Текст книги "Сказка о том, как Герда бежит за Каем (СИ)"
Автор книги: cup_of_madness
сообщить о нарушении
Текущая страница: 47 (всего у книги 49 страниц)
– Нет! – взвизгнула Гермиона, вырываясь из его хватки. – Я не брошу здесь Гарри! Я не брошу здесь тебя! Ты… – она запнулась, увидев решимость в ртутном взгляде. – Ты не посмеешь меня…
– Империо, – спокойный голос ворвался в её сознание, и тремор рук утих. Это было так приятно. Просто отпустить всё. Ни о чём не думать. Ни о чём не переживать. Гермиона чувствовала, что даже может улыбнуться. Одно грубое резкое касание, и девушка ощутила в своём кармане волшебную палочку. Зачем она ей? Ведь всё и так чудесно. – Быстро иди к памятнику Реддла. Давай, Грейнджер, я не наврежу тебе. Я бы никогда не смог. Просто спрячься там… – голос Драко убаюкивал сознание.
Гермиона была готова сделать всё, что требуется. Это ведь Драко. Он ничего бы ей не сделал. Просто смешно было подумать, что мог…
Малфой пошёл в противоположную сторону, удерживая её разум в клетке своей магии. Он чувствовал, как его волшебство кто-то словно выкачивает через трубку. Окклюменция, физические повреждения, давление Лорда, Империус… Этого было слишком.
Он видел Кубок, и тот всё ещё сверкал. У Драко было представление, как работают порт-ключи подобного типа.
Вдруг он услышал душераздирающий крик Поттера, и световая клетка погасла, вновь превращая небо в сплошное чёрное пятно.
– Оглушить его! – раздался рёв Волдеморта. – Отойдите! Я убью его! Он мой!
Драко увидел, как Поттер бежит мимо надгробий, лавируя и уклоняясь от заклинаний. Он закрыл глаза, чувствуя сознание Грейнджер внутри: истеричное, измождённое и яростное. Блять, я ненавижу тебя, Поттер, клянусь, ненавижу.
Маленький взмах палочки, и Драко подтолкнул Гарри по воздуху к Гермионе. Низко, отчего создавалось чувство, что тот пробурил коленями землю. Этого не должно было быть видно.
Поттер поднял взгляд, физически почувствовав, откуда двигался поток магии. Они встретились глазами на секунду, прежде чем одним коротким заклинанием Драко перенёс Кубок, практически впечатав его гриффиндорцу в лицо, перед этим убедившись, что парень касается кожи Гермионы.
Яростный вопль Волдеморта был последним, что он услышал, прежде чем эти двое растворились во мгле.
========== Глава 25 ==========
Гермиона почувствовала, как её щека вспыхнула тупой болью от удара о траву. Колпак на разуме выдернули, как чеку, словно оторвали бинт от сочившейся кровью раны, вырвав с мясом часть кожи. Грейнджер открыла глаза, вдыхая воздух и совершенно ничего не понимая.
Шум трибун бил по ушам, создавая ритм. Ритм, под который кровь шумела в ушах, и мысли, как бегущая строка в телевизионной ленте, транслирующая слова на экране, отстукивали в перепонки. Вспышки, шум, кто-то кричал.
Гермиона слышала крики и ей хотелось, чтобы все заткнулись. Чтобы всё перестало существовать. Ей хотелось, чтобы весь шумовой фон превратился в одну сплошную линию, одно длинное послание об отсутствии сердцебиения, как на экранах маггловских мониторов в реанимации.
Девушка опустила глаза вниз. Её руки были покрыты запёкшейся кровью, как и ладонь Гарри, схватиться за которую ей приказал голос в голове. Голос, который исчез, когда рывок ударил её в живот, перенеся отсюда на сотни километров. Голос Драко.
– Мисс Грейнджер, мисс… Боже, Альбус… – незнакомый человек тронул её за плечо, быстро развернувшись, чтобы кого-то позвать.
Горло Гермионы жгло. Девушка сглотнула и поняла, почему было так шумно. Она кричала. Она плакала. Что-то происходило. Но информация будто не доходила до каналов её разума, оставаясь в тени, закупориваясь и норовя вот-вот оторваться, как тромб.
– Нет… нет… нет… – Гермиона выла, чувствуя, как горячие слёзы бегут по лицу, смывая остатки крови и оседая у неё на губах, придавая воздуху металлический вкус.
Гарри лежал на земле, смотря перед собой. Просто в никуда. Если бы Гермиона была в порядке, то диагностировала бы шок, но девушку трясло.
Через секунду она согнулась над травой и её стошнило водой – единственным, что ей удалось затолкнуть в себя за весь день из-за нервов. Всхлипывая, она вытерла рот рукавом, дрожа всем телом.
– Нет… Только не он… только… – её глаза уставились на блестящий Кубок.
– Мисс Гре… Гермиона! – голос директора раздался прямо у её уха, и неожиданно сильная рука старика сцепила пальцы у неё на плече, не давая двинуться. – Минерва, не касайся Кубка, убери его отсюда!
– Нет! – заверещала Гермиона, пытаясь отбиться. – Нет! Драко… Там Драко, он остался там… Он заставил меня его оставить… – девушка плакала, сама не разбирая половины собственных слов.
Ей хотелось умолять мир, чтобы что-то в её теле закоротило, и она упала бы без сознания. Гермиона не хотела видеть. Чувствовать.
Люди кричали, толкались, возможно, было даже несколько вспышек камер, а может ей причудилось, и блики появлялись только на обратной стороне её век. Гермиона не знала. Она ничего не знала больше.
– Кто заставил? Гермиона, где Драко? – голос директора был громким и требовательным, когда он легко встряхнул её, сидящую на траве. До этого так делал Малфой.
– Пожиратели, они… Волдеморт… – Гермиона пыталась выразить какую-то мысль, водя руками по щекам и чувствуя, как ногти впиваются в кожу на лице. – Он наложил на меня… Империус, он хотел, чтоб я убралась… Я не смогла его…
– Тише, тише… – Дамблдор похлопал её по спине. – Фадж, отойди, нам нужна Помфри.
– Как она оказалась в лабиринте?.. Почему они в таком состоянии? Альбус, если об этом прознают… – Гермиона услышала чей-то возмущённо-напуганный голос.
Она не поняла, кто это был. Перед её глазами всё ещё стояла картина того, как Реддл обернулся змееподобным мужчиной. Ещё секунда, и Гермиону стошнило бы второй раз, но из-за пустого желудка были только рвотные позывы.
– Корнелиус! – властно оборвал его Дамблдор и, видимо, что-то добавил, но это не отпечаталось в сознании у девушки.
– Драко… они его убьют, они… – Гермиона пыталась дышать ровно, но истерика захлестнула гриффиндорку. Она поняла, что её рука больше не сжимает руку Гарри, который до этого что-то сказал директору. О том, что кто-то возродился. Кто мог возродиться? – Он сказал, что Грюм… – на секунду, на маленькое мгновение её разум щёлкнул, будто отдавая последние нейроны здравости.
Гермиона мотнула головой, пытаясь найти Гарри. Его не было на траве. Дамблдор говорил с Помфри, которая кивала, а на её бледном лице читался страх. Гарри не было в толпе. Где он? Где Гарри?!
– Гарри! – заверещала Гермиона, и директор тут же повернулся к ней. – Грюм! – она вцепилась в плечи старика руками, поднявшись. – Грюм! Он шпион. Драко сказал, что я должна… держаться от него подальше… он… Гарри…
Гермиона понятия не имела, что говорил её язык, но явно что-то серьёзное, что вырисовывало такое выражение лица Дамблдора.
– Северус! – крикнул он, и в следующий миг она почувствовала, как её начала поддерживать крепкая рука. – Быстрее!
Ещё пара фраз, и Гермиону дёрнули вперёд. Она сказала, что это не её кровь, но от резких движений рана на затылке девушки запульсировала.
Они куда-то бежали. Дамблдор сказал Снейпу, что они не могут спускать с неё глаз. Мерлин, где Гарри?
Прохлада замка обдала голые участки тела девушки, и её зубы застучали. Господи, Гермиона так сильно хотела, чтобы это закончилось. Девушка хотела, чтобы рука учителя по Зельям отпустила её плечо, и она смогла сползти вниз по стенке. Как только найдёт стенку. Потому что пока она чувствовала только второй пролёт ступенек под ногами.
– Остолбеней! – ослепительная алая вспышка прорезала её глаза, заставив обратить внимание на щепки двери класса, которые разлетелись, повинуясь голосу директора.
– Гарри! – крикнула Гермиона, выдернув своё тело из хватки Снейпа.
Грюм распластался на полу. Поттер сидел на стуле, выглядя абсолютно дезориентированным. Гермиона упала рядом с другом, коснувшись руки, чтобы убедиться, что с ним всё в порядке.
– Профессор, он… – Поттер сжал руку подруги, пытаясь объяснить директору что-то.
Гермиона внутри удивилась, как его не трясло, но, кажется, у него шок выявлялся абсолютно иным образом.
– Я знаю, Гарри, – сказал директор, нависая над телом Грюма. – Северус, будьте добры, принесите нам зелье правды из ваших запасов, сваренное вами лично. И затем позовите мистера Фаджа.
Гермиона сидела на полу, пытаясь не начать раскачиваться, чтобы заглушить голоса в голове. Даже в мире волшебников слышать голоса – плохая примета. Она сказала это Гарри на втором курсе. Судьба смеялась ей в лицо.
Трое взрослых вдруг перевели на неё насторожённые взгляды. Кажется, Гермиона делала это в самом деле. Хохотала.
– Пойдёмте, Поттер, мисс Грейнджер… – услышала она осторожный голос Макгонагалл. – Пойдёмте в больничное крыло, вам нужно… Вам нужна помощь.
– Я проведу их, Минерва, будь добра, последи за ним, – кивнул Дамблдор головой на того, кого они весь год считали Аластором.
В этот момент кожа лже-Грюма начала знакомо пузыриться, что было явным признаком Оборотного. Гермиона отвернулась, не желая этого видеть. Вообще больше ничего не желая.
Когда вместе с Гарри она поплелась за Дамблдором к мадам Помфри, они увидела Рона, супругов Уизли и Билла, которые допрашивали целительницу с суровостью авроров. Как только их шаги стали слышны, семейство рыжих повернулось и бросилось к ним.
– Гарри, Гермиона! – но бег Рона был остановлен рукой директора.
– Мистер Уизли, ваши друзья этой ночью перенесли серьёзнейшее потрясение. Сейчас им нужны тишина и покой, – Гермиона заметила, как Молли схватилась рукой за грудную клетку, побледнев ещё больше при их внешнем виде. – Если они не против, вы можете остаться с ними. Но никаких вопросов, всё это может подождать до завтра.
Все молча кивнули, сопровождая взглядом фигуры двух студентов, которых мадам Помфри направляла к кроватям. Она провела по ним палочкой, накладывая очищающее заклинание, и Гермиона впервые поняла, что ей было абсолютно плевать. Даже если бы её уложили в постель с остатками крови и грязи на коже. Даже если бы здесь присутствовал каждый студент Хогвартса. Она хотела, чтобы её голову заполнило абсолютное ничто.
– Давай, дорогая, ложись, – вздохнула Помфри, расстилая одеяло, когда Гермиона показалась из-за ширмы в больничной пижаме. – Выпей это.
Стеклянный стакан оказался в руке девушки, и она поняла, что всё ещё дрожала. Стекло больно ударило по зубам из-за тремора рук при попытке попить.
Боковым зрением Гермиона увидела, как миссис Уизли растёрла по щекам слёзы при виде этого, так что была благодарна, когда целительница помогла ей выпить содержимое стакана, не продлевая этот процесс. Как только жидкость упала в горло, и Грейнджер ощутила холодное касание зелья по гортани, веки девушки потяжелели настолько, что ей показалось, она заснула, даже не успев отставить стакан.
***
Гермиона нахмурилась, закрывая ладонью лицо, думая, что солнце светило на постель, не давая ей наслаждаться беззаботным сном. Но спустя пару секунд поняла, что это был всего лишь ночник на кровати напротив. Видно, она настолько устала, что даже такой слабый свет мог причинять неудобства.
Открыв глаза, Гермиона поняла, что за окном стояло раннее утро. Возможно, часов восемь, она не была уверена. События прошлой ночи упали ей на плечи, практически раздавив. Опять.
Повернув голову, она увидела пустую постель Гарри и тёмные собачьи следы на кафеле. Гермиона подскочила так резко, что следующим звуком, который она услышала, был визг ножек капельницы о пол, что едва не упала прямо на неё, если бы не… Дамблдор.
Он, сидя на кресле рядом, остановил прибор, магией поставив его на место, и девушка проследила за проводками, по которым бежала фиолетовая жидкость, попадая ей прямо в кровь. Трубочки были вогнаны в её руки, но не это волновало Гермиону.
– Где?..
– Гарри сейчас проходит обследование у мадам Помфри, с ним Сириус, – ответил директор, предвидя вопрос. – Твой друг проснулся раньше, и у меня уже была возможность поговорить с ним. Все остальные были отправлены на завтрак в добровольно принудительном порядке, – улыбнулся мужчина.
Гермиона представила, под какими аргументами нужно было заставить всю семью Уизли отойти от их кроватей. Она выдохнула, вновь ложась на подушку и видя, что её конечности до сих пор подрагивают. Мерлин. Что, если она действительно сошла с ума?
– Гермиона, ты продемонстрировала невероятную отвагу этой ночью. И как я уже сказал, Гарри дал мне представление о том, что произошло, – директор говорил вполголоса, но за счёт того, что лазарет оказался абсолютно пуст, повышать голос не было никакой надобности. Что-то подсказывало гриффиндорке, что вряд ли какого-то студента сюда пустят просто так. – В последнюю очередь мне бы хотелось заставлять тебя пережить всё снова, но я хочу знать твою версию событий.
– Я понимаю, – прохрипела Гермиона.
– Скажи, как ты попала в лабиринт?
– Я шла за… – девушка нахмурилась, понимая, что прошлая ночь в её голове находилась в таком тумане, что, казалось, она пытается добраться до своих младенческих воспоминаний. – За поп-корном, да, для Рона, – вспомнила Гермиона. – И увидела искры, которые рассыпались над лабиринтом. Я не планировала никуда заходить, просто хотела обойти трибуны с другой стороны, чтобы не мешать фотографу. И заметила, что один из выходов, который должны были патрулировать дежурные, пуст. Я боялась, что кто-то не увидел искр, и позвала профессора, чтобы убедиться, что тот, кто нуждался в помощи, получит её, – девушка перевела дыхание, смотря на своё покрывало. – Но плющ буквально засосал меня внутрь, закрылся прямо за моей спиной.
– Я понимаю, – кивнул директор, никоим образом не выказывая своё недовольство поведением гриффиндорки.
– И я хотела позвать на помощь, но то, что увидела внутри, меня шокировало, – тошнота вновь подкатила к горлу Гермионы при воспоминании, и Дамблдор подал ей кружку с водой, которую она, слава Годрику, смогла выпить уже без чужой помощи.
– Я знаю про Сфинкса, можешь опустить эту часть, – сказал директор, и Гермиона догадалась, что старик проверил, кому принадлежала кровь на её одежде.
– Слой тёмной магии, который витал там в воздухе, был… безумен, – покачала она головой, до сих пор не веря. – Весь плющ оказался выжжен, будто кто-то пытался пробраться к центру как можно скорее, точно зная, где он находится. Я просто полезла по этому пути, думая, что, возможно, найду чемпиона, который просил о помощи искрами. Я не хотела отвлекать остальных дежурных, но не встретила ни души за весь путь.
– Конечно, – вздохнул мужчина, явно зная причину.
– И затем я услышала звуки, драку, – Дамблдор кивнул, и Гермиона поняла, что Гарри рассказал об этом. – Я пыталась их растянуть и даже не заметила, когда нас перенесло на какое-то кладбище.
Повисла напряжённая тишина, потому что Гермиона даже не знала, откуда начать.
– Что там делал Драко Малфой? – видимо, директор решил, что будет проще вести беседу, задавая вопросы, потому что до сих пор она не выудила из горла ни единого звука.
– Я… не знаю, – боль пронеслась по её жилам так натурально, что Гермиона вновь подняла взгляд на капельницу и то, что плескалось в прозрачных пакетах. Было такое чувство, что ей заливают в жилы чистую концентрированную моральную агонию. – Драко пытался нам помочь. Он сказал слуге Волдеморта что-то, чтоб тот меня не убил, – девушка чувствовала боль в висках, пытаясь добраться до этих воспоминаний.
Её тело помнило его жёсткий захват, когда Малфой вцепился ей в волосы, а затем чьё-то грубое волшебство отбросило Гермиону в какую-то хижину, замуровав прозрачной стеной. Из-за которой она наблюдала за происходящим. Девушка вновь вздрогнула.
– Он хотел, чтоб я что-то сделала, пошла куда-то, чтоб помочь, но я не хотела, я не… – её нижняя губа затряслась, и в следующий миг она ощутила тёплую морщинистую руку на тыльной стороне ладони.
– Гермиона, прошу тебя, дыши.
– И потом он налож… – она дёрнула головой, прикусывая язык. – Он уговорил меня пойти.
– Я понимаю, – Дамблдор ещё раз кивнул, но что-то в голосе сидящего напротив говорило ей, что он знал, как дело было на самом деле, несмотря на ложь студентки.
– Всё смазалось в одно сплошное пятно, – Гермиона пыталась вспомнить, как её сознание хотело вырваться, но магическая сила Драко держала его в таком колпаке, что Грейнджер можно было сравнить с трёхлетним ребёнком, который силился поднять грузовой кран. Невозможно. – Я схватила Гарри за руку, и через секунду нас перенесло обратно в Хогвартс, – она подняла голову, смотря в усталые голубые глаза директора. – Он возродился. Волдеморт. Я видела… видела…
Гермиона схватила ртом воздух и оглянулась в поисках палочки. Догадавшись, Дамблдор невербально наполнил чашку водой. Грейнджер благодарно кивнула, осушив её до дна.
– Я тебе верю, – успокаивающе произнёс он.
– Драко, – наконец Гермиона решилась произнести его имя, потому что была уверена, что концентрация жидкости с болью после этого повысится, как минимум, вдвойне. Но она и так едва терпела. – Они могут его убить, они…
– Тихо, Гермиона, я прошу тебя, мадам Помфри строго-настрого запретила тебе волноваться, если ты хочешь не потерять ни единой способности своей светлой головы, – прервал её мужчина. – А она, уверяю тебя, в свете последних событий, нам очень понадобится. Поэтому, пожалуйста, медленный вдох, медленный выдох.
Гермиона последовала указанию, понимая, что это не шутки. Тело до сих пор было в таком состоянии, что создавалось впечатление, будто она никогда не оправится. И ей не хотелось думать, что происходило в её подсознании.
Это касалось не только прошлой ночи. Весь этот год был самым тяжелым, что ей когда-либо доводилось пережить. Это копилось каждый час и вылилось в трещину в психике девушки. И всё, на что гриффиндорка смела надеяться, – что её можно подлатать.
– Вы должны что-то сделать, он не хотел… я уверена, он не…
– К сожалению, на сегодняшний момент у меня нет сведений по поводу нахождения мистера Малфоя, но я это выясню, Гермиона. Непременно выясню.
В голосе Дамблдора впервые за все годы, что она его знала, слышалась старость. Это казалось ироничным, потому что сам он выглядел так, будто ему самому было триста лет отроду. Но почему-то именно сейчас Гермиона осознала, насколько он мог устать от жизни, от происходящего. И ужаснее всего то, что она его понимала. А ей было всего несчастных семнадцать.
– Но вы же… – Гермиона запнулась, требуя каких-то несуществующих гарантий, которых от неё требовал её ослабленный рассудок, чтобы не рассыпаться, засорив половину больницы трухой.
Вдруг двери в лазарет открылись так резко, что не оставалось сомнений, что пришедший человек не был в хорошем расположении духа. Корнелиус Фадж залетел в больничное крыло, размахивая своим котелком так, будто пытался из воздуха поймать в него предложения, которые всё никак не могли найти себя в его рту.
– Дамблдор, нет, это… – он захохотал, хлопая себя ладонями по ногам. – Вы заставили меня прослушать бред сивой кобылы от мальчишки, который весь год мучился болями в голове? Кошмарами? Галлюцинациями? Кто знает?
Директор поднялся, сцепив руки в замок, пока Гермиона пыталась понять, о чём шла речь.
– Мистер Фадж, учитывая то, насколько грубую ошибку вы допустили, позволив дементору наброситься на единственного свидетеля, который рассказывал обо всём под Сывороткой правды…
– Прошу заметить, – прервал директора Корнелиус, – что министр здесь я, поэтому мне решать, что является ошибкой, а что нет! И всем известно, как действует Сыворотка правды! Крауч-младший мог действительно верить в свои слова, но он же сумасшедший, как можно полагаться на этот абсурд? – краснел Фадж от злости; можно было предположить, что этот разговор уже имел место быть.
– У меня есть два здравомыслящих ученика, которые могут со всей серьёзностью сделать аналогичное заявление, – спокойно ответил Дамблдор и выглядел почему-то гораздо устрашающе, чем активно жестикулирующий и пенящийся от злости министр.
– Кто? – прыснул он. – Поттер? Прошу тебя, этот мальчик весь год пытается привлечь к себе внимание, но разговоры о том, что Сам-Знаешь-Кто вернулся, переходит все…
– Он вернулся! – не выдержала Гермиона, и не готовые к такому громкому заявлению связки сорвались. – Я видела это, как и Гарри! У меня нет шрама и нет головных болей!
Она отбросила одеяло, пытаясь словами физически ударить обезумевшего Фаджа, который укрывался от реальности, просто отрицая её. Как ребенок, закрывший лицо ладонями и свято веривший, что таким образом его больше никто не увидит.
– Вы… вы… – Фадж поднял руку и водил указательным пальцем от Гермионы к директору. – Я не знаю, какую игру ты ведёшь, но использовать в этом студентов… немыслимо. Я всегда уважал тебя, Альбус, мало какой министр закрывал бы глаза на то, на что закрывал их я, но эта ситуация просто ввергает меня в шок.
– Да неужели вы слепы?! Где тогда ещё один чемпион? Драко Малфой, вы не заметили его исчезновения? – вскочила на ноги гриффиндорка.
– Мисс Грейнджер, – предупредительно произнёс Дамблдор, протягивая к ней руку, будто боялся, что она упадёт.
– Да? Отлично! То есть, он был в рядах так называемых Пожирателей смерти? – Фадж кривлялся, будто они говорили о какой-то абсурдной шутке.
– Нет! Там был его отец – Люциус Мал…
– Снова здорово! – перебил её министр, цокая языком на грани раздражения и ярости. – Поттер где-то начитался старых вырезок газет, принявшись обвинять старинный род, эта девушка… Пытаетесь убедить меня, что Сами-Знаете-Кто нуждался в том, чтобы держать школьников насильно? – он засмеялся, качая головой. – Очевидно, мистер Малфой решил применить запрещённые способы в Турнире, и что-то пошло не так! Я этого не поощряю и тебе, Альбус, рекомендовал бы наказать парня, когда он вернётся. Его мы, конечно же, дисквалифицируем. Я не стану награждать ученика, нарушившего правила, даже половиной выигранной суммы. Пятьсот галлеонов это же…
– Да какие пятьсот галлеонов, мы говорим о Малфоях, вы себя слышите? – почти прошептала Гермиона.
Она с неверием наблюдала, как Фадж делает всё, чтобы не видеть очевидного. От этого зрелища даже становилось жутко. Как вести беседу с душевнобольным.
– Я уже отправил письмо в Малфой-мэнор, уверен, его родители дадут нам ответ, – проигнорировал её реплику Фадж. – Они очень заинтересуются тем фактом, что кто-то клевещет на их сына, будьте уверены, дамочка, это вам просто так с рук не сойдёт.
– Если вы решительно намерены закрыть на всё глаза, Фадж, – продолжал Дамблдор, – то сейчас наши пути разойдутся. Действуйте так, как сочтёте нужным. А я… я тоже буду действовать так, как сочту нужным.
Гермиона поджала губы, чувствуя, как руки начинают подрагивать, и сжала их в кулаки, зная, что Фадж и это может использовать, как доказательный элемент её невменяемости.
– Я не знаю, чего добиваетесь вы и ваши сотрудники, Дамблдор, но я услышал достаточно. Добавить мне нечего. Завтра я свяжусь с вами, чтобы обсудить вопросы руководства школой. Я должен вернуться в Министерство.
Он напялил котелок на голову и решительным шагом вышел из комнаты, захлопнув за собой дверь. Гриффиндорка выдохнула, закрывая глаза. Очевидно, министр говорил с Гарри, Дамблдором и, судя по слову «сотрудники», ещё с несколькими учителями, которые верили словам Поттера. У неё изначально не было ни единого шанса убедить Фаджа. И этот факт всё равно крушил её, как удар ледяной глыбы прямо в гортань.
– Гермиона, присядь, тебе правда нужно отвести гораздо больше времени на поправку, – колени Грейнджер подогнулись практически против воли, и девушка села на кровать. – Прими ещё зелья, выспись как следует. Сейчас сон – это лучшее, что ты можешь для себя сделать. Гарри прибудет с минуты на минуту и тоже ещё на день останется в лазарете.
Она лишь кивнула. У неё не было сил для разговора. У неё не было сил даже на то, чтобы выдавить из себя звук.
Колбочка с зельем без сновидений стояла наполовину пустой, и, возможно, это считалось верхом нетактичности, но Гермиона просто проглотила всё ещё до того, как директор удалился. Но в тот момент девушку волновала только боль, которую она умоляла стать физической, потому что от физической хотя бы существовали лекарства.
***
Если бы Гермиону спросили, как можно было охарактеризовать следующие семь дней в её жизни, она бы сказала, что «пустота» подходит идеально. Вакуум.
Когда она и Гарри вышли из лазарета, никто у них ничего не спрашивал, не наседал с вопросами или разговорами, но заходя в гостиную Гриффиндора, Гермиона очень часто замечала, что люди резко замолкали и начинали говорить на отвлечённые темы. Возможно, раньше её бы это раздражало. Сейчас ей было плевать. Гарри сказал, что, скорее всего, Дамблдор велел студентам не трогать их лишний раз, и она мысленно благодарила его за это.
Они рассказали Рону о произошедшем, сидя в пустом классе и наблюдая, как парень из предложения в предложение бледнел сильнее и сильнее. В конечном итоге, кажется, даже его яркие веснушки стёрлись с лица.
Гермиона как никогда оказалась рада тому, что они были втроём. Друзья могли просто сидеть и целыми днями играть в шахматы, практически не разговаривая. Ей хватало держать одного из них за руку или положить голову на плечо, чтобы чувствовать себя хотя бы сколько-нибудь спокойной.
У неё на прикроватной тумбочке стояла целая гвардия ежедневных зелий, которые Гермиона принимала и которые вызывали косые взгляды девочек, но опять же, вакуум. Ничто. Она не думала об этом.
Гермиона хотела бы иметь возможность не думать вообще ни о чём. Несколько раз за ночь она просыпалась, вздрагивая, но сон никогда не оставлял свой отпечаток из-за зелья. Гарри тоже принимал такое. Порой, когда кошмары слишком сильно влияют на сознание, даже зелья без сновидений могут не справляться, а дозировку Помфри отказывалась повышать из-за побочных эффектов смешения с другими отварами, которые гриффиндорка принимала. Она не помнила, что ей снилось, но знала, что у этих снов вишнёво-черничный запах. Этот и запёкшейся крови, которую девушка чувствовала на языке, когда он держал её в руках в последний раз.
А вообще, дозировки не хватало не только в зелье сна. Однажды Гермиона выплакала из себя абсолютно всё в один вечер на плече у Джинни. Она ничего не спрашивала. Ни о чём не говорила. Просто гладила Грейнджер по волосам.
Потом Гермиона побежала в ванную, и её вырвало всеми снадобьями, которые она успела принять перед сном. И ей не становилось легче. Все эти лекарства будто накрывали её эмоции одеялом, тормозили реакции, но не убирали источник боли.
Она не видела Дамблдора с того дня. Гермиона понятия не имела, где Драко. Девушка даже не знала, жив ли он, хотя часть неё почему-то думала, что если бы с ним что-то случилось, она бы знала. Почувствовала как-то. Это было нелогично и глупо, но Гермиона держалась за это убеждение.
Ей пришлось перестать приходить в их класс и сидеть на подоконнике, подвинув колени к подбородку и трясясь от ужаса. В один вечер мальчики чуть с ума не сошли, не сумев найти её, и подняли на уши Макгонагалл. Профессор нашла Грейнджер будучи бледной, как лист. У всех сдавали нервы.
Они втроём пытались приходить на приемы пищи как можно позже, чтобы словить меньше заинтересованных взглядов. Если в гриффиндорской гостиной это ещё можно было терпеть, то такие же взоры, умноженные на десятки, ощущались как колючая проволока прямо по коже.
Гермиона неизменно смотрела влево при входе в Большой зал. Привычка. Та привычка, которую невозможно было отбить даже знанием, что она не найдёт там того, кто ей нужен. Каждое утро Грейнджер просыпалась, и маленький росточек надежды теплился в ней до входа в Большой зал, чтобы разбиться о пустующее место Драко.
Слизеринцы вели себя тише, чем обычно, и это… напрягало. Как напрягает всё ненормальное. Непривычное. Иррациональное. Как девушки, которые накладывают на себя слишком много чар гламура, чтобы уменьшить талию или изменить лицо. Ты смотришь на их тело, и оно будто бы должно быть привлекательным, но твой мозг фиксирует то, что это всё слишком нереалистично и оттого отталкивает. Гермиону отталкивал тихий стол Слизерина.
Она больше не говорила с мальчиками о произошедшем. Все пытались держаться и вести себя, как прежде, но в один из вечеров, когда Гарри с Роном узнали, что результаты экзаменов Гермионы всё ещё лежат запечатанные на тумбе, их взгляды действительно стали нервными. Ей хотелось засмеяться. После всего, что произошло, их ввело в пассивную панику то, что она не открыла свой конверт с оценками. Но именно это дало девушке понять, что пришло время, и больше нельзя тянуть.
В субботу, когда все студенты, лишённые нагоняя над головой в виде тестов и самостоятельных, по обыкновению выбрались на улицу, мальчики остались сидеть в башне, играя в карты. Гермиона спустилась вниз и тихо придвинула к ним кресло, при этом зацепив деревянной ножкой ворсистый ковёр.
– Мальчики, – обратилась она к ним, присаживаясь рядом. Всем своим видом транслируя неуверенность и решимость одновременно. Наверное, так могла только Гермиона. – Мне нужно с вами поговорить. По поводу того, что произошло.
Они тут же подобрались, перестав обращать внимание на игру.
– Гермиона, если тебе стало хуже, мы можем попросить… – начал Рон едва не подпрыгнув, когда заговорил об этом. Видимо, это давно уже сидело в его голове, и теперь он боялся пропустить идеальную возможность об этом сказать.
– Нет-нет, я… – ей хотелось сказать по привычке «в порядке», но эта фраза прозвучала бы как издевательство. Никто не был в порядке. И это нормально. После новости о том, что Волдеморт вернулся, все имели право на то, чтобы быть не в порядке, а в особенности те, кто наблюдал за этим воочию. Гермиона повторяла себе это каждый раз, когда чувствовала вину за то, что могла часами сидеть в ванне старост, прячась. Никто не в порядке, и ты не должна. – Я держусь. Мне хотелось бы кое-что вам рассказать, – она замялась, закусив губу. – Это касается Драко Малфоя.
Брови парней синхронно подскочили, и девушке захотелось улыбнуться, потрепав их по волосам. Годы дружбы так отложились на них всех, что Гарри и Рон иногда реагировали на что-то абсолютно идентичной мимикой или словами. Ей стало интересно, могут ли посторонние усмотреть в ней те же похожие черты?
– Он что-то тебе сказал? Он?..
– Нет, послушайте, – оборвала Гермиона Рона, который от переживаний за неё не давал ей сказать и слова, надеясь предугадать любое её заявление и убедить в том, что они с этим справятся. Едва ли у него получилось бы предугадать это. – Помнишь, в первый день, когда мы вышли из лазарета, ты говорил, что сам факт того, что Малфой нам помог, был совершенно нелогичным?
