял ее на руки, прижимая к груди. Пусть она сотню раз проделывала что-то подобное, но теперь она была крупнее и тяжелее. И от нее пахло затхлой листвой.

«Она любит купаться», сказал Том, и Гарри едва не издал победный клич. Змеи всегда были слабостью этого мальчишки.

Купание змеи состояло из нескольких этапов. Для начала Поттеру пришлось зайти обратно в дом. Он покинул его с большими трудностями – пришлось снова поэкспериментировать с запирающими заклинаниями и заставлять дверь поверить в то, что он каким-то образом относится к Волдеморту – и возвращаться теперь, почти ничего не сделав, было несколько неприятно. Но тем не менее, он вернулся и даже сумел подняться на второй этаж, хотя хвост змеи постоянно путался под ногами, найти ванную комнату и спихнуть громадное тело внутрь идеально белой ванны, стоявшей на позолоченных ножках. «Позер», хотел было прокомментировать Гарри, но не решился. Кто знает, есть ли у этих стен глаза и уши. Потом ему пришлось набирать воду без привычного агуаменти – без палочки жизнь становилась сложной – и проводить полчаса за скучнейшим занятием: разглядыванием того, как Нагини медленно располагается в воде так, чтобы покрыть большую часть своего тела. А потом он хотел уйти. У него не получилось.

«Купаться в одиночестве она не любит», сказал Том, и Гарри понял, что это – месть.

Когда Том открыл глаза, он вновь увидел перед собой потолок цвета слоновой кости. После поместья Малфой у него выработалась стойкая неприязнь к белому цвету, поэтому перекраска дома заняла рекордно короткие сроки – десять минут. Разумеется, это тоже был дом Люциуса Малфоя, самый маленький, что ему удалось отыскать в своем бесконечном списке учета недвижимого имущества. За всю свою жизнь Том ни разу не задумался о том, чтобы приобрести дом себе. В юности дома стоили слишком много, и он мог позволить себе только узкую и темную коморку в Лютном, а после его деятельность уже не позволяла долго находиться на одном месте – требовалось вести переговоры со сторонниками, планировать, успевать тратить время на исследования в самых глухих, но таких магических, уголках мира. И сейчас ему не нужен был дом. Он собирался подчинить себе всю Англию, у него не было времени на то, чтобы выбирать обои и кусты у каменной дорожки.

Он должен был успеть так много: нормализовать работу министерства, набрать новый штат, действительно заинтересованный в работе, а не в деньгах, которые за нее можно получить – должности министерских работников стабильно считались самыми высокооплачиваемыми – набросать план реформы образования, обеспечить проживание для магов, оказавшихся в сиротских приютах. Он должен был сделать все это, но едва ли для того, чтобы сделать жизнь других лучше. Ему хотелось отойти от дел.

Тогда, в юности, его пьянила власть. Он был лучшим: лучшим учеником, лучшим наставником, лучшим артефактором и – в конце концов – лучшим темным магом. Он добился многих высот, пока не понял, что его успехи с жадностью поглощают другие. Пожиратели смерти… они должны были стать его соратниками. Как-то получилось, что вышли из них только слуги.

Разумеется, был молчаливый Фенрир с животной яростью, который всегда вызывал у него исключительно приятные чувства, был Северус, восхитительно беспринципный и открыто предающий обе стороны, была Белла, которую отчего-то так любил этот мальчишка Поттер…

Был Гарри Поттер. Не его Гарри Поттер.

Он всегда был всего лишь досадным недоразумением. Считал ли Темный лорд, что ребенок может стать магом, равным ему по силе? Нет, разумеется нет. Но рождение младенца на исходе седьмого месяца, это дурацкое пророчество могло дать волшебникам надежду. Надежду, которая обернулась бы сотнями трупов. Победа была бы за ним, но хотел ли он пировать на руинах?

Теперь вновь был Поттер, но Поттер куда более опасный. Опасный тем, что в нем. Опасный частью его самого – самой агрессивной и самой могущественной частью.

«Лорд Волдеморт был на вершине своего могущества, когда исчез в ночь на Хэллоуин».

И это действительно было так. Сомневаться в самом себе было бы последней его ошибкой. И Том не сомневался. Как и Волдеморт. Как он мог позволить ему стать реальным? Как он мог быть соперником тому, кто превосходил его как по силе, так и по желанию одержать верх? Каждый из крестражей был его полной копией. Разумной, амбициозной, сильной. Каждая из них имела все права на то, чтобы ненавидеть его. Но он был самой жизнеспособной. Если жизненные силы Нагини глушили всю агрессию, присущую крестражу в ней, то в Поттере происходило иное. Он делал все, чтобы стать настоящим. Чтобы вернуться и завершить начатое.

Барьер в голове Поттера объяснил все без слов. Показал, насколько слаб Том перед Темным лордом, исчезнувшим семнадцать лет назад. Если только дать ему шанс – все будет кончено.

А этот мальчишка Поттер все продолжает просить!

Просить постоянно: словами, своим побитым видом, несчастными вздохами. Едва ли Том испытывал к Поттеру хоть какие-то теплые чувства, но не испытывать их вообще не мог. При виде Поттера на языке плавилась горечь, как от упущенных возможностей, так и от предсказания будущих проблем. Упрямый и глупый мальчишка. Говоривший, как он. Улыбающийся, как он. И вместе с тем делающий что-то совершенно неправильное.

Заявился к нему, заставил вспомнить то, что было уже забыто и брошено, и тем избавив от медленной и чертовски мучительной смерти – которая, несомненно, наступила бы, потому что долго обходиться без магии он не мог – и вечно такой… отвратительно искренний.

Гарри Поттер не мог считать его другом. Гарри Поттер, видимо, мог.

Том поднялся с кровати, ощупывая шею. Вздутие спало, и теперь вены спокойно выполняли свое прямое назначение – несли кровь. Он чувствовал себя гораздо лучше – если не брать в расчет отвратительное предчувствие – и нужна была самая малость, чтобы прийти в себя. Позволить коже, схожей по структуре со змеиной, отмокнуть в прохладной воде.

Он вышел за дверь и до ванной комнаты добрался за несколько минут. И потому, что совершенно не представлял, как выглядит план этого дома, и потому, что справиться с неприятными мыслями не получалось. Когда ванная комната все-таки была найдена, он не слишком задумывался над тем, что в ней.

А ему стоило.

Комментарий к Глава 41,5

Отзывы все еще в силе~ Не представляете, как они мотивируют писать каждый день.

========== Глава 42 ==========

– Если ты ожидаешь знака, вот он знак – начинай сейчас*, – говорит Гарри внезапно и так не к месту, что Том запинается.

Сейчас все их разговоры сводятся к одному – к Волдеморту – но тем не менее каждый из них наполнен спорами и всевозможными увещеваниями друг друга, но никак не рандомными фразами, которые всплывают в голове. Эта всплывает особенно ярко. Том буквально видит ее перед собой – огненные буквы, готовые сорваться с места благодаря легкому росчерку палочки. Он смутно помнит, что проделывал такое в юности, когда был склонен к символизму и пафосности, но не понимает, как это связано с настоящим. Еще глубже маячит воспоминание о темной Тайной комнате – Том уже не понимает, какой именно – где эти буквы вспыхивают в зловещее «я – лорд Волдеморт».

Гарри игнорирует его молчание, продолжая выливать на голову змеи мыльную воду. Он думает о том, что слова послышались, но перед глазами еще раз упорно стоят огненные буквы. Том почти что уверен, что им неоткуда взяться.

Он справился с раздражением уже через несколько минут после того как заставил Гарри забраться в ванну, раздеться и развести столько пены, сколько ушло бы на то, чтобы утопить змею пару раз. Разумеется, дело было не в пене, а в обнаженном Поттере, у которого забавно краснели уши – Том больше чувствовал это, чем видел – от мысли о том, что пользоваться глазами могут они оба.

А потом они снова начали говорить. И Гарри старался компенсировать всю свою неловкость напором, поэтому спор затянулся. Пришлось пару раз подогревать воду и менять тон с успокаивающего на грубый, что, в прочем, не очень хорошо работало.

Сейчас говорил только Том, а Гарри изредка вставлял отрицательные междометия, которые слизеринец старательно игнорировал. Все, кроме этого.