Текст книги "Секс-символ (СИ)"
Автор книги: Darina Naar
сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 37 страниц)
Маргарита тоже ударилась в панику. Всё следующее утро она носила противогаз и села завтракать в кресло подальше от стола.
– Нет у меня ВИЧа! – уверяла Вирхиния, шмыгая носом и давя на жалость. – Перед родами мне делали анализы. Но я поеду в лабораторию и сдам повторный анализ. Берни уже после меня заразился, я уверена! У нас и сексик был один раз.
– Одного раза достаточно, чтоб и ВИЧ подцепить, и ребёнка сделать. Может, и Эдди твой ВИЧ-инфицированный, – зубоскалила Маргарита. Шмякнув противогаз на пол, она жевала фруктовый салат. – Фэр права, выметайся-ка ты из нашего дома! Нечего тут трясти инфекцией. Я в гроб не собираюсь, мне скоро замуж выходить!
Тётя Фели, замотав рот шарфиком, безмолвствовала и тискала Барби, мордочку которой закрывала марлевая повязка.
– ВИЧ по воздуху не летает, – успокоила Фэр неграмотных женщин. – Хватит бегать с противогазами и повязками! Не будьте детьми! Но ты, – ткнула она пальцем в Вирхинию, – собирай вещички. Иначе я приведу копов и выгоню тебя насильно!
– Было бы круче, если б ВИЧ нашли у меня, – заявила Агустина, щуря восточные глаза и лопая тост с дульсе де лече [1]. – Тётя, ты должна меня заразить! Это ж модно сейчас – болеть чем-нибудь эдаким.
Маргарита завизжала, как сирена, упрекая дочь в никчемности и самодурстве, а Фернанда ретировалась. Лучше обиды Джерри, чем эта психушка!
На друге-мотоцикле она домчалась до Пуэрто Мадеро за пятнадцать минут. Белоснежная высотка на перекрёстке улиц Айме Пайне и Асусена Вильяфлор никуда не убежала, как и сеньор Феликс, что с благоговением пропалывал газон и окучивал клумбы с герберами.
Кивнув ему, Фернанда поднялась на сороковой этаж, по пути едва не застряв в лифте – на пару секунд тот завис на тридцатом этаже.
Но в пентхаусе №77 её ждал «весёлый» выпад от Джерри – он объявил бойкот. Собираясь на новую фотосессию для марки парфюма «Серебряная кожа», Джерри крутился у зеркала. Фернанде не сказал ни слова – проигнорировал, обиженно выпячивая подбородок.
Рассерженная Фэр ушла в кухню помогать Нанси (та вернулась из супермаркета и была увешана пакетами, как рождественская ель). Нанси долго убеждала её Джерри не доводить – вчера он решил, будто Фэр с другим. Психанул и кинул в стену телефон.
– Да что за бред? – ощетинилась Фернанда, едва не выронив бутылку молока. – Я была у себя дома. Не давала я ему поводов для ревности.
– Мистер Джерри думает, что у вас роман с этим… ну, который с хромой ногой. Мистер Джерри так и кличит его хромоножкой.
– Амадо? – прыснула со смеху Фэр. – Нашёл к кому ревновать! Этот тип бегает за Вирхинией, как собачка. Хотя дважды её чуть не грохнул.
– Эй, осторожнее с ним, сеньорита, – предостерегла Нанси. – Этот тип – плохой.
– Почему ты так решила, Нанси?
– Сужу по рассказам мистера Джерри. Очень странный тип. Вы и сами говорили, что он вашу кузину хотел убить. У него сдвиги по фазе, сеньорита. Вы бы ограничили с ним контакты, а не заставляли мистера Джерри ревновать. Он этого человека не выносит.
– Меня давно терзает вопрос – почему? Может, это связано с прошлым? – рассудила Фернанда.
– Да не берите в голову! Просто не мучайте мистера Джерри. Он из-за вас поссорился даже с сеньорой Марлене.
– Вот как?
– Она вас не любит, – монотонно болтая, Нанси расставляла продукты на полках холодильника. – Но кошка между ними пробежала с тех пор, как сеньора Марлене забыла Айлин в Серро-Байо.
– Как это забыла? – вылупила глаза Фэр.
– Ну, в день поездки туда, она её якобы потеряла. Вернулась без неё. А мистер Джерри вынужден был нанимать сыщиков, обращаться в полицию Серро-Байо и девчонку искать. Угрохал кучу денег и нервов.
– Нашли?
– Нашли. Но теперь они с сеньорой Марлене на ножах. А про вас она плохо говорит, – нахмурилась Нанси. – Я, если честно, не люблю сеньору Марлене. Вы мне нравитесь больше. Мистер Джерри редко сейчас ездит в Баррьо Парке, а сеньора Марлене и Айлин не желают переселяться оттуда. А дом ведь записан на него. Не знаю, почему он не гонит их. У сеньоры Марлене денег много, она может купить себе недвижимость. Я думаю, мистер Джерри хочет держать её при себе.
Фэр изобразила равнодушие, но её царапнуло. Они с Джерри вместе, а он не доверяет ей, и о его взаимоотношениях с экс-женой, и о пропаже Айлин она узнает от Нанси. Красивое поведение, ничего не скажешь!
Когда Фернанда вышла из кухни, Джерри, упакованный в чёрную кожу, чмокал в морду Дамаса, прощаясь с ним.
– Джерри, стой, не уходи! Что за бред ты придумал? – Фэр схватила его руку, и он отпустил Дамаса гулять по полу. – Ты обиделся, что я ночевала дома? Я соскучилась по семье и решила остаться у них, вот и всё.
– А, может, ты соскучилась по этому хромоножке? – ледяной взгляд его обратил Фернанду в статую. – Я слышал, ты мечтаешь отпустить психопата под залог. Хороша полицейская! – в уголках губ Джерри выделялись ямочки – они проступали, когда он сильно обижался. – А ты не думала, что твой протеже и есть маньяк?
– Так можно записать в маньяки любого, – скорчила гримасу Фэр. Дамас чихнул, подкрепляя её слова, и вальяжно разлёгся на полу. – Ты ревнуешь, Джерри Анселми, хотя я повода не давала, – она обняла его за талию. – Джерри, ну хватит дуться! Я была дома, правда. Хочешь, я позвоню тёте Фели и она подтвердит?
Он качнул головой отрицательно.
– Зато я выяснила, кто может быть папашей Эдди! – Фернанда пощекотала Джерри шею. – Вирхиния спала с Берни, моим… эээ… коллегой. У которого обнаружили ВИЧ. В общем… она тоже могла заразиться. А я… я хотела, чтобы ты… – Фэр замялась.
– Чтобы я принёс справку, что у меня ВИЧа нет? – ехидно изогнул Джерри бровь. – Ты предсказуема, мисс инспектор, – он рванул по лестнице в спальню. Покопался в тумбочке и сбросил на Фернанду конверт. – Анализы я сдаю регулярно. Этот был месяц назад, – Фэр услышала в голосе Джерри нотки презрения.
Но конверт открыла. Прочла: «Исследование – ВИЧ (антиген и антитела). Результат – негатив». А Джерри, спускаясь вниз, уже болтал по телефону:
– Алло, Мэри, привет, май дарлинг. Я скоро подъеду, немного задержался, – лавируя мимо, он на Фэр и не глянул. Вышел из квартиры, продолжая чирикать с бывшей.
Ясно, что он сделал это демонстративно, но Фернанда не любила Марлене и их общение с Джерри напрягало её.
В полдень Фэр поехала на работу, чтобы избежать упрёков за лодырничество. К счастью, комиссар отсутствовал. До вечера она занималась монотонным трудом: допрашивала банду воришек, что промышляли грабежами на улицах – отнимали сумочки, кошельки и телефоны у зазевавшихся граждан. Да ещё Гонсалес новостью «порадовал» – наркоторговец Гастон Вердэ убежал прямо из зала суда и теперь шныряет по округе.
К концу дня явился доктор Гильермо Лосада. Вызывала Фэр его давно, чтобы выяснить про Матео Гарсиа. Он, ссылаясь на занятость, беседу переносил и переносил. А сегодня нашёл окно в своём графике.
Но обсуждать пациентов доктор Гильермо отказался – врачебная тайна. Фэр напомнила ему: они в комиссариате и он вызван по официальной повестке, а сведения о Матео Гарсиа и Сандре Вэйс могут пролить свет на личность маньяка. Доктор, вынужденный уступить, пообещал выслать Фернанде на е-мэйл выписки из карт обоих пациентов – он имел доступ к архивам «Центра эстетической медицины» и по сей день.
Адвокат Каспер Брёкке, как выяснилось, тоже недавно приходил, но, не застав Фэр, ушёл восвояси.
Из комиссариата Фернанду вытряс звонок от Джерри. Увидев на дисплее его имя, она расхохоталась. Неужели отошёл? А утром чуть от ревности не лопнул! Ох, этот скверный характер!
Но Джерри быстро спустил её с облака. Фэр мечтала об извинениях и признаниях в любви, а получила жёсткую беседу непонятного содержания.
– Раз ты моим словам не веришь, я докажу тебе, что этот мерзкий хромоножка – лжец! – процедил Джерри так холодно, что Фернанда замёрзла.
Он продиктовал адрес, велев позвать туда и Амадо.
– Но зачем?
– Делай, что я говорю! Назначь ему встречу. Сегодня, в половине одиннадцатого вечера. Отель «Четыре сезона», номер 803. Сама приезжай в десять.
И Фэр уступила – её разбирало любопытство. До Амадо она дозвонилась мигом. Его удивила просьба о встрече, но он согласился прийти, когда Фэр намекнула, что дело в Вирхинии.
В десять вечера Фернанда запарковала «Дьявола» в районе Реколета, у VIP-отеля «Четыре сезона» на улице Посадас. Единственный отель, состоящий из двух зданий – небоскрёба и трёхэтажного особняка, красно-белого, с лепниной и бассейном у входа. Голубая подсветка и стекло превращали ресепшн и коридоры в морское дно, и Фэр, разыскивая дверь с цифрой 803, была околдована. Джерри ждал её в люкс-номере, подготовленном, как для любовного свидания: постель в алых лепестках, свечи, два фужера, бутылка дорогого вина, фрукты…
Но Фернанда выпала в осадок, когда Джерри велел ей надеть платье-мини из чёрных кружев. Полупрозрачное, оно едва закрывало бёдра и декольтировало внушительную часть груди.
– Не понимаю, что ты задумал, Джерри Анселми. На что ты меня толкаешь?! – недовольно прошипела Фэр, глядя в зеркало – платье было весьма эротичным.
– Банально и просто, май дарлинг, – Фернанду изумляло, как он одновременно умудрялся быть холодным айсбергом и адским костром. Убивая металлическим взглядом, Джерри ласкал её обнажённые плечи. – Ты так хороша и соблазнительна, думаю, тебе не составит труда уложить в кровать любого мужчину. Даже идиота Амадо Феррера.
– Чего? – Фэр подобрала челюсть с пола.
– Не обязательно доводить до секса. Могу представить, как это мерзко. Но он импотент, поэтому не бойся, он не станет тебя насиловать. Он не сможет, даже если ты разденешься до гола. Но если что, я вмешаюсь. В общем, план таков: когда он явится, ты, май дарлинг, завяжешь ему глаза, уложишь в кровать и снимешь с него одежду. Этого будет достаточно, – капризные губы Джерри дрогнули. Он еле сдержал улыбку – получилась дьявольская полу-усмешка.
– Но зачем мне это делать? – вспылила Фэр. – Не хочу я раздевать постороннего человека! Он мне никто!
– Ради благого дела, Фернанда Ривас, иногда стоит и потерпеть неудобства. Когда разденешь его, я скажу что делать.
Фэр долго отмахивалась – ей претило Амадо соблазнять, но Джерри высмеял её трусость.
– Я знаю, ты не спала с ним, май дарлинг, ведь он импотент, – Джерри грозно навис над девушкой; руки его ласкали её бёдра, чуть прикрытые тонким кружевом. – Но ты приходила от него без лифчика… Твоя кузина мне рассказала.
– Ты намекаешь, что я шлюха, Джерри Анселми? – Фэр бесновалась, но не могла увернуться от пальцев-лиан, что уже заползли под трусики. – Ты перепутал меня с Вирхинией! Это она с каждым встречным спит! А я делаю это по любви… – она почти уже лишилась рассудка и нижнего белья, но тут раздался стук в дверь.
– А вот и гость явился! – Джерри сам поправил на Фернанде бельё и платье, выключил свет и укрылся в ванной.
Комнату озаряли лишь свечи и ночник. Рисуя фигурные тени-призраки на стенах и потолке, они обращали пространство в мистическую полутьму. Амадо был поражен, увидев Фэр в непривычном облике – женщины-кошки в кружевном мини. Хотя её роль соблазнительницы и сегодня ограничилась лишь нарядом. Амадо не привлекал её физически, а, памятуя о присутствии Джерри, она нервничала. И всё, на что отважилась – посадила Амадо в кресло, шарфом завязала ему глаза и, сунув в руку бокал вина, дезертировала в ванную.
Джерри зыркнул на неё насмешливо, но глаза его мерцали. И Фэр сообразила – это была ловушка. Джерри проворачивал уже такой фокус: затребовал ночь любви и взбесился, когда она уступила. Ну нет, больше она не клюнет!
– Ты чего тут делаешь? – шепнул Джерри, не размыкая губ.
– Не хочу я его соблазнять!
– Почему?
– Мне он не нравится. Как мужчина не нравится!
Джерри удовлетворённо хмыкнул.
– Что мне с ним делать-то? – спросила Фернанда настойчиво. – Выгнать?
Жестом велев ей молчать, Джерри шепнул: «Оставайся тут!» и покинул ванную.
Сев на кафельный пол, Фэр прижала ухо к двери. Сначала было тихо. Так тихо, что она подумала – все ушли. Но скоро раздался задушенный возглас Амадо: «Фернанда, что ты делаешь? Я же люблю Вирхинию…».
Фэр разжигало любопытство. Что этот мистер «Выкрутас» ещё удумал? Она высунулась в дверной проём – в бликах свечей мелькали лишь силуэты. Амадо с по-прежнему завязанными глазами сидел на стуле, а Джерри, расстегнув на нём рубашку, касался ладонью его груди. Амадо решил, что это Фэр, и неудивительно – у Джерри такие пальцы… они могут довести до безумия. Но Фэр передёрнуло, когда Джерри, выдернув из-под Амадо стул, как пёрышко бросил его на пол.
– Фернанда, прошу тебя, перестань… Зачем ты это делаешь? – упав на спину, Амадо схватился за колено.
Но Джерри продолжил – босой ногой коснулся живота Амадо. У Фэр жгло все внутренности – хотелось кричать и плеваться. Джерри, присев на корточки, провёл пальцем Амадо по губам, по шее, груди… и добрался до молнии на брюках, расстегнул её… Тут Фернанду затошнило и она укрылась в ванной.
Теперь она не видела ничего, но челюсти сводило от отвращения. Зачем Джерри это устроил? Если шутка, то не смешная.
– У тебя такие руки… – услыхала она голос Амадо. – Да, я люблю Вирхиниту, но ты, Фернанда, ты тоже мне нравишься… Ты красивая и… я тебя хочу…
– Кто-то совсем не видит разницы между своим и чужим, – голос Джерри звучал, как из бочки.
– Что? ЧТО?! – Амадо явно обалдел. – Ты кто?
– Я твой ад наяву! Кажется, наше дерьмо позабыло, что его уже предупреждали – не стоит лезть к чужому! Придётся вдолбить яснее.
– Ты чего делаешь, прекрати?! Не надо! А-а-а-а!
Амадо так заорал, что Фернанда напугалась, решив, – Джерри его убил.
– Выходи, Фэр, шоу окончено! – выпалил Джерри громко. – Полюбуйся на этого голубка.
Фернанда не хотела никуда идти. От стыда и отвращения она мечтала закопаться под землю. Но Джерри был настойчив. Без предисловий зайдя в ванную, цапнул Фэр за локоть и втащил в комнату.
Амадо, обнажённый, с завязанными глазами, валялся на ковре и стонал от боли, держась руками за пах. Рядом лежал окровавленный шприц. Но главное – вместо его левой ноги Фэр увидела протез.
– Я говорил тебе, май дарлинг, что этот тип – лжец, – смаковал каждый слог Джерри, медленно обходя Амадо кругом. – У него отсутствует нога, а он всем врёт, что это не так, – Джерри ударил Амадо босой пяткой в спину. – Бегает за твоей кузиной, а сам импотент. Но сейчас он поразил даже меня. Чуть не захрюкал от восторга, как свинья, когда его трогал мужчина, – и Джерри сдёрнул с лица Амадо шарф. – Латентный гей, не так ли?
Офигевшим взором Амадо уставился на него.
– Ты?!
– Да-да, смотри на меня! – Джерри навис над врагом, как коршун. – Запомни моё лицо, гадёныш. Мы непременно ещё встретимся на узкой дорожке. И тогда инъекцией я не ограничусь. Возьму мачете и отрежу под корень. Счастливо оставаться, барахло!
Досыта налюбовавшись на стонущего и красного как арбуз Амадо, Джерри обулся. Схватив с вешалки джинсовый пиджак, направился к двери. И стоп – замер. Повернулся к Фэр, всё сидящей на полу.
– Что, май дарлинг, всё, любовь умерла навсегда? Зато ты видела, чего стоит твой гнусный дружок.
– А ты… ты чего стоишь? – еле сдерживая истерику, прохрипела Фернанда.
– Я? О, я стою дорого, май дарлинг! Тебе не хватит денег, чтобы меня купить. Я беру недвижимостью, банковскими счетами и золотыми слитками. Ну что ты расстроилась? – тон его звучал саркастично. – Хочешь сказать, что между нами всё кончено? Не удивлён. Хочешь узнать, гей ли я? Нет, май дарлинг, женщины сексуально меня привлекают больше. Хочешь спросить, был ли у меня секс с мужчинами? Да, был. На все вопросы я ответил? Ты же мечтала увидеть меня настоящего, Фернанда Ривас. Понравилось? Но это не предел, лишь кусочек человека, что скрывается под маской Джерри Анселми. И да, не забирай вещи, когда я буду дома. Найди момент, когда меня не будет. Не люблю прощания! – и он ушёл.
Амадо стонал, держась за причинное место руками. Надо бы вызвать скорую – явно Джерри сделал ему некий укол в пах. И шприц – улику оставил на ковре. Псих сумасшедший! Но Фэр, будучи в шоке, забыла – она инспектор полиции и обязана что-то предпринять. Плюнув на состояние Амадо, она рыдала, тычась в пол лбом и осознавая одно: Джерри Анселми для неё умер.
Комментарий к Глава 38. Одна странная ночь –
[1] Dulce de leche – варёная сгущёнка, одно из блюд, которое символизирует аргентинскую кухню. Они добавляют сгущёнку почти во все сладости.
====== Глава 39. Каспер Брёкке ======
Майскую нежность сменила прохлада июня. Со дня эпизода в отеле «Четыре сезона» прошёл месяц, а Джерри Фернанда видела лишь на новых рекламных плакатах парфюма «Серебряная кожа». Фотошопно нагой, усыпанный блестящей чешуёй, он выныривал из океана; один глаз густо накрасили зелёным, другой – чёрным. Бодиарт был шикарен, и Джерри в нём походил на морское божество. Но Фернанда вгорячах плакат у своего дома сорвала и вышвырнула в мусорку.
Джерри не звонил, не писал и не жаждал объясниться. Сама Фэр с ним контакта не искала. В душе её словно загасили электричество, а любовь переплелась с разочарованием. Она вообразила его идолом, и теперь он разбился, как хрустальная ваза, что упала с телевышки. И даже если её склеить, она не будет прежней.
В ту ночь Фернанда вызвала скорую, и Амадо забрали в больницу, а окровавленный шприц она отправила на экспертизу. В нём обнаружился лекарственный препарат со сложным названием медроксипрогестерон – компонент, что применялся для химической кастрации насильников и педофилов в странах, где разрешена эта процедура. Но судья в возбуждении дела против Джерри отказал. В медицинском заключении доктор Гильермо объяснил: укол не принёс Амадо вреда – он уже много лет страдал от импотенции, вызванной аналогичным инцидентом. В 2004 году ревнивый кавалер тогдашней невесты Амадо сделал ему подобный же укол. Но использовал он не медроксипрогестерон, а инъекцию из сока южноамериканского растения «Калядиум». С тех пор Амадо безуспешно лечился от импотенции. Явно Джерри, пронюхав об этой истории, скопировал её. А доктор Гильермо клялся – укол сделан в ногу, а не в половой орган. И хоть Амадо доказывал, что это ложь, заключение врача и адвокат убедили судью в ином.
Фернанда понимала – без Алвеса и доктора всё сложилось бы хуже. Она была рада, что Джерри выкрутился, но его выходка напоминала ревнивца из прошлого, а заодно и маньяка – любителей размахивать укольчиками. Хотя Джерри не маньяк. Он нарочно это придумал, чтобы Фэр запутать (она не сомневалась). А вот ревнивца надо искать…
Вещи Фернанда забирать от Джерри не стала – уговорила Нанси их привезти. Та была искренне расстроена их ссорой – даже попыталась Фэр убедить, что Джерри закатил весь цирк из ревности. А ревность – чувство сложное и коварное, оно затмевает разум, и тогда человеком управляют демоны мести. Но Фернанда мириться с Джерри не хотела.
Время текло рекой, вводя в хмурое оцепенение, и будни шли друг за другом, как кошки по ночном пляжу, – они оставляли на песке следы, но их никто не видел. Так и в душе Фэр отпечаталась когтистая кошачья лапка, а домочадцы её занимались только собой – эмоции кипели у них хлеще, чем в любимых сериалах тёти Фели.
Ребёнка Вирхиния так и не забрала, даже отказалась регистрировать его в Рехистро Сивиль при клинике [1]. Хлопотать вынуждена была тётя Фели. Насочиняв, что у Вирхинии бронхит и она валяется в лёжку, тётя получила документы и привезла внука домой. Младенцу дали имя Эдуардо Алехандро, а медики выявили его точный диагноз: аплазия костей носа – следствие врождённой патологии под названием Синдром Патау. Это вид трисомии – наличия дополнительной хромосомы, что появляется в момент зачатия. Такой Синдром, как и Синдром Дауна, может возникнуть и в отпрыске здоровых родителей. При тяжёлом течении Синдрома Патау новорождённые долго не живут. Но у Эдди болезнь имела лёгкую форму.
Помимо этого, в его медицинской карте тётя Фели нашла запись: «Проведён неокончательный тест на вирус иммунодефицита человека. Необходимо четыре раза в год обследовать ребёнка до полного избавления от антител к возбудителю. Также стоит пройти вакцинацию».
И тётя заподозрила неладное, а Фэр сочла – лучше бы Эдди умер, ведь законодательство Аргентины запрещает эвтаназию. Хотя это гуманнее по отношению и к ребёнку, и к тем, кого он мучает. Но тётя Фели, обозвав её бессердечным монстром, наложила вето на слово «эвтаназия» в их доме. И нынче все засыпали и просыпались под бешеный ор младенца.
Тётя и сама зубами скрипела, не понимая, плохо ли Эдди или хорошо, хочет он есть или намочил пелёнки – он орал без смысла. Вирхиния к нему не подходила и кормить отказывалась, принимая таблетки для прекращения лактации. Она заявила, что ей стыдно, и всей округе врала – якобы младенец умер при родах. Она позволяла соседям и интернет-подружкам себя жалеть, строила несчастную жертву, при этом запрещая тёте Фели вывозить коляску даже во двор.
Зато она устроила цирк с анализами на ВИЧ. Сгоняв в лабораторию, за пару часов Вирхиния выяснила: ВИЧа у неё нет. О чём и сообщила домашним. Но тётя и Маргарита не поверили – чересчур быстро Вирхиния получила результат и справку не показала, наврав, что потеряла на улице.
Тётя Фели отвела дочь на анализ крови сама. Через восемнадцать дней результат «позитив» довёл всех до трясучки. А Вирхиния, пыхтя, созналась: диагноз ей поставили ещё до родов. У Эдди вирус не нашли, но кормить его грудью ей запретили.
Жить с ВИЧ-инфицированной не хотелось никому, поэтому Маргарита и Фернанда контакта с Вирхинией стали избегать (Марго по неграмотности, а Фэр за компанию). Но тётя Фели, почерпнув информацию из интернета, убеждала дочь пойти к специалисту и начать антиретровирусную терапию. Вирхиния же вошла в режим отрицания, называя себя ВИЧ-диссидентом и утверждая, что ВИЧа не бывает. Его изобрели, чтобы пугать людей, а терапия рушит иммунную систему. Расправив перья, она впала в новую крайность – увлеклась религиозными песнопениями в церкви Сан Рафаэль Архангел. На смешки домочадцев и намёки на прежний, разгульный образ жизни Вирхиния объясняла: роды смыли её грехи, сделав святой.
– Все бы делась святыми после родов, ха! Я бы тогда пятерых нарожала! – высмеяла её Маргарита.
– А я почему не святая, я тоже мать?! – саркастично поддакнула тётя Фели – тут они с Марго нашли общий язык.
Хотя Маргарите было некогда – роман её с Тосом продолжался. Она им так увлеклась, что и от депрессирующей Агустины отстала.
Фернанда на сестру не реагировала, а на глюки кузины пальцем у виска крутила, но избавиться от неё не смогла – тётя разоралась о её бесчувственности. Она не вправе гнать бедняжку на улицу – у Вирхинии стресс из-за Эдди, поэтому она чудит. Тётя Фели уже записала младенца на специальные процедуры, а также плановую дорогостоящую операцию на трахее. Но ждать её предстояло год как минимум, поэтому ребёнок дышал через трубку в шее.
Тётя Фели занималась сейчас только Эдди и Барби. Вторую она побрила налысо, оставив чуб на голове и кисточку на хвосте. А на увещевания окружающих, что это пудель, а не китайская хохлатая, тётя лишь кривилась.
Их совместный с подругой садик на крыше загнулся, когда донья Канделария объявила, что улетает жить в Мехико, к своему племяннику. Едет она вместе с Энеасом Арайя, которого наняли на работу в аргентинско-мексиканский кинопроект, а также берёт Стефана и крокодилье яйцо – главное достать разрешение на их вывоз. Яйцо донья Канделария спёрла из зоопарка, когда ходила навестить Тото, и обиделась на него – не заметив её, он лениво барахтался в водоёме. Но яйцо, своего внука, она из песочка стащила и поселфилась рядом с красномордым бабуином. Отныне крокодилов и пауков женщина планировала разводить в асьенде [2] своего племянника, который явно ещё не знал, на что нарвался.
Агустине же внешний мир был до барабана, поэтому Фэр убедила её сходить к психотерапевту. Тот попался грамотный, и Фернанде иногда казалось, что Агус оживает, когда возвращается с сеанса. Но это были единичные проблески успеха. В иное время она отказывалась и работать, и учиться, лёжа на диване вместе с гаджетом.
В профессиональном же плане Фэр строила одни гипотезы. Маньяк – кто-то из четырёх мужчин: Амадо, что после эпизода в отеле от Фернанды прятался; Конрад-Иван, который словно в бездну рухнул, заставляя Фэр вздрагивать, а копов наблюдать за её домом; ревнивый тип, что в 2004 году пытался Амадо кастрировать – его имя пока выяснить не удалось. И Маркос Феррер.
Больше всего её раздражало, что нормальных фотографий Маркоса не попадалось нигде. В архивах Фэр раскопала дело о смерти Альваро Франсиско Диас Гарсиа с двумя сигналетическими фото убийцы – в анфас и в профиль. Это были чёрно-белые снимки с табличкой на фоне ростометра. Всё лицо Маркоса покрывали шрамы и чешуйки, подобные коже рептилий. Брррр… Он был жутко неприятен внешне, смахивал на фантастического монстра. В деле поверхностно указывалось: у юноши игольчатый ихтиоз – заболевание, в народе именуемое «змеиная кожа», и сделать фото, где ясно просматривались бы черты лица, возможным не представлялось.
Фэр также понимала – после шоу в отеле Амадо боится, что о его проблемах узнает Вирхиния, поэтому в доме не появляется. Но пикантные детали Фернанда оставила при себе, а из-за одного психического расстройства подозревать Амадо в маньячестве было глупо. Отсутствие же ноги говорило в его пользу. Убийца – неуловим. Не оставляя следов, он перемещается быстро, бесшумно и незаметно, как рысь. Он не может передвигаться на протезе. Но откуда Джерри узнал, что у Амадо нет ноги? И тем более про импотенцию… Этого даже Вирхиния не знала! А Джерри всегда величал Амадо инвалидом и хромоногим. И эта неприязнь, возникшая с первой встречи… Может, они с Амадо были знакомы в прошлом?
Но в этом месяце были и проблески. Доктор Гильермо скинул Фернанде на е-мэйл копии с амбулаторных карт двух пациентов: Матео Рауля Кастро Гарсиа и Сандры Вэйс. Это оказался один человек. С 2011 по 2014 годы он произвёл шесть операций, с каждой всё больше модифицируясь в женщину. Но новый факт Фернанду не обрадовал, и от обиды на Джерри она задумала покопаться в биографии Хермана Бустос Агирре.
Воцарившись в кабинете инспектора, с тремя чашками кофе, морем дисков и флешек с базами данных, Фернанда зарылась в поиски информации. В новых картотеках по человеку с именем Херман Бустос Агирре она ничего не нашла. Сделала запрос в консульство Нидерландов, а также в центральный Рехистро Сивиль – Джерри менял имя, получал визу, DNI, вид на жительство или гражданство. Всю документацию, проверенную и с печатями, ей обещали выслать почтой.
К вечеру, когда Фэр собралась домой, на пороге её кабинета вырос человек, которого она ждала давно – экс-адвокат Каспер Брёкке. Тот самый тип, что вытащил Маркоса Феррера из колонии! Это оказался рослый, полноватый мужчина с седыми кудрями, одетый в простую рубашку и запылённые штаны.
Фернанда указала ему на стул, предложив кофе, который он пить не стал. А Фэр вооружилась диктофоном и перешла к сути:
– Я вызывала вас, сеньор Брёкке, чтобы поговорить о вашем бывшем клиенте, – начала она без предисловий.
– Я не сомневался, инспектор, что пригласили меня вы не напрасно. Хотя я уже второй раз мотаюсь сюда из Сан-Антонио-де-Ареко. Я живу в поместье, выращиваю виноград, курочек, козочек и индюков. Адвокатскую деятельность я окончил в 2005 году, – ясные глаза мужчины, хитрые, зелёно-голубые, Фернанду пугали и завораживали одновременно. – Это была моя мечта – уехать от городской суеты, машин, химикатов и прочих ужасов современного мегаполиса. Наверное, во мне бурлит кровь предков: со стороны отца – норвежцев и ирландцев со стороны матери. Последние были землевладельцами, выращивали пшеницу на продажу.
– Сеньор Брёкке, давайте к делу, – ускорила Фэр лавину откровений о фермерском хозяйстве. – Речь о человеке, которому вы помогли добиться пересмотра дела. Маркос Феррер. Вам о чём-нибудь говорит это имя?
Каспер Брёкке таращился на неё, сияя глазами цвета морской волны. Фернанде он упорно кого-то напоминал. Черты лица знакомые… Где она его видела?
– О, да! Я помню эту историю! – обрадовал её экс-адвокат. – Дело было противоречивым, – сеньор Брёкке рассмеялся. Глаза застыли – он окунулся в воспоминания, ораторствуя, как с трибуны. – О, я был сильным адвокатом! Любил распутывать сложные дела, выворачивая наизнанку факты, которые представляло обвинение. Однажды я вытащил из тюрьмы очень крутого наркобарона. Он мне и подарил моё поместье. А того мальчика, Маркоса, я запомнил. Государственный адвокат его даже не защищал. Не люблю адвокатов, которые плохо исполняют свои обязанности.
– По-вашему, Маркос Феррер был невиновен? – заинтересовалась Фернанда ещё больше.
– Нет, он был виновен, – качнул головой сеньор Брёкке. – Он убил младшего брата, раздавив его на авто. Он искалечил старшего брата, переехав ему ногу так, что её ампутировали. Но он хотел убить старшего брата и мать, а не младенца. Он подозревал, что они отравили его отца. За это Маркос и решил им отомстить. И он хотел покончить с собой, был уверен, что раздавив их, убьёт и себя.
– Тогда я не понимаю – Фэр действительно не улавливала логики. – Вы были супер адвокатом и защищали отъявленных мерзавцев, убийц, наркобаронов, воров в законе. Они вам платили море денег и дарили поместья. Это я могу понять – частный адвокат получает за свою работу достойную оплату. Но зачем вы защищали подростка-убийцу без гроша в кармане? Его семья жила в трущобе, им нечем было платить вам. А убийство из мести – отягчающее обстоятельство. Как вы добились пересмотра дела?
– Мне нечего скрывать, я никогда не занимался нелегальными делами. Всех мерзавцев я защищал, отыскивая лазейки в законодательстве. Но позвольте спросить, инспектор, – мужчина хитро сощурился, лучики-морщины пролегли до самых его висков. – Почему вас интересует это дело?
– Вы слышали о Фантоме, что убивает людей неизвестным ядом? Мы его ищем уже полтора года. Всё бродим, бродим по кругу, а жертвы только умножаются, – честно сказала Фернанда.
– И вы полагаете, что это Маркос Феррер, – догадался экс-адвокат.
– Он или его брат Амадо. Тот, кому ногу покалечили. Это одна из версий. Как вы понимаете, сеньор Брёкке, мы проверяем все варианты.
– Хм, любопытно… – нервно хрустя суставами, адвокат сцепил руки в замок. – Хотя о брате я бы подумал. Я видел его лишь раз в суде. Мне он показался злым человеком. Когда Маркоса оправдали, он кричал ему в лицо: «Чтоб ты сдох, гнида!». Неприятный тип. А что касается Маркоса… – мужчина вынул бронзовый портсигар. Достав сигару, чиркнул зажигалкой. – Позвольте, я закурю, – Фэр не возражала. – Он не виделся мне жестоким, скорее обиженным на мир из-за своей болезни.
