Текст книги "Солнечный чародей (СИ)"

Автор книги: Flower Aire

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 27 страниц)

Пусть Джеймс уже и смирился с отсутствием внуков и тем, что Том спит в его кровати в доме Поттеров, потому что в доме Поттеров что только не водится, но новость о том, что это продолжается и в стенах школы, давала ему основания на серьезный разговор с сыном. Сын собирался избегать этого разговора так долго, как только возможно, поэтому ретировался так быстро, как мог, обосновавшись до вечера в хижине Хагрида – поедая твердые как камень кексы Хагрида и тщетно уговаривая Тома менее активно расспрашивать профессора УЗМС об акромантулах.

В этот день они действительно не попали под горячий душ, остановившись в ванной старост.

Том едва ли любил ее – как вообще не любил воду и все, что с ней было связано – но ванная была большой, светлой и теплой. Ванная на целую комнату. Слизеринец чувствовал себя героем глупой мелодрамы*. Особо глупой и особо комедийной. И гиперболизировано-потрясающий Гарри Поттер в сюжет вполне вписывался, особенно если учитывать его навязчивое желание прикасаться к волосам Тома и вообще прикасаться.

– Колено, – многозначительно произнес Поттер, и Тому пришлось подчиниться, вытаскивая ногу из воды и демонстрируя гриффиндорцу колено.

Кожа была предсказуемо содрана и уже покрыта темной кровяной коркой – Том никак не мог научиться приземляться таким образом, чтобы не упасть, и приходилось выбирать, чем пожертвовать – коленями или ладонями. Как показала практика, первая жертва была менее болезненна и менее заметна.

И если раньше Гарри только подозрительно косился на него, понятия не имея, как мальчишка получает эти ссадины, то теперь он с совершенно невозмутимым видом – и даже не обратив внимания на возмущенный вскрик Тома – подковырнул корку, сдирая ее, и промыл ссадины ледяной водой, игнорируя недовольное шипение и брызги.

– Помним о старом добром заражении крови, – прокомментировал Поттер, приманивая взмахом палочки еще и какого-то жуткого вида мазь, пахнущую соответственно. – А то пока Седрика пыталась убить какая-то непонятная тварь, тебя попытаются убить микробы твоего же любимчика.

– Это была не… тварь, – отозвался Том, надеясь разговором отвлечь Поттера от нанесения этого. – Василиск убивает взглядом, но только прямым. Я не планировал спускаться сегодня, я услышал его ослепленный болью рев еще у того места, где нашли Диггори. Я видел его, и он не смертельно ранен. Но он не мог ранить василиска. Чешуя слишком прочная для заклинаний шестикурсника, да и вообще для заклинаний любого мага… я не знаю, что случилось, но Седрик пострадал случайно. Если бы все было иначе, то змей бы его съел.

Том сказал бы еще что-то, если бы Гарри не коснулся смазанными в этом пальцами его колена. Он дернулся в сторону, реагируя на мгновенно появившееся жжение, но Гарри только крепче ухватил его за влажную ногу, устраивая ступню у себя на груди, чтобы мальчишка не упал в воду и не захлебнулся.

– Итак, Седрику ничего не угрожает, кроме внезапного не смертельного окаменения, а мы не можем сказать это этому Грюму, потому что… василиска в школе нет? Очень неприятная ситуация.

– Мне не нравится Грюм, – сказал Том, пытаясь вывернуться из цепкой хватки Поттера.

– Тоже из-за глаза? – предположил Поттер, не собираясь ему позволить что-то подобное до тех пор, как мазь не впитается окончательно.

– Из-за того, что его не должно здесь быть. Слышал, что сказал Дамблдор? Он был весьма удивлен этому человеку, пока ему не напомнили о дружбе.

Комментарий к Глава 26

*Anacondaz – Рассвет мертвецов.

«Чувак, поспешные выводы делаешь зря: моя правда раз в сто твоей правдивей, а твой объективный взгляд, на мой взгляд, эталон невежества и примитива».

*отсылка к фильму «Красотка». Погуглите, если не уверены, что помните сюжет.

*(примечание к предыдущей главе) отсылка к шкафу = выйти из шкафа, т.е. признаться в своей ориентации, в случае с Гарри – признаться во снах с Волдемортом.

========== Глава 27 ==========

– Разумеется, Том, я сяду с тобой, – кивнул Гарри, которому не было совершенно никакого дела до того, за чьим столом сидеть во время завтрака, – как только ты объяснишь, к чему приурочен твой порыв собственничества.

С прошлого вечера Том вел себя очень странно. Старательно оттягивал момент выхода из ванной старост до того, как вода стала едва ли не ледяной; спрашивал, не стоит ли проигнорировать совет Дамблдора быть в разных спальнях; когда получил отрицательный ответ, отдал Гарри Нагини, аргументировав это тем, что у Поттера ей будет теплее. «Решил, что маленькую змейку можно отдать мне, пока возишься с большой?» порывался спросить Гарри, но не спросил.

Но кульминацией чудовищно странного поведения – за основу Гарри взял опасения Тома в том, что его может сожрать василиск – стало то, что Том обнаружился в его кровати, собственнически прижимая голову Поттера к своей груди. Если учитывать их разницу в росте, это выглядело одновременно нелепо и заботливо. И Гарри не снился Волдеморт в эту ночь, что тоже можно было считать хорошим знаком, поэтому самовольное появление Тома не подверглось обсуждению и осуждению – разве что Поттер прижал его покрепче к себе.

Но вместе с тем, что у него было несколько идей касательно мотивов поведения мальчишки, Гарри предполагал, что будет лучше услышать все от него. Кто знает, что у Тома на уме. Василиска под школой Гарри долго путал с навязчивым желанием мальчишки причинить себе увечья.

– Ты постоянно тянешь меня за гриффиндорский стол, – недовольно нахмурился Том, но Гарри только пожал плечами.

– Я и не отрицаю то, что хочу, чтобы ты был всегда рядом и только со мной. А ты постоянно ищешь оправдания. Можешь поискать и в этот раз, главное, чтобы было достаточно убедительно.

Слизеринец вздохнул. С Гарри Поттером было сложно временами.

– Пока Грюм что-то здесь вынюхивает, я хочу, чтобы ты был рядом, – наконец произнес он, когда их остановка в дверях Большого зала стала привлекать слишком много внимания.

– Никогда не подумал бы, что тебе требуется защита…

– Не мне, – отрезал Том, уверенно взяв Поттера за рукав мантии и потянув за собой.

Гарри подумал, что вчера он все равно пропустил лекции, так почему бы не сделать это снова, чтобы Риддл не хватался за Карту всякий раз, когда их лекции проходили в разных частях замка, и не высматривал на ней Грюма.

Первокурсники заинтересованно пялились на шестикурсника, сидящего за последней партой и активно использующего палочку для трансфигурации пера в утку. МакГонагалл так же активно советовала им не обращать на Поттера никакого внимания и несколько раз даже намекнула, что Тому стоило бы забрать своего гриффиндорца в другое место, а прогул урока ему, так и быть, простят. Том намеки мастерски игнорировал, приоритетом ставя превращение своего пера из «перьевого» в хрустальное.

Гарри не сразу понял, что почти впервые видит, как Том колдует. Сам он спокойно использовал палочку при надобности, но Том не делал ничего подобного. На его памяти – только использовал беспалочковую – что уже было потрясающе – на Рождество, создавал огоньки очень давно – так и не научил Гарри! – и использовал подобие круциатуса, когда считал нужным. Но вместе с тем Том делал бесконечное множество потрясающих вещей: укрощал василиска, говорил умные вещи, приручал книги из Запретной секции – настолько, что те урчали в его руках, в то время, как при приближении Гарри заходились в ужасающем вопле – фыркал от вида Люциуса Малфоя и даже мог аргументировать свою нелюбовь к нему, в отличие от того же Рона. А еще Том целовал его. Гарри помнил, что ему одиннадцать, помнил, что у него едва ли есть желание это делать – скорее он находил это удобным способом получить от Гарри то, что ему хочется – и все же, Том целовал его. И это делало его еще более потрясающим.

И вместе с тем Том избегал волшебства при Поттере. Но теперь Гарри видел как – правильно, изящно и легко – он взмахивает палочкой, как четко и с выражением произносит латинские слова, облачая их во фрак магии, создавая заклинание с нуля и создавая его идеальным.

На краю стола Тома уже лежала горка хрустальных перьев, и мальчишка зачем-то продолжал пополнять ее.

Наслаждался тем, что он может.

Наслаждался магией.

И тешил свое эго, потому что у остальных учеников едва ли выходило изменить цвет пера.

Сейчас Гарри знал, что он гораздо лучший волшебник, чем Том. Точно так же, как знал, что вырастет из слизеринца нечто потрясающее, нечто великое и нечто… чему будет чертовски сложно соответствовать.

Учителя неодобрительно встречают Поттера на лекциях с первокурсниками, но, фактически, на занятия он ходит, и лучше пусть ходит так, чем игнорирует вовсе. Повторение – мать учения.

Третьей – и последней на сегодня парой шло зельеварение, и Гарри устроился рядом с Томом за первой партой, планируя принимать участие исключительно в резке ингредиентов и выслушивании ворчания по поводу того, что он отвратительный ассистент, что уже сотню раз повторила ему Лили на каникулах.

Снейп его рвение не оценил.

Он появился в кабинете резко и ломано – как будто большая и исключительно агрессивная летучая мышь. И тут же понял, кто именно мысленно окрестил его так. Поттер с трудом выдержал тяжелый взгляд и невольно подался назад, когда Снейп наклонился к парте, едва не касаясь своим носом носа Поттера.

– Немедленно смените место, Поттер, – резко велел Снейп, не особо заботясь о том, чтобы сделать голос менее злым.

Вполне возможно, подумал Гарри, что он просто не хочет, чтобы ученики неправильно восприняли его, Гарри, найдя в нем оппозицию вечно строгому и нетерпимому Снейпу. Но даже в таком случае раздражение Снейпа было совершенно не оправдано, потому что Гарри был едва ли не единственным человеком, который его искренне любил и почти не обращал внимания на беспочвенную агрессию и все остальные профессиональные заскоки. Определенно, Гарри Поттер был не тем человеком, которого стоило зря обижать.

– Как вы это себе представляете, профессор? Партнер для варки зелья нужен и на шестом курсе, неужели на первом вы хотите доверить работу ученику в одиночку?

– Без вас у мистера Риддла больше шансов не только на удачное приготовление зелья, но и на выживание в принципе. Сядьте на любое другое свободное место.

Гарри поджал губы, несчастно взглянул на Тома и обернулся к классу. Первокурсники заинтересованно ждали развития событий. Гарри почувствовал себя цирковой зверушкой и поспешно выбрал ближайшее свободное место – рядом с веснушчатой рыжеволосой девочкой, при ближайшем рассмотрении оказавшейся Джинни Уизли – младшей сестрой Рона.

Том недовольно поджал губы. Была принципиальная разница между тем, что Поттер сидел один за последней партой, и тем, что он занимал место рядом с сомнительного вида девочкой, которая от его появления покраснела и прижала пергамент к груди. Едва ли он хотел идти на такие жертвы для получения идеально приготовленного зелья.

Снейп тоже взглянул на Поттера и алую Уизли с большим сомнением. А потом велел Джинни занять место рядом с Томом. Девочка испуганно вздрогнула, но при этом поспешно схватила свои вещи, чтобы не испытывать терпение жуткого профессора Снейпа.

– Но они же с разных факультетов! – возмущенно воскликнул Поттер, которого лишили второго соседа за день. – Как вы вообще будете делить полученные баллы?

– По степени причастности к выполнению работы, мистер Поттер, – отрезал Снейп. – Вам стоит реагировать менее бурно, если вы хотите остаться в моем кабинете и остаться в живых одновременно.

Гарри мрачно вздохнул, затихая и буравя взглядом Снейпа.

– И, неужели вы думали, что каким-то образом стали относиться к факультету Слизерин и с вашим участием распределение баллов будет иным? – добавил Снейп, прежде чем демонстративно отвернуться к меловой доске и постучал по ней палочкой. – Итак, кто из вас может предположить назначение зелья уже по имеющимся ингредиентам? Разумеется, мистера Риддла я спрошу уже после того, как ваши факультеты лишатся баллов, так что будет лучше, если вы воспользуетесь своими головами по назначению…

Гарри улегся на парту, уткнувшись носом в сложенные руки. Это было не слишком удобно, потому что нос мешал улечься прямо и следить за мелкими и выверенными движениями Тома, усыпляющими и возбуждающими одновременно. Возбуждающими исключительно воображение и каким-то образом мешающими разочароваться в зельеварении окончательно. Каждый раз, когда мальчишка брал в руки нож, Гарри нервно вздрагивал, потому что ингредиенты Том резал слишком быстро для того, чтобы остановить нож в случае, если он соскользнет и нацелится на палец. Но нож странным образом не соскальзывал, и каждый раз Поттер завистливо смотрел на маленькую отчаянно смущавшуюся Джинни, потому что в это время он сам мог бы сидеть рядом с Томом и негромко переговариваться с ним, касаться его рук, получать нагоняи за слишком поспешное добавление ингредиентов в котел. И он уж точно не стал бы одергивать руку, когда его ладони неосторожно коснулся бы вечно торопящийся взять следующий ингредиент Том.

Определенно, Снейп решил испортить ему день за то, что кто-то испортил день ему. И Гарри испортит ему день снова, потому что одна из сторон любви – необходимость наставлять на правильный путь и сообщать, когда любимые совершают непростительные глупости.

– Мистер Фр… – резко начал Снейп, подходя к несчастно вжавшему голову в плечи мальчишке, но его прервала с грохотом распахнувшаяся дверь.

Гарри поспешно обернулся, надеясь увидеть того смертника, что так входил в кабинет Великого и Ужасного, но не увидел. Скорее, смертниками здесь были все они.

В кабинет вошел, стуча деревянной ногой и сверкая своим стеклянным глазом, Аластор Грюм, высматривая среди учеников кого-то. Высмотрел Поттера он только через несколько секунд, и Гарри невольно поежился – взгляд аврора был слишком диким, чтобы подумать, что тот в своем уме и все в порядке.

– Поттер, ты пойдешь со мной, – громко велел Грюм, но Поттер очень в этом сомневался.

В первую очередь потому, что Снейп уже грозной черной тенью выступил перед ним. И потом уже потому, что Том напряженно выпрямил спину. Как кобра, вставшая в стойку.

– У Поттера нет никакого права покидать урок, – ответил Снейп, и Гарри решил, что портить день ему все-таки не будет.

– Урок не своего курса… – прогрохотал Грюм, но Снейп уверенно шагнул на него.

– Только после урегулирования этого вопроса с Дамблдором. Хотите отправиться к нему прямо сейчас, а после жить на не догоревших руинах замка?

Студенты притихли, переводя взгляд со Снейпа на Грюма – и, изредка, на Поттера – со скоростью ветряной мельницы. Том, воспользовавшись заминкой остальных, бросил в котел семена полыни, и только после хлюпающего звука Грюм зло прищурился и так же резко вышел из кабинета, как вошел. Северус, как ни в чем не бывало, повернулся, прошествовав к несчастному «мистеру Фр…» По дороге он смерил Гарри нечитаемым взглядом, который тот все-таки расшифровал как: «Лучше бы тебе убедить Дамблдора в том, что встречаться с этим человеком тебе совершенно не следует».

Гарри решил, что ведет себя Грюм очень странно. И решил, что он обязательно должен узнать, что же аврор от него хотел. Разумеется, без разговора с ним. Еще на первом курсе Гарри запомнил, что чем больше разговоров, тем больше вероятность, что тебя прикончит первокурсник, еще недавно казавшийся тебе маленьким и слабым.

Поттер не собирался завистливо следить за движениями Тома и на следующей паре, поэтому он вскочил, как только Снейп велел отойти от котлов на четверть часа.

– Поттер? – окликнул его Том раньше, чем Гарри смог ретироваться незаметно.

– Да, Том, – кивнул Гарри. – Что-то хочешь сказать?

– Куда ты собрался? – строго спросил ребенок, и Гарри пожал плечами.

А после потянулся к слизеринцу, несколькими движениями стягивая с него галстук. Том непонимающе впился в него взглядом, но упрямо молчал до того, как Гарри не снял и свой собственный, меняя их местами.

– Что ты делаешь? – спросил он только тогда, когда алый галстук стянул его шею.

– Возможно, кажусь еще большим собственником, чем ты. Увидимся на обеде. Стол того, кто придет первым.

Каким-то образом вышло, что Гарри не только не пришел первым, но и вообще не пришел на обед.

Из кабинета Снейпа Гарри отправился прямиком к Дамблдору, по пути проверив на Карте Грюма. Грюм там был, но сейчас делал что-то у каморки Филча, и волноваться о нем было нечего.

Кабинет Дамблдора встретил его привычным теплом и добродушным, маслянистым сейчас – должно быть, волшебник полакомился своими лимонными дольками – взглядом директора, и Гарри привычно устроился в кресле.

– Вы знали, что я приду? – кивнул Поттер на дымящуюся чашку, стоящую на крае стола.

Дамблдор несчастно вздохнул и объяснил, что с недавних пор он тоже пристрастился к горячему шоколаду, а Поттер появился совсем не вовремя. Гарри насупился, но чашку взял себе. Горячий шоколад должен был хоть немного скрасить его несчастный день.

– Меня хотел видеть аврор Грюм, вы или он хотели поговорить со мной?

– Аластор… выдвинул интересную теорию, – сцепив пальцы в замок, ответил Дамблдор. – Должно быть, он хотел рассказать ее и тебе.

– Теорию? – уточнил Гарри, поднимая взгляд на директора.

– Теория связана с Томом и, должен признаться, она кажется мне весьма любопытной. Как и все теории, она не изобилует доказательствами и логическими обоснованиями, но чтобы их найти, нужно проверить как минимум несколько мест, находящихся далеко от Хогвартса, и я не уверен, что готов заниматься этим в одиночку сейчас…

– Я в деле! – заявил Гарри, а потом вежливо улыбнулся и снова уткнулся носом в чашку.

Не то, чтобы у него были важные дела.

Комментарий к Глава 27

(в следующей главе опять будет детектив)

(сама жду)

(спасибо, что вы со мной)

(буду рада отзывам)

========== Глава 28 ==========

Профессор Дамблдор в его серебристой мантии – миру повезло, что в этот раз она была не бледно-розовой – смотрелся нелепо в этой части Лондона. Но, подумал Гарри, не более чем сама эта часть Лондона смотрелась в Англии. Альбус и не подумал сказать Гарри, куда они идут, но тот справедливо полагал, что когда речь заходит о Томе и местах, в которых можно узнать что-то о нем, подразумеваться может только приют, дом Риддлов в Висельнике и – возможно – лачуга Мраксов, пустующая уже много лет.

И если они пришли в обшарпанный временем район Лондона, значит, начать решили с приюта. Вот только если здесь находится приют, то Гарри просто обязан заставить Джеймса и Лили усыновить Тома – Лили будет не против, а Джеймса никто особо и не спрашивает – потому что вернуть его обратно в это место будет просто нереально. Потому что даже Лютный на фоне этого места смотрелся бы презентабельным спальным районом.

– Все приюты такие? – уточнил Гарри, надеясь, что они пришли не по адресу или вообще Альбус не в курсе, чем отличаются приюты от зданий под снос.

– Должно быть, самые не финансируемые, – задумчиво ответил Дамблдор, оглядывая почерневшие от времени – и пожаров, скорее всего – стены двухэтажного здания, третий этаж которого составляла темная крупная крыша, в которой точно можно было спрятать сотню чердачных помещений. – Или затерявшиеся во времени и забывшие, что им давно бы пора развалиться.

Дамблдор еще раз сурово окинул приют взглядом, а потом обернулся к Гарри. Поттер показался волшебнику излишне взволнованным. И идея взять его с собой все активнее теряла свои краски.

– Том рассказывал тебе о месте, где жил? – поинтересовался директор, шагнув на протоптанную дорожку до крыльца.

– Не особо много, – пожал плечами Гарри.

«О нем мне рассказывал лорд Волдеморт», хотел произнести он же, но Волдеморт все еще был только его тайной, и директорам магических школ знать о ней было вовсе не обязательно. Лорд Волдеморт рассказывал о нем, и в его воспоминаниях приют был именно таким – темным, ненавистным, пережившим как минимум два пожара и одну дыру в стене – причем эту дыру организовал как раз таки Волдеморт, когда у него случился магический выброс. Где-то в этом же районе был лес или пародия на него – Гарри не совсем верил, что лес может оказаться в Лондоне, пусть и в такой отдаленной его части.

Но если учесть, что Волдеморт жил в этой местности в сороковых, то к девяностым приют должен был быть отстроен как минимум раза два и не мог находиться в таком плачевном состоянии.

И еще Гарри очень сомневался, что в приюте должно быть так тихо. Он едва слышал щебетание городских птиц, но и то подозревал, что они щебетали не здесь, а в стороне, рядом с редко стоящими домами. Приют казался вымершим и населенным хорошо если хотя бы призраками.

И к двери приюта сейчас подошел Дамблдор, стуча по ней костяшками пальцев. Гарри подумал, что на них обязательно должна остаться сажа или пыль, но она не осталась.

– Должно быть, здесь живут добрые, но несчастные люди, – заключил Дамблдор.

Гарри пожал плечами. Он все еще сомневался, что слово «живут» имеет место быть. Но, на его удивление, за дверью затопали быстро, даже подпрыгнули несколько раз. И только потом, когда суматоха утихла, раздался четкий и торопливый стук каблуков, после которого дверь открылась.

– Мир этому дому*, – светло улыбнулся Дамблдор, и Гарри с сомнением на него покосился; раньше Дамблдор хоть и был «интересным» старичком, но до таких странностей не доходил.

– Здравствуйте, – звонко сказала открывшая им женщина.

Она была не особо молодой, но и не старой. Ее блестящие весельем и настороженностью одновременно глаза выдавали в ней ребенка, а морщины вокруг них – усталость и богатый жизненный опыт. А еще у нее за спиной стояло пятеро детей. Рыжая девочка цеплялась руками за подол женщины, остальные – два мальчика и две девочки – стояли сзади, смотря исподлобья, но заинтересованно.

Гарри постарался подавить в груди родительские чувства или что-то очень на них похожее. Он совершенно не хотел думать о том, что здесь живут дети, подобные Тому, и вовсе не потому, что быть подобным Тому очень сложно. А потому что он просто физически не мог уговорить родителей усыновить их всех. Главным образом потому, что едва ли в этом приюте были еще маги.

– Мы можем поговорить с миссис Коул? – учтиво осведомился Дамблдор, незаметно просачиваясь в коридор.

Женщина непонимающе моргнула. Сразу стало понятно, что она понятия не имеет, кто такая миссис Коул и зачем этому странному человеку с ней говорить.

Гарри поспешно выступил вперед.

– Мой дедушка воспитывался в приюте Вула шестьдесят лет назад. Он помнит миссис Коул, которая всегда была добра к нему. Я старался объяснить ему, что миссис Коул, должно быть, уже давно не работает здесь или и вовсе умерла, но он уперся и никак не хотел бросать затею с ней поболтать. Должно быть, вы помните ее?

Лицо девушки просветлело, и она, немного подумав, кивнула.

– Да, действительно. Двадцать лет назад скончалась женщина, которая была совсем плоха в свои шестьдесят. Ваш дедушка выглядит гораздо лучше, должна сказать. Возможно, ее действительно звали миссис Коул, но я работаю здесь только полгода, поэтому не знаю всей истории. Но ваш дедушка был бы рад вспомнить свое детство, я права? – женщина отступила назад, потеснив заинтересованных детей. – Вы можете пройти внутрь. Я постараюсь найти старые фотоальбомы. Как вас зовут?

– Том Риддл, – не моргнув глазом, представился Альбус Дамблдор.

– Ваша фамилия очень загадочная, – улыбнулась женщина, не почувствовав ничего странного.

Гарри нервно вздохнул и шагнул следом за ними. Определенно, смотреть в глаза Тому после будет сложно.

Они покинули приют глубокой ночью. Никаких альбомов – по крайней мере, альбомов сороковых годов, на которых присутствовал Том – не нашли. Зато Дамблдор красочно описал «свою» прошлую жизнь, акцентировав внимание на том, что раньше он был странным ребенком. Гарри подумал, что женщина, глядя на серебристую мантию и остроконечную шляпу, могла прийти к выводу, что со временем ничего особо не изменилось.

И все-таки, никто особо не помнил миссис Коул, а Тома Риддла не знал и подавно.

Они не нашли подтверждений тому, что Том жил пятьдесят лет назад. Но совершенно точно убедились, что летом ехать Тому некуда. Если Риддл и считал этот приют своим, то приют об этом не знал.

– Я так и не понял, что мы в итоге узнали, – признался Гарри. – Может быть, в Лондоне есть еще один приют с другой миссис Коул? Том же должен был жить где-то одиннадцать лет. Кто будет врать о жизни в приюте?

Дамблдор ответил не сразу. Он многозначительно посмотрел на усыпанное звездами небо.

– Если только живешь не на улице, – наконец произнес он. – Но едва ли я согласился бы с подозрениями Аластора – согласись, он похож на того, кто подозревает весь мир – если бы не находил в них оклик на свои собственные. Мне казалось – и все еще кажется – что давно, во времена моей молодости, мне пришлось посетить приют Вула, чтобы рассказать мальчику Тому Риддлу о школе.

– Но ведь… – начал Гарри, но Дамблдор предупреждающе взмахнул рукой.

– Имя достаточно распространенное. Сорок лет назад в этом приюте мог жить мальчик по имени Том.

– А фамилия? Тоже достаточно распространена?

– Загадочный мальчик… чем не фамилия для подброшенного младенца.

«Тогда каким образом вы учили этого Тома Риддла целых семь лет и совершенно не запомнили?» порывался спросить Гарри, но не спросил.

У Дамблдора не будет ответа на это, и если у него не будет ответа, то Гарри сам начнет сомневаться в мальчишке, который каждую ночь проводит в его постели.

– Что вообще за теория была у Грюма? – наконец спросил Гарри то, что казалось ему самым безопасным.

– Аластор, – медленно произнес директор, оборачиваясь к Гарри, – выдвинул предположение – довольно настойчивое, – что безопасности Англии угрожает великий Темный лорд. Он зовет себя Волдемортом. И только ты можешь победить его.

«Почему я не удивлен?» – подумал Гарри.

– Разве Англии грозит опасность? – вслух спросил он.

– Не думаю, что слышал о таком, – беззаботно отозвался Дамблдор. – Добрых снов, Гарри.

– И вам, профессор, – кивнул Гарри, отходя подальше от кабинета директора, а потом нервно поежился.

Добрых снов после того, как он исчез почти на целый день? Гарри чертовски в этом сомневался. Ему весьма повезет, если он выживет.

В гостиную Гриффиндора он заходил с опаской. Было бы неплохо зайти сначала в гостиную Слизерина, но там вероятность встретиться с Томом была гораздо выше, и Гарри не был уверен, что готов встретиться с ним сейчас, когда он в нескольких местах заляпан шоколадом и просто весь пропах сладкими духами с принцессой на обложке.

Если бы Карта была под рукой – мир стал бы гораздо проще. В сотни раз проще.

– С возвращением, – внезапно донеслось из бархатного кресла, и Гарри шумно выдохнул.

Страх встречи с Томом был гораздо сильнее, чем сама встреча. Голос мальчишки не казался раздраженным или злым, несмотря на то, что он все еще казался бомбой с часовым механизмом. Гарри понятия не имел, почему вкупе с этим ощущением он также испытывает желание оберегать Тома от всего мира, но подозревал, что все дело в том, что мальчишка слишком похож на Волдеморта, и Гарри не может позволить стать им без его участия. Просто не имеет права.

– Что ты забыл в приюте? – тем же тоном спросил Риддл, и Поттер расслабился окончательно.

Ложь он выдумывал вполне успешно, но едва ли хотел это делать.

– Дамблдор и Грюм занимаются теориями всеобщего заговора, а я просто не мог отказаться от приключения, – отозвался он, устраиваясь на ковре подле кресла. – Надеюсь, приют Вула скорее исключение, чем правило.

– Чем неблагополучнее выглядит приют, тем выше вероятность, что его воспитанники могут дожить до совершеннолетия с целыми конечностями, – жизнеутверждающе покачал головой Том. – И даже без поступления в магические школы.

– Расскажешь?

Том внимательно посмотрел на него, а потом медленно покачал головой.

– Ты все знаешь и без меня.

«С другой стороны», – меланхолично подумал Гарри утром, – «моя жизнь никогда не была примером стабильности и благополучия. Том в нее прекрасно вписывается, будь он хоть сотню раз путешественником во времени, родившийся с маховиком вместо сердца и сканером вместо мозга».

«А вот Грюм не вписывается».

Поттеру казалось, что каким-то чудесным образом Амбридж сменила пол, голос, ногу… и решила, что жить не может без преподавания в Хогвартсе. По крайней мере, аврор вызывал в нем такие же чувства, как «дама в розовом». И ему очень повезло, что Грюм преподавал впервые и то только с подачи Люциуса, который решил, что нечего аврорам слоняться по Хогвартсу и держать в секрете свои таинственные рабочие будни.

Поттер собирался спать весь урок, потому что ничего нового про работу аврора он не мог услышать в принципе, но Грюм выбрал совершенно иную тему для беседы.

Непростительные заклинания.

«Какое стойкое чувство дежавю. Разве Люциус уже не рассказывал нам об этом? Или отец рассказывал? А Том показывал…»

Хотелось спать. Всю ночь Гарри занимался тем, что рассказывал Тому о мрачных темных коридорах приюта и забавном веснушчатом мальчишке, который был похож на Рона так сильно, что был бы им, если бы не родился вне семьи Уизли. Ему было шестнадцать, и Том недовольно поджимал губы всякий раз, как Гарри говорил о том, что они успели сделать. Поиграть в шахматы, обсудить чудачества Дамблдора, осмотреть сад.

В то время как Альбус добывал полезную информацию – собирал ее по микроскопическим частицам – Гарри притворялся самым обычным подростком, попавшим в новое окружение. И старательно молчал о том, как назывался приют.

В конце концов, они оба – и Риддл, и Поттер – прекрасно знали, что это был за приют. И молчать об этом было гораздо безопаснее.

– Поттер! – выхватил его из дремоты окрик Грюма.

– Мистер Поттер, – устало поправил Люциус, должно быть, не в первый раз за день.

Грюм его проигнорировал, и Малфой обязательно сделал бы с этим что-нибудь, если бы это хоть немного влияло на его репутацию. Однако едва ли хоть что-то могло негативно отразиться на репутации лорда Малфой.

– Да? – сонно подал голос Гарри и едва не вскрикнул, когда Грюм оказался возле него, резко хватая за плечо и поднимая с места.

– К доске, Поттер!

Пока гриффиндорец добирался до доски, он успел придумать сотню жалоб профессору Дамблдору, как минимум пятьдесят из них содержали просьбу немедленно убрать аврора из Хогвартса, раз тот все равно занимается Мерлин пойми чем.

– Зачем к доске-то? – почти возмутился Гарри, и Люциус тяжело вздохнул рядом.

– Временный преподаватель попросил вас назвать способы противостоять империо, – пояснил он. – И от себя хочу добавить, что будет хорошо, если вы назовете еще и причины для здорового сна, иначе директор получит просьбу от меня о более строгом соблюдении правил разделения по факультетам.