Текст книги "Секс-символ (СИ)"
Автор книги: Darina Naar
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 37 страниц)
«Директор? Как же!» – мысленно вознегодовала Фернанда. Явно эта девица к нему неравнодушна.
Но ни адвокат, ни Марлене ничего не добились – им пришлось уйти, оставив Джерри в комиссариате. Когда капрал увёл его, Фэр заявила адвокату:
– Принесите мне постановление судьи, заплатите залог, тогда я выпущу вашего клиента. До поры, до времени, конечно. За наркоторговлю светит немалый срок. Думаю, вы в курсе, доктор Алвес?
– Ох, инспектор Ривас, боюсь, тактика ваша не верна, – покачал головой адвокат. – Со мной надо дружить. Марлене, идёмте, – взяв девушку под локоть, он вывел её в коридор.
Что адвокат, что клиенты – одинаковые наглецы. Но она, Фернанда, собьёт с них спесь. Ишь ты, мнят себя властелинами мира! Да, она немного превысила полномочия, но это ради благой цели. А завтра надо сходить в больницу и допросить Сандру Вэйс.
В конце дня Фэр изучила документы Джерри, которые принёс адвокат.
«Джереми Анселми дель Грасса, родился 27 сентября 1987 года в Санта-Фе, Аргентина. Мать – Ана Клара дель Грасса, пуэрториканка. Отец – Луис Рикардо Анселми, аргентинец», – прочитала она.
Удостоверение получено пару месяцев назад. Странно… Может, он менял имя или фамилию? Артисты часто присваивают себе псевдонимы документально.
За суетой Фэр едва вспомнила: Берни приглашал её в кино, и она фактически пообещала, что пойдёт. А так не хочется! Не сбежать ли втихаря? Фернанда уже собралась это провернуть, но манёвр не удался – Берни явился до того, как она успела удрать. Пришлось идти в кино.
Фильм оказался на редкость занудным – мелодрама про супругов, что никак не могли решить: разводиться или жить вместе, и в итоге родили тройню. Фэр с трудом вытерпела до конца сеанса.
– А мне это, понравилось! – удивлённо воскликнул Берни, когда она прямо заявила, что кино было кошмарным. – Я думал, женщины любят это, романтику.
– Не знаю на счёт романтики, но семейные мелодрамы с розовыми соплями я точно не люблю, – огорошила его Фернанда.
– Тогда надо было это, на фильм ужасов идти, – вздохнул Берни.
– Я бы лучше сходила на триллер или психологическую драму.
Разочаровало на этом свидании Фэр не только кино – фильмов много и выбрать наугад что-то стоящее непросто. Но Берни и ухажёром оказался никаким. Фэр ожидала: он поведёт её в ресторан, в бар или в кафе, но он ограничился тем, что, припарковав свою колымагу у Макдональдса, купил гамбургеры и картошку фри. И пиво в соседнем ларьке.
Загрузившись в авто, они поели, и на этой «интересной» ноте свидание окончилось. Фэр была страшна зла, когда её высадили у дома и даже не поцеловали на прощание. А, может, и к лучшему – гамбургеры были с луком. Вот дурачина! Не умеет за девушками ухаживать. И зачем звал на свидание? Да и зачем она пошла?
Свет в доме был погашен, и семейство дрыхло без задних ног. Только в гостиной воняло краской с примесью бензина и скипидара. Фэр вскарабкалась по лестнице, закрылась в спальне и прямо в одежде рухнула в кровать. Ну и денёк!
Комментарий к Глава 6. Кто кого –
[1] Gosh (нидерлан.) – Чёрт возьми!
====== Глава 7. Тайны женских сердец ======
Утром Фернанда планировала заехать в центральную больницу, чтобы выяснить состояние Сандры Вэйс. Но планы её сорвал комиссар Сантос Гальяно.
– Ну надо же, объявился! – ехидно заметила она, когда на дисплее мобильника высветилось его имя. Комиссара она не видела со дня вечеринки в «Угартэ».
Взволнованным голосом он сообщил: Фэр должна явиться в комиссариат в ближайшие полчаса, или «полетят головы». Фернанда не успела спросить что-либо ещё – комиссар бросил трубку.
С сожалением она ушла, оставив на тарелке аппетитный заварной бисквит. Но никто из семейства возмущений не высказал. Барби уплетала ветчину, валяя её по полу и урча. Агустина витала в облаках, вздыхая и закатывая глаза. Вирхинии дома не было – пока не вернулась с дежурства. А тётя Фели и Маргарита лаяли друг на друга, как голодные собаки. И всё из-за ковра.
Вчера тётя Фели, как и обещала, вызвала службу химчистки. Она нарядилась в розовое вечернее платье с меховой опушкой, ожидая брутальных мачо в рабочих комбинезонах и с пульверизаторами. Но вместо них явилась хамоватая тётка с каким-то пылесосом. Опрыскала ковёр вонючим растворителем и заявила, что он не подлежит очистке и его проще выкинуть. И ушла, содрав с тёти Фели тридцать долларов.
Дом сотрясся от громов и молний, когда об этом пронюхала Маргарита. Срывая голос, она кричала: тётя Фели транжира и скоро пустит их по миру. Мало того, что испортила дорогой ковёр и ламинат под ним, который тоже стал розовым, так ещё и мошеннице из химчистки денег отвалила.
– Я вам этот ковёр на голову надену! – Маргарита угрожающе трясла кулаком у тёти перед глазом.
– Только попробуй, я живо твою тушку распотрошу и сделаю из неё мясной гуляш! – не осталась в долгу тётя Фели.
– Вы жалкая растратчица и иждивенка! И вы смеете мне угрожать? Да я вам сейчас задам! – схватив две горсти земли из напольного горшка с цветком, Маргарита бросила их в тётю.
Попала, измазав той розовый комбинезончик. Но тётя Фели не была бы тётей Фели, если бы не ответила. С криком: «На абордаж!» она схватила с дивана подушку и стала лупить ей Маргариту, пока та не поскользнулась и не упала.
– А-а-а-а! Моя нога! – взвыла Маргарита, хватаясь за щиколотку. – Старая морщинистая женщина, а туда же – метит в убийцы! Вам, видно, в тюрьму захотелось!
– Это язык у тебя старый и морщинистый! – парировала тётя. – А таких шикарных женщин, как я, надо ещё поискать! – она выпятила грудь колесом. – И среди молодых не найдёшь. Я – единственный экземпляр. Ну что ты стонешь, как порнозвезда?
– Вы сломали мне ногу!
– Прям уж сломала! Нечего было спотыкаться и падать!
Но, к великой досаде тёти Фели, приехавший врач констатировал у Маргариты закрытый перелом голени. Пришлось ехать в клинику и накладывать гипс. И теперь Маргарита строила из себя жертву, эксплуатируя бедную Агустину. Она заставила дочь готовить завтрак и требовала, чтобы её кормили из ложечки. Агус выполняла капризы матери, а Фернанде было недосуг. Она так погрязла в работе, что забыла, какое сейчас время года и день недели, а гипс вообще не заметила.
Номер не прошёл и с тётей Фели. Маргарита страстно желала, чтобы та извинялась и услуживала ей. Но, оказалось, с тётушки где сядешь, там и слезешь. Она не чувствовала вины, а на попытки Маргариты воззвать к её совести, тётя Фели обзывала её «костылём» и угрожающе размахивала бутербродом с колбасой, грозясь запустить им Маргарите в лоб. Занятые разборками, на преждевременный уход Фернанды ни Маргарита, ни тётя внимания не обратили.
По приезду на работу Фэр обнаружила в кабинете толпу. Комиссар Гальяно, сидя в её кресле, нервно курил сигарету за сигаретой. Взволнованный Берни ходил из угла в угол, а адвокат Элио Алвес и Марлене Монтанари расположились на диване.
– Сеньоры, а в чём дело? – возмутилась Фернанда. – Что за сборище в моём кабинете?
Мило улыбаясь, адвокат поздоровался рукопожатием и вручил Фэр бумагу – постановление судьи об освобождении Джерри из-под ареста. Без залога. На основании отсутствия доказательств.
Вот дьявол этот Элио Алвес! Ещё вчера он наведался в больницу и расспросил обо всём Сандру Вэйс, что, наконец, пришла в себя и откровенно созналась: наркотики она купила у человека по имени Гастон Вердэ – ЭмСи, который проводил день рождения Энеаса Арайя.
ЭмСи! Фэр не могла в это поверить. И почему она сваляла такую дуру? Пока выдумывала стратегии по выведению Джерри на чистую воду, ЭмСИ испарился. И он был единственным, кто не явился по повестке. А она и не заметила. И к Сандре Вэйс надо было идти вчера, а она по кино шастала. Ну и овца!
Поджав губы, Фернанда велела Гонсалесу привести Джерри из камеры.
– Увы, инспектор Ривас, это невозможно, – добил её адвокат. – Пока я с утра был у судьи, мне позвонила сеньора Марлене и сказала, что едет сюда вместе со скорой. Мистеру Джерри стало плохо, и его увезли в больницу.
– А этого следовало ожидать, – скривилась Фэр. – У него же самая обычная ломка. Ещё бы, целых три дня не принимать наркоту. Ужас какой!
– Можешь прощаться с этим креслом, – Марлене так зыркнула на Фернанду, что та отшатнулась.
– Тоже хочешь посидеть в камере? – не осталась она в долгу. – Я могу это устроить. За угрозы представителю закона живо схлопочешь срок!
Марлене сжала кулаки. Ещё чуть-чуть и она ударила бы Фэр, но адвокат схватил её за руку.
– Не надо. Идёмте отсюда, Марлене. Не стоит опускаться до их уровня.
Марлене подчинилась, хоть и тряслась от ярости. Когда они с Элио Алвесом ушли, комиссар Гальяно выпроводил и Берни с капралом.
– Ну-с, сеньорита Ривас, что за беспредел вы устроили в моё отсутствие, а? – прогремел он.
– Я? Я устроила? Я охотилась за преступником и почти раскрыла дело. А вы во время рейда, придуманного вами же, напились как свинья!
Комиссар пошёл багровыми пятнами.
– Как ты со мной разговариваешь, девочка? Да ты загордилась! А я тебе говорил, когда ты делала ещё первые шаги в этой профессии: самые сложные испытания для характера человека – слава, власть и богатство. И, если дорвавшись до них, человек останется человеком, честь и хвала ему. Так вот, испытание властью ты не прошла. Быстро же она превратила тебя в мегеру! Ты хоть понимаешь, чего ты натворила, и с кем связалась? Элио Алвес выигрывает самые безнадёжные дела. Даже если бы этот Анселми был убийцей-рецидивистом, Алвес всё равно бы его вытащил. Но ты хотела навесить преступление на невиновного человека, известную личность. А настоящий наркодилер был у тебя под носом. Достаточно было обратить внимание, что Гастон Вердэ не явился по повестке, и взять показания у потерпевшей. Ты же и пальцем не ударила! И не надо меня упрекать за вечер в клубе. Да, я перебрал тогда, я виноват и этого не отрицаю. Я провалил операцию по поимке преступника, но это не давало тебе права вытворять ерунду. В общем так, я тебя временно отстраняю от должности. Сдай табельное оружие и жетон и можешь гулять. Это моё последнее слово. И молись, чтобы Анселми оклемался, иначе нам всем поснимают скальпы, – и комиссар Гальяно ушёл, оставив Фэр в одиночестве.
После разборок с комиссаром Гальяно прошло два дня, а Фэр, погруженная в депрессивно-психозное состояние, и носа из дома не высовывала. Вот так всегда, хочешь как лучше, а выходит кошмар. Если бы Джерри не дерзил, она сразу увидела бы ситуацию иначе.
Гастона Вердэ объявили в розыск, а он как в воду канул. Фернанда была убеждена: если бы за поиск взялась она, наркодилер уже сидел бы за решёткой.
Фэр знала, что Джерри находится в частной клинике. Любопытства ради она звонила туда, но по телефону информацию ей не дали.
Виноватой себя Фернанда не чувствовала. Даже зная, что неправа, она стояла на своём – такова была её натура. Но навестить Джерри она решила. Купит фруктов, прикинется паинькой и сходит в клинику. Заодно выяснит его диагноз, а то эта неизвестность – омерзительнейшее чувство.
Так, после завтрака, где присутствовали лишь Агустина и Вирхиния (Маргарита сидела в комнате, ссылаясь на боль в ноге, а тётя Фели уже вторые сутки осваивала интернет), Фэр, купив в супермаркете груши и манго, отправилась в частную клинику доктора Гильермо Лосада.
VIP-палата №301 – апартаменты для особой категории пациентов. Фернанда немного поболталась по третьему этажу, обдумывая, с какой репликой явиться в палату, а, когда осмелилась и подошла, увидела приоткрытую дверь. Как заправский шпион из фильмов, она сунула туда нос.
– Мэри, прошу тебя, не настаивай, – услышала Фэр мягкий голос Джерри. Ага! Оклемался. – Не нужно ей мстить. Скажи Алвесу, что я категорически против.
– Но она чуть тебя не угробила! Ты хочешь, чтобы этой мерзкой полицайке всё сошло с рук? – вещал голос Марлене Монтанари.
Фэр сжала кулаки. Вот как! Значит, речь идёт о ней.
– А ты мне казалась умнее, – вздохнул Джерри. – Я ожидал, что ты меня поймёшь. Дело не в полицейской. Мне на неё плевать, но если мы устроим шум, представь, что начнётся в прессе!
– Но…
– Давай на этом закончим! – прервал он. – Я благодарен тебе за всё, что ты сделала и делаешь для меня, Мэри. Но забудь эту историю с полицейской, ладно?
– Ты же мог умереть! – негодовала Марлене. – Скажи ему, Гильермо! Хорошо, что скорая приехала вовремя. Ещё пару часов, и наступила бы кома.
– Херман, Марлене права, – молвил незнакомый Фэр третий голос, низкий и хриплый. – Я не знаю, что произошло, но я повторяю – лекарства надо принимать каждые шестнадцать часов. Услышь меня, пожалуйста. И больше не прекращай приём таблеток без моего указания. Или мы вернёмся к тому, с чего начали. Ты ведь этого не хочешь?
– Нет, – тихо согласился Джерри, – но я сам виноват. Надо было поставить инспекторшу в известность, а я…
– Ты слишком гордый, – хмыкнула Марлене. – Будем умирать, но с задранным носом, не так ли? Ты не меняешься.
Он промолчал.
– Вот и чудненько. Думаю, мы поняли друг друга, – голос доктора повеселел. – Пойду я готовить документы на выписку. К вечеру уже будешь дома.
– Гильермо, погоди, я с тобой, – догнала его Марлене.
Фэр успела спрятаться за выступ в стене. Доктор и Марлене вышли в коридор, и теперь она наблюдала их воочию. Поверх эпатажной атрибутики Марлене был накинут медицинский халат. Доктор, тоже в халате, – мужчина лет сорока, с чуть седыми вьющимися волосами и тонкими усиками, был выше собеседницы на голову, а на шее его болтался стетоскоп.
– Гильермо, почему нельзя что-то сделать? – спросила Марлене.
– Я уже сделал всё, что мог, – развёл он руками.
– Но нельзя же сидеть на лекарствах всю жизнь!
– Думаю, можно. Но ты должна его контролировать. Позволь откланяться, у меня масса дел, – пожав Марлене обе руки, доктор устремился вперёд по коридору.
Проводив его взглядом, Марлене вернулась в палату. А Фэр поняла: она туда не войдёт. Зачем? Она узнала, что хотела – Джерри жив и груз ответственности она не несёт. Пусть этот тип горит зелёным пламенем! Из-за него её от должности отстранили, а она тут фруктиков притащила. Да пошёл он!
Пока Фернанда шла обратно, вспомнила, что доктор дважды назвал Джерри Херманом. Всё-таки он менял имя, а, может, и фамилию.
– Надеюсь, я тебя больше не увижу, Джерри Анселми! – в сердцах выплюнула Фернанда, пихнув пакет с фруктами нищенке, что сидела у входа.
Но поход в клинику вернул Фэр настроение. Хотя по приходу домой она чуть не оглохла от визга Маргариты:
– Маньячка! Извращенка! Убийца! Вы хотите моей смерти!
– От маньячки слышу! – отвечала тётя. – Как ты могла? Я же сейчас упаду в обморок! Ты – садистка!
Возмущённо топая, тётя Фели скатилась с лестницы, одной рукой прижимая к себе тявкающую Барби, а в другой неся стеклянную банку с чем-то красно-коричневым внутри.
– Врача мне! Врача! Мне нужен врач! – голосила Маргарита с верхнего этажа. – Я умираю! Меня отравили! Предатели! Иуды!
– Тётя Фели, что случилось? – осторожно поинтересовалась Фэр.
Вздохнув, тётя выпустила Барби бегать по гостиной и водрузила банку на столик.
– Вот, – ткнула она в неё пальцем с длинным ярко-розовым ногтем.
И тут Фернанда охнула – в банке что-то шевелилось. Тараканы! Большие, цвета красной древесины. Вот кого-кого, а тараканов Фэр не любила, поэтому резко отвернулась.
– Тётя Фели, зачем вам целая банка тараканов?
– Ты что, газеты не читаешь, Фернандита? То же мне инспектор полиции, а за модой не следит! – всплеснула руками тётя. – Как можно так отстать от жизни? Это ж последний писк моды – марципановые тараканы!
– В смысле мода? Мода на тараканов? Вы решили развести в доме тараканов? – ужаснулась Фэр, не рискуя смотреть на банку.
– Не совсем, – тётя Фели промокнула лоб розовым платочком. – Зачем мне тараканы, когда у меня есть Барби? Их на руки не возьмёшь, в кровать не положишь, на поводке не выгуляешь. Как питомцы они бесполезны. Но сейчас в тренде духи с запахом марципанов. А их делают из марципановых тараканов. Представь себе, когда они пугаются, они пахнут конфетами. Хочешь понюхать? – воодушевлённо схватив банку с стола, тётя Фели сорвала с неё крышку и пихнула Фернанде под нос.
– НЕТ! Не надо, благодарю! – Фэр так шарахнулась, что зацепилась ногой за ногу и чуть не упала.
– Ну и зря, – насупилась тётя, поставив банку на место. – Так вот, я и купила себе тараканчиков, чтобы смешать из них духи. Собственного производства. А рецепт я нарыла в интернете. Какая полезная штука, этот интернет!
– А что случилось с Маргаритой? – смиренно спросила Фэр. Да-а, с тётей Фели не соскучишься, её деятельная натура не может без приключений.
– Маргарита, ох, уж эта Маргарита! Вечно она всё портит! – цокнула языком тётя. – Принесла я, значит, тараканов домой и засунула в холодильник, чтобы они слегка подмёрзли и ошалели. Так в рецепте сказано. Но там ничего не говорилось, что надо предупреждать об этом членов семьи, у которых нет мозгов. В общем, прихожу я на кухню через три часа, открываю холодильник, глядь – нет моих тараканчиков. Исчезли. Вместе с банкой. Я так и обомлела. И кто позарился только? Воры! Мошенники! Подлецы! Вдруг слышу вопли. Ну и пришла я, значит, на визг в спальню Маргариты. Гляжу, стоит моя баночка у ней на тумбочке, а сама Маргарита со своей костяной ногой сидит на полу и орёт. И плюётся. И тычет пальцем в мою баночку. И кричит: «Смотрите, смотрите, там грибы шевелятся!». Слышала, грибы у ней видите ли шевелятся?! Ишь ты! Грибы. Я и посоветовала ей купить лупу. И сказала, что это не грибы, а мои тараканчики. А она так разоралась, стала кричать, что я хотела её отравить. Ну не дура ли?! Я что ли виновата, что она помыла глаза супом и спутала тараканов с грибами? Я, между прочим, кругленькую сумму за них отвалила в зоомагазине. А Маргарита их покусала. Она откусила одному таракану голову! Но я ей это припомню!
Подхватив банку, тётя гордо удалилась в кухню. Барби, перебирая лапками, побежала за ней. Фернанда только пальцем у виска покрутила. Чем бы тётя не тешилась, лишь бы мозги не ела.
Вообще-то в разборках тёти Фели и Маргариты Фэр сохраняла нейтралитет. Этим двум нечем заняться, у них нет серьёзных дел или обязанностей. Тётя Фели ни дня не работала, а Маргарита разбиралась только в видах пилочек и лаков для ногтей. Их скандалы от безделья, они так развлекаются. Но тётя соображала, как японский робот-шпион, замечая всё. Так, она не спускала глаз с Вирхинии – вечерами та повадилась куда-то исчезать.
Выудить из Вирхинии информацию труда не составило. Она не была скрытной, болтая о личном направо и налево. Поэтому тётя Фели мигом выяснила, что дочь нашла жениха. И ей это не понравилось. Мужененавистницей тётя не была, но, овдовев, решила: мужчины – пройденный этап. И ко всем кавалерам дочери и племянниц она относилась с презрением. Но она быстро расправила пёрышки, узнав, что поклонник Вирхинии – банкир. Он носит дорогие костюмы, швейцарские часы и ездит на Бентли. А зовут его красивым именем Амадо.
– Уж не влюбилась ли ты, кузина? – поинтересовалась Фэр, видя странное выражение на лице Вирхинии, когда та рассказывала о своём банкире. Хотя влюблённые, они другие… у них глаза блестят, а Вирхиния будто что-то прокручивает в мозгу.
– Влюбилась? Я? Бог с тобой, кузина! Любовь – это болезнь, а я хочу быть здоровой и полной сил для рождения ребёночка, – категорично отмела она все догадки. – Но, наверное, я выйду замуж.
– Да ну? Всё так серьезно?
– Серьёзно. Он признался мне в любви, – с постным лицом выдала Вирхиния.
– Ну это же чудесно, Вирхи! Как же ты с ним познакомилась?
– Ну, я пошла в банк, и у меня карточка застряла в банкомате, а он любезно мне помог, – объясняла Вирхиния, сидя перед зеркалом и намазывая на лицо косметическую глину. – Мы разговорились. Оказалось, он работает в этом банке, занимает одну из высоких должностей. Он пригласил меня в кафе и сказал, что я красивая. И названивал мне целую неделю, зазывал во всякие рестораны и клубы. А вчера сказал, что любит меня. Сегодня я опять с ним встречаюсь, – Вирхиния говорила с вялым безразличием, что Фернанду изумляло.
– Вирхи, я тебя не понимаю. Он совсем тебе не нравится, да? – предположила она.
– Не совсем, он милый, но я не влюблена в него. На это у меня нет времени. Мои биологические часики уже стучат в там-там. Амадо вежливый, симпатичный. У него крутая тачка и куча денег, я видела пачки долларов.
– А что тебя смущает? Может, он немолод? Старикан? – выпалила новую догадку Фэр.
– Он, конечно, не мальчик. Он уже пожилой, ему тридцать два, но для мужчины возраст – не главное. Некоторые могут делать детей и в шестьдесят. Но мне нужен самец, понимаешь? Хороший производитель, с хорошей генетикой. А с Амадо у нас ещё не было секса. А ведь прошла уже целая неделя! – Вирхиния поджала губы, будто мужчина, не затащивший её в кровать, нанёс ей смертельное оскорбление. – Это меня и пугает. Мужчина, который тормозит в таких делах, выглядит странно. Вот представь себе, я выйду за него замуж, а он окажется импотентом. Или бесплодным. И что мне тогда делать? Мне такой не нужен. Да и генетика не пойми какая…
– Ты же сказала, что он симпатичный, – перебила Фернанда.
– Ну да, только он хромой.
– Эм-м?
– Нет, он не ходит с палочкой. Я сначала и не заметила, пока он сам не сказал. Якобы у него повреждено колено – в детстве упал с карусели. Но мне это не нравится. Вдруг у него какая-нибудь болезнь? А мне нужны здоровые дети. Те мужчины, которых я встречала до Амадо, были нормальные. А он… не хочу, чтобы у меня родился какой-нибудь даун. Но других кандидатов у меня пока нет.
Фернанда не нашла что возразить. Она и сама не подарок, много глупостей натворила, но мужчин тупыми самцами не считала. Есть среди них и те, кто не ломают и не мучают женщину. Но она их не встречала. А Вирхиния на козлину не нарывалась никогда и взъелась на мужчин ни за что. Хотя она взрослая и сама разберётся. А вот состояние Агустины Фэр тревожило.
Девчонка изменилась с момента посещения «Угартэ». Всегда болтливая, теперь она молчала часами. Перестала ходить в гости к Сэси и приглашать в дом её и Фреда; не рассказывала об учебе и запиралась в комнате на ключ, уверяя, что рисует. Фернанду это волновало, но она считала: в мир подростка насильно лучше не лезть. Если Агустина захочет, она сама расскажет. Всё же человек она творческий – натура тонкая и ранимая.
Но сегодня Фэр забила тревогу, когда ей позвонила сеньора Эрика – куратор и учительница Агустины – и спросила, почему девочка не ходит на занятия уже неделю. Однако Агус уходила каждое утро, якобы на учёбу… Решив девчонку не подставлять, Фернанда наврала куратору, что она лежит с температурой. Маргарите тоже ничего не сказала, дабы избежать цунами.
Фэр стучала к племяннице долго, но та не отзывалась. Дёрнула ручку, и, оказалось, что дверь открыта. Агустина не спала, не мылась в душе, и с ней ничего не случилось. Сидя на полу с мини-мольбертом в руках и наушниками на голове, она рисовала.
В комнате царил бардак: тюбики с краской, кисточки, альбомы, блокноты – всё валялось на полу. Но беспорядок для Агус делом был привычным – прибамбасы для рисования занимали половину комнаты, как и горы одежды на стульях и кровати. Изумляло другое – со стен были содраны все плакаты музыкальных групп, которые Агустина так любила слушать. Теперь вместо них красовались фото другого человека. Целая уйма! Не меньше двух десятков постеров и календарей.
Джерри Анселми! Весь в коже. С гитарой. И с голым торсом, демонстрирующим смуглое тело и выпуклые мышцы, и с бодиартом на лице – эти изображения ярко-зелёными очами глядели отовсюду.
Зараза! Только она подумала, что распрощалась с ним навсегда, и вот на тебе. Теперь всё ясно – Агустина зафанатела. Видимо, произошло это в клубе, когда Джерри выступал на сцене.
Подавляя глухую ярость, Фэр подошла к племяннице, что склонялась над мольбертом. Заглянула через плечо. Понятно. Рисовала она не Фреда (портрет того стоял незаконченный в углу). Рисовала она Джерри Анселми. Походу девчонка в него втюрилась. Гад! Даже сюда влез. Вздумал разбить сердце её племяннице. Не мытьём, так катаньем решил её достать!
====== Глава 8. Ультиматум ======
К изумлению Фэр, Агустина не смутилась, когда её уличили в столь фанатском занятии, как рисование портрета кумира. Напротив, она с воодушевлением поведала: Джерри Анселми супер и она балдеет от него. Но Сэси обвинила её в фанатизме и посоветовала повзрослеть, а от Фреда вообще нет толку. Поэтому она больше с ними не дружит.
– Но я не влюблена в Джерри, – изобразила равнодушие Агустина. – Мне просто нравится, как он поёт. Он клёвый!
– Ага, и поэтому вся твоя комната в его портретах, – скривилась Фернанда, обводя плакаты скептическим взором. Остановилась на одном – где Джерри обнимался с бас-гитарой. Фотошоп и тонна грима на лице. Вот нарцисс! Есть в его внешности что-то странное. Красивый, но эта красота слишком вычурна.
– Ну и что? – доказывала Агус. – Раньше тут были плакаты других людей. А вкусы меняются. Сейчас я считаю крутым Джерри, а потом мне понравится кто-то ещё, – девушка отнекивалась, но по румянцу на её щеках Фэр понимала – она врёт. Втюрилась, это очевидно. В её возрасте многие девушки западают на красавчиков с телеэкрана.
Фернанда надеялась на благоразумие племянницы – та всегда была рассудительной. А если Агустина встретит реального парня и влюбится в него, глупости ветром и сдует. Но эти рассуждения не мешали ей злиться на Джерри. За последние дни её чувства колебались от бешенства до восхищения, от жалости до ненависти. А сейчас она убедилась – её бесит этот тип. Неимоверно бесит. Так бы и выцарапала ему глаза!
В конце беседы Фэр упрекнула племянницу в том, что она прогуливает занятия. Но и этому Агустина нашла объяснение – она поругалась с Сэси и Фредом и не хочет их видеть. А ещё достала её одна девица.
– Что за девица? – насторожилась Фернанда. – У тебя проблемы с одноклассниками?
– Э-э-э… ну в общем да, – созналась Агустина, пряча глаза. – Её зовут Лина, она тупица и не даёт мне прохода.
– Почему?
– Ну, она ревнует ко мне препода, в которого влюблена, – объяснила Агустина сконфуженно. – Она говорит, что я строю ему глазки. Но это не так! Я не виновата, что этот чувак ни одной юбки не пропустит!
– Та-ак! А вот с этого места поподробнее! Это что за препод такой? – раздула ноздри Фернанда. Только этого не хватало, учитель клеится к ученицам!
– Ну, сеньор Иван преподаёт историю искусств. А эта дура Лина в него втюрилась. А ко мне она прицепилась, потому что я два раза ходила к нему на дополнительные занятия, чтобы хвост пересдать.
– В общем так, Агус, завтра ты идёшь в школу! – изобразила Фэр строгую тётушку. – И скажи этой Лине, что у тебя тётя – инспектор полиции. Если она будет цепляться, я ей живо голову откручу. А на преподавателя стоило бы пожаловаться директрисе.
– Да он ко мне не лез! – не согласилась Агустина. – Если я его обвиню, это будет враньё. Я не хочу прослыть врушей и сплетницей. А Лину я когда-нибудь отколочу, – она помахала кулаком в воздухе. – У меня давно руки чешутся повыдергать ей космы.
– И повыдергай, я разрешаю, – улыбнулась Фэр. – Надо уметь защищаться. Никогда не позволяй унижать себя. Ни мужчинам, ни женщинам. Давай сдачи, словами или кулаками – не важно. Не будь страусом, который прячет голову в песок. Такие нападальщики – трусы. Они ищут жертв среди слабых. С теми, кто даёт отпор, они не связываются. Я разрешаю тебе обидчицу отдубасить. А если она поскачет жаловаться, я поговорю с директрисой лично. Но смотри, Агус. Девицу ты можешь поставить на место, но этот преподаватель… он мне не нравится. Слушай, – Фернанда понизила тон до шёпота, – ты неопытна в таких делах. Можешь от страха или неведения наворотить глупостей. Если начнёт к тебе лезть, будет пугать, не бойся. Сразу мне скажи. Поняла?
– Я всё поняла, тётя, – Агустина явно хотела соскочить с неприятной темы. – Но не говори ничего маме и бабушке. Ни о Джерри, ни о сеньоре Иване, ни о Лине. Ты ж их знаешь, они съедят мне мозг.
Фэр взволновала история про преподавателя. Как бы он не испоганил Агустине жизнь! Одно дело влюбиться в певца, звезду экрана, у которого влюблённых фанаток пруд пруди. И другое – когда некий козёл соблазняет учениц на занятиях. Пусть дотронется только до её племянницы, Фернанда живо его кастрирует!
Ужин, однако, отвлёк её от Агустины. Любимый ведущий тёти Родольфо Барили поведал с экрана ТВ: совершено дерзкое убийство. Почерк его совпадает с предыдущими тринадцатью. И снова район Вижья-31. «Фантом» опять активизировался, кокнув пенсионера по имени Анибал Руис. Мужчина, обнажённый, испещрённый ядовитой иглой, утонул в ванной, потеряв море крови. Ничего нового – следов никаких, а рисунок тот же.
Фэр готова была ногами затопать. Ну вот… Вот! Комиссар ничего не делает, расследование увязло, как танк в болоте, а количество жертв всё увеличивается. А она отстранена от должности! Ведя расследование, она чувствовала, что на капельку, но приближается к раскрытию личности убийцы. Если б не Джерри Анселми, она бы сейчас, в эту минуту, изучала место преступления. И, может, напала бы на след маньяка. Гад этот Джерри, всю жизнь ей испортил! Из-за него она сидит у телевизора, как дура.
Ужин прошёл без ругани. Агустина, жалуясь на усталость, к еде не притронулась. Маргариту мучили мигрень и сломанная нога, и она куксилась. Тётя Фели восхищалась своим любимчиком в телевизоре, не замечая Барби, что упорно вонзала зубки в её пушистый розовой тапочек. А Вирхиния ускакала на свидание с банкиром.
Расстроенная тем, что не может найти маньяка сию секунду, Фэр, выкинув из головы имя «Джерри Анселми», легла спать пораньше. Но в шесть утра её разбудила сирена. Точнее ор, активно напоминающий сирену скорой помощи. Раздавался он снизу, из гостиной.
Кое-как продрав глаза, Фернанда приняла душ и наспех оделась, не обратив внимания, что джинсовая рубашка её вывернута наизнанку. Злая, она спустилась на первый этаж, мечтая всех прибить. Не дом, а филиал ада!
В гостиной была толпа: тётя Фели в бледно-розовом пушистом халате и с йогуртом на лице; Маргарита, заспанная, растрёпанная и с загипсованной ногой; донья Раймунда Буэнавентура, их соседка и подружка тёти – очень тучная дама, которая выползала из дома лишь при крайних обстоятельствах. И Вирхиния… с младенцем на руках.
Младенец! Вот, кто огалтело орал! Откуда он взялся в шесть часов утра? И зачем эти сумасшедшие вокруг него бегают и умиляются, не пытаясь его заткнуть?
– Вирхиния, когда это ты успела родить? – съехидничала Фэр, спускаясь по лестнице.
– Не мели чепухи, – пробурчала та. – Это не мой. Это Сандрито, внук доньи Раймунды.
