Текст книги "Сказка о том, как Герда бежит за Каем (СИ)"

Автор книги: cup_of_madness

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 49 страниц)

Тошнота подкатила к Гермионе так внезапно, что ей пришлось закрыть глаза и вдохнуть поглубже, чтобы унять скрип в груди. Мог ли Малфой правда быть… частью чего-то ужасного? Драко не казался ужасным человеком. Потому что мне хочется этого. Он всё ещё был сыном Пожирателя Смерти. Человека, который являлся зачинщиком произошедшего ужаса на Чемпионате. События того вечера до сих пор вызывают тремор у большинства волшебников. Министерство признало это «неудавшейся шуткой», но только чтобы прикрыть свой зад. Шутка и Чёрная метка над головой были совершенно несовместимыми понятиями. Малфой являлся частью этого. Даже если он ей соврал. Даже если его заставили. Он всё равно был частью этого.

Чувство вины накрыло с такой силой, что Гермиона удивилась, как эта волна не снесла её, ударив в живот и не перекинув кресло с мягкой обивкой. Она почувствовала себя предательницей.

Девушка подумала, как расскажет друзьям. Расскажет всё, чтобы сбросить с себя этот камень. Она могла сказать, что её заставили. В первый раз их заставили поцеловаться. Она могла сказать, что он её заставил. Однако желчь подходила к горлу только при мысли об этом. Потому что Малфой никогда не заставлял её. Ни разу. Даже тогда, в выручай-комнате в октябре. А потом Гермиону будто захватила волна порочного удовольствия, и она раз за разом делала маленький, казалось бы, ничего не значащий шаг вперёд, и не поняла, как оказалась в центре катастрофы. Что девушка могла им сказать? Как она могла им всё объяснить?

– Может, Малфой вообще такой же. Может, его отец наградил меткой, чтоб он выглядел… – рассуждал Поттер вполголоса, и это Гермиона проигнорировать не могла.

– Мерлин, Гарри, нет у него метки! – шикнула Гермиона, округлив глаза от такого допущения.

– Почему ты так думаешь? – спросил Рон.

Потому что я видела его голым.

– Потому что только Сам-Знаешь-Кто может поставить метку, – объяснила она полушёпотом, склонившись к ним ближе. Библиотека была последним местом, где стоило обсуждать такие вещи, хотя в первый день каникул здесь находились только они. – Я много об этом читала. Это особая магия. Чёрная магия. Не говори глупостей.

– Пусть так, – пожал плечами Гарри, будто и сам предполагал, что это неправда, – но этот сукин сын не даёт мне покоя. Он не просто так полез в Турнир.

Гермионе хотелось подтянуть колени к груди и начать медленно раскачиваться, умоляя себя не думать. Она вспомнила прошлый год, когда они вместе поливали грязью Малфоя после очередной ничего не значащей стычки. Когда они вместе совершенно искренне ненавидели его. Как она скучала по тем временам. Гермионе даже пришёл в голову эпизод с прошлой весны, где он зажимал какую-то девчонку в Хогсмиде, и это не вызвало у неё ничего, кроме отвращения. Ей хотелось разрыдаться, потому что она чувствовала себя так, будто её обокрали.

Мысли кричали у неё в голове, и девушке нужно было засунуть голову под воду, чтобы давление хотя бы немного заглушило их ор, вселенское чувство вины, что душило и не давало…

Она дёрнула головой, резко выпрямившись. Факты суетились в её голове, становясь по местам.

– Чёрт, точно! – воскликнула Гермиона. – Вода делает все звуки гораздо тише, потому и язык подводных существ очень высокий!

Мальчики посмотрели на неё, как на сумасшедшую, не улавливая нити.

– Вода, Гарри! Скорее всего, мы не можем разобрать послания, потому что оно слишком высокое для наших ушей. Вода переломит этот барьер!

– В этом… есть смысл, – кивнул Рон со знанием дела, но всё ещё нервно поглядывал на Гарри.

– То есть… Мне нужно поместить его в воду? – неуверенно спросил он, осматривая яйцо.

Гарри брал его с собой каждый раз, когда они садились за разгадку. Вдруг нужно будет как-то отследить опознавательные знаки, хотя каждый из них уже сотню раз вертел яйцо в руках и не нашёл ничего, кроме гладкой позолоченной поверхности.

– Скорее всего, нужно засунуть голову в ёмкость с водой, чтобы расслышать. Хотя, возможно, достаточно будет небольшого количества воды… – размышляла Гермиона вполголоса, быстро перебирая книги на столе в поисках нужной, но когда нашла, то просто махнула на неё рукой. – Просто сделай это. В любом случае у нас нет идей лучше, но, мне кажется, это верный вариант. Даже не знаю, как я не подумала раньше…

– То есть, второй тур будет связан с водой? – сложил два плюс два Рон. – Ну, если эта теория верна.

– Давайте сначала проверим, – ответила Гермиона, думая, что проблемы нужно решать по мере их поступления.

Новая пища для размышлений захватила её разум, вытеснив любые переживания по поводу неразберихи в собственной жизни. Гермиона готова была сидеть над разгадкой сутками, лишь бы продлевать этот эффект. Лишь бы сгладить хоть чем-то чувство вины перед Гарри и Роном. Перед Гарри особенно. Мерлин, Малфой же его соперник. Почему-то с Виктором это было совсем по-другому, будто не существовало ничего неправильного. Малфой – совсем другое дело. Гермионе казалось, что, помогая Гарри разобраться с Турниром, она хотя бы немного уравнивает чашу весов, хотя бы чуточку.

***

Тяжёлый запах древесины и аромат свежести шёлковых простыней – так пахло только в Мэноре. Точнее, только в комнате Драко. В единственном месте, где он иногда позволял себе быть собой. Драко почувствовал касание прохладных нежных рук ко лбу и лениво раскрыл глаза, зная, что сюда никто не мог войти, кроме одного человека.

– Мам, – сонно прохрипел он.

– Привет, Драко, – прошептала она, улыбаясь и убирая волосы у него с лица. – Прости, не хотела тебя будить, но очень по тебе соскучилась.

– Всё в порядке. Который… – парень прочистил горло, садясь на кровати, – который сейчас час?

– Уже почти обед, – оповестила сына Нарцисса, поправляя небесно-голубое платье, которое в тёмно-зелёных и коричневых тонах его спальни смотрелось лучиком света.

Драко простонал и вновь откинулся на подушки. Обычно он не спал так долго. Вчера Драко прибыл домой почти ночью. До этого момента он понятия не имел, насколько устал и как сильно ему нравилось спать без тупой возни однокурсников по комнате и давящего Оглохни на занавесках своей кровати, не говоря уже о качестве самой постели. Мама тихо рассмеялась, взяв его за руку.

– Тебе следует спуститься хотя бы к ужину. У нас будут гости.

Последняя фраза прозвучала несколько напряжённо, и Драко ощутил, как на тыльной стороне его руки палец матери дёрнулся. Он поднял бровь в вопросе, и она поджала губы. Не нужно было спрашивать. Друзья отца. Те, которых он собирал всё лето.

– Папа желает, чтоб ты присутствовал. Думаю, он хочет… похвастаться немного. Он так тобой гордится, – голос Нарциссы дрожал, но она улыбнулась.

Мама говорила об этом так, будто Люциус только и ждал, чтобы его отпрыск залез на табуретку и рассказал стишок про маленького Мерлина. Хер там. Он хочет пригвоздить его к себе по правую руку, чтобы показать всем, кто сомневается в его силе, что у него есть, кому прикрыть спину. Наследник. Такой же сильный. Такой же чистый. Такой же охренительно верный Волдеморту.

– Много их? – спросил Драко нарочито беззаботно.

– Достаточно, – мать дёрнула плечом. – Я ещё не видела список приглашённых.

Он кивнул, поднимаясь. Мама терпеть не могла сборище чужих людей в доме. Они всегда её напрягали. Но это было важно и нужно для отца, так что выбирать не приходилось. Драко самого всегда бесил данный момент, спасали только четыре стены его комнаты. Плевать. Это было не впервой.

– Я уже встаю.

Женщина кивнула и поднялась с кровати, поправив платье.

– Не уверена, но я могла бы ещё успеть внести в список юную мисс Паркинсон, если вдруг ты…

– Нет! – прикрикнул Драко. – Никакой Паркинсон, – понизил он тон.

– Я полагала, вы находились в весьма близких отношениях, – подняла брови Нарцисса.

– Нет никаких отношений, – ответил парень. – Дай мне отдохнуть от неё хоть немного.

– Как скажешь, – пожала плечами миссис Малфой, притворившись, что этого разговора не было. – Спускайся, в гостиной тебя ждут подарки от друзей.

Драко вынудил себя улыбнуться и стёр неправдоподобную гримасу, как только дверь за матерью закрылась. Эта фраза была чем-то вроде традиции, когда его правда волновали подарки на Рождество. Сейчас он слишком хорошо знал, что при таком количестве золота Рождество можно устраивать себе каждый день.

Драко вышел из душа с гладко выбритым лицом и уложенными волосами. Он знал, что подобные вечера от него требовали. Выбор одежды, которую оставила ему домовая, только подтверждал его догадки. Тёмная водолазка, пиджак, плотно сидящий на плечах, фамильное кольцо. Никаких джинсов, никакого хаоса на голове, «никаких выкрутасов». Он должен быть достойным наследником величественного рода. Малфой фыркнул, посмотрев на себя в зеркало, и вышел из комнаты. Он закрыл за собой дверь, запечатывая её несколькими заклинаниями. Парень знал, что магия матери не позволит никому туда зайти, никогда не позволяла, но так ему всё равно было спокойнее.

В южной гостиной стояла идеально белая ёлка в хрустальных шарах и делала эту комнату ещё более холодной. Драко быстро осмотрел подарки ото всех и улыбнулся, увидев точную копию часов, которые он отдал дурмстранговцам, от Забини. Там не присутствовало той магии, которой был наделен предыдущий экземпляр, но парню всё равно стало приятно. Застегнув ремень на запястье, он отправился на кухню. Домовые сновали туда-сюда, готовясь к приему, и Драко отметил, что у него дома Святочный бал получился бы куда красочнее, судя даже по недоделанным декорациям.

Его бровь взметнулась вверх, когда у прохода на кухню он заметил рыжую ведьму, осматривающую картины. Она услышала шаги и повернула голову, сразу же расплывшись в улыбке.

– О, ты, наверное, Драко! – воскликнула незнакомка, и он уловил лёгкий испанский акцент, который резал ему уши. Хотя, после вчерашнего ему резало уши всё, что не было тишиной.

– Ты кто? – бесцеремонно спросил парень, проходя мимо и заворачивая на кухню, слыша, как каблуки молодой девушки семенят за ним.

– Я Аделаида Майора, – самодовольно произнесла она, и, наверное, это что-то значило. – Мы с матерью прибыли немного раньше, так что я рада, что мы с тобой успеем познакомиться в более неформальной обстановке. Моя мама, она одна из древнего рода Майора, вторая дочь Фиделя…

– Ага, да, похер, – бросил Драко, рыская по шкафчикам.

Он не видел реакции девчонки, но его реплика все же заставила её заткнуться. Драко отметил про себя, что эту фразу нужно запомнить, раз у неё такой огромный коэффициент полезного действия.

– Я думала, что Малфои знают, что такое этикет, если я всё правильно узнала про чистокровную аристократию Великобритании, – хмыкнула девушка, по-прежнему оценивающе наблюдая за ним.

– Я так себе пример, – это явно был не тот тип диалога, который ждал от него Люциус, но почему-то данный факт сделал его даже более приятным. – Да где же, мать вашу… а, вот.

Домовая возникла посреди кухни с глухим щелчком:

– Юный Хозяин, я принесла вам антипохмельное зелье, – произнесла она, будто стесняясь.

– Не переживай, Тинки, я уже нашёл, – он бодро помотал бутылкой огневиски, призывая к себе хрустальный стакан.

– Нет, это нельзя делать! Юного Хозяина ждёт ответственный ужин! Юный Хозяин должен быть в светлом уме! – возмущённо проговорила домовая, отбирая у Малфоя бутылку при помощи своей магии, и Драко вздохнул, запоздало подумав, что слишком распустил своих личных эльфов. – Тинки приготовила зелье и не терпит возражений!

Он закатил глаза и вылил в рот содержимое флакона. В конце концов, Драко был перед ней в долгу за зелье для Грейнджер. Любая старшекурсница имела при себе нужное, но вряд ли у грязнокровки нашёлся бы набор противозачаточных. Как чудесно, что Тинки общалась со многими эльфами из Хогвартса, и он мог поддерживать связь с домашними удобствами хотя бы в таком виде.

– Мама говорила, что в твоём возрасте волшебник находится в поисках невесты, – сделала девчонка ещё одну попытку познакомиться.

Драко посмотрел на неё. Она была немного младше, судя по всему, выглядела лет на шестнадцать.

– Слушай, Аделаида, – произнёс он её имя по слогам, – я уже имею одну ведьму, которая постоянно выводит меня из себя. Когда с ней закончу, устрою кастинг, и ты сможешь побороться за это место. А пока исчезни, окей?

Драко протолкнулся мимо неё в коридор, напоследок бросив взгляд на то, как она хватает воздух подведёнными розовыми губами. Девчонка внешне была ничего, и, возможно, в другой раз он бы воспользовался этим. Но сегодня его едва не мутило при мысли о сексе. То, что было вчера… Драко никогда в жизни не чувствовал себя таким пустым внутри после того, как с кем-то перепихнулся. Это было похоже на то, будто его вывернуло внутренними органами. Полный провал. Паркинсон держала руки при себе, даже не смела протягивать их, но её все равно было слишком много. Так много, что хотелось отмыться. Но душ не помогал. Лучше б у него реально не встал, как говорил Забини.

Суета вокруг раздражала. Драко невероятно хотелось отправить письмо Блейзу и свалить отсюда в какой-нибудь бар до того, как весь этот званый ужин закончится, а он сможет спокойно насладиться своими каникулами. Пройдя по коридору, Малфой скривился, не сумев сдержать отвращение. Сивый.

– Что ты вообще делаешь в моём доме? – спросил Драко, не желая верить, что оборотня действительно пригласили.

– Не смей так разговаривать со мной, – прорычал он.

– Ты находишься в моём доме, – ещё раз заметил Драко, – так что я буду позволять себе всё, что угодно.

– Забываешься, – Фенрир сделал несколько шагов вперёд. – Я всё ещё помню, как ты на Чемпионате испортил мне веселье. Пусть тогда твой папочка сделал тебя главным, но сейчас ты просто… школьник.

– Осторожно, Сивый, школьники нынче бывают очень кровожадны, – прищурился слизеринец, внимательно наблюдая за движениями оппонента.

– У вас, у Малфоев, одна и та же болезнь – чувство собственного величия, когда на то нет ни единой причины. Просто раздутое дерьмо, – слова Фенрира звучали по-животному дико и разозлённо, будто он все эти месяцы копил в себе злобу, и вот он – его шанс.

– Уйди с дороги, – только и сказал Малфой, когда оборотень преградил ему путь.

– Сначала извинения за неуважение.

Драко рассмеялся так громко, что сам удивился. Это реально было самое уморительное, что он слышал за последнее время. Извинения. Извинения для оборотня. Класс.

– Свали, я сказал, – всё ещё хохотал Драко, думая, когда ему оплатили билет в кочующий стенд-ап.

Сивый рыпнулся к нему так быстро, что веселье слетело с лица слизеринца, как будто чья-то рука резким движением сорвала пластырь.

– Еще, блять, шаг, – уже рычал Малфой, направив палочку прямо в лицо оборотню.

Идеальная отточенная реакция. Он помнил, как все эти идиотские упражнения на быстроту реакции казались ему пустой тратой времени.

– Что здесь происходит? – голос его отца покрыл ледяными рисунками все стены в этом коридоре. По крайней мере, так казалось. – Фенрир, ты… ты угрожаешь моему сыну? Драко, опусти палочку.

Но он лишь прищурился и даже не подумал опускать оружие.

– Ты слишком много ему позволяешь, Люциус. Он обязан научиться уважению. И если нужно, трудным путём, – прошипел Сивый, скалясь, как животное.

– Я бы ещё с удовольствием послушал твои ремарки по поводу моего воспитания, но только нет на это времени, – саркастично заметил Малфой-старший. – Палочку, Драко! – воскликнул он, и только после того, как Фенрир сделал шаг назад, слизеринец медленно опустил древко, зная, что если понадобится, он использует его быстрее, чем Фенрир моргнёт. – Там прибывают гости, мне нужно, чтобы ты поздоровался с некоторыми из них, пойдём. А ты… Веди себя в обществе соответственно, мать твою! – властно сказал Люциус, смотря на Фенрира, и после этих слов его мантия затрепетала от поворота.

Было видно, что Сивый умирает от желания сказать что-то, огрызнуться вслед, но он ограничился лишь гневной гримасой.

– Какого чёрта он вообще здесь? – спросил Драко, когда они завернули за угол и стали спускаться по лестнице вниз – к главному входу.

– Тёмный Лорд прибегал к помощи стаи во время Первой войны, Сивый – их главарь. Мы должны считаться с выбором хозяина, – властно проговорил отец, даже не смотря на сына. – Полнолуние уже скоро, он силён. Чем ты думал, начиная с ним перепалку! Если бы я не появился…

– О, я тебя прошу! – фыркнул Драко, думая о том, что сегодня все как сговорились. – Я бы разнёс его мерзкую башку прямо в коридоре, если бы ты не вмешался.

Это была правда. После Чемпионата Драко провёл несколько дней, изучая заклинания, которые могли бы безотказно подействовать на оборотня. Пусть даже очень сильного. Это требовало магических усилий, концентрации тёмной магии, но, слава Салазару, у Драко в запасе имелись и те, и другие ресурсы.

– Ты должен научиться сотрудничать! – рявкнул на него Люциус, резко остановившись и посмотрев сыну в лицо.

– Разве сотрудничество с оборотнями не перечёркивает всю идею чистоты волшебников? – дерзко заявил Драко, поднимая бровь. – Честное слово, нужно пересмотреть эти ваши брошюры с кампанией, потому что я окончательно запутался.

Вот оно. Эти ваши. Ваши. Почему ваши? Будто он не принадлежал к этому всему. Челюсть отца сжалась так сильно, что на секунду Драко подумал, что его зубы повыпадают от напряжения, он явно хотел что-то ответить. Что-то такое, что вмиг бы отрезвило сына. Но открытые парадные двери помешали ему это сделать. Хозяину Мэнора пришлось натянуть на себя улыбку, несмотря на пульсирующую жилу на виске.

Ведьмы и волшебники из разных стран всё прибывали, приклеивая на лицо вежливые улыбки и острыми взглядами исследуя каждый уголок особняка. Нарцисса учтиво кивала на все приветствия, улавливая едва скрываемую зависть, которая обычно сосредотачивалась в районе её шеи, прямо там, где лежала россыпь бриллиантов. Драко заметил, что мать всегда надевала это грузное, но, несомненно, великолепное ожерелье, когда ей предстоял долгий вечер. Как будто десятки этих драгоценных сверкающих камней служили броней.

Ужин был подан в главной гостиной. Длинный тёмный стол и все, одетые точно не так, как Драко помнил из рисунков Рождественских празднований из журналов в детстве. Чёрные мантии, перекошенные лица, витающее подозрение в воздухе. Люциусу нужно было завоевать доверие, убедить их в своей силе, подзарядить их ненависть.

Пережёвывая мясо, которое, несмотря на все труды домовых, чувствовалось просто куском картона, Драко вслушивался в разговоры. Они все были такими натянутыми, что Малфою казалось, если он не успеет увернуться вовремя, нить порвётся, отрикошетив ему прямо в лицо.

– У нас в Финляндии только и говорят о Турнире, который проходит в Хогвартсе! Это такая честь! – воодушевлённо произнёс волшебник с бородой, на которой собрались остатки пищи, когда он поднёс кубок ко рту.

Мерзость.

– Да, хотел бы я сказать, что для нашей семьи честь – стать частью Турнира, но, по правде говоря, это было ожидаемо. Кубок ведь выбирает только достойных, – самодовольно сказал Люциус, бросая на Драко многозначительный взгляд.

Он кивнул, вытерев салфеткой рот. Немногословно.

– Нам, к сожалению, удалось только почитать о его великолепной победе над самкой дракона, – вздохнула Нарцисса, освободившись от душного разговора о благотворительности, который с ней завела гостья. Она всегда любила поговорить о любимом сыне. – Но это не умаляет нашей гордости.

– Сколько там ещё туров? Два? Уверен, будет на что посмотреть.

– Можете не сомневаться, – Люциус улыбнулся со знанием дела, и челюсть его сына щёлкнула. Вот опять.

– В Турнире участвуют только чистокровные волшебники? – поинтересовалась полноватая женщина в кроваво-красной мантии с рыжими отблесками в волосах. По её внешнему виду Драко понял, что, скорее всего, она – мать той надоедливой девчонки, которая слонялась без присмотра по Мэнору.

– Юридически могут участвовать все, – недовольно скривился Люциус, – но по факту три чемпиона из чистокровных семей.

Все присутствующие знали, что чемпионов на самом деле четыре, но, видимо, подчёркнуто игнорировали факт наличия Поттера в этом состязании. Ещё пару месяцев назад Драко бы позабавил этот факт, возможно, он бы даже поглумился. Но теперь ему реально было насрать на чёртова Поттера, существовал он в рамках Турнира или нет.

– Интересно… – протянул тот же мужчина с отвратительной бородой. – У Хогвартса в этом плане прескверная репутация. Школа прямо-таки кишит грязнокровыми отродьями. Почему Драко учится именно там?

– Мы не хотели, чтобы наш сын был далеко от дома, – тут же встряла Нарцисса.

– И все же, есть несколько блестящих альтернатив, которые территориально не так уж и…

– Драко исполняет свою роль в намеченном плане, так что его нахождение в Хогвартсе – это стратегическая обязанность, – сказал Люциус, наплевав на правила приличия, которые гласили, что перебивать собеседника невежливо.

И опять. Опять это странное чувство. Драко должно было бесить, что о нём говорят как об… объекте. Палка, которая должна выстрелить. Отыграть свой ход в пьесе. На самом деле ему просто хотелось, чтобы этот унылый ужин подошёл к концу.

– Я уже жду не дождусь, когда всё осуществится, – улыбнулся Эйвери, медленно пережёвывая пищу, – и тогда, уверяю вас, ни в одной школе Европы не останется места грязнокровкам, начиная с Хогвартса.

– Как я уже говорил, это будет чудесная возможность вспомнить истоки, и что именно привело наше общество к такому плачевному состоянию, – нарочито удручённо вздохнул Малфой-старший.

– Но разве исчезновение всех магов нечестивых кровей не повлечёт за собой огромную дыру в магическом генофонде? Я исследовал некоторые научные работы колдомедиков Японии и скажу, что результаты не шибко утешают, даже если смотреть на это в масштабе, – Драко узнал в говорящем одного из тех, чьей поддержкой отец пытался заручиться ещё летом, но тощий мужчина постоянно задавал слишком много вопросов, так что слизеринец понятия не имел, что тот делал на этом ужине сегодня. Видимо, он был слишком ценным экземпляром, если Люциус согласился терпеть его снова.

– Ну почему сразу «исчезновение», – бодро подал голос Эйвери. – Они смогут быть прислугой, делать всю грязную работу.

Он явно не понял смысл сказанного, но это не помешало ему раскрыть рот.

– Никогда бы не жила с грязнокровкой под одной крышей, даже в качестве прислуги. Это… гадко, – Аделаида скривила свои милые розовые губки с таким омерзением, будто ей кто-то предложил искупаться в растворе слизи.

– Ну-ну, некоторые из них вполне пригодны. Мужчины могли бы присматривать за скотом, до сих пор очень трудно найти эльфов, которые делают это нормально, люди с такой работой справляются гораздо лучше, – рассуждал Эйвери. – Женщины же… – он усмехнулся, – могут быть пристроены в публичных домах. Никто не говорил, что с ними нельзя резвиться.

За столом послышались тихие одобрительные смешки, а некоторые мужчины покивали. Публичные дома. Драко мог буквально чувствовать эту точку внутри себя, где-то под рёбрами, по которым будто прошлись мерцающим острием, вырезая какой-то рисунок. Выпиливая в нём злобу. Грязнокровки в публичных домах – слишком натуральная картина. Когда Драко слышал об их уничтожении повсеместно – это воспринималось как… утопия. Что-то недостижимое, оттого далёкое, почти нереальное. Не вызывающее эмоций. Словно очередная сказка от аристократии, которую они рассказывают друг другу ежедневно, чтобы спокойно спать по ночам. С предложением Эйвери всё стало куда более… реалистичным. Это действительно могло произойти.

Драко сжал вилку в руке до белесых полос на коже. Это легко могла быть Грейнджер. И это точно была бы Грейнджер, как только они узнали бы, как близко она общается с Поттером. Какую важную роль девчонка играет для него. Драко убеждал себя, что подумал о ней, потому что она была единственной грязнокровкой, с которой он более-менее знаком. Все остальные оставались для него не больше, чем именами в устах учителей или чернилами на бумаге в списке учеников. Грейнджер была настоящей. Малфой представил, что больше не будет бесячего задранного вверх носа девчонки, сжатых от ярости кулаков, колких взглядов и слов, таких, будто никто не стоит даже её взгляда. Высокомерная заучка. Поделом было бы ей, верно? Верно, Малфой? Не было бы больше этих её всхлипов-стонов удовольствия, ямочки на правой стороне щеки, она просто исчезнет, потому что появляется, только когда Грейнджер улыбается.

– Слушай, Эйвери, разве ваш прадед не женился на маггле? – спросил Драко, пережёвывая овощ из салата. Таким голосом, будто его интересовал прогноз погоды на завтра. Будет холодно. Невероятно холодно.

Повисла тишина, и все перевели взгляд на Малфоя-младшего. Эйвери опешил, но потом пришёл в себя.

– Он был изгнан из семьи. Порой возникают гнилые соцветия, и наш долг срезать их, прежде чем…

– Да-да, но разве они не родили сына, который в итоге оказался единственным наследником вашего рода, и вам пришлось принять его, чтоб весь клан Эйвери не перестал существовать? Ну, твой дедушка, – Драко откинулся на спинке стула, заинтересовано смотря на бегающие глаза собеседника. – Исправь меня, если я не прав, конечно, я просто очень любознателен, – он сделал глоток из бокала, в котором было сухое красное вино; никто до сих пор не произнёс ни слова. – Опять же, если меня не подводят знания, чистокровным считается волшебник в семи поколениях. Но твой дед – отпрыск магглы и волшебника. Просто, знаешь, ты так настаиваешь на идее публичных домов с грязнокровками… – парень медленно обвёл серыми глазами ногтевую пластину, давая Эйвери шанс захлебнуться своим ужасом и неловкостью. – Ещё ни разу не видел, чтоб кто-то так настоятельно хотел оказаться в борделе, как ты.

Тишина была такой оглушающей, будто один из присутствующих применил несколько взрывных заклинаний на каждого. Такие вещи… Это было абсолютное табу. Подобное случалось, и об этом знали многие. Иногда прибегали к помощи полукровок из-за падения рождаемости в чистокровных союзах, иногда это происходило из-за любви. Но всегда считалось порочным, всегда скрывалось и умалчивалось. Информацию об этом можно было найти в немногих источниках, но Драко умел хорошо искать. В таком свете весь этот трёп казался ему просто кучей дерьма.

Раскатистый смех расколол тишину. Та полноватая женщина залилась хохотом, прислоняя белоснежную салфетку к глазам, чтобы не испортить макияж.

– Это… просто… великолепно, – задыхалась она от смеха. – Ох, Эйвери в публичном доме – это нечто. Нарцисса, у вас растет сын с очень тонким чувством юмора.

Парень видел, как сглотнула мать, а через миг разжала ладонь и бросила на стол салфетку, что успела превратиться в мятую тряпку за время монолога Драко.

– Да, пожалуй, он всегда был несколько эксцентричным, когда дело доходило до освещения какой-либо информации, – натянуто произнесла она, держа на губах фальшивую улыбку.

– Попей воды, Эйвери, – Драко перевёл глаза на бледного мужчину, который потерял краски в лице настолько, что вены на его шее стали ярко-синими, – скоро ведь подадут десерт.

Мать ловко перевела беседу в политическое русло, обсуждая последние новости Министерства, освещённые в «Пророке». Через несколько минут пара ведьм выразила желание осмотреть особняк перед подачей новых блюд, потому что им «невероятно приглянулись предметы искусства, которыми просто кишит Мэнор». Драко подумал, что с него на сегодня достаточно. Он встал из-за стола вместе с другими людьми, которые решили освежиться, и вышел, повернув направо по коридору, чтобы подняться к себе в комнату. Парень не понимал, откуда взялись злость и отвращение. Потому что их не было. Совсем недавно их не было.

– Стоять! – Люциус гаркнул у него за спиной.

– Можешь сказать домовым, чтоб на меня не сервировали. Сегодня совершенно нет настроения есть сладкое, – ответил ему Драко, не замедляя шаг, потому что парню казалось, если он остановится, концентрация ненависти в нём настолько возрастет, что у него взорвется конечность, лишь бы сбалансировать это давление.

Малфой-младший почувствовал выброс магии и вовремя уклонился. Вспышка заклинания промелькнула там, где он только что стоял.

– Лучше бы тебе иметь вразумительное объяснение тому, что ты сегодня устроил, – прорычал Люциус.

– Вразумительное объяснение? Кто бы говорил, отец, – ответил Драко и понял, что в нём уже кипит совершенно понятный гнев, и от этого стало легче. Он мог разложить его на молекулы, объяснить.

– Я сказал, что ты узнаешь всё тогда, когда будет нужно, – отец говорил чуть ли не по слогам, что многое могло сказать об уровне его злости, – но ты раз за разом доказываешь, что я зря полагаюсь на твоё благоразумие.

– Да-да, все эти разговоры о том, что я глупый, неразумный ребёнок, я помню, – закатил глаза Драко. Он был так сыт этим всем. – Только вот есть чувство, ощущение, что я нужен тебе. В этот раз действительно нужен для чего-то. А мне нужны ответы.

Люциус смотрел на него, едва не трясясь от злости. Однако взгляд его был внимательным, закрадывающимся в самую душу.

– Ты мне угрожаешь? – наконец спросил он почти шёпотом.

– Я выдвигаю условия, – ответил Драко на удивление спокойно.

Отец прищурился, будто что-то взвешивая внутри своей головы, и Драко показалось, что он действительно раздумывает. Но буквально через миг его руку охватила боль такой силы, что палочка затряслась от спазма. Он сжал зубы, чтобы не закричать.

– Ты, видимо, совершенно забыл, с кем имеешь дело, сынок, – Люциус стал надвигаться, боль возрастала, и Драко собрал в себя всю силу окклюменции.

Она помогала от физических ощущений, ненадолго, но всё же. Взмах, три прочерка, невербальное заклинание. Тёмный туман выпрыгнул из его палочки, отбрасывая отца назад, но его реакция была слишком хорошей, чтобы это сработало на сто процентов. Драко освободился от железных тисков, сковавших руку, и выбросил ещё одно заклинание. Парень знал, что отец сумеет его блокировать, но тот пошатнулся, едва не упав. Тень страха проскользнула на лице Малфоя-старшего, когда он прикоснулся пальцами к стене, чтобы удержать равновесие. Драко склонил голову, смотря ему в глаза.

– Ты сам научил меня этому заклинанию, отец.

У Люциуса были годы практики в магии, но у Драко был талант. Добавь к этому молодость и настоящую жажду мести, и он мог бы его добить. Если бы хотел. Хозяин поместья вскинул палочку в желании не утратить собственный авторитет, когда Нарцисса обвила ладони вокруг его руки.

– Нет! Не смейте! – хрипло крикнула она. – Не сегодня! – женщина подбежала к Драко, поворачивая его голову к себе, осматривая лицо. Как делала всё детство. – Ты в порядке? Господи, прекратите, хотя бы сегодня!