Текст книги "Оно: Нерасказанные истории (СИ)"
Автор книги: Eirik
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 31 страниц)
***
Братья Денбро тоже приготовили подарок древнему Оно. Двадцатисемилетний подарок, результат их многолетних мучений.
В данный момент «подарок», являющийся тремя особями юных Оно, сидел за столом и отчаянно пытался не есть то, что находилось в стоящих перед ним тарелках.
– А ну живо ешьте! – прикрикнул Билл, умудряющийся мыть и вытирать посуду, и краем глаза следить за юными Оно.
Близнецы немедленно дружно сунули ложки с супом в рот и Билл отвернулся, чтобы поставить вымытую чашку на полку. В этот момент один из близнецов слишком сильно сжал зубы и вытащил изо рта одну только ручку от ложки, нечаянно проглотив остальное.
Близнецы радостно захихикали над менее удачливым сородичем, забрызгав супом стол.
У Билла закончилось терпение.
– Роберт! – подросток хлопнул ладонью по столу перед смеющимися детьми, и близнецы испуганно притихли – все знали, что злить Билла было опасно.
– Это не я, – юное Оно ткнуло ручкой бывшей ложки в близнеца. – Это он Роберт, а я Грей, Биилли.
– Это я Грей, – немедленно отозвался детёныш и одарил Денбро острозубой улыбкой, под столом пнув сородича по колену, отчего тот обиженно взвыл. – а ты Пенни.
– Ты Пенни, а я Роберт – третий близнец тоже раскусил ложку, и вынул из острозубой пасти остатки. – Спасибо, Биилли, это очень вкусная горячая вода с алюминием.)
– Прекрасно, – подытожил Билл, садясь напротив юных Оно с таким спокойным лицом, что близнецы запаниковали.
Обычно после появления такого умиротворенного выражения на лице Денбро молниеносно переходил к активным действиям.
– Если вы уже п-пообедали, ребята, мы можем подняться н-наверх в вашу к-комнату и обсудить кого и как зовут, а так же еще р-раз повторить п-правила поведения за столом. А потом вы можете еще п-поизучать так полюбившиеся вам углы. Как вам это?
Близнецы смиренно опустили глаза и принялись за суп. Двое близнецов просто взяли тарелки и стали пить через край. Третье Оно, посмотрев на сородичей, осторожно отложило уцелевшую ложку и последовало их примеру, кося глазами на Денбро.
(Билл давно заметил, что косоглазие, кажется, у детенышей Оно врожденное. Или, правильнее будет сказать, Спетое.)
Билл с невозмутимостью индейского вождя смотрел на близнецов Оно и думал о прожитых двадцати семи годах непрерывного кошмара.
Если бы не Джорджи, его, Билла, готовность принять вызов древнего Оно обернулась бы полным поражением. Только Джорджи мог понять, о чем мяукают эти черные пушистые пауки, только он мог общаться с ними силой мысли, показывая многогранные картинки. Да и кормил их в основном Джорджи, забирая паучат на свою Охоту.
А чего стоило уговорить их принять человеческий облик? Правда, маленькие Оно создали себе совершенно одинаковые оболочки – с косыми жёлтыми глазами, довольно жутенькими лицами и странными, словно бескостными тельцами в не менее странной одежде, похожей на обтягивающие скафандры из фантастических фильмов. Но Билл понимал, что Джорджи и так старался изо всех сил, и что даже такая внешность, принятая юными Оно, уже победа.
Как назвать всех троих, братья долго не думали.
Младший называл себя Робертом Греем, Пеннивайзом, как и древнее Оно, и Денбро решили от “традиции” Оно не отступать.
Джорджи в свое время предложил поставить на детенышах метки, или написать на них имена чем – нибудь несмывающимся. Идея была хороша, но Билл почти сразу запутался и до сих пор с трудом различал близнецов.
Джордж узнавал их по Огонькам, и радовался, что детеныши еще не умели прятать их сияние. Читать по Огонькам было равносильно чтению мыслей.
А тот ужасный год, когда у юных Оно стали расти зубы, да еще все сразу? Во всем доме не осталось целых вещей, все было изгрызено.
Учить детенышей ходить и говорить тоже было сложно. Мяукать Билл не умел, и не знал, как объяснить маленьким Оно, что нужно ходить на двух ногах, а не скакать на четвереньках, и почему нужно менять морду в неудобное сплющенное лицо Еды, да еще говорить на её языке.
Самым сложным было приучить детёнышей есть человеческую еду.
Маленькие Оно дружно ревели, мотали головами и зажимали рты, но Билл, вырастивший Джорджи и Джуниора, сломал и этот барьер.
Сообразив, что Билла лучше слушаться, юные Оно стали покорно носить человеческую одежду и есть человеческую пищу, да и в поведении их убавилось агрессии. Теперь это были почти нормальные дети, не мечтающие убивать, а мечтающие стать дизайнерами одежды, продавцами мороженого и клоунами в цирке.
То, что Оно могли усваивать человеческую пищу, для братьев Денбро стало откровением.
Билл с горьким сожалением вспомнил вечный голод Пеннивайза, Младшего. Немного настойчивости – и юное Оно перестало бы кривить морду при виде человеческой пищи, а Билл бы не пил литрами кофе, пытаясь не упасть в обморок от слабости, в очередной раз покормив собой Оно.
Джорджи чувствовал себя глупым.
Столько лет просуществовать, и не сообразить, что всеядные Оно могут сожрать все, что угодно? Конечно, человеческая безэмоциональная пища была для Оно ядом – но кто сказал, что еду нельзя готовить, насыщая её своими чувствами?
Билл, из последних сил мешающий что – то в кастрюле, и почти засыпающий у плиты от усталости. Что он так щедро добавлял в еду? Свою озабоченность, любовь, или страх, что юные Оно останутся голодными? А может, маленькие Твари ели с таким удовольствием потому, что Билл добавлял самого себя, плача от усталости и все равно не сдаваясь до последнего?
Конечно, деррийскую школу юные Оно не посещали. Братья Денбро сами учили их всему, не зная, зачем будущим Охотникам за мирами нужно умение читать и писать жалкие человеческие буквы.
Когда близнецы вопили от нежелания что – то учить и швырялись карандашами, Билл мечтал плюнуть на всё, отвести детенышей к их древнему спящему сородичу и оставить в Логове, но он снова и снова пытался хоть чему – то их научить, вспоминая первые рисунки Пеннивайза.
Нужно было все это или нет, Билл не знал. Он просто делал то, что считал нужным, и в какой – то момент до близнецов дошел смысл перевода бумаги и цветных карандашей.
Они были еще неопытными и слабыми «волшебниками», не умели творить чудеса, как их старшие сородичи – поэтому их мысли, воплощенные в рисунках, приводили юных Оно в восторг.
У Билла и Джорджи в комнатах на стене уже висели «шедевры» близнецов, по сравнению с которыми рисунки Пеннивайза казались теперь братьям едва ли не великими картинами, достойными висеть в Лувре рядом с Моной Лизой.
Джорджи досталась самая сложная роль – научить маленьких Оно охотиться.
Как бы этого братьям не хотелось, на обычной человеческой пище детёныши не могли существовать, не страдая постоянно от Голода, поэтому Джорджи постарался хотя бы объяснить им, что деррийские дети, конечно, намного вкуснее и питательнее взрослых, но убивать следует все же последних, да еще выборочно.
Почему можно убить бродягу, который шарился в мусорном баке, закайфовавшего наркомана, валяющегося в парке или бандита, но нельзя трогать обычных людей, близнецы не понимали – для них все люди, кроме братьев Денбро, были одинаковой Пищей. Но они любили Билла, любили Джорджи и верили им, как дети верят своим родителям. Нельзя – значит, нельзя.
Даже если очень хочется.
Билл давно уже работал в деррийском издательстве редактором – полноценно посвятить себя писательству он пока не мог, Джорджи один не справился бы с детенышами Оно. Его юный детский вид давно никого не смущал – и, хотя сослуживцы поддразнивали Билла на тему того, что это он нашел кольцо Саурона, раз не меняется внешне, в целом Денбро в обществе приняли, как равного – а его двухвековая память и связи сделали подростка фигурой значимой в Дерри, да и за его пределами.
Конечно, Билл знал, что был обречен видеть недавних товарищей по детским играм взрослыми и быстро стареющими, но эта мысль уже не так мучила его. Он боялся другого – что юные Оно поделят город на зоны Охоты, и что он, Билл ничего не сможет сделать для спасения людей.
Мальчик чувствовал себя Бэтменом, спасающим Готэм – вот только это была жизнь, а не комиксы, у него не было Альфреда и оборудованной по последнему слову техники пещеры под родовым поместьем.
Был подвал, забитый всяким хламом. На супергеройскую тайную пещеру подвал никак не тянул, даже при очень сильном воображении, но Билл, глядя на Новый Дерри, все равно ощущал себя Бэтменом.
Потому что этому городу действительно нужен был герой, сдерживающий Оно.
Двадцать семь лет прошло.
Братья знали, что скоро проснутся древнее Оно и Пеннивайз, и что это будет концом всего – детеныши потянутся к Мёртвым Огням, а Старший завершит их формирование в безжалостных Охотников, и Дерри (а то и весь мир) будет обречен.
Знали. Но была и надежда. Билл и Джорджи сами не знали, почему отчаяние и безысходность ещё не убили их, ведь все факты были против – но они верили, отчаянно верили в чудо… и в себя.
А что они еще могли сделать? Билл знал, что нельзя было убивать маленьких Оно, настороженно смотревших на него из картонной коробки, пусть все в нем и кричало, соглашаясь с этой мыслью.
Нельзя, и все.
Чтобы победить врага, нужно воспитать его детей?
Билл сомневался в правильности этого высказывания, но пока не мог ни опровергнуть это, ни доказать.
Он мог только ждать, что будет, и надеяться на чудо.
***
Древнее Оно проснулось первым – отдохнувшим, исцелившимся, полным сил и голодным. Очень голодным.
Немного изменить течение времени и разбудить Младшего позже – не так много сил на это тратилось, а результат Старшему нравился – Оно любило немного побыть в одиночестве, питаясь и приводя в порядок Логово.
Многовековая мудрость подсказывала Оно, что лучше будить детёныша сытым – вцепиться ему в горло было бы, конечно, очень приятно, но Старший был выше подобных инстинктивных порывов.
Может, потому что Младший когда – то нарисовал своей кровью его портрет. А может потому, что Он заразился от Еды чувствами, и любил своего первого, пусть и не совсем правильно Спетого детеныша.
В любом случае Оно мудро насытилось само, приготовило пищу для Младшего и поискало Мёртвые Огоньки, удовлетворенно успокоившись – детёныши были, по крайней мере, живы, сны Его не обманули.
***
–« Крейг з-завопил от боли, выронил нож для в-вскрытия писем и п-поднял руки к лицу. Кровь хлынула между пальцев, как в-вода из сорванного гидранта.»* – с выражением прочел Билл, и перевернул страницу книги.
Юные Оно с готовностью засмеялись – по только им известной причине, подобные описания их очень веселили.
Билл засомневался, стоит ли читать такое детям на ночь, и не сменить ли книгу.
(То, что юные Оно уходили по ночам на охоту с Джорджи, не могло заставить Билла думать иначе. Роман «Лангольеры» Стивена Кинга (мои, подумал Билл. Мои «Лангольеры») был не для чтения на ночь, и все тут.)
Но близнецы просили почитать именно ее, и Билл смирился.
Вошел Джорджи – и Билл сразу понял, что у него нехорошие вести. Те самые, которые они давно ждали.
– Билл… – Джорджи посторонился, пропуская древнее Оно в комнату, и близнецы немедленно уставились на него восторженными глазами, потрясенные видом старшего сородича.
Конечно, Джорджи рассказывал им, кто они, показывал Логово и даже Кокон, в котором спали Оно – но одно дело слышать, а другое на самом деле встретиться со своим древним создателем.
Старшему не нужно было даже манить их пальцем – близнецы слезли со своих кроваток и потянулись к нему, к могущественным Мёртвым Огням и мерцающим серебряным глазам.
Маленькие фигурки в одинаковых пижамках странно выглядели возле древнего Оно – сытого, опасного и уверенного в своей Силе – и у Билла сжалось сердце от отчаяния и боли.
Вот и всё. Это только в дешевых мелодрамах подкинутые дети не хотели покидать приёмных родителей, цепляясь за них руками и поливая слезами – а ведь он, Билл, не был детёнышам даже приёмным отцом.
Так, какой – то заикающийся подросток, заставляющий делать не то, что хочется.
Древнее Оно посмотрело на Билла с интересом, усмехнулось, и мерцающие серебряные Огоньки погасли. Оно исчезли – все.
Билл переглянулся с братом, аккуратно закрыл книгу и положил ее на тумбочку, стоящую возле кровати Грея (а может, Роберта). Они были свободны, Дерри обречен, и Младший больше не появится, когда проснётся – зачем ему теперь люди, когда есть сородичи, с которыми играть явно интереснее?
Билл подумал, что больнее ему уже не может быть.
Древнее Оно превзошло самого себя, вынув у него сердце и убив, не трогая ни волоска на голове ненавистного Денбро, своего лучшего врага.
Джорджи обнял брата, когда Билл спрятал лицо в ладонях. Подросток так измучился от ожидания беды и жестокости Старшего, что даже не стал скрывать слез, хотя всегда старался не показывать своей слабости младшему брату и детенышам Оно.
Джорджи с надеждой посмотрел на дверь… но чуда не случилось. Они остались одни.
***
(Неделю спустя)
За дверью запищали котята.
– В-выследи этого гребаного шутника, Д-джорджи, – устало попросил Билл, помешивая ложкой суп в кастрюле. – Можешь его сожрать. И принеси котят, напою молоком.
Джорджи вышел, и Билл услышал странные звуки, словно котята заживо пожирали его брата – а может, Джорджи поймал, наконец, идиота, таскающего котят на порог их дома?
Выключив плиту, Билл взялся за ручку двери, чтобы выйти, и полетел на пол, сбитый двухметровой тушкой Младшего, который с восторженным воплем кинулся облизывать своего обожаемого человека.
Отбиваясь от юного Оно и пытаясь увернуться от его длинного языка, заливающего подростка слюной, Билл увидел нечто, показавшееся ему бредом – никаких котят не было, а Джорджи лежал на ступеньках, придавленный телами детёнышей Оно, и, смеясь, пытался обнять всех сразу.
Увидев, чем занимается Пеннивайз, детеныши застыли от изумления – как же им в голову не пришло делать так же?!
А потом Биллу стало не до брата, потому что детёныши облепили его и щедро полили слюной, вылизывая с ног до головы. Это было ужасно, липко и мерзко, Билла стошнило от нервного напряжения и отвращения, но он тут же счастливо засмеялся, и смеялся до тех пор, пока юные Оно не отпустили его.
– П-почему вы вернулись? – подростка скрутил очередной спазм тошноты. Слюна Оно натекла даже в ботинки и теперь мерзко хлюпала там, вызывая у Билла рвотные позывы. – Ваш С-Старший знает, где вы?
– Ну-у… мы скучали по твоему супу с алюминием. – Грей (или Пенни?) подошел к плите, поднял крышку и понюхал содержимое кастрюли, блаженно зажмурившись. – Алюминий с тварой!
– С «травой», – поправил его Пенни (или Грей). – И ты не дочитал нам про Крейга, – близнец, урча, запустил длинный язык в ухо Биллу, и подростка снова едва не стошнило.
– Ты иногда такой же дурак, как Пенька, Биилли. – третий близнец сгреб Джорджи в объятия и попытался не разорваться, одновременно обнимая его и Билла.
Денбро растерянно подумал, что это Роберт, пока Пенни сердито не укусил сородича за ногу.
– Сам ты дурак, Грей!!
– Я имел в виду Младшего, – пояснил близнец. – Ты не такой дурак, как Пенька, Пенни, ты немножечко поумнее.
Пеннивайз взревел от обиды, оставил замученного Билла и кинулся на Грея. Близнецы немедленно вцепились в него, радостно вопя и сверкая глазами.
Джорджи кинулся всех разнимать, изнемогая от смеха, а Билл, вытирая мокрое лицо и волосы таким же мокрым рукавом, почувствовал, что холодная рука, сжимавшая его сердце все это время, исчезла.
Все потерянные мальчики Питера Пэна вернулись.
***
Старший блаженно вытянул конечности в своем Логове, любуясь парящими над башней детьми. Он был доволен и горд собой – идея Спеть еще детёнышей оказалась успешной, цикл Сна не пропущен, а мальчишки Денбро вымотаны донельзя, и привязаны к детенышам, следовательно, вреда им уже не причинят.
Пожалуй, беседы с Черепахой не такая уж и далекая мечта, подумало довольное Оно.
Комментарий к “Питер Пэн” Билл Денбро, и потерянные детёныши Оно.
* Билл читает детенышам Оно книгу Стивена Кинга “Лангольеры”.
========== Осторожно, мечты сбываются. ==========
Черепаха думал об Оно.
Такое огромное существо, порождающее Галактики и Вселенные, существование Оно не должно было тревожить и вызывать сны – странные, ни на что ранее не похожие сны. Но сны были, и они тревожили Черепаху, а любой дискомфорт в Его сознании отражался на миллионах миров – как уже сотворенных, юных и древних, так и на еще не сотворенных, но уже готовых начать свое существование.
Оно тянулось к разуму Черепахи, вожделело этот разум, мечтало бросить Его в Мёртвые Огни и насытиться, мечтало стать единым со своим создателем. Черепаха знал все это. Но знал Он и то, чего не знало о себе Оно – не только желание победить и уничтожить притягивало древнее Оно и побуждало Его к встрече.
Земля, этот странный, хаотичный мир, населенный людьми, которые когда – то умели одним словом заставить горы сдвинуться с места, а сейчас пожирали и губили сами себя. Людьми, которые проявляли чудеса жестокости, но и умели любить так, как никто ни в одной Вселенной.
Эта Земля меняла Оно в течение веков, вторгалась в Его сны, становилась Его сутью, и наделила Оно чувствами.
Могло ли самое эгоистичное создание во всех мирах любить?
Черепаха слушал искорку жизни Джорджи Денбро, мальчика из города Дерри, штат Мэн. Слушал Джорджа, чувствовал горячую любовь, которая сделала из его клона – вампира почти настоящего человека, пытался смотреть на происходящее глазами не Создателя, а смертного мальчика, и в мысли Его закрадывалось сомнение – а так ли правильно было не вмешиваться в ход событий одного из сотворенных миров?
Черепаха почти никогда не вмешивался в ход событий, даже если последствия огорчали Его. Никогда не пытался повлиять на ход истории, даже если миру грозила гибель, и одно Его движение могло все исправить.
Свобода.
То, что хотели все новорожденные миры. То, чего желали все юные создания во всех Вселенных – абсолютная, безграничная свобода. Черепаха дал свободу всем – и это право всех существ, планет и миров во всех Вселенных сделало несвободным Его, Всемогущего Создателя.
Наблюдать, как дети твоего разума убивают себя и губят свою же планету, и не вмешиваться.
Слышать мольбы о том, что Ты должен прекратить все, прекратить и насильно изменить все к лучшему, исправить все, что мы испортили, и опекать нас до конца времён – и не вмешиваться, потому что первыми были не мольбы об ошейнике, а Песнь о свободе.
Желать вмешаться, указать на ошибки, исправить, пока еще не поздно, пока время не ушло – и не вмешиваться, сдерживая себя и ограничивая, потому что Создатель должен держать своё Слово, и не может отобрать дар, когда – то с великой любовью и ликованием принятый всеми созданиями во всех Вселенных. Не может отобрать свободу, даже если её швыряют Ему в лицо с проклятиями и малодушными причитаниями о жажде ошейника и неволи.
Уничтожить Оно, самое прекрасное создание во всех мирах, воплощение Мёртвых Огней, Смерть, которая умела …любить и творить?
Черепаха не мог уничтожить Оно.
Быть ответственным за то, что ты создал, беречь саму суть Ничего, Смерти и сияния Мёртвых Огней – настолько ужасного и прекрасного сияния, что ни один разум не выдерживал даже минуты его созерцания. Беречь и любить.
Черепаха слышал, что Оно зовет Его. И когда желание Оно стало таким сильным, что перебило даже мысли Его о Голоде, Черепаха оставил свой панцирь и явил себя Оно.
***
Когда Черепаха явил себя в Логове, древнее Оно не удивилось и не обрадовалось – Старший так сильно желал этой встречи, что теперь испытывал только злобу и ненависть к существу, заставившему себя ждать, а не явившемуся сразу же. Оно ненавидело терпеть и ждать, и с трудом душило в себе желание накинуться на Черепаху и поглотить Его суть.
Телесная оболочка только мешала – Оно стало самим собой, Мёртвыми Огнями, окруженными энергией, и красота Его в который раз заставила Черепаху восхититься таким совершенным Величием и Исключительностью. Ведь существ, подобных Оно, не было и не будет ни в одной из Вселенных.
Оно тоже видело Огни – Живые, похожие на Живой Огонёк Билла Денбро, Его щедрый подарок Младшему.
Живые Огни вызывали в Оно желание погасить их, сделать не такими нестерпимо живыми и манящими, и Оно двинулось к Черепахе. То, что Оно было еще слабым для вызова такому могущественному созданию, то, что Его Голод еще не был утолен даже для существования на Земле, то, что Сила Черепахи во много раз превосходила пока Его силу – все это не имело уже никакого значения. Оно двинулось к Живым Огням, и Огни двинулись навстречу Оно.
А потом Живые Огни окружили Мёртвые… и Голод исчез.
Совсем.
Старший растерялся – Оно ждало любой реакции Черепахи на Его движение, но никак не ожидало, что Черепаха Его обнимет. И это странное чувство – полное отсутствие Голода, которое Оно воспринимало как свою суть – Голода не было. Это было страшно, и Оно вырвалось из объятий Живых Огней. Пока был Голод, Оно чувствовало себя …живым. Черепаха же дал ему мгновение настоящей смерти, и Старший разъярился на него еще больше.
В этот миг Оно открылась неутешительная истина – Черепаха намного сильнее Его.
Несколько минут оба демиурга смотрели в суть друг друга. Искорка жизни Джорджа Денбро затрепетала в Черепахе, Он почувствовал рядом присутствие неживого существа и принял более человекообразный образ, чтобы не напугать Джорджи, который пробрался в Логово и застыл, потрясенный сиянием Огней, Мертвых и Живых.
Старший тоже нехотя принял привычную ему оболочку Клоуна.
Портить игрушку Младшего Оно не хотело, а Джорджи, этот бессмертный клон – вампир и так был на грани развоплощения, потому что созерцать Сияние Творцов не для слабых человеческих глаз, пусть даже и модифицированных.
Черепаха взял Оно за руку. Так это увидел бы человек, и так увидел Джорджи. Оно же увидело вспышку света, и события замелькали со скоростью мысли – Черепаха показывал ему возможное будущее.
Оно увидело, что Его детёныши заполнили собой весь мир, всю Землю.
Увидело, что детеныши развивались и блаженствовали, а люди, терзающие друг друга, практически их и не замечали, ослепленные войнами, сиюминутным удовлетворением своих жалких потребностей и деградировавшие с достойной сожаления скоростью.
Увидело, что армия Его детёнышей стала так же всесильна, как раньше, и что планета Земля отжила свое – и тогда Оно исполнило свою мечту, поглотило слабые Мёртвые Огни детёнышей, собрало сильнейших и напитало Землю страхом, прежде чем Оно разорвали её.
Увидело гибель остывающего Солнца, увидело детёнышей, пожирающих эту нелепую Солнечную систему, и увидело себя – великое и полное смертоносной Силы, Оно мчалось к Черепахе.
Увидело то, как несопротивляющийся Черепаха дал поглотить себя… и как СЛИЛИСЬ Живые и Мёртвые Огни.
Оно стало бессмертным. Голод исчез. Все исчезло.
И Оно поняло, что его величайший триумф будет по сути Его величайшим провалом, потому что Оно осталось в одиночестве – не было более противника, способного противостоять Ему, не было Силы, равной Его силе. Оно было всесильным, могущественным, и одиноким. Сама суть Охотника стала ненужной, Голод превратился в воспоминание – Оно являло Вселенным свой измененный Свет, Оно стало непобедимым и побежденным самим собой.
Сожрать все, что существует? Но Оно более не испытывало Голода. Напитать юные миры ужасом? Но Оно было всесильным, и могло уничтожить мир одной своей мыслью.
И рядом не было Младшего – этой карикатуры на Охотника, этого нелепого детёныша, такого человечного и непредсказуемого. Не было, и больше никогда не будет – потому что он не сопротивлялся, когда Старший открыл пасть, чтобы сожрать его.
Древнее Оно сбросило руку Черепахи с воплем отрицающей ярости. Даже не одиночество всесильного демиурга потрясло Его, даже не отсутствие Голода, даже не неожиданный финал своей Великой Мечты.
Его потрясло отсутствие Его первого детёныша – оказывается, никакие миры и никакое могущество не могло заменить Старшему Младшего. Без него ничто не имело значения.
Даже могущество, которому не было равных.
Черепаха не хотел причинять Оно такую муку – но Он не стал лезть к Оно с насильным утешением или любовью, давая древнему Оно самому решить, что делать.
Искорка Джорджа Денбро трепетала в Нем, тянулась к своему клону, и Черепаха услышал, как все в этом человечном вампире плачет от тоски по своей жизни – не маленького чудовища, а обыкновенного мальчика, младшего брата Билла Денбро.
Джорджи закрыл глаза, когда сияющий силуэт склонился над ним и прикоснулся к его губам. На миг ему стало больно – так больно, словно все его тело взорвалось изнутри миллионами крошечных ядерных взрывов.
А потом Джорджи просто сел в лужу свежей крови и беззвучно заплакал. От счастья. Потому что он снова стал тем солнечным ребенком, который когда – то выбежал под дождь навстречу своей смерти.
Древнее Оно отметило изменения игрушки Младшего, но не придало им значения – мысли Его лихорадочно проносились в голове, сменяя одна другую, и не приносили покоя. В Оно бурлила ярость, древняя ярость существа, не привыкшего к поражениям, и никогда не смиряющегося с ними.
И когда Черепаха снова протянул к нему руку, Оно отшатнулось, рыча и источая гнев, а потом схватило Черепаху, в ярости забыв, насколько его противник сильнее и могущественнее.
Но Черепаха не сопротивлялся – и гнев Оно стих, когда Он увидел то, что Черепаха стремился показать Ему, когда протянул руку во второй раз.
Они плыли рядом, как равные – Жизнь и Смерть. Они сияли и отражали Свет друг – друга, Мертвые Огни сливали свой свет с Живыми и это было прекрасно – две сущности равной силы, два творца, а не врага.
Оно отпустило Черепаху, ошеломленное простой истиной – Его мечта действительно может осуществиться, если немного измениться Самому, не теряя своей сути. Стать равными, творить вместе – Мёртвыми и Живыми Огнями, поражая своим могуществом миры и Вселенные, и продолжать делать это бесконечно – это ли не интереснее полного уничтожения всего?
Оно впервые посмотрело на Черепаху, как на равного себе. Пока еще не друга, но уже и не врага. И почувствовало, что такого Его – не разрушителя всего, а разумно сеящего смерть тем, кто ждет её – Младший принял бы охотнее, чем безжалостного убийцу без эмоций, ублажающего свой Голод. И впервые задумалось о том, что Земля все же изменила Его, и что спешить с её уничтожением необязательно.
Ведь на Земле было еще много, очень много неизведанного.
Черепаха вернулся в панцирь и неспешно поплыл по своему бесконечному пути, зная, что мысли и сны об Оно более не будут мучить Его.
***
Вернувшись в Логово с Охоты, Младший замер, увидев Старшего. Древнее Оно выглядело ошарашенным, но довольным – и появилось в нем что-то, чему юное Оно не могло дать название, не являясь человеком. Старший… изменился.
Юный Пеннивайз понял только, что Старший никогда не сожрет его, что бы ни случилось.
Отдельным шоком для Младшего было то, что он едва не споткнулся о Джорджи – нюхом юное Оно чуяло, что это тот самый мальчик, но Мёртвого Огонька больше в нем не было, он не звал. Поэтому Пеннивайз едва не кувыркнулся через то, во что превратился клон, сразу не заметив его.
Джорджи стал бессмертным человеком – таким же мальчиком, как его старший брат Билл Денбро.
Билл Денбро выключил плиту и вручил кому – то из близнецов (может, даже Роберту, а не Грею – со временем подросток немного научился различать детенышей Оно) кастрюлю с их излюбленным супом с алюминием.
(Запас алюминиевых ложек катастрофически таял, но стоили они не дорого, и Билл давно мудро запасся ими, забив ящиками с ложками подвал)
На улице лил дождь – он полил внезапно, ровной серой стеной, и Билл тревожился, думая о Джорджи – конечно, с его братом (маленьким монстром) ничего не может случиться, но все же этот дождь…
Маленький монстр вошел в дом, и Билл вздрогнул, когда его почти насквозь промокший брат обнял его сзади – подросток почувствовал, что мальчик дрожит и с изумлением обернулся. Джорджи не чувствовал холод и жару, так почему…
Джорджи улыбался, его губы посинели от холода… а в руке он держал кораблик.
Нет. Не кораблик. Джорджи держал ЕЁ. Посудину.
– Сделаешь мне еще один кораблик, Билли? Я хочу запускать его с тобой.
Билл издал какой – то жалкий звук, протянув руку и неверящими глазами прослеживая ее путь – губы, холодное лицо Джорджи, его глаза…
Мерцающих огней в глазах Джорджи больше не было.
Близнецы Оно тоже замерли, не почуяв Мёртвый Огонек и настороженно принюхиваясь к мальчику, и это подтвердило то, во что Билл боялся поверить.
Его брат стал человеком.
– П-принеси парафин, жопа. – сказал Билл, обнимая Джорджи изо всех сил и запрокидывая голову, чтобы влить обратно выступившие слезы. Больше он ничего сказать не смог – горло перехватило, и Билл заплакал, уткнувшись лицом в мокрые волосы наконец – то вернувшегося к нему Джорджи.
***
Древнее Оно поохотилось, накормило Младшего и добавило к летающим детям парочку новых – темнокожий мальчик и пухленькая блондинка отлично вписались в интерьер.
Оно сделало выводы и отказалось от плана уничтожить Черепаху – лишать себя интересного собеседника и единственного равного по Силе демиурга Оно не хотело.
Но в туннеле были спрятаны яйца, их время подходило, и Старший с удовольствием подумал про следующий цикл Сна.
И про то, как слабые братья Денбро справятся со следующей партией юных Оно – учитывая, что младший мальчишка потерял свою волшебную силу, приняв подарок Черепахи.
Земля действительно оказалась интересной планетой.
========== Клуб Неудачников в полном составе. ==========
– Дай мне еще одну ложку, Джорджи!
Мальчик, прицелившись, кинул брату алюминиевую ложку, и едва успел отдернуть пальцы от пасти маленького Оно – завернутый для фиксации в два полотенца, острозубый «младенец» разочарованно клацнул пока еще маленькими, но уже острыми, как иглы зубами, и сердито завопил, требуя пищи.
Билл быстро сунул ложку в орущую пасть детеныша, которого держал на руках, вздрогнул, когда острые зубки заскрежетали по алюминию и с тоской посмотрел на третьего детеныша, орущего в коробке из – под обуви.
Они не справлялись.
Сейчас как никогда пригодилась бы нечеловеческая сущность Джорджи, Мёртвый Огонек которого помогал братьям общаться с детенышами – но Билл подумал об этом и возненавидел себя за слабость.
Подумаешь, голова раскалывается от воплей маленьких инопланетных тварей, чей создатель спокойно спит в Логове, не ведая никаких забот.
Билл мучился от ультразвуковых криков маленьких Оно, но даже появление Старшего сейчас не заставило бы его расстаться с вредными детёнышами.
Древнее Оно на этот раз не удостоило братьев Денбро вниманием – трех детёнышей, голодных и царапающихся, принесли близнецы, сунули их в руки тяжело вздохнувшего Билла и убежали в развалины Старого Дерри – играть и охотиться.
