Текст книги "Сказка о том, как Герда бежит за Каем (СИ)"

Автор книги: cup_of_madness

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 49 страниц)

– Желающие участвовать в конкурсе на звание чемпиона должны разборчиво написать своё имя и название школы на куске пергамента и опустить его в Кубок, – сказал Дамблдор. – На размышление им даётся двадцать четыре часа. Кубок будет выставлен в холле и завтра вечером выбросит имена чемпионов, которые примут участие в Турнире Трёх Волшебников. Конечно, как я уже сказал, избраны будут достойнейшие из достойнейших. Кубок на всю ночь останется в холле, доступный для всех, кто хочет оказаться в Турнире. К участию будут допущены только семнадцатилетние волшебники. А чтобы те, кому не исполнилось указанных лет, не поддались искушению, я очерчу вокруг него запретную линию. Всем, кому нет семнадцати, пересекать её запрещено, – в зале послышались недовольные вздохи, но они были лишь ничтожным отголоском того, что происходило в начале года при этой же новости. – И последнее: желающие участвовать в конкурсе, примите к сведению, – для избранных обратного хода нет. Чемпион будет обязан пройти Турнир до конца. Бросив своё имя в Кубок, вы заключаете с ним магический контракт, который нарушить нельзя. Посему хорошенько подумайте, действительно ли хотите участвовать в Турнире.

После слов Дамблдора студенты ещё несколько секунд сидели, не двигаясь, чувствуя во рту странный привкус предупреждения последнего предложения.

***

– Вот чёрт, – прошептала Гермиона, стуча каблуками быстрее.

До отбоя было пятнадцать минут, и она понимала, что даже если побежит сейчас, то скорее свернёт себе ногу в одной из подлых ступенек, чем успеет до совятни и обратно. Гарри ещё днём попросил её отправить письмо Сириусу с одной из школьных сов, потому что сам задержался у Грюма, но девушка слишком замоталась с дополнительными по Нумерологии, поэтому сейчас бежала, постоянно поглядывая на тонкие ручные часы. Словно чем чаще на них смотреть, тем медленнее будет течь время.

Мальчики ушли в гостиную восторгаться прибытием Крама, хотя Гермиона совершенно не разделяла всеобщей суматохи. Виктор был таким же учеником, как и остальные, но если послушать Рона, способность болгарина делать финт Вонки (или как оно там?) причисляла его к лику святых.

Завернув за угол, она налетела на что-то твёрдое так резко, что если бы не схватилась за перила, точно свалилась бы в лестничный пролёт, который в этом месте был слишком небезопасным. Грудную клетку жгло от столкновения. Гермиона отступила на шаг и встретилась с ледяным взглядом.

– Грейнджер, – интересно, он проходил какие-то курсы, чтобы заставить её фамилию звучать как можно более мерзко, добавляя туда максимум отвращения?

– Малфой, – голос Гермионы был твёрдым, когда она вновь нормально стояла на ногах, хотя умом девушка понимала, что столкнуться сейчас со слизеринским ублюдком – это худший сценарий. Не после того, как гриффиндорка несколько раз за эти пару недель успела вывести его из себя.

– Так, так, так, – голос Драко сменился на ехидный, и это не сулило ничего хорошего, – спешишь отправить письмо среди ночи? Обычные открытки никто не отправляет в такое время.

Его взгляд скользнул по конверту в её руках, и у Гермионы желудок свернулся в узел.

– Могу предъявить тебе то же самое, – парировала она, ведь было очевидно, что он шёл из совятни.

– Да, вот только всё дело в том, что своё письмо я уже отправил, – Драко дёрнулся так быстро, что Гермиона не успела даже понять, что произошло, когда ровный белый конверт оказался у него в руках.

– Малфой, отдай! – крикнула она, возмутившись. В какой-то момент Гермиона дёрнулась, чтобы забрать письмо, но девушка вовремя поняла, что при её росте стоит Драко поднять конверт выше своей головы, и Грейнджер просто будет бесполезно скакать, теша извращённое самолюбие слизеринца.

– Вообще нет никакого желания, – он специально тянул буквы, понимая, насколько ситуация под его контролем.

Картинка того, как Малфой вскрывает конверт и читает содержимое, заставила её сглотнуть ком, хотя она и понимала, что ничего сверхопасного в нём нет. Невозможно понять, кому именно оно адресовано, но также совершенно ясно, что нельзя доводить ситуацию до такого состояния. Если бы ему нужно было письмо, Драко бы его вскрыл. Он чего-то хотел.

– Ладно, что тебе нужно, Малфой? – раздражённо спросила Гермиона, измеряя свои шансы отобрать лист магией, но его палочка покоилась в той же руке, что и предмет их спора. Он не был Крэббом или Гойлом, у которых напрочь отсутствовали мозги, парень смог бы отразить атаку.

– А с чего ты вдруг решила, что мне может что-то понадобиться от грязнокровки? – Драко хохотнул так, будто услышал самую большую нелепость на всём белом свете.

Малфой действительно чего-то хотел. Хотел поиздеваться над ней.

– Да пошел ты, кретин, – сказала Гермиона, едва разжав зубы. Малфой потеряет бдительность, и она просто сожжёт письмо в его руках. Но он не будет стоять здесь, оскорбляя её. – Можешь бежать в башню, рассказывать таким же идиотам, как и ты, что отправил письмецо… кому? Папочке? Это у него так рука набита на Империус, что тебе он уже нипочём?

Боль была такой резкой, что на секунду Гермиона подумала, что Малфой её ударил, но на самом деле слизеринец всего лишь прижал девушку к стене, сжав щёки двумя пальцами, заставляя замолчать.

– Такие, как ты, Грейнджер, – он говорил так спокойно, что дрожащая злость в его голосе чувствовалась ещё более угрожающей, – вообще не имеют права говорить о моей семье. Ты просто не смеешь. Так что закрой, блять, рот.

Она вцепилась пальцами в его руку, чтобы оттянуть, и это подействовало на него, как удар шокером: Малфой отдернул кисть, оставляя её щёки в покое.

– Не трогай меня! – на его лице на миг отразилась паника, но потом сменилась на гримасу отвращения. – Я брезгую.

– Это доставляет тебе удовольствие, да? Унижение девушек?

Он всё ещё держал её за плечо, не давая отодвинуться от холодной каменной стены, которая необработанными краями впивалась в спину через пиджак. Наверное, это была не самая лучшая идея – плеваться ядом в человека, который держит тебя в таком положении, но Гермионе было плевать.

– Если бы мне доставляло удовольствие твоё унижение, ты была бы сейчас в другом месте, – его глаза на секунду сверкнули такой злобой, которая ни в какое сравнение не шла с обычной неприязнью. Она нахмурилась, пытаясь понять, что Малфой имел в виду, но он продолжил говорить, вмиг стерев со своего лица хоть какие-то эмоции. – Заметь, Грейнджер, я даже не оскорбляю тебя. Не говорю, что ты жирная или тупая, хотя на фоне твоих дружков любой покажется академиком. Я всего лишь честен с тобой. Такие, как ты – грязь общества, это просто правда, ничего личного.

– Мерлин, ты просто заносчивый кр… – её плечо отдалось острой болью, когда он сильнее прижал его рукой, явно не тратя время на расчёт силы.

– Я сказал закрыть рот, – прервал девушку Малфой. – И ты меня порядком достала за эти две недели, вечно засовывая свой нос куда не следует. Так что сейчас, грязнокровка, слушай внимательно: если ты ещё хотя бы раз попробуешь где-то перейти мне дорогу, я тебя просто уничтожу. Ты поняла меня?

Гермиона сцепила зубы до такой степени, что между ними можно было поместить алмаз, и тот бы стёрся в сахарную пудру.

– Отвечай, идиотка, – рыкнул Драко, теряя терпение. – Мне плевать, что в этом письме: твои голые колдо какому-то дрочеру, любовное письмо, хотя у кого может быть такой отвратительный вкус или слезливые строки маггловской мамочке, но в следующее утро я сделаю из этого конверта громовещатель такой мощности, что об этом будут знать каждые уши в Хогвартсе.

Гермиона могла многое вынести. Если бы это письмо принадлежало ей, она бы плюнула ему в лицо. Но подвести Гарри – худшее, что девушка могла представить. Подставить их трио. Крепкое, дружное, неразделимое. Где они всегда всё делали друг для друга. Гермиона посмотрела в глаза Малфоя, в которых злость только не алела бегущей строкой, как в телевизоре по новостным каналам. Он не блефовал, это было точно. Слизеринец реально бы не погнушался сделать это. Господи, какой ублюдок.

– Поняла, – произнесла Гермиона, едва раскрыв губы, потому что ей казалось, что открой рот чуть шире, и оттуда польются проклятия в его сторону.

– Не слышу? – Драко фальшиво прищурился, поднося указательный палец к своему уху.

– Я поняла, Малфой, отпусти меня уже! – выкрикнула Грейнджер, наконец, вырываясь, потому что он ослабил хватку.

– Ещё хоть раз, Грейнджер, – предупредительно произнес Драко, и письмо резким рывком полетело на пол. Слизеринец прошёл мимо, приложив максимум усилий, чтобы не прикоснуться к Гермионе в узком коридоре.

Комментарий к Глава 3

Наконец-то начал двигаться сюжет:D вот за это я и не люблю первые главы))

Но уже буквально в следующей части скорость повествования наберет обороты. Характеры героев начинают обрисовываться, так что типичный для меня, на данном этапе, вопрос: как вам персонажи? Где в вашем понимании канон-канон, а где ООС?))

========== Глава 4, часть I ==========

Драко взмахнул палочкой, выключая будильник. На затворах постели стояло Оглохни, но он всё равно проверил кровать, которая стояла рядом с его через тумбочку. Забини крепко спал, поэтому Малфой схватил штаны, футболку, что, вероятно, была слишком холодной для прогулок по замку в ночное время, но думать об этом не осталось времени.

Выйдя из гостиной и не заметив ни одной живой души, задремавшей над докладами для Снейпа или слишком засидевшейся над шахматами, Драко пошёл по коридору, ведущему в Большой зал.

В ночное время школа становилась совсем другой. Не было этой раздражающей беготни, вечно слишком громких гриффиндорцев. Драко всё чаще хотелось перерезать горло каждому из очередной бравой компании, которая не могла так не верещать. Отец говорил, что совсем скоро Хогвартс превратится в один огромный Слизеринский факультет: с его идеологией, принципами и чувством достоинства. Это разливалось в Малфое надеждой, успокаивая, как первокурсников успокаивал четверг. Когда думаешь, что ещё немного, последний рывок, и выходные, лишённые надоедливых уроков и твердящих одно и то же профессоров.

Драко посмотрел на звёздное небо, заглядывающее в окно коридора. Не было шансов, что отец уже успел получить его письмо и ответить. Это бесило Малфоя. Воспоминание о Грейнджер с красными пятнами от его пальцев на щеках щёлкнуло в голове так быстро, будто мозг таким образом интерпретировал слово «раздражение». Самая быстрая ассоциация.

Глаза девчонки пылали злостью почти так же, как и его, только вот во взгляде Малфоя ещё можно было прочитать удовлетворение. Если знать слизеринца достаточно хорошо. Потому что ему было забавно. Пожалуй, это любимое слово в его лексиконе. Он общался с людьми, заставляя их чувствовать те или иные вещи, которые потом плясали эмоциями на их лицах, потому что это было забавно. И его забавляло, как беспомощна Грейнджер без учителей, своих шавок и волшебной палочки. Словно кто-то подрезал её всезнающий язык или кончик блядского носа, который она вечно куда-то задирала, будто пытаясь высмотреть что-то на потолке. Она не стоила и капли своего высокомерия.

Тяжёлая дверь распахнулась, и Драко поймал её рукой, чтобы та не ударила его в грудь. Как Грейнджер парой часов ранее. Выкинь эту грязнокровку из головы!

Элегантная нога выскользнула из проёма, показывая тонкий каблук, очень похожий на те, которые прилагались к форме Хогвартса для девочек, но этот – в бежевом цвете. Драко поднял взгляд и сразу заметил белые локоны. Такие же по цвету, какие он видел в зеркале каждое утро.

– О, салю! – шармбатонка осмотрела его оценивающим взглядом, и Малфой опешил.

Это была его привилегия. Надменный взгляд въелся в глазницы парня с детства, когда всё, что делал отец, было… правильным. Положенным. Непоколебимым. Драко отвлёкся от своих мыслей, когда девушка улыбнулась, видимо, удовлетворившись увиденным. Серьёзно?

Малфой понял, кто перед ним, – та самая кошечка, о которой трепался Тео. Она была… достаточно красивой, чтобы поднять уголок губы ей в ответ.

– Я Флё’г, – девушка протянула руку, игриво отбрасывая платиновые волосы за плечо. – Флё’г Деляку’г.

Она смешно картавила, но, нужно признаться, это её не портило. Как и какая-то особая величавость в глазах. Словно девчонка знала, чего стоила. Ему нравилась эта отличительная черта.

– Драко Малфой, – ответил он, пожав тонкую руку, и заметил, что девушка задержала свою ладонь в его немного дольше, чем требовалось.

– Хочешь б’госить своё имя? – Флёр прислонилась спиной к стене, согнув одну ногу.

Было очевидно, что она кокетничала, но голова Малфоя была занята другим.

– Нет, решил перекусить. Завтрак разве ещё не подали? – вопрос девушки был глупым, поэтому ответ был таким же.

Драко понимал, что, скорее всего, ответил слишком грубо, но сейчас он был максимально на взводе. Очевидно, что любой студент, шатавшийся этой ночью возле Большого зала, – претендент на участие в Турнире.

Флёр округлила глаза в непонимании, и Малфой едва удержался, чтобы не закатить свои. Ясно. То ли он проговорил это слишком быстро, то ли она ни черта не понимает сарказма.

– Флё’г? – они услышали довольно низкий голос и повернулись, прерывая свою «беседу».

Мадам Максим прошлась по ним взглядом и быстро начала тараторить что-то на французском, уводя свою ученицу прочь. Флёр еще раз посмотрела на Малфоя из-под ресниц, прежде чем посеменить за директором. Драко вздохнул, толкая дверь. Там никого не было. Но это ненадолго.

Большинство студентов захотят сделать это ночью, вдали от заинтересованных глаз. Малфою было плевать на этот аспект. Он привык к заинтересованным взглядам: ненавидящим, полным зависти, раздражения, желания, вопросов. Но никогда – равнодушия. Ему нужно было сделать это так, чтобы не вызывать вопросов у того, кто сейчас лежал на соседней кровати от Драко, если вдруг что-то пойдёт не по плану. Плану, в который его не посвятили. Взгляд вновь дёрнулся к ночному небу. Чёртов отец!

На какую-то минуту Драко пришла в голову мысль наплевать на обещание и забить. Просто назло Люциусу. Но отступить… это бы слишком ударило по самолюбию Драко. Он сделает то, что нужно, но потом вытрясет чёртову душу из отца, если он не предоставит ему ответы.

С этими мыслями парень наколдовал кусок пергамента и, выведя аккуратным почерком своё имя, бросил его в кубок, который проглотил листок, не поперхнувшись, только затрепетав синими языками пламени в признаке одобрения.

***

Гермиона могла поклясться, что если съест ещё хотя бы крошку, её разнесет до состояния двоюродной тётки Гарри, которую он надул в прошлом году. Она ничуть не поощряла такие неконтролируемые выбросы магии, но история кончилась хорошо, поэтому в их троице это была закостенелая шутка «для своих».

Она обвела взглядом зал. Студенты уже не так налегали на еду, поэтому за столами больше разговаривали. Первое впечатление прошло, и люди начали знакомиться ближе. Шармбатонки до сих пор не вызывали приятных чувств внутри Гермионы, но лишь потому что вели себя так высокомерно, что становилось странно, почему Малфой учится в Хогвартсе? Вот куда его на самом деле нужно было отправлять.

Гермионе захотелось дать себе такой силы пощёчину, чтобы лязг заполнил весь зал. Она вспоминала о слизеринце уже который раз за этот день. Его выходка вчера вечером перешла все границы. Гермиона не рассказала об этом друзьям по двум причинам. Первая: ей не хотелось признаваться в том, что она забыла о просьбе Гарри, а без упоминания об этом невозможно было что-то сказать. Ну, а вторая ясно рисовала картину в её голове, где эти двое пойдут искать себе приключений на одно место, пытаясь разобраться с Малфоем. Нет, это было совершенно неуместно.

Гермиона нашла взглядом стол слизеринцев, за которым сидели гости из Дурмстранга. Белая макушка Драко выделялась, поэтому она быстро нашла его среди всех. Он как всегда сидел рядом со своими дружками, переводя взор от одного блюда к другому, словно не мог определиться, какое именно достойно такой чести – оказаться на его тарелке. В голове Гермионы пронеслась мысль, что, наверное, таким же взглядом Малфой обводил и девушек, будто они кусок еды, думая, есть ли у него сегодня настроение для этого вида мяса. Грейнджер скривилась, вспоминая разговоры девочек в туалете и то, что некоторых из них вполне устраивала подобная участь. Гадость.

Паркинсон пододвинулась к Драко так близко, насколько это вообще было возможно. Она улыбалась, как всегда крутя свои волосы. Очевидно, за тем столом ощущалось предвкушение, как и везде. Когда Дамблдор встал, заметив опустевшие тарелки, Гермионе стало легче. Наконец можно было отвлечься от мыслей в своей голове.

– Когда кубок примет своё решение, я хочу, чтоб выбранные чемпионы подошли к столу, а затем направились к комнате, примыкающей к залу, – сказал директор, указывая на дверь позади учительского стола. – Там они получат дополнительные инструкции.

Один взмах руки старого волшебника, и все свечи в помещении погасли, погружая зал в полумрак. Гермиона много видела за эти годы в Хогвартсе, но подобное всё равно сбивало дух. Дамблдор в такие моменты казался повелителем замка, где каждая свеча подчинялась его приказам, хотя, естественно, это было глупо, ведь этот волшебник способен на гораздо большее, чем просто потушить огонёк.

– Ещё секунда… – услышала она напряжённый вздох Ли Джордана, и правда: спустя миг синее пламя кубка окрасилось в ярко-красный, вызывая радостные вздохи студентов.

Алые искры взмыли в воздух, выплёвывая клочок пергамента прямо в руку директору.

– Чемпион Дурмстранга… – он быстро прошёлся глазами по написанному. – Виктор Крам!

Впервые за столько времени Гермиона увидела отблеск хоть каких-то эмоций на лице у этого человека. Взмахнув кулаком, Крам улыбнулся, принимая дружеские похлопывания по плечам от однокурсников.

– Это было очевидно! – крикнул Рон, и Грейнджер бы сказала, что он рукоплескал громче всех, если бы не Каркаров, который выглядел как дитя на Рождество.

Постепенно шум зала стих, и пламя вновь покраснело, словно смутившись от сотен взглядов, прикованных к нему.

– Чемпион Шармбатона – Флёр Делакур! – возвестил Дамблдор.

Девушка, которую Рон ещё в первый вечер назвал вейлой, встала с такой очевидной горделивостью, что было бы комично, если бы она сейчас споткнулась и распласталась посреди Большого зала. Однако, Флёр Делакур лишь отбросила гладкие блондинистые волосы, что за бредовая привычка, и прошла летящей походкой к кабинету, игнорируя рой аплодисментов ей вслед.

В отличие от коллег Виктора шармбатонки едва сдерживали слёзы, а две крайние натурально рыдали, спрятав лица в ладонях. Что? Вот вам и женская дружба.

Все вновь повернулись к кубку, хотя Рона пришлось пнуть под локоть, чтобы тот перестал пялиться вслед девице, словно полоумный.

– Чемпион Хогвартса, – произнёс Дамблдор, раскрывая пергамент, – Драко Малфой!

Если бы не вой аплодисментов от Слизеринского стола, все бы услышали надрывное «Что?!» от Гарри и Рона.

И правда. Что?

Пока гриффиндорцы вокруг стали красными как свёклы от злости и возмущения, у Гермионы просто пропал дар речи. Что?!

– Кубок вообще был сделан в Англии? Он точно знает значение слова «самый достойный» на английском языке? – не унимался Уизли, пока Гермиона смотрела на слизеринский стол, где люди вскочили на ноги и начали кричать и топать ногами, хлопая. У Паркинсон вот-вот должно было отказать сердце, судя по реакции.

Годрик, что за бред? Малфой усмехнулся краем рта, поднимаясь с места и направляясь к кабинету. Его походка была, как всегда, ленивой и неспешной. Грейнджер подумалось, что, несмотря на весь свой пресловутый аристократический лоск и набивавшую оскомину выдержку, он вечно выглядел слегка потасканным.

– Это просто немыслимо! – покачал головой Гарри, устав ждать от подруги хоть какой-то реакции, кроме шока, и уже принялся выплескивать своё негодование на какого-то ближайшего гриффиндорца, который, несомненно, был с ним полностью согласен.

– Чудесно, чудесно! – улыбнулся Дамблдор, пытаясь приглушить радость Слизерина. – Теперь мы знаем имена всех чемпионов. Долг каждой из школ – оказать поддержку своим друзьям, которые столкнутся с…

Дамблдор запнулся, потому что глаза студентов вновь устремились ему за спину и, повернувшись, он понял, почему. Огонь в кубке покраснел, а через секунду в воздухе появился ещё один пергамент, неприкаянно летавший под ошарашенными взглядами людей. Директор сделал несколько шагов назад, ловя его пальцами.

Весь зал сверлил старика в ожидании, пока тот таращился на лист, словно там было написано на китайском.

– Гарри Поттер, – наконец сказал он, кашлянув.

Нет, сегодня с миром явно было что-то не то. Или у Гермионы с восприятием. Уже второй раз за последние пять минут ей хотелось встать и заорать: «Что, чёрт возьми, происходит?!»

Из ступора девушку вывел какой-то когтевранец, который аж подхватился со своего места, чтобы посмотреть на Поттера. Гарри, боже. Он смотрел на Гермиону и выглядел так изумлённо, что у неё запекло в груди от того, что она понятия не имела, что происходит. Гарри же, по наитию, искал ответы у подруги.

– Почему он говорит моё имя? – растеряно спросил он, когда весь зал загудел.

– Гарри Поттер! – ещё раз произнёс Дамблдор громче.

Гермиона понятия не имела, что происходит, но точно знала, если Гарри сейчас же не поднимется со своего места, никто ничего и не поймёт.

– Иди, – она толкнула его в плечо. – Давай же.

Поттер поднялся, нелепо осматриваясь по сторонам, словно оказался здесь впервые. Макгонагалл встала, провожая его в кабинет, и Гермиона только успела заметить, как друг что-то сказал профессору, мотая головой. Грейнджер повернулась и уткнулась в шокированный взгляд Рона, который, без всяких сомнений, в точности копировал её собственный.

***

– Тепе’г мы с тобой сопе’гники, – Флёр улыбнулась, накручивая волосы на палец.

Пэнси тоже так делала. Наверное, это была одна общая девчачья привычка или, как вариант, просто невозможно не трогать себя за волосы, если они настолько длинные.

– Я не соперничаю с цыпочками, – усмехнулся Драко, внутренне смеясь с нелепости этой фразы, которую часто употреблял Тео.

Малфой был в хорошем настроении. Всеобщий восторг и визги подпитали его эго, так что сейчас Драко даже не был против сидящей рядом француженки. Он опять посмотрел на её ноги, выглядывающие из-под небесно-голубой юбки, и она, заметив этот взгляд, улыбнулась, явно довольная.

Крам стоял у камина, ссутулившись, и выглядел очень сосредоточено. Драко посмотрел на него и отвернулся, решив, что тот какой-то фрик. Всё время, пока Виктор сидел за их столом, он почти не говорил. Это было странно.

Дверь скрипнула, и Драко повернулся на звук. Его брови взметнулись вверх, потому что в комнату зашёл Поттер, на лице у которого читалась паника. Что ж, неожиданно.

– Поттер, тебя привязали к нам фрейлиной? – спросил Малфой, смотря, как тот постоянно оборачивается.

Но возможность ответить у него отобрал топот ног вихрем залетевших в комнату людей.

– Невероятно! – Людо Бэгмен трясся от восторга. – Просто невозможно! Свершилось… чудо! Джентльмены и… леди, как бы странно это ни звучало, я хочу представить вам четвёртого участника Турнира!

Чего, блять? Весёлая расслабленная улыбка тут же стерлась с лица Малфоя.

– Это что, шутка? – услышал он недоверчивый тонкий голос Флёр.

– Нет же! Я серьёзен как никогда! Имя Гарри только что выскочило из кубка! – казалось, что Людо сейчас начнёт плясать, сбрасывая на пол начищенные кубки, стоявшие по периметру комнаты.

Мадам Максим, Каркаров и Дамблдор ворвались в комнату, и их выражения лиц сразу дали понять – Бэгмен действительно не шутил.

– Что здесь вообще происходит? – негодовал Каркаров, пока его ученик пребывал в вежливом смятении. – Дамблдор? Что-то я не припоминаю, чтобы школа-хозяйка выдвигала двух учеников!

– ‘Огва’гтс нельзя выставить двух чемпионов, это не есть сп’гаведливо! – не могла сдерживать свою злость мадам Максим.

– Мы могли бы привезти больше учеников!

Драко увидел чёрную мантию Снейпа, и поднял вверх бровь. Кто-то должен ему объяснить, что происходит, без этого балагана.

– Я уверен, что Дамблдор здесь ни при чём, – холодно прервал всех Северус. – Это всё проделки Поттера. Мальчишка с первого дня в школе только и делает, что выдумывает новые способы заставить головы профессоров раскалываться от мигрени!

Директор бросился к Поттеру, пытаясь выудить из него признание, но тот лишь качал головой, повторяя, что он не бросал никуда своё имя и тем более не просил об этом кого-то другого. Малфой закатил глаза и упал в кресло.

– Кто-то вообще ещё сомневался, что Поттер пренебрежёт таким событием, чтоб блеснуть? – фыркнул он.

Покурить хотелось особенно сильно.

– И что нам тепе’г п’гикажете делать? – не унималась мадам Максим, держа Флёр под руку, словно сейчас кто-то хотел встать и отобрать у неё и этого чемпиона.

– А какие могут быть вопросы? – расцвёл Людо. – Все знают правила. Кубок зажжётся только на следующий Турнир. Это неразрывный магический контракт. Он должен участвовать.

– Но Дамблёдо’г…

– Мадам Максим, если у вас есть хотя бы одно решение, я с удовольствием выслушаю его, – вежливо повернулся к ней старик.

Профессора сделали несколько шагов вглубь кабинета, переговариваясь, но даже так было слышно, что разговор не собирается принимать примирительные обороты.

– Что, Поттер, считаешь год пропащим, если не успел выкинуть какую-то геройскую херню? – Драко встал с кресла, делая два шага вперёд. – Да, нужно поторопиться, ведь уже конец сентября, а повод так и не нашёлся. Слава Мерлину, придумали Турнир!

– Завали, Малфой, мне было насрать на чёртов Турнир! – крикнул Гарри, явно испытывая свою нервную систему.

– О да, естественно, – цокнул языком Драко. – Малыш Поттер и не в центре событий, да как бы переж…

Резкий толчок в грудь, и он отступил назад, удержавшись на ногах. Гарри громко дышал, смотря на Малфоя из-под лба.

– Я сказал, что не делал… – шум перевёрнутого стула заполнил тишину.

Поттер успел схватиться за предмет мебели, чтобы не рухнуть вместе с ним от ответного толчка.

– Ещё раз дотронься до меня, уёбок, – прошипел Малфой, когда Крам подскочил и встал между ними.

– Что здесь?.. Мистер Поттер, мистер Малфой! Какое впечатление вы создаете в глазах наших гостей?! – возмутилась Макгонагалл, пока всем остальным преподавателям было плевать на происходящее, особенно когда половину кабинета скрывали колонны.

Барти Крауч со свитой вернулись в центр событий, но судя по лицам директоров школ-гостей, они не придумали ничего лучше, чем дать Поттеру разрешение на участие. Блеск.

– Раз уж так вышло… – пробормотал Крауч, разводя руками. – Сейчас я должен дать чемпионам первые инструкции.

Удавить противника. Это было бы идеально. И, кажется, у Драко на примете уже имелся один.

– Первый тур проверит вашу смекалку, – вернулся к делу Крауч. – Он состоится двадцать четвёртого ноября при присутствии судей и болельщиков. Участникам воспрещается принимать помощь от учителей. Для прохождения первого тура вам понадобится вся ваша смелость и умение действовать решительно. Разрешено взять только палочку. По окончании первого тура вы получите инструкции ко второму.

– И учитывая сложности, чемпионы освобождаются от годовых экзаменов! – добавил Бэгмен.

– Да-да, верно… – кивнул Крауч. – Кажется, всё, Альбус?

– Да, кажется, – кивнул Дамблдор. – Останьтесь ещё на секунду. Гарри, Драко, думаю, сейчас самое время отправиться в свои гостиные. Лишить ваших друзей повода попраздновать было бы настоящим преступлением.

Челюсти парней щелкнули так синхронно, будто они репетировали. Директор вздохнул.

– Помните, что, несмотря на соперничество, вы – чемпионы одной школы.

Малфой ещё никогда так сильно не хотел перевестись в другое учебное заведение. Хотя, тогда, наверное, этот шрамоголовый придурок потащился бы за ним, не вынеся того, что перестанет отравлять ему воздух своим присутствием. Они переглянулись и скривились с одинаковой эмоцией на лице.

Желание прикончить каждого в этой хреновой золотой троице ещё никогда не было таким осязаемым.

***

Гермиона сидела на пуфе, от нервов сдирая бежевый лак с ногтей. Вся гостиная стояла на ушах, но она до сих пор едва вымолвила несколько слов. Когда уровень шума увеличился вдвое, и крики «Гриффиндор!» стали более громкими, девушка вскочила на ноги, понимая, что Гарри вернулся.

– Простите… Извините… – она протиснулась через толпу, хватая друга за руку и уводя от тех, кто хотел его поздравить, взъесться или завалить вопросами. – Гарри, наконец-то! Я уже не знала, что и думать!

У неё было такое сбитое дыхание, словно она пробежала несколько пролётов лестницы в его поисках. Выражение лица Гарри всё ещё оставалось растерянным, и Гермиона остановила в себе желание потрясти друга за худые плечи.

– Ну? Что они сказали?

– Сказали, что мне придётся участвовать, потому что этот контракт и… ещё что-то там. Боже, я даже не помню всего. Там начался такой цирк! – Гарри вздохнул, бросая взгляд на Рона, а Гермиона обдумывала, как быстро празднующая толпа найдёт их в этом закутке. – Директора взбесились, Малфой изошёлся на дерьмо… Но в итоге я должен принимать участие.

– Как так вообще получилось? – чуть не плакала Гермиона. – Как кто-то мог бросить в Кубок твоё имя? Эта линия, которую начертил Дамблдор, исключает…

– С чего ты решила, что кто-то бросил за него? – раздался за спиной Гермионы голос Рона, и она повернулась, но не за тем, чтобы ответить на вопрос. Холод в его голосе прошёлся сквозняком по её затылку.

– Потому что так сказал Гарри? – ответила девушка вопросом на вопрос, чувствуя себя идиоткой.

– Серьёзно, Рон? Я не бросал своё хреново имя туда!

– Тихо, Гарри! – шикнула на него Гермиона, косясь в сторону гостиной.

– Ну да, ну да! Нам-то ты можешь сказать! Все и так знают, вон, празднуют наличие не только змееголового чемпиона, – фыркнул Уизли. – Тысяча галеонов, отстранение от экзаменов, кто бы жаловался.

– Рон, ты не понимаешь, что говоришь, – Гермиона тронула его за руку, но тот отпрянул, и этот жест показался ей болезненно знакомым, но на анализ сейчас не было времени.

– Но я этого не делал, – Гарри, казалось, вовсе не расщепляет зубов.

– Вы оба должны успокоиться, – встала Гермиона. – Если Гарри не бросал, то кто это сделал? Кому это нужно? С этим нужно разобраться, ведь иначе…

– И ты ему веришь? – презрительно спросил Рон, прищурив глаза и смотря только на подругу.

Грейнджер потеряла дар речи.

– Да, Рон, верю, – ответила она шёпотом. – Мы ведь лучшие друзья. А это то, что делают друзья, – верят друг другу.