Текст книги "Миссия (не)выполнима: влюбить в себя бабника (СИ)"

Автор книги: Dream Writer

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 38 страниц)

Я усмехнулась. Конечно. Знала же, что других причин приехать сюда у него не было. Их и не должно быть.

– К счастью, с ним всё в порядке, – с ноткой облегчения в голосе произнесла я. – И тебе больше нет нужды находиться здесь. Нет, я тебя не выгоняю, не подумай. Но знай, если хочешь уйти, то тебя никто не держит.

Да, знаю, что это прозвучало грубо, но ничего не могу с собой поделать.

– Ты так хочешь, чтобы я ушёл? – спросил Гардинер и прежде, чем я успела что-либо сказать, добавил: – Это невооружённым взглядом заметно.

Не знаю, что произошло со мной после этого. Как оказалось, до сих пор мне словно удалось запереть все свои чувства в какой-то чемодан, который с трудом закрылся. И вот наступил тот момент, когда он не выдержал – замок сломался. Как обычно вываливаются в таких случаях вещи, так произошло и со всеми эмоциями, что накопились во мне за всё это время. В тот момент плевать мне было на то, что мы находимся в больнице, даже на то, что мама может в любой момент появиться в коридоре, я больше не обращала внимания. Я не думала, когда говорила, слова просто лились из меня рекой.

– Да, хочу. Я очень хочу, чтобы ты ушёл. Потому что мне невыносима одна лишь мысль, что ты сидишь сейчас рядом со мной и чувствуешь отвращение, презрение и ненависть. Я устала сидеть и делать вид, будто всё в порядке. Потому что ничего, чёрт возьми, не в порядке! Мне кажется, ещё совсем немного, и я с ума сойду! Сперва ты, потом тот случай на улице, теперь это… У меня больше нет сил. Мне кажется, что всё в мире против меня. Такое чувство, будто что-то уничтожает меня изнутри. И ненависть – это явно не то, что я хочу получить сейчас от человека, который по какой-то нелепой, дурацкой и даже мне до сих пор неясной причине стал мне дорог. И уж тем более я не хочу сидеть и улыбаться, когда радости во мне ноль процентов. Поэтому уйди, пожалуйста. Я, правда, так больше не могу. Сейчас сюда выйдет моя мама, потом мы с ней поедем домой. Можешь больше не мучить себя – иди куда хочешь.

Я сама себе закрыла рот рукой, так как поняла, если продолжу говорить – сама потом буду жалеть. Это уже превращается в настоящую истерику, сейчас я способна наговорить всё, что угодно. Могу и послать Гардинера в дальние дали, и оскорбить его, и ляпнуть что-нибудь похуже «стал мне дорог».

– Да уж, – послышался голос парня, а я вздрогнула. В этот момент я даже не знала, какие именно чувства испытывала. Наверное, их было слишком много для того, чтобы выделить какие-то отдельные. – Я всегда поражался способности женщин самим выдумывать проблемы и, что характерно, самим же в них верить и от них же страдать. Мне казалось, ты исключение, но теперь стало ясно, что это не так.

– И что ты хочешь сказать этим? – спрашиваю, в кои-то веки посмотрев в глаза шатену.

Как оказалось, Фил смотрел на меня, поэтому наши взгляды встретились. Мне сразу же захотелось отвернуться, но я не сделала этого. Если не хочу выглядеть ещё более жалкой, чем уже получилось себя выставить, нужно хотя бы в глаза ему спокойно смотреть.

– Прежде, чем я что-либо скажу, ответь мне на один вопрос, – Гардинер неожиданно встал со скамейки и, не прекращая смотреть на меня, подошёл ближе, встав прямо напротив меня. После этого он присел на корточки и, совсем легко улыбнувшись, спросил: – Я когда-нибудь говорил, что ненавижу тебя?

Я сглотнула подступивший к горлу комок. Сейчас парень находился так близко, что мне даже начало казаться, будто всё это сон. Казалось бы, прошло совсем немного времени с того момента, как он ночевал у меня, а около часа назад я вообще обнимала его, пока мы ехали на мотоцикле. Но теперь я поняла, что всё это не то. В данный момент казалось, будто Фил не просто находится рядом со мной физически, впервые за эти несколько дней я почувствовала, что он рядом ещё в каком-то смысле, даже описать это не могу. И только сейчас я поняла, что действительно скучала. Вокруг происходило множество отвратных вещей, казалось, никто не в силах мне помочь, а подсознательно я всё равно ждала этого человека. Неужели он и не уходил?

– Но ты же тогда сказал, что знаешь о споре, поэтому устал от этих игр и…

– Но разве я сказал, что ненавижу тебя? – повторил свой вопрос парень. – Если мне не изменяет память, то ничего подобного я не произносил.

– Тогда как мне понимать всё это? – не выдержав, я опять повысила голос. – Ты накричал на меня, сказал, что устал от всех этих игр, решил прекратить наше общение, в школе вёл себя так, будто мы вообще первый раз встретились. А теперь сидишь тут и со спокойным видом говоришь, что, оказывается, никогда не ненавидел меня! И что я, по-твоему, должна теперь думать?

Гардинер на какое-то время отвернулся от меня, глядя куда-то в сторону, а я сидела и думала, что такими темпами точно с ума сойду. Я уже не понимаю, что происходит, мозг отказывается воспринимать какую-либо информацию. Чувствую, сейчас Фил плюнет на всё и прекратит эти попытки завести разговор, ведь ему наверняка надоели мои претензии. Мне тоже. Но что поделать, если я хочу знать ответы хотя бы на такие элементарные вопросы, как эти?

– Признаться, я не знаю, – сказал парень, вновь посмотрев на меня. – Я не знаю, как тебе это понимать, и уж тем более не могу приказать тебе думать по этому поводу что-то определённое. Но я действительно не ненавижу тебя. И никогда даже не думал о тебе ничего подобного. Если честно, когда я услышал твой с Дженни разговор, то вовсе не разозлился. Совершенно. Скорее, моя реакция была похожа на: «О, я так и знал». Когда я подумал, что всё это игра, то с лёгкостью продолжил её, принимая установленные тобой правила. Потом мне это просто надоело, поэтому я и сказал тебе: «Будь, что будет». Дальше я просто плыл по течению, не особо заморачиваясь над тем, как именно называются наши отношения. Это превратилось для меня в обычное общение, не больше. Я не мастер объяснений, но, надеюсь, ты поняла, что я хотел сказать.

Я сидела молча, попросту не зная, как реагировать. Я хотела получить ответы на свои вопросы, хотя бы на несколько, и вот, Фил выполнил мою просьбу. Наверное, впервые. Если, конечно, не считать той минутки откровения в лагере. Поэтому сейчас мне действительно неизвестно, как нужно поступить.

– Ах, да, – словно вспомнив что-то важное, произнёс шатен. – Как же я мог забыть? Хочешь узнать, почему я тогда накричал на тебя? – я кивнула, так как пока что больше не была на что-либо способна. – Просто мне бы не хотелось, чтобы человек, для которого всё происходящее – шутка, копался в моём прошлом. Это вполне естественное желание, ты так не думаешь?

В голосе Гардинера я не услышала ни упрёка, ни обиды, ни высокомерия. Он не пытался задеть меня или же ещё что-либо в таком духе, а просто говорил то, о чём думает. И теперь я, кажется, начала понимать. Если я поверю ему, то, исходя из всего услышанного, могу сделать вывод, что парень действительно не ненавидел меня. И не его вина в том, что произошло. Конечно, со стороны моё поведение наверняка выглядело весьма нелицеприятным. Фил думал, будто я играю с ним, а я пыталась ему же доказать, что у меня есть какое-то право, чтобы узнать о нём нечто большее, хотя по сути никаких прав у меня на это нет и не было. В той ситуации, наверное, я была неправа даже больше, чем он. Теперь мне так кажется.

– Извини, – сказала ему после короткой паузы. – Я была неправа, когда пыталась насильно вытянуть из тебя хоть что-нибудь. Теперь я понимаю, что не стоило этого делать. Мне, правда, жаль.

Теперь я вполне спокойно смогла смотреть в его глаза. Не знаю, было ли это планом Гардинера изначально, но благодаря этому разговору я вдруг действительно почувствовала себя лучше. Отвлёкшись от остальных проблем, я принялась решать одну из них. Слушая Фила, думая о том, что лучше ему сказать, пытаясь понять, как он отреагирует, я на время забыла обо всём остальном. Даже когда я накричала на него, выплёскивая весь негатив, я уже начала чувствовать себя лучше.

У меня вдруг появилось ощущение, что в мозгу прояснилось. Я осознала, что всё, кажется, решается. Мой отец в порядке, думаю, скоро мне разрешат его увидеть. Этот странный человек, который пристал ко мне в парке, вряд ли когда-нибудь ещё встретится на моём пути, а Фил… Что-то не похоже, чтобы он злился или ещё что-нибудь в этом духе. Наверное, я действительно сама себя накрутила. В этот момент мне хотелось верить, что всё было именно так.

Парень, всё ещё сидевший на корточках, открыл рот для того, чтобы сказать мне что-то, но вдруг дверь позади него открылась, после чего оттуда вышла моя мама. Тут же посмотрев на неё, я встала, спрашивая, как там папа.

– С ним всё в порядке, он такой же несносный, как и прежде, – улыбнувшись, ответила женщина, после чего одной рукой упёрлась в стену, что меня насторожило. Я сделала шаг вперёд, обходя Гардинера, после чего подхватила её под свободную руку. Лицо Люси побелело ещё сильнее, но она продолжала говорить: – Представляешь, похоже, он нисколько не беспокоится по поводу случившегося. Сказал, что какой-то человек выскочил на дорогу прямо перед ним, когда он выезжал из-за поворота неподалёку от нашего дома… А потом он просто не справился с управлением, поэтому въехал в какое-то дерево. Но всё, видите ли, в порядке, ведь скорость была небольшая, так что он не особо пострадал. Как можно быть таким беспечным…

Я почувствовала, как мама начала оседать, её глаза закрывались, поэтому, до жути испугавшись, чуть ли не крикнула:

– Слушай, давай ты присядешь.

– Как я устала… – только и произнесла Люси, прежде чем потеряла равновесие.

Я бы точно не удержала её, если бы не Фил, который вовремя подскочил и подхватил её, не позволив упасть. Лицо женщины было уже не просто белым, а с каким-то серым оттенком, рот приоткрылся, а сама она была без сознания.

– Мама, – как-то жалобно пискнула я, позволив Гардинеру одному держать её, а сама принялась легко хлопать её ладонями по лицу. И снова паника. Снова я растерялась, поэтому уже плохо осознавала, что делаю и что именно говорю. – Мама… Мамочка, эй…

Я повторяла это, словно мантру, мыслей в голове совсем не было, поэтому я просто действовала рефлекторно, не особо надеясь, что это поможет.

У меня у самой в глазах потемнело. Я перестала что-либо делать, просто сделала шаг назад и принялась смотреть. В теле появилась какая-то вялость, оно буквально стало ватным. Мне показалось, что я сейчас сама упаду, но я стояла. Фил начал что-то говорить, но не мне, глядя на него я понимала, что он кричит, вот только почему-то совсем не слышала его. Парень бросил взгляд на меня, после чего положил Люси на скамейку. Буквально через секунду в коридоре появилась медсестра, выскочившая оттуда же, откуда пришла моя мама, держа в руках стеклянную бутылочку, жидкость из которой принялась наливать на ватку, а после поднесла её к носу женщины.

Я тут же почувствовала отрезвляющий резкий запах нашатыря, благодаря которому начала приходить в себя, поэтому услышала слова Фила, который, возникнув прямо передо мной, обхватил моё лицо руками и начал говорить:

– Кэтрин, вот только тебе отключаться не надо. Посмотри на меня. Ну же, давай.

Я всё это время смотрела на лежавшую на скамейке Люси, а теперь не без труда перевела свой взгляд на парня. Тот заглянул мне в глаза и, несколько раз ободрительно похлопав по плечу, сказал:

– Вот, так-то лучше. Успокойся, Кэтрин, ничего страшного не произошло. Видишь?

Он кивнул головой в сторону моей мамы, которая уже пришла в себя. Медсестра теперь водила рукой перед её глазами, держа наготове ватку. Не поворачиваясь к нам, она спросила, нужна ли помощь, на что Фил ответил:

– Нет, я сам справлюсь, – после чего опять повернулся ко мне. – Видишь, с твоей мамой уже практически всё в порядке. Она просто перенервничала, вот и случилось с ней такое. Она не упала, так что не ушиблась. С моей мамой такое тоже неоднократно происходило, так что я в этом немного разбираюсь. Ты успокоилась?

Я закивала, но ничего не говорила. Отвернувшись от парня, я следила за всеми движениями медсестры, которая, словно почувствовав на себе мой взгляд, сказала:

– Ваш парень абсолютно прав, девушка. Можете не беспокоиться, такое мы чуть ли не каждый день видим. Сейчас я позову санитаров, мы положим вашу маму в палату, поставим ей капельницу, после чего она уснёт. Я, правда, думаю, что ей нужно будет эту ночку в больнице провести, но, уверяю, беспокоиться вам не о чем.

– То есть, она должна переночевать в больнице? – зачем-то переспросила я, отстраняясь от Гардинера, так как уже могла и сама стоять – запах нашатыря распространялся по коридору, так что я быстрее приходила в себя.

– Думаю, всего одну ночь. Ваша мать привезла вещи для вашего отца, но, думаю, на завтра ей самой пригодятся умывальные принадлежности и сменная одежда. Не могли бы вы привезти их?

– Я могу прямо сейчас позвонить нашей домработнице, она тогда сможет даже остаться здесь и присмотреть за папой и мамой ночью в том случае, если им что-нибудь понадобится, – сказала я, чувствуя, что мои мозги наконец-то собираются в кучку, так что способность думать возвращается.

– Это было бы великолепно, – улыбнулась медсестра, которая на деле была весьма добродушного вида бабушкой. – Я, кстати, могу принести вам успокоительного, если хотите, а ваш спутник пусть за водой сходит.

– Нет, я и без успокоительного обойдусь, а моего спутника разве что за смертью посылать, – я попыталась улыбнуться, сохраняя внешнее спокойствие, после чего подошла к маме и, доставая телефон из сумки, взяла её за руку, сказав: – Что же ты так, а?

Люси посмотрела на меня и, легко улыбнувшись, ответила:

– Ты уж извини меня.

– Не за что тебе извиняться, – я набрала телефон Долли и теперь принялась дожидаться её ответа.

– Какая же ты у меня хорошая, – мама закрыла глаза, принявшись поглаживать мою руку. – Такая сильная.

Я ничего не ответила, так как в этот момент наша домработница взяла трубку, так что я принялась объяснять ей, что да как. К счастью, Долли всегда была довольно сообразительной женщиной, поэтому повторять дважды не пришлось – она быстро сделала всё, что я просила, даже вспомнила о таких вещах, которые я и моя мама точно забыли бы взять, за что я была ей безмерно благодарна.

Вскоре в коридоре появились крепкие дядечки, которые переложили мою маму на носилки и, хоть та и попробовала возразить, что она не тяжелобольная (правда, вяло у неё это получилось), понесли в какую-то палату. Медсестра сказала, что, если хочу, я могу пойти вместе с ними и побыть с мамой ещё какое-то время, но я, улыбнувшись, вежливо отказалась от этого, попрощавшись с Люси.

Дело не в том, что я такая плохая, просто женщина, когда говорила о том, какая я хорошая и сильная, ошиблась, как минимум, в одном. Я ничуть не сильная, только гордость и желание хотя бы иногда не быть обузой просто не позволяют мне показывать, насколько я слабая.

– Кэтрин, ты уверена, что не хочешь остаться с родителями? Кто знает, может тебя скоро и к Роберту пустят.

– Уверена, – неожиданно твёрдо сказала я. – Сейчас я хочу домой. Ты меня отвезёшь?

– Я? – искренне удивившись, спросил Гардинер, но именно в этот момент мои «силы» начали меня подводить. Прежней твёрдости в голосе больше не было, поэтому я опять выглядела жалкой, произнося следующие фразы.

– Да. Прости, что опять прошу об одолжении, но я хочу оказаться там как можно быстрее. Пожалуйста, отвези меня домой.

Наверное, многим могло показаться, что сейчас я должна быть разбитой, горе должно окутать меня, но ничего подобного не было. Я ничего не чувствовала. Совсем. Моё состояние отлично можно описать словами «пустой сосуд», ведь именно так я себя ощущала по-настоящему. Чувства притупились, внутри просто стало пусто. Казалось, после всего, что произошло, я потеряла способность как-либо выражать свои эмоции. Ведь всё только-только наладилось, как вдруг…

– Хорошо, – сказал Фил, а в следующую секунду я увидела, что он взял наши вещи, после чего, протянув мне руку, сказал: – Идём.

Я посмотрела на его руку, не зная, что с ней делать. Тогда парень добавил:

– Это для того, чтобы ты вдруг не упала по дороге.

Я усмехнулась, после чего приняла его помощь, а потом мы вместе пошли по коридору и вышли в холл, а в последствии – из самой больницы. Всё это время, даже когда мы шли по асфальту перед стоянкой, Гардинер не отпускал меня, а вещи свои забрать просто не давал. Когда же мы добрались до его мотоцикла, то тут же поехали ко мне домой. К счастью, в этот раз время не тянулось мучительно медленно. Наверное, это благодаря тому, что я вообще ни о чём не думала. Поэтому довольно-таки быстро мы оказались возле моего дома.

Я встала с мотоцикла Фила, после чего вернула парню его шлем, который он опять отдал мне. Поблагодарив его за то, что подвёз, я должна была бы уйти в дом, но почему-то застыла на месте, не делая ни шагу в сторону.

– Ты что-то хочешь ещё мне сказать? – спросил парень, выжидающе глядя на меня.

Хочу ли я ему ещё что-то сказать? Даже не знаю. Если честно, мне сейчас вообще ничего и никому не хочется говорить, а хочется просто посидеть в тишине, но ни в коем случае не одной. Да, как же быстро меняются мои желания. Ещё совсем недавно хотелось оказаться в полном одиночестве, а теперь, когда я должна буду войти в абсолютно пустой дом, в котором ещё утром была в сборе вся наша семья, мне становится не по себе.

– Наверное, я не хочу оставаться одна, – вслух сказала я, отводя от Гардинера свой взгляд. – Ещё недавно это было чуть ли не единственным моим желанием, а теперь подобная перспектива кажется мне пугающей. Это странно, да?

– Не думаю, – ответили мне. – Перемена в твоих желаниях мне кажется вполне объяснимой. Но теперь мне интересно, что ты собираешься делать?

– Если честно, я не знаю. Но мне точно не хочется сейчас прощаться с тобой и идти в этот дом.

Я вновь посмотрела на Фила, чтобы увидеть его реакцию. На лице парня не отразилось никаких эмоций. На секунду показалось, что парень попросту не услышал того, что я ему сказала, но уже через пару секунд он поинтересовался:

– Это ты так ненавязчиво меня к себе домой приглашаешь?

– Если ты хочешь.

– А ты сама уверена, что хочешь этого?

Вот теперь на лице шатена наконец-то отразилась одна очень знакомая мне эмоция. Привычная весёлость, которая мне в нём так нравится, приправленная щепоткой насмешливости, сарказма. В этот раз к ней было примешано ещё что-то, но мы не на кулинарном шоу, чтобы отгадывать ингредиенты блюда, которое в данный момент называется «Эмоции Гардинера».

– Да. Абсолютно уверена, – без колебаний произнесла я, вдруг ощутив, что могу очень сильно пожалеть, если прямо сейчас не скажу этого. – Мне кажется, что я с ума сойду, если буду одна. А с тобой я постараюсь забыть об этом.

На какое-то время Фил замолчал, словно обдумывая, как ему поступить, после чего ухмыльнулся и сказал:

– Если позволишь загнать мотоцикл к вам в гараж, то я не против.

Я слабо улыбнулась, мысленно поблагодарив парня за то, что всё-таки согласился, а не стал припоминать события, следующие за его прошлым визитом. Быстренько заскочив в дом, я зашла в гараж, после чего открыла его изнутри, так как ключи от него были у отца, после чего Фил завёз своё транспортное средство, скромненько примостив его неподалёку от стены – там же, где оно стояло перед нашим отъездом в лагерь.

Я закрыла огромную электронную дверь, после чего мы вошли в дом. Стараясь изобразить из себя любезную хозяйку, я предложила своему гостю чай и перекусить. На часах было уже шесть вечера, так что я сама проголодалась, поэтому ничуть не удивилась, когда парень согласился. В который раз подумав о том, насколько Долли хорошая и продуманная женщина, я принялась разогревать приготовленную еду, которую она оставила, по всей видимости, специально для меня. И когда же только успела? Не перестаю поражаться её способностям, учитывая, что максимум, на что способна я, – это приготовить яичницу и бутерброды.

Мы с Гардинером уселись за стол, предварительно он помог мне накрыть на него, после чего начали ужинать. Парень извинился за то, что так долго нёс воду. Как оказалось, он просто не хотел нарушать нашу с мамой идиллию, так как услышал её рассказ и чувствовал, что ему нет необходимости присутствовать там. Потом он пошутил по поводу того, что мне желательно было бы не есть после шести, мы посмеялись, после чего опять затихли. В комнате застыли напряжение и неловкость, которые я явственно ощущала. Если до сих пор проблем, связанных с поиском темы для разговора, у нас не возникало, то сейчас оба не знали, что сказать. Со стороны мы, наверное, были похожи на семейную пару, где супруги разругались, а потому едят в полном молчании. И тут я кое-что вспомнила.

– Как хорошо, что эта медсестра услышала тебя. Ты же её позвал, да? Я в тот момент просто плохо соображала, так что не слышала, – сказала, вставая из-за стола, чтобы убрать, так как уже поела.

Градинер к тому моменту тоже закончил, поэтому тоже встал и, убрав за собой посуду, отправляя её в посудомоечную машину, сказал:

– Да, позвал. И я, кстати, заметил, что ты выпала из реальности. Сейчас хоть всё в порядке?

– Да, спасибо, – ответила я, а сама попыталась вернуть разговор в то русло, которое было нужно мне. Сама не знаю, с чем это связано, но мне почему-то захотелось произнести одну вещь вслух. – И всё же, милая старушка. Правда, путается.

– И в чём же конкретно она запуталась? – без особого интереса спросил парень, начав рыться в своём телефоне. Увидев мой полный негодования взгляд, он пояснил: – Я отправляю сообщение своей маме, чтобы она больше не волновалась. В тот раз я сдуру телефон забыл, за что и получил, как ты видела.

Я вновь почувствовала неловкость, так как разговор опять уходил в другую сторону, к тому же, не в самую приятную. Вспоминать события той пятницы мне не хотелось так же сильно, как и задумываться обо всём, что произошло сегодня.

– Ну, к примеру, – я решила проигнорировать последнюю реплику шатена и ответить на заданный им ранее вопрос, – она взяла и назвала тебя моим парнем.

– Да? – спросил тот, пряча телефон в карман.

– Целых два раза. Или ты даже внимания не обратил?

– В тот момент я думал только о том, чтобы удержать тебя, если ты падать начнёшь, а ещё следил за твоей мамой. Поэтому прости, но я даже не придал этому значения.

– Вот как…

Я закусила губу, так как слишком много досады было слышно в моём голосе. Надеюсь, Фил не услышал этого или опять не обратил внимания…

– Ты расстроилась? – с ухмылкой спросил парень, а я мысленно начала проклинать нас обоих. Себя за неосторожность, а его за чрезмерную внимательность, но вовсе не тогда, когда нужно.

– С чего ты взял? – тоже ухмыльнувшись, но при этом хмурясь, спросила я, отворачиваясь от него.

– А это не так? – с насмешкой спросил тот.

– Конечно не так! – громче, чем требовалось, сказала я. – С чего бы мне расстраиваться?

– Ох, жаль-жаль, – с какой-то непонятной интонацией сказал Гардинер, после чего я услышала, как он сделал несколько шагов. Прежде, чем я обернулась, парень прямо мне в ухо прошептал: – А сегодня днём ты так мило выглядела, когда говорила что-то там о дорогом человеке.

Я почувствовала, как по телу пробежали мурашки, но изо всех сил постаралась проигнорировать это. Моментально развернувшись, с вызовом посмотрела на шатена и, улыбаясь настолько самоуверенно, насколько это в принципе возможно, произнесла:

– Когда это такое было? Что-то не припомню. А, если меня и угораздило ляпнуть что-то в этом духе, то это, скорее всего, нервное. К тому же, в тот момент я на тебя злилась и пребывала в весьма плачевном состоянии, поэтому могла сказать любую глупость, за которую отвечать не собираюсь.

– Ладно-ладно, – самодовольно улыбаясь, сказал Фил, отходя от меня. – Если тебе легче, когда ты так думаешь, я возражать не стану.

– Неужели ты думаешь как-то иначе? – скрестив руки на груди, спросила его.

– Никто ведь мне не запретит этого.

На какое-то время мы замерли, глядя друг на друга. Не знаю, о чём думал в этот момент Гардинер, но мне хотелось врезать ему. Вот же задница, везде выгоду найдёт! Как я ненавижу его в такие моменты!

– А ты повеселела, – неожиданно сказал парень, после чего его самодовольная улыбка стала обычной.

– Что? – не поняла я.

– Теперь я знаю, о чём говорить с тобой, если хочу расшевелить, – словно не слыша меня, продолжал тот. – А то совсем поникла, но, стоило задеть тебя за живое, тут же оживилась. Могу записать это в список своих побед.

Я вздохнула. Нет, вот же… Буквально минуту назад мне хотелось врезать ему, а теперь… Я, похоже, счастлива из-за того, что он сказал. Ну не дура ли?

– Делай, что хочешь, – сказала я, мягко улыбнувшись.

Чёрт. Почему я становлюсь такой размазнёй, когда нахожусь рядом с этим человеком? Уму непостижимо. Но факт остаётся фактом. И да, Фил прав – он может записать это в список собственных побед. Потому что я на какое-то время действительно повеселела.

Но этого хватило ненадолго. Ты можешь сколько угодно убегать от собственных мыслей, но рано или поздно они всё равно застанут тебя врасплох. Со мной это случилось в самый неподходящий момент.

Так уж получилось, что мама Гардинера, стоило ей узнать о том, что произошло с моими родителями, тут же позвонила своему сыночку, потребовав, чтобы тот дал мне трубку. Мы какое-то время поговорили, ведь ей очень хотелось узнать, что я чувствую, а под конец разговора Сэм сказала то, чего я уж точно не ожидала услышать.

– Кэтрин, дорогая, я уже поговорила с Филом, он, если что, не против. Если вдруг почувствуешь себя одиноко и не захочешь оставаться одна, можешь либо к нам приехать, либо смело просить моего сына остаться с тобой. Только не оставайся одна, раз чувствуешь, что от этого тебе может стать хуже.

Услышав это, я так сильно растерялась, что, кроме вялой благодарности, толком ничего из себя выжать не смогла. Отдав парню его телефон, я начала нести полный бред, поэтому лучше даже не упоминать, что именно я говорила, можно сразу же сказать результат. В общем, как-то так получилось… Фил остался ночевать у меня дома.

В который раз дав ему отцовские вещи, я предложила Гардинеру спать в той же комнате для гостей, что и в прошлый раз, а потом показала ему, где комната моих родителей, так как сегодня собиралась провести ночь там. К счастью для меня, парень не стал интересоваться, почему я приняла такое решение, лишь напомнил, чтобы я не забыла Сосисочку. Сказав, что о ней я ни на секунду не переставала думать, пожелала ему спокойной ночи, после чего отправилась на боковую. Позвонив перед сном Долли, чтобы узнать, как там мои родители, я убедилась, что они в порядке. К сожалению, оба в тот момент спали, так что поговорить нам не удалось. Попрощавшись с домработницей, я легла в постель.

Вопреки всему, заснуть у меня получилось быстро. Как только моя голова коснулась подушки, я отключилась. Сперва мне ничего не снилось, а потом в сознании начали возникать картинки, которые постепенно сливались в единое целое, так что создавалось ощущение, будто я фильм смотрю. Он был обо мне, но я наблюдала за собой со стороны.

Я была семилетней девочкой и ходила по дому, выключая свет. Мне сразу же стало ясно, что это за день, когда я увидела торт, который стоял на столе, но его никто так и не попробовал. Да, это тот день, когда мои родители попали в аварию, – мой седьмой День рождения.

Выключив свет в доме, я побежала по коридору в свою комнату и взяла с кровати Сосисочку, которая тогда выглядела абсолютно новенькой – не то, что сейчас. После этого, как и сегодня, пошла в комнату родителей и умостилась на их кровати, надеясь заснуть. Но в ту ночь сделать это мне так и не удалось. На улице шёл дождь, поднялся сильный ветер, ветки деревьев царапали окно и бились в него. Это всё меня до жути пугало, я крепко-крепко прижимала к себе игрушку, надеясь, что скоро всё это кончится, но этого не происходило. Почему-то именно в тот момент было так страшно из-за того, что я осталась одна.

На долю секунды всё вокруг стало тёмным, а в следующее мгновение я опять увидела себя, только в этот раз я была старше и не лежала на кровати, а сидела на полу, забившись в угол. На улице всё так же шёл дождь, а я была одна, единственным отличием было то, что дом буквально ходил ходуном. Его отчего-то шатало, двери хлопали, а предметы слетали с тумбочек, вещи высыпались из шкафов. Было страшно. Я была в таком ужасе, что, свернувшись клубочком, схватилась за голову руками и начала дико, неистово и очень громко кричать. Я кричала, что есть мочи, надеясь, что сейчас хоть кто-нибудь придёт ко мне и поможет, но до сих пор оставалась одна.

Хоть я и спала, но почему-то в голове то и дело мелькали мысли о том, что никто не придёт. Я совершенно одна и никому не нужна, поэтому никто не захочет помочь мне. Было так плохо, что я начала рыдать. А дом так и продолжал ходить ходуном…

– Кэтрин! – словно откуда-то издалека послышался знакомый голос, но я не обратила на него внимания. В следующий момент тряска в доме стала сильнее, а голос громче. – Кэтрин, просыпайся!

Я открыла глаза и, увидев перед собой в кромешной тьме еле заметный силуэт, с ужасом отшатнулась от него, отползая на край кровати. В первое мгновенье показалось, что мой сон продолжается, но вскоре я поняла, что это не так.

– Тихо-тихо, – негромко произнёс Фил успокаивающим голосом. – Это же всего лишь я, чего так пугаться-то?

Он говорил со мной так, будто я ребёнок, испугавшийся монстра под кроватью, но в тот момент меня это не смутило. Глядя на него полубезумным взглядом, я всё ещё не могла поверить, что это он сейчас прямо передо мной.

– Ну как, успокоилась? – спокойно спросил парень. – Тебе что, кошмар приснился?

И в тот момент я, повинуясь какому-то неведомому инстинкту, буквально бросилась в его объятия. К счастью, Гардинер не растерялся, тут же обняв меня и принявшись поглаживать по голове. Какое-то время он ничего не говорил, а потом спросил:

– Что же тебе такое приснилось?

Я отстранилась, после чего покачала головой, не желая ничего рассказывать. Прикоснувшись к щекам, я почувствовала, что они мокрые. Отлично, значит я начала реветь во сне. Появление парня в моей комнате может означать лишь то, что я, в придачу, ещё и кричать начала, а он, услышав, прибежал ко мне на выручку.

– Прости, – сбивчиво начала говорить я. – Обычно я не боюсь оставаться дома одна, но сейчас, когда мама и папа в больнице… Это всё так напоминает день, когда они попали в аварию. Я не знаю, почему, но мне это приснилось и стало так страшно, я давно такого не испытывала… Слишком много всего произошло. Даже для меня это много! Я уже не знаю, что мне делать! Прости меня. Прости, пожалуйста…