Текст книги "Сказка о том, как Герда бежит за Каем (СИ)"
Автор книги: cup_of_madness
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 49 страниц)
Прозвенел звонок. Взмахом палочки профессор закрыла все окна в комнате, которые создавали хотя бы какую-то иллюзию пространства. Башня погрузилась в красноватый полумрак. Пара обещала быть очень длинной.
– Здравствуйте! – раздался томный голос Трелони позади учеников. Женщина неспешно прошла по узким проёмам между пуфами.
Взгляд преподавательницы, втрое увеличенный линзами в очках, устремился к Гарри, и Сивилла показательно грустно вздохнула, похлопав его по плечу. Он перевёл взгляд на Гермиону, подняв брови, но та только сжала губы в ответ.
– Дорогие мои, сегодня на уроке мы попытаемся понять, к какому виду предсказаний ваша душа лежит больше всего, – Трелони резко повернулась, и по кабинету разлетелся звук от удара камешков множественных бус у неё на шее. – Не у всех Внутреннее Око развито достаточно, чтобы научиться видеть хотя бы очертания без верных помощников.
Женщина заставила разные предметы взмыть в воздух и в случайном порядке приземлиться на парты к ученикам. Гермиона нахмурилась, взяв в руки учебник по хиромантии. Лаванда захлопала в ладоши, получив колоду карт. Ученики начали озираться по сторонам, высматривая других «верных помощников», и заметили несколько стеклянных шаров, чёток и горстей разноцветных камешков, собранных в маленькие замшевые мешочки.
– Эти вещи – инструменты, которые проведут вас по тернистому пути неизведанного, – улыбнулась Трелони, наблюдая, как ребята вертят в руках предметы. – У каждого из вас есть определённая предрасположенность, так что на сегодня ваша задача – увидеть своё ближайшее будущее при помощи доставшейся вам вещи.
Гермиона открыла учебник, читая о переплетениях на ладони, пытаясь по старинке почерпнуть крупицу логики в книге.
– В определении самого действенного способа меняйтесь с соседними столами, чтобы каждый смог испробовать все методы.
Гермиона услышала раздражённый вздох и, повернувшись, удивилась, увидев Малфоя, который недоверчиво смотрел на прозрачный шар перед собой. Кажется, он был одним из тех, кто разделял её скепсис в этой затее. Гермиона отвернулась, отругав себя, и заставила свои зрачки впиться в текст.
– Ну же, ну же, мой милый мальчик, попытайся предсказать что-то своему другу, – подтолкнула Трелони Рона, и гриффиндорка возненавидела то, что они уселись за один из столиков, расположенных к преподавательнице так близко.
Как только Грейнджер увидела недовольный взгляд Гарри и стушевавшегося Уизли, потому что их буквально заставили работать вместе, девушка с издевающейся улыбкой протянула Рональду экземпляр расшифровки.
– Ну же, милый мальчик, мы все ждём, – произнесла она, пытаясь не засмеяться, когда друг надул щёки, подобно ребёнку.
– Итак, – Рон прочистил горло, всматриваясь в ладонь Гарри, – его ждёт… – брови рыжего сошлись на переносице, пока он судорожно листал учебник. – Эмм… изгородь? Перегородка. Точнее… забор.
Отовсюду послышались смешки, которые ученики слабо пытались замаскировать под кашель. Профессор Трелони прожгла Уизли взглядом, и Гермиона побоялась, что на этом месте у Рона откроется язва.
– Нет же, – не выдержала женщина, перехватывая ладонь Поттера, – речь идёт о том, что его ждут преграды! Преграды, мой дорогой, гораздо ближе и труднее, чем вы можете себе представить. Боюсь, то, что страшит вас, на самом деле произойдёт…
Она сжала его плечо в знак поддержки, так что кивок Гарри выглядел очень нелепо.
– Профессор Трелони, у меня выпала Умеренность с двойкой кубков! Что бы это могло значить? – спросила Парвати, отвлекая учителя.
– О, милая моя, буду ли я права, если скажу, что ты решила сесть на диету? Очень сильное физическое изнеможение!
– Да, профессор! – девушка втянула в себя воздух так резко, будто меньшее, что Трелони предсказала, – это конец света.
– Почему у кого-то диета, а у меня вечные неприятности? – хмыкнул Поттер еле слышно.
Гермиона перевела на него понимающий взгляд, ведь было ясно, что вопрос риторический.
– Я не хотела бы увлекаться, но если вы говорите про изнеможение… – тараторила Патил, и Грейнджер закатила глаза.
– Не переживай, Парвати, Прорицания – это самая неточная ветвь магических знаний, – покачала головой Гермиона, удивляясь такой драматичной реакции. Трелони в этот момент отвлеклась на разъяснение гадания на камнях для слизеринцев.
С прошлого года чувство уважения к этому туманному предмету у Грейнджер не увеличилось.
– Интересно, что у тебя выпадет, Гермиона, – Лаванда убрала блондинистые волосы за уши и, явно получая от этого какое-то издевательское удовольствие, вытащила наугад одну карту из колоды и положила её на книгу по хиромантии. – О, Мерлин!
Чёрный жнец на коне и в доспехах будто и не предвещал такого восклицания ужаса от однокурсницы, если бы не вовремя замеченная надпись внизу карты. «Смерть».
– Я… Я не хотела ничего такого… – затараторила Лаванда, тут же растеряв свою спесь и пытаясь быстрее убрать с парты карту.
– Нет-нет, оставь, дорогая, – Трелони вновь повернулась к ним, услышав шум.
Гермиона таращилась на злосчастную картонку, не понимая, что ей следует чувствовать по этому поводу. Я ведь не верю в эту чушь, верно?
– Аркан Смерти вовсе не означает таковую на самом деле, – снисходительно улыбнулась Трелони, и Гермиона ощутила, как Рон выдохнул. – Эта карта знаменует скорые перемены в жизни, чаще всего стремительные.
– Супер, – безынициативно кивнула Грейнджер и уже думала откинуться назад и последовать примеру Гарри, который почти спал, однако увеличенные линзами глаза профессора обратились к ней. Трелони вытащила ещё пару карт из колоды.
– Ох, милочка, – Гарри тут же оживился и перевёл на Гермиону могу-поспорить-она-не-видит-ни-черта-хорошего взгляд, – карты говорят, что в этом году вы встретите настоящую любовь.
Весь класс, который до этого занимался перешёптываниями друг с другом и откровенным валянием дурака, притих, навострив уши. Совершенно точно дело было в том, что Трелони давно не предсказывала чего-то, что не должно закончиться трагической смертью. Гермиона, ошарашенная не меньше других, подняла брови вверх.
– Вот как, – протянула она.
– Сильные, очень тяжёлые чувства, – покачала головой Трелони, всматриваясь в карту.
– Что, Грейнджер, – услышала Гермиона голос Малфоя сзади, – соплохвосты всё же найдут, с кем спариться?
Гермиона скривилась, бросив на него взгляд, и отвернулась, тем более, что неудачную шутку слизеринца оценила лишь Паркинсон, а все остальные были слишком увлечены чуть ли не первым положительным предсказанием учителя. К тому же девушке, с которой у неё сложились не самые тёплые отношения ещё с прошлого года.
Трелони взяла в руку ладонь Гермионы, и гриффиндорка заметила, что ногти у профессора окрашены в зелёный лак, переливающийся под бликами света.
– Но она разобьёт вам сердце. Много раз, – закончила своё предсказание Сивилла.
– Ну, конечно, – расплылся в ироничной улыбке Рон, и весь класс отпустило.
– Как сердце вообще может разбиться «много раз»? – Гермиона выдернула свою руку, скептически глядя профессору прямо в глаза. Какая чушь несусветная.
– Не удивляюсь вашему скептицизму, дорогуша, ведь, признаться честно, как только вы переступили порог моего кабинета, я сразу же отметила, насколько блеклая у вас аура, – поджала губы Трелони, театрально вздыхая. – И подобные истории, – она указала ярким маникюром вниз на россыпь карт, – как раз часто случаются с девушками, чья душа сухая, как листья пергаментов, которые вы так обожаете. Ведь любовь – это волшебная субстанция, а вы… будто неприспособленный сосуд.
От такой наглости у Грейнджер приоткрылся рот. Просто невероятно.
– Вы сравнили меня с… – у неё всё ещё не было слов от возмущения. – Нет, с меня хватит.
Истерический смешок вырвался из груди девушки. В следующую секунду она подхватилась с разноцветной подушки и, пройдя пару шагов, открыла люк и исчезла, даже не оглянувшись.
– Кажется, кому-то нужно попить чайку с ромашкой, – услышал Драко голос Блетчли, пока Трелони обменивалась со своими любимыми ученицами мнением о произошедшем.
Малфой всё ещё смотрел на место, которое освободилось после ухода Грейнджер. Она вела себя странно. Точнее, не то чтобы он знал, как девчонка ведёт себя обычно. Сейчас грязнокровка стала кем-то, вроде подопытного зверька его сознания, которое оно почему-то решило замечать. Походы на вечеринки, слежка, остроты, которыми Гермиона сыпала… Скорее всего, она всегда была кем-то подобным, но в этом году будто сам дьявол решил довести Драко до ручки, сталкивая их, подводя обстоятельства так, чтобы он видел это. Малфой, чёрт возьми, видел. И это его раздражало.
– Крам положил на неё глаз, – произнесла Паркинсон. – Я видела, как они говорили на вечеринке и после. Поверить не могу, что из всех девиц он выберет грязнокровку. Ну, я имею в виду, серьёзно?
– Ты что, веришь в эту чушь? – скривился Драко, взглядом указывая на шар, который предположительно должен был предсказывать будущее.
– В прошлом году она предсказала мне болезнь, – пожала плечами Паркинсон, – и сбылось.
– Салазар, Пэнси, она предсказала её в феврале, – закатил глаза Малфой. – Тогда очередь к Помфри за зельями от простуды стояла такая, что можно было подумать, Снейп свихнулся и в этот день решил поставить высшие баллы за экзамен всем пришедшим в больничное крыло.
Раздражение уже знакомой волной потянулось по венам слизеринца, и он закрыл глаза, насильно переставая думать обо всём, что имело хотя бы отдалённо красно-золотой цвет. Прямо как галстук Грейнджер.
***
Когда чёрный филин влетел в гостиную, Драко поднял брови от удивления. В комнате почти никого не было, что не странно, потому что в среду около полуночи все разбредались по кроватям раньше обычного. В каком-то роде среда была самым тяжёлым из дней недели. Даже хуже понедельника.
Малфой отпустил птицу, в нетерпении разрывая конверт. Ну, наконец-то. Аккуратные витиеватые буквы, точно выведенные рукой отца, тешили его всего пару секунд.
Драко,
Мы с матерью очень гордимся твоим участием в турнире. Для нашей семьи это большая честь. Мы всенепременно ожидаем твоей победы. Надеюсь, участие никаким образом не скажется на успеваемости.
Отец.
P.S. Тетя Мариан недавно была в гостях у твоей матери и снова нахваливала Нарциссу за то, что она дала тебе имя Драко. Так что передаю её слова и, конечно же, поздравления.
Малфой уставился на письмо, будто оно было дерзким первокурсником, посмевшим сказать ему что-то в ответ. Он перевернул конверт, чтобы удостовериться, что написанное точно пришло из Мэнора, хотя почерк Люциуса он узнавал безошибочно. Какого хера?
Ни одного сраного объяснения, на которое парень рассчитывал, никакой чёртовой обрисовки плана действий. Ни-че-го. Кому нужны ёбаные поздравления?
Драко ещё раз перечитал письмо и злобно фыркнул, потому что постскриптум звучал как какое-то сумасшествие. Какая к чёрту «тетя Мариан»? Он впервые видел это имя и вообще впервые видел, чтобы отец описывал что-то подобное. Его письма очень редко состояли из шести предложений. Мама могла исписать несколько пергаментов о происходящем дома, обязательно упоминая покупку новых «распрекрасных бокалов», и то, как её навестила подруга, у которой дочь его возраста «чудесная девушка, обучена манерам, нужно будет вас познакомить». Это всё походило на какую-то шутку или издевательство, словно Люциус решил его разыграть. Если бы у него вообще было чувство юмора.
Драко подавил в себе желание остервенело выбросить письмо в камин, решая, что перечитает его на свежую голову, потому что глаза парня слипались от усталости. Длинный, чертовски длинный день.
Малфой услышал характерный звук отодвигающейся стены и через пару секунд увидел Паркинсон, которая еле передвигала ноги от усталости.
– Пэнси? – поднял он брови, удивленный её разгуливанием в позднее время по коридорам. Обычно они делали это вместе. – Почему ты?..
– Отработка у Макгонагалл, забыл? – устало ответила девушка, опуская сумку на болотного цвета ковер под ногами. Драко вспомнил, как на Трансфигурации Паркинсон и Гринграсс отчитали за болтовню, и профессор дала им наказание. – Старая карга…
– Где Дафна? – спросил он, не увидев, что она зашла следом.
– Хотела узнать, не дождался ли её Забини. Я говорила ей, что не станет он ждать, так что она явится через пару минут. Они типа договорились встретиться возле статуи с рыцарем, хотя Поляков вроде как упоминал, что это конфиденциально, – махнула рукой Пэнси, зевая.
– Что? – разобрать смысл из сонливой речи однокурсницы было непросто. – Где он?
– Понятия не имею, но тоже хотела бы знать, потому что скоро поход в Хогсмид, и мне нужны мои деньги, – девушка поднялась, откидывая рукой гладкие чёрные волосы. – Завтра спрошу с него.
– Так, блять, стоп, – Драко одёрнул Пэнси. – Ты можешь мне нормально объяснить, какого чёрта происходит?
Пэнси нужны её деньги? Забини взял у неё деньги? В Хогвартсе было определённое ограничение на сумму, которую мог иметь при себе ученик. Естественно, слизеринцы находили пути пронести больше, немного, но ни при каких обстоятельствах этих денег не могло не хватить на повседневные расходы.
– Ну, малыш, – вздохнула Пэнси, не в силах ему отказать, – Блейз подошёл ко мне вчера и сказал, что потерял свой кошелёк и не успел распределить деньги. Мать ему вышлет завтра новую сумму, я одолжила. В чём вообще проблема?
Малфой сжал зубы. Есть вещи, которые слышишь о своих друзьях и чётко понимаешь: это ложь. Блейз был одним из тех людей, который никогда ничего не терял. Буквально. Если в сентябре у него в распоряжении было пять пишущих перьев, то в мае у него останется пять пишущих перьев. Какая-то супер-способность. Мулат всегда точно знал, где лежит его палочка, сколько чистых рубашек висит в шкафу и какое количество бутылок спиртного под кроватью. В этом он был таким дотошным, что иногда аж бесило.
– Куда он пошёл, постарайся вспомнить, – Малфой видел, что Пэнси уставшая и туго соображает, но всё равно надавил.
– Он мне не отчитывался, но, видимо, куда и два дня назад: на какие-то посиделки с дурмстранговцами, – она кивнула головой в сторону, и хоть там сейчас были только спальни, Драко понял, что девушка имела в виду озеро.
– Хорошо, Пэнс, спокойной ночи.
Он даже не дал ей ответить и вылетел из гостиной. У Малфоя не было пресловутой интуиции, но слизеринец хорошо справлялся с логикой. И те логические цепи, которые сформировал его мозг, сейчас подсовывали ему отнюдь не приятные вещи.
На улице становилось ощутимо холодно, и, только выйдя из замка, Драко понял, что не натянул на себя куртку. Согревающие чары развеялись слишком быстро, потому что он злился. Даже такая примитивная магия требовала большей концентрации. Корабль Дурмстранга был неподалеку, так что холод не стал большой проблемой.
Удивительно простое заклинание открыло замок, хотя, может быть, в этом имелся смысл, так как территория Хогвартса охраняется таким множеством чар, что едва ли стоит ожидать какого-то нападения.
Драко пошёл по длинному коридору, рассматривая расположение кают. Некоторые двери были приоткрыты, но слизеринец понимал, что людей там нет, это всего лишь залы-столовые, музыкальные залы и залы с огромной кучей ненужной херни. Кто может тебя остановить, если в твоем распоряжении палочка и заклинание, расширяющее пространство.
Завернув за угол, Малфой услышал голоса. Они были приглушённые, но даже при таком раскладе всё ещё оставались слишком громкими. Драко стал двигаться в этом направлении. Уже через минуту он понял, что это вовсе не похоже на те громкие звуки, которые обычно доносятся из гостиной Слизерина, когда ученики решают что-то отпраздновать: малость пьяные, развязные и полные веселья, оттого и громкие. Сейчас они были… напряжённые, взвинченные и разозлённые. Секунду спустя Драко отчётливо услышал голос Забини, и он звучал непривычно-неуравновешенно. Малфой с трудом мог припомнить, когда такое случалось раньше.
Слизеринец толкнул дверь очередной комнаты и увидел Блейза, расположившегося у игрального стола, на котором были разбросаны карты. Пара человек стояли напротив него, и это вообще не походило на дружеское времяпрепровождение.
– …всё какое-то дерьмо! – мулат ткнул одному человеку пальцем в грудь. – Это совершенно вне правил!
– Никто не говорит о честности, но у игры есть критерии, и она понимает только лишь «выигрыш» и «проигрыш», – спокойно ответил некто, сидящий на стуле. Его голос звучал натянуто, так что нужно быть идиотом, чтобы не понять, что спокойствие всего лишь манипуляция.
– Серьёзно? Никто не говорит о честности? – возмутился Блейз, нервно рассмеявшись. – Пошли вы!
– Эй, друг, не кипятись, – приподнялся Поляков, пытаясь усмирить Забини. – Для тебя это разве сумма? Просто заплати, и мы забудем об этом.
Голос Даниеля прозвучал для Драко словно щелчок.
– Как приятно видеть настоящих друзей в действии, просто потрясающе, если я всё правильно понял, – раздался голос Малфоя, когда он сделал шаг вперёд.
Все сидящие тут же подскочили, скорее от неожиданности, потому что ничего не успели сообразить, и только Даниел отступил назад, быстро решив головоломку. Драко обвёл глазами присутствующих и не нашёл Крама. Что ж, он не врал, когда говорил, что не приветствует такие мероприятия.
– Пойдём отсюда, Забини, – произнёс Малфой.
– Спокойно, чувак, я не знаю, каким чёртом ты сюда пробрался, но он не может просто так уйти, – парень с сильным акцентом вытянул руку вперёд. – Блейз проиграл и должен заплатить. Таковы правила.
Драко перевёл глаза на стол и легко узнал одну из магических карточных игр. Специально, чтобы должники не могли сбежать, такие игры подкреплялись заклинанием. Что-то вроде игры на желания, но более сложная механика действия.
– Чёрта с два, вы просто подставили меня! – взорвался Забини.
– Но ты не можешь уйти, не заплатив, – надавил ещё один парень, и как бы ни хотелось избить его, вывод был очевиден: действие заклинания вполне чёткое. Проиграл – плати, иначе не уйдёшь отсюда.
Малфой подошёл к столу и, подняв левую руку вверх, расстегнул замок пряжки на запястье. Часы повисли у него между пальцев, пока он говорил:
– Это гоблинская работа на заказ, белое золото с изумрудами. Вы берёте это и отваливаете нахер, – Драко бросил часы прямо на горсть фишек, разбросав их по полотну. – А ты, – Драко сделал несколько шагов в сторону Даниеля.
– Слушай, я… – начал тот.
– Заткнись, – оборвал его слизеринец. – Если ты ещё хотя бы раз подойдешь к кому-то из наших, то вылетишь отсюда, а твой папочка получит большие проблемы, чем бы он ни занимался. Будь уверен.
Драко подтолкнул Забини в плечо, и они вышли, всё ещё не веря, что ничья челюсть не сломана. Друзья смогли спокойно пересечь пределы комнаты, ведь сколько бы ни составлял долг Забини, вряд ли эта сумма была больше стоимости часов, подаренных матерью Драко на день рождения.
Ветер хлестнул обоих по лицу, когда они молча выбрались на дорогу к замку. Малфой не был уверен, что хочет говорить.
– Спасибо, что пришёл, – произнёс Блейз.
– О, а мы уже разговариваем? – нарочито удивлённо спросил Драко, возвращая другу его же реплику. – Не знал.
Он услышал вздох Забини. Парадная дверь замка открылась, и они оба скользнули в тепло. Ноги Малфоя понесли его вверх по лестнице, в место, которое он всегда использовал, когда ему хотелось побыть одному. Или когда нужно было поговорить без лишних ушей. Кабинет, который перестали использовать два года назад из-за его чрезмерной отдалённости, а также первогодки вечно терялись по пути, мешая учебному процессу. Раньше это был кабинет искусств, потом Чар, и, к счастью, Малфой знал к нему короткий путь от главного входа в Хогвартс.
Один ряд парт, диван под стеной, на котором лежали подушки. Раньше ученики отрабатывали на них манящие чары, а сейчас они просто валялись. Драко опёрся спиной о подоконник, засунув руки в карманы, в ожидании ответов.
– Мы просто напились в один вечер, – начал рассказывать Забини, – он предложил поиграть забавы ради. Я ни хера не соображал, но тогда мне так не казалось.
Кто бы знал, каким усилием воли Малфой заставил себя не закатывать глаза.
– Сначала это реально походило на дружескую игру, ничего такого, но потом я стал проигрывать. Они сказали, что мы доиграем в следующий раз, – Блейз сел на парту, скрестив ноги. – А затем я заметил, что они подтасовывали карты. Одна и та же масть мелькала несколько раз, мне казалось, что я просто путаю, но потом увидел это даже на трезвую голову.
– Твою мать, Забини, неужели не ясно, что за игральный стол стоит садиться, когда ты действительно понимаешь в картах? – не выдержал Драко.
– Да знаю я, понятно? – огрызнулся Блейз. – Но в тот момент я общался с ним, и он не казался ублюдком.
– Хорошо, что сейчас мы выяснили, насколько ты не разбираешься в людях, а не после того, как миссис Забини продала бы ваш дом, – сжал губы Малфой. – Сколько ты должен Паркинсон?
Брови мулата поднялись в удивлении, но спрашивать, откуда Драко знает, он не стал.
– Копейки, маман завтра всё пришлёт, – отмахнулся Блейз, и, кажется, это было правдой. – Просто сегодня всё немного вышло из-под контроля, я не думал, что они на это способны, тем более Даниел.
– Ну, конечно, – фыркнул Драко, качая головой. – Крам говорил, что они этим зарабатывают.
– Это стало ясно довольно быстро, – кивнул Блейз и вновь повернулся к другу. – Я куплю тебе новые часы, ты не должен был…
– Блять, Забини, завали, ладно? – раздражённо воскликнул Малфой. – Купи себе новые не проспиртованные мозги.
Блейз растянул губы в улыбке, и, кажется, его отпустило. Драко чувствовал, как злость всё ещё бушевала внутри, нашёптывая, что он должен вернуться и лишить Даниела возможности ходить, но никому не нужны были проблемы. Совершенно точно подобного рода игры запрещены в Хогвартсе, и в это втянули Забини. Его бы тоже со свистом исключили.
– Ты не выглядишь довольным жизнью, – осторожно начал итальянец.
– Правда? – иронично спросил Малфой.
Ему почему-то страшно хотелось язвить, но потом он понял, что в этом нет никакого смысла, и вздохнул, опустив голову. Забини прав: Драко было тяжело наедине со всем этим дерьмом. Блейз обладал способностью создавать порядок в голове. Точно такой же, какой бывал у него в вещах: всё идеально по полочкам. Драко не хватало этого его свойства. Он протёр глаза ладонями и поднял лицо, пока мулат покорно ждал.
– Всё лето… – начал Драко, смотря на какой-то плакат на стене, который в лунном свете был просто тёмной кляксой. Он не мог припомнить, что там изображено, хотя бывал в этом кабинете сотни раз. – Люциус собирал приспешников. Я был нужен ему для помощи. Он собирает людей, которые верны Тёмному Лорду.
– Чтобы?.. – подтолкнул Малфоя Забини, хотя, кажется, знал ответ.
– Чтобы они были готовы, когда он вернётся, – подтвердил слизеринец его догадки. – Я ничего не говорил тебе, потому что сначала это было запрещено, а потом вовсе перестал понимать, что происходит, и не хотел вводить тебя в заблуждение.
– Та херня на Чемпионате? – поднял брови Блейз.
– Да, – кивнул Драко. – На самом деле ничего серьёзного. Просто знамение для тех, кого отец не смог отыскать, чтобы они нашли его сами. Как знак того, что возвращение Тёмного Лорда не за горами.
Повисла тишина, и Забини покачал головой.
– Драко… Я знаю, как ваша семья относится к Волдеморту, и насколько она была с ним близка. Меня тоже бесят грязнокровки, но… – он оборвал речь, подбирая слова. – Рассказы матери не слишком вселяют надежду. Вряд ли то, что предлагает он, лучше того, что происходит сейчас.
Малфой молчал, так что Забини продолжил:
– Тогда он не успел добраться до матери, да и она точно бы согласилась стать одной из них, ведь подходила по всем параметрам, но… не знаю. Ты уверен, что это хорошая идея?
Драко пожал плечами, повернул голову, и на его щёку упал серебряный свет. Это было правильным, разве нет? Всё будет расставлено по категориям. Чистокровные – наверху, грязнокровки – внизу. Не в одном ряду. Его память пакостно подбросила ему воспоминание о сдавленном стоне Грейнджер, когда он толкнул её к стене, и во рту появился приторно-сладкий вкус. Малфой выдохнул, отгоняя от себя наваждение.
– В любом случае, это то, что случится, так или иначе, – наконец ответил он, понимая, что Блейз наблюдает за ним и считывает каждую его эмоцию.
– Но это же не всё?
Честное слово, иногда Забини хочется задушить.
– Нет, не всё, – Драко перевёл взгляд на друга. – Ты был прав, и я участвую в Турнире не просто так.
– Кто бы мог подумать, а? – кивнул Блейз, растягивая губы в издевательской улыбке.
– Ага, да, молодец, заткнись. Я не знаю, почему.
Забини отклонил голову назад, типа спрашивая: «как так?» или ожидая какого-то панч-лайна, но его не последовало.
– В смысле?
– В прямом, – ответил Драко. – Отец сказал мне бросить туда своё имя, пообещав, что когда всё станет ясно, он даст мне знать. Я начал подозревать что-то, после того как Люциус прислал мне письмо, совершенно не свойственное ему. Будто он реально боялся, что мне взбредёт в голову отказаться. А потом, когда я потребовал ответов, отец с таким же успехом мог нарисовать на пергаменте пенис и отдать его нашему филину.
Мулат хохотнул, поправляя волосы ленивым движением руки.
– Я понимаю, почему это тебя бесит, но не понимаю, почему ты удивлён, – честно сказал парень.
– А закончил он письмо какой-то ахинеей о моём имени и тётке, которой я никогда в жизни не видел. Я буквально уверен, что её не существует.
Забини нахмурился.
– Письмо с собой? – он получил кивок в ответ. – Дай.
Через секунду кусок пергамента приземлился в руки Блейза, и Драко наблюдал, как итальянец несколько раз пробегает чёрными глазами по строчкам.
– Уверен, что последние предложения не имеют смысла? – он поднял на него взгляд.
– Абсолютно, – подтвердил Малфой.
– Если твой отец хотел, чтобы его сын бросил своё имя в кубок, то вряд ли он рассчитывал, что ты слетишь в первом же соревновании. Не то чтобы Люциус в тебя не верил, – быстро добавил Забини, – просто рисковать не в его стиле. Может, это подсказка?
– Я думал об этом, – сказал Драко, складывая руки в замок и заводя их за затылок, – потому и не сжёг его тут же.
– В этом есть смысл, кто знает, вдруг письма проверяются? Твой отец работает в Министерстве, он явно в курсе происходящего, – Блейз ещё раз опустил глаза на текст. – Строчка про имя звучит максимально тупо. Что может быть с твоим именем не так?
– Не знаю, – пожал плечами Малфой. – У всех Блэков есть традиция называть детей в честь созвездий.
– Созвездий? Что мы знаем о созвездиях? – Забини, сидящий на столе, призвал к себе стул, чтобы поставить на него ноги. – Кентавры хорошо разбираются в созвездиях. Может, вам нужно будет драться с кентавром?
Они оба сдержанно засмеялись, потому что это было абсолютной нелепостью. Дамблдор скорее заставит их сражаться с воинственной Гремучей Ивой, чем даст в обиду одного из жителей Запретного Леса.
– Ладно, это подождёт, – вздохнул Малфой. – Нам нужно выспаться, потому что, видит Салазар, ещё одного приключения я не выдержу.
Блейз соскочил с парты, когда увидел, что Драко пошёл к выходу.
– Эй, – он остановил друга, положив руку ему на плечо, – спасибо.
Малфой кивнул, открывая дверь. Ему было плевать на часы, хотя он бы не хотел расстраивать маму, и, возможно, через несколько дней желание почесать кулаки о Даниеля тоже изменится. Но поддержка Забини, пожалуй, являлась одной из самых ощутимых вещей, которые Драко когда-либо чувствовал. Сейчас пока ничего не было ясно, но почему-то теперь он знал, что всё придёт в норму. Как всегда приходило.
***
Малфой повернулся, чтобы взять яблоко, когда увидел испепеляющий взгляд Дафны, направленный на шармбатонку, которая что-то щебетала Блейзу. Некоторые девушки из школы-гостьи пересели за слизеринский стол и этим чуть ли не довели хогвартских девчонок до белого каления. Ужин уже подходил к концу, но в пятницу все засиживались немного дольше, чем обычно.
– Почему ты игнорируешь Гринграсс? – спросил Драко, когда мадемуазель, обратившая на себя внимание его друга, наконец повернулась к своей тарелке. – Если завтра мы найдем отрубленную голову этой рыжей, с которой ты разговариваешь, я велю винить тебя.
– Я не уверен, что у нас что-то получится, – ответил Блейз, нахмурившись. – Не хочу разбивать ей сердце. В прошлом году всё паскудно вышло.
Драко покачал головой, откусывая от яблока. Ну вот он, Блейз, – тот, кто заботится о чужих чувствах. В прошлом году Забини и Гринграсс постоянно ссорились, хоть и встречались месяца два. У Дафны какая-то нездоровая ревность, но сложно было сказать, давал ли Забини поводы.
– Вы же, вроде как, договорились остаться друзьями и всё такое? – вкинул свои пять копеек Тео, переставая говорить с Гойлом, и перевёл взгляд на рыжую шармбатонку, чтобы проверить, не произнес ли он это слишком громко.
– Ты когда-то оставался друзьями с человеком, которого видел голым? – фыркнул Забини. – Это невозможно.
– Ну, учитывая то, что мы всем скопом постоянно переодеваемся в раздевалках, то… Блейзи, дай знать, если у тебя есть ко мне неразделённые чувства, – выговорил Тео, едва сдерживая смех.
Драко с Забини практически синхронно сымитировали тошноту, а потом захохотали.
– Да, к тебе, дебил, и к миссис Норрис, потому что видел, как она вылизывается.
Они еще несколько минут повеселились, но, сидя здесь, Драко буквально спинным мозгом чуял, как приближается первое задание. Ему хотелось ещё раз прочесть письмо от Люциуса и подумать над его содержанием.
Слизеринец вышел из Большого зала и направился в кабинет, в котором его гарантированно ждала тишина, потому что в пятницу от гостиной ждать такого было смехотворным. В тишине коридоров острые каблуки особо звонко отдавались эхом от каменных стен, так что Малфой повернул голову, услышав такие звуки.
– Я видела, как ты вышел из зала, – протянула Флёр своим мягким тягучим говором. У Драко была теория, что она делала это специально, считая свой акцент завлекательным, и во многом была права: на большинство хогвартских парней такой приём действовал безотказно.
– Ты теперь за мной следишь? – беззлобно спросил он и прислонился к стене, когда они поднялись на этаж выше.
– П’госто наблюдаю, – подмигнула Делакур, закручивая прядь волос пальцем. – Что же, в эту пятницу никакой вече’гинки в О’гва’гтсе?
– Никакой, о которой я бы знал.
– Тогда, может, – девушка подошла к Драко, протянув руку, и провела пальцами по его галстуку, – уст’гоим собственное г’азвлечение?
Малфой склонил голову, пряча улыбку.
– Делакур, – произнёс он с вопросительной интонацией, пока она продолжала улыбаться.
