Текст книги "Миссия (не)выполнима: влюбить в себя бабника (СИ)"

Автор книги: Dream Writer

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 38 страниц)

– Нет. На самом деле, только один раз, просто долго. До этого она дни и ночи на работе пропадала. Какое-то время я вообще был дома один, только потом начал оставаться с отцом. Но и тот готовить не умел. Да и не пытался он для меня этого делать. В семь лет я в первый раз жарил картошку. Хотя родители, когда пришли домой, подумали, что это сухарики из чёрного хлеба.

Я хихикнула. Хоть парню и было тогда семь лет, мне немало польстило то, что я не одна, кто при первой попытке готовить изуродовал картошку. И какая разница, что мне шестнадцать?

– А Эллиот совсем готовить не умеет? – спросила я, заранее зная, что отец Гардинера и мистер Уильямс – два разных человека. За столько времени уж догадалась, но не буду же я лезть ещё глубже в дебри его тайн, когда шатен только начал открываться мне.

– Эллиот? Да… Не умеет.

На этом обсуждение этой темы закончилось. К счастью, на сей раз мне хватило ума и печального опыта для того, чтобы вовремя остановиться. Оставшееся время мы с Филом болтали о разных бесполезных вещах. Хотя на деле оказалось, что не так уж мало от них пользы. Выяснилось, что у нас с парнем одинаковые предпочтения в музыке, нам нравится много одинаковых фильмов, да и вообще, с ним просто было, о чём поговорить. Конечно, во многих вопросах наше мнение расходилось, из-за чего у нас разгорелся спор. Если бы не напоминание в телефоне, которое я предусмотрительно оставила, чтобы не опоздать к родителям в больницу, думаю, мы бы доказывали друг другу свою точку зрения до вечера.

Отвлёкшись от своего разговора, мы разошлись по своим комнатам, чтобы собраться. Когда с этим было покончено, вытащили мотоцикл Фила из гаража, а после уселись на него и помчались в больницу. Сегодня ехать на нём было практически невозможно. За одну ночь на улице похолодало, а во время езды ветер буквально хлестал по лицу и рукам, на которых не было перчаток. Поэтому к тому моменту, когда мы наконец-то добрались до пункта назначения, я превратилась в ледышку.

Стоило оказаться в помещении, оба вздохнули с облегчением. Здесь было так хорошо… Так тепло… А когда мы проходили мимо батарей, я вообще готова была прилечь рядышком и свернуться на полу клубочком, словно кот. Жаль, что сделать это не получилось.

Я предварительно узнала у Долли, в каких именно палатах лежат мои родители. Насколько я помню, к Люси сейчас должны были заскочить подруги, поэтому я сразу же сказала Гардинеру, что сначала мы идём к моему отцу.

В этот раз подъём наверх показался мне настоящим адом. В прошлый раз я так спешила, что не обращала ни на что внимания ни при подъёме, ни при спуске. Сейчас же, взбираясь по скользким ступенькам лестницы (да, из принципа я не поехала на лифте) в бахилах, чувствовала себя настоящим альпинистом, так как держалась за перила и очень сильно напрягалась. Хотелось убить Фила, спокойно бежавшего вверх, не прилагая, казалось, никаких усилий. А ещё промелькнула мысль, что было бы неплохо заняться спортом. Или хотя бы зарядку по утрам начать делать.

Когда же мы, наконец, оказались на нужном этаже, я готова была, казалось, целовать этот бетонный пол, потому что он не скользкий. Всё-таки идти, не опасаясь, что вот-вот сядешь на шпагат без своего согласия, куда как приятнее.

Мы шли медленно, потому что у меня, ко всему прочему, заболела нога. Очень, конечно, вовремя, но ничего с этим не поделаешь. Гардинер тихонько посмеивался надо мной, но я упрямо делала вид, что ничего не замечаю. Это помогло – он успокоился, но ненадолго. Вскоре мы встретили в коридоре вчерашнюю медсестру, которая приводила в себя мою маму, когда той стало плохо. Заметив нас, старушка доброжелательно улыбнулась и сказала:

– Я так и знала, что вы оба сегодня придёте. Вы к отцу или к матери? – последнюю фразу она произнесла, повернувшись ко мне, но довольно-таки быстро перевела взгляд на Фила, начав странно как-то улыбаться.

– Сначала к папе, если можно, – тоже улыбнувшись, сказала я.

– Отлично, тогда я провожу вас, – медсестра развернулась и неожиданно быстро засеменила по коридору в сторону палаты, в которой должен был лежать Роберт. Я тяжко вздохнула, после чего попросила её не идти так быстро.

В этот момент я почувствовала себя крайне неуютно, так как, будучи подростком, который, по идее, должен быть полон сил, просила старушку идти помедленнее. Глядя на меня сейчас, никому бы и в голову не пришло, что я бежала в квесте и играла в волейбол в спортивном лагере, в который была отправлена за хорошие показатели на уроках физкультуры. Но сейчас я действительно чувствовала себя уставшей, а причина этому была неизвестна.

– Что же ты такая вялая? – послышался голос Гардинера, но только я собралась ответить на этот вопрос, парень сказал то, что на какое-то время отняло у меня дар речи. – А сегодня ночью была такая энергичная.

Я открыла рот, не в силах что-либо сказать, а медсестра, тем временем, издала какой-то непонятный звук, похожий на «Ох», прикрывая рот руками и пряча улыбку.

– Хотя это я сейчас должен быть похож на умирающего лебедя, – продолжал, тем временем, парень, явно наслаждаясь ситуацией. – Ты так по кровати скакала, что мне заснуть так и не удалось.

В этот момент бабушка не выдержала, после чего начала хихикать, постоянно извиняясь перед нами, но, очевидно, не в силах остановиться. Довольно-таки скоро к ней присоединился и Фил, а уже чуть позже не выдержала и я. Настолько нелепо это звучало и выглядело со стороны, что никто из нас был не в силах противостоять этому.

Даже когда мы вошли в палату к моему отцу, ни я, ни шатен всё ещё до конца не успокоились. Медсестра оставила нас одних, а папа, заметив, что мы смеёмся, отложил яблоко, которое собирался надкусить, и пристально посмотрел на нас.

– И вам доброе утро, – сказал он, на что мы с Гардинером невнятно прохихикали ответное приветствие. Попеременно глядя то на меня, то на шатена, мужчина спросил: – Я пропустил что-то важное?

– Нет, – успокаиваясь, ответила я. – Поверь, ты не пропустил абсолютно ничего важного.

– Совсем ничего, – добавил парень. – Медсестра вам то же самое скажет.

Я несильно ударила его локтём в бок, после чего, улыбаясь, посмотрела на отца, который выглядел даже немного счастливым.

– Наконец-то моя дочь смеётся, – сказал он. – А я уж было отчаялся увидеть это. Фил, не расскажешь способ?

– Поверьте, вам лучше придумать что-нибудь другое, – ответил тот, вновь прыснув.

Я тоже с трудом сдержалась, чтобы вновь не начать хохотать, так как это могло показаться Роберту подозрительным. В одном я с Гардинером соглашусь на все сто процентов – моему отцу действительно лучше придумать какой-нибудь другой способ.

Опасаясь, что мужчина-таки захочет узнать причину такого странного поведения своей дочери и её друга, я поспешила перевести тему, начав расспрашивать его о том, как же он себя чувствует, попутно обнимая, так как действительно была рада видеть его в полном порядке и улыбающимся. То ли ему самому не хотелось узнавать подробности, то ли он понял, что это бесполезно, но папа не стал зацикливаться на мне и Филе, принявшись отвечать на вопросы и задавать ответные. Мы узнали подробности аварии. Оказалось, что, как и говорила мама, какой-то неизвестный действительно просто выскочил прямо перед автомобилем, но после этого его никто не видел. Я захотела сменить тему, поэтому оставшееся время мы болтали лишь о том, что нам нравилось. Таким образом, я даже заметить не успела, как мы провели у него целый час.

По истечении этого времени, в палату, предварительно постучавшись, вошла Люси, сказав, что хотела дать нам возможность поговорить только с Робертом, но мы уж слишком засиделись. Заметив, что шатен пришёл вместе со мной, она, казалось, немного удивилась, но довольно-таки скоро справилась с этим. Напомнив нам, что время посещений не резиновое, моя мама совсем немного поговорила с отцом, после чего поцеловала того в щёку и, слегка поправив повязку на его руке, отстранилась, сказав:

– Дорогой, нам пора. Я приду к тебе завтра, как только начнётся время посещений. И уйду не раньше, чем оно закончится, хорошо?

– Ты решила терроризировать меня даже тогда, когда я лежу в больнице? – улыбнувшись, спросил Роберт.

– Какой же ты у меня дурачок, – ответила мама, после чего отошла от его постели и направилась к выходу. Остановившись в дверях, она, лукаво посмотрев на него, добавила: – Я приду. И буду терроризировать тебя, пока не поправишься. И после этого. И так до самого конца.

– Ещё и на том свете продолжишь, – хохотнув, сказал тот.

Люси как-то странно улыбнулась, в этот момент напомнив мне подростка, после чего вышла, предложив нам с Филом сделать то же самое. Гардинер тоже попрощался с Робертом, пожав ему напоследок руку, после чего вышел. Я же немного задержалась.

– Завтра после школы я тоже приду, – сказала, обнимая папу. – Сегодня я её пропустила, а завтра стремглав полечу к тебе после окончания занятий. Хорошо?

– Конечно. Кстати, мне кажется, я должен отругать тебя за то, что прогуляла уроки. Мне сделать это?

– Запиши на мой счёт, – хихикнув, сказала я, а потом отстранилась, продолжая смотреть в столь любимые мною синие глаза мужчины. – Идёт?

– Посмотрим на твоё поведение. А сейчас беги, иначе твоя мама опять волноваться начнёт.

Я улыбнулась, после чего попрощалась с папой и направилась к выходу. И вот, стоило мне уже оказаться прямо у самой двери, как он неожиданно добавил:

– Кэтрин, – я обернулась, – а ты неплохо Фила к рукам прибрала. Я даже горжусь тобой.

Первые секунды я просто стояла, тупо глядя на улыбающееся лицо Роберта, после чего сказала:

– Мама права. Ты дурачок.

– Я головой ударился, так что мне можно.

Я улыбнулась, а потом наконец-то вышла из палаты. Оказавшись в коридоре, заметила, что Фил стоял рядом и ждал меня, но он был один. В голове промелькнула тревожная мысль, что парень мог всё слышать, но я поспешила отмести её. Даже если это и так, нужно вести себя, как ни в чём не бывало.

– Где мама? – спросила у него, подойдя ближе.

– Она со своими подругами спустилась вниз и сказала, что будет ждать тебя там.

Я кивнула. Перебросившись парочкой незначительных фраз, которые помогли мне определить, что Гардинер, к счастью, не слышал последней реплики моего отца или, во всяком случае, решил не подавать виду, что слышал, мы с ним пошли вниз. Спускаться было гораздо легче, так что без труда я оказалась на первом этаже. Люси, как и сказал Фил, была уже в холле и, пока Долли занималась, как я поняла, выпиской, стояла и разговаривала с четырьмя женщинами, каждую из которых я периодически видела у нас в доме. По всей видимости, именно они и были её подругами.

– Здравствуйте, – сказала я, подойдя ближе, на какое-то время забыв о парне, с которым шла. Сейчас главное было как можно скорее отделаться от компании этих людей, так как мне они, если честно, никогда не нравились. – Давно не виделись.

– Боже мой, – воскликнула одна из них, которую, кажется, звали Мелисса Брайтон. – Люси, она у тебя выросла настоящей красавицей.

– Действительно, – произнесла другая – миссис Беннет. – Лично я не видела твою дочку целых два года, поэтому мне особенно заметно, как она похорошела. Не обижайся, дорогая, – в этот момент она посмотрела на меня, так что стало ясно, к кому эта дамочка обращается, – но раньше ты казалась мне довольно-таки посредственной. А сейчас я бы даже сказала, что ты выглядишь… неплохо.

Я натянула на себя вежливую улыбку, хотя на деле хотелось сказать, что этот парик так удачно маскирует её лысину – лучше всех предыдущих. Но я сдержалась. Насколько я знаю, с этими «подругами» моя мама общается лишь потому, что ей от них что-то нужно. Цинично? Да. Но у Люси мало настоящих друзей. К тому же, в последнее время весь мир насквозь пропитан фальшью. На какое-то время я забыла об этом, но теперь вновь столкнулась с реальностью.

– Что же, спасибо за комплимент, – сказала мама, хотя по тону её голоса и напряжённой улыбке я поняла, что ей хочется сказать женщине что-то в таком же духе, как и мне. – Кстати, Кэтрин, а где Фил?

В этот момент я обернулась и заметила, что он стоит уже неподалёку от выхода из больницы. Конечно, я же ему ничего не сказала, поэтому он, кажется, решил подождать. Но почему же парень отошёл на такое огромное расстояние? Мог же и рядом со мной постоять. Если уж мне хватает терпения на подобных личностей, то ему и подавно должно.

– Фил? – скривилась Мелисса. – Вы о сыночке Уильямсов? Он здесь?

– Да вот же он, – презрительно произнесла миссис Беннет. – Люси, что он здесь делает? Разве твоя дочь общается с ним?

Я с недовольством отметила, что их теперешнее поведение похоже на поведение окружающих в тот день, когда Гардинер оказался на Дне рождения одного знакомого моих родителей. Когда Сэм потеряла сознание, большинство женщин так же судачили о нём.

– Я и сама с ним разговаривала, – сказала моя мама, по всей видимости, теряя терпение. Я же в этот момент чувствовала, что раздражаюсь из-за её «подруг». – Поначалу не была от этого в восторге, но он вполне нормальный парень.

– Нормальный! – скептически воскликнула какая-то смуглая женщина, имени которой я даже не знала, хоть и видела прежде. – Он не мог остаться нормальным. Слышала, даже сейчас он приносит неприятности своей матери и мистеру Уильямсу. Всё ещё думаешь, что такие могут измениться?

– Да что же вы о нём, как о прокажённом говорите?! – не выдержав, крикнула я, продолжая смотреть на Фила, который, услышав мой голос, вздрогнул и с интересом посмотрел в нашу сторону. – Я понятия не имею, что вы подразумеваете под «остаться нормальным», но этот человек ведёт себя более по-взрослому, чем вы. Хотя бы потому, что не обсуждает других у них за спиной.

Я повернулась лицом к маме, после чего, поцеловав её в щёчку, сказала:

– Ты езжай домой, а я прогуляюсь, – потом обвела взглядом всех женщин, смотревших на меня с неприкрытым возмущением. – Мы с Филом походим по улицам.

Люси тут же улыбнулась мне, сказав:

– Только слишком поздно не приходи.

Я улыбнулась в ответ и, сказав, что дома её ждёт сюрприз от меня и Гардинера, поспешила к парню, который так и продолжал стоять возле выхода из больницы, держа в руках телефон.

– Мы идём гулять, твоё мнение не учитывается, – быстро проговорила я, хватая его за руку, после чего поволокла на улицу.

Шатен не сопротивлялся, напротив, покорно шёл за мной. Когда мы оказались на улице, он выдернул свою руку из моей, засовывая её в карман, и, улыбнувшись, сказал:

– А ты, оказывается, можешь быть дерзкой.

– Ты слышал? – с сожалением спросила у него. Мне бы не хотелось, чтобы Фил знал, о чём говорили эти ограниченные люди.

– Да. Но, если ты думаешь, что я расстроился или что-то в этом роде, то успокойся. Я и так знаю, что чуть ли не все взрослые из нашего круга меня на дух не переносят.

– Но почему? – не выдержав, я повысила голос. – Я не верю, что ты сделал нечто настолько ужасное, чем заслужил подобное к себе отношение!

– Я ничего и не сделал, – пожал плечами тот. – Просто так сложились обстоятельства.

На какое-то время мы оба замолчали. Ну вот. В который раз он загоняет меня в тупик своими ответами. Если честно, это начинает немного раздражать. Ну что я могу поделать, если мне действительно хочется узнать его лучше? Со мной вообще в первый раз такое. Раньше я никогда настолько сильно не интересовалась людьми. Даже когда мои подруги не говорили мне что-то, я не старалась лезть в их души и выспрашивать, лишь со временем научилась тому, что называется неравнодушием. Меня можно назвать эгоисткой. Но сейчас вся моя гордость и всё, к чему я привыкла, испаряются. Когда я нахожусь рядом с Гардинером, мой мир переворачивается с ног на голову. Это и злит, и радует одновременно.

– Итак, куда же мы пойдём? – спросил парень, тем самым нарушая тишину. – Думаю, я мог бы оставить мотоцикл здесь, на стоянке, а сами мы походим по улицам неподалёку. Или, что ещё лучше, зайдём в парк. Как тебе такой расклад?

– А здесь рядом парк есть? – удивилась я. – Надо же. Думаю, мне нужно посмотреть карту Лондона, а то единственный известный мне парк – тот, рядом с которым я живу.

– Зачем же смотреть на карту, если прямо сейчас это можно увидеть воочию? – улыбнулся шатен. – Так мы идём?

– Конечно. Я же сама предложила погулять.

Сказав, что это просто чудесно, Гардинер первым направился в сторону выхода с территории больницы, а я пошла за ним. В этот момент очень старалась не думать ни о чём, что может хоть как-нибудь испортить наши отношения. Филу не нравятся расспросы. Я ненавижу тайны. Какой выход? Не думать об этом. Во всяком случае, постараться хотя бы. Именно это я и сделаю.

Мы были только на входе в парк, когда парню позвонили. Я обычно не делаю такого, но посмотрела на экран его мобильного, увидев, кто решил побеспокоить шатена. Это была Фиби. В тот момент мне не помню, какой по счёту раз, захотелось прибить её. Вот всегда появляется в самые ненужные моменты. На сей раз, исходя из того, что я услышала, даже не пытаясь делать вид, что не обращаю внимания на её разговор с Гардинером, девушка хотела узнать, почему его не было в школе и где парень сейчас. По голосу Фила можно было понять, что он не очень хочет разговаривать, но это же Хоггарт. Она напоминает мне пиявку, только не отлипнет, если на неё растительное масло налить. Хотя я не проверяла.

Так как слушать это дальше мне не хотелось, я решила позвонить Лили. Всё равно ведь это нужно сделать, иначе подруги завтра в школе убьют меня за то, что были дезинформированы насчёт состояния здоровья моей семьи. Уроки закончились совсем недавно, так что она была вместе с Дженни. Таким образом, я убила сразу двух зайцев, поговорив с обеими девушками. Разговор занял около пятнадцати минут. Под конец они упомянули, что Гардинера тоже не было, на что я лишь хихикнула. Когда мы попрощались, парень, который закончил раньше, сказал:

– Ты прости, обычно я отключаю телефон, когда прихожу сюда. Это небольшой и наполовину заброшенный парк, люди наведываются сюда нечасто, так что мне удаётся гулять здесь в одиночку.

– Значит, ты часто приходишь сюда? – спросила я, запихивая телефон в карман пуховика, в данный момент не особо желая расспрашивать его о Фиби. Хотя, зная меня, я обязательно сделаю это в тот момент, когда мозги опять помашут мне ручкой.

– Не так, чтобы очень… Скорее, когда хочу побыть один. Раз в неделю, как минимум.

– И это не часто? – скептически произнесла я.

– Ну да, наверное, чаще, чем следовало бы, – со смехом сказал Фил. – Но я как-то не особо беспокоюсь по этому поводу. В конце концов, в школе я чересчур много общаюсь с людьми, из-за чего они начинают раздражать.

– Это всё из-за твоей популярности, – и плевать, что в моих словах был слышен упрёк.

– Я этого не просил, между прочим. Но что мне сделать, если девушки так и липнут ко мне?

Я скрипнула зубами. О да, любовные подвиги Гардинера – именно то, о чём мне хочется разговаривать. Дабы не выдать своего недовольства, я решила промолчать.

– Я даже всю эту игру с недельными отношениями затеял лишь для того, чтобы они лезть перестали, – продолжал он тем временем. – Думал, если покажу, что я на самом деле не такой, как они там себе нафантазировали, то все отстанут. Так нет же! Я с детства не был окружён таким количеством людей, как в школе. В такие моменты очень жалею, что не умею посылать девушек так, чтобы они отставали раз и навсегда.

– Что-то я ни разу не видела, что тебе это не нравится, – как можно более спокойно произнесла я. – Смысл жаловаться, если ничего не делаешь для того, чтобы что-нибудь изменить?

– Я делаю, просто стараюсь не выставлять свои деяния напоказ, – тут парень почему-то улыбнулся. – В конце концов, всегда был шанс, что кто-нибудь из тех, с кем я «встречаюсь», может мне понравиться. Если бы у меня появилась постоянная подружка, то и проблемы с остальными решились бы сами по себе.

Я чувствую, как злость закипает внутри меня. И каким, скажите на милость, образом разговор ушёл в эту сторону? Чем больше мы говорим обо всех пассиях Гардинера, тем неприятнее мне становится. Как он не может этого понять?

– Неужели ни одна из тех, с кем ты встречался, тебе не нравилась? – зачем-то спросила я, хотя было огромное желание «соскочить» с этой темы. Наверное, всему виной доля любви к мазохизму.

– Нет, – спокойно ответили мне. – Они же, в большинстве своём, одинаковые. Думают одинаково, поступают так же. Если мне не понравилась одна, нет шанса, что мне приглянется какая-то из её лайт-копий.

– Но Фиби была не такой? – и вот тут я поняла, что спросила явно не то, что следовало.

Фил удивлённо посмотрел на меня, словно ожидая прочесть на моём лице ответ на какой-то из интересующих его вопросов, но в этот момент я отвернулась. Чёрт возьми, вот сейчас я точно спросила лишнее. И дело не в том, что он разозлится. Дело в том, что я не хочу слышать ответ. Помнится, Майк говорил, что Хоггарт была единственной девушкой, которая когда-либо нравилась Гардинеру. И, раз уж это так, я очень не хочу слышать его восторженные дифирамбы в её честь. Мало мне того, что я выслушивала, как ему тяжело встречаться со столькими девушками?!

– Не пугай меня так больше, – неожиданно произнёс шатен. – Если бы я сейчас общался с любой другой девушкой, то подумал бы, что она ревнует.

– И не мечтай даже! – воскликнула я, но вовсе не потому, что считала так. Это было нечто наподобие заученного стихотворения, которое от зубов отскакивает, когда бы тебя ни попросили его рассказать. И я могла бы не говорить этого, но тогда моя гордость была бы окончательно разгромлена. – Чтобы тебя ревновать, нужно быть абсолютной идиоткой!

– Да-да, ты это, кажется, уже говорила, – вздохнул Фил. – И, раз уж мы разобрались со всем, позволь ответить на твой вопрос. Фиби не была особенной, она была первой. Ей просто довелось оказаться первой девушкой, с которой я начал хорошо общаться, вот потом наши отношения и приняли несколько иной характер. И, хоть тогда казалось, что это любовь до гроба, теперь я со смехом вспоминаю это.

– Хочешь сказать, тебе она не нравилась?

– Нравилась, конечно. Но не настолько, чтобы бегать за ней и страдать из-за разрушенных отношений. В смысле, с сожалением я о нашем разрыве не вспоминаю.

Я не смогла сдержать вздох облегчения. Хоть и сказала ему, что это не так, на самом деле всё это время я действительно ревновала Гардинера к Фиби. Это началось ещё с лагеря и продолжалось до сих пор. Вот только долгое время я старалась отрицать это. Но теперь, стоило услышать то, что я мечтала узнать так давно, нахлынувшее облегчение скрыть было попросту невозможно.

– У нас вечер откровений? – неожиданно спросила я и, не дожидаясь ответа на свой вопрос, добавила: – Раз уж это так, то спешу заметить, что твой друг мне не нравится. И, между прочим, уже давно.

– Ты о Майке, что ли?

– Ага. О нём, родимом. Сейчас я тоже думаю, что он и не нравился-то мне по-настоящему.

– Но он точно не был первым, – неожиданно сказал Гардинер. – Я знаю, что в прошлом году тебе нравился я.

– Что-что?! – я так удивилась, что даже остановилась посреди улочки, по которой мы шли в парке. – Это… Кто тебе такое сказал?!

– У меня свои методы, – подмигнув мне, сказал Фил. – Или я в чём-то ошибся?

Он сделал шаг вперёд, заглядывая мне в глаза. У него на губах заиграла весёлая улыбка, отчего мне поначалу показалось, что для него всё, о чём мы говорим, – шутка, игра. Но, стоило и мне посмотреть в его глаза, как моё мнение вдруг в корне поменялось. Не знаю, что такое я увидела в этом взгляде, просто… Мне больше не казалось, что он принимает всё это за игру.

– Ты узнал это, потому что кто-то проболтался? Или же?.. – я не закончила свой вопрос, но в этом, казалось, не было ровным счётом никакой необходимости. Уверена, Фил и так меня прекрасно понял.

– Это было понятно по твоему поведению, – спокойно ответил тот. – А твой комментарий к одной из фотографий окончательно убедил меня в этом. Но, знаешь, что мне нравилось во всём этом больше всего?

– И что же? – мой голос слегка дрогнул, а в животе словно что-то перевернулось. Несмотря на то, что парень немного отстранился, мне всё казалось, что разговор уходит куда-то не туда. Или я просто начала принимать желаемое за действительное?

– То, как ты смотрела на меня, – в этот момент он улыбнулся ещё шире. – Это было даже мило. Если бы не твой ужасный характер, то я бы действительно мог сказать, что ты сама по себе милая.

– И как же я на тебя смотрела? – полностью игнорируя фразы, которые в данный момент казались мне ненужными, спросила я.

– Как? Хороший вопрос… – на секунду Фил задумался, но уже вскоре ответил: – Очень заинтересованно. И, кстати, у тебя всегда расширялись зрачки, стоило нам оказаться рядом друг с другом. Раньше я считал, что эта теория – бред полнейший, но именно из-за тебя начал думать, что, быть может, это и правда.

У него опять вырвался смешок. В этот момент казалось, что Гардинер ведёт себя не так, как обычно. Я сама вела себя несколько иначе. Отчётливо ощутив непонятное и доселе неизвестное мне желание, я говорила, не особо задумываясь над тем, что же будет дальше. Мне просто вдруг показалось, что, если я не начну ничего делать, тем более сейчас, наши отношения никогда не сдвинутся с мёртвой точки.

Люди слишком много думают обо всяких «Если» и чересчур беспокоятся о том, что будет «После». Не знаю, только ли из-за этого я начала так считать, но после недавних событий кое-что поняла. Если тебе хочется что-то сказать или сделать, не стоит тянуть. Вчера, когда я не знала, что произошло с моим отцом, в голове волей-неволей начали проноситься мысли о том, что можно было бы совершить, ведь действительно многие из моих и, мне думается, его желаний не были выполнены. В частности, из-за того, что Роберт много работает, но иногда и я была чересчур вредной, поэтому наше и без того ограниченное время для общения частенько сводилось к минимуму, хоть это и не мешало нам любить друг друга.

И вчера, стоило лишь на долю секунды задуматься над тем, что такого родного для меня человека может не стать… Показалось, будто весь мир для меня рухнул. Потеря отца означала бы и мою смерть. Наверное, именно из-за этого я тогда позволила себе больше не быть такой, как обычно. Я ненавижу показывать людям свои слабые места, а Филу открылась, причём без особого труда. Мне было больно, когда мы с парнем поссорились, я чуть с ума не сошла, когда было неизвестно, что же случилось с папой, поэтому очень сильно устала. Устала из-за мыслей о том, что чего-то там не доделала, а возможности завершить это уже не представится. Больше я не хочу сидеть и жалеть о чём-либо, ведь, как бы банально это ни звучало, завтра или даже сегодня кого-либо из нас может сбить автобус. И всё. Останутся лишь боль и сожаления, сожаления, сожаления… Нет, я не хочу этого!

И плевала я на это идиотское пари с высокой колокольни! Если кто-то скажет, что сейчас я стою и испытываю все эти чувства лишь из-за этого, придётся врезать ему. Дело тут совсем в другом.

– Фил, – нерешительно начала я, но на полпути велела себе собраться. – Скажи, а как я смотрю на тебя сейчас?

Я чувствовала себя глупо, этого не отнять, но чуть ли не в первый раз мне казалось, что всё правильно. Хоть и предпочитала не думать об этом, каждый раз после очередной встречи с этим парнем у меня оставалось какое-то непонятное чувство. Неудовлетворённость, что ли. А в этот раз я решила – будь, что будет. Один раз живём, в конце концов!

Гардинер внимательно посмотрел на меня. В кои-то веки мне удалось определить его эмоции – непонимание, некая растерянность. Что же, Фил, ты не одинок. Я сама не ожидала от себя подобного.

– В моём взгляде что-то изменилось? – спросила я.

Парень молчал. Казалось, в этот момент ему было нечего сказать. Но спустя какое-то время он всё же произнёс:

– Это, конечно, льстит мне. Но было бы гораздо лучше, если бы сейчас мы поговорили серьёзно.

– А я серьёзно. Что насчёт тебя? Что ты думаешь обо всём этом?

В этот момент лицо парня вновь стало каменной маской, по которой нельзя ничего прочесть. Я же чувствовала себя так, словно собиралась обрезать провод на тикающей бомбе. Сейчас я либо буду спасена, либо она взорвётся. Но мне плевать. Я и так дала выход слишком многим эмоциям за это время. Сдерживаться дальше больше нет сил. Никаких.

– Пожалеешь ведь, – со вздохом сказал Фил, после чего сделал один шаг навстречу мне.

– Почему я должна?.. – и в который раз мне не удалось закончить вопрос.

В этот момент парень прикоснулся своей правой рукой к моей щеке, отчего я невольно вздрогнула. Его пальцы были холодными, из-за чего по коже пробежали мурашки. После этого прикосновения я, если честно, плохо осознавала всё, что происходит, но каждое движение, каждое чувство, что я испытывала в тот момент, врезалось в мою память, казалось бы, намертво.

Вскоре Гардинер медленно провёл рукой по моей щеке к шее, перемещаясь на плечо, несильно сжимая его. Я сглотнула подкативший к горлу комок, но продолжала стоять, не двигаясь. Буквально через секунду парень наклонился, второй рукой найдя мою правую руку, после чего сжал её в своей, да так крепко, что я даже немного удивилась и посмотрела вниз. После, подняв голову, обнаружила, что лицо Фила оказалось совсем рядом с моим. Не думая ни о чём, лишь повинуясь какому-то неведомому инстинкту, я как-то слабо улыбнулась, а потом закрыла глаза.

Буквально в следующую секунду дыхание парня опалило кожу моего лица, затем я почувствовала, как его губы прикоснулись к моим. Раньше я думала, что при первом поцелуе меня должен сразу же захлестнуть шквал эмоций, но это было не так. Стоило губам соприкоснуться, как все мысли вылетели из головы, все чувства пропали, осталось лишь одно – полная сосредоточенность на определённом участке тела.

Понятия не имею, сколько мы простояли вот так вот, ведь я совсем потерялась во времени. Но лишь в тот момент, когда Фил отстранился, я так ясно почувствовала всё. Сбившееся дыхание, лицо, которое горело вовсе не из-за того, что на него вдруг подуло чем-то теплым, бешено скачущее сердце и непонятное ощущение в животе, которое на деле бабочками назвать язык не повернётся. И как же приятно было слышать такое же частое дыхание Фила и чувствовать, как его рука всё сильнее сжимает мою.

Я и не заметила, как до этого схватилась за его куртку, но теперь это сыграло мне на руку. Не знаю, из-за чего я вдруг так осмелела, но начала притягивать парня ближе к себе и сама тянулась к нему. В голове было лишь одно: я хочу этого. И не волновало то, что будет дальше.