Текст книги "Сказка о том, как Герда бежит за Каем (СИ)"
Автор книги: cup_of_madness
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 49 страниц)
Одно дело пережить то, что тот, кто тебе нужен, не чувствует того самого. И совсем другое – понимать, что он хочет повернуть время вспять каждый раз, когда это случается. Будто он делал что-то мерзкое.
– Виктор… – вдруг заговорила Гермиона, не смотря на слизеринца. – Он предложил мне встречаться. Стать его девушкой.
Малфой медленно повернулся к ней, прищурившись. Она ждала какой-то реакции. Хоть чего-то. Но нет.
– И я соглашусь, – продолжила она, когда поняла, что он не собирается говорить.
– Но ты его не хочешь, – произнёс чуть ли не по слогам Малфой.
– С чего это ты…
– Потому что ты мне, блять, сама это сказала пять минут назад! – выкрикнул он. – Или у тебя кнопка правды срабатывает, только когда внутри тебя находится член?
– Я… – Гермиона открыла рот от таких ярких эмоций парня. – Это может измениться. Это изменится. Потому что всё это, – она показала на воздух вокруг, словно весь её лексикон вдруг испарился, – всё это между нами что-то больное, извращённое и… бессмысленное.
Малфой сдавленно рассмеялся, качая головой, и ей можно было лишь догадываться, что значит его жест.
– Да, я знаю, это всё бред для тебя, но… – девушка всхлипнула против воли, быстро стерев слезу с лица, – я больше не могу так. Это не для меня. Это всё не я.
– Отличное решение, Грейнджер, – хмыкнул Малфой. – Надеюсь, ты не ждёшь моего благословения.
Это было холодно. И больно. А чего ты ждала, Гермиона? Что он станет тебя отговаривать? Скажет, чтоб ты этого не делала? Не отдаст тебя кому-то другому? Впору расхохотаться от этой глупости.
– Знаешь, когда я была маленькой, у меня была история, которая мне нравилась. Я ассоциировала себя с тем персонажем, – Гермиона шмыгнула носом, надеясь, что слёзы не покатятся прямо сейчас, хотя, наверное, это было уже неважно. Не после всего того, что тут произошло.
– Есть хоть одна причина, почему я должен это слушать? – перебил её слизеринец, но она пропустила его фразу мимо ушей.
– Это сказка. И да, это маггловская сказка, Малфой, можешь начинать кривиться, – Гермиона вздохнула, пытаясь держать себя в руках. – В ней рассказывалось о том, как девочка Герда пробежала полмира в погоне за Каем. Чтоб спасти его.
Ей казалось, что для слизеринца сейчас был отличный момент хлопнуть дверью и уйти. Он всегда так делал. Но Малфой продолжал стоять. И это всё было так глупо, потому что рыдания сидели у неё в груди, ожидая отмашки, но она надеялась сдержать их хотя бы на какое-то время. Пока не выйдет отсюда.
– Я считала, что это и есть то самое чувство. Вроде как… вопреки всему, понимаешь? – её губы начали трястись, но гриффиндорка впилась ногтями в ладонь, запрещая себе. – Мне это казалось тогда таким романтичным, милым, незапятнанным… Что она боролась за него, не слушая никого, кто твердил, что он не вернётся, что он стал злым, – девушка сглотнула, чувствуя в горле соль, которая не должна была появиться в глазах. Ну пожалуйста.
Оставалось только предполагать, каким идиотским этот монолог кажется Драко, который не знал сути сказки.
– Но потом я выросла и поняла, что это… так глупо, – Гермиона скривилась от осознания сказанного. – Она всё время бежала за ним босиком, а он даже не подумал о ней, уйдя со Снежной Королевой. Он все эти годы о ней даже не вспоминал. И я не хочу быть глупой, как она. Я устала бежать за Каем. Я устала, – Гермиона ощутила, как тёплая слеза скатилась в угол её губы, а Малфой проследил за ней холодным взглядом. Так он смотрит на соперников перед игрой в квиддич. Безразлично. Бездушно. Чёрство. – Возможно, она была бы более счастлива, если бы видела хоть кого-то, кроме этого мальчика, которому, по правде-то, и дела до неё никакого не было, – гриффиндорка облизала губы, пробуя на вкус собственные слёзы и воздух в кабинете, который пропитался запахом ссоры, секса и сожалений. – Пусть спасает себя сам.
Гермиона сглотнула, чувствуя горечь, быстрым движением собрала книжки и, набросив на себя мантию, сняла заклинание с двери. Она выскользнула в коридор, наплевав на то, что там её мог поджидать Филч, вся учительская процессия или войско из дементоров. Девушка была настолько опустошена внутри, отчего всё это было неважно. Однако вселенная то ли сжалилась над ней, то ли не дала ни единого шанса отвлечься от собственной дыры в груди, потому что, когда она вышла, то увидела, что коридор мертвецки пуст.
Комментарий к Глава 14
Люблю эту главу❤
Она очень эмоциональная и показательная. Буквально все, что здесь происходит наконец-то даёт нам полную обрисовку того, что персонажи чувствуют эмоционально. И я бы назвала эту главу лестницей, потому что начиная с неё, им придётся пройти через маленькие котелки личного пекла, но зато с каждым котелком они будут все ближе к себе настоящим.
А ещё мне очень тут нравится Нарцисса😍
Надеюсь, вы кайфонули😘
========== Глава 15 ==========
Крам встретил её на следующий день после уроков. Прямо у класса. Будто бы Грейнджер не могла передвигаться самостоятельно. Это было даже забавно. Особенно после того, как у них прошла пара Трансфигурации, и Грейнджер всеми силами делала вид, что несколько часов назад здесь не происходило ничего необычного. За этим было смешно наблюдать: она специально не смотрела в сторону той парты, буквально не отрывала глаза от Макгонагалл. Забавляло, что Крам не отлипал от неё, понятия не имея, что его милая Грейнджер на самом деле далеко не такая святоша, какой кажется.
Но через день Драко увидел, как утром болгарин склонился над ней и поцеловал её с таким выражением лица, будто в девчонке заключалось всё самое прекрасное в этом мире. Грейнджер смущённо улыбнулась, робко отвечая, и, когда завтрак встал слизеринцу поперёк горла, он осознал: она не шутила. Они правда начали встречаться. Драко почувствовал, будто кто-то выдрал его лёгкие, окунул в чан с солью и засунул обратно, зашив тупой ржавой иглой.
Об этом гудела вся школа, несмотря на то, что только слепой не видел, как Крам таскался за ней ещё с осени, подобно побитому щеночку. Об этом разговаривали картины, Драко слышал, как сплетничают учителя, как все, кому не лень, обсасывают эту новость, а она даже не смотрела в его сторону. Грейнджер оставалась собой. Она обещала себе дать Краму шанс и посвятила этому решению всю себя. Никаких переглядываний, никакой двусмысленности. На двух лабораторных по зельям, которые должны были исполняться в группах по четыре человека, она мгновенно упорхнула к гриффиндорцам.
Поттер и Уизел ходили по школе с такими лицами, будто они породнятся с болгарином со дня на день. От этого хотелось просто согнуться над унитазом. Много раз.
– Малфой, чё за хрень? – возмутился Забини, тряся головой от действия заклинания. Драко знал, что оно не удалось, и сжал зубы.
– Ничего, – буркнул он, опуская палочку.
– Ты не концентрируешься.
– Я концентрируюсь! – рявкнул Драко в ответ, и Блейз поднял брови, но не отступил.
– Недостаточно, значит! – он тоже повысил голос. – Это сложное дерьмо, в чём твоя проблема? Вот будет умора, если ты просто задохнешься на дне сраного озера! О чём ты всё время думаешь?
– Ни о чём, я просто… – Малфой сел на стул в пустом классе, протерев пальцами глаза. Драко перенёс занятия сюда уже неделю назад, аргументируя это тем, что тут им никто не помешает, но правда была в том, что он знал: этот класс облюбовала грязнокровка. Точно так же, как и он. Парень видел пару раз, как раньше Грейнджер выходила из него со своими свёртками пергаментов и книгами. – Просто волнуюсь по поводу второго тура.
Выражение лица Забини вмиг смягчилось, Драко практически стало стыдно за свою ложь. Разве это было не дико? Врать о волнении перед Турниром, в котором люди умирали. Умирали, Малфой. Но даже прислушавшись к себе, Драко не чувствовал волнения. Он не чувствовал ничего. Ответ был прост: парень воспринимал Турнир, как очередное задание, как палку, которую ему приказали принести. «Фас, Драко, сделай это, потому что так нужно». И он не думает о том, что это дохера бесполезное занятие – приносить палку. Парень просто её несёт. «Давай, Драко, отработай выдержку к болезненному заклинанию!» И каждое утро он даже не чувствует тошноты перед тем, как отправиться на очередной такой урок. Драко просто идёт. Потому что это ещё одна ступенька, ещё одна задача, которая должна быть сделана. Драко давно перестал воспринимать себя человеком в этой игре. Он был лишь одной из пешек, которая внесёт свою лепту, чтобы партия состоялась. Поэтому Драко не ощущал волнения, не чувствовал страха. У парня не было никаких человеческих эмоций. Была лишь цель.
– Чувак, всё будет нормально, тебе удавалось это уже дважды, – спокойно сказал Забини, смотря на него.
– Не сюсюкайся со мной, – огрызнулся Драко сразу же, как понял, что друг пытается его приободрить в той раздражающей манере, которая очень сильно походила на посиделки девочек, когда одну из них кинул парень: «О, милая, он того не стоит, он всё равно тебе никогда не подходил». – Давай ещё раз.
Малфой ненавидел это. Ненавидел, что каждый раз, переводя взгляд за гриффиндорский стол, он наблюдал, как Грейнджер смеется, кивает на какие-то вопросы, перечитывает собственные записи, делает отдельные вещи с постоянной улыбкой на лице, которая, впрочем, никогда не меняла своего характера и почему-то не показывала эту её ямочку. Но девчонка улыбалась, а потом позволяла этому кретину склониться над собой и обслюнявить свои губы, прежде чем вернуть внимание очередной книге.
Это тупой собственнический инстинкт. Драко нравилось знать, что грязнокровка каким-то образом от него зависима. Это был такой оксюморон: мисс я-всё-контролирую, которая подконтрольна ему. В этом заключалось своего рода извращённое удовольствие: знать, что ему стоит только надавить на нужные точки, приблизиться к ней достаточно, чтобы она перестала всё анализировать, и вот, делай с ней что хочешь, Грейнджер податливая и отдающая. Такой и должна была остаться.
Драко бесило, что она пошла дальше. Выскользнула из зоны его контроля, исключила все пространства, где они могли бы пересечься. Стала ещё дальше сидеть на уроках, ещё равнодушнее. Сука. Она будто втянула Драко в невидимую игру и выиграла, оставив его ни с чем. Это просто собственничество, как с игрушкой, которая тебе не нужна, но никто больше не мог с ней играть. Это помогало – повторение такой догмы. Но ненадолго.
Ещё помогали сигареты. Это хреновое лекарство, но когда куришь, мир делает «щёлк», и всё останавливается, кроме клубков дыма. И ты ни о чём не думаешь. Малфой стал часто прибегать к этому способу. Однажды Снейп остановил его за плечо и сказал, что если он не перестанет курить на территории школы, тот напишет целую грамоту на имя Люциуса. Будто отцу было не насрать.
Малфой задерживался в слизеринских гостиных так долго, насколько это вообще возможно. А когда выходил, это почти всегда заканчивалось чем-то достаточно неприличным. Потом он гладил одежду заклинанием и отмывался в душе от запаха женских духов, которые всегда оказывались такими прилипчивыми, будто на флакончики применяли какие-то особые чары.
Не должно быть так хреново. Это иррациональная вещь, которая абсолютно не имела смысла. Которая не должна ощущаться так, будто ему по лёгким проходятся осколочным крошевом. Почему это всегда именно лёгкие? Будто там находится ещё что-то, кроме чёртова дыхательного механизма. Господи.
Драко прислонил голову к душевой плитке, чувствуя, как вода постепенно становится прохладной. В квиддичных раздевалках всегда была эта проблема – недостаток тёплой воды, хотя сейчас он находился здесь один. Впервые в жизни ему вдруг захотелось стать кем-то другим. Кем-то, у кого достаточно мозгов, чтобы разобраться в происходящем, кем-то, у кого внутри органы, а не ебаная мясорубка. Парень сплюнул воду, выдыхая.
Возможно, это действительно волнение перед испытанием. Просто запоздалое. Просто хорошо замаскированное. Просто он не понял сразу. Потому что других причин нет. В его жизни ничего не изменилось. Стабильность. Такая же стабильность, как у человека в коме. Стабильно хреновое состояние. Но уж как есть.
Драко не хватало квиддича, духа состязания, потому что сегодня снитч словно издевался над ним и специально ластился к руке. Секс, разговоры, занятия с Забини. Всё было пресным и заплесневелым, как полежавший хлеб, и Драко не мог понять, какого хрена не так.
Кулак впечатался в дверцу, и та затряслась, будто напоминая о своей хлипкости. Боль едва заметная, будто даже она успела отсыреть внутри него. Или же ему нужна хорошая взбучка. Возможно, он смог бы довести какого-то гриффиндорца до достаточного исступления, чтобы тот вышел из себя и начал драку. При мысли об этом у Драко по спине прошлась волна приятного напряжения. Это было бы то, что нужно. Если бы Забини не контролировал его, как сумасшедшая мамаша свою пятилетку.
Забини. Он начал замечать. Малфой всё чаще ловил на себе его обеспокоенные взгляды. Блейза было не провести показушным весельем на слизеринских посиделках или рассказами о недавнем хорошем сексе, которые приводили Крэбба с Гойлом в восторг и давали Нотту поводы для идиотских шуточек.
Каким-то образом Драко просто скатился вниз. То, что давала ему Грейнджер чисто на подсознательном уровне, исчезло, заставив его столкнуться со всем, что накопилось у него внутри. Исчезло чувство власти над ней, и теперь он молча стоял в душевой кабине в холодной воде, покрываясь мурашками. У него не было власти даже над грязнокровкой. До чего ты докатился, Малфой?
Драко сдавленно рассмеялся, закрывая кран и призывая к себе полотенце. Плевать. Он выйдет отсюда и найдёт ту девчонку с Когтеврана, которой не досталось его внимание в четверг. Это всегда помогало. Возможно, в этот раз она должна быть более фигуристой, более раскрепощенной, более красивой. И всё встанет на свои места. По-другому быть не могло.
***
Гермиона смотрела, как тёплое молоко наливается ей в чашку, постепенно нагревая её пальцы через фарфор. Она посмотрела в окно, где падал снег впервые за последнюю неделю.
– Что-то не так? – спросил у неё Виктор с дежурной полуулыбкой.
– Что? Да. Точнее, нет. Нет, конечно, – Гермиона нервно ему улыбнулась, буквально опровергая свои слова. – Всё в порядке.
Они сидели в кафе мадам Паддифут, в котором Виктор выглядел совершенно не к месту среди всех этих рюшечек и оборочек, но разве не здесь они и должны были находиться? Как говорил Гарри: «пристанище влюблённых парочек».
В последнее время Гермиона бывала в Хогсмиде гораздо чаще остальных по случайным причинам. Сегодня Виктор попросил у своего директора разрешение на индивидуальное посещение, и гриффиндорке разрешили пойти с ним. Это было приятно – выбраться из замка без толпы других студентов. Но Гермиона постоянно смотрела в окно, стараясь собрать мысли в кучу.
– Два штруделя с мороженым, – улыбнулась девушка в розовой футболке, взмахом палочки приземляя рядом с ними десерт.
– Спасибо, – кивнула гриффиндорка.
Гермиона знала, что Виктор не любит сладкое, но заметила, что он всё равно заказал то же, что и она, видимо, чтобы не смущать её, как в прошлый раз. Здесь так было заведено – вы приходите на свидание, едите сладости, а потом сладко забываетесь в поцелуях. Крам делал правильно. И это почему-то раздражало Гермиону глубоко внутри, потому что ей хотелось, чтобы он перестал подстраиваться, пытаясь сделать так, чтобы она была довольна. Но в любом случае, она не дала этому раздражению показаться снаружи.
– Что тебя тревожит, Гермиона? – Виктор дотронулся до её пальцев.
– Ты постепенно превращаешься в Гарри и Рона, которые донимают меня этим вопросом, стоит мне пропустить мимо ушей хотя бы одно их слово, – попыталась пошутить она, но получилось резковато. – Эта неделя была… непростой. К тому же начало февраля, куча новых тем по предметам. И скоро ваш второй тур…
Гермионе захотелось закрыть руками лицо и выдохнуть, но такой жест породил бы ещё больше вопросов. Это не было так сложно. Не должно было быть. Точнее, за эти полторы недели отношений с Виктором девушка привыкла к определённому фону внутри неё. Проще, чем гриффиндорка думала.
После той ночи, когда Гермиона вернулась в гостиную, она приняла решение. Это не было сложно. Стало легче, когда девушка перестала всё отрицать и приняла ситуацию такой, какая она есть. Это было как будто посмотреть в зеркало и честно себе сказать: «Да, я в дерьме, поэтому нужно предпринять вот такие действия, чтобы это скрыть». Что Гермиона и сделала. Девушка заметила интересное: чем в большей толпе она оказывалась, тем проще было играть свою роль. В Большом Зале, на уроках, в гостиной девушка с лёгкостью удерживала на лице улыбку, поэтому привыкла к этому. Наедине с Виктором было по-другому. Будто количество зрителей стало слишком маленьким, чтобы её психика считала нужным держаться ради этого, поэтому Гермиона крепче обхватила чашку, чувствуя, что у неё вот-вот начнут трястись руки.
Боль не прекращалась ни на миг. Ни на секунду. Гермиона просто искусно научилась её глушить шумом шуток друзей и вниманием со стороны. Эта чёртова рана, которая всё кровоточила и кровоточила внутри неё, даже не думала затягиваться.
Гермиона знала, что Виктор, возможно, не получает от девушки того, что должен был. Ему не достает её чувств, несмотря на это он не жалуется и выглядит вполне счастливым. Но Гермиона не могла даже осмелиться приподнять миллион заплаток и сделанных на скорую руку косых швов, чтобы попытаться что-то почувствовать. Ведь всё, что она ощущала в последнее время – это только боль. Постоянная, порой резкая, когда девушка замечала Малфоя в компании Паркинсон, порой тягучая, когда воспоминания в какие-то из вечеров становились слишком напористыми и ломали все её внутренние стены. Но чаще всего боль была просто тянущей, обещающей никогда не исчезнуть.
Смотреть на него стало больно, дышать его запахом стало больно, поэтому она как могла избегала этих вещей. Царапала себя каждый раз, когда не сдерживалась и поворачивалась, услышав в толпе реплику или смех парня. Гермиона готова была расцеловать Снейпа за групповые занятия, которые лишили её возможности сидеть рядом с ним, потому что она не знала, сколько потом времени потребуется на восстановление. Мерлин, это так жалко. То, что всё это не приносило физических увечий, было просто оскорблением.
Но Гермиона пообещала себе, что покончит с ним. Что попробует стать счастливой с Виктором, что попробует сделать его счастливым. Хотя сейчас, сидя в этом кафе, было понятно, что счастью Крама она уделяла внимания чуть меньше, чем проверке домашки Рона и Гарри по Прорицаниям. Гермиона просто использовала его, как очередную заплатку, которая к тому же плохо работала. И от этого на душе становилось гаже.
– Ты переживаешь по поводу Гарри? – спросил Виктор, пристально смотря на неё, пока она пережёвывала вишнёвый десерт.
– Я переживаю за всех вас, – ответила девушка, ковыряя шарик ванильного мороженого.
Это то, что она имела в виду. Гермиона переживала за всех. Кроме Флёр, конечно. Хотя в последнее время её не особо было видно, так что она даже перестала вызывать у гриффиндорки такую явную антипатию из-за своего надменного поведения.
Гермиону бросало в холодный пот каждый раз, когда после особо тяжёлого дня мозг девушки решал, что расслабиться во сне было бы слишком простым решением, и подсовывал ей кошмары. Там постоянно кто-то задыхался. Гарри. Драко. Иногда это был Виктор. Несколько раз Джинни приходилось тормошить Гермиону, чтобы она не разбудила других девочек.
При свете дня Грейнджер отдавала себе отчёт в том, что они обязательно доберутся до разгадки для Гарри. Ведь испытания на Турнире как раз и придуманы, чтобы их возможно было выполнить. Драко понимал, что делает. Возможно, подозрения Рона были не беспочвенными, и он действительно знал всё на шаг вперёд. Одной такой ночью, когда Гермиона вскочила с кровати, проводя рукой по мокрой шее, которая ещё больше погрузила её в сон об утонувшем Малфое, она с ужасом поняла, что надеется на это. Надеется на то, что Драко знает больше, чем все они. Ведь тогда это означает, что он в безопасности. И о нём незачем беспокоиться.
Конечно, Гермиона убеждала себя в том, что Дамблдор никогда не позволит кому-то пострадать, но такое уже бывало. Гарри мог умереть во время того, как добывал философский камень. Непонятно, что могло приключиться, если бы Локонс не был таким бездарным в заклинаниях в Тайной комнате. Не говоря уже об орде дементоров в прошлом году. Некоторые вещи не мог предвидеть даже директор. И её страх становился абсолютно нечеловеческим, когда она оставалась одна.
– Хочешь, я… – Крам запнулся, потупив взгляд. – Хочешь, я помогу Гарри? Если ты так волнуешься, я мог бы ему…
– Нет, Виктор! – воскликнула Гермиона немного громче, отчего ведьма в возрасте оглянулась на них, и девушка вернула ей раздражённый взгляд, думая про себя, что колдунье здесь вообще не место. – Гарри в порядке, и он справится без посторонней помощи.
– Извини, я не это имел в виду, – вскинул руки болгарин. – Я просто предложил.
– Это не к месту.
Её разозлили его мысли о том, что Гарри ему в чём-то уступал. Потому что это было не так. Пусть они до сих пор не пришли к решению, но точно придут. Это породило в Гермионе ещё большее желание выбраться из душного кафе, чтобы вернуться в замок и с новыми силами перечитать нужные книги. То, что могло помочь Поттеру, было в тех учебниках, которые она стащила. Но Малфой был прав. Превращение в животное или частичная трансфигурация человека требовали недюжинных знаний и практики. И если со вторым ещё оставалось время, то с первым были проблемы. Даже она бы не рискнула. Если что-то пойдёт не так, последствия могут быть очень-очень серьёзными. Должен существовать другой выход.
– Прости, я просто пытаюсь поднять тебе настроение, – ещё раз извинился Виктор, поднимая взгляд. – Ты всё наше свидание выглядишь так, будто находишься за миллион миль отсюда.
Гермиона посмотрела на его доброе лицо, и её грудь затопили сожаления. Всё время, когда она была вместе с Виктором, то думала о других людях или о своих проблемах. Боже, он этого не заслуживал. Она протянула руку и сжала его пальцы, улыбнувшись.
– Ты прав, сегодня всё на свете не так со мной. Может, предсказания Трелони и несут в себе какой-то смысл, а то она вон вчера сказала, что Меркурий в Весах – это неблагоприятный знак, – хохотнула Гермиона, скрывая за этим свои настоящие эмоции, но, кажется, сработало.
– Ты думала по поводу того, чем хочешь заниматься в будущем? – Виктор сделал глоток крепкого кофе, переводя разговор.
– О… – она нахмурилась. – Ну, я думала, что карьера в Министерстве была бы отличным решением. Я бы хотела сделать жизнь многих волшебных созданий лучше.
– Например? – нахмурился он.
– Домовые эльфы, кентавры, русалки… Всё то, что я о них читала, имеет исключительно сковывающий характер. Их не ставят на один уровень с волшебниками лишь по причине отсутствия палочки, хотя у многих из них сознание и магические способности ничуть не уступают, – тут же затараторила Гермиона. – Взять хотя бы эльфов.
– Кажется, ты действительно много об этом знаешь, – улыбнулся Виктор, радуясь, что смог завлечь её беседой.
– А ты? О, ну, точнее, конечно же, я знаю о квиддиче, но… Честно сказать, понятия не имею о ближайших матчах или что-то в этом роде, – она смущённо заправила локон за ухо. – О таких вещах меня обычно осведомляют мальчики.
– После Чемпионата отменили все запланированные матчи из-за… ты знаешь, – болгарин нахмурился, как всегда бывало, когда речь заходила о чём-то тёмном. – А потом меня выбрал Кубок, так что в ближайшее время никаких игр. Но я скучаю по полётам.
– Я видела, что многие ребята летают, несмотря на отмену матчей, – спохватилась Гермиона. – Ты мог бы спросить у Рона и Гарри, они бы с ума сошли от радости сыграть с тобой просто ради удовольствия.
– Отличная идея, я подумаю об этом, – Виктор вытер у неё со щеки сахарную пудру, а девушке стало немного легче.
Всегда становилось, когда шум в голове заполнялся разговорами. Гермиона ненавидела вопрос о том, всё ли у неё в порядке, потому что каждый раз слыша его, в стене девушки появлялась ещё одна трещина. Именно поэтому она была готова прыгать от радости, когда подворачивалась удобная тема, которая не заставляла окружающих постоянно справляться о её самочувствии.
Когда они выходили из Хогвартса было не так уж и поздно: около часу дня. Гермиона это запомнила, потому что посмотрела на часы, как раз когда говорила о своей ненависти к сюрпризам. Пусть поход в Хогсмид оказался приятным, Виктор пообещал, что больше не случится ничего подобного.
Время до наступления темноты ещё было, но погода начала портиться из-за поднявшегося ветра, и ей не хотелось рисковать, застряв в деревне. Мысль о том, что придётся остаться в отеле с Виктором, вселяла в Гермиону сковывающий ужас. А воображение во всех красках рисовало картину, где опять не окажется пустых номеров и свободной будет только та комната. Она отхлебнула какао так резко, что поперхнулась и вынудила болгарина подскочить к ней и несколько раз хлопнуть по спине.
– Думаю, нам нужно идти, чтоб потом не добираться в бурю, – сказала Гермиона, когда отдышалась и вытерла губы салфеткой.
– Правильная мысль, – Виктор заплатил за их заказ, и девушка посмотрела на развалившийся пирог на блюдце перед ней – впервые за многие годы у неё появились проблемы с аппетитом.
Они вышли на улицу, и она с удовольствием отметила, что порывы ветра улеглись, и у них есть какое-то время, чтобы дойти до замка, не отморозив себе лицо. Гермиона затянула шарф потуже.
Крам вдруг остановился и нежно провёл пальцами по щеке девушки. Он медленно склонился над ней, прикасаясь губами к её губам. Его поцелуи были совсем другими. Никакой грубости, ничего такого, похожего на безмолвную ссору, никаких прижиманий к стене. Но и никаких мурашек, никакого тянущего чувства внутри, никакого жара. Гермиона знала, что это не такая уж большая плата. Она сможет этим пожертвовать ради своего морального здоровья.
Гермиона ответила на поцелуй, мягко отстраняясь через пару секунд. Парень взял её за руку, и они пошли по аллее, обогнув несколько магазинчиков, говоря о планах Виктора на ближайший год и о его приглашении в Болгарию, над которым она обещала подумать. Он предложил ей ещё до их официальных отношений, но теперь это казалось более серьёзным.
– Виктор? Вы Виктор Крам?
Ребята обернулись на возглас мужчины, который снял шапку, показывая крупные возрастные залысины, хоть они его и не портили. А возможно, так казалось из-за счастливой улыбки у него на лице.
– Эээ… верно, – неловко кивнул дурмстранговец, смотря на мужичка.
– Мерлин! Я знал, что вы сейчас в Хогвартсе, неподалеку. Эти писаки из «Пророка»… Но не думал, что встречу! Такая удача! Не могли бы вы подписать мне пергамент? – засуетился он, пытаясь открыть портфель на морозе. – Мой сын ваш огромный фанат, он был бы просто счастлив!
– Конечно, – кивнул Виктор и бросил на Гермиону извиняющийся взгляд, потому что знал, что она не любит торчать на морозе.
– Всё в порядке, я зайду в «Сладкое королевство», куплю Рону кое-что, – улыбнулась девушка, отпуская его руку.
В магазинчике как всегда сладко пахло, и она вдохнула поглубже. Почему-то это место неизменно ассоциировалось с мальчиками. Возможно, дело было в том, что впервые Гермиона зашла сюда вместе с ними, а, может, из-за тёплой атмосферы, которая здесь всегда царила. Как она всегда считала: плохие люди не любят сладости.
Девушка взяла несколько любимых лакомств для Рона и Гарри, чтобы порадовать их, вернувшись в Хогвартс, и расплатилась, смотря в окно над плечом молодой волшебницы, которая набирала какое-то нереальное количество шоколадных жаб. Виктор всё ещё разговаривал с мужчиной, который так активно жестикулировал, что было удивительно, как он до сих пор не снёс своей рукой шапку болгарину.
– Попробуйте наш зимний микс! – Гермиона подскочила, когда девушка в костюме эльфа (немного запоздало для февраля) воскликнула это возле её уха. – О, простите, – тут же извинилась она.
– Всё в порядке, – выдохнула гриффиндорка, смотря на разложенные на подносе конфеты.
– Здесь смесь разных леденцов, жвачек, а также новые конфеты с мятной помадкой, продегустируйте! – девушка протянула ей поднос своей неестественно зелёной рукой. – Если вам что-то понравится, сможете найти больше у второго стенда. На весь февраль скидка пять процентов! А если вы покупаете у нас как минимум три раза в месяц, скидка будет уже семь процентов!
Она так резво тараторила, что Гермиона нехотя протянула руку и взяла один мешочек, чтобы поскорее отделаться, но её тут же спас мальчик лет семи, который забрал сразу несколько горстей. Не желая мёрзнуть на улице, пока Виктор вёл беседу, гриффиндорка засунула пальцы в мешочек и наугад вытащила сладость. Бросив бумажечку обратно к конфетам, она забросила лакомство в рот, рассматривая перед собой причудливую фигуру из леденцов, которая переливалась всеми цветами радуги под зимним светом из окна.
Вдруг Гермионе перестало хватать воздуха. Говорят, что удивительность нашей памяти заключается в том, что ей сложнее всего воссоздать ароматы и вкусы, но именно ароматы и вкусы легче всего создают воспоминания. Гермиона резко залезла обратно в мешочек, нащупывая обертку. Второй стенд оказался сразу по правую руку, прямо возле бочек с желейками.
– Здравствуйте, мне нужна упаковка вот этого, – протянула она обёртку женщине в форме магазина.
– Двадцать кнатов, – известила женщина.
Гермиона отсчитала нужную сумму и через секунду держала в руке плоскую прямоугольную упаковку жвачек фиолетового цвета, на которой были нарисованы снежинки, покрывающие чернику.
– Ты уже справилась? – услышала она голос Виктора над ухом и дёрнула рукой, опуская упаковку в сумку так, будто купила что-то неприличное. Парень не обратил внимания на этот нервный жест. – Он меня уболтал.
– Да, я готова идти, – кивнула Гермиона и позволила ему взять себя за руку, чтобы вывести на свежий воздух, который вновь пропитался влагой из-за усиливающегося снегопада.
***
– Я просто надеюсь, что он выглядит лучше, чем в тот раз, когда мы к нему ходили, – вздохнул Рон, вытягивая шею, чтобы увидеть Хагрида как можно раньше, хотя было очевидно, что они ещё недостаточно близко подошли.
– Нужно было ещё раз к нему сходить, – пробормотал Гарри, и в его голосе чувствовалась вина.
– Мы не могли. Слишком много работы. Слишком много заданий. Нам ещё столько всего нужно изучить, – ответила Гермиона, пытаясь развеять его тьму, хотя и сама считала, что они должны были заскакивать к Хагриду чаще. Гарри только не хватает чувства вины к общему набору.
