Текст книги "Оно: Нерасказанные истории (СИ)"
Автор книги: Eirik
сообщить о нарушении
Текущая страница: 30 (всего у книги 31 страниц)
А этот мальчик уверен, что они контролируют ситуацию.
Может, эти новые деррийцы и правда справлялись лучше них, Неудачников?
Мы устарели, думала Бев, смотря вслед бегущему навстречу новым приключениям самоуверенному мальчишке. Устарели и стали…скучными. Слишком умными. Слишком опытными. Слишком…ответственными.
То, что Пеннивайз не бросал свои старые «игрушки» – любовь это была, или привычка? Даже Большой Билл был уже не таким авторитетом для юного Оно. Сообразив, что этот странный мальчик любит его без памяти, Пеннивайз научился балансировать на тонкой грани между капризами и обыкновенном использовании его чувств. Старший Денбро, сам того не подозревая, оказался скорее в роли любимой вещи, а не друга, в роли раба, причём раба добровольного, умеющего терпеть любую боль.
Билл Денбро, её первая любовь.
Постоянно находиться рядом с ним было больно – девочка читала его мысли и знала, что Билл любит её. Обожает.
Вот только выбрал он не её.
Беверли вздохнула, фыркнула и разозлилась на саму себя. Ну и что она разнылась? Да, Билл выбрал не её, и даже не свою ослепительно, невозможно прекрасную Одру. Билл выбрал убийцу своего брата. А они, его любимые девочки, были только отражениями его любви к Оно. Белокожие, рыженькие…необычные. Билл слишком правильный для того, чтобы признать очевидную истину – его чувства к юному Оно не братские. Это была любовь – настолько сильная, что только благодаря ей он не сходил с ума и мог ломать в себе невозможное, крушить все барьеры своего нормального человеческого сознания – чтобы любить инопланетное чудовище. И жить для него. Ради него. Во имя его.
Беверли знала, что и Бен знает всё это – о ней самой, о её чувствах к Биллу, о Пеннивайзе. Знает, что она не ревнует Билла к Оно – ей даже жаль было этого иномирного детёныша, оказавшегося в эпицентре таких бушующих страстей.
Знает Бен и то, что она любит его – сильной и чистой любовью настрадавшейся самки, которой самец предложил искупление грехов своего вида. Предложил всё, что может пожелать женщина и что может дать ей мужчина; предложил ей служение во имя её.
Беверли ненавидела Бена за это. Любила и ненавидела.
За то, что он слишком понимал её. За то, что простил бы ей всё – измену, боль, равнодушие, любовь к другому.
За то, что он оставлял ей право выбора.
Не отомстить ли ей всем сразу – Биллу, Бену, Одре…даже Пеннивайзу? Перестать быть «своей девчонкой», сделать юное Оно зависимым от своей нежности и остаться с ним – даже родить…ну…что получится. И сойти с ума.
Какая получится пара: паук – людоед и сумасшедшая валькирия, воспевающая боль и смерть. «Красавица и Чудовище» на новый (деррийский и иномирный) взгляд.
Опять тяжёлые, взрослые мысли. Опять она не сможет летать.
Бен посмотрел на вернувшуюся девочку всё понимающими глазами и Бев разозлило то, что он знает о ней всё – знает каждое движение её души благодаря дару Оно, такому страшному и мучительному для обыкновенных людей.
Беверли сняла платье, небрежно бросив его на пол Логова.
– Иди ко мне, Бен.
Взять её в объятия, сделать только своей. Грубо, насильно – потому что она хочет этого.
Бен обнял Беверли, прикрывая её наготу собой, своим большим телом. Просто обнял. Беверли хотела ударить его, крикнуть что – нибудь обидное и злое, но её горло сдавило от подступивших слёз. Она плакала долго и горько и Бен обнимал её, а потом увёл к себе домой и уложил на диван в холле, укрыв пледом. Беверли уснула почти сразу, провалилась в сон, как в обморок.
Во Сне Оно Неудачники не нуждались в отдыхе, это была скорее защитная реакция организма Бев на душевные муки, но Бен долго сидел рядом и смотрел на девочку, и глаза его были тёмными и задумчивыми. Когда Беверли задышала глубоко и ровно и на губах её появился намёк на улыбку, Бен встал и распахнул окно.
Ночная прохлада хлынула в комнату.
Хэнском уронил в ночь только одно слово – тяжёлое, вырвавшееся из глубины его сердца:
– Билл.
***
Шарики летали.
Не кровавые шары юного Оно, и не разноцветные шарики его древнего сородича. Это были обыкновенные стеклянные шарики, пару секунд назад лежавшие в кармане шорт Авери Диксона.
Беверли не узнала бы сейчас мальчика, с которым разговаривала пару минут назад – никакой детской улыбки, никакого здорового румянца и прищуренных смешливых глаз. Широко распахнутые глаза Авери следили за шариками, а его ещё детское, округлое лицо было бледным от напряжения.
– Сейчас, Огонёк. – выдохнул он. – Давай!
Юное Оно, с не меньшим интересом следившее за шариками, выдохнуло Мёртвый Огонёк и направило его в гущу летающих шариков. Шарики засияли так, что Авери вздрогнул от рези в глазах. Сидевшие кто где ребята беспокойно зашевелились, но мальчик остановил всех движением руки и продержался ещё несколько минут, прежде чем Мёртвое сияние погасло, и шарики покорно улеглись в маленькую ладонь их владельца.
– Сегодня на несколько минут больше продержались, – Авери устало присел на остатки развалившейся стены и ободряюще улыбнулся друзьям, встревоженно смотревшим на него. – Всё нормально, я в порядке.
Шарики неожиданно снова вылетели из ладони Авери и закружились в воздухе, переливаясь Мёртвым светом и являя собой очень сложную, но узнаваемую модель Солнечной системы в такой же сложной системе других миров и Вселенных.
– Шаариков не хватает, детёныш. – нараспев сказал Пеннивайз, покрутив когтистым пальцем у виска, и все ребята расхохотались.
Шариков действительно было мало – и тех, что принёс Авери и тех, что были в их головах. Даже объединив разумы, они были слабее этого странного существа, являющего собой по сути просто Мёртвый Свет. Они были слабее Смерти. Пока.
Авери не показал того, как он был расстроен. Его друзья старались, как могли, но мальчик понимал – даже все их Огоньки, объединённые в одно целое, никогда не смогут сравниться с одним – единственным Мёртвым Огоньком иномирного существа, непонятно почему живущего в заброшенных туннелях канализации Дерри.
Авери тосковал по друзьям из Института, но боялся даже мысленно позвать их. Не хотел, чтобы их теперь спокойная (относительно спокойная, конечно) жизнь была снова разрушена кошмаром, который все так хотели поскорее забыть.
Мёртвый мальчик не может никого позвать. Не должен. Не имеет права.
Он ещё долго играл с друзьями. Когда стемнело и все разошлись по домам, Авери, оставшийся наедине со своим Кошмаром, сам подошёл к Оно, лениво развалившемуся на нагретой дневным солнцем стене и покачивающему ногой, как кот хвостом.
– Отрасти себе хвост, Пенька, – неожиданно для самого себя сказал мальчик. – Тебе пойдёт.
Пеннивайз рассмеялся и одним прыжком оказался возле мальчика.
– Тогда вы все будете дёргать меня за него.
Не смотря на ужас, который Авери ощущал каждой клеткой своего тела, мальчик не боялся это существо, воскресившее его. Как это произошло, он не спрашивал. Не хотел слышать ответ. Если это и был Ад, лучшего наказания невозможно было и придумать. Он заслужил этот ужас.
Он убийца – и не важно, что он убил во благо друзей.
Кем или чем являлся его странный спаситель, мальчик точно не знал. Существо жило где – то в глубинах деррийской канализации, умело перевоплощаться, летать, сияло, а так же являло собой по сути те самые Огоньки, наделяющие владеющего ими сверхспособностями…ЕГО Огоньки.
Огоньки, жрущие детей. Огоньки, создавшие Город, являющиеся Городом и почти всеми людьми в нём.
Да, конечно.
Личный Ад «по мотивам».
– Думаешь что – то вкусное. – Пеннивайз облизнулся, и его глаза вспыхнули хищным блеском. – Жаль, что ты не Едаа, Авери.
Не смотря на очередной укол тошнотворного ужаса, мальчик едва не улыбнулся. Морда Огонька (его! Смерти) была настолько восторженно – сияющей, что казалась совсем детской. Этакий малыш – демон из старого доброго диснеевского мультфильма.
Авери невольно подумал, что его психика подстраивает окружающий Ад под свой возраст. Ему десять. А если бы было пятнадцать или двадцать – Огонёк выглядел бы старше?
– Кстати, о «Еде» – взгляд Авери стал жёстким. – Я тебя ещё не простил за то, что ты снова охотился. Тренироваться мы будем, а вот играть с тобой пока нет. А теперь исчезни. Сожрёшь кого – нибудь ещё, и я рассержусь по – настоящему. – Авери холодно улыбнулся. – И ты знаешь, что тогда будет.
– Не знаю, – наивно сообщил ему Пеннивайз, но послушно исчез.
Авери даже слабо усмехнулся, вытирая холодный пот со лба. От ужаса его подташнивало, но он не мог не признать, что Огонёк – единственное, что заглушает все его мучительные мысли о крови и боли. Он даже не очень понимал, как относиться к случившемуся. Если в Дерри никто не умирает по – настоящему, то это была и не смерть?
Ненавидеть Огонька Авери не мог, даже зная, что тот убийца и людоед.
Ненавидеть следовало себя – ведь это он, Авери, придумал такую Тварь.
Мальчик медленно пошел по дороге в Новый Дерри, к своим приёмным родителям.
Конечно, мама будет милой, накормит и приласкает, а папа поругает за такие поздние игры, но обязательно поцелует на ночь. И глаза у него будут добрыми – предобрыми…
Слезы всё же прорвались сквозь маску обыкновенного деррийского мальчика. Авери, Мальчик – с – Огоньками, прекрасно понимал, кто он и…что он.
Он был мёртвым мальчиком из Института, возможно – сверхчеловеком будущего, каким – то чудом существующего в городе Дерри, штат Мэн, пытающегося развить свои способности до предела, и собирающего армию детей, подобных себе.
Он должен стать всесильным и всемогущим – чтобы защищать Сияние, и всех, у кого оно есть.
И ему отчаянно, до боли хотелось домой – в дом и мир, которых уже больше не существовало.
***
Пеннивайз улыбался весь обратный путь до Логова. Ему хотелось Петь от восторга, Спеть что – нибудь такое, что потрясло бы его самого. Так хорошо давно не было – с того момента, как он воскресил Джорджи. Так же хотелось летать, и он так же любил этого потрясающего мёртвого мальчика со СВОИМИ Огоньками внутри. Мальчика, чьи мысли он не мог читать даже в своём Сне.
Авери был так похож на Джорджи, и…на Билла? Только… лучше.
Он не отказывался от него. Сразу же стал считать своим.
Никогда не стрелявший в него Билл и… Джорджи, самый солнечный ребёнок Дерри… с Огоньками.
Оно и представить не могло, что такое возможно.
***
Билл не верил своим глазам и ушам – юное Оно, совершенно спокойно наплевав на их боль, на то, что произошло с Неудачниками и самим Пеннивайзом, на боль совершенно посторонних людей, случайно попавших в эту ужасную историю с зеркалами и съёмками, выглядело до неприличия счастливым.
Мальчишка со стеклянными шариками, о котором рассказала Беверли, совершенно не понравился старшему Денбро. Билл не мог точно сказать, почему он так его раздражает. Поющий и счастливый Пенька его тоже злил, но Билл решил не анализировать свои чувства, решив пока просто понаблюдать за происходящим.
Джорджи понял больше и ему стало страшно – Пеннивайз нашёл нового… Джорджи. Мысли мальчика со стеклянными шариками, о котором последнее время часто думал Билл, были никому недоступны, это было легко проверить.
Оно же свои мысли не скрывало – и Джорджи почуял в них ту же летучесть, то же счастье и восторг, которые юное Оно когда – то испытывало только к нему одному.
Джордж со свойственной ему прямотой подумал, что из двух «Джорджи» останется только один, и не факт, что это будет брат старшего Денбро.
До начала «войны» он решил просто поговорить с этим мальчишкой из Дерри и намекнуть ему об участи Люка Росслера, который перестал быть человеком из – за простой прихоти иномирного детёныша, а так же рассказать о себе – и послушать, что на всё это ответит «новый Джорджи» Пеннивайза.
***
Встреча обоих «Джорджи» была совсем не такой, какой её представлял себе младший Денбро.
Он быстро нашёл место, где собирались «сияющие» ребята из Нового Дерри – их мысли он мог читать с лёгкостью. Больше всего его заинтересовала слепая девочка Дайна, которая рисовала что – то веткой на песке, глядя незрячими глазами совсем в другую сторону – но подойти к ней и поговорить Джордж не решился. Всё же он пришёл не с мирной целью.
Авери Диксон сначала не произвёл на него впечатления. Обыкновенный мелкий мальчишка, с самоуверенной рожей и губами, сжатыми в узкую полоску. Он вежливо пожал Джорджу руку, и мальчик не почувствовал никакой особенной силы в этом «новом Джорджи». Ничего, что дало бы ему зацепку. Да, мальчишка «сиял», но…он даже не превосходил силой ту же слепую девочку Дайну. Выбор Пеннивайза стал для Джорджа ещё более загадочным.
– Ты пришёл поговорить о моём Огоньке.
Джорджи неприятно царапнуло слово «моём», но он кивнул Авери, рассчитывая, что они хотя бы отойдут в сторону от остальных ребят.
– Говори. – Авери достал из кармана шорт стеклянные шарики и стал медленно вращать их в ладони. – Никто никуда не пойдёт. Я слушаю. Мы слушаем.
В Джорджи снова шевельнулась неприязнь к этому наглому малолетке, но он сдержался и начал рассказывать с самого начала – как он выбежал с корабликом в дождь навстречу своей смерти.
Ребята слушали внимательно и молча. Когда Джорджи рассказывал о Пеннивайзе, они бледнели и переглядывались, но никто не издал ни звука. Слепая девочка, которая так заинтересовала Джорджи, проявила интерес к рассказу только тогда, когда мальчик упомянул лангольеров. Она ушла недалеко, села там на камень и Джорджи видел, как вздрагивают её плечи от рыданий, но никто не пошёл за девочкой, чтобы успокоить её.
Неожиданно для себя Джорджи разозлился. Эти ребята слушали его так, будто он просто рассказывал им интересную историю. Никакой реакции, кроме реакции Дайны.
Джордж выдал всё, что хотел скрыть, передумав щадить этих равнодушных ребят. Он буквально выплеснул на них поток тошнотворной информации обо всём – о юном Оно и его древнем сородиче, о Дерри, о Неудачниках и их странных судьбах, о Черепахе, о цикле Сна Оно, о деррийцах и их постыдных тайнах, о многолетней боли и мучениях, которые будут преследовать любую Еду, любого человека, осмелившегося находиться рядом с иномирными существами. Рассказал он и про несчастного Люка Росслера, которого каприз юного Оно сделал чудовищем.
И только когда пелена гнева рассеялась, он понял, что натворил.
Всё же это были дети – самому старшему было лет тринадцать. Невероятно сильные духом, ярко сияющие – но всё же дети. Ребята сидели бледные, их мутило, а кое – кто уже отошёл подальше от основной группы и слышно было как они тихо стонут в перерывах между спазмами.
– А ты жестокий. – спокойно сказал Авери, который так же сидел и смотрел на шарики в своей ладони. На Джорджи он даже не взглянул.
– Ты тоже. – парировал Джордж, имея в виду ребят.
– Они справятся. – Авери пожал плечами, и посмотрел, наконец, на младшего Денбро. – Я справлюсь. Но не ты, Джордж.
Шарики вылетели из его ладони и закружились над головой мальчика, но Авери, казалось, даже не заметил этого.
– Спасибо за то, что рассказал про Люка. Мы примем меры.
– То есть, это всё, что вы поняли?! – Джорджи едва сдержал желание вцепиться в этого дурачка и хорошенько встряхнуть его. – Вы должны оставить это, Авери, оставить мысль, что вы сможете управлять Оно!
– Не смогли вы, не сможем и мы? – Авери улыбнулся, и улыбка его была горькой. – Джорджи, ты хороший, но ты не хочешь видеть правду. Пеннивайз был смыслом вашего существования, с любым отклонением от этого вы боролись, как могли. Ты счастлив? Нет. Всем вам плохо. Поэтому дай другим попробовать сделать то, что не смогли сделать вы все.
– Вы дети. – Джорджи кивнул за спину, на бледных ребят, которые так же тихо сидели и слушали. – Мы прошли через всё это, но мы не могли иначе, мы поклялись. Ты не представляешь, во что вмешиваешься, Авери, и во что втягиваешь своих друзей!
– Всегда есть выбор. – Авери тоже кивнул на ребят. – Они не клялись на крови, Джордж, и они сами решают, что делать. И я не их лидер. Я не… Большой Билл, который создал свой личный ад и втянул в него всех своих друзей.
Лицо Джорджи вспыхнуло так, будто ему дали пощёчину.
– Значит, вы справитесь лучше нас?
– Я хотел бы, чтобы мы справлялись вместе. – Авери задумчиво посмотрел на своих друзей. – У вас есть опыт, которого нет у нас. А у нас есть что – то новое для Оно и…вас. Прости, если я обидел тебя, Джордж. Я не жду ответ прямо сейчас и я не хотел бы, чтобы мы все передрались и тратили силы на то, что нам не принадлежит и никогда принадлежать не будет.
– Я бы тоже хотел этого. – Через силу сказал Джорджи, кивнул ребятам и ушёл, запретив себе смотреть на всё ещё сгорбленную спину Дайны, которая так и не вернулась к ребятам, оставшись сидеть в стороне от них. Она больше не плакала, но сняла очки и смотрела незрячими глазами в бездну, и мальчик знал – она не тонула в ней, а бросала бездне вызов.
Комментарий к Стеклянные шарики: Новые Неудачники? (2 часть)
“Сияющие” мёртвые дети:
Брэдли Тревор – “Доктор Сон”
Фрэнки Питерсон – “Чужак”
Дорси Коркоран и его старший брат Эдвард – “Оно”
Кэти и Кора Деттерик – “Зелёная миля”
Гэдж и кот Черч – “Кладбище домашних животных”
Дайна – “Лангольеры” (убила Крейга Туми)
Дэн – “призрак” из Водонапорной Башни Дерри
========== Стеклянные шарики: Зови меня “Билл”, если хочешь. (3 часть) ==========
– Зачем тебе это знать?
Джорджи смутился. Действительно, почему он решил, что почти незнакомая девочка будет откровенничать с ним? Только потому, что он Неудачник, тайный Тёмный Рыцарь Дерри, спасающий мир?
Не нужно было спрашивать Дайну о её грусти. Он ведь знал это. Не так скоро, не во время второй встречи.
– Джордж, ты очень хороший мальчик, – неожиданно сказала Дайна и улыбнулась. – Я понимаю, как ты любишь его. Ты сам сказал, что он ещё детёныш, и он любит тебя, но…понимаешь, дети иногда хотят поиграть с кем – то другим, и не надо сердиться на них за это.
Джорджи смутился ещё сильнее. Он считал, что злится на Оно только потому, что Пеннивайз крутится вокруг этого новенького мальчишки с задатками мирового лидера и помогает ему, а на самом деле это была просто ревность собственника?
– Если я расскажу, ты будешь меня ненавидеть. – вдруг сказала девочка. – Ты ведь даже не представляешь, что я сделала, Джордж.
– Я не буду ненавидеть тебя, Дайна, – быстро ответил мальчик. – Никогда.
За то, что Дайна сменила тему, Джорджи заранее был готов простить ей что угодно.
– Никогда не говори «никогда», – девочка грустно улыбнулась. – Тем более, если не знаешь, что собрался прощать. Уйди сразу же, как я закончу рассказывать, хорошо?
Джордж кивнул, забыв, что девочка не видит его, но Дайна и не ждала ответ.
– Я убила человека, Джордж. Хладнокровно, потому что иначе погибли бы другие люди, много…людей. Тогда эта мысль – один за всех – казалась мне верной. И тогда я ещё не понимала, что именно я и являюсь причиной всех бед. Эти люди не должны были попасть в прошлое, они должны были прилететь в Бостон, разойтись каждый по своим делам, а Туми…
Дайна замолчала. Джордж не произнёс ни слова, хотя всё в нём буквально звенело от напряжения. Дайна знала Крейга Туми?!
– Может, он и выкрутился бы там, на конференции. Или поставил точку на своей нелюбимой работе, стал бы свободным.
Девочка снова замолчала, сняла очки и вытерла слёзы.
– Я убила его, Джордж. Он был прав. Не Ник, а я Главный Лангольер, самое страшное чудовище в его жизни. Я оправдываю себя тем, что я не знала о том, что здесь, в Дерри, называют «сиянием». Не знала, что я так могу – взять и воплотить чужой кошмар наяву, да ещё втянуть туда посторонних людей.
Стюардесса сказала, что над пустыней Мохаве наблюдается северное сияние. Никто тогда не придал этому значения, люди немного поудивлялись и всё. Я летела с тётей на операцию, уснула во время полёта, а когда проснулась, оказалось, что исчезли все люди, находившиеся в самолёте. Все, кроме тех, кто спал. Взрослые решили, что мы пролетели не сквозь сияние, а сквозь дыру во времени. Безопаснее было не лететь до Бостона а посадить самолёт в ближайшем аэропорту, мы посадили его в Бангоре. Там я убила Туми.
Не важно, что я не знала о своём сиянии, Джордж. Не важно, что я была уверена, что иначе нельзя. Это я поместила всех в прошлое, я воплотила в жизнь худший кошмар Крейга Туми, я сместила реальности и принесла его в жертву лангольерам. Это я замучила и убила сумасшедшего человека, дала лангольерам разорвать его на куски и съесть. Вот и всё, Джордж. А теперь уходи. Мы ещё поговорим, если захочешь, но сейчас просто уйди. Пожалуйста.
Джордж погладил Дайну по плечу, молча встал и ушёл, хотя всё в нём буквально кричало о том, что надо вернуться, встряхнуть её и рассказать о Туми – о том, что он жив, о том, что он существует. Сказать ей, что нельзя так мучить и корить себя за то, что было сделано по неведению, а не сознательно.
Но не станет ли Дайне ещё хуже от знания того, что сумасшедший человек теперь сам стал лангольером?
Он не знал ответ.
***
Пеннивайз сидел на письменном столе, смотрел на спящего Авери и задумчиво грыз цветной карандаш, решая для себя очень важный вопрос – растянуть удовольствие, или подтолкнуть события, наделив этого мёртвого мальчика силой, которую он так хочет развить в себе?
То, что Авери называл «тренировками», юное Оно всё же немного выматывало. Пеннивайз не привык долго сидеть на одном месте и заниматься чем – то однообразным, пусть даже и интересным. Прогресс, конечно, был – но только Оно понимало, что «тренировок» понадобится ещё очень много, а вот это ему как раз и не нравилось. Интереснее было бы следить, что будет делать детёныш, когда получит так желанную ему силу, когда его телепатия станет безграничной по мощи.
Оно не знало, что тогда будет, и это было очень весело. Ещё веселее было то, что Джорджи и Билл почему – то заволновались и стали проявлять повышенный интерес и к нему, Пеннивайзу, и к сияющим ребятам из Нового Дерри. Первое было приятно и привычно, а второе – человеческих «игрушек» станет ещё больше, разве это было не чудесно?
Решив для себя этот сложный вопрос, юное Оно спрыгнуло со стола, наклонилось над Авери и вдохнуло в него свой Мёртвый Огонёк.
***
Юный томминокер Роберт Грей пытался доказать Залевски, что он не так сильно расстроен смертью одного из своих создателей, как думал Деннис. Он на самом деле очень старался забыть слова Джона Смита, буквально давшего ему существование. Старался забыть его голос, его Зов и Зов крови Странников.
Грей даже увлёкся «прогулками» в Касл – Рок; временные аномалии, «поющие места», стали для него лёгкими порталами «туда – и – обратно». Но попытка изменить этот небольшой городишко, сделать его Раем на Земле не удалась. Юный томминокер не учёл того, что изменять в первую очередь следует сознание людей, а не окружающую их действительность.
Можно накормить пятью рыбами страждущих, но они всё равно умрут от голода, если не научить их эту рыбу ловить.
Меняться люди не хотели: они хотели подчиняться сильному существу, которое даровало бы им все земные блага каждый год, хотели слушать его волю, а не следовать своей, хотели просто спокойно существовать, а не думать о смысле жизни. Юный томминокер даже начал прислушиваться к Зову крови, который говорил ему о том, что Странники были правы – люди только биоматериал для опытов и батарейки для кораблей Странников, не более.
Это было горько и обидно. Грею надоело играть Бога для людей. Надоело подталкивать их к бунту, к осознанию своей же человечности. Надоело пытаться увидеть хорошее там, где ничего хорошего не было, а если и было, то ростки доброты были слишком слабыми и слишком быстро погибали.
Он всё ещё не мог забыть свою тюрьму, клетку, в которую посадил его человек. Человек мучил его, думая, что сдерживает Зло во плоти, но при этом он сам мучился. Почему же люди сами создают себе невидимые клетки, и гордятся тем, что испытывают муки, влача в них жалкое существование? Почему никто не пытается выбраться?
То, что томминокеры были для Оно низшей расой, юного томминокера тоже мучило. Старший его Создателя, Древнее Оно, вообще не воспринимал отродье своего дефектного детёныша серьёзно, но Грея расстраивала не эта вполне предсказуемая реакция существа, миллионы лет назад в минуты слабости вынужденного спасаться от представителей этой «жалкой расы». Его расстраивало равнодушие и даже лёгкое отвращение к себе юного Оно, своего Создателя.
Пусть томминокеры были презренной расой для Оно. Но разве люди, Еда, были не менее ничтожны? Почему же тогда Пеннивайз так презирал Странников, но мирился с тем, что другими создателями его детёныша были люди?
Юный томминокер прекрасно понимал, что последний Странник, Джон Смит, был опасен. Понимал, что произошло тогда на корабле, и почему Пеннивайз не смог мириться с существованием томминокера даже в зазеркальной реальности.
И всё же, за этими мудрыми выводами, за пониманием всего, за прощением и даже за любовью была обыкновенная детская обида на то, что его Создатели, его родители, не могут быть все вместе.
Занятый Касл – Роком, пытающийся бороться с собственными демонами Малыш пропустил то, что происходило у него под носом. Тень детской обиды сделала то, чего Грей раньше просто не допустил бы; его юный безнадзорный Создатель нашёл себе очередную опасную игрушку, и, словно этого было мало, сделал её убийственную мощь ещё сильнее.
Юный томминокер решил привлечь к этой проблеме всех – и Древнее Оно, с интересом наблюдавшее за происходящим, и Билла, который жил для Оно, но сам отрицал это, и Джорджи, который уже успел подзабыть, что это такое – драться за того, кого любишь. Неудачников Грей решил не трогать, мудро рассудив, что они и так «подтянутся», когда поймут, что происходит.
Переговорив со всеми (а точнее, поставив всех в известность о происходящем), юный томминокер оставил себе самый сложный и опасный путь, понимая, что его поступок может стать решающим.
Но только он понимал всю серьёзность происходящего, и только в нём кроме презренной крови Странников была суть Оно – не подаренная божеством из милости, а изначальная, древняя сила Оно. И эту мощь следовало держать в тайне – до тех пор, пока это возможно.
Грей слабо улыбнулся и подумал о том, что Пеннивайз не должен знать, что он, жалкое отродье презренной расы, могуществом превосходит даже Древнее Оно. Не потому, что Оно тут же откроют сезон Охоты на него – Грей не стал бы противиться воле своего Создателя.
Потому, что юный томминокер чувствовал, что так надо.
Всё же любовь необъяснимое чувство.
***
Сила текла в нём, через него, переливалась через край и захлёстывала его с головой.
Авери едва не плакал от счастья. Мальчик рассчитывал на годы тренировок, но вот она, желанная сила – он владел ей, держал всю Землю в своей пока ещё маленькой ладони, и агенты Института казались ему теперь жалкими ограниченными взрослыми, не видящими дальше собственного носа.
Он мог заставить их убить себя.
Мог прекратить войны и насилие во всём мире.
Он стал всемогущим.
Стеклянные шарики взорвались, едва поднявшись в воздух. Просто испарились. Теперь это были Огни – и Авери уже без тени страха смотрел на своего Огонька, этими самыми Огнями, по сути, и являющегося.
Поведение юного Оно Авери несколько смущало – Огонёк вёл себя так, будто не он, Авери, а именно он, Вайз, контролировал ситуацию. Не то, чтобы Огонёк не подчинялся – юное Оно очень охотно подчинялось просьбам мальчика, но у Авери в глубине души остался неприятный осадок от того, что он что – то упустил, что – то не понял. Это тревожило и отравляло эйфорию, но не настолько, чтобы мальчик запаниковал.
Вайз – Огоньки?
Прекрасно. Он, Авери, этими самыми Огоньками управляет.
Управлять Авери начал с приказа (это была просьба, но прозвучала она как приказ) исцелить Люка Росслера. К его изумлению, обычно капризный Огонёк не стал пререкаться с ним, а согласно кивнул и на время исчез. Когда он снова объявился, Авери не стал спрашивать о результате, полагая, что ответ в любом случае будет положительным.
Пеннивайз, разумеется, не стал его разубеждать – он честно посетил Люка Росслера и предложил ему исцеление. Но зачем Авери было знать, что Люк сам не захотел вернуться? Люк – вампир нравился юному Оно больше, чем обычный мальчик Люк; встреча Люка и Авери, этих двух необычных представителей своего вида, была невозможной, и Пеннивайз быстро выбросил из головы странную прихоть своей новой интересной игрушки.
Выследить агентов Института, всех до одного. Стереть в порошок все Институты на Земле. Уничтожить саму идею – чтобы никто не смел даже подумать о том, что можно безнаказанно издеваться над сияющими детьми.
И это было только начало.
Авери даже улыбнулся, вспоминая свою прежнюю мечту – создать СВОЙ Институт – для таких детей, как он. Что – то вроде города в городе, тайного убежища для сияющих.
Зачем нужны стены, если теперь он мог соединить разумы людей всего мира и управлять ими?
Телепатия? Как бы не так.
Возмездие.
Чем бы ни занимались люди в Институте, они неосознанно приближали свою гибель, и теперь Авери готов был досыта накормить их Огоньками – теми самыми Огоньками, которые так мучительно и болезненно создавали сияющие дети.
– Они за всё заплатят, Вайз, – сказал Авери, и его рука легла на антеннки юного Оно так по – хозяйски, так уверенно, что Пеннивайз едва не замурлыкал от наслаждения.
– За всё заплатят. – повторил Авери.
Найти слабые отзвуки шёпота погасших сознаний, найти разгромленный Институт и выпить из – под бетонных плит свою Смерть – теперь это было сделать легче, чем вздохнуть. Авери пустил выпитую боль в себя и улыбка на его лице стала страшным оскалом.
Конечно, он подарит этому миру надежду, веру и любовь. Конечно, он защитит всех, кто сияет.
Но сначала он вернёт то, что дали ему. Вернёт с процентами.
***
– ЧТО ты со мной сделал?!
Реакция детёныша была предсказуемой – Пеннивайз расхохотался, глядя на его перекошенное от изумления лицо.
– Так это был ты. Твоя сила. Твои Огоньки.
Авери чувствовал себя оглушенным и на какой-то миг ему стало мучительно страшно и горько – всё это был обман?!
Огонёк смотрел на него дружелюбно, но Авери впервые почувствовал настоящий страх перед неведомым. Это существо было непредсказуемым, неуправляемым и преследовало какие – то свои тайные цели. Авери даже пожалел, что не поговорил ещё с Неудачниками, которые и правда знали его Огонька лучше, чем он сам. Хотя…
Если один Огонёк этого существа дал ему такое могущество, что сделают два Огонька? А три?
– Я хочу, чтобы ты дал мне столько Огоньков, сколько сможешь. – сказал Авери. – Чтобы они не свели меня с ума, и чтобы тебе не было плохо. Максимальное количество. Это… – мальчик запнулся и почему – то смутился. – Это больно? Как ты это делаешь?
