Текст книги "Секс-символ (СИ)"
Автор книги: Darina Naar
сообщить о нарушении
Текущая страница: 34 (всего у книги 37 страниц)
– Тобиас был продюсером Джерри в начале его карьеры, – прокомментировал адвокат Алвес. – Потом Джерри уехал в Нидерланды, а Тобиас закрыл свой продюсерский центр. Отец его, Николас Шультс, был последним клиентом моего отца.
– Николас Шультс – организатор Братства, которое мы пасём, не так ли? – спросила Фэр. Мужчины кивнули. – А Тобиас, согласно схеме, – новый Брат Света.
А на экране творилось нечто. Тобиас, поместив вино на барную стойку и сняв пальто и шляпу (у него оказались каштановые волосы, вьющиеся и густые), откровенно полез к Джерри. Вдавив его в стену, облапал и поцеловал в губы.
Фернанда чуть не упала. Джерри не сопротивлялся, но и не отвечал, словно Тобиас – жена, которая его достала. Но экс-продюсеру было наплевать:
– У меня для тебя презент.
С пресыщенным видом Джерри позволил Тобиасу надеть себе на запястье браслет.
– Чистое золото! – похвалил тот.
– Неплохо, – выдал Джерри тоном телезвезды. – Хотя вкусом ты не отличаешься. И мы договаривались о другом. Кто-то обещал рассказать про маньяка и не держит слова.
– Это всё нюансы… Идём лучше наверх, – обняв Джерри за талию, Тобиас потянул его к лестнице. Но тот упёрся.
– Не хочу.
– Но я соскучился!
– Это твои проблемы! – выплюнул Джерри злобно.
Тобиасу эти колкости были до фонаря – он распустил руки, попытавшись расстегнуть Джерри молнию на джинсах.
– А-а-а-а! – взвыл – Джерри, схватив его за ширинку, уронил на лестницу. Вот зачем шип на перстне – обороняться!
– Ты чего творишь? Отпусти, мне больно, – захрипел Тобиас. Полулёжа на ступени, он вырывался, но Фэр знала – хватка у Джерри мёртвая.
– Когда я говорю, что не хочу, – это значит, я не хочу, – сквозь зубы процедил Джерри. – В этой игре командую я, а ты – подчиняешься. Я уже не мальчик, которого можно разводить, как осла. Не рыпайся или лишишься важных органов. Хотя они тебе и не нужны, – отпустив экс-продюсера, Джерри подошёл к барной стойке. Взял бутылку вина, что принёс Тобиас.
– Иконо. Луиджи Боска, – прочитал он этикетку. Раскупорив бутылку, наполнил фужер. – Единственное, за что я люблю Аргентину – это вино. Оно великолепно!
– Это название напомнило мне о тебе. Ты для меня – икона, идол во всём. Хотя дерёшься и кусаешься, – вздохнул Тобиас.
Закатив глаза, Джерри лениво достал сигарету. Плюхнулся в кресло, выпуская кольца дыма и запивая их вином.
– Не кури, связки посадишь, – упрекнул Тобиас. Он всё корячился на лестнице, обнимая себя за пах.
– Не указывай мне как жить! Не строй из себя папочку! Скажи спасибо, что ты не в тюрьме, – огрызнулся Джерри, утопая в облаке дыма. Фэр никогда не видела его курящим. – Если я заговорю, сядешь и за секту, и за укрывание маньяка, и за развращение несовершеннолетних мальчиков. За всё надо платить.
Фернанда визуально мужчин заценила. Они оба – красавцы и очень ухожены. Тобиас не походил на заезженный образ «продюсера» – пузатого, плюгавого толстосума. Он видный, с подкаченным телом, густыми волосами. И почему такие мужчины оказываются геями или маньяками? Форменное безобразие! Фэр понимала, что Тобиас – настоящий гей. И к Джерри он неравнодушен.
– Ты изменился, – грустно сказал он. – Дымишь как паровоз, хотя певцу курить нежелательно. Не скрываешь, что я надоел тебе. И едва меня не покалечил.
– Ну-ну, давай ещё поплачься на свою несчастную жизнь!
– Ты изменился, – повторил Тобиас, глядя вдаль. – Ты правда хочешь уйти из Братства?
Джерри загасил сигарету. Небрежно шмякнул её в пепельницу. Поднял фужер, изучая вино на просвет.
– Я тебе всё уже сказал и не буду повторять, я не попугай.
– Мне кажется, зеленоглазка, ты спешишь. Другой человек не получил бы шанса, но ты – особенный для меня. Ты знаешь, как я тебя люблю. И имей ввиду, я не отстану. Если попробуешь сбежать, как уже проделал однажды, я найду тебя всюду. Но если ты покинешь Братство, заклеймишь себя, как Иуда. И за тобой придут.
– Ты мне угрожаешь? – Джерри встал. Налив вина, протянул фужер собеседнику.
– Не я! Высшая сила! – наигранно воздел Тобиас палец вверх.
– Не стоит заливать этот бред мне! – отмахнулся Джерри гадливо. – Я ещё с головой дружу. Но одно дело обманывать глупых овец, которые влезают в Братство и пополняют твой карман, и другое дело – убийства. Тебе не кажется, Тобиас Прадо, что это перебор – натравливать маньяка на людей, которым надоела твоя физиономия?
– Это не моя инициатива, – состроил Тобиас невинное лицо. – Я не пойду один против восьмерых. Астралис единогласно решили избавляться от неугодных. Ты сам прогулял это собрание.
– Значит, ты лжец, – пройдя по гостиной, Джерри остановился у террариума, цедя вино и разглядывая Амару.
Тобиас пялился с вожделением. Фэр никогда не видела, чтобы мужчина так смотрел на другого мужчину.
– Ты клялся, что решающим будет мой голос.
– После. Определенных. Действий. С твоей стороны, – отрывисто сказал Тобиас. – Но ты бегаешь от меня. Лжёшь, прячешься. Объявляешь о фальшивой свадьбе, а я узнаю это из газет, – Фэр напряглась, поняв: речь о ней.
– Это моё личное дело.
– Я никогда не запрещал тебе иметь любовников и даже любовниц, – скорчил гримасу Тобиас. – Я не ограничиваю твою свободу и не хочу, чтобы ты меня ненавидел. Но у тебя кукушка едет! Из-за этой полицайки ты хочешь уйти из Братства.
– Ты легко меня заменишь. Или боишься за мою жизнь? – подойдя к лестнице, Джерри наклонился к Тобиасу. Распилил его взглядом. – А может, убийца – это ты?
Тот захохотал, чуть не подавился вином.
– О, нет, зеленоглазка, это не я!
– А кто?
– Если я скажу, ты его сдашь. И тогда я наплюю на наше многолетнее хм… сотрудничество и всю мою любовь к тебе. Ты превратишься в труп с отрезанным языком или… другим органом. Как Иуда, – Тобиас не сводил с Джерри влюблённых глаз.
Тот, налив ещё вина, протянул его собеседнику, но Тобиас отбросил фужер – упав на пол, тот раскололся.
– Ах, зеленоглазка! Вот стоишь ты здесь, такой красивый, чертовски соблазнительный, и качаешь права. А это лишь мне благодаря. Мы с тобой заключили сделку. Я тебя не принуждал. Но ты хотел красоты, славы, денег. На мораль тебе было начихать. А я никогда не мешал тебе спать, с кем ты хочешь. Разве я неволил тебя? Я только просил не забывать обо мне. Но ты втюрился в эту полицайку и всё пошло прахом. Я рекомендую тебе порвать с ней, иначе она узнает детали твоей любопытной биографии.
– Назови мне имя убийцы! – раскрыв ладонь, Джерри продемонстрировал шип на кольце.
– Нет.
– Тогда пошёл вон! Да, у меня своеобразная биография. Я не святой и натворил массу глупостей. Но я не тащу в кровать юных мальчиков, обещая сделать из них звёзд. Интересно, а Каспер, твой дружок, знает, что ты проделывал это не только со мной, но и с его младшим сыном? Надо бы ему рассказать…
– Леонель, в отличие от тебя, от моего предложения отказался, – уколол Тобиас.
– Он мог выбирать. У него нормальные родители, он никогда не жил в трущобе, не голодал, не сидел в тюрьме и не глядел в зеркало с ужасом. Я не хотел снова быть уродом, но кто бы ещё оплачивал мне дорогостоящее пожизненное лечение, может, Леонель? Сомневаюсь. Мне это виделось единственным шансом пробиться в люди. Секс – небольшая цена для человека, который жил в аду. Пусть это и секс с мужчиной.
– Он был одержим своей моделькой, как ты одержим своей полицайкой!
– Катись к чёрту! Пошёл вон! – рявкнул Джерри.
– Жаль. Ты сделал неверный выбор, зеленоглазка. Мне больно расставаться с тобой. Я же люблю тебя. Полюбил со дня, когда, благодаря волшебным рукам Гильермо, увидел твоё лицо, которое раньше скрывалось под шкурой змеи. Когда ты перестал нуждаться в маске, начал коллекционировать людские сердца, я потерял покой. Но в тюрьму я не хочу. Я скажу убийце, чтобы он показался тебе. Это и будет твоей карой. Последним, что ты увидишь перед смертью, – Тобиас уже надел шляпу и пальто, но тут щёлкнула дверь.
У Джерри лицо побелело. Явно он решил – это Фэр. А, увидев бородача в капюшоне, замер. Тобиас, встав у террариума, закрыл его от камеры.
– Думаю, вам будет классно вдвоём. Развлекайтесь, солнца мои! – съязвил он и стремительно ушёл, послав воздушный поцелуй Амару.
Джерри стоял столбом, ничего не предпринимая. Незнакомец бродил по гостиной. Фэр уже поняла – это Марлене, что косила под мужчину. И у неё получалось!
– Ты что здесь делаешь? – спросил Джерри недовольно. – И почему в таком виде?
– Я пришла за Амару. Ты зачем её забрал?
– Надо было.
– Тобиас тебя просил?
– Допустим. Но ты не ответила, Мэри. К чему этот маскарад? Я не люблю, когда ты переодеваешься в мужчину.
Марлене пошла по лестнице вверх. Джерри – следом. Сцапал её за локоть.
– Не любишь, когда я выгляжу как мужчина? – фыркнула она издевательски. – Но я наполовину мужчина, поэтому одеваюсь как хочу. Значит, борода тебя не привлекает?
– Меня не привлекают мужчины, – выдал Джерри. Фэр глаза закатила. Вот лжец! Только что позволял Тобиасу Прадо целовать себя и лапать.
– Тебя не привлекают мужчины, но ты спишь с Тобиасом, – озвучила Марлене мысли Фернанды. – С мужчиной, которого я люблю.
– Он не мужчина, он пассивный гей. А секс и моя ориентация далеки друг от друга, как Северный полюс от Южного, – Джерри и бровью не повёл. – Хотя и женщины меня редко привлекают, если ты забыла. Я не получаю удовольствие от секса.
– И со мной?
– И с тобой. Наш разлюбезный Тобиас, кстати, сыграл в моём отвращении к сексу не последнюю роль. Так зачем ты пришла?
– Поговорить. Так и будем стоять на лестнице?
Джерри подтолкнул Марлене наверх. Молча. Она поднялась ещё на две ступени. Он – за ней.
– Не проси меня остаться в Братстве. Я не вернусь, – когда они оказались в спальне, Джерри встал в профиль, любуясь на искусственную сакуру – украшение на стене. Марлене разглядывала обстановку. – Я устал всю жизнь носить маски. Сначала – маску одиночества. Потом – маску убийцы, психопата из-за глупой жажды справедливости. Теперь – это маска лицемерия и молчания, что таит ненависть к парочке мразей. Но справедливости в мире нет. Побеждает тот, у кого меньше совести и больше денег. Я мечтал выбраться из ада, был готов предать, солгать и переспать хоть с Тобиасом, хоть с чёртом. А в Нидерландах, вкусив недолгую, но свободу, я надел новую маску. Джерри Анселми – любимца публики, секс-символа, – он усмехнулся горько, безжалостно. – Это был я, но я – другой. Я поладил с зеркалом. Я стал зависим от внешности. И я научился ловить кайф от профессии, куда изначально окунулся вынуждено. Я мечтал о любви и восхищении и получил их. Руководить толпой, что величает тебя идолом, жаждет с тобой переспать. И не знает никто, что слово «секс» ты перевариваешь с трудом.
– А сейчас всё изменилось, – сказала Марлене утвердительно.
– А сейчас всё изменилось, – повторил он.
– Ты втюрился в эту дрянь, – процедила она с яростью, достойной чёрной колдуньи из фэнтези. – Втюрился как мальчишка и поглупел, – зайдя в ванную, Марлене исчезла из виду.
– Я понял, что живу не своей жизнью, – Джерри разговаривал с девушкой, но на камеру. – Это тысячи масок, где под одной – другая. Мной всегда руководила ненависть к себе и к людям, которые причинили мне боль. Но я хочу счастья. И, кажется, я встретил человека, с которым мне впервые хорошо и телом, и душой. И она не будет требовать «простого женского счастья», которого я не могу дать. Её понятие о счастье близко к моему.
– Я тоже не требовала пресловутого женского счастья! – крикнула Марлене из-за двери.
– Но мы друг друга не любим, Мэри. Да, я считал, что ближе тебя по духу человека я не найду, но…
– Но теперь ты решил, что это она, – рассмеялась Марлене, возвращаясь в комнату. – Там кран не работает, а я хотела залезть в джакузи. Борода без воды не отклеится.
Положив золотой браслет (подарок Тобиаса) на комод, Джерри зашёл в ванную, Марлене – следом. Ракурс изменился. Запись пошла из кольца, и видео трепыхалось, когда Джерри шевелился.
– Ты глупец, Джерри! Она не оценит тебя настоящего. Такого, каким ты знаком мне, Тобиасу, Гильермо, Элио, Лали, Леонелю… Я не уговариваю тебя жить со мной, ведь я люблю Тобиаса, – болтала Марлене, пока Джерри терроризировал кран. – Наоборот, я прошу тебя прекратить манипулировать его чувствами. Ты над ним издеваешься, чтобы отомстить за прошлые обиды. Но если твоя полицейская выяснит, что у тебя любовник – мужчина, ты веришь, что она это примет? Какая наивность! Она тебя кинет сразу. А ты хочешь ради неё забыть всех нас. Но я не единожды спасала тебя от беды. Идиотка Сандра Вэйс искала Маркоса, подобралась вплотную, сдружившись с Лали. Пришлось зазвать её в «Угарте» на беседу. Этими расследованиями она подписала себе приговор.
– Я всё решил, Мэри, – флегматичность Джерри не выключал, зато прикрутил кран. – Может быть, я получу счастье, а может, и самое большое несчастье. Но я хочу попробовать.
– Поздно, – голос Марлене погрубел – она заговорила по-мужски. И сняла капюшон.
Джерри обернулся. Коснулся щеки, направляя перстень на Марлене, и Фэр увидела: причёска её заколота шпилькой-кандзаси. Той, со змеёй на рукояти. Мгновение, и она вынула её, рассыпав волосы по плечам. Они были чёрные и длиной до лопаток – отросли за несколько месяцев. Фэр в кресло вжалась, когда Марлене, выхватила из кармана маленькую трубку. Дунула в неё, как в свисток, и в Джерри полетел коричневый порошок. Он зажмурился. Споткнулся, потеряв ориентацию. А Марлене пихнула его в джакузи. Упав на спину, он перевалился через бортик и явно приложился головой. Марлене включила кран. С шумом хлынула вода, наполняя джакузи. Джерри стал погружаться в неё, а маньячка уже орудовала шпилькой, протыкая ему кожу. Он наощупь схватил её за запястье, царапая руку шипованным кольцом, но порошок, кажется, ослепил его. Вот как убийца справлялась с жертвами – лишала их зрения! И вот откуда у Марлене царапины. А камера в перстне, дёргаясь, продолжала съёмку.
– Мне очень жаль! – заявила Марлене, перекрикивая шум воды. – Ты меня вынудил, Джерри. Я не хотела тебя убивать. Но ты предал Тобиаса и наше Братство ради этой мерзкой девки. А для меня Тобиас важнее тебя. Ради него я взойду на костёр. Но ты мечтал увидеть Фантома. Теперь увидел и уснёшь спокойно, – выудив из сумки-почтальонки охапку красных роз, она раскидала их всюду – целиком и обрывая лепестки. – Чудесные розы, правда? Из твоей любимой оранжереи. Парадокс. Бедный дон Альберто не знает, что выращивает этот элегантный символ смерти.
Джерри, тараща очи, руку с перстнем аккуратно уложил на бортик джакузи.
– А я тебя защищал. Ты была мне дорога, Мэри. И почему я всегда ошибаюсь в людях? Но тебя поймают. Всё равно поймают, – шепнул он тихо. Фэр показалось, что по лицу его заструились слёзы. А, может, это брызги воды?
– Поймают, но не меня. Я сделаю тебе презент. Ты, конечно, его не увидишь, милый, но за решётку пойдёт Амадо Феррер. Ты хотел этого, не так ли? И не только ты. Я доставлю удовольствие вам обоим. Ты ничего не расскажешь, а у меня алиби. Во время некоторых убийств я находилась в Испании, у меня и билеты имеются. А в час смерти Агустины Акоста – в Серро-Байо. И никто это не оспорит, даже Айлин. Мы с бедняжкой разминулись. Искали друг друга целый день. И вернулась я только – ха-ха-ха – на следующее утро. Меня никто не видел, я ехала в кузове попутного грузовика. Но убийца для всех – твой братик. Я уже подсунула ему дневник. Скоро он найдёт и орудие убийства, – Марлене помахала окровавленной шпилькой. – Один приятель ждёт меня внизу. Ему, кстати, тоже не нравятся твои заскоки. Но я полагаю, ты станешь последней жертвой знаменитого Фантома-убийцы Амадо Феррера. Прощай, красавчик! – и она закрыла дверь.
Джерри погрузился в воду, и Фернанда решила – он без сознания. Но нет, шевельнулся. Схватил камень-кулон на шее. Сунув в рот, раскусил его. Похоже, это и была капсула с антидотом. В коробке с шампунями Джерри нащупал смартфон. Позвонил Алвесу.
– Это я. Всё пошло не так. Вызывай полицию. Быстро, – сказал он хрипло и, выронив телефон, отключился.
Бам! Фэр подпрыгнула в кресле – адвокат ударил по столу кулаком.
– Вот чёрт!
Судя по лицу, Алвес такого не ждал. А комиссар вообще был в трансе.
Ракурс сменился – Марлене вышла в гостиную и запись стала чётче. Надев капюшон, она раскидала последние лепестки. Подошла к двери и отключила сигнализацию. Вытащив из сумки смартфон, она что-то там натыкала. Взяла террариум. Раз – и отпрянула. Змеи там не было.
– Амару! Амару, где ты?
Хвать! Амару подползла со спины. Вонзилась Марлене в ногу. Явно, что террариум открыл Тобиас (он последним подходил к нему), и змея воспользовалась моментом, сбежав из своей тюрьмы.
С воплем Марлене упала на пол. Амару, не теряя времени, обвилась вокруг неё, укусила в бедро, в шею. Марлене агонизировала, брыкаясь и истекая кровью. А в кабинете комиссара стояла гнетущая тишина. Никому не было жаль её.
Когда убийца затихла, белый и пушистый, как перья лебедя, комок – прыг – сиганул со шкафа. И на змею. Придавив её лапами, целиком откусил ей голову. Та укатилась в сторону, а Дамас сел рядом, облизывая окровавленную мордочку.
– Ай, да зверь! – не удержался комиссар. – Ну что, дети мои! Формируем дело и сдаём его в суд. Убийца мертва, но секту нужно ликвидировать, а Тобиаса Прадо и его сообщников – в розыск, – и он хлопнул в ладоши.
А видео продолжалось. Входная дверь скрипнула. Зашёл человек. Высокий, худой, в маске и перчатках. Его появление зафиксировала и другая камера – на лестничной клетке. Бесшумно, как призрак, он вплыл в квартиру. Увидев тело Марлене, перешагнул его. Схватив её сумку, вытащил оттуда шпильку-убийцу и телефон и был таков. Камера во дворе зафиксировала – мужчина сел в чёрное авто без номеров.
– Это ещё кто? – не понял комиссар.
– Наверное, приятель, которого упомянула Марлене. Он ждал её внизу. Она выключила сигнализацию, открыла дверь и скинула ему смс, чтобы он забрал орудие убийства и подбросил его Амадо, – догадалась Фэр. – Вопрос в том, кто это?
– Не могу поверить, – вздохнул Алвес, промокая платком вспотевший лоб. – Я был почти уверен, что маньяк – Тобиас Прадо. Или Амадо Феррер. Но Марлене… В голове не укладывается! А ведь я, – он запнулся, – некогда был очарован этой женщиной. Мне казалось, Джерри плохо с ней обращается. Ну кобра! Обвела всех вокруг пальца!
Фэр промолчала. Она не ощущала вкуса победы, как комиссар, и сожаления, как Элио Алвес. Её мучили потрясение и разочарование. Образ Джерри Анселми, яркого красавца, секс-символа и кумира, страстного и нежного любовника, разбился. Осколки его масок разлетелись по ветру. А человек, который остался без них, – другой. Чужой. Много в нём противоречий неприятных и грязных. Вчера Джерри явно чувствовал, что она не вернётся, что видео станет точкой в их отношениях. И он прав. И Марлене права. Мужчину с такими скелетами Фэр не примет, даже глубоко любя.
====== Глава 49. Кусочек счастья ======
Минула неделя, а Фэр игнорировала Джерри. Он позвонил спустя три дня. Фернанда не ответила, но в сердце ещё колыхались чувства, потрёпанные правдой. Не было злости, презрения или ненависти. Даже больно не было. Фэр сама напугалась, как, мало-помалу, извиваясь гадюкой, в душу заползло разочарование. Да, Джерри намекал на бисексуальность, а в видео сказал, что не испытывает удовольствия от секса вообще, но Фэр это не радовало. В ней всегда жила гомофобка. Джерри был особенным для неё, но теперь рассыпался, как ледяной идол от удара молотком. Самое ужасное, он пошёл на роман с Тобиасом ради выгоды – карьеры, денег и славы.
Как себя вести Фэр не знала. И единственное, что придумала – спрятаться. Да, это некрасиво, но на объяснения она не решалась. Однако Джерри не донимал её. После пары звонков отправил смс: «Будь счастлива». И умолк.
А СМИ гудели! Комиссар, созвав пресс-конференцию, объявил имя убийцы – Марлене Монтанари, директор певца Джерри Анселми, – и журналисты лезли на стену, чтобы обогнать конкурентов в погоне за сенсацией. Одни называли Джерри сообщником маньяка. Другие вопили: убийца не может быть девушкой, мол, копы обвинили Марлене посмертно, выгораживая истинного убийцу – Джерри Анселми или его экс-продюсера Тобиаса Прадо. Пресса организовала травлю, и Джерри укрылся в Баррьо Парке. Он ничего не комментировал, этим лишь нагнетая атмосферу.
Амадо же разгуливал на свободе. Обвинения с него сняли, а доктор Гильермо удар ксероксом спустил на тормозах. Амадо клялся, что сходил к психиатру, и тот выписал ему нейролептики. А Фэр не усомнилась – шумиху в СМИ устроил он.
Тобиаса Прадо и всех Астралис объявили в федеральный розыск. Но Джерри, благодаря активному участию в поимке маньяка, остался главным свидетелем. СМИ же и тему Братства перекрутили, записав Джерри в психи, что возомнил себя мессией. Фэр злилась на Амадо, но полномочий ратовать за Джерри, как представитель закона, у неё не было. А как «жена» она этого делать не хотела. Решив держать нейтралитет, Фернанда прекратила смотреть ТВ и читать газеты.
Формированием дела к суду занимались комиссар Гальяно и новый инспектор – бывший частный детектив Эктор Монтойя. Фэр уже не вникала. Штаб-квартиру Братства копы разобрали по кирпичикам. Нашли устав секты; курительные смеси и напитки, употребляемые адептами на собраниях; фото всех Ангелис и Астралис, расклеенные по стенам церемониальной комнаты. Всюду были изображены змеи: на картинах, плакатах, молельных ковриках, импровизированном алтаре. А в особняке Джерри, в личном сейфе Марлене, обнаружили парики, накладные бороды, усы, брови и «хитрые» ботинки с подошвами-когтями (для маскировки отпечатков обуви). Нашли и запас яда, разлитый по пузырькам. Схема секты; чёрный список; формулы ядов и антидотов; орудие убийства; перстень-змея – символ Братства; дневник Агустины и, конечно, видео – всё вошло в окончательное дело. Сам адвокат Алвес грозился выступить обвинителем Тобиаса Прадо и его приспешников.
Конрад тоже находился под арестом – ему вменяли сексуальные домогательства к ученицам, присвоение чужого имени и пособничество Тобиасу Прадо и Марлене Монтанари.
А суд над Вирхинией ожидался на днях. Она написала чистосердечное признание. Её слова подтвердили и вскрытие тела, и отпечатки на орудие убийства – кухонном топорике. Но Вирхиния не раскаивалась, называя себя ангелом, что совершил жертвоприношение ради святого материнства. Тётя Фели, поначалу возмущавшаяся этим бредням, смекнула – Вирхиния симулирует. Это для неё шанс избежать крупного срока. Ещё дважды она ходила к дочери в изолятор и рекомендовала ей продолжать косить под сумасшедшую.
Тос и Маргарита наслаждались статусом жениха и невесты, а Фэр не нравилось, что они выбрали столь неподходящий момент – не вышел срок траура по Агустине и Эдди; да ещё суд над Вирхинией… Но Марго была непреклонна.
– Я борюсь за своё женское счастье! – доказывала она, топая по гостиной, как слонопотам. – Мне надоели косые взгляды. Сначала муж-мошенник, потом статус матери-одиночки. Теперь соседи изображают сочувствие из-за Агустины. А сами хихикают и радуются. Но Агус не вернёшь, а моя жизнь продолжается!
Сэси с Фредом же зашли попрощаться – собрались в Швейцарию, в местный Университет искусств. Но Сэси тайком шепнула, что это предлог, и указала на свой живот – второй месяц беременности. Ни её родители, ни родители Фреда ничего не знали, а подростки всё распланировали. В Швейцарии они поженятся, а когда Сэси родит, возвратятся и предков «обрадуют». Тётя Фели ворчала и цокала, утверждая – это глупо. Но Фэр рассудила: их жизнь, хотят её изуродовать, пускай.
Сама же тётя, стиснув зубы, вчиталась в правки издательства. Психовала, но за неделю текст выправила и раскололась: она была неправа, ругая редактора. Он нашёл те косяки, которые сама она в упор не видела. И текст заиграл, обретя лёгкость. Оставалось добавить экшн.
Так минуло семь дней. Шли они медленно, растекаясь, как масло по поверхности воды. Дом погряз в скуке. Даже тётя Фели не шумела, занимаясь усовершенствованием своей сказки. А Фернанда не знала куда приткнуться. Стараясь не думать о Джерри, она щёлкала вакансии в интернете. Но ничего не привлекало её. Тяжко начинать с нуля.
Зато она повадилась дрыхнуть до обеда. А сегодня – до трёх дня (из-за кошмара, что посетил её ночью). Бредовый сон произвёл на Фэр впечатление. Джерри снова был рядом. Целовал её, признавался в любви и подарил роскошное платье – белое облако, усыпанное звёздочками алмазов. Но, когда Фернанда, надев его, кинулась на шею «жениху», он, как в фильме про Фантомаса, снял маску. И она увидела жуткую физиономию монстра. Покрытый змеиной шкурой, Джерри тянулся к ней пальцами-щупальцами. Фэр закричала, а он протянул на ладони своё красивое, но мёртвое лицо:
– Возьми.
– Зачем?
– Маски, которые мы носим, – иллюзия, – молвило змееподобное чудовище голосом Джерри. – Тебе предстоит выбор: любить маску, – он приложил лицо Джерри с своей физиономии, – или разглядеть что-то под кожей монстра, – он коснулся щупальцами морды, и шкура начала исчезать. Но лица за ней не было. – Ангела можно лишить крыльев одной фразой, но, любя демона, можно подарить ему свет. Только не упусти время. Оно не возвращается, – и Джерри-змей исчез. Всё пространство залило пурпурным озером крови.
В ужасе Фэр проснулась и ворочалась до утра. А после тупо вырубилась, не желая подниматься.
В три часа, когда она ещё нежилась в объятиях голубого кролика, её разбудил телефон. «Нанси Диас Коста» – отобразилось на дисплее.
– Сеньорита, куда же вы пропали? – Фернанда услышала в тоне Нанси возмущение.
– Ты о чём, Нанси? – изобразила она дурочку.
– Вас уже неделю нет, а у нас кошмар творится! – вздохнула Нанси. – Мистер Джерри из клиники только вышел, как его атаковала пресса. Они сочиняют всякий бред! Они донимают даже меня! Мы уехали в Баррьо Парке, подальше от наглых писак.
– А я тут причём?
– Но у вас же с мистером Джерри отношения были, а после того, как сеньору Марлене объявили убийцей, он вас ждал. Всё спрашивал, не приходили ли вы. И пропуск охране для вас оставил. А сейчас лежит в кровати, ничего не ест и не говорит. Вчера был доктор Гильермо. Сказал, что это признаки депрессии, и тут нужен психолог. А я думаю, если вы приедете, сеньорита, никакие психологи не понадобятся. Так что приезжайте! Не будьте подлым предателем. Даже если не хотите с ним встречаться, момент для расставания неудачный.
Нанси выстрелила в яблочко. Да, Фернанда вела себя плохо, игнорируя Джерри. Смерть Марлене, покушение на его жизнь, травля в СМИ… Но её коробила связь с Тобиасом. Однако Джерри не упрекал её за прошлое с Конрадом. Поддержал, как никто. А она…
И Фэр поехала в Баррьо Парке. У охраны лежал пропуск, и в район она попала легко. Вот и милый сердцу домик, утопающий в зелени деревьев. В свете фонарей он выглядел игрушечным.
– Ну слава богу! – обрадовалась Нанси, когда Фэр робко постучала в калитку. Она повела гостью за собой по тропинке из гравия. – Я знала, что вы придёте!
– Как он?
– Я ж вам говорила по телефону! Лежит в постели, не ест, не пьёт и молчит. И я, и донья Нильда, и доктор Гильермо – бессильны. Может, вы его раскачаете? – Нанси редко демонстрировала чувства, но сейчас казалась взволнованной. Проведя Фернанду в спальню, она скрылась за дверью.
Джерри лежал в постели, уткнувшись носом в подушку. Ладонью он сжимал телефон, а в его ногах, как пушистая грелка, свернулся Дамас.
Придвинув стул, Фэр села у кровати. Молча. Ощущения пугали. Недавно она принадлежала этому мужчине; целовала чуть полные губы, милое, красивое лицо; любовалась зелёными глазами с хитринкой в их глубине. А теперь – разочарование. Её любовь потерпела фиаско.
Джерри не шевелился. Подсев ближе, Фернанда окликнула его:
– Джерри…
Он так резко поднялся, будто в сеть включился. Отбросил смартфон. Уставился впритык, не мигая. Грудь его вздымалась, а лицо ожило за мгновение, выразив гамму чувств от любви до испуга, от нежности до ликования. Фэр впервые видела Джерри таким настоящим.
– Пришла… Ты всё-таки пришла, – выговорил он сипло, как после ангины.
– Ну да…
Фернанде стало неловко, когда он ткнулся носом в её шею, прижался щекой к плечу – повадки, скопированные с Дамаса.
– Я тебя ждал… а ты на звонки не отвечала. Я думал, ты больше не придёшь… Ты мне нужна, Фэр. Я устал притворяться. Всё, чего я хотел, – получить свой кусочек счастья.
– Ты думаешь, этот кусочек – я? – глухо спросила Фернанда.
– Не знаю… Может быть… Я тебя люблю. Прошлое нельзя изменить, а будущего пока нет. Есть только настоящее, и мы должны научиться быть счастливыми в нём.
– Каким образом?
– Например, пожениться.
Скажи он это раньше, Фэр бы зацеловала его всего. Но сейчас, глядя на Джерри, по-кошачьи уложившего голову на её плечо, она колебалась. Огонь страсти чуть угас. Но живёт ли за ним любовь?
– Почему ты молчишь? – Джерри коснулся губами её подбородка. – Мы будем жениться или нет?
– Джерри… я… – чтобы не мучить ни себя, ни его, Фернанда решила сказать правду: не готова она к радикальности; ей нужно время. Но в спальню влетела Нанси.
– Ой, вы ожили, мистер Джерри, как хорошо! – затрещала она. – Извините, что мешаю, но тут такое дело. Мне донья Нильда только что рассказала. Служба опеки забрала Айлин. Ведь сеньора Марлене умерла, а вы не опекун. Поэтому девчонку вернули в трущобу, в дом её мачехи. А если её родственнички от неё откажутся, её сдадут в приют. Мне-то всё равно, такую деградантку не жаль, но донья Нильда переживает. Они же с доном Альберто хотели девчонку забрать себе. А та алкашка, её мачеха, наверняка деньги с них потребует за свой отказ от опеки. Вы должны что-то сделать, мистер Джерри! Донья Нильда валерьянку горстями пьёт, ещё с расстройства заболеет, – окончив тираду, Нанси выдохнула.
– Может, съездить к этим людям? – неуверенно предложила Фэр.
По утомлённому лицу Джерри было ясно – никуда ехать он не хочет.
– Донья Нильда тоже считает, что с семейкой Айлин надо договориться, – Нанси складывала в шкаф одежду, раскиданную по комнате.
– А ты знаешь их адрес, Нанси? – спросил Джерри, уже понимая – от общения с маргиналами ему не открутиться.
– Знаю. Сейчас, – Нанси покопалась в кармане джинсов. Выудив бумажку, протянула её Фэр.
– Мерзкое местечко! Самая криминальная трущоба – Вижья-31, – брезгливо поморщилась Фернанда. – Её и копы боятся.
Обув тапочки в виде чёрных котов, Джерри застучал ногами по бортику кровати. Взяв у Фэр бумажку, вчитался в адрес. Приложил пальцы ко лбу, как при головной боли.
– Джерри, тебе нехорошо? – обеспокоилась Фернанда.
– Нет, мне чудесно! – нервно выпалил он. – Ты правда собралась ехать в трущобу, май дарлинг?
