Текст книги "Секс-символ (СИ)"
Автор книги: Darina Naar
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 37 страниц)
Но когда родилась Агустина, он загулял. Не ночевал дома сутками. Являлся и выдумывал нелепейшие оправдания: то его арестовали; то похитили бандиты; то ударили по голове, и он очнулся в лесу, без денег и документов. Оттуда он, несчастный, шёл пешком трое суток.
Маргарита делала вид, что верит в эти россказни, чтобы не рушить брак. Но однажды в их с Альфонсо квартиру явились судебные приставы и описали всё имущество. Оказалось, Альфонсо проиграл в казино огромную сумму и, чтобы расплатиться, заложил квартиру банку.
Пришлось вернуться к родителям. Но Констанса встала на пороге, заявив, что мошенника в дом не пустит. Маргарита с маленькой Агус может остаться у них, а муж её пусть катится.
Альфонсо ушёл, и Маргарита закатила скандал, обвиняя мать в том, что она разрушила её брак. Но та стояла насмерть, как и отец Фернанды, – в их доме карточного игрока не будет. Если Маргарита хочет с ним жить, пусть ищет другое жильё.
Но, пока упрямая Маргарита искала по объявлениям, где снять дом или квартиру, Альфонсо угодил под асфальтоукладочный каток. И умер. Никто так и не узнал, было ли это несчастным случаем или расплатой за очередную авантюру.
Так, Маргарита с Агустиной остались в родительском доме. А пять лет назад произошла новая трагедия. Констанса и Рафаэль отправились в Нью-Йорк, чтобы отметить годовщину свадьбы. Но их самолёт до Нью-Йорка не долетел – у него отказал двигатель, и он рухнул в океан. Все, кто был на борту, погибли.
Общее горе сплотило сестёр – они и теперь ругались по пустякам, но ссоры эти носили бытовой характер и забывались сразу.
Немного позже, к осиротевшей семье присоединилась тётя Фелисидад, сестра Констансы, – овдовев, она переехала из провинции в Байрес вместе с дочерью Вирхинией. И нынче семья Ривас-Акоста-Сантойя состояла из пяти женщин, самоуверенных, со своими характерами и отношением к жизни. В их доме не было мужчин (даже питомица тёти, пуделиха Барби, – и та была женщиной), но это не мешало им строить грандиозные планы на жизнь.
Желудок Фэр настойчиво заворчал, требуя еды. Оставив Маргариту наедине с её журналами, Фернанда ушла в кухню, где совершила ночной налёт на холодильник, уничтожив куриную грудку, греческий салат и три куска пирога. Запила всё клубничным соком и закусила мороженым. После чего, довольная, отправилась к себе в комнату.
Завтра – тяжёлый рабочий день. Точнее вечер. Запланирован рейд в элитный ночной клуб Байреса «Угартэ» – место сбора столичной богемы. Копы время от времени прочёсывали местные клубы и бары, вылавливая всякую шушеру. Но «Угартэ» – крутой клуб, там жёсткий фейсконтроль и требуется наличие приглашения. Придётся изобразить светскую львицу, а о приглашениях позаботится комиссар Гальяно, ведь это его идея. Ещё комиссар велел ей взять с собой компанию, чтобы не вызывать подозрений. Фернанда уже решила – позовёт Агустину, а Маргарите придётся наврать. Скажут, что идут в кино. Иначе сестра обвинит Фэр в развращении «ребёнка». Но одной сопровождающей явно мало. Если начнётся операция по поимке наркодилера, ей придётся оставить Агус одну. Поэтому надо взять кого-то ещё. Кого-то взрослого…
Фэр задумалась. Подруг у неё не было – в женскую дружбу она не верила. Конечно, ни Маргариту, ни тётю Фели брать нельзя – они бестолковые и шумные. Тётя Фели… Ну точно! Надо позвать Вирхинию, дочь тёти. Она – взрослая женщина, врач-гинеколог. Если что, она присмотрит за Агустиной.
Подмигнув своему лохматому отражению в зеркале, Фэр загасила лампу и зарылась в подушку, обнимая голубого плюшевого кролика – подарок папы на Рождество.
====== Глава 3. Не для нежных глаз ======
Проснулась Фернанда от топота наверху. Светодиодные часы, что стояли на тумбочке, пропиликали семь утра.
Ну в самом деле! Сегодня суббота – единственный день, когда можно выспаться. Конечно, в Байресе – городе развлечений, выходные начинались аж с четверга (по североамериканскому календарю). Но, в отличие от гринго, аргентинцы не работали и в воскресенье. Касалось это не всех. Не может же, например, скорая не выехать к больному, потому что суббота и у бригады выходной. Фернанда тоже не брала много выходных – максимум день, а то и полдня. В субботу она обычно спала долго, но прыгающие бегемоты на крыше сегодня этому воспротивились. Пришлось вставать.
Приняв душ и надев джинсы и рубашку с кучей заклепок и эмблем, Фернанда застелила кровать и устремилась на крышу.
На улице Дефенса дома прилегали друг к другу стенами. Чтобы увидеть соседей, не надо было выходить во двор. Достаточно влезть на крышу. И вот уже сосед слева – астроном Эрнесто Лареа, обнимая телескоп, приветливо кивал головой. А соседка справа – донья Раймунда Буэнавентура махала рукой. Эта тучная женщина часами не вылезала из надувного бассейна, мечтая похудеть. Тётя Фели уговаривала её побегать на беговой дорожке, но донья Раймунда уверяла: физическая нагрузка ей не нужна. Спасут её только неподвижное сидение в бассейне и чудодейственные таблетки для похудения – так сказали по телевизору. А телевизор, как известно, – великое изобретение человечества, он никогда не врёт.
Когда Фэр влезла на крышу, то почувствовала себя дурой, по инерции сунув в карман пистолет и жетон. И как не догадалась, что это тётя Фели орудует? Ведь не проходит и дня, чтобы эта женщина чего-нибудь не устроила.
Сейчас тётя, водрузив на столик ноутбук с колонками, занималась танцами. Одета она была в розовый спортивный костюмчик с капюшоном. Барби, такая же розовая, но украшенная множеством хвостиков, с лаем носилась вокруг хозяйки.
– Барбара Сантойя, уйди с глаз моих! Я не виновата, что ты лентяйка и не хочешь танцевать! Иди вон бегай на беговой дорожке! Хоть польза будет, может, похудеешь. А то ты, как Раймунда: не хочу, не буду, – поучала собачку тётя. Та не реагировала на её «полезные» советы, продолжая бесноваться.
Тётя Фели танцевала в стиле реггетон. Правда, её исполнение больше походило на танец парализованного кузнечика. Дрыгая ногами и тряся бедрами, она топала, как подкованная лошадь, и подпевала пуэрториканскому певцу Дэдди Янки. Голоса у тёти не было. Как и слуха. Она просто орала, но так громко, что перекричала музыку и заинтересовала местное население. Редкие в этот час прохожие останавливались у дома и задирали головы, глядя на безумную женщину в розовом, скачущую по крыше. Но тётю Фели это не смущало – она была убеждена, что танцует, как профессиональная танцовщица, а поёт не хуже, чем Монтсеррат Кабалье.
– Тётя Фели! – позвала Фернанда. – Тётя Фели!
– Раз-два, раз-два! Бэйби, пойдём со мной! – заливалась тётя речитативом.
– Гав! Гав-гав! – лаяла Барби в такт.
– Тётя Фели! Тётя Фели!!!
– Давай, детка, давай! Йоу! – не унималась тётя, виляя бёдрами, обтянутыми ярко-розовым трико.
– Гав-гав-гав!!! Гав-гав-гав!!! – Барби носилась по кругу, как хомяк в игрушечном колесе.
Пришлось Фэр похлопать тётю по плечу.
– Тётя Фели!
– Ась? – она обернулась – А, Фернандита, ты чего-то рано встала.
– Когда у тебя над головой прыгает скаковая лошадь, поневоле проснёшься! – крикнула Фэр ей в ухо.
Певец в ноутбуке замолк, и музыка сменилась на лирическую. Убавив громкость, тётя смахнула пот со лба розовым полотенцем с красными сердечками.
– Лошадь? Это ты про меня? – надулась она. – Ну что ты, Фернандита, как я могла тебе помешать? Я всего лишь танцевала и слегка пела. Да я была как мышка, я только пищала. А танцы – это щадящая физическая нагрузка, специально для таких хрупких женщин, как мы с Барби, – и тётя Фели приосанилась, поставив ножки в бело-розовых кедах ёлочкой, будто позировала перед фотографом.
– Тётя, я всё понимаю, но потанцевать можно было и позже. Не в семь же утра! Сегодня ведь суббота! А вы прыгали так, что у меня потолок содрогался.
– Ну что ты, Фернандита! Я ж лёгенькая! Всего семьдесят четыре кило живого веса. А вчера я похудела на двести грамм, пока ругалась с Маргаритой. Здоровая ссора полезна для фигуры, – тётя похлопала себя по животу.
В другое время Фэр бы посмеялась над выходками тёти Фели, но по утрам она жаждала убивать. Поэтому только вздохнула, подавляя раздражение, и спустилась вниз по металлической лесенке, прилегающей к крыше.
Миновав коридор второго этажа, Фернанда без стука вломилась в спальню Агустины – комнату с цветной мебелью и стенами, заклеенными плакатами и постерами. Девчонка ещё спала, лёжа на животе и укрыв голову тёмным одеялом с рисунком в виде черепов. Только ноги в зелёных носках торчали наружу. За них Фэр и ухватилась.
– Агус, подъём! – скомандовала она, выуживая племянницу из-под одеяла.
– Ну-у-у… в чём дело? – недовольно промычала Агустина. – Я хочу спа-а-ать!
– Разве у тебя нет занятий сегодня?
– А я что проспала? Время-то сколько?
– Восьмой час.
– Ну и зачем меня будить в такую рань? – заныла Агустина. – Мне к десяти, мне ж только чертежи сдать сеньоре Эрике. Это туда и обратно. Ехать пятнадцать минут на велике.
– Всё равно вставай. У меня к тебе разговор.
– Да ну, тётя Фэр, давай потом, – Агустина перевернулась на бок, кутаясь в одеяло, как в шубу.
– Потом не получится. Вечером у нас с тобой мероприятие. Мы идём в ночной клуб, – объявила Фернанда хитро.
Агустина открыла один глаз.
– Но мама нас не отпустит! Она же зануда!
– А мы ей скажем, что идём в кино, – подмигнула Фэр.
– А что за клуб?
– «Угартэ».
Агустина открыла второй глаз.
– Да ладно? Он же этот, супер крутой! Туда ж так просто не попасть!
– У меня будут приглашения, – улыбнулась Фернанда. Её забавляла реакция племянницы – заспанное личико той изменилось на глазах (Маргарита не часто позволяла ей развлекаться). – Там будет закрытая вечеринка, день рождения какой-то знаменитости.
Агустина села на кровати, смахивая со лба прилипшие волосы.
– А кого?
– Понятия не имею.
– Но там будет полно звёзд, да, тётя?
– Думаю, да.
Девчонка захлопала в ладоши, подпрыгивая на кровати.
– Это ж круто! Я увижу знаменитостей! Вау! Сэси умрёт от зависти!
– А зачем ей умирать? Позови её с собой.
– А можно?
– Ну, конечно!
– Вот круто! Отпад!
Вскочив на ноги, Агустина попрыгала по комнате. Схватила большой скелет с подставки (пособие по анатомии) и закружилась с ним в импровизированном вальсе. Потом залезла с ногами на подоконник и натыкала в смартфоне номер подруги.
– Алло, Сэси, привет. Это Агус. Да знаю я, что сегодня суббота! Хватит дрыхнуть! У меня новости – крутяк! Слушай…
Фернанда закрыла дверь, оставив Агустину наедине с её подростковой болтовнёй.
Скоро завтрак. Его обычно готовила Маргарита, но иногда помогали и остальные. По утрам за столом собирались все, а обедали и ужинали отдельно друг от друга. У Фернанды график был ненормированный. У Маргариты свободный – она работала маникюршей и ходила по клиентам в определённые часы. Тётя Фели сидела дома, живя на проценты с акций – наследства покойного мужа – и занимаясь собой и Барби, а у Вирхинии бывали ночные дежурства в больнице. Как сегодня. Кстати, она должна уже прийти с работы. Надо сказать ей про клуб.
Но не успела Фэр подойти к комнате Вирхинии, как оттуда раздался визг:
– А-а-а-а-а! Это что тут за разврат?!!! – возопил голос тёти Фели. Она же недавно была на крыше! Раздвоилась что ли?
– Мама, не надо орать, – ответил сиповатый голос Вирхинии. – Нечего было входить без стука.
– Но ты моя дочь, Вирхиния! Я что в комнату к родной дочери должна стучаться?
– Да, сеньора, вы должны стучаться, – пробасил незнакомый мужчина.
Фернанда аж вздрогнула. Кто это? Вирхиния притащила к себе мужчину? И, похоже, тётя Фели их застукала. Вот так да! Почему нельзя было пойти в мотель? Ну сейчас она ей задаст! И Фернанда широко распахнула дверь.
Тётя Фели, вся пунцовая, одной рукой прижимала к себе Барби, а другой закрывала глаза. Вирхиния – пергидрольная блондинка с тонкими губами – стыдливо куталась в простынь. А рядом с ней стоял мужчина, высокий, смуглый и абсолютно голый.
– Прикройтесь немедленно! – кричала тётя Фели. – Это приличный дом! Тут живут одни женщины! Мария Вирхиния Сантойя, да как тебе не стыдно?! Как ты могла привести мужчину к себе в спальню?!
– Мама, мне уже двадцать шесть! Ещё немного и пора заказывать гроб, а ты меня упрекаешь, как маленькую девочку!
На стук двери все трое обернулись. Голый мужчина Фэр не смутил, но показался ей отталкивающим, хоть и был накачен. Похож на секьюрити – стриженый под ноль и с толстой короткой шеей.
– Фернандита, немедленно закрой глаза! – скомандовала тётя Фели. – В нашем доме голый мужчина! Не удивлюсь, если это маньяк из телевизора! О, боже, я же сейчас упаду в обморок!
– Тётя, я что, по-вашему, голых мужчин не видела? – фыркнула Фернанда. – Я работаю инспектором полиции, если вы забыли.
– Караул! И куда бежать приличным женщинам, когда даже дочь и племянница любуются на голых самцов?! Один разврат кругом! Так и придётся переселяться на Луну, – паниковала тётя Фели. – Барбара Сантойя, пойдём отсюда, этот дом превратился в вертеп! И не смотри на этого дегенерата! Это зрелище не для твоих нежных глазок! – прикрыв морду Барби ладонью, тётя Фели зажмурилась и на ощупь вывалилась в коридор.
– Так, ты, одевайся и вон отсюда! А то проведёшь остаток дня в комиссариате за вторжение в частную собственность, – грубо велела Фэр мужчине.
Тот, подняв с пола брюки и ухмыляясь, стал одеваться. Вирхиния, сидя на кровати, насуплено сопела. Когда мужчина собрался, Фернанда выпроводила его, пригрозив: если ещё раз увидит, непременно арестует. И потыкала жетоном ему в нос. Напуганный мужчина убежал, сверкая пятками, а Фэр возвратилась в комнату кузины. Та уже была одета в махровый халат. Сидя в кресле, она дымила сигаретой и хлюпала носом.
– И что это значит, Вирхи? – спросила Фернанда, прикрыв за собой дверь.
– Что значит? – огрызнулась та. – А то, что эта полоумная семейка никогда не даст мне завести ребёнка.
– Чего-чего? Ребёнка? И что ж, это был потенциальный отец? Ну… я не знала, что он твой жених, – смягчилась Фэр. – Но вы могли пойти в мотель или к нему домой. Зачем было приводить его сюда? Как его зовут?
– Допустим, Сезар. И что? Какая разница? – разозлилась Вирхиния. – У нас допрос что ли?
– Это не допрос, Вирхи. Но здесь, кроме тебя, живут и другие люди. Мы все женщины. Поэтому не надо водить мужчин тайком. С женихом принято знакомить всю семью.
– Да не жених он мне! – вознегодовала Вирхиния, размахивая руками. – Я с ним познакомилась два дня назад. Он пришёл в консультацию с беременной женой. А сегодня, когда я вышла с работы, у меня сломался каблук, а он увидел меня и подбросил домой. Просто я ему понравилась.
– И ты потащила его в постель?! – наморщила лоб Фернанда. Она не была ханжой, напротив, ратовала за свободные отношения, но не до такой же степени.
– А что тут такого? – пожала плечами Вирхиния. – Хороших мужчин днём с огнём не сыщешь, а мне уже двадцать шесть. Я почти старуха, а у меня ещё нет ребёнка. Сезар – хороший кандидат на роль отца. Видела, какие у него мускулы? Он же истинный Аполлон! И явно отличный производитель, ведь он уже сделал ребёнка первой жене, а потом сделал и второй. Я вчера её как раз осматривала. Он мог бы осчастливить и меня, сделав и мне качественного ребёнка. Сегодня у меня был великолепный шанс залететь. У меня всё было на мази! Я сказала Сезару, будто принимаю противозачаточные, – Вирхиния захихикала в кулак. – И ещё я приготовила иголку, чтобы проколоть презерватив. И шприц на случай непредвиденных обстоятельств. Через девять месяцев я бы родила, а потом предъявила бы Сезару счёт. Ведь он не из бедных. У него крутая тачка, и он сказал, что живёт в Бельграно. А там жутко дорогие дома и квартиры! Я так долго искала подходящего кандидата на роль папочки, и вот нашла. Но явилась мама и всё испортила. Самое обидное, что до секса у нас не дошло. Мы успели только раздеться. Мама вечно ломает мои планы! Она хочет превратить мою жизнь в ад, ведь женщина без детей – не женщина.
Казалось бы, нечему удивляться, ведь Вирхиния, сколько Фэр её помнила, всегда была со странностями. Да и удивить инспектора полиции – непросто, но Вирхиния умела это мастерски. Лет с четырнадцати она была одержима идеей родить ребёнка. А не осуществилось это до сих пор, потому что Вирхинии никак не попадался нужный человек. Все «экземпляры» и «производители» (так она величала мужской пол) были недостойны носить звание отца её детей. Ведь рожать Вирхиния хотела от принца с голубой кровью, богатого, красивого и здорового аки племенной жеребец.
– В этом году я непременно должна родить – это мой последний шанс! – вопила она истерично. – Ведь всем известно, что после двадцати пяти женщина – неликвидный товар. Я всякий раз с ужасом смотрюсь в зеркало. Того и гляди отовсюду полезут морщины и седые волосы!
– Я не верю, что ты всерьёз это говоришь, – покачала головой Фернанда. – Вирхи, ты же врач! Как ты с людьми работаешь?
– Ни одна клиентка пока не жаловалась, – горделиво вздёрнула Вирхиния нос. – Гинеколог – самая лучшая профессия на свете! Я хотела, чтобы и Агус была гинекологом. И ведь Марго меня поддерживала. Но мама всё испортила. Ты и она изуродуете девчонку. Эта глупая мазня, которой она занимается, никому не нужна. Так и будет всю жизнь одна. А ей уже семнадцать – самое время думать о парнях. Про тебя и говорить нечего. Ты со своими пистолетами и маньяками, Фэр, загубишь себе жизнь. Когда-нибудь тебя убьют, а ты и детей после себя не оставишь. Так и умрёшь несчастной. А тебе гораздо легче родить, чем мне. Я работаю с толпой тёток. У нас в консультации лишь один мужчина. Но он старый и детей уже делать не может. Зачем живёт на свете, непонятно. А ты работаешь в толпе мужчин. На твоём месте я бы уже давно родила от какого-нибудь смазливого полицейского.
Фернанда не знала что ответить, мечтая уже закончить этот нелепый разговор, и на помощь ей, сама того не ведая, пришла Маргарита.
– Ну вы будете завтракать? Уже всё остывает! – воскликнула она, просунув голову в дверь. – Я приготовила омлет и блинчики с мясом.
Через десять минут всё семейство, включая Барби, сидело за столом, уплетая стряпню Маргариты. Готовила она хорошо. Особенно по мнению Фернанды. Сама Фэр кухарничать не умела – максимум могла нарезать салат или разогреть что-то в микроволновке.
Агустина была взволнована; восточные глаза её горели от предвкушения вечера. Она ёрзала на стуле и запихивала в рот еду, не глядя. Зарёванная Вирхиния ничего не ела, капризно расковыривая блинчик на тарелке. Маргарита и тётя не общались друг с другом. Марго смотрела работающий фоном телевизор – в нём симпатичная ведущая читала криминальные сводки. Тётя Фели же сверлила взглядом дочь, кормила Барби из рук и игнорировала племянницу – всё одновременно. Стоило Маргарите мельком глянуть на тётю, как та хватала два кусочка ветчины и демонстративно закрывала ими глаза.
После еды Фэр позвала кузину в клуб. Вирхиния согласилась мигом, хотя раньше утверждала, что клубы, бары и дискотеки не жалует – предпочитает семейные кафе, где бегают дети.
– Не надо так на меня смотреть, – сказала Вирхиния с наигранной трагедией в голосе. – Ночные клубы – это ужасно. Туда ходят только шлюхи, но другого выхода у меня нет. Мне срочно надо искать отца своему ребёночку. А как называется клуб, кстати?
– «Угартэ».
– О! Замечательно! Чудесно! – повеселела Вирхиния. – Это ж один из лучших клубов Байреса! И там полно известных и богатых клиентов. А это шанс отхватить кого-нибудь крутого! – и она побежала наверх – прихорашиваться к вечеру.
– Некоторым не помешал бы хороший психиатр, – подвела итог Фернанда.
====== Глава 4. Секс и гламур ======
Буэнос-Айрес – город, что не спит ни днём, ни ночью, сияя огнями и маня неоновой рекламой ресторанов и клубов, баров и казино. Хотя Сан-Тельмо – район спокойный и размеренный, не чета Палермо Сохо или Пуэрто Мадеро – вот где настоящая ночная жизнь!
Фернанда и Агустина пялились на расцвеченный рекламой город из окон такси, что везло их по Авенида Либертадор. Агустина болтала без умолку. Несколько раз она звонила Сэси, интересуясь, не забыла ли та, что они идут в ночной клуб. Жаловалась на неудобные туфли – высоченные шпильки носить не привыкла, предпочитая обувь спортивную. И смеялась, как ловко они с Фэр обдурили мать, поверх вечерних платьев накинув плащи. Маргарита хоть и была недовольна, что Агустина пошла развлекаться, но поглядеть новый фильм с участием Долорес Фонси разрешила. Вирхиния уехала вперёд, на возмущённые крики тёти Фели объявив: у неё любовное свидание с суперзвездой.
В целом всё прошло гладко, но марафетиться девушкам пришлось в такси – выход при Маргарите и тёте с вечерним макияжем провалил бы всю операцию.
Время близилось к полуночи, а Байрес и не думал спать, охваченный жаждой развлечений. Авенида Либертадор, пронзающая сразу два квартала – Палермо и Бельграно – тянулась длинной, бесконечной лентой, тут и там запруженной автомобилями. Девушки, убаюканные вялым движением такси, свежим воздухом и бубнящим радио, до конца пути накладывали макияж.
Фэр краситься не любила и предпочла блестки. Блестки всюду, на веках и ногтях – изумрудно-зелёные, чуть розоватые на губах и серебристые, едва заметные, на скулах. Агустина же, вырвавшись из-под контроля матери, жирно обвела глаза чёрным и налепила на щёку бабочку из страз.
Через минут сорок таксист притормозил на улице имени Мануэля Угартэ, небольшой, но уютной. А вот и искомое заведение. Одноимённый с улочкой клуб «Угартэ» оказался невысоким зданием из белого кирпича, со стеклянной дверью и неприметной вывеской.
Фернанда еле выкарабкалась из такси – босоножки, прозрачные, как стекло, и с двадцатисантиметровыми шпильками, ограничивали её свободу. Агус в шутку прозвала эти боты «хрустальными туфельками Золушки», будучи недалека от истины, – такие ходули потерять было элементарно.
Агустина озиралась по сторонам, поправляя чёрное платье. Коротенькое, в стразах и оборочках, оно облегало её подростковую фигурку, превращая девушку в статуэтку. Улица была узкая и вся заставленная автомобилями, один шикарнее другого.
– А тачки тут крутые! – не сдержала девчонка восторга, пялясь на ярко-красный Феррари поблизости.
– Ну, наверное, и публика соответственная, хотя по фасаду этого не скажешь, – отозвалась Фэр, нащупывая в сумочке пистолет – своё табельное оружие.
Вирхиния уже была на месте. Начёсанные золотистые волосы, красное мини-платье, чёрные чулки в сетку. Поверх них – босоножки с открытыми пальцами. И сигарета в руках.
– А вон и тётя Вирхиния! – опередила слова Фернанды Агустина, указывая на угол напротив. – Она похожа на путану!
– Агус, прекрати!
– А что тут такого? – ухмыльнулась девчонка. – Я называю хлеб хлебом, а вино вином. Мне уже семнадцать лет, а не семь, как считает мама. И я не собираюсь расхваливать красоту тёти Вирхинии, когда она напялила чулки под босоножки и похожа на провинциальную путану.
Фэр промолчала, решив не поддакивать девчонке. Но Агустина права – вид у кузины тот ещё.
– А, ну наконец-то вы явились! – завопила Вирхиния на всю улицу, когда девушки, перейдя дорогу, окликнули её. Окно соседнего дома резко и возмущённо захлопнулось. – Я уж давно приехала, всё жду и жду. А тут ходят всякие мимо и пялятся, пялятся. Я уж думала, вы меня кинули в этой вонючей дыре. А кто-то говорил, что это элитный ночной клуб! Ну и где он? Что это за притон?
Фэр пожала плечами.
– Комиссар Гальяно уверял, что место пафосное. И мы ещё не были внутри. Может, оно только снаружи неприметное.
– Если снаружи дерьмо, то и внутри – пиши пропала, – безапелляционно подытожила Вирхиния. – А приглашения где?
– У меня в сумке.
– Тогда идёмте внутрь.
– Но ещё должна Сэси прийти! – запротестовала Агустина.
Вирхиния смерила её осуждающим взглядом.
– Глупо, что ты везде таскаешься с подружкой, – покачала она головой. – Пора отойти от детства и заняться своей жизнью. Тебе ведь уже семнадцать, а у тебя ещё нет парня. Всё с подружками бегаешь, а подружка – это враг для личной жизни.
– Поэтому у тебя их и нету, да, тётя? – елейным тоном спросила Агустина, чуть кривя рот, чтобы не рассмеяться.
– Не называй меня тётей! – вскинулась Вирхиния. – От этого я чувствую себя ещё старше и вспоминаю о своём одиночестве.
– Зато ты свободна, – Агус раскинула руки, будто взлетая. – Я пока не думаю о парнях. У нас в группе все парни на одно лицо. Скучные, тупые, как приматы, и взглянуть не на кого.
– В твоём возрасте я тоже так думала, – посетовала Вирхиния, отбрасывая окурок в урну. – Свобода, карьера, путешествия и бла-бла-бла. А теперь, когда я нахожусь на границе со старостью, я понимаю, что была дурой. Давно уже должна была стать мамочкой. Я же с детства об этом мечтала, но откладывала, откладывала… Так что послушайся совета, потом спасибо скажешь: не тяни время. Ликвидируй подружку, найди парня и бегом в роддом, пока не поздно. А то будешь, как я, метаться в надежде успеть в последний вагон. А в мужчинах ум не главное, запомни это, девочка. Главное – материальная обеспеченность и здоровые гены!
– Какая чушь! – отмахнулась Агустина. – Сэси классная, мы дружим с детства. Я не буду отказываться от дружбы ради мальчишек. А становиться матерью мне ещё рано. Я хочу стать художником, объездить весь мир, организовывать выставки своих картин… – она мечтательно закрыла глаза.
– Так и останешься со своими картинками. Посмотрим, как ты запоёшь, когда тебе стукнет тридцать, и ты покроешься морщинами и целлюлитом.
– Нашей директрисе сеньоре Беатрис сорок четыре. У неё нет ни целлюлита, ни морщин. Она сама водит машину, ходит в спортзал и вообще она пример для меня. Я хочу в сорок быть такой же. Кстати, у неё нет ни мужа, ни детей. Морщины – это нервы, а нервы нам портят парни и дети, – добила тётку Агустина.
– Ясное дело, директриса ваша бесплодна и понаделала кучу пластики, – уверенно озвучила диагноз Вирхиния. – Ненавижу людей, которые живут в несоответствии с возрастом! В сорок четыре уже на глаза нельзя людям показываться, а она по спортзалам расхаживает. Прям как мама! Это же ужас! – и Вирхиния отвернулась. Агус тайком показала ей язык.
Пока Вирхиния и Агустина обсуждали столь глобальные вопросы, Фэр связалась по рации с комиссаром Гальяно. Оказалось, он, загримированный под респектабельного джентльмена, уже занял наблюдательный пост в «Угартэ», а другие полицейские, которыми командовал Берни, сидели в кустах неподалёку.
– Ну где же Сэси? – волновалась Агустина, переминаясь с ноги на ногу. – Я сто раз ей звонила и спрашивала, не забыла ли она, что мы идём в клуб. Но она, похоже, забыла. Она вечно всё забывает, как и сеньора Эрика. Прикиньте, мы с ней договорились, что я с утра сдам чертежи. И я, как последняя дура, припёрлась в школу в выходной день, чтобы постоять у закрытой двери. Она так и не явилась. А потом ведь скажет, что я ничего не сдала. Чтоб она села на своего скорпиона!
– А родители Сэси разрешили ей с нами идти? – спросила Фэр.
– А их никто и не спрашивал. Они уехали на уикенд в Мар дель Плата, – хихикнула Агустина. – И Сэси дома одна. Но они бы её отпустили. У Сэси нормальные родители.
Вирхиния бешено вращала глазами, смоля сигарету за сигаретой, пока Агустина набирала номер подруги. Не дозвонилась. Но и пяти минут не прошло, как из-за угла вырулило такси. Из него выбралась юная девушка. Её подстриженные под каре русые волосы были закручены в кудряшки, бедра прикрывала чёрная мини-юбка, а грудь – фиолетовый, расшитый пайетками и стразами топ.
Но Сэси приехала не одна – её сопровождал молодой человек. Высокий, с копной кудрей, в широких штанах на одной подтяжке, он напоминал безумного поэта. А на фоне гламурной Сэси выглядел странновато.
– Приветик всем! – радостно воскликнула Сэси, кидаясь в объятия подруги. – Простите, что задержалась. Тут ко мне Фред зашёл, а я уже выходила, ну я и позвала его с нами. Ничего же страшного? – спросила она у Фернанды. Голосок у Сэси был звонкий и сама она напоминала маленькую юркую птичку.
– Конечно, ничего страшного. Наоборот, это замечательно! Чем больше народу, тем лучше. Здравствуй, Фреди, – Фэр пожала парню руку.
Тот порозовел от смущения. Черты лица у него были правильные, фигура спортивная и, если бы своей застенчивостью он не напоминал девушку-пансионерку, то прослыл бы главным красавцем всей Школы изящных искусств (он учился с Агустиной и Сэси на одном курсе).
Фэр юношу знала хорошо – Фред был частым гостем в их доме. Мальчик скромный, но милый. И родители у него – люди интеллигентные; отец торгует антиквариатом, а мать организовывает выставки именитых художников и скульпторов.
Фернанде Фред нравился, и сегодня он подвернулся кстати. Хорошо, что она взяла у комиссара пару запасных приглашений.
– Фреди, – мягко сказала Фэр, – у меня к тебе просьба. Ты – единственный мужчина среди нас. А значит, самый смелый. Будешь весь вечер опекать девочек. Я тебе доверяю, имей ввиду, – она лукаво ему подмигнула.
Фреду явно польстили такие комплименты – он окончательно превратился в томат. Робких людей необходимо убеждать в их смелости, тогда они чувствуют себя уверенней. Благодаря правильной тактике любым, даже отчаянным трусом, можно манипулировать – Фернанда именно так и считала.
– Конечно, сеньорита Фернанда, со мной вы будете в безопасности, – радостно заверил её Фред.
– Вот и замечательно! Только давай без «сеньорит». Идёмте! – скомандовала Фэр и первой пошла ко входу.
За дверью, что распахнул швейцар – невысокий мужчина в длинном пальто, – оказался холл, просторный, с полом, выложенным мрамором. Внутри стояли два секьюрити, похожие на шкафы, коротко стриженные и одетые в чёрные костюмы. От их суровых взглядов Фернанду перекорёжило. Брр… неприятные типы! Она сунула им пять приглашений. Охранники велели оставить верхнюю одежду в гардеробе и объяснили куда идти.
Чтобы попасть в центральный зал, требовалось спуститься на нулевой этаж по узкой лесенке. Фэр пошла вперёд, и остальные смогли заценить её наряд и фигуру во всей их сногсшибательности.
– А я не знала, что у твоей тёти такая классная фигура! – громко заверещала Сэси.
– Просто она редко носит платья, – ответила Агустина.
– Ну-у, при такой корме я бы постеснялась носить мини, – встряла Вирхиния.
Фернанда только фыркнула, зная, насколько это сияющее изумрудное платье идёт ей.
– Ты просто ей завидуешь, тётя Вирхи! – укусила Агус. – У тебя же талия, как у бревна.
– Зато я выйду замуж и рожу детей! А она будет со своей талией одна, как колючка в пустыне. И будет рыдать в подушку по ночам и завидовать моему счастью, – огрызнулась Вирхиния.
– Ну что, девочки и мальчики, вперёд! – бросила Фернанда через плечо. – Только распрямите спины, улыбайтесь и держите уши и глаза востро. Ничего подозрительного не пить и со странными личностями не общаться!
