Текст книги "Миссия (не)выполнима: влюбить в себя бабника (СИ)"
Автор книги: Dream Writer
сообщить о нарушении
Текущая страница: 31 (всего у книги 38 страниц)
К сожалению, я страдаю топографическим кретинизмом, поэтому ошиблась в своих расчётах, когда, так и не найдя очередного входа в парк, зашла туда в первом попавшемся месте, пробираясь сквозь множество деревьев, коих, казалось, было не меньше, чем в лесу, в котором я потерялась, будучи в лагере, и выскочила на заброшенную дорожку. Там даже фонарей не было, так что я оказалась в кромешной тьме, что заставляло меня чувствовать себя героиней какого-то триллера. Не самое приятное ощущение, скажу я вам.
Чертыхнувшись, я поступила умнее и, вместо того, чтобы опять выбираться из парка и бежать по внешней дорожке, стремглав помчалась к Коди и Филу, надеясь, что бегу всё же в нужную сторону, ни на секунду не задумываясь о том, что может сказать последний, когда узнает, что я не послушалась его. Опять. Чувствую, парень скоро ненавидеть меня начнёт за мой своенравный характер, а я, наверное, готова поклониться той непокорности, которая воспиталась во мне со временем, ведь именно благодаря ей мне хватило мозгов вернуться.
Мне казалось, что я бежала очень быстро и весь путь занял у меня не больше пяти минут, так что мою голову даже не посещала мысль о скоротечности времени, но к моему возвращению Фил и Коди договорились до того, что обнаружила я их на земле в момент драки. Я не могла предположить такого, ведь изо всех сил старалась отогнать подобные мысли от себя куда подальше. Именно поэтому, завидев длинноволосого мужчину бомжеватого вида в момент избиения им Гардинера, я поначалу впала в ступор. Просто остановилась посреди дороги как вкопанная, абсолютно не понимая, что же должна делать дальше.
Лишь через несколько секунд я начала двигаться, но скорее инстинктивно, нежели обдуманно. Подбежав к ним, я изо всех сил ударила Коди, но тот сразу же схватил меня за ногу, опрокидывая наземь. Непонятно каким образом я развернулась в воздухе на сто восемьдесят градусов, отчего сильно стукнулась подбородком о заледеневший асфальт, взвыв от боли. Ощущение было такое, словно мне разом вырвали все зубы, так что хотелось сжаться в комочек, закрываясь от всех остальных, но я не стала так делать. Вместо этого, тут же поднявшись с земли, я так быстро, как только могла, побежала к больнице, надеясь найти там людей, которые способны будут помочь, раз это не получается сделать у меня.
Убегая, я ни разу не оглянулась на Гардинера и Коди, так что не имела ни малейшего понятия о том, что там происходит. Быть может, мне просто было страшно, а может, желание как можно скорее привести помощь настолько завладело мной, что не хотелось терять ни секунды. Теперь уже сложно вспомнить, так как все последующие события словно происходили в замедленной съёмке, из-за чего какие-то моменты непроизвольно стирались из памяти.
Выбежав на площадку больницы, я остановилась прямо перед машиной, заезжавшей внутрь, заставляя её водителя резко затормозить. К счастью, он готовился к остановке, поэтому ехал с очень маленькой скоростью, что спасло меня от участи быть раздавленной во время попытки помочь. Хлопнув руками по капоту, тем самым заставляя двух мужчин, сидевших внутри, выйти на улицу, я начала просить их помощи и объяснять всё настолько связно, насколько была способна в тот момент. Когда же двое незнакомцев наконец-то полностью осознали ситуацию, они оба, быстро попросив меня показать дорогу, помчались за мной туда, где были Фил и Коди, оставив женщину и маленькую девочку, которые были с ними, сидеть в автомобиле.
Когда мы втроём, наконец, добежали до места событий, эти двое больше не дрались. Гардинер в тот момент лежал, раскинувшись пластом, на холодной земле, а его знакомый сидел в нескольких шагах от него и, сжавшись в комок, словно маленький ребёнок, смотрел на того из-под копны своих волос, что-то бормоча себе под нос. Я резко остановилась, позволяя двум помощникам выбежать вперёд, и, склонившись над обоими парнями, делать то, что требовалось. Хоть мой мозг, казалось, отключился в той ситуации, я всё же решила не подходить ближе, дабы у меня не случилась истерика от внешнего вида Фила, который, несомненно, не был хорош.
На какое-то время все эмоции покинули меня, я словно стала безучастным свидетелем того, что происходило далее. Молча глядя на спину одного из мужчин, который начал колдовать над Гардинером, меняя положение парня, я продолжала стоять на месте. В тот момент для меня не существовало больше никого и ничего, поэтому я даже не сразу услышала голос одного из помощников, который велел мне немедленно бежать в больницу за врачами. Не знаю, сколько до меня доходила эта информация, но через какое-то время я всё же побежала туда, откуда мы трое только что ушли, дабы позвать на помощь.
Время потеряло счёт, события смазались. Вот я забежала в холл и начала просить помощи у всех, кого встречала на своём пути, даже не отличая пациентов от медперсонала. Вот какая-то медсестра силой усадила меня на скамейку всё в том же холле, протягивая успокоительное, в то время как санитары с носилками бросились туда, куда я сказала, даже не прося меня проводить их. Продолжая сидеть на том же месте, я старалась сконцентрироваться и сообщить медсестре, которая была приставлена ко мне нянькой, номер родителей Фила и их имена. Но их телефонов у меня не оказалось, так что я посоветовала спросить это у моих родителей, которые, по идее, оба должны были всё ещё находиться в этой больнице. Однако и это сделать у меня получилось с трудом, так как мысли в моей голове перепутались так сильно, что думать не получалось.
Вскоре в холле уже оказалась Люси, которая, заканчивая разговор с Сэм, успокаивая её, подбежала ко мне, начав тут же обнимать и поцеловав несколько раз в макушку. Присев на корточки, при этом пообещав миссис Уильямс присмотреть за её сыном до их с Эллиотом приезда, мама принялась заглядывать мне в лицо, после чего провела рукой по щеке, вероятно, ожидая обнаружить там слёзы. Только вот я не плакала. В тот момент действительно показалось, что я утратила возможность испытывать какие-либо эмоции. Даже ощущать физическую боль перестала, так как даже не вздрогнула, когда женщина прикоснулась своим платком, который предварительно намочила питьевой водой из бутылки, к подбородку, смывая практически присохшую кровь.
– Где же ты так поранилась? – обеспокоенно спросила она, продолжая аккуратно протирать небольшую ранку. Там даже крови было немного – на платке осталось лишь несколько капель, вероятно, поэтому никто, кроме мамы, и не обратил внимания на это.
Я молчала. Хотелось ответить хоть что-нибудь, сказать хотя бы одно слово, но у меня не получалось, поэтому я просто смотрела в глаза Люси, надеясь, что она поймёт меня. Однако она не понимала, продолжая жадно вытаскивать из меня хоть какой-нибудь ответ, который я всё не могла ей дать.
Потом в холле появились люди, которые занесли на носилках Фила. Моя мама тут же встрепенулась, посмотрев на пришедших, а я даже не взглянула туда. Я слышала, как кто-то сказал, что Гардинер быстро очнулся, но совершенно не хотела смотреть на него. Единственное, чего я действительно желала в тот момент, так это услышать, что с ним всё в порядке, но прекрасно понимала, что сейчас этого не случится, а потому и смотреть на него не хотела. Мне казалось, что можно обмануть саму себя, пока ты не увидишь своими глазами масштаб бедствия, поэтому и не собиралась делать этого. Даже когда мама подскочила и сказала, что мы должны пойти и подождать того, что скажут врачи, там же, где ждали и результатов о состоянии здоровья моего отца, я отказалась.
В тот момент меня действительно можно было назвать бесчувственной стервой, так как, я уверена, со стороны моё нежелание интересоваться состоянием здоровья друга выглядело именно так. Мне самой было невдомёк, почему то, что я испытывала в тот момент, так отличалось от того, что я почувствовала, стоило узнать о несчастье, которое приключилось с Робертом, но ничего не могла с этим поделать. Люси, как и любая мать, не захотела меня оставлять, однако она же пообещала Сэм, что присмотрит за её ребёнком, пока та не доберётся сюда. Тогда я попыталась убедить свою родительницу, будто со мной всё в порядке, и сказала, что хочу подождать здесь родителей Фила.
С очень-очень тяжёлым сердцем мама всё же оставила меня одну, сказав, что прямо сейчас пригонит сюда отца и плевала она на все мои отказы. Так, пусть ненадолго, но я осталась одна. И ничего не произошло. В тот момент я не могла ни о чём думать, лишь картины недавно увиденного мною то и дело всплывали в памяти. Быть может, если бы кто-нибудь сел напротив меня и начал рассказывать о том, что произошло с Коди, а также просветил меня, по какой причине эти двое сцепились так, что Фил теперь в таком состоянии, я смогла бы выслушать его, но сказать у меня ничего бы не получилось.
Мой отец явился немногим позже. Так как у него всё ещё частенько болела голова, ходил он медленно, дабы ненароком не рухнуть где-нибудь по пути, но добрался до меня довольно быстро. Тут же принявшись расспрашивать меня о моём самочувствии, он пристроился рядом, обнимая меня за плечи. Я всё не могла ему ответить, но, к моему счастью, вскоре распахнулась входная дверь, а в холле показались Сэм, Эллиот и, что меня немало удивило, Ник. Обеспокоенно оглядываясь по сторонам, мама Гардинера искала нас и, наконец обнаружив, в считанные секунды очутилась рядом, спрашивая, как там её сын.
Роберт принялся ей что-то рассказывать, а я продолжала сидеть на месте, принявшись рассматривать Ника, который также начал смотреть на меня. Чуть позже, подойдя ко мне поближе, мальчонка протянул мне небольшую вещицу, в которой я скоро опознала флешку, со словами:
– Держи. Фил сегодня должен был тебе отдать, но забыл, – я вопросительно взглянула на него, поэтому он добавил: – Это видео с моего Дня рождения. Там есть маленький сюрприз для тебя, так что… Знаю, сейчас, конечно, не время, но я подумал, что тебя это немного подбодрит.
Я взяла протянутую мне вещь в свою руку, после чего зажала её в кулаке. С трудом улыбнувшись, я, прилагая максимум усилий, пыталась заставить себя сказать что-нибудь в ответ. Ник пытался подбодрить меня, за что я была ему весьма признательна, поэтому буквально подорвалась со своего места, обнимая школьника, и всё-таки сказала, прильнув к нему:
– Мы ещё сходим куда-нибудь вместе. Обязательно.
После этого я посмотрела на Сэм, которая в нетерпении топталась на месте, желая прямо сейчас кинуться к своему сыну, но она не имела ни малейшего понятия, куда идти, поэтому попросила Роберта проводить её. Мой отец, также желая поскорее оказаться рядом с Филом, всё же не мог отвести своего взгляда от меня, но так и не решался спросить хоть что-то. Я улыбнулась шире. Не знаю, насколько хорошо это у меня получилось, но я старалась сделать это так искренне, как только могла, и сказала:
– Всё будет хорошо. Это же Фил, он выкарабкается.
Я вдруг сама искренне в это поверила. Да, точно! Это же Гардинер! Это же та самая заноза в одном месте, которая вот уж несколько месяцев не даёт мне спокойно жить! Он выкарабкается, по-другому просто и быть не может! Во всяком случае, для меня такой вариант был неприемлем.
По взгляду Роберта я поняла, что эти мои слова его немного успокоили, потому он, сказав, что мы все должны немедленно идти к Люси, уже двинулся в нужном направлении, но я не захотела идти. Несмотря на то, что внушение, казалось, далось мне довольно легко, я почему-то чувствовала, что не могу пойти туда вместе со всеми. У меня было такое непонятное себе самой состояние… Хотелось рыдать и громко смеяться одновременно, но абсолютно точно не хотелось идти туда и, как в прошлый раз в ситуации с отцом, томиться в ожидании. Я попросилась домой, надеясь, что меня все поймут и оставят в покое.
Когда папа захотел возразить, неожиданно вмешался Эллиот, пообещав, что отвезёт меня, а заодно заедет к ним домой и возьмёт вещи Фила, раз уж они с Сэм собирались впопыхах, а потом вернётся в больницу. На миссис Уильямс было страшно смотреть. Казалось, что ей хотелось успеть всё и находиться в пяти местах одновременно, но больше всего она, конечно же, спешила к своему ребёнку, поэтому, поблагодарив своего супруга, женщина под руку подхватила моего отца, попросив её отвести их к Филу. У Роберта более не было иного выхода, кроме как согласиться, поэтому он, с подозрением глядя на меня, всё же разрешил уехать домой.
Мы с мистером Уильямсом дождались, когда мой отец, Сэм и Ник зашли в лифт, который хотя бы на сей раз оказался пустым, после чего мужчина сказал:
– Что же, поехали к тебе домой, – мы с ним синхронно взглянули друг на друга, а потом он добавил: – Рядом со мной можешь не стараться улыбаться.
Я поначалу не поняла, что он имеет в виду, но через секунду ответила:
– Спасибо.
Эллиот кивнул мне, после чего направился к выходу из больницы. Несмотря на то, что его голос был спокойным, я всё же уловила тень беспокойства на его лице, вот только не могла понять, за кого он переживал больше – за Фила или же за Сэм. Но спрашивать его я об этом, естественно, не стала, так как, говоря откровенно, боялась и ничуть не хотела с ним разговаривать. Я тут же вспомнила тот день, когда этот человек ударил парня, переночевавшего у меня дома, по лицу, отчего по телу прошлась дрожь. Много избиений. Слишком много, хватит думать об этом.
Однако мистер Уильямс первым начал со мной разговаривать и, похоже, все его реплики вовсе не требовали моего ответа, так что я молча слушала его. Но говорил он немного. Пожалуй, самой длинной и самой значительной из всех фраз, произнесённых им за всё это время, было:
– Что бы ты там себе не думала, я всё же переживаю за этого засранца, хоть по моему внешнему виду и не скажешь. Ты только ему не говори, хорошо? – после этого он улыбнулся и лишь иногда произносил какие-то короткие реплики, на которые я, как уже упоминалось, не отвечала, так что разговор вышел односторонним.
Когда мы приехали, то довольно формально попрощались, после чего я пожелала, чтобы Фил как можно скорее поправился, на что мне ответили многозначительной ухмылкой, но у меня не было ни малейшего желания разбираться в её значении. Захлопнув дверь автомобиля, я поспешила зайти в дом и, оказавшись внутри, громко крикнула:
– Долли, ты здесь? Долли!
Но мне никто не ответил. Из этого следовал вывод, что здесь я одна-одинёшенька, и это меня почему-то несказанно обрадовало. Много раз мне звонила мама, но я отключила звук на телефоне, так что теперь просто поднималась на второй этаж в свою комнату, которую теперь можно было не запирать. Я же одна дома, счастье-то какое!
Начав стягивать с себя пальто, которое впоследствии швырнула на кровать, я ногой включила компьютер, продолжая раздеваться, дабы переодеться в домашнюю одежду. В моих руках всё это время была та самая флешка, которую я всё никак не могла оторвать от себя. Когда мой давний друг (да, так я когда-то называла компьютер) включился, я решила всё-таки посмотреть видео, которое сделал Ник.
Когда я открыла нужную мне папку с файлами, то увидела, что там не одно, а целых два видео, которые назывались «День рождения» и «Тот сюрприз». Хоть интереснее было глянуть последнее, я, заподозрив себя в склонности к мазохизму, всё же сперва решила посмотреть про День рождения. Там было полно разных кадров, положенных на весёлую музыку, – мы с Гардинером дрались палочками от сахарной ваты; Фил и Ник катались на аттракционах, после которых мальчишка не мог пройтись по прямой линии; мы все носились по парку вместе с воздушными шарами в форме самолётов, которые, не выдержав столкновения с асфальтом, лопнули все до единого. Я на всех этих кадрах мелькала реже всего, но ничуть не расстроилась из-за этого. Напротив, мне начало казаться, будто, отвлекая себя подобным образом, я смогла добиться того, что моё настроение начало постепенно улучшаться.
Пришло время смотреть второе видео. В обычном состоянии я бы уже сгорала от нетерпения, но в тот момент с едва различимым на фоне остального бесчувствия любопытством принялась смотреть его. Каково же было моё удивление, когда, открыв файл, я услышала романтичную музыку и прочитала следующее: «То, что должно было остаться за кадром… Но я всё видел!»
Это видео было только обо мне и Филе. Никакого особого сюжета там не было – всего лишь подборка разнообразных, никак не связанных между собой кадров. Тут были моменты, когда мы провожали друг друга взглядами, даже тот момент, когда Гардинер, решив подыграть какому-то уличному музыканту, вдруг схватил меня и закружил в десятисекундном танце. Был и отрывок, где мы с парнем орали друг на друга, также момент, когда мы вдвоём катались на каком-то аттракционе. Завершал всё случай, который я меньше всего ожидала там увидеть.
Когда я ненадолго осталась одна, пока Ник терроризировал камеру и Фила, ко мне пристал какой-то подвыпивший парень, принявшись приглашать на свидание, от которого я, естественно, отказалась. Тогда Гардинер быстренько спровадил его, но со стороны это выглядело так обычно, что я не придала этому никакого значения в тот момент, и кто бы мог подумать, что Ник решит снять всё это на камеру? С его ракурса, когда было показано лицо Фила, который поджал губы и недовольно смотрел в нашу сторону, всё это выглядело так, будто парень приревновал меня, хотя этого абсолютно точно быть не могло.
Завершилось всё вот таким вот текстом: «Господа «друзья», удачи вам!»
Закрыв видео, я на какое-то время уставилась в экран, абсолютно не понимая, что произошло. Через некоторое время, когда до меня всё же дошёл смысл происходящего, я расхохоталась. Так громко и истерически у меня, кажется, ещё никогда не получалось делать это. Рухнув со стула на пол, я ещё какое-то время продолжала смеяться, как вдруг почувствовала, что мой смех перерастает в стоны, похожие на всхлипы. И буквально в следующий миг я уже рыдала. Лежала на полу и, раскинув руки и ноги, по-настоящему рыдала, не в силах остановиться.
Не знаю, как долго продолжался мой истерический припадок, но, к счастью, удалось успокоиться до того, как домой пришла мама. Я переползла с пола на кровать, уткнувшись лицом в подушку, окончательно успокаиваясь, если вообще могла успокоиться в тот момент. Тогда я даже не могла определить, что конкретно со мной происходит, по-моему, я вообще ничего не понимала. Продолжая лежать в том же положении, рискуя рано или поздно задохнуться, я притворилась перед Люси, что уже сплю, поэтому удалось избежать разговора по душам. Спустя какое-то время, прекратив думать о чём-либо, я заснула по-настоящему.
Благодаря моей изворотливости удавалось избегать разговоров с мамой и даже отцом, которого буквально на следующий день после того инцидента выписали из больницы. Дома я улыбалась, отшучивалась, говорила, что верю в скорое выздоровление Фила, и всё такое. Врачи сказали, что паренёк отделался лёгким испугом – тяжёлых травм у него не было и это можно было считать большим везением. Сотрясение мозга обычно не приводит к летальному исходу (это можно было наблюдать у Роберта), а от перелома руки и синяков ещё никто не умирал. Даже то, что Гардинер отключился на какое-то время, как нам сказали, вполне нормально, если только он не пробыл в бессознательном состоянии слишком долго, что могло бы означать серьёзные повреждения головного мозга. В общем, ему действительно повезло, чему все были рады.
Не раз Люси и Роберт пытались заговорить со мной о Коди, но меня совершенно не интересовала его судьба, я не хотела ничего о нём слышать, так как в тот момент начала всей душой ненавидеть этого человека. Да и прочие разговоры, касающиеся темы Фила, я не особо поддерживала. Когда я узнала, что с парнем всё в порядке настолько, насколько может быть после такой стычки, немного успокоилась, но моё настроение никак не желало становиться нормальным. Я могла улыбнуться, вот только это ни в коей степени не означало, что мне на самом деле весело, могла сказать, будто всё в порядке, но тут та же история. Прекрасно понимая, что таким своим поведением беспокою всех окружающих, включая моих друзей и даже Сэм, которая периодически звонила моей маме и спрашивала обо мне, я ничего не могла с этим поделать. Вскоре Лили, Дженни, Майку и даже Генри это порядком надоело.
Прошло уже одиннадцать дней с того инцидента. Ноябрь сменился декабрём, у всех уже было предпраздничное настроение, а ученики ещё и радовались тому, что вот-вот будут столь долгожданные каникулы. Хоть было ещё довольно рано, в нашей школе уже всё украсили в честь приближения Нового Года, а по школьному радио иногда включали новогодние песенки, что каждый раз всех забавляло, особенно музыка из рекламы напитка Coca-Cola. Некоторые проказники срывали украшения в коридорах и цепляли их на себя, за что получали наказание от директора лично, но никого это почему-то не останавливало, всем же было так весело. Даже мне начало казаться, что я понемногу проникаюсь всем этим, лишь одно до сих пор не давало покоя.
В этот день Фила как раз должны были выписывать из больницы, а я за всё время так ни разу и не навестила его. И дело не только в том, что я чего-то там боялась, не хотела или же попросту искала множество причин, почему мне не стоит делать этого, просто действительно старалась не беспокоить его. Когда в больнице лежал мой отец, к нему не пускали множество посетителей, лишь самые родные всё это время навещали его. И, как я поняла, Гардинер попадал в эту категорию так же, как и мы с мамой, а также родители Роберта, с которыми мы в последнее время виделись нечасто, а после того случая встречались чуть ли не каждый день. Но я решила, что слишком самолюбиво с моей стороны считать, будто я отношусь к той категории самых близких для парня людей, однако всё равно продолжала каждый день узнавать о состоянии его здоровья, мечтая наконец-то встретиться с ним, так как с каждым днём скучала всё больше и больше…
Наивно полагая, что мои друзья не заметят моего состояния, я молчала, когда они спрашивали о том, хочется ли мне навестить Гардинера, ведь сами они тоже не смогли попасть к нему, хотя Майк и Генри честно пытались. Но, оказывается, я недооценила этих людей, которые действительно заботились и обо мне, и о Филе, так что даже не сразу поняла их, когда они решили преподнести мне такой подарок, как встреча с ним. Да и «вручили» они мне этот сюрприз весьма оригинально.
В тот момент я сидела на уроке, с удивлением отметив, что Дженни и Лили не пришли, рассматривая замёрзшие фигуры на окне, совсем не слушая нашу Глорию, которая распиналась возле доски, объясняя нам новую тему. В моей голове было всё, что угодно, только не алгебра, хотя периодически я прислушивалась к тому, что говорила учительница, дабы та не заметила, что я наглым образом отвлекаюсь. Возможно, именно поэтому я не до конца углубилась в собственные мысли, и сразу же услышала, как охнули чуть ли не все ребята в моём классе после того, как распахнулась дверь в кабинет. Быстро переведя взгляд с окна в ту сторону, я сама ойкнула от увиденного, а моя челюсть, казалось, сейчас пробьёт парту, падая на пол.
Возле двери, широко улыбаясь раскрашенным в красный цвет ртом, сверкая розовым клоунским носом и блестящим дождиком на шее, а также помахивая волшебной палочкой с огромным таким сердечком на конце, стоял Майк. И да, я тоже обалдела, когда поняла, что это именно он, но точно понимала – ошибки быть не может. И это пугало.
Бедная Глория аж указку из рук выронила, когда увидела это, с позволения сказать, чудо на пороге кабинета. Брюнет же не растерялся и громким голосом, начав вприпрыжку передвигаться по кабинету, подходя всё ближе к тому месту, где сидела я, сказал:
– Не удивляйтесь вы так, я ненадолго, – тут он зачем-то потянулся рукой в карман, а после, достав оттуда скомканное конфетти, подбросил его вверх, крикнув: – Праздник к нам приходит!
Повторяя это движение раз за разом, Майк подходил всё ближе и ближе ко мне, выкрикивая одно и то же, после чего, остановившись возле меня, сказал:
– Позвольте мне забрать одного избранного! Эта девушка должна… – тут он вдруг еле слышно пробормотал: – Что же она там должна-то?.. – и, вдруг вспомнив, громче обычного крикнул: – Точно! Она должна уйти со мной, дабы встать на тропу великих свершений! Кэтрин, – тут он повернулся ко мне и, встав на одно колено, сказал: – Твой путь будет тернист и долог, но согласна ли ты, отбросив всё, пойти со мной, дабы свершить великое дело?
Я сидела на месте, хлопая широко распахнутыми глазами, изо всех сил пытаясь понять, какого чёрта тут вообще творится. Это Майк? Вот это вот чудо ряженное точно тот самый Майк, которого я знаю?!
– Ничего не спрашивай и соглашайся, – злобно прошептал тот, пока я не могла дать внятного ответа, – иначе палочку кой-куда вставлю – мало не покажется.
Я сглотнула подкативший к горлу комок и, быстро сбросив все вещи в сумку, встала с места, а потом, натужно улыбнувшись, сказала:
– Я согласна. Веди же меня.
Брюнет широко улыбнулся и, встав с пола, уже готовился сказать что-то, как вдруг послышался буквально истерический вопль учительницы, которая, по всей видимости, только-только пришла в себя от увиденного.
– Моллиган! Джевонс! Что за цирк вы здесь устроили?! Совсем стыд под конец года потеряли! Живо вышли отсюда прямиком к директору!
– Именно уйти мы и собираемся, – ничуть не испугавшись гневного взгляда обычно добродушной Глории, ответил Майк, в то время как я чуть ли не в комочек сжалась от страха. – Вот только к директору залетим попозже, в нашем маршруте не предусмотрено посещение каких-либо кабинетов.
Учительница принялась что-то кричать, но и я, и парень уже ничего не слышали. Нет, эта фея-переросток, конечно, понимала, что нам пытаются сказать, но не собиралась реагировать на это. Взяв меня за руки, Майк, в буквальном смысле начав вальсировать, увлекая меня за собой, протанцевал от моей парты мимо стола Глории, которой на память решил оставить свою волшебную палочку, до выхода и, попрощавшись, выскользнул в коридор, отпуская одну мою руку, но продолжая поддерживать, дабы я не отставала.
Математичка выскочила в коридор, начав кричать, что сообщит обо всём нашим родителям, но мы не останавливались, пока не оказались на улице, где нас поджидали Лили, Дженни и Генри, тут же протянувшие нам верхнюю одежду, которую предусмотрительно забрали из раздевалки. Укутываясь в свой пуховик, я посмотрела на Майка, который, надевая куртку, никак не мог отдышаться, и громко спросила:
– Что это всё, чёрт возьми, значит?! Майк, как ты… Что ты вообще!.. Ох, у меня слов нет!
– Да не надо так кричать, – флегматично произнёс тот с обычным выражением лица, а не с той глупой улыбочкой, которую я видела несколько минут назад, стягивая с себя тот жуткий розовый нос. – Я бы в здравом уме ни за что на это не пошёл! И до сих пор не понимаю, зачем вообще понадобилось делать всё именно так!
– Никто бы не отпустил Кэтрин, если бы ты просто зашёл и позвал её! – с видом знатока произнесла Лили, придерживая мою сумку, пока я застёгивала пуховик. – И в туалет с вещами её тоже никто не отпустил бы, а у Сью сегодня выходной! Другого пути просто не было, ведь она даже отказалась идти со мной и Дженни, когда мы позвали её.
– Но почему быть феей и красить себе губы должен был именно я? – возмутился брюнет, старательно вытирая помаду влажной салфеткой, любезно предоставленной ему Дженни. – Дженни или тебе эта роль подошла бы куда больше!
– Не могу не согласиться, – ответила его девушка. – Вот только благодаря этому ты должен был научиться тому, что следует думать, прежде чем говорить.
– А тебе нужно научиться думать, прежде чем думать, – буркнул парень, выбрасывая салфетку. – Идём же, не хватало ещё попасться после всего, через что мы прошли.
Он первым двинулся вперёд, за ним поспешил Генри, а наша женская компания пошла следом за ними.
– Вы до сих пор не помирились? – спросила я, забирая у подруги свою сумку.
– Сегодня помирились окончательно, Майк искупил свою вину, – ответила та и громче крикнула: – Правда, Майк?
Тот с недовольным выражением на лице повернулся к нам, но в следующую секунду всё же улыбнулся и сказал:
– Да-да, но наказание могла придумать и попроще.
– У меня был хороший учитель, – Лили многозначительно посмотрела на меня и сказала: – Иногда я просто мечтаю о твоей с Гардинером фантазии.
– Куда уж нам теперь до тебя? – ухмыльнувшись, произнесла я, после чего решила всё же поинтересоваться: – Так куда мы идём?
– К Филу, собственно, и идём, – воодушевлённо сказал Генри. – Его же сегодня выписывают, вот мы и решили его навестить, даже если нельзя. Всякие медсёстры нам не указ!
Я даже остановилась от столь неожиданной новости, какое-то время недоумённо глядя в спины своих друзей. Когда они заметили, что я отстала, и обернулись, мне не хватило ума ни на что ещё, кроме как переспросить:
– К Филу?
Невозможно описать мои ощущения в тот момент. Я одновременно и злилась на них за то, что решили провернуть такое за моей спиной, и радовалась до одури, потому что теперь навязчивая мысль о том, что мы с Гардинером наконец-то встретимся, постепенно заполоняла собой всё свободное пространство моего мозга. Я и не хотела, и хотела этого, поэтому сейчас просто стояла в растерянности, не зная, что же делать.
– Прости, что не сказали тебе, – мягко улыбнувшись, сказала Дженни, подходя ко мне ближе. – Мы просто подумали, что ты откажешься, если не поставить тебя прямо перед фактом, ведь за всё время ты так и не набралась смелости, чтобы сходить к Филу самостоятельно.
– Но я же… – от неожиданности я начала мямлить, чего раньше за собой не наблюдала. – Я просто думала, что к нему не пускают никого, кроме самых близких. Даже Майка и Генри не пропустили, я-то что?..
Тут Генри не выдержал и хихикнул, после чего, заметив на себе мой полный недоумения взгляд, пояснил:
– У тебя, на самом деле, прав быть там не меньше, а то и побольше, чем у нас будет, – и только я собиралась возразить, как он сказал: – Даже не думай спорить, со мной это делать бесполезно. Просто смирись с тем, что оказалась слишком глупой для того, чтобы понять это, а мы, молодцы такие, раскрыли тебе глаза.
Я всё ещё не знала, что сказать, поэтому просто кивнула.
– Вот и отлично! – хлопнув в ладоши и широко улыбнувшись, произнесла Лили. – А теперь нам лучше поторопиться, иначе опоздаем! Ох, надеюсь, его всё ещё не выписали!
После этого мы всей гурьбой двинулись к месту, где обычно можно с лёгкостью поймать такси, ведь никто почему-то не вспомнил о том, что можно позвонить. Но, к счастью, ждать долго не пришлось, так как вскоре мы заметили вполне подходящую машину, в которую с трудом вместились впятером. Хитрый Генри, сказав, что он из нас самый широкий, умостился на переднем сидении, а нам четверым пришлось втискиваться на заднее. Будь это лето, проблем бы не возникло, так как мы все, даже Майк, не очень уж широкие, но все девушки были в пуховиках, так что поместиться казалось чем-то невозможным, именно поэтому Лили с довольной мордочкой пристроилась на коленях у своего парня, а мы с Дженни лишь переглянулись. Обе были рады, что эти двое наконец-то помирились окончательно, не хватало нам только разошедшихся пар и разбитых сердец.
