Текст книги "Миссия (не)выполнима: влюбить в себя бабника (СИ)"
Автор книги: Dream Writer
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 38 страниц)
– Роберт попал в больницу, – эти слова буквально ударили меня по лицу. – Это был… несчастный случай. Я толком даже не поняла, что произошло. Свидетели говорили, что кто-то выбежал на дорогу, а он не справился с управлением, всё это произошло настолько быстро, что никто ничего не может сказать по этому поводу. Я сама не знаю ещё, что с ним, я только еду туда.
Все эти слова были произнесены так быстро, что смысл сказанного дошёл до меня лишь через несколько секунд. Когда же это случилось, всё, что я спросила, это:
– Какая именно больница?
Наверное, Люси поняла, что сейчас нет никакого смысла говорить мне о том, что я не должна туда ехать, или же ещё что-то в этом духе. Вздохнув, она сказала мне, куда направляется, после чего я, ограничившись коротким «Скоро буду», повесила трубку.
– Кэтрин, что произошло? – обеспокоенно спросила Лили. – Ты так побледнела…
– Мне сейчас же нужно уйти, – решительно ответила я. – Мой отец в больнице.
Лица моих подруг вытянулись, но я не обратила на это никакого внимания. Нет на это времени. Я должна ехать в больницу. Я должна быть с папой.
Эти слова то и дело проносились в моей голове, словно заученный до невозможного текст. Не говоря девушкам ни слова, я схватила свои вещи, после чего решительным шагом направилась к воротам, начиная набирать номер такси. И тут заметила, что, несмотря на всё то хладнокровие, которое я пыталась сохранять, и на мрачную решимость, которая целиком и полностью овладела мной, у меня дрожали руки. Причём так, что пальцы еле попадали туда, куда надо, поэтому номер набирался с трудом.
– Подожди, – сказала Дженни, накрывая мою руку своими. – Такси, возможно, будет долго ехать. Сейчас Лили позовёт Фила.
Эта фраза, произнесённая брюнеткой, словно отрезвила меня.
– Нет! – громче, чем требовалось, воскликнула я. – Кого угодно, только не его! Я на такси доеду, причём сама!
– Мне всё равно, что ты там говоришь! – крикнула Лили, из-за чего я от удивления рот раскрыла. Не помню, когда в последний раз подруга так сильно повышала голос. – И мне абсолютно наплевать, что произошло между вами! Сейчас он может реально помочь, быстро доставив тебя в нужное место к твоей маме, которой, я уверена, нужна поддержка! А, если этот гад ещё и отказаться посмеет, я ударю его так, что он у меня сам в больницу ляжет!
Сказав это, шатенка побежала в здание школы, набирая номер телефона, как я поняла, Майка, дабы узнать, где они сейчас находятся, оставив меня вместе с Дженни, которая сейчас нежно обняла меня за плечи. Я стояла и молча смотрела в то место, где скрылась девушка. Сложно описать, что я чувствовала в тот момент. Мне казалось, что нечто рвёт меня на части прямо изнутри. Хотелось выть, кричать и биться в истерике, но я понимала, что не могу позволить себе ничего подобного. Не сейчас, когда ещё даже не знаю, в каком именно состоянии находится мой отец. И уж тем более не в тот момент, когда моей маме, которая, уверена, чувствует себя ничуть не лучше, чем я, нужна поддержка.
Мне казалось, что Лили не удастся уговорить Фила. Казалось, что, несмотря на то, что это Роберт, он просто откажется. Но этого не произошло. Даже раньше, чем я думала, эти двое появились на школьном крыльце. Хоть моя голова была забита другим, дыхание сбилось, когда я заметила Гардинера. Бросив быстрый взгляд на меня, он что-то сказал шатенке, после чего метнулся в противоположную сторону.
Лили подбежала к нам и сказала:
– Сейчас Фил подъедет на своём мотоцикле. Не теряй времени, Кэтрин, и сразу садись, – после этого она потянулась ко мне и, обняв, сказала: – Удачи тебе.
То же самое повторила Дженни, после чего они отпрянули, так как парень уже подъехал и остановился прямо возле нас. Поманив меня к себе, он, как я поняла, чтобы не терять время, быстро застегнул шлем, предварительно надев его на меня, после чего сказал:
– А сейчас садись и говори адрес больницы. Прокатимся с ветерком.
Я кивнула, а потом, сказав всё, что необходимо, пристроилась позади парня. Когда мы отъехали, я крепче прижалась к нему, надеясь, что мы быстро доедем. Думать в тот момент я была способна лишь о своём отце.
========== Глава девятнадцатая ==========
Я запыхалась, пока добежала до нужного этажа больницы. На лифте ехать не хотелось, так как это казалось лишь бесполезной тратой времени – добраться своим ходом можно было в разы быстрее. Предварительно спросив у медсестры, куда мне следует пройти, я теперь бежала к намеченной цели так быстро, как только могла. Мне сказали, что моя мама уже пришла. Интересно, как она? Наверняка волнуется так, что мне и не снилось. Лишь бы всё было хорошо…
Выскочив из холла и повернув за угол, я оказалась в коротком коридоре, где стояло несколько мягких лавочек для ожидания. На одной из них, невидящим взглядом смотря на белые двери, за которыми, насколько я помню, был ещё один коридор, в котором располагались палаты и смотровые кабинеты, сидела моя мать. Лицо её было белее снега, женщина сутулилась, хотя раньше всегда пыталась держать спину прямой. Обычно внимательная к деталям Люси была неопрятно причёсана, её одежда смялась, а моего присутствия она, казалось, и вовсе не заметила.
Покачав головой из стороны в сторону, таким образом пытаясь отогнать от себя уже посетившие мою голову дурные мысли, я быстрым шагом направилась к ней. Оказавшись поблизости, буквально рухнула на скамейку, обнимая маму, отчего та вздрогнула. Бросив на меня мимолётный взгляд, женщина взяла мою ладонь в свои холодные дрожащие руки, после чего, поцеловав её, вновь посмотрела на двери.
– Врачи осматривают его, – сипло произнесла она. – Говорят, что, на первый взгляд, серьёзных повреждений нет, но он ударился головой и в сознание не приходил. Во всяком случае, минут пятнадцать назад всё было именно так. Они сказали, что должны провести более детальный осмотр, ведь, если у него серьёзная травма головы…
Люси подвёл её собственный голос. Я чувствовала, как она начинает трястись всё сильнее, так что сейчас с трудом заставляла себя выглядеть спокойной. Хоть на самом деле мне хотелось забиться в угол и, отгородившись от всего мира, тихонько плакать, дожидаясь новостей, я понимала, что не могу поступить так. Если я не буду сильной, моя мама будет чувствовать себя ещё хуже.
– Прости меня, – внезапно сказала она, заглядывая в мои глаза.
– За что? – вопросом на вопрос ответила я, удивлённо глядя на женщину. – Тебе не за что извиняться. К тому же, я уверена, что всё будет хорошо. Это же мой папочка, он и не из таких ситуаций сухим из воды выходил.
– Нет, – покачала головой та. – Ты прости меня, пожалуйста. Это я должна сидеть и успокаивать тебя, а не наоборот. Это мне положено обнимать тебя и говорить, что всё будет хорошо. Но я… не могу. Я не могу, Кэтрин. Прости меня за это.
Я слабо улыбнулась, после чего обняла Люси покрепче, уткнувшись носом в её плечо. Мне становилось всё сложнее держать себя в руках, но я продолжала упорно сдерживать слёзы, уговаривая себя, что мы ещё даже не знаем, что именно произошло с Робертом. Вполне возможно, что мы просто сидим и накручиваем себя, а всё, на самом деле, в порядке. Хотя, если вспомнить, как мы с мамой волновались, когда ему аппендицит удаляли, то наше теперешнее состояние кажется вполне объяснимым.
В коридоре послышались шаги, поэтому мы с Люси, моментально отстранившись друг от дружки, посмотрели в ту сторону, откуда доносился их звук. Вероятно, мы обе надеялись увидеть врача, который прямо сейчас объяснит нам ситуацию. Я, кстати, внезапно поняла, что начинаю недолюбливать представителей этой профессии. Господи, неужели так сложно послать хотя бы одну медсестру к нам, чтобы та рассказала, что происходит?!
Я сделала глубокий вдох и выдох. Нет, нельзя так думать и обвинять остальных. В конце концов, чем нам поможет медсестра, которая будет мельтешить перед глазами, повторяя, что пока ничего неизвестно? Мы это и так знаем. Нужно просто ждать.
К сожалению, в коридоре, вместо ожидаемого врача, появилась фигура Гардинера. Быстро отыскав нас взглядом, парень приблизился к нам, но остановился в нескольких шагах от скамейки, на которой мы сидели. Быстро посмотрев на дверь, он перевёл свой взгляд на мою маму и спросил:
– Что говорят?
Я почувствовала, как напряглась Люси, хоть и сидела к ней спиной. Помолчав несколько секунд, словно собираясь с мыслями, женщина ответила:
– Ничего конкретного. Внешние травмы угрозы не представляют, только рука, по всей видимости, сломана. А ещё Роберт ударился головой и пока в сознание не приходил, поэтому врачи решили осмотреть его на предмет травмы головного мозга. Если их опасения не подтвердятся, то можно будет считать, что он отделался лёгким испугом.
Я еле заметно ухмыльнулась. В эти секунды гордость Люси приходится как нельзя кстати. Если рядом со мной она могла позволить себе расслабиться, то, стоило ей увидеть Фила, как моя мама смогла выдать ему ещё более исчерпывающий ответ, чем мне.
– Понятно, – сказал шатен, после чего обеспокоенно посмотрел всё на те же злополучные двери. Не отводя от них взгляда, он спросил: – Может, вам принести что-нибудь? Воды, к примеру.
Я посмотрела на Люси. Несмотря на то, что она была, казалось, в шоковом состоянии, всё равно смотрела на Фила с опаской, словно он мог сделать ей что-нибудь плохое. В конце концов, вздохнув, она слабо улыбнулась и сказала:
– Я бы не отказалась от воды. Спасибо.
Шатен посмотрел на неё и, ободряюще улыбнувшись, сказал:
– Хорошо, я мигом. Кэтрин, – услышав своё собственное имя, я вздрогнула, после чего обернулась и увидела, как Гардинер снял с плеча свою сумку и мою, после чего, поставив их на скамейку рядом со мной, добавил: – Ты зачем-то оставила свои вещи прямо на сидении мотоцикла. Я оставлю их здесь вместе со своими, хорошо?
Глядя на свою сумку, которая теперь была прямо напротив меня, я кивнула, так и не взглянув на парня, который, узнав у Люси, какую воду она предпочитает – с газом или без, – пошёл к выходу из коридора в холл. Я принялась теребить ремешок от сумки, не зная, что сказать. Расспрашивать маму об отце казалось бесполезным занятием, а говорить о Филе не хотелось. Но женщина сама завела разговор.
– Наверное, мне стоит быть с ним помягче, – сказала она. – Всё-таки, Фил хороший мальчик. Как думаешь?
– А с чего бы ему быть плохим? – без особого интереса спросила я.
– Действительно, – тихо произнесла Люси, после чего ненадолго замолчала.
Всё это время я смотрела в одну точку. Мама до сих пор держала мою руку в своих, поэтому я чувствовала, что её трясёт. Но я не знала, как помочь ей. Хотелось обнять и пообещать, что всё, в конечном итоге, будет хорошо, но я не могу говорить о том, в чём не уверена. К тому же, с каждой секундой ком, подкативший к горлу, казался мне всё больше, а говорить становилось всё труднее. Ожидание. Как же я это ненавижу. Ты сидишь весь на иголках, словно ожидаешь смертельного приговора. Время в эти минуты тянется необычайно медленно, хочется разорвать временную петлю, чтобы узнать, что будет дальше, но это невозможно. Вместо этого приходится сидеть и ждать. Хороших или плохих новостей.
С одной стороны, это не так уж и ужасно. Даже если всё закончится плохо, ты до последнего можешь хвататься за надежду. Но на этом всё хорошее заканчивается. Надежда, в конечном итоге, оказывается призрачной, а ты осознаёшь, каким глупцом был, пока держался за неё. И даже если всё закончится хорошо, это время, проведённое в ожидании и неуверенности в том, что тебе могут сказать в следующую секунду, кажется настолько мучительным и выматывающим, что хочется отключиться, потеряться, уйти. Лишь бы не ждать.
– Знаешь, – вдруг подала голос мама, отвлекая меня от собственных мыслей, – я бы хотела попробовать хотя бы раз побыть хорошей родительницей. А то всё время таким был Роберт, а я была словно сторожевой собакой, которая только и делала, что постоянно лаяла на вас обоих.
– Это не так, мам, – сказала я ей, поворачиваясь, но Люси не стала меня слушать.
– Если подумать, с самого дня моего знакомства с твоим отцом всё обстояло именно так, – говорила она, словно рассказывая давным-давно выученный наизусть стих. – Да. Начиная с того момента, как мы с ним впервые встретились, Роберт был весёлым клоуном, а я строгой учительницей. Но, хочешь – верь, хочешь – нет, я изменилась. Хоть сейчас я кажусь тебе строгой, раньше дела обстояли куда хуже. Он изменил меня. Несмотря на то, что до этого никому не удавалось сделать это.
– Неужели ты наконец-то решила рассказать мне, как вы с ним познакомились? – легко улыбнувшись, спросила я.
– Там рассказывать нечего, – ответила Люси. – Познакомились мы весьма обычно. Я упала на ступеньках прямо перед входом в университет. Опаздывала на пары, поэтому торопилась. И это ещё ничего, но на мне тогда было длинное белое платье, которое, естественно, порвалось. Дело было весной, неделя была ясная, дождей не было, вот я и принарядилась. Никто и пальцем не пошевелил, чтобы помочь мне, а Роберт отделился от своей компании и поспешил на выручку к совершенно незнакомой девушке. Он помог мне собрать все вещи, что высыпались из открытой сумки, в которую я до этого пыталась отчаянно засунуть книгу, потом поднял меня и даже обтёр мои ноги своим же платком, который намочил своей же водой из бутылки. Потом он проводил меня до аудитории, несмотря на то, что сам опаздывал. Шикарно звучит, не правда ли?
Я улыбнулась. Так как мама почему-то держала в секрете историю их с папой знакомства, я её слышала в первый раз. И мне это нравилось. Нравилось смотреть, как горят её глаза, когда она вспоминает об этом, как на лице появляется улыбка, несмотря на то, в какой ситуации мы сейчас оказались. Нравилось узнавать о своих родителях то, чего я прежде не знала. Если бы ещё и обстоятельства были другие…
– Звучит здорово, – отгоняя плохие мысли, ответила я. – Не удивлюсь, если ты тут же в него влюбилась.
– Ага, если бы, – со смешком сказала женщина, вновь мельком посмотрев на белые двери. – Он, конечно, был милым и, возможно, первое впечатление о твоём отце у меня могло бы быть хорошим, если бы под конец разговора, когда я спросила, как могу его отблагодарить, он вдруг не заявил: «Лучшей благодарностью с твоей стороны я посчитаю одну вещь. Будет прекрасно, если ты перестанешь так фальшиво улыбаться, когда разговариваешь со мной».
– Прямо так и сказал? – удивилась я, хотя продолжала улыбаться.
– Да-да, именно так. Ты же знаешь, я у нас мадам гордая, поэтому неудивительно, что очень разозлилась на него из-за этого. Несмотря на то, что я действительно улыбалась всем подряд, поэтому зачастую это получалось неискренне, признавать этого не хотелось. А, если учесть ещё и то, что я в тот момент была на четвёртом курсе, а он всего лишь на первом, то ты можешь представить, как сильно я разозлилась. «Как смеет какой-то первокурсник говорить мне подобные вещи при первой встрече?», – примерно так я думала тогда. А твой отец, кстати, довольно быстро понял, что именно меня так злит, поэтому, стоило нам встретиться в коридоре или же неподалёку от входа в университет, как он тут же начинал меня подначивать, всё сильнее уязвляя мою гордость. Ох, как же я его ненавидела в те моменты. Будучи зацикленной на общественном мнении, я очень стеснялась и злилась из-за того, что стала жертвой насмешек мальчишки, который был младше меня на четыре года. Казалось, что наши отношения никогда не изменятся.
– И как же тогда получилось, что вы до сих пор вместе? – мне удалось спросить это, не выдав насмешки в голосе, хотя сама я со злорадством сидела и думала, что мои родители далеко не такие идеальные и правильные, какими хотят казаться.
– Хоть Роберту нравилось издеваться надо мной, не будем забывать о том, что он всё-таки добрый. Был и остаётся. Я в молодости дурочкой была – всё гонялась за принцами на белых конях. Ну, в моём случае, за мнимым принцем на мнимом коне. Был у меня однокурсник, которого звали Крис Бакли. Красавец – ничего не скажешь. И деньги были, и мозги, да и хорошим он человеком казался, на первый взгляд. Неудивительно, что девушки увивались за ним. Такое ведь и сейчас есть, да? Я имею в виду, у вас ведь в школе тоже наверняка есть парнишка, на которого девчонки так и вешаются?
Это заставило меня иронично улыбнуться. Да, есть у нас такой, ты с ним несколько минут назад разговаривала. Но я решила, что не стоит говорить это маме, поэтому просто кивнула. Люси зачем-то кивнула в ответ, после чего продолжила:
– Вот и Крис был именно из таких. Я, как и большинство, влюбилась в него. Во всяком случае, мне так казалось. Естественно, я изо всех сил старалась ему понравиться. Мне было известно, каких девушек он предпочитает, поэтому старалась быть именно такой – отпустила волосы, так что они волнами ложились на плечи, полностью закрывая спину, похудела на несколько килограмм, начала краситься, хотя на дух не переносила ту некачественную (по тем временам) косметику, даже носила всё время платья. Редко в моём гардеробе появлялись какие-то юбки, кофты, брюки или же ещё какие-то вещи. Потому что Бакли нравились девушки в платьях. Вот только мне смелости не хватало подойти к нему, ведь компании у нас были совершенно разные. Да и пробраться к нему через толпу девушек казалось чем-то невозможным. Поэтому я никому не рассказывала о своём увлечении, наивно полагая, что рано или поздно меня заметят. Каждой девушке хочется считать, что она особенная, вот и я была не исключением. К сожалению, когда я проболталась своей «подруге», – она вдруг сделала характерный жест одной рукой, изображая кавычки, – что мне нравится Крис, эта девушка, опасаясь любой конкуренции, рассказала об этом остальным. Меня быстро поставили на место, объяснив, кто я, и почему мне лучше даже не высовываться.
Люси вдруг иронично улыбнулась, после чего покачала головой из стороны в сторону. Я же, тем временем, задумалась о том, как сильно мы отличаемся. Моей маме не хватило духу подойти к тому Крису, я же практически без колебаний предложила Гардинеру дружить. Стоило завистницам атаковать её, чтобы избавиться ещё от одной возможной конкурентки, моя мама, похоже, отступилась, а я бы поставила на место их. Ибо никто, кроме родителей, не имеет права указывать мне, что делать, с кем общаться и кого любить.
– Я и не ожидала, – продолжила женщина, – что тем, кто заступится за меня, окажется Роберт. Так как ему нравилось подначивать меня, он ходил за мной чуть ли не по пятам, поэтому вовремя оказался в нужном месте в нужное время, вот и помог мне избавиться от назойливых девушек. Не то чтобы я была ему настолько благодарна, поэтому чуть ли не на следующий день поняла, что влюбилась, просто после этого пересмотрела своё к нему отношение. И, к своему удивлению, заметила, что Роберт очень интересный и весёлый парень. И, хоть он младше, мне с ним есть, о чём поговорить, а ведь я опасалась, что с ним будет неинтересно. Но это было не так. Постепенно я начала привыкать к его компании, мы даже иногда ходили гулять. Конечно, я, опасаясь каких-либо сплетен, старалась не встречаться с ним на виду однокурсников, ведь сама считала, что серьёзные отношения с парнем младше тебя невозможны. Поэтому, стоило моей настоящей лучшей подруге спросить меня, хотела бы я с ним встречаться, как я чуть ли не пяткой в грудь себя била, отвечая: «Конечно, нет!»
– Как смешно это слышать сейчас, когда вы около двадцати лет женаты, – перебила свою маму я.
– Согласна, – ответила она. – Но тогда я действительно ничего такого не хотела, всего лишь плыла по течению, продолжая убеждать себя в том, что влюблена в Криса, хотя сама уже не понимала, зачем оно мне надо. И вот, в один день произошло чудо из чудес – Бакли меня заметил. На одной из смежных пар он сел позади меня, потом завязал со мной разговор, а через несколько дней пригласил погулять. Чуть ли не прыгая от счастья, ведь моя мечта наконец-то сбылась, я рассказала об этом Роберту, не скрывая своих эмоций. Я-то думала, что он порадуется за меня, ведь на тот момент мы уже полгода были друзьями, но этого не произошло. Вместо этого твой отец почему-то разозлился, начал отговаривать меня, из-за чего рассердилась уже я. Мы поссорились, а я, естественно, пошла на встречу с Бакли. Если бы я знала, насколько Роберт окажется прав, то ни за что не сделала бы этого.
Мама вдруг замолчала, посмотрев в пол, а я обеспокоенно заёрзала на месте. Хотелось услышать продолжение.
– И что же дальше? – не вытерпев, спросила у неё.
– А дальше… А ничего дальше. Крис поступил омерзительно. После этого я выбросила из дома все платья, накупив брючных костюмов, и подстригла свои длинные волосы, а также краситься перестала. Как видишь, по сей день ниже плеч не отращиваю. Кстати, что удивительно, практически все начали смеяться надо мной, ведь я подстриглась тогда почти под мальчика, желая окончательно порвать с прошлым, даже родители были в шоке от моего нового образа. Помню, меня так задели всеобщие издёвки, что прямо посреди пар я выбежала из университета, оказавшись под дождём. Не помню, сколько просидела на улице, вымокнув до нитки, пока из здания не начали выходить студенты. Никто не обращал внимания на меня, сидевшую на лавочке, ведь домой я пойти не могла, так как родители готовы были убить за прогулы, а кошелёк, как назло, забыла, даже в кафе не пошла. Да и настроение было такое, что хотелось изобразить из себя жертву, замерзая на улице. И тут ко мне подошёл Роберт. Как настоящий рыцарь, он отдал мне зонтик, после чего сказал, чтобы я сейчас же шла домой. Твой отец не был дураком, поэтому он, конечно же, понял, что я всё-таки ходила к Крису. Мне казалось, он не простит меня, но я всё равно начала извиняться.
Я в этот момент отвернулась, глядя в сторону выхода в холл, так как мне вдруг показалось, что Гардинера нет подозрительно долго, поэтому заметить паузу в рассказе матери удалось не сразу. Когда же я повернулась, то увидела эмоцию, которую прежде не видела на её лице. Люси смотрела в пол, глаза были наполовину закрыты, губы расплылись в полуулыбке. На белом лице проступил лёгкий румянец – казалось, будто она на секунду перенеслась в то время. Со стороны женщина выглядела так, будто прямо сейчас Роберт гладит её по щеке, говоря какие-то слова. Я сглотнула подступивший к горлу комок. Раньше я не особо задумывалась над тем, какие именно чувства питает к моему отцу Люси, так как была идеалистом и наивно полагала, что абсолютно все браки заключались по взаимной любви.
Теперь же я осознала. Что бы там ни происходило, как бы мои родители ни ссорились (а ведь и это периодически случается), мама любит Роберта. Так, как я мечтаю кого-нибудь полюбить. Несмотря на гордость, она отдала всю себя – это видно. Эта женщина целиком и полностью доверилась одному-единственному человеку. Я мечтаю об этом. Мечтаю найти человека, которому так же смогу доверять. А ещё всем сердцем желаю того, чтобы прямо сейчас на пороге появился доктор и сказал, что с папой всё хорошо. Очень-очень желаю.
– Он простил меня, – с какой-то непонятной интонацией то ли умиротворения, то ли абсолютного счастья в голосе произнесла мама. – Простил, а после мы опять начали общаться. После наглого и самоуверенного Криса, каким он на самом деле оказался, твой отец был прямо-таки даром свыше. Бакли чуть ли силой не… унизил меня, а Роберт был нежен. Я, несмотря на то, что сама просила прощения не так давно, всё равно боялась показываться с ним на людях. Казалось бы, какая теперь разница, что подумают другие? А я боялась. И отталкивала его в университете раз за разом, хотя со временем и сама начала понимать – он уже не просто друг. Я скучала, когда его не было рядом, думала о нём даже тогда, когда была чем-то занята. И даже когда мы были рядом, мне всё время хотелось чего-то большего, но я начала думать о том, что ему, вероятно, в тягость общаться со мной. Я же старше, наверняка у него была возможность завести подружку его возраста. Я думала так, словно была его старше чуть ли не в два раза, хотя разница в нашем возрасте всего лишь четыре года. И однажды ему это надоело. Роберт, когда я в очередной раз оттолкнула его в университете, подошёл ко мне и прямо спросил: «Если ты меня стесняешься, зачем общаешься?» В тот момент я не знала, что ответить. Я просто стояла и смотрела в его лицо, на котором было выражение, которое мне было невыносимо видеть. Мы были в коридоре, все мои однокурсники смотрели на нас. Кто-то посмеивался, кто-то просто заинтересованно наблюдал. Но в тот момент мне наконец-то стало наплевать на них. Твой отец что-то говорил, говорил, говорил – он никогда не хотел принуждать меня к чему-либо силой, даже голос повысил лишь в тот единственный раз. И именно тогда в моей голове что-то щёлкнуло. Я плюнула на всё, а потом поцеловала его. При всех. Сказать, что он удивился, – ничего не сказать, да я и сама была в шоке. Но не пожалела об этом. И не жалею, как видишь, до сих пор.
Я хихикнула, но вовсе не потому, что было смешно. Это, наверное, был нервный смешок с примесью счастья. У меня создалось ощущение, будто я за это время прожила частицу жизни своих родителей. Короткая история определённого отрезка времени. Она не моя, но такая родная. И, казалось бы, такая знакомая, пусть я и слышу её первый раз. Не важно, что кое-какие вещи моя мама утаила, о них можно догадаться. Сейчас главным было то, что она доверила мне то, о чём раньше молчала, пусть мне и неясно, почему.
– Спасибо, что рассказала, – неожиданно сказала я, обхватив руки Люси своими. – Никогда не думала, что скажу подобное, ведь раньше даже не задумывалась об этом, но я действительно рада, что всё сложилось так, как сложилось. Я рада, что вы с папой вместе.
– Ты так говоришь, будто это ты наша мама, а не мы твои родители, – улыбнувшись, сказала та.
– Странно, но сейчас я почувствовала себя именно так, – сказав это, я обняла мою маму крепко-крепко, чуть ли не в первый раз чувствуя, что между нами нет никакого барьера, существовавшего раньше. Словно его никогда и не было.
– Извините, – послышался знакомый мужской голос, услышав который, я отпрянула от женщины и посмотрела на того, кто говорил. – Я задержался, но, если вам ещё нужно, то вот вода.
Гардинер стоял прямо перед нами, держа в руках два одноразовых стаканчика с водой. Один из них он протянул моей родительнице, которая, улыбнувшись, приняла его из рук парня, а другой протянул мне.
– Но я не просила…
– Я подумал, что тебе это может понадобиться.
Переведя взгляд с шатена на стаканчик, я, выдавив слабое «Спасибо», дрожащими руками взяла его. Дрожь была настолько сильной, что я чуть не выронила пластиковую посудину. Если бы Фил не держал стаканчик, он бы точно упал. Ещё раз слабо поблагодарив парня, я крепко взялась за посудину, про себя благодаря все небесные силы за то, что мама не увидела это. А заодно проклиная их же, так как теперь Гардинер пристально смотрел на меня. К счастью, он не сел рядом со мной, а примостился на соседней лавочке. Не скрою, что была рада этому, так как меньше всего хотелось переживать ещё и из-за того, что он находится так близко лишь потому, что беспокоится о моём отце, а я сама ему противна.
– Спасибо, Фил, – внезапно сказала Люси, посмотрев на него. – Спасибо, что подвёз Кэтрин и остаёшься с нами. Если хочешь…
– Я останусь, если вы не против, – перебил женщину тот. – Мало ли, вдруг ещё что понадобится.
Мама посмотрела на парня долгим взглядом, который я никак не могла разгадать. Не знаю, что она чувствовала в тот момент, но всё же с искренней благодарностью сказала:
– Спасибо. Правда, спасибо.
Гардинер промолчал, отвернувшись от нас, после чего уставился в потолок. Теперь я следила за ним. Только делала это бездумно, скорее, это было нечто наподобие рефлекса, потому что думать я ни о чём не могла. Врачи не появлялись, проблемы не решались, а их было столько, что моя голова буквально готова была взорваться. Я хваталась за это наблюдение за действиями какого-то человека, как за последнюю соломинку, чтобы не сорваться и, забившись под скамейку, не начать кричать. Нет, что вы, я совершенно спокойна. Конечно…
Не знаю, сколько ещё времени мы просидели в полном молчании, когда белые двери, наконец, открылись, после чего оттуда вышел низкорослый мужчина с седой бородой и лысой головой, который, смерив мою маму непонятным взглядом, спросил:
– Вы же миссис Моллиган, я прав?
– Да, это я, – вставая, нервно произнесла женщина, скрещивая руки на груди. – Как он там?
– Что же, – доктор сделал шаг к ней, – наши опасения не оправдались. В связи со столкновением, у вашего мужа повреждена левая рука – та, на которую пришёлся удар, – а также левая нога. Также у вашего мужа лёгкое сотрясение мозга, но, в целом, опасаться за его жизнь не имеет смысла. Он уже пришёл в себя и чувствует себя хорошо. Если хотите, можете зайти к нему, но ненадолго, а я подробнее расскажу о том, что ему может понадобиться.
– А моя дочь?.. – Люси повернулась ко мне, но я видела лицо человека в белом, поэтому, ободряюще улыбнувшись, сказала:
– Всё в порядке, я тебя здесь подожду. Иди к папе и передай, что я его люблю.
Мама улыбнулась, после чего вместе с доктором скрылась за той белой дверью. Я же так и осталась сидеть на лавочке, а неподалёку от меня был Гардинер. Не знаю, почему, но я вдруг захотела, чтобы он ушёл. Не потому, что была зла, просто не хотелось, чтобы он был здесь. В данный момент я сама себе казалась настолько жалкой, что сидеть напротив него и делать вид, будто всё в порядке, представлялось чем-то невозможным. Да и вообще, я хотела домой. Подальше от всего этого – от проблем, горестей, негативных эмоций. Спрятаться в своей комнате и не выходить оттуда какое-то время.
Да, мне безумно хотелось, чтобы Фил ушёл. Но сказать об этом прямо, глядя ему в глаза, я почему-то не могла. Именно поэтому уставилась в пол, произнеся:
– Я бы тоже хотела сказать тебе спасибо. Ведь, несмотря ни на что, ты всё же помог мне. Даже рядом сидел, пока я пыталась успокоить свою маму.
Мой голос звучал спокойно, я была рада этому. Меньше всего хочется, чтобы он увидел, как мне на самом деле плохо. Хоть доктор и сказал, что с Робертом всё в порядке, я не почувствовала себя намного лучше. Если вообще почувствовала.
– Не за что, – так же спокойно ответил парень. Не знаю, смотрел ли он на меня, когда произносил эти слова, или же тоже предпочёл лицезреть кафель, но со стороны могло даже показаться, будто между нами ничего не изменилось. И это раздражало. – Я тоже беспокоился о Роберте.
