Текст книги "Оно: Нерасказанные истории (СИ)"
Автор книги: Eirik
сообщить о нарушении
Текущая страница: 31 (всего у книги 31 страниц)
Детёныш, наконец, понял всю прелесть Охоты – что могло быть лучше этого желания? Упрямый и несгибаемый, как Билл, так же восхитительно сияющий, как Джорджи – о, этот детёныш был великолепен в своей ярости, в жажде мести и Охоты!
Пеннивайза не остановила даже боль, которую он почувствует потом, после потери такого количества Огней. Детёныш просил то, что юное Оно и само хотело дать ему…в максимальном количестве.
Когда Огонёк немыслимым образом извернулся и поцеловал его, Авери от изумления едва не полетел с камня, на котором сидел. Что, вот это всё?! Он думал, что Оно как – то вскроет его голову или тело, что всё будет как в фантастических фильмах – камеры с непонятными жидкостями, кровь, нечеловеческие способности, яркие огни…
Мальчик даже хихикнул – ни в одной книге и ни в одном фильме он не встречал такого странного способа передачи сверхсилы. Впрочем, неважно. Если Огонёк умеет только так…
Авери вытер губы и зажмурился.
– Давай.
Пеннивайз когтем приоткрыл губы мальчика, тоже зажмурился, и, вцепившись когтями в маленькое тело детёныша, отдал ему первый Мёртвый Огонёк.
Детёныш забился от боли на третьем по счёту Огоньке. Пеннивайз смог дотянуть до двенадцати.
***
– Не стоило обманывать меня, Вайз.
Авери смотрел на него с улыбкой, и улыбка эта была едва ли теплее той улыбки, которой обычно награждал юное Оно Старший перед тем, как начинал «объяснять». Пеннивайз инстинктивно попытался отползти подальше от мальчика, но первое же движение отозвалось в его воплощённом теле такой болью, что он замер, еле сдержав стон.
– Я же сказал – чтобы тебе не было плохо. – Голос мальчика был странно спокойным и ровным для детёныша, только что перенёсшего страшную боль и длительный обморок. – На сколько Огней ты себе навредил? А о Люке Росслере мы отдельно поговорим.
– Я отдал бы тебе все Огни, Билл, подумал Пеннивайз, уже понимая, что детёныш читает его мысли. Если бы ты захотел.
Тот Билл не забрал его домой – за Джорджи, вместо него. Не нужно было стрелять. Всего лишь попросить отдать все Огоньки, раз его ненависть была сильнее прощения.
– О! – Авери странно усмехнулся. – Все Огни? Нет, Вайз, он тебя не получит. Твой Билл.
Мальчик встал и протянул Оно руку.
– Идём домой, Огонёк. К маме и папе. Я не отдам тебя ни одному чудовищу в Дерри…даже тебе самому.
Не Джон Смит.
Не Билл.
Не Джорджи.
Не Авери.
Это было что – то другое. Кто – то другой.
Оно обвило маленькую детскую ладонь своими многосуставчатыми пальцами и посмотрело в сияющие серебряные глаза Существа.
– Будет большая Охота, детёныш. – Авери рассмеялся, и в смехе его не было уже ничего человеческого. – Все будут летать.
Авери внимательно посмотрел в сторону Логова, улыбнулся широкой улыбкой (некоторые зубы у него уже выпали, и в кровавых лунках виднелись острые концы будущих хищных и острых как иголки зубов) и сказал фразу, которую Пеннивайз уже услышал в его душе:
– Зови меня “Билл”, если хочешь, Огонёк.
***
Комментарий к Стеклянные шарики: Зови меня “Билл”, если хочешь. (3 часть)
Пасхалки: Касл – Рок 2 сезон. Сериал посвящён в основном “Мизери”, но отсылок к “Оно” очень много.
========== Стеклянные шарики: Обряд (4 часть) ==========
– Ты причинил ей боль, Большой Билл.
Билл стёр кровь с разбитых губ. Бен посмотрел на Билла устало, и – внезапно – с состраданием.
– Прости, Бен.
– Не у меня проси прощения. – Бен развернулся и ушёл в темноту Логова, держа ударивший Денбро кулак на отлёте, словно ему было противно случившееся, словно ударив друга, он запятнал себя чем – то мерзким.
Впрочем, подумал Билл, почему «словно»? Честный Бен, никогда не поднимавший руку на своих друзей, действительно совершил мерзкую вещь в его понимании.
Он, Билл, причинил Беверли боль. Бев, его первой возлюбленной, его мечте, его любимой девочке. Целовать её было как умереть и попасть на небо, но он разбил ей сердце и душу – ей, доверившейся ему полностью.
А Одра? Мало ему было её красоты, верности, и похожести на Беверли. Мало было владеть прекраснейшей женщиной на Земле.
Ей он тоже причинил боль – тем, что дал ей надежду. Позволил любить себя.
Кто ты, Билл Денбро? Человек, игрушка Оно, муж, возлюбленный…брат?
Билл посмотрел на свою окровавленную ладонь и с убийственной ясностью ума понял, что вот это – ВСЁ. У него нет больше лазеек. Нет оправданий. Нет ничего. Та Бевви, юная и прекрасная, умерла много лет назад, Одра тоже, и только его истинная боль и любовь пережила все его жизни, воскрешая и воскрешая человека, выбравшего свою судьбу много лет назад, в тот дождливый день, когда его младший братик выбежал под дождь навстречу смерти.
Как он сказал тогда Оно?
” – Ты выбрал не того ребёнка»
Но другой во всех смыслах ребёнок выбрал его – и не в этом ли была горькая ирония судьбы?
Билл вдруг понял, что для каждого существа наступает момент истины, рано или поздно, и что момент этот решает абсолютно всё. Страха не было. Была грусть, многовековая усталость и была нежность ко всем, кого он любил и знал.
Он больше не сомневался. Не боялся, что Неудачники не смогут отговорить Авери Диксона от его сомнительного «крестового похода» во славу Сияния.
Не боялся даже того, что Пеннивайз рассмеётся ему в лицо и навсегда забросит свою надоевшую игрушку в небытие.
Билл боялся только одного – что юное Оно его не поймёт и не примет.
***
Беверли не пряталась от него. Билл сразу нашёл её – на той самой полянке у обрыва, с которого все они детьми прыгали в Кендаскиг. И он поцеловал её – и целовал снова и снова, осушая катящиеся по её щекам слёзы.
– Билл, – Беверли подняла на него свои сияющие от слёз глаза, – Мы прощаемся навсегда?
– Что ты, Бев, – Билл обнял подругу, но его голос дрогнул. Имел ли он право снова обнадёживать девушку, зная, на что решился? – Не надо, не плачь.
– Если бы ты оставил мне ребёнка… – Беверли резко замолчала и побледнела.
Всегда помнить. Всегда видеть в сыне или дочери Билла Денбро. Вырастить его или её и снова потерять, потому что – как же она забыла?! Все дети вырастают, все, кроме одного. А этот один, точнее, это одно с лёгкостью воскресит потомка Денбро для себя, и он будет летать в Мёртвых Огоньках вечно.
– Прощай, Билл Денбро. – сказала Беверли, с усилием отступая на шаг. – Я люблю тебя.
– П -прощай, Беверли. – Билл нежно провёл пальцами по её щеке. – Прости меня за всё.
Он заставил себя смотреть, как она уходит – и с каждым её шагом в нём рвалось что – то очень важное и…человечное. Билл смотрел и смотрел на Беверли вслед до тех пор, пока её тоненькая фигурка не скрылась с глаз.
***
Бен не обернулся, когда Беверли подошла к нему и положила руки на его плечи.
– Бен! – позвала девочка, и Хэнском невольно почувствовал огромную благодарность за то, что она пришла к нему.
За то, что она вернулась.
– Иди ко мне, Бен. – Беверли развернула его лицом к себе и поцеловала – не так, как она только что целовала Билла Денбро. Этот поцелуй был не прощальным. Он был…жизнеутверждающим. В нём было «Да», и согласие, и любовь, и горькая нежность.
– Беверли, я буду ждать, я…
Бев закрыла Бену рот ладонью и снова поцеловала его – не как самка, принявшая служение самца.
Она поцеловала его с любовью, о которой Бен не мог даже мечтать, и на этот раз он принял её полностью, сделал её своей и только своей.
Беверли была полна его и своей любовью, и впервые за много – много лет ей захотелось жить – не игрушкой высших сил и инопланетных сущностей, а обыкновенной человеческой самкой, выбравшей себе…не самца, но спутника жизни.
Впервые мысли о своей любви к Биллу показались ей лёгкими.
– Я люблю тебя, Бен. – сказала Беверли.
И это была правда.
***
Неудачникам не нужно было собираться, чтобы обсудить происходящее. Они и так знали друг про друга всё. И, не смотря на то, что странная готовность непонятно к чему Большого Билла и отчаянная любовь Бена и Беверли смутили и озадачили всех, ребята были готовы – защищать Дерри от Авери Диксона, или защищать Авери Диксона от Дерри.
Одержимость этого мальчика своей виной пугала. Но если Эдди, Стэн, Ричи, Бен и Майк ещё сомневались в том, что Авери решится на убийство, Билл, Беверли и Джордж были уверены в этом настолько, что их вера переубедила в конце – концов всех Неудачников.
Почти никто из ребят не знал, как они будут останавливать мёртвого мальчика с силой Огней Оно. Мальчика – телепата, самого могущественного в своем роде, способного одним усилием мысли разнести оба Дерри – Старый и Новый.
Майк был уверен в силе Ночной Твари, которой он мог становиться, но не был уверен в том, что сможет убить десятилетнего ребёнка…в крайнем случае, конечно.
Ричи знал, что сможет заболтать мелкого пацана, и, в случае чего, выиграть всем время – в то, что Авери стал монстром с суперсилой, Ричи всё же поверить не смог. Он помнил, каким жутким монстром был младший братик Денбро, но никак не мог представить себе малыша Авери с изогнутыми и острыми, как рыболовные крючки, зубами и мерцающими серебряными глазами.
Эдди, как ни странно, боялся только за томминокера Грея. То, что с Дерри ничего ужасного не случится, он понимал интуитивно – был же, в конце – концов, Старший, была Самка – Мать. А вот Грей был наиболее уязвим во всей этой истории, и Эдди дал себе слово присматривать за ним, вызвав у Ричи почти справедливый (но глупый) приступ ревности.
Стэн вёл себя загадочнее всех. Он не спорил, не высказывал своё мнение и вообще почти не разговаривал. Майк заметил, что странный Свет, льющийся из глаз Стэна, стал ярче, но промолчал, зная друга – если Урис хочет, чтобы его оставили в покое, значит, так тому и быть.
Стэн понимал, что буквально избегает общества друзей и тем самым обижает их, но ничего поделать с этим не мог – он и так с трудом сдерживал себя, пытаясь не измениться, не поменять форму раньше, чем это будет необходимо.
Может быть, потом ничего уже не будет.
***
Самка – Мать молчала. Царица Крыс тревожно попискивала на Её плече, когда на её шерсть падали капли слёз, но Одра счастливо и нежно улыбалась, чем очень смущала разум Царицы – мало чуять, что Мать страдает. Как – то нужно было принимать и то, что Мать возлюбила и взлелеяла Своё страдание и была счастлива, и что это именно будущее давало Ей такую уверенность в том, что всё случившееся будет всем во благо.
Старший хмуро посматривал на Самку – Мать, но Его странное чувство, что – то вроде болезненной нежности к Ней, перебивало раздражение на детёныша, который опять заставил весь мир плясать вокруг своей малозначительной особи. Впрочем, Старшего очень развлекало всё, что вытворял Младший, и Он с удовольствием ждал, когда же дефектное отродье ошибётся так, что понадобится Его помощь. Предвкушать было желанно, и Древнее Оно с удовольствием думало о том, что Оно сделает с Младшим, сколько раз и в какой последовательности.
Это было очень приятное занятие, заглушающее даже Голод.
***
Видеть Пеннивайза рядом с Авери было невыносимо.
Джорджи давно уже проклял своё терпение, свою чуткость и братскую любовь к Биллу. Да, он сам виноват – надо было всегда действовать, как тогда, в Лондоне, когда Пенька целиком и полностью принадлежал только ему, и когда сердце его спокойно билось, а не сжималось в предчувствии того, что старший брат найдёт их и юное Оно с радостным воплем кинется ему на шею, забыв о нем, Джорджи.
Ну и как ему жить, если ему нужен только чёртов «мистер Грей»? Дайна была бы, пожалуй, идеальной подругой…но Джорджи знал, что это был бы обман и с его, и с её стороны. Она думала только о Туми, о том, что сделала с ним. Главный Лангольер Дайна вместо юного Оно?
Мальчик засмеялся, и смеялся долго, до слёз и боли в животе.
Он ведь всего лишь выбежал в дождь за корабликом, обыкновенный американский мальчик, которому везло в жизни – старший брат не очень часто бил его, мать и отец его обожали, да и полиомелит его пощадил – и всё ради того, чтобы он умер от болевого шока в грязной канаве, а потом стал чудовищем с серебряными глазами, до смерти влюблённого в своего убийцу.
Джорджи не боялся того, что Авери может убить его. Что ему очередная смерть? Младший Денбро как никогда готов был доказать этому сопляку, что «вторым Джорджи» ему никогда не быть.
Джорджи печалила только мысль о Дайне. Возможно, эта девочка и заслужила свою грусть, но мальчик не мог смотреть, как она мучается.
Что ж, если он погибнет, пусть хоть Дайна получит прощение от самой себя и станет счастливой.
Найти Ника Хопуэлла и Крейга Туми в прошлом было несложно – лангольеры сами нашли его. Когда Джорджи попросил Туми вернуться с ним и поговорить с Дайной, Крэйг побледнел, но согласился – правда, не без колебаний и сердитых взглядов на Ника, который идеально сыграл свою роль. Именно его насмешливая улыбка заставила решиться Туми, который, став лангольером, потерял большую часть былой покорности и чаще делал именно то, что Ник запрещал ему делать.
***
Авери чувствовал себя прекрасно и ужасно одновременно. О да, Существо в нём ликовало, высасывало силы из всего, что сияло, наполняя и насыщая свою бездонную, безграничную ярость. Вкус крови во рту, этот мерзкий вкус боли и слёз, теперь не вызывал у мальчика отвращения – даже когда он снова, как наяву, чувствовал те секунды своей кошмарной смерти. Давление бетонных плит, кровь – Авери улыбался почти с нежностью, думая о Институте.
Ребята давно уже нашли это место – более того, они построили на крови и смерти Свой Институт, не из камня или бетонных плит, а исключительно из Сияния.
С трудом верилось, что несколько Огоньков Оно способны на такое, но если кто – то из ребят иногда забывался и пугался прозрачности «стен» или «пола», Авери почти сразу принял невозможное как истину.
То, что Сияние Института не нужно было поддерживать вливанием в него «свежих сил», мальчика тоже не удивляло.
Это был Дом всех сияющих детей на Земле. Самое безопасное место в мире, в космосе да и за его пределами. Это был он, Авери.
***
Встреча Неудачников, «старых» и «новых», эта эпичная битва сознаний, чувств и возможностей, была более чем странной.
Неудачники из Старого Дерри давно стали легендой, и Авери, уважая и даже восхищаясь ими, боялся только одного; как – нибудь нечаянно не причинить им вред.
Неудачники, глядя на маленького мальчика Авери, прекрасно понимали, что они проиграли раньше, чем подумали о возможном проигрыше.
Авери уже не был ребёнком и даже человеком. Он был миллионами сияющих детей, и любой из Неудачников знал, что сила эта сметёт их в пыль ещё до того, как они смогут сформировать свои же мысли.
Авери смотрел на Неудачников.
Неудачники смотрели на него и на ребят, спокойно ждущих их решения.
Пеннивайз не смотрел ни на кого. Он полулежал на обломке стены, свесив вниз одну ногу, и свет его голубых глаз приглушенно мерцал из – под красных ресниц. Казалось, юному Оно было совершенно наплевать на всё происходящее, словно Оно пресытилось приключениями с Едой, и не исчезает только из – за лени и желания «досмотреть кино».
На самом деле Пеннивайзу было слегка не по себе – исключительно из – за того, что «кино» как раз заканчивалось. Что – то решалось сейчас, и это что – то меняло и юное Оно, и Неудачников, и Авери, и даже древнее Оно.
– Не надо мстить, Авери. – вдруг произнёс Билл, и слова его, прозвучавшие странно в тишине, нарушаемой только шумом ветра, заставили исчезнуть ослепительную улыбку Существа. – Я очень прошу тебя…вас всех. Не надо.
– А то что, Билли? – Существо жутенько улыбнулось. – Я стану сходить с ума, буду пытаться себя убить и превращу свою жизнь в Ад?
– Ты пожалеешь. – так же спокойно сказал Денбро. – Пожалеешь в тот самый миг, как нажмёшь на курок.
Пеннивайз быстро посмотрел на него и снова отвернулся. Билл улыбнулся, заметив это движение, такое, по сути, человеческое, и ему наконец – то стало хорошо от мысли о правильности своего решения.
– Мы уже говорили об этом, Билл. – Авери слегка нахмурился, наблюдая больше за Оно, чем за старшим Денбро. – Не смогли вы, сможем мы. Отдыхайте, Неудачники.
– Я тоже думал, что это п-правильно, Авери – убить ради справедливости. Ради мести. Но т-только твоя мечта, этот Институт, – тебе придётся забыть про неё. Придется платить за то, что ты сделаешь, всю жизнь до смерти и после неё. Всегда.
– А меня это не пугает. – Авери грустно улыбнулся. – Я ведь уже умер, Билл. Раньше, чем устал жить. И будь я проклят, если позволю ещё хоть одному сияющему ребёнку мучительно умереть только из – за того, что наша дряхлая раса ничтожеств пытается выжить, уничтожая тех, кто должен стать новой расой.
– Если бы ты мог вернуться к маме и папе, Авери, жить с ними долго и счастливо, видеть их старость, взрослеть самому и иметь своих детей – возможно, тоже сияющих. Ты отказался бы ради этого от Института? – неожиданно спросил Стэн.
Мама, папа. Быть ребёнком. Быть…человеком. Школа, друзья, вкусняшки, наклейки, коллекции, путешествия, любовь, радости и печали, поражения и победы, голубое небо над головой, вера в прекрасное будущее.
Как же больно.
Авери запретил себе плакать, но маленький десятилетний мальчик, запертый в Существе с Огнями Оно, буквально зашёлся от плача.
Как больно. Как же он недооценил этих Неудачников – этот Стэн, с его огромными светящимися болезненным Светом глазищами, ударивший в самое больное место…
Мама и папа.
– Вайз просил отвести его к маме и папе. Предложил тебе искупление, принёс себя в жертву ради твоего счастья. – сухо сказал Авери, обращаясь к Биллу Денбро и словно не замечая Стэна. – Что ты дал ему, Билл? Пулю из своей веры. Месть. Теперь твой друг обещает мне чудо, которое он может сделать. Но его самого создал тот, в кого ты стрелял, и сила его – сила существа, враждебного силе Вайза и моей силе. Как ты думаешь, что я отвечу?
– «Нет». – отвечая Авери, Билл смотрел на Пеннивайза и глаза его были темными от душевной муки. – Ты сделаешь то, что задумал, не смотря ни на что.
– Неудачники правильно выбрали лидера. – усмехнулся Авери. – Ты умён. Прояви же свой ум ещё раз и уведи своих друзей. Как ты верно заметил, я сделаю то, что задумал, не смотря ни на что, и Вайз останется с нами.
– Тогда тебе придётся полюбить и меня. – тихо сказал Билл. – Потому что я тоже сделаю то, что задумал.
– Джорджи, ребята, Беверли, Одра – я люблю вас больше своей жизни. – Билл улыбнулся Неудачникам, и их поразили его глаза – в них была лёгкость, летучесть, в них было детство и счастье. – Прощайте.
Он подошёл к Пеннивайзу и юное Оно встало перед ним и выпрямилось во весь свой немалый рост, почти напуганное тем, что чуяло в своём человеке.
– Я хочу, чтобы ты забрал меня. – сказал Билл и поднял голову, смотря в огромные, наливающиеся жёлтым Мёртвые Огни. – Я хочу летать, Пеннивайз. С тобой. До конца времён.
Ветер шевелил его волосы, и никогда ещё бледное лицо Билла Денбро не было более живым и человечным, чем в эти мгновения.
Пеннивайз как зачарованный смотрел на него и не мог отвести взгляда. Древнее Оно говорило ему картинками, что люди могут совершить обряд, подчиняющий Оно, но как Билл мог догадаться о нём?! Как он нашёл эти слова, как смог облечь их в звук и Спеть?!
Когда жёлтые Мёртвые Огни над Биллом Денбро сменили цвет на голубой и заполнили собой всё пространство, он вошёл в их Сияние и растворился во внеземном ликовании, полностью изменив свою суть и суть юного Оно.
========== Стеклянные шарики: Эпилог ==========
Она сразу почувствовала его присутствие.
– Туми?!
Дайна сняла очки и протянула обе руки Крейгу. Лангольер осторожно сжал её маленькие ладони, боясь причинить девочке боль.
– Здравствуй, маленькая мисс.
– Прости меня. – Дайна заплакала. – Крейг, прости меня за то, что я тебя убила. Я хотела бы всё вернуть, я.
Туми обнял её и Дайна вцепилась в него, заливаясь слезами.
– Не плачь, маленькая мисс. Это я должен просить у тебя прощения.
– Я знаю, что ты не можешь показать мне то…место, но ты же будешь навещать меня здесь, Крейг?
Он улыбнулся. Дайна увидела блеск сверкающих лезвий за его губами, но только крепче прижалась к телу существа, в котором осталось так мало человеческого.
– Конечно, маленькая мисс.
Девушка и Лангольер.
Девушка, сотворившая своим Сиянием целый мир.
Дайна улыбнулась сквозь слёзы и решила продолжать жить.
***
Авери Диксон, воплощение Института, был рад душевному покою Дайны, наступившему после её встречи с лангольером Крейгом Туми. Девушка сияла теперь с такой силой, что мощь Института многократно увеличилась, и мысль о том, что среди старых Неудачников есть божество, превосходящее силой даже Оно, вызывала у Авери ликующую улыбку.
Он найдёт его, этого Роберта Грея, детёныша его Огонька. Ещё немного, и мощь его сияния позволит это.
Кстати, об Огоньке. Вайз стал другим, совсем иным, но Авери знал – это прекрасное сияние Мёртвых Огней никуда не делось, только стало…живее и ярче.
Огонёк никогда не оставит его, Авери. Никогда не бросит Институт.
***
Древнее Оно хохотало уже так долго, что Самка – Мать встревожилась: не повредило бы это Его ещё нерождённым детёнышам. Она уже не плакала по Биллу – то, что он сделал, было невозвратно, но Она знала – Билл сейчас счастлив, как никогда, и пребудет в счастье до конца времён.
– Папа, мама и детёныш. – Оно подумало над этими словами и снова расхохоталось, почти с нежностью глядя на Коконы, в которых Спали Неудачники и юное Оно. – Новая раса, Мать. Эти мальчишки невозможны даже в Цикле Сна.
Самка – Мать погладила по спинке Царицу Крыс и улыбнулась Ему.
Мать, Отец, Детёныш.
Возможно, и им стоит чему – то поучиться у Новой Расы людей?
Древнее Оно улыбалось во всю зубастую пасть. О да, его детёныши заполнят всю Землю, станут симбиотами с Новой Расой людей и не жалкая Еда, а Его сородичи будут править миром, как и было задумано Им много веков назад.
Подумать только, Его дефектный детёныш превзошёл даже Его, своего Создателя.
Думать о будущем было приятно. Особенно о той участи, которая ждёт Еду.
Древнее Оно было как никогда довольно Младшим.
***
– Здрассте, мисс Грей, а Пенька выйдет? – Ричи выдул пузырь из жвачки и лопнул его. Ему не хотелось хамить Одре, но эта семейка всё ещё напрягала мальчика.
– Здравствуй, Ричи. – Самка – Мать тепло улыбнулась ему и вошла в дом, откуда через пару минут вышел Пеннивайз. Он пнул калитку раздолбанным ботинком (доживающим последние даже не дни – часы), выкатил Сильвер на улицу и обернулся на новый стук двери дома.
– Чтобы был дома до темноты.
Юное Оно скрипнуло зубами от злости.
– Здрассте, мистер Грей! – с радостным ужасом завопил Тозиер, широко улыбаясь Древнему Оно. – Не волнуйтесь, вам вредно. Отпустите Пеньку на ночь к нам в штаб, пожалуйста. Обещаю, мы не будем курить, есть плохую еду и купаться голыми, как в прошлый раз.
Ричи сам обомлел от того, что нёс, но остановиться было выше его сил, за него говорил страх. Мистер Грей задумчиво смотрел на мальчика, поглаживая свой огромный живот (Ричи с ужасом и интересом думал, как, собственно, произойдёт процесс рождения детёнышей) и улыбался широкой зубастой улыбкой.
– Хорошо.
Ричи отмер только тогда, когда за мистером Греем закрылась дверь. Неужели ему удалось?!
– Зацени, Мелочь, я тебя спас от предков. – Ричи сел на свой велосипед, осмотрел юное Оно (как всегда, живописно одетое в веселенького жёлтого цвета футболку, голубую рубашку уже почти без пуговиц и подобие штанов, непонятно как не спадающих с его бедер) и кивнул:
– Потрясный прикид. Если бы ты ещё шнурки за…
Пеннивайз как ветер промчался мимо него. Шнурки завязывать юное Оно не умело и Тозиер решил сегодня же поспорить с ребятами на пару банок лимонада на предмет того, когда Пенька рухнет с Сильвера, запутавшись шнурками в спицах колёс.
Довольно хмыкнув, мальчик, не торопясь, поехал вслед за юным Оно, прекрасно зная, что догнать Пеннивайза на Сильвере не сможет никто, и даже не пытаясь сделать это.
Так же медленно и спокойно Тозиер проехал мимо ребят Генри Бауэрса – сам Генри пил пиво, стараясь не смотреть на проезжающего Неудачника и старательно делая вид, что его вообще не существует.
Ричи лучезарно улыбнулся ему. Банда Бауэрса обходила стороной Неудачников, один – единственный раз столкнувшись лицом к лицу с юным Оно и сделав самую большую глупость за всё своё существование – начав придираться к странному новому рыжему Неудачнику, который выглядел выше всех, но был едва ли не худее вечно болезненного Эдди.
Живыми ребята остались, но раны пришлось залечивать очень долго – рыжий псих дрался как зверь, и зубы у него оказались острыми, как бритвы, не только с виду.
В Штабе почти все были в сборе, не хватало только Бев – но она должна была прийти с минуты на минуту.
Ричи всё ещё нервничал, когда встречался со старшим Денбро, но сегодня он даже не вздрогнул, когда Билл поднялся со своего места, чтобы поприветствовать его.
– Я лучше мамку Эдса поцелую, чем ещё раз пойду к предкам Мелочи. За тобой должок, Большой Билл, – сказал мальчик, глядя прямо в жёлтые светящиеся глаза Билла Денбро.
***
Как странно Оно выглядело.
Билл Денбро провёл пальцами по лицу Пеннивайза – лицу, а не морде. Юное Оно всё ещё выглядело довольно жутким: зубы его были острыми, их было много, да и широкий рот, казалось, почти не уменьшился, но всё же это было не чудовище, это был…человек?
– Что…с тобой?! – Билл вдруг почувствовал тошнотворный ужас от того, что он своим Обрядом испортил Оно безвозвратно. – Почему ты…такой?!
Пеннивайз шагнул к нему, покачнулся и уставился на свои ноги с весёлым удивлением.
– Вот вы как передвигаетесь на своих конечностях? Какой убогий способ перемещения в пространстве. Бедная, ограниченная во всём Еда.
– Ты…человек? – Билл всё ещё не мог поверить в случившееся.
– Неа, – Пеннивайз сделал ещё шаг и презрительно фыркнул. – И да. Я теперь как ты, Билли. Мы одно целое в Мёртвых Огнях, как ты и хотел.
– Я – Оно? – Билл начал понимать. – Как ты? Но я не хочу, чтобы ты себе навредил. Не хочу, чтобы ты менялся, рисковал своей жизнью или умер, я…
– Значит, я не буду меняться и не умру. – Пеннивайз снова нетерпеливо фыркнул. – Мы вечные, Билли. Ты и я. Навсегда. Ты сам так сделал.
Билл, наконец, улыбнулся, глядя в голубые глаза Пеннивайза, светящиеся Мёртвыми Огнями.
Такие же глаза, как у него самого.
***
– Теперь доволен?
Малыш без лишних слов вцепился в его свитер, и Деннис, с удовольствием обнимая своего найдёныша и гладя его по спине, подумал о том, что все ужасы наконец – то прекратятся. Малыш больше не будет так переживать за своего Создателя, а там, он, Деннис, глядишь и откормит этого маленького полубога, пытающегося всеми силами сохранить и без того хрупкий мир на Земле. Возможно, Малыш даже станет жить нормальной жизнью…ну, или почти нормальной.
Деннис вздохнул. Нормальная жизнь? Он только вчера опять ходил к своим новым соседям просить за проклятого мальчишку, которому он сам бы с удовольствием дал пару подзатыльников. В человеческом виде Создатель Малыша был не меньшей занозой в заднице, чем в своём божественном, а может, и больше.
Залевски мрачно предрёк сам себе, что спокойной и нормальной жизни он точно никогда не увидит. Не в этом веке. Не в этом…мире.
Впрочем, если его Малыш счастлив, то счастлив и он.
Юный томминокер Роберт Грей знал, что это только начало. Знал, что впереди будут и опасности, и приключения. Знал, что люди не сразу примут Новую Расу, и что Авери Диксону не раз придётся сталкиваться с самым отвратительным злом, живущим в человеческих душах.
Знал, что его счастье временное…но иногда и миг кажется Вечностью, а юный Грей умел ценить даже секунды счастья.
Но он был очень счастлив, потому что сейчас счастливы были все – и люди, и боги.
