Текст книги "Солнечный чародей (СИ)"

Автор книги: Flower Aire

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 27 страниц)

«Это так подло с твоей стороны», мрачно подумал Гарри, исподлобья смотря на Люциуса.

Люциус совершенно спокойно посмотрел на него в ответ, но Поттер прекрасно понимал, что глубоко внутри тот злорадно хихикает.

– Империо не самое опасное заклинание, – пожал плечами Гарри. – Концентрация поможет его побороть, речи как под копирку – отличить.

– Вы назвали непростительное заклинание – «не самым опасным», – уточнил Люциус, и Гарри раздраженно взглянул на него.

– Оно непростительное только потому, что им какого-то Мерлина научились владеть сотни магов, и теперь их надо сдерживать. Есть шаманская магия индейцев – она куда кровожаднее и куда опаснее, но едва ли ей сможет овладеть кто-то в Англии, поэтому никто и не думает озвучивать ее на публику и включать в список самых известных заклинаний. Империо подвержены волшебники с вечно путанными мозгами, которые обмануть так же легко, как съесть тыквенный пирог на ужин. Если бы вместо того, чтобы теоретически изучать его, мы учились бы противостоять ему, то жертв было бы гораздо – в сотни раз – меньше, и…

Гарри резко замолчал. Мир вокруг стал воздушно-сладким и таким приятным, что Гарри захотелось закрыть глаза и уснуть стоя. А потом к этому желанию примешалось другое – желание станцевать чечетку.

«Мерлин… как примитивно», раздраженно подумал Гарри, чувствуя себя в этот момент Томом, который создает хрустальные перья среди тех, кто едва ли может сделать их белесыми. «Ему стоило велеть мне спать. Едва ли хоть один дурак не заметит резкий контраст».

– Я бы не хотел делать это так быстро, но давайте мы все вспомним, что иногда я прикрываю отца, и простим мне показушность, – сказал он, прожигая Грюма злым взглядом, а потом обернулся к Люциусу. – Здоровый сон очень важен, профессор Малфой. Точно так же, как и правильный подбор мальчиков для битья. Только что был подорван авторитет временного преподавателя, а я понял, что дружба работает в обе стороны, и я тоже подхватываю не самые лучшие черты характера этого умника. Я… все еще говорю это вслух?

– Да, мистер Поттер, – кивнул Люциус. – Побочный эффект империо, как мне кажется.

– Вполне… возможно, – неловко потер шею Гарри. – Можно мне в Больничное крыло? Не хочу ляпнуть еще чего-то лишнего.

– Разумеется, мистер Поттер, мы все притворимся, что это вовсе не план побега с лекции. Десять баллов Гриффиндору за исключительно высокий уровень владения своим сознанием.

Люциус усмехнулся, и Гарри непонимающе прищурился.

«Сарказм, Люциус?»

Комментарий к Глава 28

*«Мир этому дому (с)Матушка Ветровоск, ведьма, героиня книг Терри Пратчетта.

>Чем неблагополучнее выглядит приют, тем выше вероятность, что его воспитанники могут дожить до совершеннолетия с целыми конечностями.

Едва ли Том сказал это просто так. Есть идеи, что он имел в виду?

========== Глава 29 ==========

Если не акцентировать внимание на Грюме и василиске, жизнь в Хогвартсе покажется на редкость скучной. Гарри старался избегать первого и не мог узнать ничего кроме: «Все в порядке», о втором, и поэтому его дни были серыми и безрадостными. Дамблдор благоразумно не приглашал его в кабинет снова, Том старательно игнорировал проблему, а Гермиона завалила их учебниками для повторения и наотрез отказывалась говорить о чем-то кроме учебы. Гарри Поттер скучал.

Обычно в этом явлении не было ничего криминального, ведь каждый уважающий себя маг скучает время от времени, осознавая бренность бытия и свою недостаточную искушенность в магическом ремесле. Иногда эта скука выливается в создание новых заклинаний, приручение драконов, зачаровывание мечей…, а иногда она приводит к тому, что шестикурсники срываются со своих насиженных мест и несутся за пределы замка прямо к чрезвычайно опасному Запретному лесу.

«Почему бы не прогуляться?»

С этих слов обычно начинались грандиозные неприятности, но Гарри уже давно привык к ним. Ему было особо нечего делать в Запретном лесу, как и в любом другом уголке территории вокруг Хогвартса, но пока Том игрался с василиском, а первокурсники учили уроки и не планировали изучать школу дальше, ему было нечего делать и в самом Хогвартсе, поэтому Гарри постарался выбрать менее скучное место из двух возможных.

В Запретном лесу его уже ждали неприятности.

Грубо говоря, неприятности ждали Гарри Поттера везде, но в Запретном лесу они концентрировались вокруг одного определенного места и терпеливо затихали, пока незадачливый гриффиндорец не подойдет поближе. А потом выпрыгивали из-за ближайшего куста.

Именно так же, как и сделали в этот раз.

Гарри едва успел отскочить в сторону, когда на него кинулось что-то очень быстрое, рычащее и черное. В голове гриффиндорца тут же сложилось несколько комментариев к этой ситуации, начиная от «Сириус, какого Мерлина ты забыл на территории Хогвартса и почему не можешь зайти, как самый обычный маг?» и до «О Мерлин, дементоры научились рычать!»

Как-то исторически сложилось, что упоминание Сириуса и дементоров в одном предложении было самым верным из всех возможных. Исторически – то есть с тех пор, как Гарри был глупым, наивным и желающим подружиться со всем миром.

С тех самых пор, когда Гарри решил, что путешествие в Азкабан принесет ему исключительно положительные эмоции и бонусы в виде молчаливого одобрения от отца и поощрений от матери в виде разрешения не спать до полуночи. От отца он получил домашний арест, от матери – обещание сдать его в детдом и никогда не забрать обратно. И, тем не менее, когда Гарри с помощью мантии прибился незамеченным к группе авроров, которые как раз транспортировали «особо опасного преступника», он еще не думал о том, что родители могут отреагировать не так позитивно. Поэтому и не замечал вокруг себя ничего, радостно планируя будущие посиделки с дементорами, которые были «славными малыми, к которым нужно только найти подход». А Сириуса стоило заметить, потому что Сириус как раз бродил по аврорату в поисках Джеймса, который совершенно точно должен был знать, как управляться с младенцами. Особой разницы в младенцах женского пола и мужского пола Сириус не видел. И точно так же Сириус не видел причин для того, чтобы не последовать за промелькнувшей в воздухе ногой, которая казалась подозрительно похожей на ноги, которые обычно мелькали под мантией-невидимкой. Обычно – то есть во времена их учебы в Хогвартсе. Различия между ногами Гарри Поттера и Джеймса Поттера найти весьма трудно. Сириус и не нашел.

Точно так же, как авроры не нашли ничего криминального в появившейся следом за ними собаке. В конце концов, собака – не темный маг, а они работают первый месяц и еще не уверены, что у них есть полномочия для того, чтобы отвлекаться на разного рода млекопитающих. Гарри скользнул в мрачного вида здание еще до того, как это сделали авроры. Охранников помимо существ в балахонах там не наблюдалось, хотя бы потому, что те сами по себе были потрясающие охранники: бескомпромиссные, самовосстанавливающиеся и вездесущие. Как раз через такого вездесущего Гарри пронесся на полном ходу, а после в это же мгновение упал на пол. Ноги мгновенно заледенели, и Гарри очень повезло, что он не бежал в это время по лестнице, и всего лишь ударился затылком о землянистый пол нижнего яруса крепости. Когда мантия медленно съехала с его похолодевшего тела, Гарри понял, что повезло ему не слишком сильно.

Дементор так и выпил бы из него всю душу, если бы не вовремя подскочивший Сириус, которого перепуганные появлением в крепости мальчика авроры посчитали преступником и заключили в камеру на время, пока мальчишка не сможет вновь контролировать свой замерзший язык. А к тому времени, как Гарри сумел слезно попросить вернуть Сириуса, этот Сириус благополучно сбежал, дал интервью Пророку, продемонстрировав царапины от прутьев и характерный запах дементоров, а после все-таки добрался до Джеймса, чтобы поговорить и о поведении крестника, и о том, как нормализовать поведение крестницы, которая наотрез отказывалась от тыквенных каш.

«Не особо похож ни на того, ни на другого», заключил Гарри, когда черное существо кинулось на него еще раз. Потому что похоже оно было на самого обычного… самого необычного павлина из всех, что Гарри видел в своей жизни.

Птица кинулась на него с характерным для оборотня рыком, но едва ли у нее были биологические предпосылки для того, чтобы издавать что-то подобное. Поэтому Гарри отпрянул назад, неловко ударяясь плечом о дерево, и ударил птицу под брюхо сцепленными в замок руками. Та несчастно вскрикнула, но упала так же, как упала бы любая птица: кулем и быстро. Нервно поежившись, Гарри подошел к ней, осматривая. Это был самый обычный павлин, только черный и с обгрызенным кем-то хвостом. Если забыть о том, что совсем недавно она пародировала хищника, стоило даже пожалеть несчастное животное, обогреть и накормить. А перед этим узнать, чем его, собственно, нужно кормить.

«Найду Хагрида», решил Гарри, поднимая вяло шевелящуюся птицу и прижимая ее к груди. Голова павлина безвольно упала на сгиб его локтя, и Гарри забеспокоился, как бы она не умерла раньше времени.

– Дыши, птица, – посоветовал Поттер и хотел было уже шагать обратно, чтобы поискать Хагрида в хижине, но вовремя услышал уже знакомое спаренное рычание.

Прямо на него из кустов вышли еще два павлина. Они не выглядели особо агрессивно, но и дружелюбно – тоже. Гарри потянулся к карману, чтобы вытащить палочку, но стыдливо одернул руку на полпути. Однажды он обдурил дракона и остался жив, а теперь собирается отбиваться от птиц, пусть и рычащих! Узнал бы об этом Джеймс, умер бы от смеха.

– Откуда же вы взя… – начал Гарри, но вновь раздался шум.

На этот раз это был громкий топот и знакомый низкий голос.

– Вернитесь, глупцы! * – вопил Хагрид, продираясь через заросли и держа на руках еще трех павлинов. – Гарри! Гарри, лови их!

Гарри заметили совсем не вовремя, и ему пришлось извернуться и встать на пути у убегающих павлинов и принять удар на себя. И обеспечив этим себе как минимум два крупных синяка на ногах.

– Что вообще делают павлины в Запретном лесу? – спросил Поттер, когда запихнул последнего павлина в восстановленный простым репаро, на которое Хагрид был неспособен по ряду всем известных причин, загон, в котором сидели еще как минимум пятнадцать павлинов.

– Не могу сказать, – несчастно отозвался полувеликан, запирая загон на доску. – Они не должны были убежать, я хорошо кормил их и…

– Почему они рычат? Это эволюционный сбой или кто-то решил поиздеваться над зверьками?

Хагрид посмотрел на него еще более несчастно, но Гарри напомнил ему, что они старые друзья и что Гарри в любом случае узнает все, что захочет, и будет лучше, если он узнает из первых рук, а не после долгих выяснений, от которых пострадают в первую очередь те, кто что-то скрывал.

– Люциус Малфой велел молчать, – выдавил Хагрид, деловито насыпая в кормушки павлинам пшено.

– Серьезно? Люциус развел плантацию павлинов-хищников и не хочет рассказывать всем об этом? Что за безобразие? – возмущенно спросил Поттер, стараясь поменьше обращать внимания на то, что Хагрид вел себя как-то преувеличенно забито.

Едва ли Люциус мог добиться расположения полувеликана, и ему теперь было стыдно раскрывать тайны Малфоя, но и устрашить его было бы крайне сложно.

И едва ли Гарри одобрил бы, если бы Люциус вздумал угрожать Хагриду. Они же друзья. Не то, чтобы они общались с Хагридом слишком близко, но все-таки общались. Да и Тому он понравился, потому что знает достаточно много про плотоядных пауков.

Но раз Люциус что-то скрывает, значит, самое время узнать, что именно.

– Ладно, не говори. Я заберу одну птицу и пойду сам спрошу у Малфоя.

Это тоже было не лучшее решение в его жизни.

Пронести в Хогвартс птицу было не особо сложно. В конце концов, во время обеда школа наполнялась сотнями сов, а в спальнях Гриффиндора вечно спала Букля. Самым сложным было найти Люциуса с павлином под мышкой. Перед этим пришлось трансфигурировать мантию в совершенно не подозрительный заплечный мешок и засунуть яро сопротивляющегося павлина туда. Дальше по плану – пересечь Большой зал, справедливо полагая, что Люциус окажется за преподавательским столом. А после, обнаружив Большой зал совершенно пустым, немного подумать и открыть незаметную дверцу за преподавательским столом.

Гарри еще никогда не был в этом месте. В Хогвартсе вообще было довольно мало мест, в которых он никогда не был, и чаще всего это были самые скучные места, в которых никто никогда не бывал. Кабинет Прорицаний, заброшенные кабинеты на первом этаже, загон для флоббер-червей… И комнатка за учительским столом. Гриффиндорец предполагал, что там находится какой-то коридор, по которому учителя попадают за свои столы – ведь не могут же они пересекать зал, как все остальные студенты? – и было бы умно поискать Люциуса там. По подсчетам Поттера, ужин закончился недавно, и если поторопиться, то можно добраться по этому коридору до комнат Люциуса – исключительно официальных, потому что ночевал он в Малфой-мэноре, и Гарри ни за что не признался бы, если бы у него спросили, откуда он это знает – без лишних свидетелей.

Но все пошло не по плану с самого начала. С того момента, когда коридор для учителей оказался вовсе не коридором.

Опустив мешок с птицей на пол, Гарри огляделся. Посмотреть здесь было на что. В громадном пространстве умудрялись собираться стайками длинные стеллажи, высокие стенды, больше похожие на прикроватные тумбочки. На стеклянных полках рядами стояли кубки, в рамках висели грамоты, написанные золотыми чернилами вперемешку с изумрудными, которыми так любила пользоваться профессор МакГонагалл. Несомненно, это место было больше, чем просто коридором. Здесь летучие мыши вроде Снейпа хранили награбленные у крестьян богатства?

Гарри подошел ближе, разглядывая имена и комментарии к ним. Первым ему на глаза попался квиддичный кубок. Скорее всего, потому, что в первую очередь Поттера интересовали зрелищные и золотые вещи.

«Джеймс Поттер. Охотник»

– Он и сюда умудрился попасть, – весело буркнул Гарри. – Думал, Филч разбил все его награды за его разбитое сердце и попорченные нервы.

Следуя по часовой стрелке, Гарри рассматривал другие награды, и скоро понял, что находится в том самом Зале трофеев, о котором часто – или, по крайней мере, не редко – говорила ему Гермиона. Кажется, и награда Гарри была здесь. Он же был самым молодым ловцом, это должно было как-то поощряться!

Но квиддичные кубки совершенно подло закончились, и Гарри наткнулся на что-то, похожее на средневековый щит. При ближайшем рассмотрении оказалось, что это была позолоченная – или и золотая, кто знает, каких результатов добились алхимики в их вечном стремлении делать золото из всякой гадости – медаль весьма странной формы. И самое любопытное в ней – имя.

«Том Марволо Риддл награждается за особые заслуги перед школой».

– Я совершенно не удивл… – покачал головой Гарри, не собираясь никак комментировать это, потому что Мерлин его знает, за что Тому могли дать награду – это был один из тех запретных вопросов, которые он избегал задавать даже себе – но резко замолк, когда его взгляд наткнулся на две точно таких же медали рядом.

«Гарри Джеймс Поттер награждается за особые заслуги перед школой».

«Рональд Билиус Уизли награждается за особые заслуги перед школой».

– И за какие такие заслуги? Избавление от Амбридж? Это действительно была неоценимая услуга…

– Вы прикончили василиска, Поттер, – раздался лающий голос Грюма из-за спины, и Гарри едва не подпрыгнул.

Он понятия не имел, как аврор подобрался бесшумно с его-то деревянной ногой, вечно стучащей чудовищно громко. И точно не знал, почему он всегда говорил так угрожающе. Нужно было благоразумно поздороваться и с ним и быстро ретироваться в другое место, а сюда вернуться ночью. Но игнорировать подобное заявление было верхом глупости.

– Я прикончил Квирелла, Рон – если только Кормака на поле недавно, так что не думаю, что где-то между этими событиями затесался василиск, – отозвался Гарри, мельком вспоминая, что василиск показался ему беззащитной и приятной в обращении животинкой, и уничтожить его в обход Тома он явно не успел.

– Приди в себя, Поттер! – рявкнул Грюм, внезапно выходя из себя. – Тебе было двенадцать, когда ты расправился с тварью, выпущенной Волдемортом. И тебе был всего год, когда он попытался тебя убить и потерял тело и всю свою силу. Ты должен бороться, как боролся все годы до этого, потому что мы все ждем от тебя…

– Поттер, что за балаган ты здесь устроил?!

Гарри, пораженный сразу двумя криками, нервно отступил к стене, нашаривая палочку в кармане. К счастью, в дверях в Зал трофеев стоял Филч, и сейчас он казался самым милым и безопасным существом на планете, в то время как Грюм явно сошел с ума.

– Согласен на все отработки, ведите прямо к профессору Снейпу, мистер Филч, – поспешно сдался Гарри, боком отодвигаясь от хватавшего ртом воздух Грюма.

– И мешок свой забери, – велел завхоз, сейчас поразительно не склонный к длительным переругиваниям. – А ты, известнейший аврор, убедись, что твердо чувствуешь почву под ногами. Хогвартс – не твой дом.

Грюм казался Гарри странным. И беспомощным.

Его комплекция и сила голоса позволяла сказать все, что угодно, и добиться всего, чего угодно. Но сейчас он только молчал и панически глотал воздух ртом, и Гарри понимал, что это была одна из причин, почему Грюм не зажал его в коридоре в любое время суток и не высказал все, что хочет. Ему было не позволено. Как и кем – вопросы второстепенные и не требующие ответа. Зачем – вопрос иного толка, точно такой же, как и вопрос Дамблдору о том, как же он не заметил талантливого ученика Тома Риддла пятьдесят лет назад. Гарри не собирался его задавать.

Он не совсем понимал причину, потому что обычно «Гарри Поттер» и «раскрытие всевозможных тайн» – это синонимы, которые готовы слиться в одно слово. Но сейчас ситуация была иной. Сейчас Гарри Поттеру хватало тайн. Этот год был достаточно насыщенным, чтобы он просто хотел закончить его с миром. И в процессе не испортить отношения с Томом, чтобы летом была возможность забрать его к себе на целых два месяца, когда влияние гриффиндорцев и всех остальных студентов можно было бы смело округлять до нуля. Поэтому Грюм с его теорией заговора и Волдеморт с его снами – которых не было уже несколько дней – не интересовали Гарри от слова совсем еще как минимум пару лет.

Филч не стал передавать его на руки Снейпу, и Гарри поспешно повернул в другом направлении, подальше от профессора зельеварения, завхоза и странных авроров. Направление было верным, потому что через несколько минут он наткнулся на Тома, который хоть и не был конечной целью путешествия с павлином на плече, но зато был желательной целью.

– При…

– У тебя в мешке что-то живое? – строго спросил Том, и Гарри, закатив глаза, кивнул; Том умудрялся замечать совершенно неважные вещи и придавать им смысл.

– Мы не виделись целый день, ты неправильно расставляешь приоритеты.

– У нас будет достаточно времени рассмотреть друг друга вечером, и не факт, что к тому времени это что-то за твоей спиной останется живым. Что это?

Павлина пришлось достать, и тот вытащил голову из мешка с тихим рычанием. Они с Томом уставились друг на друга своими блестящими темными глазками, и Гарри тряхнул головой, пообещав себе больше никогда не сравнивать человеческие глаза с глазами птицы.

– Все? Ты доволен?

– А он обязательно должен быть живым? – осведомился Том, осматривая довольно жирного павлина.

– Я бы не советовал его есть, – предупредил Поттер. – Даже после приготовления его эльфами.

– Да, я заметил зубы, – кивнул Том. – И я знаю того, кому это понравится.

До Люциуса Гарри так и не дошел. Том конфисковал павлина в качестве закуски для василиска, но Гарри к нему так и не пустил. Поттеру пришлось вернуться в гостиную Гриффиндора с неприятным ощущением того, что он постарел. Еще недавно его ждали приключения на каждом шагу, а теперь все, что ему оставалось – плотоядные павлины и громадные змеи, которых от него тщательно скрывают. Ему это совершенно не нравилось, и именно в этот момент Поттеру захотелось найти Грюма и спросить у него, что же за проблемы с Волдемортом, и какого Мерлина тот уже несколько дней не выполняет свои прямые обязанности – не рассказывает сказки, граничащие с самовосхвалением.

И как только Гарри об этом подумал, то тут же потянулся к Карте. Грюм нашелся в окружении всех остальных профессоров, и Гарри решил, что это совсем неплохо. Возможно, они там обсуждают какие-то важные вещи, и узнать о них будет весьма поучительно.

– Гарри Поттер, куда ты собрался на этот раз? – осведомилась Гермиона, подняв глаза от книги.

– Воплощать шутку про неприятности, – бодро отозвался Гарри, направляясь к выходу из гостиной. – Они же ждут.

Девушка покачала головой. Она могла бы сказать Гарри о том, что хватит с Хогвартса на сегодня неприятностей, но тогда ей пришлось бы вслух произнести то, что произносить она совершенно не хотела.

На ее глазах сегодня умер человек. Не самый приятный, но все же умер. Она спешила со встречи с МакГонагалл на факультатив профессора Флитвика, когда услышала грохот и слабый вскрик. Тут же поспешив на помощь, она застала момент, когда глаза аврора помутнели, становясь совершенно пустыми. Сейчас, вспоминая это, Гермиона мелко дрожала, сжимая в пальцах книжные страницы.

Ей не был приятен Аластор Грюм, она не знала, кто он такой и откуда пришел, но она чувствовала жалость.

Она не хотела бы умереть так.

Она… не хотела бы умереть.

Этой ночью Гарри уснул с трудом. Он тоже не мог забыть омертвевшее лицо Грюма, который оказался в окружении учителей не просто так. Снейп сказал, что он упал с лестницы. Дамблдор строго посмотрел на него, будто оскорбленный самим предположением, что волшебники могут умирать от падения с лестниц. В его мире причиной смерти должна была быть как минимум молния, пущенная рукой Громовержца. Или, на худой конец, Астрономическая башня.

Гарри поежился. Том сегодня окопался учебниками на соседней кровати и ложиться спать не собирался от слова совсем. Он выглядел совершенно спокойным и даже несколько радостным. Еще бы, завтра МакГонагалл собиралась разрешить им поработать с живыми зверями. И Том, разумеется, собирался провести испытания на своей любимице Нагини, за неимением совы, кошки или жабы, которых использовали все остальные ученики (или таскали зверей из доброжелательных рук соседей по комнате или факультету). Змею он все еще не собирался выставлять на всеобщее обозрение, поэтому три дня назад Поттеру было дано задание поговорить с МакГонагалл и убедить ее в том, что раз в анимагах в Хогвартсе нет ничего криминального, то и в змеях тоже. А в легких отвлекающих заклинаниях, чтобы не вызывать панику – тем более.

Уткнувшись носом в подушку, Гарри принялся считать овец. Это никогда не работало, да и Поттер слабо верил в то, что овцы каким-то образом связаны со снами, но в этот раз овцы чудесным образом сменились блаженной темнотой, и гриффиндорец уснул.

Том медленно обернулся, внимательно смотря на грудную клетку Поттера, прекратившую вздыматься так активно. Отложив книгу, он взял пергамент, оторвав от него небольшой клочок, достаточный для того, чтобы написать на нем несколько предложений. На нем появились изумрудные строчки. Перо осталось лежать на подушке.

«Не пытайся взять сюрреализмом. Феникса пожрет василиск, с павлинами же справится и маисовый полоз».

Том тихо вздохнул. Он мог бы улыбнуться в лучших традициях картинных злодеев, но он устал. Аластор вымотал его слишком сильно, и сейчас хотелось только спать. Слизеринец взял палочку в руку и сделал несколько пассов. Пергамент тут же сгорел, и через мгновение – Том знал это – появился из пепла перед Люциусом Малфоем. Том отложил палочку, неаккуратно сгреб учебники в кучу, а после тяжело устроился рядом с Гарри. Уснуть с ним будет сложнее, но это же Поттер, его вечно нужно подкармливать тактильными контактами. Утомительно. И, совсем немного, приятно.

Гарри хотел было возмутиться, но Волдеморт выглядел злым, поэтому Гарри решил поостеречься. Во сне он мог умирать сколько захочет, но не то, чтобы Гарри хотел.

– Тебя давно не было, – заметил Гарри, надеясь, что выбрал самое безопасное русло разговора.

– Еще бы, – отозвался Волдеморт, и Поттер невольно отступил назад.

Еще совсем недавно ему казался жутким голос Грюма, но теперь Гарри ясно понимал, что в его голосе не было совершенно ничего жуткого. Жуткое было в голосе темного волшебника, который сейчас стоял пред ним. Жуткое было в том, что он не говорил, он шипел. Шипел, как Том, когда говорил с василиском, шипел, как сам старый змей, как шипела Нагини. И Гарри понимал его.

– Аластор Грюм мертв, – грубо сказал маг, и Гарри вздрогнул, потому что эта была тема неожиданна.

С чего бы Волдеморту говорить о Грюме? О Грюме, который тоже говорил о Волдеморте.

– Я знаю, – осторожно кивнул Поттер, понимая, что не знает, что на это ответить.

Он будто терялся на фоне бесконечной темноты, окружающей Волдеморта. Терялся сам и терял те крупицы своего я, которое отвечало за попадание в неприятности и прочие хорошие штуки. Он становился просто маленьким мальчиком Гарри.

– И каждый, кто посмеет вмешаться, умрет. Все твои друзья умрут, – почти прокричал Волдеморт, и резко шагнул вперед.

Гарри не понял, каким образом у него за спиной оказалась стена, но он вжался в нее так сильно, что едва не сломал себе позвоночник. Волдеморт навис над ним, сжимая тонкими бледными – но чудовищно сильными – пальцами его плечи. Гриффиндорец громко сглотнул, смотря на темного мага как загнанная в угол мышь смотрит на кобру.

– Грюм не… не был моим другом, – тихо возразил Гарри, с ужасом думая о том, что думает совсем не о тех вещах.

Стоило подумать, что делать с несколько неуравновешенным темным лордом, а думал он о том, что их поза довольно двусмысленная. Достаточно, чтобы он не удивился тому, что в следующее мгновение лорд подастся вперед и поцелует его. Или укусит.

Хватка лорда на мгновение ослабла. Он прищурился и посмотрел будто сквозь Гарри, вызывая у него еще более активные мурашки по всему телу. А потом лорд Волдеморт усмехнулся.

– Ясно. Он работает с тем, что есть, а есть у него подросток со взрывами тестостерона и тяжелым детством. Разумеется, что еще он мог дать.

«Нормальное у меня было детство», хотел возразить Гарри.

«Нет у меня никаких взрывов, у меня все стабильно потрясающе», мысленно дополнил возражение он же.

«Да и вообще, у кого там я есть? Я свой собственный!»

Но все возражения вылетели у него из головы, как только Волдеморт совершенно наглым и недопустимым образом накрыл его губы своими. Не целуя. Не как Том, не как Рон.

Подчиняя.

Ломая.

Заявляя права.

Комментарий к Глава 29

*разумеется, отсылка к Гэндальфу с его: «Бегите, глупцы».

Официально заявляю, что 9/10 первой части фанфика закончены.

Как и учебный год Гарри. Дальше – лето, после – последний курс, а потом уже и… впрочем, всему свое время.

(всего фанфик поделен по смыслу на три-четыре части. вообще – три, но я пока не уверен)

к с т а т и

напишите отзыв~ интересно узнать, что вы об этом думаете~

========== Глава 30 ==========

Гарри проснулся слишком резко. Его будто подцепили на крючок за нижнюю губу и выдернули на берег, бросив прямо на ледяную поверхность замерзшего пруда. Он даже не успел понять, может ли он дышать и является ли воздух тем, что помогает ему выжить. Гарри Поттер захлебывался в непонимании, в то время как кровь грохотала в его голове.

Его поцеловал Волдеморт.

Гарри нужно было подумать об этом, но сначала – подумать о том, где он находится. Он чувствовал, что у него открыты глаза, но не видел перед собой ничего, кроме кромешной тьмы.

А потом щеку обжег удар.

– Просыпайся, Поттер!

Гарри с шумом втянул ртом воздух, наконец-то видя перед собой алый полог кровати в гриффиндорской спальне. У него на бедрах сидел Том, тяжело дыша, прижимая руку к груди и сверкая яростным взглядом. Том не любит, когда ему снятся кошмары. Говорит, Гарри кричит, когда они ему снятся. А еще говорит, что Гарри кричит, чтобы кто-то не убивал его мать. Его живую мать.

– Я… – попытался сказать что-то Гарри – и, скорее всего, это было: «Я кричал во сне?» – но понял, что его глотка совершенно сухая, и он едва ли может произнести что-то кроме непонятного хрипа.

Том прервал его – не то, чтобы сейчас это было сложно сделать – сжимая коленями бедра гриффиндорца и совершенно жутко смотря на него своими темными глазами, в которых сейчас отчетливо виднелись алые искорки. Внутри Тома Риддла плясали демоны. И сейчас они не казались Гарри безопасными.

– Он не смеет, – зло прошипел мальчишка, сжимая пальцами плечи Гарри точно так же, как до этого это делал темный маг. – Этот старик позволяет себе слишком многое! Он никогда не появится больше, слышишь? Я не буду и дальше ждать, когда он усмирит свой гнев и гордыню и начнет вспоминать нашу цель. Он слаб, а ты принадлежишь только мне, Поттер!

Гарри чувствует рокот чего-то большого и жуткого, и он думает, что это похоже на рев водопада. Того самого водопада, который с ревом и грохотом обрушивает воду на панцирь громадной черепахи, несущей на своей спине слонов, которые несут мир. А потом Том тоже целует его, и Гарри резко просыпается вновь.

Его сердце бешено бьется, и в первую очередь гриффиндорец оглядывается. Он находится в своей комнате. Той самой, которая выкрашена в успокаивающий зеленый. Сейчас тот и правда успокаивает, и Гарри шумно вздыхает, прежде чем упасть на подушки. В его комнате прохладно и, повернув голову, Гарри понимает, что это из-за того, что окно распахнуто настежь. На улице темно и, наверное, уже за полночь.

Он встает и закрывает его, а потом спускается на кухню, чтобы выпить воды. Ему уже давно не снились кошмары. По крайней мере, кошмар в кошмаре ему раньше не снился.

На кухне оказалась Лили, деловито помешивающая греющееся на огне молоко.

– Не спится? – спросила она, оборачиваясь к Гарри, и тот невольно улыбнулся в ответ на ее нежную улыбку.

– Кошмары.

– У меня есть зелье Сна-без-сновидений, – предложила женщина, снимая металлическую кружку с огня взмахом палочки и разливая молоко по двум стаканам. – Не советовала бы им злоупотреблять, но… мед будешь?

Гарри кивнул, устраиваясь за столом. На кухне было чудовищно уютно, настолько, что он почти слышал перелив колокольчиков, но подозревал, что на улице всего-навсего надрываются те китайские стеклянные украшения, купленные ради шутки и чтобы порадовать их домашнего боггарта.