Текст книги "Секс-символ (СИ)"

Автор книги: Darina Naar

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 37 страниц)

– Я тебя ненавижу, Фернанда Ривас! Я тебе этого не прощу, – выдавил Джерри, когда её поцелуи спустились на живот.

– Чего ты не простишь? – фыркнула она. – Я тебя хочу. Мне нравится секс с тобой, и я хочу, чтобы у нас были нормальные отношения. Как у пары, у мужчины и женщины, а не как у двух собак.

Тропинка поцелуев, блуждая, окончательно сползла вниз, и Джерри затих, впав в транс. Секс получился фантастическим, и Фернанда решила, что она победила. Испытав почти животное удовольствие, лёжа на его груди, она обвивала Джерри руками, целовала ямочку на подбородке. И всё равно Фэр чего-то не хватило и теперь. Не хватило ответа – Джерри молчал. Фернанду это пугало, и она не спешила расстёгивать наручники, боясь – лишь он обретёт контроль, всё пойдёт прахом.

– Джерри… Джерри… мне так хорошо сейчас… Было бы так всегда, – шепнула она тихонько.

– Сними с меня наручники, – резанул он голосом, как металлом по стеклу.

Фэр зажгла лампу. Не глядя на Джерри, отстегнула наручники и бросила их на пол. Выключила лампу и легла, отвернувшись к стене. Всё бесполезно. Она проиграла. Никогда он не будет принадлежать ей. Он её не любит. В этом вся проблема. Банально и просто.

В конце концов, Фернанда расплакалась. Какая же она дура! И зачем к нему полезла? Она старалась не всхлипывать, чтобы Джерри не услышал. Ещё не хватало разрыдаться на его глазах! Но вдруг ощутила на талии его руки. Прижал к себе. Так близко, что она почувствовала, как выпирают косточки на его бедрах.

Осмелев, Фернанда обвила ногами его ноги. Позволил. Неужели она вытравила его мерзких тараканов, и теперь он – настоящий? Только молчит, как воды в рот набрал. Фэр буквально почуяла: он рядом не только телом, но и чувствами, и мыслями. Сейчас он её. Впервые за всё время их непростых отношений.

– Джерри… Джерри… – позвала она и всхлипнула – слёзы лились сами.

– М? Ты чего ревёшь? Что случилось? – шёпотом спросил он.

– Просто я дура.

– Ты только сейчас это поняла, Фернанда Ривас?

– Я дура, потому что я… я в тебя влюбилась, – вздохнула Фэр робко.

– Нет, ты, похоже, сошла с ума. Или напилась втихаря, пока я не видел.

– Почему?

– Ну-у-у… в здравом уме ты бы это не ляпнула.

– Это всё, что ты можешь ответить? – гневно зашипела Фернанда. – И ещё спрашиваешь, почему я реву?

– Ты хочешь, чтобы я признался тебе в любви?

– Было бы недурно.

Хихикая, Джерри перекатился на спину, увлекая Фэр за собой.

– Я тебя ненавижу! – объявил он.

Она рот разинула, но его закрыли поцелуем.

– Люди ненавидят то, что врывается в их жизнь без спроса, и переворачивает её вверх ногами. Ты меня так заводишь, что я теряю контроль. А это редко кому удаётся. Ты можешь по праву собой гордиться, Фернанда Ривас. Ты лишила меня покоя. Ты не даёшь мне жить. Ты влезла в мою в голову и просверлила там дыру. А сегодня ты меня почти изнасиловала. Ты сумасшедшая. Зачем ты это сделала?

– Потому что ты меня раззадорил, – Фернанде стало смешно. Да, с Джерри не соскучишься. Он даже в постели умудряется её бесить!

– Дурочка… давай спать, уже четыре утра, – ответил он на её смешки.

– Ага…

Фэр так нравилось обвиваться вокруг Джерри, что она улеглась на него, как на перину, буквально разомлев от удовольствия. Хотя главного Джерри не сказал.

Фернанда не верила своему счастью – на следующий день Джерри был ласков и не обижал её ядовитыми комментариями. И даже не отреагировал на скандал между Айлин, Нанси и гувернанткой сеньорой Ньевес, что пыталась заставить девчонку читать.

– Я ненавижу буквы! Они уродливые! Сами их читайте, свиньи!!! Я вас ненавижу!!! – в бешенстве орала Айлин. Она лягалась, плевалась и сквернословила – так ненавидела учиться.

Злая Нанси едва не открутила девчонке ухо. Сеньора Ньевес, худощавая дама лет сорока, чуть не плакала, приговаривая: таких ужасных детей она никогда не видела. Нанси хотела втянуть в конфликт и Джерри, но он отмахнулся:

– Умоляю, Нанси, не порти мне настроение! Отлупи ненормальную ремнём и успокой сеньору Ньевес. Я заплачу ей жалованье выше обычного. За нервы. И не доставайте меня сегодня.

А Фэр напрочь забыла, что хотела обсудить с Нанси заявление Тоса. Днём они с Джерри отправились на лошадиные скачки, где Фэр неожиданно выиграла, наугад поставив на коня по имени Атлас. Затем они устроили пикник в саду, купались в бассейне и даже играли в теннис. А вечером Джерри застрял на третьем этаже – в оранжерее. Тут цвели розы: от обычных, что продаются в магазинах, до совсем редких – чёрных, голубых, зелёных, пятнистых и радужных. Джерри любил растения, но лично ими не занимался, уверяя, что боится пораниться. Поэтому о розах заботился дон Альберто, а Джерри любил сидеть в оранжерее, уткнувшись в электронную книгу или планшет, или общаясь то с Дамасом, то с другим питомцем – змеёй по кличке Амару.

Змея была очень красивой, цвета чёрного жемчуга и с ярко-красной головой. Она жила в просторном террариуме, застеленном листьями и хворостом. Джерри наблюдал за Амару и кормил её, пропихивая через отверстие мелких лягушек, мышей и ящериц. В руки он её не брал, чему Фэр обрадовалась – она ненавидела змей. А Амару оказалась ядовитой.

– Зачем ты держишь её в доме? Она же выползет и покусает кого-нибудь! – укорила Фернанда.

– Она не выползет. Террариум надёжно закрывается, – флегматично ответил Джерри, скармливая змее новую порцию лягушек. – Это крайт. Мы с Мэри привезли её из Малайзии.

– Но она же ядовитая!

– Ядовитая, зато красивая. Раз в неделю приходит ветеринар, осматривает Амару и сцеживает у неё яд.

Джерри так любовался питомицей, что Фэр приревновала. Неприятно, когда тебе изменяют со змеёй. Поэтому, схватив Джерри под локоть, она увела его в спальню, подальше от Амару. Учитывая, что та активизировалась к ночи, Джерри мог проторчать у террариума до рассвета. Как Фернанда заметила, он был склонен зависать у объекта, наблюдая за ним часами.

Ночь они снова провели вместе и даже обошлись без связываний – Джерри был ласков как никогда. Надолго ли? Не предскажешь. Но Фэр так увлекли эти игры, что она забыла работу, семью и вообще всё. Её единственной реальностью стал Джерри.

А он, кажется, успокоился, сняв маску неприступной звезды. И Фернанда, счастливая и уверенная в своей победе, расслабилась. И напрасно. Поступки Джерри на следующий день перечеркнули всё.

Утром Фэр проснулась первая и долго Джерри разглядывала. У него были очень густые, словно накрашенные ресницы. Фернанда давно это приметила, но теперь, лежа в его объятиях, увидела, что ресницы растут в два ряда. Это красиво, но ненормально. И Джерри такой ненормальный абсолютно во всём.

Его разбудили её поцелуи и дико взбесило, что Фэр куснула его за ухо.

– Не смей никогда меня кусать! – выпалил Джерри, с силой отпихнув её.

Фернанда обиделась на этот выпад и до полудня с ним не разговаривала – ушла в кабинет-библиотеку, что спряталась на первом этаже. Джерри любил читать, но предпочитал книги электронные. А Фэр обнаружила бумажную литературу по ветеринарии, уходу за растениями, несколько томов о ядовитых змеях, книги о том, как чистить бассейн, избавляться от саранчи и москитов и разжигать костёр без спичек. Одна полка удивила Фернанду содержимым – здесь было собрано мистическо-оккультное чтиво: «Заговоры и проклятия», «Чёрная магия», «Древние колдовские ритуалы», «Заклинания индейцев Майя», «Самые известные колдуны и ведьмы» и прочая ерунда. Среди них затесались «Камасутра» и книга под названием «Всё о тантрическом сексе». Забавная коллекция.

Не найдя что почитать, она вышла из кабинета, решив с Джерри помириться. Обнаружила его на третьем этаже в спортивном зале. Он висел головой вниз, уцепившись ногами за перекладину и раскинув руки, и напоминал летучую мышь.

– Джерри! Джерри! Ты же упадёшь! Нельзя так долго висеть вниз головой, это вредно. Слезай!

– Отвали, я медитирую.

– Почему ты мне хамишь? – топнула ногой Фернанда.

– Потому что не люблю, когда меня достают. И ненавижу, когда меня кусают.

– Ты ещё злишься? – удивилась Фэр.

– Да, злюсь!

– Нашёл из-за чего, из-за ерунды. Я укусила тебя в шутку.

– Мне без разницы в шутку или всерьёз. Меня нельзя кусать, царапать и бить. Ясно?

– Неженка нашёлся, тоже мне! – рассвирепев, Фэр ушла в спальню и плюхнулась на кровать, зарывшись лицом в подушку.

Через минут двадцать Джерри пришёл сам. Молча обнял её, уложив голову к ней на спину. Фернанда обиженно сопела, но ей было приятно. Воспользовавшись моментом, Дамас тоже прыгнул на кровать. Залез к Фэр на голову.

– Окружили со всех сторон, – пробухтела она, поворачиваясь лицом.

– А как ты думала? – сверкнул Джерри улыбкой.

«Мужская солидарность» – решил Дамас, свивая гнездо у Фэр в волосах.

– Давай мириться, – предложил Джерри.

– Я с тобой не ссорилась. Это ты взбесился из-за невинной шутки.

– Меня нельзя кусать, повторяю для глухих. Больше повторять не буду, так что запомни, – «палец дьявола» мягко ткнул её в лоб, губы коснулись губ. – И давай закроем эту тему. Пойду побреюсь, – и ушёл в ванную.

– Джерри, – окликнула его Фернанда.

– А?

– У меня вопрос. Что если я… ну, если я вдруг окажусь беременна? Всё-таки мы с тобой уже столько раз…

Из ванной раздалось хихиканье.

– Нашла что спросить!

– Что это значит? Это не ответ, – вскочив с кровати и спихнув Дамаса, она выросла в дверях.

Джерри, стоя у зеркала, намазывал на лицо какой-то супернавороченный крем для депиляции – бритвой он не брился из-за якобы раздражения на коже.

– А какой ответ, май дарлинг, ты хочешь услышать? – не понял он.

– Например, что делать, если я вдруг залечу?

– Ну, если ты вдруг залетишь, родишь одного, двух, трёх и будет тебе счастье, – не моргнув глазом выдал Джерри.

Фэр так и села. Не найдя слов, молча вернулась в спальню. Вот гад! Выходит, всё, что он плёл, – ложь. А теперь решил, что заполучил её, и можно обрюхатить. Хотя залететь она могла навряд-ли. У неё спираль, да и Джерри предохранялся. В этот раз. Но не исключено, что в следующий он устроит ей «киндер-сюрприз». Ну нет, второй Конрад ей не нужен!

У Джерри челюсть отпала, когда, выйдя из ванной, он увидел: Фернанда оделась и складывает свои расчёски, пудреницы, тушь и прочее в рюкзачок.

– Ты куда это собралась?

– Я еду домой! – твёрдо сказала она.

– С чего вдруг?

– Наши отношения закончены. Мы расстаёмся навсегда, Джерри Анселми! – Фэр говорила жёстко, будто гвозди забивала.

– Это почему?

– У нас с тобой разные понятия об отношениях.

Закинув рюкзак на плечо, Фернанда попыталась выйти из комнаты, но Джерри преградил ей дорогу.

– В чём дело? На что ты обиделась, май дарлинг? Всё же было хорошо.

– Хорошо? По-твоему подвергать меня пыткам – это хорошо? Ты садист!

– Пыткам? Каким пыткам? – рассмеялся Джерри. Чуть приобнял её.

Но Фэр отступать не собиралась – живо его отпихнула:

– Отвали! Между нами всё кончено! Ищи себе другую жертву. Пусть она хоть разорвётся от натуги, рожая тебе десяток отпрысков. Ты получишь от этого удовольствие явно. Ты же садист и любишь издеваться над женщинами. Но над собой я экспериментировать не позволю, до свидания!

Отойдя от двери, Джерри рухнул на кровать и, перекатившись по ней, захохотал как безумный.

– Ах, тебе ещё и весело?! – скрипнула зубами Фернанда. – У меня стресс, а ему весело!

– Ой, какая ты смешная! – простонал Джерри. – Никто ещё мне так не поднимал настроение.

– Ах, вот так? Я почти залетела, и у тебя поднялось от этого настроение? Зря ты не женился на Вирхинии, она бы давно уже родила тройню, – злорадно выпалила Фэр.

– Я не люблю тупых овец. Я переспал с твоей кузиной на зло. Тебе. Ну с чего ты взяла, что залетела? – примирительно сказал Джерри, сев на кровати и утирая слёзы. – Мы же предохранялись.

– Ни одна контрацепция не даёт сто процентов гарантии. А после того, что ты сказал, я больше видеть тебя не хочу.

– А что я сказал?

– Что хочешь, чтобы я родила тебе тройню, – пыхтела Фэр, бегая по комнате туда-сюда.

– Я такого не говорил.

– Нет, ты сказал! Короче, ищи себе инкубатор, а меня оставь в покое. Все мужчины одинаковые! Мало того, что ты шовинист, ты ещё и лжец!

– Какая чушь! – Джерри опять захихикал. – Никогда я не был шовинистом. Зачем всё так переворачивать? Я не говорил, будто хочу, чтобы ты рожала детей от меня. Я имел ввиду, что ты можешь в принципе родить хоть сколько детей. От кого угодно. Но если ты хочешь продолжать отношения со мной, не вздумай ловить меня на залёты. Это чревато. Я ведь могу разозлиться и проучить.

У Фернанды чуть пар не пошёл из ноздрей. Что за бред несёт этот тип? Потребовал от неё детей, а сейчас вопит про намеренные залёты и угрожает.

– Но мне нравится твоя реакция. Она превзошла мои ожидания, – снова подойдя к Фэр, Джерри обнял её.

Она нетерпеливо дёрнулась.

– Ах, тебе нравится?! Я и говорю, ты садист. Тебе в кайф, что я умираю от страха.

– Ну почему? Чего ты боишься?

– Ты тупой что ли, Джерри Анселми? – прошипела она ему в ухо. – Я боюсь беременности! Больше всего на свете! Это катастрофа, худшее, что может случиться со мной. Я тогда выпрыгну в окно. Понятно тебе?

– Успокойся, ладно? – ответил Джерри ровным голосом. Взял её за плечи и встряхнул. – Ты не беременна.

– То, что ты предохранялся, меня не успокаивает. А твоё пренебрежение моим страхом не позволяет тебе доверять, – упрямилась Фэр, уже начиная сдаваться – такими приятными были объятия. – Сегодня ты говоришь, чтобы я успокоилась, а завтра продырявишь презерватив.

– Ну не выдумывай, а то я обижусь. Я никогда такого не сделаю, – он заглянул ей в глаза. – Мне не нужны ни венерические болезни, ни дети, я тебе говорил уже. И если ты залетишь, то пойдёшь на аборт. Даже если придётся тебя связать и вывезти на другой континент!

– Ой, не каркай, а то накличешь беду! Не смей этим шутить, или я тебя убью! – проскрипела Фернанда. – Я боюсь беременности до трясучки. Это фобия. Ясно?

– Ясно, – сдался Джерри, театрально поднимая руки вверх. – Не надо бояться. Я тебе повторяю: ты не залетела. Это невозможно.

– Но…

– И закроем эту тему.

Фэр не поняла, почему он говорит с такой уверенностью, но страх отступил. И её стали занимать своеобразные бытовые привычки Джерри. С вечными диетами и сидением на неких таблетках, она смирилась, но капризы её подбешивали. Кофе он не пьёт, там кофеин. И сахар не ест – это яд. И соль не ест – это ещё хуже. На цитрусы и шоколад у него аллергия, от мучного и сладкого он поправляется, а острое, кислое и газированное – катастрофа для голоса. От мыла – прыщи, от бритвы – раздражение. И вообще никакими колюще-режущими предметами Джерри не пользовался, включая ножи и ножницы, – боялся порезаться.

А ещё он делал маски на лицо и волосы, часами принимал ванну то с солью, то с грязью, то с глиной. Мазался всякими маслами и лосьонами, делал обертывания и даже вызывал на дом маникюршу. Фэр этот зашкаливающий нарциссизм бесил ужасно.

К концу третьего дня пребывания в доме Джерри терпение у Фернанды лопнуло.

Донья Нильда приготовила на ужин разносолы, из которых Джерри съел только три салатных листа и томат, заявив, что от другого покроется сыпью. Фэр, пожав плечами, с радостью навернула курицу, запечённую с лимонами, и пирожные с клубникой.

Они поднялись в спальню, но Джерри, вместо того, чтобы уделить внимание Фернанде, взялся рассматривать себя в большое настенное зеркало.

– Джерри! Может, хватит уже красоваться? Иди ко мне, – позвала его Фэр.

Он не отреагировал, и Фернанде пришлось довольствоваться ласками Дамаса, что взгромоздился на её колени и мурлыкал, требуя почесать его за ушком.

Но, когда Джерри, взяв здоровенную лупу, стал через неё и зеркало разглядывать, не вскочили ли у него прыщи, терпение Фэр закончилось. Спихнув Дамаса с колен, она пошарила по тумбочкам, нашла увесистую статуэтку, размахнулась и запустила ею в зеркало.

Джерри успел отскочить от вихря осколков. С минуту он глядел на пустую раму и засыпанный стекляшками пол. В гнетущей тишине. Потом обернулся:

– Ты что дура?

«Не то слово!» – подумал Дамас, нервно дёргая пушистым хвостом.

– Сам виноват, нечего было полтора часа крутиться у зеркала! – выкрикнула Фэр.

Джерри развернулся и ушёл. Дамас, спрыгнув с дивана, последовал за ним.

Минут двадцать Фернанда сидела, глядя в одну точку. А потом начала реветь и бить кулаками спинку кресла. Вот идиотка, взяла и всё испортила. Теперь Джерри разозлился. И ушёл. Конечно, она была неправа, могла и в голову ему попасть. Но и Джерри вёл себя по-свински. Почему он, вместо того, чтобы быть с ней, любовался собой? Да ещё так долго! Нарцисс чёртов!

Чуть остыв, Фэр спустилась вниз, но не нашла Джерри ни в гостиной, ни в кухне, ни в кабинете. Увидела его в окно. Вышла в сад и подкралась сзади. Сидя на земле под раскидистым орешником, он в упор рассматривал правую руку – с той капала кровь.

– Джерри!

Он вскинул голову.

– Чего ты хочешь?

– Что у тебя с рукой?

– А это по твоей милости.

– Давай поговорим, – попыталась помириться Фернанда. – Я не знала, что ты поранился. Хочешь, я перемотаю тебе руку?

– Нет, спасибо. Я как-нибудь обойдусь без тебя.

Он направился к дому. Фэр кинулась следом.

– Джерри, ну не уходи. Я просто разозлилась, потому что ты не обращал на меня внимания. Вот и разбила зеркало. Ну Джерри…

Молча отпихнув её, он прошёл в дом и спустился в кухню. Фернанда не отставала – пошла за ним. Достав аптечку, он замотал руку бинтом.

– Надо бы чем-то обработать… – робко сказала Фэр.

– Лучше мозги себе обработай, вдруг поумнеешь, – выскочив из кухни, Джерри рванул на третий этаж.

– Если ты думаешь, что я буду извиняться, не дождёшься! Я не буду! – крикнула она ему в спину. – Я не виновата, что у тебя хронический нарциссизм!

Фернанда вернулась в спальню и долго надеялась, что Джерри придёт обратно. Прождала до четырёх утра, когда, наконец, её сморил сон.

Проснулась она около десяти. Постель была не смята. Исчез и Дамас. Осколки зеркала так и валялись на полу.

Фэр обнаружила на тумбочке записку. Хвостатым почерком Джерри там значилось: «Это зашло далеко и перешло все границы. Ты во многом божественна, Фернанда Ривас, но кое в чём просто отвратительна. Мы никогда не поймём друг друга, поэтому нам лучше расстаться. Я так решил. Прощай. Будь счастлива. Джерри».

====== Глава 27. Маска под маской ======

Фэр была вне себя. Да что этот павлин о себе возомнил? Заставил её плясать под свою дудку; три ночи они провели вместе, а теперь он изволил обидеться. И на что? Подумаешь, зеркало разбила. Фернанда жаждала запустить стулом в стену или наорать на кого-нибудь, но, сев на пол, заплакала. Это помогло выплеснуть эмоции. Наревевшись, она приняла душ, оделась и решила ехать домой. А уже на выходе столкнулась с Нанси.

Фэр была так взвинчена, что не стала шифроваться – подозвала Нанси и рассказала: Тос написал заявление на её розыск. Но умолчала, что она инспектор полиции.

Нанси не испугалась и не удивилась.

– Этого следовало ожидать, – сказала она, усадив Фернанду на лавку в саду. – Этот тип способен на всё, чтобы испортить мне жизнь. Как видите, сеньорита, я никуда не пропадала и не убегала. Я ушла сама и искать меня не надо. Так и передайте копам. Пусть Тос своё заявление сожрёт!

– А мне Тос не показался плохим, – выдавила Фэр.

– Он всегда кажется хорошим тем, кто с ним не живёт. Для всех – это я моральный урод, раз посмела бросить его и его детей, – Нанси говорила спокойным, но презрительным тоном. – А то, что он сделал с моей жизнью, никого не волнует.

– Он тебя бил?

– Почти нет. Зато наградил двумя детьми, у меня близняшки. Я еле их доносила, думала помру. Но ему-то что? Представьте, через полгода он заявил, что надо ещё детей. Ему было плевать, что я едва осталась жива. Я и родила их, потому что он просил. Дура. Так и не смогла их полюбить. Я кормила их, мыла, пеленала, гуляла с ними, но я не чувствовала себя матерью. Зато перестала ощущать себя человеком, меня воспринимали только, как приложение к детям. «Нанси, туда не ходи – это опасно для детей»; «Нанси не делай то, ты же беременная». А после родов я стала кормом для этих двух кульков, что орали день и ночь. «Нанси, осторожнее переходи улицу, вдруг тебя собьёт машина, и детей будет нечем кормить»; «Нанси, ты не должна это есть, ты же испортишь молоко и дети умрут с голоду». Лучше бы они и правда умерли. Я просила Тоса нанять няню, чтобы я могла отдохнуть, а он разорался, что я плохая мать и мне надо в психушку. И, представьте, этого ему показалось мало. Через два месяца он притащил в дом свою слепую мамашу. Мне пришлось нянчиться и с ней. Я водила её за руку всюду, я её даже мыла, а она только жаловалась, оскорбляла меня и размахивала своей палкой. В конце концов, я решила сама заработать денег на няню. Нашла объявление в газете и позвонила в агентство по найму. Предложила свою кандидатуру, а потом они мне перезвонили. Так я попала к мистеру Джерри. Он очень хороший, золотой человек. Если бы не он, я бы вышла в окно, – в ответ на эти расхваливания Фэр глаза закатила, знает она об этой «хорошести». – Несколько раз я оставляла детей и свекровь с соседкой, а потом мистер Джерри, узнав о моих проблемах, оплатил моим детям частные ясли и дал денег на сиделку для свекрови. И я вздохнула спокойно. У меня свободный график, а мистер Джерри хорошо платит. Я приходила к нему, когда Тоса не было дома. Муж не знал о моей работе, но однажды его мамаша ему нажаловалась, что я оставляю её с сиделкой, а сама ухожу. Она наплела, что у меня любовник, – Нанси болтала и болтала, не замолкая. Кажется, ей давно хотелось выговориться, а уши Фэр пришлись кстати. – В общем Тос закатил скандал, а когда я ему рассказала, что устроилась на работу, он меня избил. На следующий день я собрала вещи и ушла из дома, пока его не было. Никогда я в этот ад не вернусь! Пусть сами о себе заботятся, – закончила Нанси. – Вот вы, сеньорита Фернанда, тоже считаете, что я не права? Вон донья Нильда обозвала меня кукушкой и сказала, что от таких хороших мужей не уходят. Но она счастлива в браке и ей кажется, что все мужчины такие же, как её супруг.

– Я думаю, ты правильно сделала, что ушла оттуда. Я бы поступила также, – ответила Фэр.

Она понимала Нанси. Хотя Фернанда не любила быть жилеткой, история эта впечатлила её. Уж она-то знает, какими бывают нормальные с виду мужчины.

– Короче, все мужики – идиоты, – сделала вывод Фэр.

– Только не мистер Джерри, – улыбнулась Нанси. – Знаете, сеньорита, мистер Джерри очень закрытый человек. Но если он выбрал вас из миллиона влюблённых в него девушек, это о чём-то говорит. Мой вам совет – не упускайте его. Основная масса мужчин такие, как Тос. Они всем видятся правильными, семейными, дружелюбными. Эдакий идеал абстрактного женского счастья. Но счастье не в этом. Главное – это схожесть мыслей, когда люди думают в одном направлении. Наблюдая за вами с мистером Джерри, я решила, что вы с ним одинаковые. У вас похожие мысли, идеи, желания. А это то, чего не хватает большинству пар.

Фернанда не могла не признать – Нанси умна. Сама она не была склонна к размышлениям о поступках людей и смысле жизни. Это её всегда утомляло, и Фэр поторопилась уйти. Она выяснила что хотела, нашла Нанси и поговорила о заявлении Тоса. Дело можно сдавать в архив. А касаемо Джерри… Ясно ведь – Нанси восхваляет его, потому что он помог ей. Он же не бросал её одну, трижды с ней переспав.

Покинув Баррьо Парке, Фернанда поймала такси и вернулась домой. Там, кроме тёти Фели, её подружки доньи Канделарии и их питомцев – Барби и Стефана – никого не было. Развалившись на диване в гостиной, женщины грызли орешки и смотрели телевизор. При виде Фэр, тётя радостно заголосила: теперь она является владелицей целого участка на Луне.

– У меня есть сертификат, Фернандита! Я его тебе покажу потом. Я же землевладелица, вернее луновладелица! И я гражданка «Межпланетной республики»! У меня даже есть лунный паспорт! – вскочив с дивана и раскидав орехи по полу, тётя Фели закружилась на месте. Схватив Барби на руки, чмокнула её в нос. Та почесала задней лапой за ухом. – Барбара Сантойя, немедленно прекрати чесаться! Кто же чешется, сидя на руках у хозяйки? Придётся тебе посетить курсы хороших манер для собак. Так вот, Фернандита, – вернулась она к луной теме, – участочек мой называется «Розовая дыра». Красивое названьице, правда? Вот есть дыра чёрная, а у меня розовая! Люблю всё розовенькое!

– Ужасное название! – громко завопила донья Канделария, перекрикивая телевизор. – Почему дыра? И почему она розовая? Я ж предлагала тебе, Фелисидад Сантойя, назвать участок Стефаном или Стефанией, как моего паука.

– Ну вот ещё! – топнула ногой тётя Фели. – Глупости какие! Только не хватало мне называть свой прелестный розовый участочек, на котором растут лунные розовые розочки и имеются лунные розовые озёра, в честь каких-то пауков. Ни ума у тебя, ни фантазии, Канди Мендес!

– Амару, – сказала Фэр и отправилась вверх по лестнице.

– Что-что, дорогая? – не поняла тётя.

– Амару. Назвали бы его Амару.

– Почему?

– Не знаю, тётя Фели, просто в голову пришло.

И правда, почему ей вспомнилось это слово? Или имя… Ах, да, так же змею зовут! Змею Джерри.

– Да пропади ты пропадом, Джерри Анселми, вместе со своей змеёй, котом и всем, что с тобой связано! – в сердцах бросила она, захлопывая дверь в комнату. Что за наказание? Чего он лезет в её мысли без спроса?!

Полазив по ящикам, Фернанда нашла пару тестов на беременность и даже не задумалась, что ведёт себя, как Вирхиния.

– Если ты, Джерри Анселми, ещё и вздумал меня обрюхатить, я тебя убью! – разговаривала Фэр сама с собой, ожидая результатов.

Оба теста показали одну полоску, и Фернанда немного успокоилась. Хотя рано радоваться, и суток не прошло с момента их последней близости. Надо будет сделать ещё тесты.

С другой стороны, она сама виновата. Сколько раз она зарекалась не спать с мужчинами? И наступила на те же грабли. Любви ей захотелось. Живут же многие без любви и без секса, и никто не умер. А Джерри, когда Фэр показалось, что она победила его тараканов, решил с ней расстаться. Из-за дурацкого инцидента с зеркалом. Это хамство – разорвать отношения запиской. Нет, нет! Нельзя это так оставлять! Он её унизил. Надо его найти и устроить разборки – пусть оправдывается.

Позвонив в комиссариат, Фернанда упросила ничего не подозревающего Берни узнать местонахождение машины Джерри. Номер его красного Феррари она запомнила наизусть. Да и авто приметное. Через час Берни сообщил адрес: Палермо Голливуд, студия звукозаписи. Могла бы и сама догадаться. И чего она оттуда уехала? Была почти рядом. Надо снова пилить в Палермо.

Перекусив и переодевшись, Фэр сначала отправилась к Парке Норте, где забрала с парковки свой мотоцикл. Оседлав его, поехала в Палермо Голливуд. Миновав несколько съёмочных комплексов и домиков, разрисованных граффити, остановилась у нужного здания, невысокого и неприметного с вывеской: «Студия звукозаписи».

Она показала охраннику жетон, и её пустили внутрь без разговоров. Даже подсказали, в каком павильоне искать Джерри.

Фэр зашла в студию в тот момент, когда Джерри, стоя в наушниках в отдельной кабинке, записывал песню. Звукорежиссёр, сидящий за пультом, зашикал и замахал руками, давая понять, чтобы она вела себя, как мышь.

Фернанда встала у двери, слушая пение. Любовные слова песни лились, как водопад. Голос у Джерри красивый, этого не отнимешь. И поёт он вживую хорошо, попадая во все ноты. Записали его со второго раза – в первый заглючил микрофон. А Фэр так и не поняла, что заставило её разомлеть больше – песня или тембр голоса.

– Спасибо! Записано! – выкрикнул звукорежиссёр, показывая Джерри жестом, что он может выйти.

Джерри увидел Фернанду, когда, сняв наушники, вошёл в зал.

– Ну как? – спросил он.

– Шик! – похвалил звуковик. – Это хитяра! К тебе тут пришли, – указал он кивком на Фэр.

– Ты что здесь делаешь? – недовольно спросил Джерри.

– Надо поговорить, – буркнула Фернанда.

– Отвлекаешь меня от работы. Кике, я выйду на пару минут, – пожав звуковику руку, он вытолкал Фэр наружу. – Чего ты хочешь?

– Мы будем разговаривать, как идиоты, в коридоре? – нашла к чему придраться Фернанда. – Я бы предпочла место поудобнее.

– Тут нет места поудобнее. Можем спуститься в кафе.

– Нет, в кафе люди.

Закатив глаза, Джерри устремился вперёд по коридору. Остановился у окна. Присел на подоконник.

– Ну, говори.

– Мне? Мне говорить?! Это ты должен давать объяснения! – выпалила Фэр с яростью. – Почему ты уехал, оставив мне идиотскую записку? В гробу я её видала!

– Ах, ты пришла разборки устраивать? – разочарованно протянул Джерри. – Но я написал тебе всё, что хотел: мы расстаёмся. Больше мне сказать нечего.

– Значит, тебе сказать нечего, Джерри Анселми?! – топнула она ногой. – У нас всё было хорошо, и вдруг ты передумал и решил расстаться из-за зеркала?

– Не из-за этого. Просто я не вижу смысла друг друга мучить, – лицо его было каменным, а глаза он скосил, глядя в окно на птичку, скачущую по дереву. Но Фэр он показался грустным.

– Ты же говорил, что мы похожи! Это твои слова! Нам же было хорошо, – Фернанда всхлипнула, ощущая себя униженной. Вместо того, чтобы надавать ему оплеух, она ревёт, выпрашивая объяснения.

– Я никогда не отрицал, что мне хорошо с тобой в постели. Тебе, я полагаю, тоже. Но постель – это ещё не всё. Да, секс – важный аспект, но не единственный клей для отношений. Нужно взаимопонимание, которого у нас нет и не будет. Ты не понимаешь меня, мои чувства и настроение, а я не хочу, чтобы ты их понимала, – голос его потеплел. Спрыгнув с подоконника, Джерри приблизился. Погладил Фернанду по щеке тыльной стороной ладони. – Чтобы быть со мной, ты должна мою жизнь узнать и принять её. Но я этого не хочу, Фэр. Я тяжело схожусь с людьми, это здесь, в голове, – он указал себе на висок. – Это последствия моего прошлого, а туда я боюсь тебя впускать. Но и оставить в настоящем у меня не получается. Я пытался, правда. Но я не знаю, как это разграничить. Не знаю, что должно произойти, чтобы всё изменилось.

– Я ничего не понимаю… – пролепетала Фернанда. Джерри запустил пальцы ей в волосы, ероша их на затылке.

– Я знаю. И это к лучшему. Мы расстаёмся. Я так хочу. Просто прими это, Фэр. Так лучше и для тебя, и для меня, – рука его скользнула по её шее, приподняла волосы… Фернанду это сводило с ума. – Пойми одну вещь: Джерри Анселми, которого ты знаешь, его нет. Его не существует, это мираж, фото с обложки, придуманный образ. Ты влюбилась в маску, Фэр. Меня настоящего ты не видела и не увидишь никогда.

– Почему?

– Потому что я не хочу. Когда-то это было фантазией. Один мальчик мечтал, чтобы его любили. Любили все. Смотрели, открыв рты, восхищались, говорили о нём. Мечта сбылась. Но у каждой мечты есть вторая сторона. Называется расплата. Ты чего-то достигаешь в обмен на что-то иное. Я получил любовь, славу, богатство, внешность. Или ты думаешь быть секс-символом для толпы – просто? Нет, май дарлинг, любая красота и слава имеют цену. Я цену за свою маску буду платить до конца жизни. И хуже всего, что я боюсь этой маски лишиться. Иногда она давит, очень сильно, но без неё я – ничто. Без неё Джерри нет. Если бы тебе удалось её сорвать, ты бы осталась ни с чем. Именно поэтому мы должны расстаться. Ты можешь ненавидеть этого Джерри, но я не хочу, чтобы ты возненавидела меня другого. Возненавидела за то, что я перестану быть интересен тебе без личины Джерри Анселми. Так что давай останемся в памяти друг друга, как яркое приключение. Я знаю, ты ничего не поняла, но это не важно.