Текст книги "Оно: Нерасказанные истории (СИ)"
Автор книги: Eirik
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 31 страниц)
========== Возникновение, расцвет и гибель расы “Оно” ==========
Вне времени, вне пространства, вне прошлого или будущего было создано первое Оно.
Черепахе приснился странный, тревожный сон, и во сне она издала стон, и стон этот обрел самостоятельность существования.
Плоти у Оно не было. Это были Мёртвые Огоньки, сияющие и мерцающие в давно уничтожившихся Вселенных, Огоньки, окруженные разумной энергией.
С точки зрения любого демиурга Оно было просто ослепительно прекрасным в своем первородном ужасе – ведь иным и не может быть создание, существующее вне времени и пространства. Оно было совершенно – чистый разум и Мёртвые Огни древних Вселенных.
Проснувшись, Черепаха удивилась красоте того, кого она случайно создала. Некоторое время они путешествовали рядом – Черепаха светилась, отражая Мёртвые Огоньки, и не было зрелища более величественного и чудесного, чем их движение.
Двигаясь так, Оно стало голодать – Мёртвые Огни не могли принять в себя только созидательную силу, это не насыщало их. Тогда Оно стало есть время. Ловить течения времени, пробовать их на вкус и поедать самые вкусные – это было приятно, но и это не могло насытить Оно.
Оно стало поедать будущее и прошлое, и поедать с жадностью, потому что сила Его росла. Черепаха ворчала – слишком много хлопот было с Оно, слишком быстро Оно росло и совершенствовалось, и слишком уж многое Оно не щадило.
Черепаха запретила Оно есть будущее, но Оно было юным и нетерпеливым, поэтому решило сделать по-своему.
И когда Черепаха вновь уснула, Оно продолжило свой путь без неё.
Сначала все было идеально – Оно поглощало Галактики, бросало в Мёртвые Огоньки все, что Оно нравилось – и постепенно пристрастилось есть юные миры, такие яркие и вкусные в силе своего расцвета.
Мёртвые Огни принимали в себя всё, что в них попадало – и настал миг, когда могущество Оно возросло настолько, что Оно осознало себя намного сильнее Черепахи, которая могла только творить, и никогда ничего не уничтожала.
Ликование Оно не знало предела. Чтобы стать еще могущественнее, Оно стало есть и настоящее, и вот тут терпению Черепахи все же пришел конец. Она не стала уничтожать то, что создала сама, но забрала у Оно абсолютную свободу выбора.
Оно снова стало голодать.
Черепаха отдала Ему прошлое.
Чтобы съесть побольше и побыстрее, Оно размножило свое существо на тысячи маленьких Оно, на лангольеров. Лангольеры справлялись со своей работой идеально, но они множились, и Оно снова стало не хватать еды.
От лангольеров Оно впитало в себя новое знание – СТРАХ.
Прошлое было буквально пропитано страхом смерти – умирающие частицы отчаянно хотели существовать ещё, и этот ужас неминуемой гибели делал пищу питательной и вкусной.
Но и этой пищи стало не хватать.
Оно озарило – чем пожирать пропитанное страхом прошлое, не лучше ли самому внушить этот ужас, а потом насладиться свежей, вкусной едой?
И Оно стало сеять ужас и смерть вокруг себя. Целые планеты были замучены ужасом и брошены в Мёртвые Огоньки, целые Галактики перестали существовать, напитав Оно страхом.
Черепаху Оно больше не слушало и не слышало – озлобившись на запреты, Оно стало воспринимать Черепаху враждебным и опасным созданием.
И тогда случилось то, что и должно было случиться рано или поздно – наевшись боли, ужаса и страха, Оно напало на Черепаху, надеясь победить её и поглотить, чтобы впитать всё её могущество.
Нет, не было никакой Великой Битвы, отзвуки которой до сих пор будоражили бы все миры. Даже сопротивления не было – Оно вихрем налетело на Черепаху и бросило её в Мёртвые Огни.
Вот только Оно не учло, что когда – нибудь найдется то, что будет Ему не под силу съесть.
Черепаха так же неторопливо поплыла дальше, а сущность Оно, Его могущество и силу, разорвало на миллионы маленьких энергий.
Сначала все энергии держались вместе, пытаясь слиться в одно прежнее Оно. Это научило их общаться многогранными изображениями – каждое изображение показывалось сразу со всех ракурсов, одновременно в прошлом, настоящем и будущем.
Охотились энергии тоже вместе. Образовались даже пары и детёныши.
Высшим сущностям не нужны половые различия, поэтому абсолютно все Оно воплотили себя двуполыми.
Иногда случалась привязанность среди энергий друг к другу – такие Оно держались парой и делились друг с другом добычей.
Детёныши, пожалуй, были венцом творения Оно. Так как былого могущества у Оно уже не было, им пришлось создавать в Мёртвых Огоньках капсулы, или яйца – закапсулированную информацию о том, что такое Оно по своей сути. Яйца – капсулы носили в себе, долгое время питая их, потом выпускали из Мертвых Огней и Пели. Песнь в своем роде тоже была венцом творения Оно сама по себе – ведь малейшая ошибка в Пении* приводила к тому, что юное Оно появлялось с дефектом, или вообще погибало в своей капсуле. Поэтому детёнышей берегли, долгое время обучали их, и только после очень длительного периода времени признавали их целостность и самостоятельность.
Был только один минус в таком размножении – детёнышам было сложно существовать в виде чистой энергии, поэтому все чаще и чаще Оно стали принимать видимый облик, стали покрываться плотью.
Будь все Галактики и Вселенные безопасными, Оно смогли бы стать едва ли не единственной великой расой, наделенной магией и способностью существовать вне времени.
Но Оно было все же не так много, да и детёнышей растить приходилось долго. Черепаха всего еще один раз уснула и проснулась, а от расы Оно уже остались считанные единицы. Даже вливания энергии от лангольеров не помогли – охотиться было все труднее, Оно становилось все меньше и уязвимее.
И настал миг, когда Оно осталось в одиночестве – обезумевшее от голода, от слабости, из Охотника за планетами превратившееся в желанную добычу для многих тварей из других миров.** Оно давно оборвало все связи с лангольерами, боясь, что теперь сожрать могут Его самого.
Черепаха остановилась и стала разворачиваться к Оно, потому что Зов её остался без ответа, а исходящая от обезумевшего Оно энергия была больной и нуждалась, отчаянно нуждалась в помощи.
Но Оно не доверяло Черепахе. Боясь её, хищные твари отстали от Оно, что дало Ему время закапсулировать себя. Оградившись от всех, Оно повело свою капсулу, мысленно направляя её прочь от Вселенной Черепахи, и, будь Оно не таким измученным и голодным, может, Его затея и удалась бы.
Случилось же то, что Оно…уснуло. Уснуло крепко и надолго.
Его неуправляемая капсула упала на одну из ближайших планет.
Оно спало несколько циклов, восстанавливая свою силу. Впитывало информацию о планете, о живых существах, её населяющих. Находило новые и новые течения времени и пило их, создавало аномалии; меняло ландшафт и выводило новые виды зверей.
Когда же Оно проснулось, планета Земля ждала Его.
Оно создало поселение для Еды – и существа, пригодные в пищу, не заставили себя ждать. Существа, плоть которых была так вкусна от пропитывающего её страха, показались Оно изысканным лакомством после столетий голода.
ЛЮДИ.
Город Дерри, штат Мэн, был обречен.
Комментарий к Возникновение, расцвет и гибель расы “Оно”
В романе Стивена Кинга “Оно” пришествие Его видят Ричи и Майк в главе 15 “Дымовое отверстие”.
* Люди сказали бы – “программировании”
** За Оно охотились томминокеры.
========== Старший и Младший. ==========
1929 год. Кое-что о корабликах.
Задолго до того, как Уильям Денбро сделал своему брату кораблик ( – Это «Она», Д-джорджи. Посудина. ), и начали происходить ужасные события в Дерри, совсем другой кораблик был сделан глубоко под землёй, в одном из заброшенных туннелей городской канализации.
Кораблик был верхом совершенства – из обгрызенного куска деревяшки торчала охотничья спичка, символизирующая мачту, а парусом служил обыкновенный лист лопуха, проткнутый в двух местах и нанизанный на спичку.
Оно хмуро смотрело на длинные ноги Своего Младшего, между которыми стоял кораблик, и с раздражением думало о необходимости проследить за тем, как Младший будет запускать эту дурацкую игрушку плавать в Кендаскиг.
Спать хотелось просто смертельно.
Младший послал Ему мысленный образ реки – как всегда, яркая, бликующая от солнечных лучей речка несла идиотский кораблик по течению – и радостно оскалился в лицо древнего сородича, нахмурившегося еще сильнее.
– Не показывай. Говори словами.
Уголки губ Младшего опустились вниз – он терпеть не мог разговаривать словами, как Еда, живущая в городе.
– Я хочу поставить на воду кораблик.
– Идём. – Оно распрощалось с мыслью о возможной вероятности сна. Младший быстро вскочил, и, покачиваясь, пошёл в туннель, ведущий наружу.
Ему очень хотелось встать на четвереньки, схватить кораблик зубами и помчаться к реке быстрее ветра, но Старший почему – то настаивал на вертикальном передвижении.
Оно ещё раз проверило окрестности – никого.
Держать под контролем весь город, БЫТЬ всем городом, было тяжело и отнимало много сил и энергии – но именно сейчас Оно не могло рисковать.
Поэтому сегодня ни одному человеку не захочется пойти на реку или Пустошь, а все из-за того, что Младшему нравится «ставить на воду кораблики».
Бликующие от солнечных лучей волны понесли кораблик по течению, Младший с радостными воплями побежал за корабликом, а Оно приняло более подходящий случаю паучий облик, зная, что Младший еще плохо стоит на ногах, и его придется рано или поздно вылавливать из этой грязной и загаженной жидкости.
Кораблик поплыл туда же, куда через несколько лет поплывёт «Посудина» Джорджа Денбро, мальчика, открывшего своей смертью сезон ОХОТЫ в Дерри.
Юные Мертвые Огоньки.
Оно решило СПЕТЬ одно из Своих отложенных яиц.
Решение было принято после долгих и мучительных размышлений – энергии на двоих потребуется намного больше, Младший еще не скоро сможет охотиться сам.
Решающим фактором стало предчувствие.
Оно никак не могло забыть то, что видело в Своем последнем Цикле Сна – Его яйца были уничтожены, сотни зарождающихся Мёртвых Огоньков так и не начали существовать, Его раса окончательно погибла, потому что сил откладывать яйца и ПЕТЬ их у Оно не было.
Яйцо ничем не отличалось от других, разве что было немного покрупнее остальных.
Оно долго смотрело на яйцо – с жалостью и раздражением, зная, что придется ПЕТЬ Огонькам малоприятный облик, что времени на рост и на собирание энергии у Младшего будет очень мало, что это будет исковерканное, видоизмененное чуждой планетой создание.
Но видение разбитых яиц пересилило жалость.
Оно осторожно поместило яйцо в Мёртвые Огоньки и запело. О Земле, о прошлом, настоящем и будущем. Оно переливало Себя в яйцо и яйцо в Себя – сливалось с ним, творило облик, творило судьбу и меняло время.
Маленькая Тварь в яйце, Его Младший, начала расти и видоизменяться.
В Дерри количество преступлений и самоубийств резко возросло – Оно избавлялось от стариков и пожилых людей, но возросло и количество зачатий и преждевременных родов – еды Младшему первое время понадобится очень много.
Младший слушал и слышал только ЗОВ – форма его видоизменялась, плавилась, разум впитывал поток информации от того, кто Пел.
Покидать яйцо Младшему не хотелось – было страшно и тревожно. Но было в Пении зовущего одиночество. Одиночество чужого на чужой планете, в чужой Вселенной, в чужом времени…и была тревога – за него, Младшего.
Поэтому история Дерри изменилась, маленькая Тварь потянулась к Зовущему, Мёртвые Огоньки погасли, чтобы вспыхнуть с новой силой, и Младший начал самостоятельное существование на планете Земля.
Все дети вырастают, кроме..?
Оно смотрело в голубые глаза существа, лежащего под Ним.
Младший был…ужасен.
Оно специально спело его таким – более адаптированным к земным условиям существования, и юные Огоньки сияли сильно и спокойно.
Оно (теперь уже Старший на много – много циклов) забыло даже боль от быстро регенерирующей раны, когда пришлось открыть свою плоть и выпустить Младшего из Мёртвых Огней.
Младший был ужасен своей похожестью на Еду, и измученное, голодное и натерпевшееся боли Оно едва не вцепилось детёнышу в горло.
Голубые глаза смотрели невинно, наивно и совершенно доверчиво. Младший почувствовал силу в своих конечностях и перевернулся со спины на живот.
Тот, от кого исходил ЗОВ, обнюхал его, отфыркиваясь, отодвинулся и сел спокойно, перестав зажимать лапой грудь.
Младший чувствовал, что Старший устал, голоден и что Огоньки Его потускнели, поэтому отполз подальше к куче мусора и устроился там, с интересом рассматривая всё, на что падал его взор.
Сколько прошло времени, Младший не знал – Старший ушел и вернулся довольным и полным сил. Они некоторое время пообщались изображениями – Младший показывал сразу с нескольких ракурсов особенно понравившиеся ему вещи, а Старший объяснял их значение. Потом Старший показал изображение двигающейся Еды, встал сам и рывком поставил Младшего на ноги.
Это было страшно. С такой высоты всё показалось Младшему другим и опасным. Он открыл рот и сдавленно мяукнул, что привело в восторг Старшего – тот рассмеялся, отошел от Младшего на небольшое расстояние и позвал;
– Иди ко мне.
Снова изображение двигающейся Еды. Младший скопировал движения на изображении, но первые шаги получились не очень – после второго шага он кубарем покатился по полу прямо к ногам Старшего, который только тяжело вздохнул.
Учить Младшего придется дольше, чем Оно думало.
***
– Роберт Грей. – Оно постаралось произнести это медленно и четко.
Младший мяукнул, и издал серию свистящих и щелкающих звуков. Оно послало изображение человеческого лица, и Младший очень неохотно изменил облик, сделав его максимально приближенным к человеческому.
– Рообертгреей?
Старший подумал, что в ближайшее время ему придется много, очень много говорить.
***
Младший просто уливался слезами.
– Я же сказал тебе не пытаться одному охотиться на детей! – Оно еле сдерживалось, чтобы не дать Младшему по дурной башке.
Надо же было так недосмотреть.
Младший заревел в голос.
Оно вздохнуло. Спеть яйцо уже не казалось Старшему такой уж хорошей идеей.
– Всё, всё, успокойся. Вот я, например, человеческий детёныш. Начнем с самого начала – поздоровайся со мной.
– Привеет.) – Младший жутко растянул острозубую пасть, капая слюной, достал из-за спины леденец и воздушный красный шарик и протянул предметы Старшему. – Я Роберт Греей или Пеннивайз, Танцующий Клоун. Хочешь шаарик?)
– А-а… – простонало Оно, всеми силами пытающееся сдержать смех. – А-а, это самое… шарик летает?
Младший растянул пасть ещё сильнее, высунул полутораметровый язык и нежно обвил им леденец.
– Эсё как етает!! – мечтательно подтвердил Младший, честно пытаясь собрать в кучку уехавшие чуть ли не к ушам глаза. – Етает, и ы поесис!
– Очень впечатляет. – Старший, похрюкивая от душившего его смеха, осторожно отобрал леденец.
Глаза Младшего опять налились слезами.
– Они все убегают после того, как я подхожу и говорю «привеет»!
– Предложи только шарик для начала. Улыбайся, как улыбается Еда, язык не высовывай, стой ровно…так, правильно. Теперь глаза. Ну-ка посмотри на меня… нет, не нужно выворачивать так голову, дети точно разбегутся…мда…попробуй еще раз.
***
– Что это на тебе такое?
– Одежда) – Младший весь сиял от гордости. Менять облик вместе с одеждой было новым умением, и он развлекался, как мог.
– Я спрашиваю, что ЭТО на тебе такое?
– Бубенчики.
– Сам придумал?
Младший, сияя, сунул Старшему под нос вырванную из книжки картинку. Оно подумало, что идея, в общем, не так уж и плоха. Дурацкие бубенчики отвлекут детей от глаз Младшего – у него до сих пор не получалось смотреть прямо.
Поохотиться, что ли, на детей с книжками?
Оно было практичным. Еда и бонус в виде книжки для Младшего, раз ему так нравятся эти предметы…
***
– Смотри, как я могу!
Старший пришел на крик – проследить, чтобы Младший не расшибся очень уж сильно. Последнее время эксперименты Младшего над собой стали опасными. Оно не запрещало их только потому, что времени до следующего цикла осталось мало, а обучить Младшего нужно было еще очень многому.
Но на этот раз его ждала полная неожиданность – оказалось, возня Младшего с мусором, тряпками и досками закончилась тем, что он соорудил что-то вроде сцены.
Конечно, это было жалкое подобие настоящей театральной сцены, но Младший явно не зря изодрал столько книжек с картинками – при правильно наведённом мороке сцена казалась потрясающей.
– Выступает Танцующий Клоун Пеннивайз! – крикнул из-за кулис Младший и выскочил на сцену.
Движения его длинных ног под музыку сложно было назвать танцем, но Оно оценило старания Младшего – это был очень качественный и сложный морок.
Точнее, был до тех пор, пока Младший не пробил ногами старые доски и не рухнул в пространство под сценой с болезненным воплем.
Осень 1957г, Дерри. 28 лет спустя.
– Ничего у меня не получается! – всхлипывал в рваного мишку Младший.
Останки бывшей мишкиной хозяйки летали над башней, заботливо возведенной Оно из разных интересных вещей, книг и игрушек для Младшего.
Старший как никогда почувствовал вину перед ним. На самом деле, Младший очень старался, и не всё получалось у него не потому, что не хватало ума, а потому, что было недостаточно опыта.
Оно погладило Младшего по плечу. Младший тут же отбросил мишку, обнял Старшего и уткнулся в Его плечо носом.
Оно не умело утешать и не любило проявления любых чувств, кроме страха, исходящего от Еды – но обнимая своего Младшего, неожиданно почувствовало…страх.
Страх за него.
Старший вдруг понял чувства родителей Еды, чувства этих самцов и самок, сходящих с ума от ужаса за своих детёнышей – даже за больных и искалеченных детёнышей, которые, с точки зрения Оно, были не больше, чем биомусором.
Младший тоже был искалечен – и это Он, Старший, искалечил его и не дал развиваться положенное время. У Младшего не было столетий неторопливого существования, не было времени отточить свои умения. Не было у него и планет, которые можно было бы напитать страхом и кинуть в Мёртвые Огоньки.
Даже здесь, на жалкой планете, которую Еда называла Земля, у Младшего ничего не было, кроме ярких юных Огоньков, канализации, и Его, Старшего, который пытался вместить всего Себя и все Свои знания в разум существа еще слишком маленького и юного для всего этого.
Как Младший будет существовать, если Его, Старшего, уничтожат? Оно может менять облик, но ведь пройдёт не одно столетие, пока Младший повзрослеет.
Ребенок с недетским голосом, молодой человек с жутенькой улыбкой и сильно косящими глазами – в какой маске Младшему будет безопаснее всего?
Решение пришло быстро – Старший решил убивать всё, что будет иметь неосторожность угрожать безопасности Младшего.
И, хотя одной из причин пробуждения яйца было желание создать то, что отдаст за Оно свою жизнь, Старший сам решил отдать жизнь за Младшего. Это решение странным образом успокоило Оно.
– Всё у тебя получится. – Твердо сказал Старший. – Я обещаю – следующая ОХОТА будет только твоя.
(Потому что у Меня не будет сил, подумало Оно. Ведь следующие 28 лет спать не придется.)
Младший доверчиво улыбнулся Ему, и его мокрые глаза засияли.
Осень 1957г, Дерри. 28 лет спустя.
– Привеет, Джорджи. Хочешь свой кораблик?
– Да, пожалуйста!
Клоун в канаве улыбнулся – хороший, добрый Клоун. И глаза у него голубые – голубые, как у мамы и у Билла…
Джордж Денбро несколько секунд смотрел в голубые глаза Клоуна, перевел взгляд на его накрашенные губы, с которых текло – слюна это или вода, мальчик не понял, и нерешительно протянул руку за корабликом.
Комментарий к Старший и Младший.
События происходят за 28 лет до осени 1957 года.
“Едой” оба Оно называют людей. (Люди – это “Еда”)
========== Мёртвый Огонёк. ==========
Жёлтый разодранный детский дождевик грязной тряпкой валялся в луже крови.
Оно смотрело на маленькое тельце, лежащее под его ногами, и задумчиво покусывало палец.
Маленькая ручка, палец которой грыз голубоглазый Роберт Грей, принадлежала когда-то Джорджу Денбро, изломанной куклой валяющемуся среди куч мусора.
Пеннивайз никак не мог расстаться с этой уже холодной и начинающей пахнуть рукой. Крови в ней давно уже не было, с сухожилиями, торчащими из рваной плоти, он уже наигрался, дергая за них, и заставляя ручку сжимать и разжимать пальцы.
Так почему бы не присоединить мальчика к остальным детям, летающим вокруг его Логова?
Но Оно с сомнением смотрело то на труп Джорджи, давно умершего от потери крови и болевого шока, то на летающих детей.
Что-то было не так.
Пеннивайз никак не хотел расставаться с этим мальчиком, и чувства, которые он испытывал, глядя на труп такого солнечного и жизнерадостного при жизни ребенка, были очень сложными для его понимания.
Как же ему хотелось, чтобы Старший полюбовался на его первую самостоятельную добычу, похвалил, и объяснил все непонятное.
Может, так и должен чувствовать себя Охотник после Охоты?
Но Старший спал – и проснуться должен был еще не скоро. И так пропустив целый цикл Сна, потратив его на обучение Младшего, Старший уснул почти мгновенно, как только приготовил себе убежище, и разбудить Его означало убить.
Но юному Пеннивайзу так нужен был хоть кто-нибудь рядом. Он впервые остался совсем один – и не было рядом ни единого существа на Земле, которое не убежало бы с криками ужаса при виде его.
Конечно, он постоянно забирался к Старшему в Кокон и лежал рядом, рассказывая обо всем, что творилось в голове – но Старший не мог ответить юному Оно даже изображением, настолько истощена была Его жизненная сила.
Убивать оказалось легко и приятно. Откусывая мальчишке в жёлтом дождевике руку, Пеннивайз едва не кричал от переполняющего его восторга и счастья – весь путь домой он чувствовал себя так, будто парит над землей. Пару раз даже получилось взлететь по-настоящему, хотя тратить энергию на такое было нельзя, не накопив достаточно сил.
Откушенная рука Джорджи, казалось, светилась, будто в ней было замуровано маленькое солнышко, и в те мгновения юное Оно почти любило этого мальчика, чьи глаза на лице трупа невидяще смотрели в никуда.
Пеннивайз ворвался в Логово весь сияя, держа в одной руке мертвого Джорджи, а в другой – его откушенную руку. Но Старший уже спал – и безумное ликование по поводу своей первой добычи, своей первой победы стало по капле вытекать из сознания юного Оно.
Пеннивайз был теперь совсем один.
Оно убило ещё четырех детей, но этого счастья, этого упоительного ликования больше не было.
То, что сделало тогда юное Оно, было большой ошибкой. Очень большой ошибкой, смертельно опасной для такого юного и неопытного существа, каким Младший Пеннивайз по сути являлся.
Но предостеречь его было некому – Старший спал, а сделать то, что Оно задумало, очень хотелось.
Отложив в сторону руку мальчика с уже порядком изгрызенными пальцами, юный Пеннивайз когтями подтащил к себе труп Джорджа Денбро.
Осталось главное и самое важное – поместить в мальчика Мёртвый Огонёк.
И вот тут юное Оно спасло от гибели только незнание того, как можно СПЕТЬ жизнь в мёртвой Еде. Не придумав ничего лучшего, Пеннивайз прижался губами к губам мёртвого Джорджи и вдохнул в него один из своих Мёртвых Огоньков.
Спящий Старший зарычал и заметался во сне, но проснуться не смог.
Глаза Джорджа Денбро наполнились серебряным светом, мальчик с ужасным хрипом вдохнул воздух и закричал, а Пеннивайз согнулся, пытаясь вдохнуть – ощущение было таким, будто все его Мёртвые Огоньки погасли – и потерял сознание.
***
Очнувшись, Пеннивайз сразу же отправился на охоту. Новая игрушка больше не интересовала его, Оно даже не посмотрело, получилось ли у него задуманное.
Игрушка сделала ему больно – поэтому юному Оно хотелось сделать больно игрушке, а может, даже уничтожить её.
Но сначала нужно было восстановить потраченные силы.
В Дерри погибло ещё пятеро детей – голодное Оно было ненасытно.
Конечно, сил у него после охоты прибавилось безмерно, но все же такая глупость, как добровольная отдача Огонька не проходит даром, поэтому Оно едва не мяукало от боли.
Уснуть и забыть этот кошмар юное Оно не могло, цикл сна был еще далеко, да и понятно было, что из цикла живым выйти не получится, слишком мало осталось сил, и слишком сильной была боль.
Пеннивайз забился в свое Логово, как больной зверь забивается в нору – заполз поглубже в кучу сломанных вещей, впервые ощущая себя такой же сломанной вещью. Было так больно и противно, что Оно даже заплакать не могло, только тихо скрежетало зубами, свернувшись в клубок.
И тут что-то ткнулось в его стиснутые губы – что-то холодное.
Оно открыло глаза – Джорджи сидел рядом на корточках и протягивал ему чашку с водой.
Уильям Денбро не узнал бы своего брата в этом маленьком грязном существе с серебряными глазами, сидевшего возле своего убийцы. Казалось, шестилетнего мальчика совершенно не интересует и не пугает то, что он находится под землей, в канализационном туннеле, что вокруг кучи мусора и лужи свернувшейся и засыхающей крови.
Не пугали его и дети, летающие и разлагающиеся – пока Оно отсутствовало, Джордж внимательно и долго смотрел на медленно кружащиеся трупы, держа в руке кораблик, и его серебряные глаза светились, как две маленькие звездочки в темноте Логова Оно.
Зато Билл впервые почувствовал ужас, думая о своем мёртвом брате – ужас, ведомый только детям. Билл думал о том, что его мертвому маленькому брату холодно и одиноко под землей, что он вернулся и лежит в шкафу в своей комнате.
Это ведь можно проверить, не так ли? Всего лишь открыть дверцу шкафа, и любимый братик вернётся.
Было страшно. Но Билл всё возвращался и возвращался к этой мысли, чувствуя какой-то сладостный ужас.
Он знал, что никакого Джорджи в шкафу нет – но что-то внутри мальчика говорило обратное. Что он там, мокрый и несчастный, что рот его полон острых зубов, а глаза сияют нездешним светом.
И что Джорджи конечно же будет рад ему, Биллу – он обнимет его, поцелует, и Билл полетит.
Полетит вместе с Джорджи в Мёртвые Огоньки.
Билл Денбро вылез из своей постели, зашел в комнату Джорджи, и на всякий случай завязал ручки шкафа носовым платком.
Теперь, если Джорджи попытается вылезти из шкафа, он, Билл, сразу же это услышит и проснётся.
***
Самый жизнерадостный и солнечный ребенок в Дерри сейчас выглядел как плохо раскрашенная кукла – серая кожа была вся в пятнах засохшей крови, грязные волосы обвисли сосульками, серебристые глаза смотрели грустно и настороженно, а уголки рта, всегда готовые растянуться в улыбке, теперь были плотно сжаты в одну тонкую линию.
Чашка с водой, грязная и треснувшая, полетела в мальчика. Пеннивайз зашипел на него и отвернулся.
Джорджи ушел. Оно пожелало ему потеряться в туннелях и быть сожранным крысами.
Но мальчик вернулся снова, на этот раз притащив ржавое ведро, полное воды.
Оно это очень не понравилось.
Старший иногда, рассердившись, тащил его к воде, и макал в неё головой, чтобы «остудить горячую голову», как Он выражался. Другого употребления этой жидкости юное Оно не знало, поэтому щёлкнуло на мальчика зубами, порычало и отползло подальше.
– Мистер Грей, где у вас лежат лекарства?
«Мистер Грей» уставился на мальчика с недоумением. Что такое лекарства, Оно не знало, зато заинтересовалось тем, где в этом тельце его Огонёк, и как можно его вернуть.
– У нас дома лекарства лежат в большой коробке в шкафу. Где лежат ваши лекарства, мистер Грей?
Понятнее не стало.
Изображения, которые мальчик выдавал, думая о «лекарствах», тоже ничего нового и полезного Оно не дали. Если Еда лечит свои жалкие тела такой дрянью – пожалуйста, Пеннивайз сейчас хотел только одного – вернуть свой Огонёк.
Он схватил неосторожно подошедшего так близко Джорджи за ногу, рывком опрокинул его, прижал собой, разжал пальцами его челюсти и попытался вдохнуть свой Огонёк обратно.
Мальчик забился от неожиданности, задев ногой ведро с водой и опрокинув его на себя и непонятно что творящего с ним Клоуна. Но Пеннивайз и сам отпустил его, вдохнув вместо Огонька мерзкую на вкус чёрную жидкость.
Джордж поспешно отполз от кашляющего, исходящего слюнями монстра, но Оно опять поймало его за ногу, подтянуло к себе и когтем вспороло футболку мальчика. Потом выпустило коготь во всю длину и вспороло мальчику живот.
Мёртвый Огонёк был внутри тела Джорджи – все его внутренности превратились в чёрную жидкость, и Огонёк мерцал в черноте – далекий и невыразимо желанный.
Не обращая внимания на крики перепуганного мальчика, Пеннивайз удлинил свою морду, сунул её в живот Джорджи и попытался выпить Огонёк – но ни с первой попытки, ни со сто первой у него ничего не получилось. Огонёк так же мерцал, дразня своей кажущейся доступностью, и при этом оставаясь недосягаемым.
Оно отшвырнуло мальчика и взвыло от ужаса. Терзающая его боль стала слабеть, но внезапно пришло осознание того, что Огонёк утерян навсегда, а с ним и часть его и так пока еще небольших сил. Это Пеннивайза напугало.
Некоторое время они рыдали вместе – Оно, оплакивающее то, что натворило, и Джордж, зажимающий рану на животе, и старающийся не смотреть на страшного мистера Грея.
Потом мальчик все же решил определиться, что ему еще ждать от Клоуна.
– Вы хотите меня съесть, мистер Грей?
Пеннивайз обернулся на голос. Его страшные желтые глаза стали голубыми, морда приняла черты человеческого лица, а когтистые лапы стали обыкновенными руками в белых перчатках. Джордж даже моргнул от удивления, и…улыбнулся.
Джордж был всего лишь маленьким мальчиком, а не суперменом, получившим сверхсилу. Даже если сверхсила у него уже была, мальчику было все равно – он не умел ей пользоваться. Зато чудеса, показываемые Пеннивайзом, вызвали у Джорджи самый бурный отклик – ведь это было настоящее волшебство.
И пусть он сидел сейчас напротив чудовища, которое затащило его в водосток, откусив руку.
Оно выглядело сейчас, как обыкновенный косоглазый парень с голубыми глазами и пухлыми губами, и мальчик Ему улыбнулся. С детской точки зрения, мистер Грей был смешным и красивым.
– Я хочу свой Огонёк, Джорджи. – устало сказал мистер Грей, вытирая лицо рукавом.
На его лице добавилось грязных полос, и мальчик совсем развеселился – жуткий Клоун теперь был совсем не страшным.
– Я отдал бы Огонёк вам, мистер Грей, но у меня его нет.
– Он в тебе.
Пеннивайз, наконец, соизволил одним небрежным жестом “затянуть” рану на животе мальчика. Не потому, что испытывал жалость, а потому, что его раздражало мерцание Огонька сквозь чёрную жидкость.
– Если ты найдешь способ отдать его мне, перестанешь существовать. – после минутного молчания безразличным голосом добавило Оно.
– Я отдам его вам. – тихо сказал Джордж.
Перспектива смерти его не испугала. Он уже умер один раз, и Клоун с глазами, как у мамы и Билла, оживил его. Оживит и ещё раз.
