Текст книги "Сказка о том, как Герда бежит за Каем (СИ)"
Автор книги: cup_of_madness
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 49 страниц)
Да, Гермиона тоже переживала по этому поводу, но как бы там ни было, это Поттеру предстоял весь ужас испытания, к которому он пока что не готов, так что здесь и сравнивать глупо. Радовало только то, что Сириус поддерживал крестника в письмах как мог, это ему очень помогало.
– Вот уж никогда не думал услышать от Гермионы Грейнджер о слишком большом объёме работы, – посмотрел на неё Рон, пытаясь пошутить, но усталость на нём сказывалась точно так же, поэтому она одобрительно улыбнулась.
Ребята пытались прийти как можно раньше, но Флитвик задержал класс на целых четыре минуты после звонка, так что когда они подошли к поляне, там уже было несколько группок учеников. Уход за магическими существами – один из тех уроков, который требовал от Гермионы всей концентрации, что имелась у неё в распоряжении. Урок со Слизерином. В те дни, когда подобные пары приходились на начало дня, было паскудней всего. Потому что буквально вся её энергия иссыхала к их окончанию, а все последующие занятия девушка чувствовала себя как зомби. Сейчас одеяло на себя перетянуло беспокойство о Хагриде, чему Гермиона была даже рада.
От сердца отлегло, когда она увидела, что он в порядке. Относительном. По его позе все ещё было видно, что ему некомфортно, но зато глаза Хагрида больше не были красными и заплаканными, какими девушка их помнила. Ненависть к Скитер возрастала с каждым днём, это стало чем-то немыслимым.
Гермиона услышала восторженный вздох и, как ни странно, он был от Рона. Повернув голову, девушка поняла, что не зря. На опушке возле деревьев стояли два совсем маленьких единорога, которые ещё даже не успели сменить свой окрас на снежно-белый, а оставались золотистыми. Видно, Рубеус решил доказать, что он явно учитель не хуже профессора Граббли-Дёрг.
– Хагрид, какая красота! – одобрительно улыбнулась ему Гермиона.
– Это да, – смущённо кивнул он, смотря на единорогов.
– Ты отлично выглядишь, все очень рады, что ты вернулся! – Рон немного приврал, потому что уж точно не ходил и не собирал статистику, но это заставило их друга просиять, он приободрился, так что ложь стоила того.
Все вновь столпились вокруг животных, слушая лекцию. Хагрид знал о единорогах не меньше, чем Граббли-Дёрг, хотя, как сказал Гарри, если бы у них были клыки, он бы рассказывал о них с большим воодушевлением.
Гермиона стояла с самого края гриффиндорской толпы и смотрела исключительно на переливающуюся шерсть волшебных существ. Ни сантиметра в сторону. Но когда Хагрид оповестил всех о том, что крошки единороги доверчивые и не боятся мужчин, поэтому парни в этот раз тоже могут подойти и погладить, все смешались между собой, пытаясь поскорее занять очередь. Это ещё раз доказало, что равнодушие всей мужской половины к таким милейшим существам на прошлом уроке – простая показуха. Хагрид раздал всем кубики сахара, и, наблюдая за активностью учеников, Гермиона была уверена, что у маленьких единорогов к концу урока разовьётся диабет.
Когда подошла её очередь, она ступала осторожно, всё же боясь напугать животных, но Хагрид был прав: они совершенно не боялись, подходили ближе, унюхав сахар у неё в руке.
– Эй, привет, – улыбнулась Гермиона, отдавая один кубик лакомства единорогу.
В контакте с такими животными было что-то успокаивающее. Главное, чтобы об этом не прознал Живоглот.
В следующий миг по её шее пронеслось то самое чувство, которое бывает только от взгляда одного человека. Она подняла голову и могла поклясться, что впервые с той ночи они встретились взглядом. Малфой стоял рядом с животным, так как, судя по шумихе в толпе сзади него, подошла его очередь, и просто смотрел. Просто.
Забавно, Гермиона была уверена, что за всё это время научилась хотя бы немного читать его эмоции, потому что она так много о нём думала, анализировала, пыталась найти связь с интонациями голоса, поворотами головы и выражением лица, что само по себе являлось жутким. Вот он просто стоит, смотрит ей в глаза, и его невозможно прочесть.
Гермиона неловко отвела взгляд, чтобы переключиться на почёсывание единорога, который всё никак не мог угомониться, зная, что у неё есть сахар. Она заметила, что Малфой немного наклонил голову и протянул животному свою ладонь, удовлетворяя его «хотелку», а второй погладил золотистую спину малыша. Их руки оказались так близко друг к другу, что девушке пришлось закрыть глаза, чтобы удержаться.
В этот момент стало совсем очевидно, что ей пора лечь в Мунго, потому что у неё в голове возникла вполне реалистичная картинка того, как она хватает Малфоя за руку и притягивает к себе, чтобы… Что? Чтобы он просто оказался ближе. Проходило и гораздо больше времени, когда Малфой не прижимал её к себе и не делал все эти ужасные вещи, которые Гермиона пыталась контролировать, но никогда не получалось, потому что на самом деле желание остановиться было ненастоящим. Теперь, после того как она решила отрезать это всё, решила начать действительно бороться, всё чувствовалось по-другому. Гермиона обещала себе, что они смогут опять стать слизеринцем и гриффиндоркой, на этом всё. Просто отмотать к началу, когда она едва его замечала. Но сейчас такое даже представить было трудно. Полностью нереально.
Это казалось безумием, но Гермиона открыла рот, чтобы сказать ему что-то. Мерлин, да что? Зачем? Это уже слишком. Малфой равнодушно отступил назад и ушёл, не посмотрев на неё, и гриффиндорка пялилась ему вслед, как идиотка, когда с другой стороны подошла какая-то слизеринская девушка. Гермиона словила взгляд Забини и тут же отвернулась, концентрируясь на своей руке, чтобы просто перевести дыхание.
Вечером этого дня, когда ни одно блюдо на едва не гнущихся от яств столах Хогвартса не смогло привлечь её внимание, Гермиона легла в кровать. Поставив заглушку на занавески, девушка закрыла глаза и притянула ноги к груди, чувствуя, как знакомая рана вопреки всем законам медицины только расширяет свои края. Как кровоизлияние рассредотачивается по телу, разливается по желудку и поднимается к лёгким. Гермиона пообещала себе, что это последний раз, когда она проявляет слабость, ведь этот день прошёл слишком сложно для неё. Девушка дала волю слезам, умоляя, чтобы завтра это закончилось.
***
Малфой долго смотрел в свои карты, оценивая ситуацию. Хреново. Но всё равно он продолжил играть, потому что это хотя бы отвлекает его от мыслей. Как и приглушённые крики со стороны слизеринских спален.
– Они что, опять вместе? – спросил Тео, делая свой ход.
Парни вновь услышали вопли Дафны, которые было невозможно разобрать из-за закрытой двери. Видимо, Блейз реально злился, если даже забыл поставить заглушку. Хотя Драко понятия не имел, из-за чего они скандалили.
– Нет, – ответил он, не смотря на Нотта и пытаясь выкрутиться из своей непростой ситуации с картами.
– Тогда почему она выносит ему мозг?
– Потому что может, – сказал Драко, отбиваясь.
В этом была вся проблема. Если бы Драко позволял каждой дамочке так выносить себе мозг, наверняка давно бы вздёрнулся. Он терпеть не мог женских истерик. Но у Блейза не было того, что было у Малфоя – очерствевшего сердца, так что, видимо, слёзы Гринграсс кое-что, да значили для Забини.
Через несколько минут Драко услышал громкий хлопок двери, а затем Блейз спустился к ним по ступенькам. Несколько пар любопытных глаз, которые, вне всяких сомнений, изнывали от того, чтобы поскорее перемыть косточки этой ссоре, уставились на него.
– Что? Идите нахер, – рявкнул Забини и с такой силой придвинул кресло к столику, где сидели Тео с Драко, что ковёр почти издал жалобный звук.
– Блин, вы слышите? – Теодор прислонил к себе оставшиеся в руке карты и склонился над столом, приподнимая палец вверх. Драко нахмурился, слыша только тихие разговоры однокурсников и не понимая в чём дело. – Отсутствие звона яиц Блейзи, которые у него отобрала Дафна.
Малфой прыснул, переводя взгляд на Забини, который пенился от злости, что явно была направлена не на Нотта, но тот вполне мог охватить.
– Ты на вот столечко далеко от того, чтоб выплюнуть все свои зубы, – подтвердил его опасения лучший друг, показывая крошечное расстояние между указательным и большим пальцами.
– Ты не можешь испортить моё прекрасное лицо! – с фальшивым возмущением крикнул Тео.
– Природа уже всё сделала за меня, – буркнул Блейз и откинулся на спинку кресла.
Малфой мог буквально чувствовать волны ярости, исходящие от друга. Хотя это была явно не та сжигающая злость, которую он часто ощущал сам. Которая обдаёт всё внутри тебя кислотой и толкает на безбашенные поступки. В злости Блейза было больше возмущения. Драко стало любопытно, способен ли итальянец вообще чувствовать что-то разрушительное?
Они решили закончить партию в молчании, давая Забини время, чтобы перевести дух.
– Юху! – похлопал Тео в ладони, когда карты взорвались прямо на столе. – Кажется, это первый раз, когда Малфой продул. Было больно, милый? – дразнился он, и Драко вздрогнул, потому что эта идиотская метафора навевала на него слишком много воспоминаний. – Я пытался быть нежным.
– У тебя реально сегодня развились какие-то суицидальные наклонности, – произнёс Малфой, закидывая ногу на колено.
Теодор хохотнул, посмотрев на проход, в котором появились девушки. Его отношения с Флёр, кажется, остались на том же уровне, но Нотт не выглядел сильно расстроенным. Он сказал, что она только болтает о себе и всякой раздражающей ерунде, которая либо навевает на него скуку, либо выводит из себя. Малфой тогда рассмеялся, решив, что это описание можно применить буквально к каждой девушке в его жизни. Ну, почти.
– Привет, красавчики, – пропела Астория, присаживаясь рядом с Тео и бросая какой-то бестолковый журнал на стол.
– Сыграем? – спросила Пэнси, садясь на подлокотник кресла Драко и держа руки при себе. Как всегда.
– Давай. Сегодня я сделал Малфоя, полагаю, у меня счастливый день, – подмигнул Тео.
– Думаю, ты исчерпал все пожизненные запасы своего везения на эту игру, – засмеялась Милли.
Драко пропустил подколы мимо ушей.
– Эй, пойдём покурим? – толкнул он Блейза локтем, и тот бросил на него благодарный взгляд.
– Я пас, – сказал Нотт, раздавая колоду.
Пэнси попыталась увязаться с ними, но Драко бросил ей «сиди» и вышел следом за Забини. Решив, что пока алкоголь не греет изнутри, одежда лишней не будет, он захватил с собой пальто.
– В чём твоя проблема с ней? – наконец спросил Драко, поджигая сигарету магией, после продолжительной паузы. Его бесили подобного рода разговоры, но Блейзу нужно было выговориться.
– Всё… – он поднял руки в воздух, будто пытаясь жестами что-то объяснить, но потом сдался, выдыхая, – сложно.
– Очевидно, она тебе небезразлична, – закатил глаза Драко. – Почему бы просто не сойтись и перестать истязать нашу гостиную своими скандалами?
– Ты не знаешь, безразлична она мне или нет, – огрызнулся Забини, и было видно, что он очень рассержен, потому что для него такое поведение нетипично.
– Ты не скандалишь с теми, на кого тебе похер, – равнодушно ответил Драко, выдыхая вишнёво-ванильную смесь дыма.
– Это никогда не работает. Мы слишком разные, я думаю. Да-да, тупая фраза, – покачал головой мулат, предвидя издевки, – но она описывает ситуацию как нельзя лучше. Если мы начнём встречаться, это приведёт к ещё большему краху. В итоге Дафна станет совсем разбитой и…
– Салазар, это какой-то кошмар, – фыркнул Малфой, стряхивая пепел пальцем. – Перестань постоянно беспокоиться о ней или о ком-то ещё. Не твоя забота, если она сама лезет.
– Не думаю, что человек, забота которого заканчивается в ту же секунду, как он кончит, может мне что-то посоветовать, – рыкнул Забини, выбросив в урну недокуренный бычок, но сразу же перевёл взгляд на друга и выдохнул. – Блять, прости, окей? Я на взводе.
Малфой лишь заливисто рассмеялся, покачав головой, избавляясь от своей сигареты. Это правда. Забота о ком-то была такой редкостью в списке его чувств, что он едва ли помнил подобное. Он заботился о матери, наверное, заботился о Забини, хотя Блейз явно был не тем, кто обычно попадает в передряги. Драко довольствовался таким раскладом вещей. Забота тяготит. Ты постоянно должен думать о ком-то, кроме себя, разве это не противоестественно?
– Я в этом полностью гармоничен.
– Ну, возможно, однажды ты образумишься, дашь Пэнси шанс, и мы все напьёмся на вашей свадьбе, – хохотнул Блейз, наблюдая за тем, как перекашивается лицо Малфоя при слове «свадьба». – Прикинь, если окажется, что это на самом деле то, что тебе нужно? Чтобы кто-то растопил сердце жестокого рыцаря и…
Драко толкнул друга в плечо. Толчка было недостаточно, чтобы Забини упал даже на скользком льду, но хватило, чтобы он заткнулся. Мулат всё ещё посмеивался над своей отвратительной шуткой.
– Нет, реально. Вдруг тебе просто нужно хотя бы на секунду перестать быть такой скотиной и отнестись к ней нормально?
– В какой момент мы перешли к моей психотерапии? – раздражённо спросил Драко по пути в Хогвартс. – Ещё слово, и я пойду и скажу Дафне, что ты лил слёзы у меня на плече.
– Ты ублюдок, – фыркнул Забини, зная, что это пустая угроза.
Они вернулись в гостиную. У итальянца заметно улучшилось настроение, несмотря на то, что особой психотерапии их разговор не нёс. Драко по привычке искал глазами на столе что-то, что могло бы ему помочь. Что-то с градусом. Так всегда бывало, когда он начинал концентрироваться на том, что следовало отодвинуть в самый дальний уголок сознания.
Пэнси сидела рядом и хихикала, смотря в свои карты. Он лениво заглянул к ней и понял, что даже если сейчас она возьмёт несколько козырей, вряд ли ей посчастливится сделать Теодора. Драко медленно осмотрел её, будто при первом знакомстве.
«Вдруг тебе просто нужно хотя бы на секунду перестать быть такой скотиной и отнестись к ней нормально».
Нормально. Это самое идиотское слово, которым можно что-либо охарактеризовать. Малфой никогда не делал усилие над собой, чтобы вести себя тем или иным способом. Это даже звучало глупо.
Он взял в руки одну из вышедших из игры карт, повертел её и задумался, когда в последний раз заботился о ком-то на инстинктивном уровне.
Мама. Он пытался убедить её в том, что любые увечья на его теле просто пустышка, что-то несерьёзное, чтобы она могла нормально спать по ночам. Но это ему не помогало, просто привычка, отточенная с детства.
Забини. Когда он вытащил его из той передряги. Но… Это был, скорее, какой-то закон, обоюдная негласная договорённость. Драко знал, что Блейз поступил бы так же. Если бы я вдруг оказался таким тупым и доверился дурмстранговцам. Драко фыркнул про себя и отбросил карту обратно.
Малфой знал, какой пример ему нужен. И на самом деле он пришёл ему в голову раньше всех, но слизеринец упорно отодвигал его вдаль, чтобы не акцентировать. Грейнджер. Парадокс, но он даже не задумался, прежде чем начать вести себя с ней нормально. Драко хотел думать, что не был самим собой тогда, чтобы постояльцы отеля не пожаловались или чтобы Грейнджер не закрылась, а он-таки получил своё. Но на самом деле это не являлось правдой. Драко позаботился о ней, потому что… просто так. Мысль о том, что это неправильно, даже не посетила его в тот момент. Чисто инстинктивно. Драко сглотнул, успокаивая себя тем, что потом всё пришло в норму. Потом он был больше похож на себя.
Та ночь, в которую он застал её в этой чёртовой мантии-невидимке, всё ещё отдавала горечью во рту, когда парень думал об этом. Идеально восстановленное равновесие. Он так часто в последнее время повторял это себе. Но зато это было идеальным подтверждением того, что всё в порядке. Драко вёл себя с Грейнджер так же, как с Пэнси, так же, как с остальными. Она была просто гриффиндорской юбкой, которая уже могла затеряться среди его списка, помеченная разве что более выделяющейся галочкой, только потому, что он никогда не думал, что эта святоша на такое способна. Просто эксперимент. Она ничем не отличается от остальных. Только тогда почему всё настолько хреново?
Драко перевёл взгляд на Пэнси, которая надула губы в фальшивом возмущении, когда Теодор легко сделал её в карты. Остальные слизеринцы подошли к ним, слыша радостные вопли Нотта, и Малфой воспользовался моментом, чтобы утащить девчонку за собой.
– Эй, мы куда? – спросила она, улыбаясь и пытаясь взять его за руку. Драко держал её за локоть и не разомкнул пальцы.
Он не ответил и потащил Пэнси к комнате Старосты факультета. У Паркинсон были отличные отношения с Джеммой, так что войти туда никогда не являлось проблемой.
– Скользкая чешуя, – тихо проговорила Пэнси пароль, сообразив, что к чему.
Малфой втолкнул её внутрь, захлопнув дверь. В глазах у слизеринки тут же появился блеск, который возникал каждый раз, когда она осознавала, что сейчас будет, каждый раз, когда Драко обращал на неё внимание, проявлял инициативу. Пэнси одним резким рывком сбросила с себя свитер, аккуратно поддевая края футболки парня, чтобы не касаться кожи, но он остановил её. Нужно попробовать. Нужно сделать усилие. Вдруг это поможет? Вдруг дело именно в этом.
– Стой, – мягко сказал он, буквально заставляя себя.
На лице Пэнси вырисовалось удивление, но она замерла. Драко подошёл ближе, положил руки ей на талию, заставляя свой мозг работать. Как это было? Как это было, когда он действовал по наитию, следуя за собственным вектором, который тогда, кажется, был встроен в него. Теперь он, видно, утонул в том количестве выпивки, которую за всё это время Драко умудрился влить в себя.
Парень опустил свои губы на её, мысленно уговаривая себя делать это медленнее. Хотя он практически не помнил, когда они в последний раз целовались с Пэнси. Даже во время прелюдии к сексу поцелуев практически не было или это происходило из вежливости, как будто безмолвная фраза: «да-да, отлично, а теперь раздевайся».
Пэнси расплылась в улыбке, отвечая парню. Усилие, Малфой. Пэнси прижалась к нему, вдохновлённая его необычным поведением, а он сдержал в себе порыв оттолкнуть её, чтобы не чувствовать лишних ненужных касаний.
Ну, давай же, Пэнси, давай притворимся, что между нами что-то большее. Возможно, тогда это станет правдой? Возможно, тогда это всё будет легче переносить? Драко стал расстегивать её юбку сзади, когда Пэнси слишком осмелела и положила руку ему на шею. Это было реально невыносимо. Малфой словно опять почувствовал себя девственником, пытаясь сделать всё по инструкции, хотя даже во время первого секса он не помнил, чтобы сомневался в собственных действиях. Сжав её руку, слизеринец отнял кисть от своей кожи и отступил на шаг.
– Драко? – Пэнси подняла брови, пытаясь подойти к нему ближе, но он сжал её конечность сильнее, чтобы она не двигалась.
Это не то. Он покачал головой, отпуская Паркинсон и делая ещё шаг назад. Не работает. Чёртов Блейз с его непрошеными советами! Драко хотелось что-то ударить, но сил не было. Они будто испарились, потратившись до капли на какое-то грустное осознание. Драко ведь правда полагал, что они поженятся. Одним днём станут мужем и женой, потому что он… мог терпеть Паркинсон. Это бы сделало её счастливой. Они были бы той самой идеальной парой. Оба чистокровные, оба достойные, оба те, кем их хотели видеть. Драко мог смириться с этой мыслью, потому что не знал ничего другого. Был только жизненный график, от которого нужно не отставать, шахматная доска. А теперь появилось ещё что-то, что кричало, срывало связки, царапалось об изнанку его шкуры, пытаясь выбраться наружу, пока он душил это почти обессиленными руками. До этого всё было нормально. После этого осталось просто сожжённое поле. Просто после. И больше ничего впереди. Так, словно Драко не мог ни на что опереться, потому что перестал доверять самому себе.
– Я что-то… – Пэнси сжала губы, мельком посмотрев на свою руку, будто виня ту за прикосновение. – Я просто забылась, прости, ты никогда так не…
– Нет-нет, я просто… – Драко отошёл ещё на несколько шагов. Ему хотелось быть дальше. Потому что это не работало. Нихрена не работало. – Слишком устал.
Его голос прозвучал обыденно, и он пожал плечами для пущей уверенности, но Паркинсон нахмурилась.
– Слишком устал для секса? – спросила она в неверии, и в её устах это действительно звучало как бред. Будто ему под пятьдесят.
Слишком устал от грёбаного крематория под ребрами, Пэнси, и слишком устал от его игнорирования. Потому что всё, что слизеринец делал, только заставляло Драко столкнуться с той правдой, которая засела в его мозгах ещё в отеле, когда он укрывал грязнокровку одеялом. Малфой в полном дерьме.
– День был длинный, иди в кровать, Пэнс, – бросил он и дёрнул ручку двери, выходя и только сейчас понимая, что они забыли запереться. Не то чтобы его это сильно волновало.
Паркинсон смотрела ему вслед потерянным взглядом. Теперь он понимал её. Понимал то, что девушка чувствовала тогда, стоя посреди коридора, зная, что, возможно, сегодня она оттянула от него Флёр, но будет завтра и послезавтра. И Пэнси не сможет удержать его, потому что он ей не принадлежал.
Драко упал на свою постель, даже не раздеваясь. Грёбаная Грейнджер. Он реально её ненавидел. Незаметно она превратила его жизнь в ад, оставляя вполне натуральные трещины. Ему нужно было найти способ заглушить это, вырвать из себя, вылечить, пожертвовав чем угодно, словно провести ампутацию, когда ты лишаешься конечности, чтобы спасти остальное тело. Ему нужно было выпутаться из этого любой ценой.
***
Гермиона перехватила книги покрепче и засеменила по пустым коридорам. Сегодня суббота и в гостиной творилось невесть что под вечер. Мальчики остались наблюдать, как Фред с Джорджем испытывают свои новые штуки, которые совершенно точно должны быть запрещены на территории Хогвартса. Гермиона не могла понять, куда смотрели старосты, которые должны следить, чтобы близнецы не вовлекали первокурсников есть канареечные помадки. Однако все были так увлечены шоу, что это волновало только её.
В конце концов, не выдержав шума, девушка взяла пару книг и несколько личных записей и вышла из портрета. Один фолиант она захватила для доклада Макгонагалл про межвидовые превращения, а второй был недочитанной книгой о водных заклинаниях. Гермиона всё ещё не могла нормально спать из-за нервов, так что тратила любую свободную минуту на помощь Гарри. Он сам практически не отлипал от учебников, так что, выскальзывая из гостиной Гриффиндора, Гермиона решила, что один весёлый субботний вечер друг уж точно заслужил.
Девушка шла вперёд, смотря на часы. До отбоя оставался целый час, она успеет дописать доклад, возможно, прочитать пару глав во втором учебнике. Её глаза упали на свёрнутый пергамент и большую ярко-красную валентинку, которую девушка успела купить в магазине сладостей в прошлый раз.
На следующей неделе будет День Святого Валентина, и этот факт, торжественно озвученный ей Джинни, лёг на плечи Гермионы тяжёлым грузом. Она никогда не готовилась к этому празднику особенно, не считая помощи старостам во время ежегодных приготовлений украшения Хогвартса, но не более. Теперь же младшая из Уизли убедила её, что Виктор точно ей что-то подарит. Эта головоломка заняла не один день и вызвала невероятное раздражение. Будто остальных проблем было мало. Но Гермионе не хотелось выглядеть глупо, если Виктор и правда приготовит для неё какой-то подарок. Крам не любил сладости, а именно это считалось чуть ли не символом дня всех влюблённых: сладости и открытки.
Она решила, что просмотрит рекламные брошюры, которые вечно присылали ей совами с «Пророком» от магазинов, там точно должны быть какие-то идеи к празднику, а сегодня хотя бы подпишет открытку. Медведь в мелких блёстках на большом сердце слишком показательно нюхал розу у себя в руке и игриво вертелся на одной ноге, отвлекая взгляд Гермионы. Это было мило. Так ведь?
Нажав на ручку, девушка открыла дверь в дальний кабинет, который давно не посещала, но сегодня была своего рода чрезвычайная ситуация, и здесь её явно никто не будет искать или мешать криками веселья. Гермиона испугалась и замерла, увидев какое-то движение, которого она не ожидала. Когда гриффиндорка подняла глаза, волна страха сменилась паникой. Малфой.
Он привычно сидел на подоконнике, согнув ноги в коленях и положив на них руки. Малфой медленно повернулся к ней, и через секунду парень усмехнулся, покачав головой, будто вёл сам с собой внутренний монолог, и сейчас слизеринец рассказал себе потрясающую шутку.
– Грейнджер, – произнёс он, и девушка увидела его вторую руку, при помощи которой он пригубил жидкость в бутылке; её там осталось, дай Бог, четверть.
Парень был в стельку пьян.
– Малфой, что ты… – не придержанная дверь хлопнула Гермиону по спине, заставив сбиться и запрыгнуть в класс. – Ты пьян.
– А ты заучка. Пара очевидных фактов, – саркастично сказал он, прикладываясь к бутылке.
Девушка осторожно положила книги на стол, не зная, что делать дальше. Разум кричал, что нужно как можно быстрее убраться из кабинета, так как Малфой сам по себе был не самой лучшей компанией для неё, а Малфой под градусом – полная катастрофа. Но Гермиона не двигалась.
Рукава на его тёмной водолазке были закатаны, а на ногах сидели обычные джинсы. Гермиона видела Малфоя в таком одеянии уже не раз, так что стоило бы привыкнуть. Ей стало интересно, сколько уже он здесь сидит. И какого чёрта?
– Что ты здесь делаешь? – осторожно спросила Гермиона, чувствуя, что ступает по минному полю.
– А тебе не кажется, что это мой кабинет, Грейнджер? Тебя сюда никто не звал, – это звучало язвительно, но даже в половину не так ядовито, как должно было.
Гермиона бы закатила глаза из-за того, что подобный разговор у них уже случался, и она говорила ему о глупости присвоения школьной собственности, но сейчас девушка была слишком сосредоточена.
– Ты что, не поняла? Тебе здесь не рады, – его голос в точности копировал то, что он говорил. Тебе здесь не рады.
– А у тебя нет ощущения, что тебе уже хватит? – Гермиона почувствовала раздражение, когда подошла и вырвала бутылку у него из руки. Малфой не ожидал, так что это оказалось легко.
Посмотрев на то, сколько там осталось виски, она молилась, чтобы, когда слизеринец начал её распивать, тара была полупустой. Он выглядел серьёзно пьяным, но всё ещё нормально держался, хотя, видит Мерлин, после такого количества спиртного она сама давно бы умерла.
– Ты лезешь не в своё дело, Грейнджер, – рыкнул Малфой, отойдя от шока, и спрыгнул с подоконника. – Разве ты не должна сейчас подтирать сопли своим полоумным? Или уже… – его взгляд зацепился за что-то у неё за спиной, и девушка повернулась, раздумывая, что же могло прервать Малфоя от очередной колкой шуточки в адрес мальчиков. – О, как это мило.
– Не трогай! – Гермиона попыталась дотянуться до открытки, которую он заметил и уже успел прибрать к рукам, но парень отступил, не отрывая глаз от валентинки, будто вовсе не ставил её попытки как что-то, что могло бы возыметь эффект.
– «Пусть день Святого Валентина исполнит все твои мечты. Как на невиданной картине заполнят всё вокруг цветы! Тогда, среди цветов прекрасных, тебя, как посланцы с небес, пусть навестят любовь и счастье. В день Валентина жди чудес!» – Малфой прочитал это с такой отвратительно-восторженной интонацией, что Гермиона покрылась красными пятнами, хотя, честное слово, это была самая нормальная надпись из всех, которые она успела пересмотреть. – Серьёзно? – скривился он. – Уверен, хорошему мальчику понравится, – хмыкнул Малфой, бросив открытку обратно на стол.
– Перестань его так называть! – Гермиона сложила руки на груди в попытке огородиться от него. Это был такой привычный жест.
– Что? Нет. Это то, кем он является, – ответил Драко, дотягиваясь до бутылки, пока Гермиона смотрела на его лицо. – Совершенно точно Крам подарит тебе какую-то похожую безвкусицу и коробку шоколадных конфет.
– Это то, что принято дарить на этот праздник, – Гермиона чувствовала, что должна защитить фантомный подарок, но, скорее, защищала себя, потому что, была бы её воля, она бы отделалась тем же набором. Но только потому, что в жизни девушки в данный момент появилось достаточно проблем, чтобы добавлять к этому выбор подарка на глупый праздник.
– Это то, что принято дарить у людей типа твоего Крама, – фыркнул Малфой, вырвав у девушки из рук бутылку и сделав крошечный глоток. Ей захотелось одёрнуть его словами о том, что Крам не её, но она вовремя прикусила язык.
– Да? И что же, по твоему мнению, достаточно уместно? – Гермиону злила вся эта ситуация и то, что ей приходилось выгораживать Виктора перед Малфоем, который и вовсе должен был перестать произносить имя кого-то подобного, потому что сам он в сто раз хуже любого Крама. Любого, чёрт возьми, в этой школе.
– Разве это не день влюблённых, Грейнджер? Разве в такой праздник не принято трахаться весь день напролёт, прерываясь на кексы с отвратительным масляным кремом? – он склонил голову, и этот жест выбил её из колеи.
Гермиона поёжилась. Виктор не предпринимал никаких попыток в этом русле, и она чувствовала благодарность к нему. Он был максимально обходителен и никогда не нарушал её границ. Гермиона знала, что должно пройти какое-то время для близости.
Это едва не заставило её засмеяться. Иронично, ведь с Драко они вообще приходились друг другу никем. Но он был совсем другим делом. С ним это получилось чем-то вроде вспышки, которая захватывает тебя полностью, а потом оставляет опустошённой сплёвывать отсыревший пепел. Виктор же должен был быть спокойным пламенем, которое горит плавно и мягко, грея, а не обжигая. Это совсем другое.
– О, подожди, – на губах Малфоя появилась игривая улыбка, которая бы пошла любому человеку, но на его лице она была первым вестником чего-то недоброго, – то есть, хороший мальчик оказался ещё и правильным? – парень рассмеялся, забросив голову вверх.
Когда Драко пьян, он эмоционален. Это нужно было запомнить. Не то чтобы Гермиона собиралась ещё хоть раз присутствовать при процессе его проспиртовки.
– Виктор воспитанный молодой человек, и, знаешь, не всем нужно, чтоб… Малфой, стой, где стоишь, – вскрикнула Гермиона, когда он лениво двинулся к ней.
– Не всем нужно что? – спросил слизеринец, подойдя достаточно близко, чтобы она ощутила сильный запах виски, смешанный с ароматом вишнёвых сигарет. Гермиона не удивилась бы, узнав, что он курил прямо в классе. – Но тебе-то нужно. Я точно знаю.
Малфой поднял одну руку и дотронулся до её шеи, оттянув белоснежный свитер, который доставал почти до подбородка.
– Малфой, не… – Гермиона попыталась отодвинуться, но он поднял на неё глаза.
– Не дёргайся, Грейнджер, ты знаешь, что я тебе ничего не сделаю, – резко ответил парень, и она ощутила натяжение сзади шеи, когда слизеринец оголил часть её кожи.
