Текст книги "Секс-символ (СИ)"
Автор книги: Darina Naar
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 37 страниц)
И все двинулись вперёд, откуда раздавались звуки музыки и веселья. Платье Фэр было коротким, с внушительным декольте, а грудь прикрывал только серебристый лифчик. Неловкое чувство, словно вместе с формой полицейской исчезла и кожа. Девушка была беззащитна, раздета перед всякими тугодумами, хоть в её сумочке лежал пистолет, а поблизости маячили комиссар Гальяно и целый отряд копов. Но Фэр это не успокаивало. Точно вернулась наивная девочка из прошлого, та Фернанда, что умела мечтать, любить и верить людям. Нет-нет, она не будет сейчас это вспоминать!
Встряхнув головой так, что две завлекалки пустились в пляс, Фэр отбросила неприятные думы.
«Угартэ», вопреки простецкому фасаду, внутри оказался красивым. По периметру зала были расставлены прозрачные столики. Их окружали белые кожаные диваны, кресла и пуфы – полукруглые и круглые, с подлокотниками и спинками и без них. Сердцем зала являлась импровизированная сцена – часть танцпола, отгороженная тумбами для гоу-гоу, колонками и софитами. Сейчас на ней прыгало девичье трио. В коротких шортах и блестящих лифах, на огромных платформах, девчонки трясли волосами и бедрами, что-то мурлыкая в микрофоны. Пели они отвратно, но без фонограммы. Им вторил танцпол, заполненный молодыми юношами и девушками, разодетыми в дорогие бренды: Дольче и Габбана, Армани, Версаче и Прада.
– Ну и жарища тут! У них что кондишн сдох? Да ещё и куревом воняет, – Сэси прикрыла рот рукой.
– А? Что-о-о?! Говори громче, ничего ж не слышно! – пыталась переорать музыку Агустина.
– Ну и куда мы тут сядем? – психовала Вирхиния. – Тут всё занято! Где метрдотель?
– Вирхи, уймись! – одёрнула её Фэр. – Это не ресторан. Это ночной клуб, тут нет метрдотеля.
– Ну и дыра! – брезгливо сморщилась Вирхиния. – А в сериалах показывают, что в любом приличном заведении есть метрдотель!
Фернанда озиралась по сторонам, ища человека, который бы им помог. Фред растерянно стоял рядом. Ещё один беспомощный на её голову! К счастью, компанию приметил проходивший мимо официант.
– Я могу вам помочь, сеньоры?
– Да, нам нужен свободный столик! Нас пятеро! – громко крикнула Фэр. Официант махнул рукой, велев следовать за ним.
Место оказалось удачным. Столик находился у лестницы, что вела наверх, в паб. С перил свисали вьющиеся лианы, а в углу журчал фонтан. Танцпол отсюда был виден частично, зато открывался панорамный вид на сцену.
Вдали располагался бар, подсвеченный неоновой лампой, подстать софитам, что меняли цвета с розового на синий, с красного на фиолетовый. Фернанда оценила обстановку положительно. Не сходя с места, она сможет наблюдать и за сценой, и за диджеем, и за барменом.
Диджей – мулат с дредами на голове – сидел на импровизированном балкончике-кране над танцполом, увлечённый сменой и микшированием треков. Бармен, парень накаченный и татуированный, Фернанде визуально не понравился – волосы у него были зелёного цвета. Он смешивал коктейли, жонглируя бутылочками.
Когда Фэр засекла комиссара Гальяно, едва не захохотала в голос. Так она и знала, что этот чудик чего-нибудь отмочит! Котелок, трость, бабочка, доисторический полосатый костюм, явно вытащенный из дедушкиного сундука и погрызанный молью. Подкручивая кончики усов наверх, он воображал себя Эркюлем Пуаро. Это он так не привлекает внимания. Ну и ну!
Фернанду комиссар увидел. Подмигнул и поднял два больших пальца вверх, давая понять: она выглядит клёво. На душе стало легче, и Фэр перевела дух.
Еду компания выбрала лёгкую: салаты, фрукты, канапе – крохотные бутербродики на шпажках – и коктейли. Алкоголь Фэр пить не стала и девочкам запретила. Фред, не склонный к дебошам и распитию спиртного, последовал их примеру. Но, пока все потягивали из трубочек фруктовые и молочные коктейли, Вирхиния, заказав Лонг Айленд [1], сразу же наклюкалась и громко объявила, что хочет танцев и секса.
На сцене артисты сменяли друг к друга, но их имена и песни Фэр не знала. Музыкальные каналы она не смотрела и новинки поп-индустрии не отслеживала, и была разочарована, ожидая встретить знаменитостей покруче. А Вирхиния вообще скуксилась, пыхтя, что среди этих мальчиков ловить ей некого, и заказала ещё пару горячительных коктейлей. Фернанда попыталась её остановить – куда там. Вирхиния не реагировала, вопя, что хочет напиться и сдохнуть. Зато Агустина с Сэси, похоже, знали многих артистов – тут были их кумиры, чью музыку они слушали сутками. Каждый раз, как на сцене появлялся кто-то новый, девчонки взвизгивали от восторга, привлекая внимание соседей по столикам.
Наконец ЭмСи – паренёк в мешковатых джинсах-бэгги с карманами – вызвал на сцену виновника торжества – светловолосого мужчину с густо накрашенными глазами, модной стрижкой а-ля «забыл расчесаться с утра», пирсингом на губе и с длиннющей серьгой в ухе. Рваные джинсы его висели лохмотьями. На голое тело был надет лайкровый чёрный жилет, весь усыпанный стразами Сваровски. Если б ЭмСи не говорил о хозяине вечера в мужском роде, Фэр не поняла бы, какого он пола.
– Давайте ещё раз поприветствуем нашего именинника! – выкрикивал нараспев ЭмСи. – Прошу любить и жаловать: наш дорогой Энеас Арайя!
Раздались овации. Кое-как перемещаясь в космических ботах на здоровенных платформах, Энеас раскланивался и выкрикивал в микрофон жеманным голоском:
– Спасибочки, мои котятки! Спасибочки всем за этот очуменный вечер! Это зашибиссимо!
– Какой отталкивающий тип, – сказал Фред.
– Эх, ты, деревня! – скривилась Агустина. – Ничего ты не понимаешь, Адальфредо Муньос. Это же Энеас Арайя – самый крутой и гламурный стилист всех времён и народов.
– Он такой классный! Сейчас это самый популярный стилист в Байресе, – подтвердила Сэси. – Все, даже именитые звёзды, мечтают попасть в его руки!
– Педик что ли? – выдала Вирхиния, затягиваясь очередной сигаретой.
Фернанда хотела на неё шикнуть, но возглас Вирхинии, похоже, услышали только они с Фредом, что покраснел до корней волос. Агус и Сэси же шушукались, тыча пальцами в сцену.
А Энеас уже сэлфился на фоне прожекторов, талдыча как попугай: «Очуметь, я в ауте!». Притворно закатывал глаза и раздавал воздушные поцелуйчики.
Позже ЭмСи объявил выход группы под названием «Дедушкины пилюли», и на сцену высыпала толпа молодых людей.
«А музыка у этих ребят хорошая», – подумала Фэр. И парни интересные. У солиста приятный баритон, а гитарист отжигает, забирая внимание на себя. И что это за «Дедушкины пилюли»? Кто выдумывает музыкантам их поганенькие названия?
Вирхиния, пьяная в стельку, вылезла из-за стола, приосанилась и, спотыкаясь, двинулась на танцпол. Фернанда махнула на кузину рукой – пусть делает что хочет. Не до неё сейчас. Фэр внимательно следила за действиями бармена, но ничего особого не замечала – он смешивал коктейли, шутил с посетителями, делая незамысловатые трюки с бутылочками.
В конце концов, Фернанда решила прогуляться по залу, чтобы понаблюдать за другими обитателями клуба – дилер может скрываться где угодно. Велев Фреду следить, чтобы Агустина и Сэси ничего не натворили, Фэр втиснулась в ряды танцующих. Наблюдала за ними, выискивая мелкие странности в поведении, но тщетно. Вирхинию она тоже не приметила – та испарилась, как вода на жаре.
– А сейчас на сцене, я не побоюсь этого слова, настоящая звезда, – объявил ЭмСи. – Он прилетел из Амстердама, чтобы завоевать сердца девушек по всей Латинской Америки. Друзья, рыдайте! Нашего именинника спешит поздравить Джерри Анселми!
Толпа грохнула, как снаряд, и Фэр едва не снесло в угол. Безумный рёв танцпола на секунду её дезориентировал. Но, как опытный полицейский, она живо встряхнулась и, распихав всех локтями, выбралась на другой конец зала. Мягкий, ласкающий слух тенор заставил её глянуть на сцену.
«Я знаю каждую твою родинку, знаю, когда ты кокетничаешь и как ты кусаешься. Твои ласки меня заводят. Ещё минута, и я буду любить тебя, я нарисую тебя руками…» – без зазрения совести шпарил певец, аккомпанируя себе на бас-гитаре. За его спиной разместились ударник, клавишник и бэк-вокалисты, но на них Фернанда и не взглянула.
Певец был высок, строен, смугл и затянут в чёрную кожу – обтягивающие всё, что можно и нельзя, брюки и косуху с заклёпками и цепями, надетую на голое тело. На руках – браслеты с шипами и байкерские митенки без пальцев. Иссиня-чёрные волосы, удлиненные на шее, были лихо зачёсаны вверх.
Лицо Фэр не разглядела – отсюда сцену было видно хуже. Вроде на обезьяну не похож. А голос замечательный, приятный и сильный. К тому же, парень пел вживую – не все из выступавших могли этим похвастаться.
Фернанда, разбирающаяся в музыке на уровне «нравится – не нравится», его вокальные данные оценила. Хорошо поёт, что и говорить. Не зря девицы, разомлев, пялятся на сцену и восторженно повизгивают в такт. А когда певец, сев на колени, выдал гитарное соло, почти распластавшись на полу и встряхивая налакированными волосами, Фэр растаяла, как мороженое в микроволновке. Окончив выступление, певец раскланялся. Поздравил именитого стилиста, которого нетрезвый ЭмСи уже величал просто «Эни», и исчез в кулисах. Тут Фэр и очухалась.
Что это было? Этот человек её загипнотизировал? Но она давно решила – романтические чувства для неё под запретом. Мужчины могут одаривать её подарками, делать миллионы комплиментов, но это их проблемы. Она останется глуха. Любви в её жизни места нет. Одного раза хватило, чтобы понять – всё мужики гады, сволочи и мерзавцы. Даже самые красивые, успешные и умные. А уж заглядываться на певца… Фи! Она же не тинейджерка, что ведётся на сладкий голос и смазливую физиономию. Инспектор полиции как-никак. Вот так всегда, убиваешь, убиваешь в себе романтичную натуру, а кто-нибудь – раз, и всё ломает своими дурацкими песенками.
Фернанда вспомнила, что слышала этот голос по радио. Тогда её тоже развезло. А сегодня она увидела обладателя голоса воочию, что усилило эффект. О чём она вообще думает? До лампочки ей, как выглядит какой-то певец. Пусть у него хоть бананы с ушей свисают! Надо заняться делом, ради которого она сюда пришла – ловить наркоторговца. А она засматривается на всяких… в кожаных штанах.
Мысленно двинув певцу в челюсть кулаком, Фэр вернулась к своему столику. Грустная Агустина стеклянным взором изучала содержимое тарелки. Сэси что-то шептала Фреду в ухо, и тот напоминал гранат. А Вирхиния так и исчезла с концами.
– Агус, что с тобой? – с тревогой спросила Фернанда племянницу.
– А? Что? Нет, ничего, тётя, – безразлично пожала та плечами.
– Как это «ничего»? Вид у тебя странный.
– Просто у меня голова разболелась, я устала и хочу домой.
– Тебя никто не обидел? – покосилась Фэр на Сэси с Фредом.
– Нет, тётя. Я же сказала, у меня голова болит. Наверное, от шума и дыма. Я не привыкла по таким местам ходить.
– Это правда, – вздохнула Фернанда, ощутив укол совести.
Агустина не тусовщица и не бывала в злачных местах. Зря она её сюда притащила. А вдруг ей что-то подсыпали в коктейль? Официант или бармен запросто могли это провернуть – у девчонки глаза стеклянные, а речь вялая, хотя обычно она тараторит попугаем.
– Вот что, – решила Фэр, – езжайте-ка вы втроём домой. Фред, бери девчонок и садитесь в такси. Смотри, не брось их на полпути. Они должны прибыть домой в целости и сохранности. Отвечаешь головой! – погрозила она пальцем.
Но Сэси перспектива ухода из клуба не прельстила.
– Как это вы хотите отправить нас домой? – надулась она. – Мы же только пришли! Ещё даже дискотеки не было! А я хочу и концерт посмотреть, и потанцевать.
– Нет-нет, довольно на сегодня! – Фэр, обычно лояльная к чужим желаниям, проявила твёрдость. – Вы несовершеннолетние, и для вас время позднее. Вы только взгляните, час ночи! А мы с Агустиной наврали Маргарите, что идём в кино. Да она нас убьёт! Так что по домам и без разговоров. Агус, если столкнёшься с матерью или тётей Фели, скажешь, что меня вызвали на работу, а ты приехала на такси с Фредом и Сэси, которые тоже были с нами в кино. Понятно?
– Угу.
Подхватив варёную Агустину и недовольную Сэси под локти, Фред увёл их за собой. Фернанда вздохнула с облегчением. Вот дура! Зачем взяла их? Хотела как лучше – и девочек порадовать, и к себе внимания не привлекать. Но тут столько народу, и от цветомузыки так рябит в глазах, что никто ничего не видит.
Меж тем, комиссар Гальяно злостно нарушал свои обязанности: выпивал при исполнении и заигрывал с гламурной блондинкой. Розовое платье, силиконовая грудь, губы уточкой – прямо особа из анекдотов. Ну комиссар даёт на старости лет! А ей тут отдуваться. Придётся ловить бармена на живца – на себя.
Когда Фэр села у барной стойки, ЭмСи объявил, что концерт закончен и начинается дискотека.
– Танцуем, друзья! Танцуем до самого рассвета!
И грянула музыка, от которой у Фернанды всегда закладывало уши и перехватывало дыхание. Долбанное тыц-тыц!
С целью конспирации Фэр заказала Кровавую Мэри. Пить при исполнении нельзя, но она сделает вид. У барной стойки никого не было – наверху находился паб и любители действительно крепкой выпивки тусовались там. А здесь бармен и его сверкающий бар служили декорацией и развлечением для тех, кому было скучно за столиками и на танцполе.
Фернанда так и не видела ничего подозрительного. Похоже, вечер зря потерян. А она рассчитывала, что завтрашнее утро начнётся с поздравлений комиссара Гальяно и присвоения ей какой-нибудь премии за поимку наркодилера. Ага, разбежалась!
– Пусти меня, идиот! Пусти сейчас же! – женский крик вывел Фэр из прострации.
Она мельком глянула на бармена. Тот, вытянув шею, перегнулся через бар и смотрел под лестницу – там находились курилки и туалетные комнаты.
Здоровенный секьюрити вытолкал в зал мужчину и женщину. Мужчина – симпатичный, чернявый и курносый – застегивал на ходу джинсы. Фернанде он был незнаком. Зато в женщине в красном платье она без труда узнала Вирхинию.
– Попрошу на выход! – гремел секьюрити басом.
– А что случилось, Сэмми? – спросил любопытный бармен.
– Да тут посетители пожаловались, что двое закрылись в мужском туалете. Вот я и навожу порядок, – важно сказал Сэмми и, грубо схватив Вирхинию и её спутника под руки, выволок их прочь.
– Ох, уж эти любительницы сладкой жизни и острых ощущений! – хихикнул довольный скандалом бармен. – Впервые что ли? Проникают сюда, ищут богатеньких, а потом прячутся с ними по туалетам.
– Какой ужас! – поморщилась Фернанда.
И почему ей так стыдно? Вроде это кузина напилась в хлам и побежала в туалет с мужчиной, но стыдно почему-то Фэр. Вирхинии нельзя пить, она не умеет себя вести. А ещё врач!
К коктейлю Фернанда не притронулась. Сконфуженная позором Вирхинии, она не заметила, как к барной стойке подсел ещё кто-то. Обратила внимание, лишь когда взглядом зацепилась за чью-то руку. Ладонь закрывала кожаная митенка, а пальцы напоминали гриб под названием «Рука дьявола» [2]. Тонкие, нечеловечески длинные, они гнулись так, будто в них не было костей.
Фэр долго пялилась на эти пальцы, а их обладатель – мужчина болтал по телефону, сидя к ней спиной. Окончив разговор, встряхнул налакированными смоляными волосами, обернулся к бармену и тихо произнёс:
– Воды. Минеральной, без газа. Со льдом и лимоном.
Голос был негромкий, тягучий, немного манерный. Фернанда невольно покрылась мурашками. Переведя взгляд на профиль, тонкий, с немного острым носом, она узнала в нём певца, на которого недавно любовалась. С кожаных штанов его свисали цепи, а косуху он сменил на чёрную рубашку.
– Воды и всё? – удивился бармен. – Мистер Джерри, это несерьёзно! А у нас тут новинка. Коктейль «Зомби» – атас просто, вшторивает аж, искры летят.
– Спасибо, Тос, но я сегодня зомби и без коктейля. Так что не докучай мне. Делай что велят, – мягко, но властно произнёс певец.
– Как хотите, моё дело предложить.
Налив воды в высоченный стакан, Тос плюхнул туда несколько кусочков льда и лимон и подал клиенту.
Некоторое время певец взбалтывал лёд в стакане, давая ему раствориться, и Фэр отвлеклась, жестом велев бармену наклониться к ней.
– Тос, – мило сказала она, – а есть что-нибудь ммм… покрепче?
– Покрепче? – сдвинул тот брови. – Джин-тоник, Джулеп, Лонг Айленд, или вот «Зомби» могу предложить. Неразбавленное я не подаю. В пабе можно текилу или чистый виски заказать, но там даме не место. Пьянчуги разорвут вас на клочки. Да и зачем вам покрепче? Видели же ту особу, что прыгала по туалетам? Эка её развезло! Вот что бывает, когда человек нормы не знает.
– Но, Тос, я имела ввиду другое, – улыбнулась Фернанда, становясь ещё милее.
– Эм-м?
– Ну… витаминки какие-нибудь…
Тос пару секунд пялился на Фэр. Поиграл татуированными мышцами, о чём-то думая. И шепнул девушке в ухо:
– Нет! У нас это запрещено. Хозяин строгий. У нас только алкоголь.
– А если подумать? – не унималась Фернанда, обескураженная таким промахом. Неужели не бармен? Положив подбородок на скрещенные пальцы, она сверкнула голубыми глазами.
– Ни в коем случае! – помотал головой Тос. – Я не торгую ничем запрещённым. У нас уже был прецедент, при другом бармене. Тогда его уволили и клуб чуть не закрыли. А я пришёл на его место, – шёпотом объяснял Тос, косясь на певца, что так и сидел вполоборота, болтая лёд в стакане. – Я криминалом не занимаюсь. У меня жена, дети, мать слепая – всех надо кормить. Я не могу рисковать работой. Сейчас её не так просто найти. Так что вы обратились не по адресу. Я думаю, то, что вы хотите, надо поискать в других заведениях, – победно закончил Тос, явно гордясь собой.
Вот так да! Выходит, чутьё её подвело и она напрасно тут распиналась. Разочарованию Фэр не было предела. Выставила себя наркоманкой перед этим Тосом. Замечательно! Пойти в ночной клуб, нарядившись как кукла, и потерпеть фиаско. А может, она не там ищет? Придётся оставить бармена в покое и последить за кем-то ещё. Диджей, ЭмСи, официанты, секьюрити, посетители клуба…
Вздохнув, Фернанда автоматически перевела взгляд со своего стакана на соседний и… оцепенела. «Рука дьявола» в перчатке небрежно шмякнула в воду несколько таблеток. Белых, круглых и маленьких. Похоже на экстази. Быстро запрокинув стакан, певец осушил его.
Бинго! Искомое сидит у неё под носом и в открытую глотает наркоту. Наглость невероятная! Даже не скрывается.
«Ну, красавчик, ты влип!» – зловеще подумала Фэр, и у неё поднялось настроение. Хотя и досадно было, что тем, кого она искала, оказался именно этот человек. Чересчур глубокие нотки её души он затронул своей песней. Ну что ж, теория её снова оправдалась: все мужчины – гады.
Комментарий к Глава 4. Секс и гламур –
[1] Лонг Айленд – алкогольный коктейль: кола, джин, белый ром, водка, текила, сухой ликер и кисло-сладкий микс из лимона и сахара.
[2] Рука дьявола – гриб, который формой похож на длиннющие человеческие пальцы, высовывающиеся из-под земли.
====== Глава 5. Рыба Фугу ======
Певец взгляд Фернанды усёк. Резко поставив стакан (льдинки зазвенели внутри), он надменно вскинул голову.
– А в чём, собственно, дело, мисс? – спросил он лениво, как сонный гепард. – Чем вас так заинтересовала моя персона, что вы пялитесь, будто у меня три глаза и четыре уха, м?
Слово «мисс» Фернанду царапнуло, напомнив ей о чём-то далёком, живущем в прошлом.
– Я видела, как вы пели, – натянула она любезную улыбку. – У вас красивый голос. И вот, пью я себе коктейль, и вдруг вы садитесь рядом. Я и заинтересовалась. Вы должны бы привыкнуть к вниманию.
– Смотря к какому, – хитро склонил он голову на бок. – Порой кидаются на шею или под колеса авто с визгом: «О! Джерри! Джерри, я тебя люблю!», – он негромко рассмеялся. – Или ты выходишь из дома, а у порога спят фанаты. Такое внимание мне знакомо. От него не спрячешься. Поэтому меня удивило и даже насторожило, что вы, сидя рядом, не выпрашиваете автограф или фото. Это странно.
– По-вашему я смахиваю на фанатку? – вспылила Фэр. – Да я вас впервые вижу! Автографы оставьте при себе, я в них не нуждаюсь. Мне понравилось, как вы пели, и я сделала вам комплимент. Вот и всё.
Фернанда мысленно боролась с закипающим гневом. Этот самоуверенный нарцисс начинал её раздражать. Вот бы защёлкнуть наручники на его изнеженных ручках! Мигом бы улетучился весь его пафос. Но нельзя торопиться – она спугнёт более крупную дичь. Неизвестно, откуда красавчик взял наркотики: торгует или купил для себя. Поведение его после приёма таблеток не изменилось, а ведь экстази превращает человека в неандертальца – это всем известно.
– Представляю, как напрягает такая популярность, – изобразила сочувствие Фэр.
– Эм-м… не скажу ни да, ни нет, – молвил он, играя льдом в пустом стакане. – Сначала это, ох, нравится. Поощряет твоё Эго. Приятно, когда тебя боготворят, возносят на пьедестал. Но потом это начинает мешать. Ты живёшь, как в стеклянном кубе. За твоей жизнью, чувствами, ошибками наблюдают круглосуточно. Журналисты охотятся, чтобы взять интервью. Папараццы – в надежде урвать фото поскандальнее. Фанаты – в зависимости от степени их фанатизма, одни за автографами и поцелуями, а другие и за большим, – Джерри театрально распахнул глаза, изумрудно-зелёные, под цвет платья Фернанды.
И девушка подумала: таких глаз в природе не существует. Цвет чересчур редкий, чтобы быть натуральным.
– Кстати, меня зовут Фернанда. Фернанда Ривас, – представилась она.
– Джерри Анселми, – сверкнул он улыбкой профессиональной суперзвезды. На щеках заиграли ямочки, смягчив острое, с выраженными скулами лицо.
– А это псевдоним или настоящее имя? – Фэр старалась быть непосредственной. Но её приёмы потерпели фиаско.
– А это интервью или допрос? – ответил он вопросом на вопрос.
– Ах, нет! Просто я любопытная от природы, – она похлопала глазами, кося под дурочку. – Имя «Джерри» в наших краях не встречается. Ведь это американское имя?
– Вау! А что, в странах третьего мира нынче запрещено носить американские имена? – зубоскалил Джерри, не повышая голоса и на четверть тона. – Надо же, я не жил тут восемь лет и не думал, что всё так плачевно. Раньше можно было именоваться хоть осьминогом.
– Значит, вы аргентинец?
– Допустим. Но я много лет жил в Нидерландах.
– Хм… а почему вернулись?
– А как называется ваша газета, мисс? – парировал он.
Этот неожиданный вопрос поставил Фэр в тупик.
– Я вас не понимаю.
– Понимаете. Думаю, я нарвался на молодую журналистку, падкую до сенсаций, – негромко рассмеялся Джерри.
– С чего вы взяли, что я журналистка? – ухмыльнулась Фернанда. Нет, он её не поймает, кишка тонка.
– А это очевидно. Причём, журналистка неопытная. Видимо, очень хотите популярности. Но ваши потуги косить под случайную собеседницу шиты белыми нитками. Вы ведёте диалог, задавая стандартные вопросы, на которые я отвечал миллион раз, – он мягко улыбнулся, опершись подбородком о ладонь. – Ну признайтесь, я угадал?
– Нет, вы ошиблись, Джерри Анселми, – передразнила его улыбку Фэр. – У вас плохая интуиция. Я не журналистка. Но я прямолинейна и коммуникабельна. Я сразу спрашиваю то, что меня интересует. Не люблю ходить вокруг да около.
– Это ложь. Её я чую за версту. Лгунья вы не очень искусная. Вы предсказуемы, мисс, – поцокал он языком, давая понять, что не верит ни слову. – Я даже знаю, что вы спросите дальше.
– Что же?
– Например. «О, Джерри, а правда ли, жизнь там, в Нидерландах, отличается от жизни здесь, в Аргентине?». Угадал? – изучил он долгим взглядом её лицо.
Фернанда готова была его покусать. Угадал, мерзавец!
– Судя по вашему молчаливому возмущению, я недалёк от истины. Кстати, могу ответить, – продолжил Джерри весело. – Я люблю отвечать на этот вопрос и смотреть, как вытягиваются лица собеседников. Жизнь там и жизнь здесь разнятся, как покои английской королевы и хибара рыбака. Когда я приехал в Амстердам, я попал в иной мир. Здесь тоже цивилизация, чудный город Буэнос-Айрес, красивая архитектура. Смартфоны, компьютеры, роботы и иные достижения технического прогресса, сервис порой не хуже, а иногда и лучше, но… там человек свободен. Никто и ничто не вправе его ограничивать. Свобода передвижения, свобода слова, свобода выбора жизненного пути, религии, политических предпочтений, отсутствие дискриминации, свободомыслие и инакомыслие. В Байресе же люди живут внутри догм и традиций на уровне столетия примерно девятнадцатого. Не скажу, что мне это мешает, да и Аргентина – наиболее толерантная страна из всего континента, но предрассудки никуда не денешь, увы. А голландское представление о морали и нравственности иное. И мне оно ближе. Например, та девушка, что выгнали отсюда за секс в туалете, могла бы и компенсацию с клуба содрать за дурное обращение. Если бы жила в Нидерландах, – Джерри упёрся пальцами в столешницу – они изогнулись так, что Фэр усомнилась, есть ли в них кости. – А находились бы мы сейчас в Амстердаме, вам не пришлось бы шептаться с барменом на предмет «чего-нибудь покрепче». Там вы, сидя в баре, спокойно курили бы марихуану.
Фернанда просто обалдела. Значит, он всё видел! И позор Вирхинии, и её собственный позор. И теперь думает, что она наркоманка. А сам таблетки глотал в открытую! И, похоже, этот мистер-змеиное жало искусен в полемике. Видимо, натаскался на беседах со СМИ. Он положил её на лопатки, даже не повышая голоса. Её! Её, Фернанду Ривас, инспектора полиции! Джерри Анселми – первый мужчина, после диалога с которым она растерялась. А всё от стыда. Он видел, как она опростоволосилась перед Тосом, и теперь ухмыляется, большим пальцем гладя ямочку на подбородке.
– Теперь мне всё ясно, – со злостью сказала Фэр. – А я и думаю, откуда у с виду нормального мужчины пристрастие к таблеточкам. Но вы не учли одну деталь, Джерри Анселми, – тут не Амстердам и торговля наркотическими препаратами у нас запрещена.
На его лице ни мускул не дрогнул, а в глазах, дерзких и ярких, плясали искры. Непонятно, какие эмоции испытывает этот человек: весело ему или грустно, паникует ли он, психует, волнуется. Похоже, ему всё до барабана. Фэр такая непробиваемость взбесила, и она захотела вылить на Джерри коктейль, чтобы вывести его из равновесия.
– Я вас не понял, мисс, – мягко ответил он. – Я ничем не торгую, кроме своего голоса, тела и совести. А вам не рекомендую торговать и этим. Оно того стоит, только если за него уплачена большая цена. И не учите меня жизни. Терпеть не могу нравоучения! Мы с вами находимся по разные стороны баррикад, смею вас заверить.
– Я и не собиралась вас учить. Тратить время на такого, как вы? Увольте!
– А какой я?
Фэр едва не зарычала. И что за манера у него – ставить в тупик? Извивается, как уж на сковородке.
– Ну же, мисс, говорите прямо. Убейте меня словами, я мазохист и жажду мук. Вы же хотите, чтобы во мне проснулась, а-ха-ха-ха, совесть! Так дерзайте. Каков по-вашему Джерри Анселми?
– Наглый самовлюблённый павлин! Да ещё и наркоман! – выпалила Фэр, забыв, что она инспектор полиции. Тос ретировался – нырнув под барную стойку, изобразил, что копается в ящиках с бутылками.
– Мне нравится ход ваших мыслей, продолжайте, – переплетя пальцы, Джерри медленно провёл ими по губам.
– Мерзавец, который считает, что ему всё дозволено, потому что пользуется успехом у женщин. А, может, и не только у женщин! Судя по количеству штукатурки на вашем лице, я бы не удивилась, – тут Фэр умолкла, осознав, что зашла далековато.
– Ммм… а-ха-ха-ха! – Джерри сверкнул зубами, как фотомодель перед объективом камеры. – Знаете, в данном случае я умываю руки. Ваше мнение – только ваше, мисс. Оспаривать его и оправдываться – это унижать себя. Раз вы позволяете себе хамить едва знакомому человеку, вы не стоите ни моих нервов, ни моего времени. Счастливо, – он спрыгнул с барного стула и, вышагивая, как по подиуму, направился на выход.
Фэр хотела его догнать, вытащить пистолет, жетон и арестовать, но не успела – с танцпола раздались крики. Музыка замолкла и народ расступился – некая девушка упала в обморок.
Поискав глазами комиссара, Фернанда увидела: тот спит на столе. Пришлось рассекречиваться. Она выудила из сумочки жетон и ворвалась в толпу, приказав охранникам вызывать скорую. Связалась по рации с Берни, чтобы тот арестовал Джерри Анселми и всех, кто находился в клубе.
Измотанная и злая, Фэр мечтала задержать весь город. Так её взбесило, что какой-то паршивый певец вывел её из себя, вызвал гнев, беспокойство, стыд. Джерри Анселми. Что ж, это имя она запомнит!
Сплюнув от отвращения, Фернанда покинула «Угартэ», где уже орудовали копы, размахивая дубинками и пистолетами. Последнее, что она услышала, – жеманные вопли стилиста Энеаса Арайя:
– Не надо меня лапать! Фу, какой ты грубенький, бугайчик! Это ж Армани! Моя одежда стоит дороже, чем твоя жизнь! И ва-аще где тут камера? Аллё-ё! Приветик! Я помашу ручкой? Что-о? Это не шоу «Скрытая камера»? Ну вот, бугайчик, ты меня расстроил. Наручники? О, май гад! А они хотя бы со стразами?
Уже минут сорок Фэр слушала крики Энеаса Арайя, во весь опор скачущего по её кабинету. Будь неладен этот тип! Чёртов стилист не затыкался, требуя то адвоката, то президента, то кофе и ванну с мятой и мелиссой, а то и цианида, будучи «не в силах выносить такие муки».
– Где это видано, чтобы меня, Энеаса Арайя, лучшего стилиста всей планеты, арестовали на собственном дне рождения! Караульчик! Кошмарчик! Катастрофочка! Яду, яду мне срочно! Я этого не переживу! Я буду жаловаться! Я найду на вас управу! – визжал он, срывая голос.
– Сеньор Арайя, может вы сядете?
– Сесть, милочка, я всегда успею. Где мой адвокатик?
– Я имела ввиду, сядьте в кресло, – обречённо вздохнула Фернанда.
Похоже, выспаться сегодня не получится. Хорошо, что народ из клуба в полицию не повезли – отпустили под подписки о невыезде. Девушка, которая упала в обморок, оказалась светской львицей Сандрой Вэйс. Её доставили в центральную больницу, где врачи живо определили – у пациентки передозировка веществами рода амфетаминов. Получается, в клубе действительно кто-то торговал наркотиками, и Джерри Анселми был не единственный, кто их принимал. Но с него, как с гуся вода. Фернанда была убеждена: он и является наркодилером.
Пока Энеас Арайя бесновался, Джерри, закинув ногу на ногу, сидел в кресле и невозмутимо разглядывал листок с фотороботами преступников. На фоне бешеного стилиста его непробиваемость изумляла.
Энеаса же арестовали по его вине. Если б он не требовал наручников со стразами и лимузин, его бы вызвали повесткой.
– У меня уже причёска повисла! Взгляните что у меня на голове! Это же жуть! Мне пора делать укладочку, а я торчу здесь! Я не могу ходить с такой мочалкой, я же Энеас Арайя! А если меня кто-нибудь увидит? – Энеас схватился за голову, портя причёску окончательно. – Это же катастрофище! Как дальше жить?!
