Текст книги "Сказка о том, как Герда бежит за Каем (СИ)"

Автор книги: cup_of_madness

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 49 страниц)

– М? – он поднял лицо, наблюдая за тем, как Грейнджер сглатывает, и увидел, что нижняя губа Гермионы по-прежнему покрыта тонким слоем крови.

Он нахмурился, проводя по ней большим пальцем правой руки.

– Драко, я… – начала Гермиона, подбирая слова, и Малфой склонил голову, ничуть ей не помогая. – У меня ещё не было.

Ему потребовалось добрых три секунды, чтобы осознать услышанное. Чёрт возьми. Он застыл, смотря на неё. Почему-то до этого момента у Драко в голове сидела твёрдая уверенность, что у неё был кто-то до него. Должен был быть кто-то. Малфой открыл рот, пытаясь выдавить из себя слова.

– Успокойся, мы… Мы не будем ничего делать, – наконец сказал он, стараясь сделать так, чтобы тревога больше не застилала глаза девушки.

Гермиона точно чувствовала, насколько сильно Малфой её хочет, пока он лежал сверху, но… Драко знал, как к этому относятся девушки. Пэнси планировала свой первый раз года за три до того, как это произошло, не меньше. Он не мог просто взять и отобрать у Грейнджер это, чтобы первый раз случился в дешёвеньком гостиничном номере из-за дерьмовой погоды. Ему стоило сейчас отодвинуться. Но Малфой никогда не был хорош в том, где нужно отодвигать эгоизм слишком далеко. Он просто не мог сейчас оторваться.

Гермиона кивнула, и Драко нежно провёл языком по её губе, приказывая себе сдерживаться. Она потёрла ногами друг о друга, вызывая его кривую улыбку. Драко опустил руку ниже, наблюдая за её лицом. Желая, чтобы она перестала чувствовать себя испуганно под его взглядом. Это ведь ничего, верно? Он уже делал это с девственницами, правда, это было давно. Обычный петтинг. Ей будет приятно. Слизеринец уговаривал себя, что не переступает границ, но на самом деле знал, что это потакание собственному эгоизму. Но, блять.

Коснувшись пальцами её белья, он услышал знакомое хныканье и увидел, как она закрыла глаза.

– Вот так, да? – Драко нажал на чувствительную точку, перекатившись, чтобы оказаться прямо над ней.

Гермиона вдохнула и попыталась освободить руки. Малфой посмотрел на неё сверху вниз.

– Дай я… Прошу тебя, – последнюю фразу она прошептала, и он был готов взвыть.

Драко ненавидел, когда его касались. Он терпеть не мог чужие прикосновения. Поэтому парень никогда ни с кем не засыпал, всегда контролировал процесс, всегда держал на расстоянии вытянутой руки. Но Грейнджер смотрела на него, и это прошу тебя… Драко ослабил хватку, смиряясь.

Гермиона чувствовала, что с ним что-то не так. Малфой смотрел на её руки, будто они были ядовитыми, словно он ожидал, что они его ужалят, и от её прикосновений кожа разъестся кислотой. Гермиона медленно опустила ладони ему на грудь, не отрывая взгляда от серых глаз, которые успели стать почти чёрными от расширившихся зрачков. Девушка медленно скользнула руками по левой части торса, где у него всё ещё были небольшие шрамы от огня. Мышцы напряглись из-за её прикосновений, тут же став твёрдыми. Гермиона подняла голову и, добравшись до его шеи, поцеловала. Легкие, почти неощутимые касания губ. Ей так хотелось, чтобы он расслабился. Что бы это ни было, Гермиона хотела исчезновения этого. Драко еле слышно простонал на выдохе, когда она облизала его кожу возле ключиц, и это почувствовалось так, будто ей в позвоночник кто-то влил кипяток. Наверное, если не желание, распространявшееся по телу подобно вспышке молнии, Грейнджер бы испугалась. Она ещё никогда не падала в человека так быстро и не была поглощена им настолько сильно, чтобы хотеть только одного: быть ближе. Но Драко держал себя над её телом, не давая слабину.

– Грейнджер, – его голос стал грубым и держался на грани, – перестань.

Девушка только поднялась выше, гуляя руками по телу слизеринца, которое успело стать горячим, пока она разбрасывала поцелуи вокруг плеч Малфоя. Грейнджер трясло, и он не разрывал контакта с её кожей, зная, что это его руки держат гриффиндорку в такой лихорадке.

– Гермиона, – во взгляде Малфоя открыто читалось предупреждение, и она отвлеклась от исследований кожи Драко, услышав своё имя из уст парня, – не испытывай меня.

Девушка потянула его вниз, чувствуя, как он трётся о неё через брюки.

– Драко, пожалуйста, – она точно видела в глазах слизеринца, что эта реплика – последний шаг к пропасти, потому что парень себя едва контролировал.

Касания Малфоя стали гораздо грубее, поцелуи жёстче, но взгляд… он так смотрит на всех, кто оказывается с ним в постели? Потому что тогда совершенно понятно, почему они не могут примириться с его потерей. Малфой выдохнул, склонившись над ней ещё ниже, касаясь своим носом её кончика.

– Грейнджер, будет больно, – наконец произнёс он, – и это я не о сексе.

Она сглотнула, очерчивая пальцем контур его губ.

– Я знаю, – кивнула Гермиона и опять притянула его ближе, несмотря на то, что каждый поцелуй чувствовался как укол иголок по не затянувшейся ранке. Как отсчёт секунд до конца.

Малфой приподнялся, поддевая её трусики и стаскивая их вниз. Потом внезапно выпрямился, проходясь глазами по телу девушки в блеклом свете лампы, проводя пальцами вниз по рёбрам. Он поднял глаза к её лицу, когда медленно избавился от ремня, расстегнул пуговицу штанов. Будто специально давая ей время. Но Гермиона лишь заворожённо смотрела на него. Вот, значит, как это: чувствовать его желание, а не ненависть, которая по своей сути была не менее обжигающей. Всего лишь две стороны одного и того же чувства.

Драко опустил руку возле головы Гермионы, примяв подушку, и развёл её колени. Малфой всё ещё бродил по лицу девушки взглядом, словно выискивая что-то, прижимая совсем слегка, будто для того, чтобы она могла его оттолкнуть. Грейнджер вцепилась в его плечи, едва не оставляя там следы от своих ногтей. Гриффиндорка почувствовала, как он легко провёл внизу членом, прежде чем сделать толчок. Гермиона инстинктивно попыталась отодвинуться от резкой боли, но Драко пригвоздил её к постели, не позволяя дёргаться.

– Жжёт… – всхлипнула она, проглатывая слюну.

– Знаю, – кивнул Драко, а потом провёл рукой по внешней стороне её бедра, и только тогда Гермиона поняла, насколько сильно сжала его торс коленями. – Расслабься.

Она закусила губу, расслабляя пружину внутри себя, и ощутила, как он начал двигаться. Доверие. Она должна ему довериться. Медленные неспешные толчки распространяли по её телу ток. Он был похож на электричество, его воздействие на неё. Драко всегда заставлял её чувствовать слишком много, чтобы оставаться в ясном рассудке. Гермиона смотрела, как расслабляются и напрягаются мышцы на его прессе от толчков, делая рельеф более заметным, и проводила по ним кончиками пальцев, стараясь не впиваться ногтями от болезненных ощущений, которые с каждым новым движением становились слабее. Драко закатывал глаза, двигаясь внутри неё, и она следила за стонами парня, это притупляло боль: видеть, что ему хорошо.

А ему было хорошо. Драко смотрел, как Гермиона приоткрыла рот в удовольствии, когда он толкался глубже, и ему приходилось снова и снова сжимать зубы на её коже, чтобы отвлечь себя. Просто невероятно. Драко всегда казалось, что Пэнси – то, что нужно.

Грейнджер провела своими мокрыми от пота пальцами по его спине, впиваясь ноготками, и ему захотелось, чтобы весь чёртов мир пошёл нахер. Её руки не чувствовались чужими, Гермиона так легко пригладила его шипы, сама того не замечая. Драко казалось, что как только она уберёт ладони с его тела, он развалится, словно хрустальная кукла.

– Боже, Грейнджер, – прошептал Малфой, выпрямляясь и сжимая руки на талии девушки, чтобы приподнять её таз и изменить угол. – Чёрт, чёрт, чёрт…

Драко сжал грудь Гермионы, двигаясь ещё резче, ещё быстрее. Он провёл рукой вниз, к тому месту, где они соединялись. Слизеринец заметил, что несколько его пальцев, член, внутренняя поверхность её бедер были в крови, и, наверное, ему должно стать противно, неприятно. Это же Грейнджер. Грязнокровка. Но внутри не было даже слабого отторжения, хотя бы намёка. Они оба стонали, но его стоны – жаркие, сдерживаемые, её – нежные, едва слышные.

– Драко, прошу, я… – она заметно напряглась, и он стал двигаться жёстче, кружа пальцами внизу живота Гермионы.

Малфой умолял себя не жестить, не делать ей больно, но остановиться практически не мог. Когда она вскрикнула, прочертив ногтями по верхней части его руки так сильно, что там остались кровавые полосы, он, склонившись, поцеловал её, при этом разведя колени девушки шире. Ещё несколько мокрых, неосторожных ударов о бёдра Гермионы, и Драко простонал ей куда-то в шею, медленно замедляя фрикции.

Грейнджер чувствовала, что её руки дрожат. Драко замер, опаляя дыханием ухо девушки. Она ласково провела пальцами по его плечам, замечая, что оставила там глубокие царапины в порыве чувств. Это было похоже на… фейерверк. Пока Малфой целовал её, двигался в ней, просто лежал, не размыкая рук, покрытых потом. Буквально все эмоции, которые он вызывал в ней, были похожи на фейерверк, – миллион маленьких салютов под сухожилиями.

Сердце Малфоя постепенно успокаивалось, а дыхание выравнивалось, Гермиона следила за ударами, что разносили кровь по его телу. Слизеринец выдохнул, и она ощутила такой лёгкий, почти неосязаемый поцелуй в ключицу, что потом вряд ли могла бы поклясться, что это не был плод её воображения.

Драко поднялся на руках и медленно выскользнул из неё, выпрямляясь. Гермионе тут же стало холодно, когда он перестал укрывать её от холодного сквозняка номера. Малфой провёл рукой по своему торсу, не переставая смотреть на неё, а она понятия не имела, что значил этот взгляд. Он был полностью закрыт. Опять. Драко взял штаны и скрылся в ванной.

Гермиона всё ещё трясущимися руками подняла футболку и натянула на себя. Девушка легла обратно на постель, пытаясь успокоить панику внутри, смешанную с шоком. Что они наделали? Что теперь? Как ей себя вести? Он предупредил её о том, что будет больно. Цинично отрезал любые представления девушки о продолжении, и она заведомо с этим смирилась. Гермиона положила руки под голову, пытаясь успокоиться, слушая, как капли воды в ванной разбиваются о кафельный пол.

***

Драко открыл рот, позволяя напору воды биться о лицо, приводя его в чувство. Он опустил руки вниз, смывая с себя кровь Грейнджер, пока в его теле, мышцах, нейронных связях горело что-то, что не позволяло ему ясно мыслить. Всё ещё. Но это уже не была похоть, застилающая глаза, когда он смотрел, как голая Грейнджер лежит под ним, упрашивая парня не останавливаться, это было что-то другое. Что-то не менее опасное.

Он выключил воду и провёл полотенцем, которое уже лежало в ванной, по плечам, морщась от грубого касания по царапинам. Львёнок. Он усмехнулся, отводя глаза от оставленных ею отметин. Драко нахмурился и поднёс полотенце к лицу. Оно пахло грушами, чем-то сладким, приятным. То полотенце, которое использовала Грейнджер и бросила здесь.

Малфой посмотрел на себя в зеркало. Глаза сверкали, ещё не успев прийти в норму. Парень оттягивал этот момент, не понимая, что должен делать. Точнее, он знал, что должен сделать. Но… но.

Парень высушил волосы магией и натянул штаны, надев ремень. Выйдя из ванной, он замер, чуть ли не на самом деле услышав, как все его колкие реплики раздалбливаются об этот вид. Грейнджер лежала на кровати, свернувшись калачиком, снова в этой футболке, которая закрывала тело девушки, но недостаточно. Теперь никогда не будет достаточно, после того, как ты видел её без одежды. Драко тихо подошёл ближе. Едва видная мокрая дорожка на щеке и распухшие искусанные губы, пятна на шее, следы его хватки на запястьях. Драко убрал не до конца высохшую волнистую прядь с её лица. Он видел разное: закаты на тропиках в апельсиновых оттенках, рассветы, отбрасывающие блики бриллиантов на горных склонах, сияние алмазов под специальным светом палочек, чтобы различить все грани переливов. Теперь Драко мог поклясться: самое красивое, что он мог наблюдать, сейчас слегка дёрнула рукой и облизала ранку на губе во сне. Она была чертовски красивой. Салазар, я в дерьме.

Ком застрял в его горле, когда он понял, что в шаге от того, чтобы лечь с ней рядом. Наплевать на пятна крови на простыне, Драко хотелось притянуть её ближе и сделать так, чтобы она перестала вот так сжиматься, защищаясь. Но он ведь всё сделал, сказал ей. Ударил, как пощёчиной, тем, что это для него совершенно ничто. Это и было ничто. Он что, впервые трахается с кем-то в гостинице, на завтра забывая о произошедшем? Драко всё ещё ненавидел Грейнджер.

Малфой отпрянул от Гермионы, как будто её щека обожгла его. Блять, нет. Нет-нет-нет. Он натянул на себя рубашку, избегая смотреть в её сторону. Вспомнил, кто она такая. Возвращая злость на неё. Ярость, которая по умолчанию вспыхивала при виде девчонки. Сейчас, он, кажется, преуспел, начиная ненавидеть Грейнджер ещё больше. Ненавидеть за то, что она позволила им слететь с катушек. За то, что не оттолкнула его вовремя. За то, что отпустила, разжав руки, и не попросила остаться. Потому что ей Драко не смог бы отказать.

Комментарий к Глава 11

Учитывая то, какие неопределенные мнения вызвала предыдущая глава, эту я публикую с одним закрытым глазом, кликая мышкой и отбегая от экрана😂

Ну что я вам скажу…влюблённость это американские горьки, которые случаются внезапно и потом толкают на необдуманные поступки, что потом могут хорошенько аукнуться.

На самом деле, я даже не знаю кого из них мне больше жаль, учитывая всю ситуацию. Несмотря на то, что если бы я могла на что-то повлиять, персонажи вели бы себя иначе, но они в “Сказке” получились какими-то уж слишком непослушными, а оттого человечными.

Надеюсь, с вами все в порядке. Мойте руки и обнимаю❤

========== Глава 12 ==========

Гермиона проснулась, ощутив, как солнечный луч падает ей на лицо, заставляя щуриться. Она попыталась закрыться одеялом, не желая расставаться с дрёмой, и повернулась на бок, когда почувствовала тупую тянущую боль внизу живота. Тянущую. Боль. Внизу. Живота.

Гермиона подскочила с кровати практически в истерике. Она была одета в школьную блузку, которая за ночь трансфигурировалась обратно. Мерлин, сколько времени? Она спала до половины двенадцатого. В ужасе Гермиона натянула на себя вещи, осматриваясь по сторонам и понимая, что Малфоя и след простыл. Всё, что она помнила последним, так это то, как ждала, что он выйдет из ванной. Морально готовилась к тому, что парень ей скажет. Боже.

У стойки регистрации её ждала та самая Минди, взгляд которой при виде гриффиндорки тут же сменился и стал… ох, у Гермионы не было сил разбираться в этом. Она хотела расплатиться за свой ужин, но Минди заявила, что парень, разделивший с ней номер, покрыл все расходы. Гермиона только кивнула и выбежала на улицу, в желании избавиться от этой пары глаз, которые будто что-то знали. Мороз всё ещё был беспощаден, как и сугробы, но солнце делало погоду приятной. Практически невозможным казалось то, что ещё вчера на улице творился апокалипсис.

Вбежав в Хогвартс, Гермиона быстро повернула на кратчайший путь к гостиной, когда из-за угла вышла Макгонагалл с большими свитками в руках.

– Профессор, извините, я… – попыталась произнести запыхавшаяся девушка, когда Минерва остановилась напротив.

– О, мисс Грейнджер, вы вчера успели добраться до наступления бури? – спросила она. – Я не хотела тревожить вас в поздний час, надеясь, что мистер Бэгмен проявил ответственность и пришёл вовремя.

Гермиона уставилась на профессора, обрабатывая информацию. Она не знала. Годрик, спасибо тебе.

– Эмм, да, конечно… Да, мы отдали ему всё и… вернулись в замок, – кивнула Гермиона, прилепив к лицу улыбку. Девушка изо всех сил надеялась, что голос не звучит виновато. – Я решила прогуляться днём, – махнула она в сторону входных дверей в замок.

– Мистер Малфой вёл себя подобающе, я полагаю? – профессор немного сдвинула очки, и кровь в жилах Гермионы на секунду застыла, но потом она сообразила, что Макгонагалл говорила о его сопровождении. Паранойя делала с ней ужасные вещи.

– Конечно! – воскликнула она слишком громко, и женщина подняла одну бровь, замечая нервозность ученицы. – Он… Мы поладили, – наконец произнесла Гермиона, выдыхая.

– Ну что ж, я благодарю вас ещё раз за содействие, мисс Грейнджер, – сказала декан, по-прежнему странно осматривая её. – Думаю, вам лучше погреться у камина после прогулки.

– Да, наверное, да. Хорошего дня, профессор!

Гермиона едва сдержалась, чтобы не побежать. Когда лестница вывела её в другую часть замка, она всё же сорвалась на бег. Ей пришлось повторить пароль для Полной Дамы дважды из-за одышки, когда та, наконец, впустила девушку внутрь. Гриффиндорка сняла верхнюю одежду, понимая, что та вся сырая из-за бега.

– Гермиона! – услышала она обеспокоенный возглас. Только что приобретённое спокойствие от того, что ей не придётся объясняться перед Минервой, испарилось, сменившись нечеловеческим ужасом. – Гермиона, где ты была? Мерлин, я всю ночь места себе не… Гермиона?

– Джин, секунду! Дай мне секундочку! Я сейчас, – она захлопнула дверь в ванную прямо перед лицом подруги, не поворачиваясь к ней.

Боже правый. Джинни. Она узнает. Джинни узнает. Гермионы не было ночью. Джинни умеет читать её, как открытую книгу. Гермиона открыла кран. Полилась вода, девушка слышала, как бушует напор, пока она панически вдыхала и выдыхала воздух из легких. Ей нужно принять душ, ей нужно… Чёрт.

Её шея была… вещественным доказательством в преступлении. Сняв с себя блузку, Гермиона поняла, что бордовые пятна спускались прямо до груди, хотя она не могла вспомнить конкретный момент, когда Малфой это сделал. Девушка вообще мало что помнила. Только свои ощущения, которые всё ещё курсировали по капиллярам, отказываясь умирать, отказываясь принимать реальность. Их и ещё его взгляд, каждое из движений, очертания тела Малфоя.

Гермиона выдохнула, понимая, что за дверью стоит Джинни. Джинни, ждущая объяснений.

– Господи… – прошептала Грейнджер, снимая с себя одежду.

Её руки быстро намылили тело, смывая с себя остатки крови, спермы и пота. Она чувствовала, что между ног болит всё отчетливее, и, казалось, что вчера боль была не такой резкой, хотя это совершенно нелогично. Будто все слова Малфоя, то, что он делал, притупляли боль, отвлекали от неё. Гермиона прислушалась к запаху и у своих плеч уловила едва заметный аромат вишни и самого Драко, несмотря на то, что уже прошлась по телу гелем для душа. Словно он правда никогда из неё не вымоется, не испарится, останется там, в ране немного ниже груди, где сейчас действует обезболивающее, и она чувствует, будто её там нет.

Гермиона вышла из душа и, закрыв глаза, выдохнула. Ей нужно это сделать. Просто заклинание. Лёгкий взмах руки, и все его засосы исчезли, оставив на своём месте только ровный кожный покров. Даже ранка на губе и та выровнялась, покрывшись новым слоем эпидермиса. Будто ничего и не было.

Ручка двери клацнула, привлекая внимание рыжей, что села в кресло в комнате, листая какой-то журнал, оставленный девочками прошлым вечером.

– Гермиона, где ты была? – её голос сочился беспокойством.

Джинни отбросила журнал, а глаза подруги стали быстро блуждать по телу Грейнджер, пытаясь найти то ли ушибы, то ли что-то, что могло бы рассказать ей о происходящем. Что-то, что было стёрто движением палочки две минуты назад.

– Спокойно, Джин, я выполняла задание Макгонагалл, – Гермиона говорила вполголоса, хотя в комнате они были одни. Студенты явно не тратили один из выходных на протирание штанов на диванах.

– Что? – скривилась девушка. – Какое к чёрту задание? Тебя Гарри с Роном ищут по всему Хогвартсу.

– Мерлин, Джинни! – воскликнула Грейнджер, представляя масштабы катастрофы. – Где они?.. Я их…

– Да стой ты! – Уизли схватила её за руку, когда Гермиона уже развернулась, готовая броситься к портрету. – Они придут минут через десять. Мы договорились встретиться здесь, если они не выяснят, где ты, и пойти к Макгонагалл. Почему ничего не сказала?

– Прости, всё просто произошло неожиданно. Она пришла и попросила сходить в Хогсмид, чтобы передать важное письмо Бэгмену. Когда я забежала за верхней одеждой, вас не было в гостиной, да я и не предполагала, что задержусь из-за вьюги.

– Подожди, ты шла поздно вечером аж к Хогсмиду? – Джинни вытаращилась на Гермиону в ужасе. – Ты с ума сошла? Почему ты не попросила?..

– Нет, она послала со мной ещё ученика, в общем, я была… в безопасности, – расплывчато объяснила Гермиона, избегая врать подруге. Просто недоговаривать.

– Мерлин, я думала, что сойду с ума. Честное слово, ни секунды не спала ночью, – Джинни опустилась на диван, и Грейнджер последовала её примеру. – Если бы это был кто-то другой, я бы предположила, что у него слишком затянулось свидание, но ты… – рыжая зевнула. – За тобой я не замечала необдуманных поступков.

Если бы ты знала, Джинни.

– Я знаю, всё так глупо произошло. Прости, – Гермиона погладила подругу по тыльной стороне руки. – Надеюсь, мальчики и правда вернутся сюда, прежде чем пойти к Макгонагалл.

Она закусила губу. Совершенно не хотелось, чтобы они побежали к Минерве, вещая о пропаже подруги, когда та буквально полчаса назад заверила профессора, что добралась до замка ещё вчера. Кажется, за это утро Гермиона успела соврать больше, чем за всю свою жизнь.

– Что с тобой? – прищурилась Уизлетта. – Ты выглядишь странно.

Гермиона нервно пригладила волосы на голове, которые высохли во сне и теперь были уложены ещё хуже, чем обычно. Она принялась делать косу, чтобы придать им нормальный вид и занять руки.

– Да? Мне пришлось переночевать в отеле, думаю, я просто тревожно спала, – пожала плечами Гермиона.

Кажется, Джинни хватило этих объяснений, потому что когда вернулись мальчики, и Грейнджер пересказала им ту же историю, рыжая сказала, что пойдёт в спальню и немного подремлет. Гермиона ещё несколько раз извинилась перед ней, но подруга была так рада увидеть её живой и невредимой, что просто махнула рукой и скрылась за дверью.

Мальчики потащили Грейнджер в библиотеку, и, наверное, такое случилось в первый раз. Им нужно было разгадать вой яйца, и Гермиона не могла отказать, потому что на протяжении всего месяца неустанно напоминала Поттеру о важности этого пункта. Она изо всех сил пыталась сосредоточиться на предложениях, но предательские буквы разбегались. Девушка лишь тратила силы на излишнюю концентрацию. Ей казалось, что она сидит на пороховой бочке и делает вид, что всё хорошо.

– Гермиона, – Гарри дотронулся до её плеча, и гриффиндорка подскочила, словив удивлённые взгляды девушек за ближайшим столиком, – что с тобой такое? Ты не заболела?

– Я? Нет, вряд ли, – покачала она головой, запоздало понимая, что это могло послужить отличным оправданием её поведению. – Просто сосредоточена.

– Ты смотришь на эту страницу уже минут двадцать, а здесь на половине листа изображён рисунок, – скептически заметил Рон. – Что-то произошло?

– Мерлин, вы сегодня будто сговорились! – Гермиона подняла на них взгляд, приказывая себе собраться. – Всё со мной отлично.

Уизли выдохнул, безошибочно определяя тот самый тон подруги, когда добиваться чего-то становилось абсолютно бессмысленным занятием.

– Я по-прежнему считаю, что это было безответственно со стороны Макгонагалл – отправить тебя в такую погоду, да ещё и к Бэгмену! – Рон закрыл книгу, лежавшую на его коленях, явно не найдя там ничего полезного. – Нет, он мужик, вроде, нормальный, но блин… Я не удивился, если бы он вообще забыл об этой встрече. С его то навыками тайм-менеджмента я в шоке от того, что он вовремя явился на первый тур Турнира!

– Рон, это было важное задание, – надавила Гермиона. – К тому же, вряд ли мы можем ставить под сомнение компетентность нашего декана.

– Всё равно я согласен с Роном. Ты должна была нас позвать, – сказал Гарри. – Погоди, ты говорила, она с тобой отправила кого-то. Кто это был?

Грейнджер покачала головой, пытаясь отвлечь их внимание на возмущение недостатком информации в книгах и надеясь, что это навсегда закроет тему её ночного отсутствия.

– Малфой, – произнёс Рон, и Гермиона подняла голову так резко, что услышала, как заболел нерв.

Её рот открылся от шока, и она уже готовила миллион объяснений, когда заметила, что взгляд друга устремлён ей за спину, выше головы девушки.

– Что тебе нужно? – голос Рона тут же стал вражески настроенным, но Гермиона едва ли это слышала, напрягшись так, будто ей в спину кто-то вставил острую спицу.

– Вислый, открывай рот только в тех случаях, когда обращаются непосредственно к тебе, и тогда меньше людей будет знать, какой ты идиот, – тон Малфоя был ленивым, кто-то мог даже подумать, что расслабленным, но она чётко чувствовала в нём предупреждение.

Гермиона медленно подняла голову. Он был одет в джинсы и светлый свитер, и она лишний раз вспомнила, что сегодня выходной. Гермиона ощутила что-то странное. Малфой не смотрел на неё, но девушка чувствовала его присутствие, как будто к той бочке с порохом, на которой она сидела, кто-то поднёс зажигалку.

– Что ты тут забыл? – Гарри встрял в перепалку, пытаясь как можно быстрее избавиться от слизеринца.

– Грейнджер, – сказал Малфой, и она заставила себя что-то произнести. Хоть что-то. – На два слова.

– Чего? – фыркнул Гарри, даже не обращая внимания на подругу. Они все стали вести себя так, будто её тут вовсе нет. – Говори здесь.

– Твоё мнение по поводу моих действий – это последнее, что меня ебёт в жизни, Поттер. Грейнджер, – он грубо обвил свои пальцы вокруг запястья девушки, – иди сюда.

– Не смей её трогать! – тут же поднялся на ноги Рон.

Смех Драко отскочил от светлых стен библиотеки. Искренний и ненатужный.

– Я бы не был так уверен, – произнёс он.

В его голосе даже не слышалось обычной попытки поддеть. Он звучал удовлетворённо. Так, будто что-то, что он знал, даже не нуждалось быть высказанным, чтобы насытить его чувство превосходства. Мерлин.

– Гарри, Рон, пожалуйста, давайте без сцен, – произнесла Гермиона тише, чтобы не привлечь внимание мадам Пинс. – Я на секунду. У нас общее задание по Зельям, помните?

– В чём проблема решить это здесь? – не унимался Рон.

– Чтоб твой мозг не опух от чрезмерного количества умных слов, которые он не в состоянии переварить, – бросил Драко и, развернувшись, пошёл в другую часть библиотеки, закрытую плотными стеллажами.

Гермиона закатила глаза, повернувшись к мальчикам, будто говоря: «забудьте, не придавайте значения», потому что внутренне едва справлялась. Что ему нужно? Она не была готова с ним разговаривать. О чём-либо.

– У твоих ущербных мозговая регрессия? – спросил Малфой, засовывая руки в карманы, когда она догнала его у третьего стеллажа, возле которого никого не было. – Все развиваются со временем, а они становятся всё тупее?

– Не надо их трогать, – спокойно произнесла Гермиона, наконец, посмотрев ему в лицо.

Кажется, в дни без формы волосы Малфоя ложились ещё более небрежно, напоминая ей о том, как она притягивала его ближе, зарываясь в них пальцами, создавая бесконечный беспорядок, который, впрочем, никогда не портил парня. Ничего никогда не могло его испортить. Малфой слегка склонил голову, и как всегда в такие моменты ей стало мучительно интересно, о чём он думал. Потому что она думала о том, что… соскучилась. Ей хотелось отмахнуться от себя, но это правда: со вчерашнего дня прошло всего несколько десятков часов, а что-то в ней стало ещё сильнее нуждаться в его присутствии. Теперь Гермиона стояла здесь, чувствуя, как эта потребность восполняется. Малфой мог даже ничего не говорить, просто быть где-то поблизости. Чёрт. Чёрт. Чёрт.

Наконец он перестал её исследовать и, вытащив из кармана нечто небольшое, бросил ей. Гермиона автоматически поймала.

– Выпей это, – велел Малфой.

Гермиона разжала руку, и её глаза расширились в паническом удивлении. Она вновь плотно сжала пальцы вокруг маленького пузырька. Зелье аквамаринового цвета невозможно было спутать ни с чем другим.

– Ты с ума сошёл отдавать его здесь? – прошипела Гермиона, оборачиваясь, и этот шок затмил собой чувство неловкости.

– Выпей, Грейнджер, я сказал, – его голос стал твёрже. – Мне сейчас не нужны дети.

Она вновь подняла на него глаза. Построение последнего предложения было странным. Так, будто вся суть проблемы заключалась просто в неподходящем времени. А не в том, кто она такая.

– Я поняла, – огрызнулась Гермиона, на самом деле радуясь, что Малфой об этом подумал.

Совершенно всё вылетело у неё из головы из-за собственных нервов. Он вздохнул, опять сунув руку в карман.

– Это тоже, – Малфой протянул пузырёк побольше с бледно-зелёной жидкостью.

– Что это? – нахмурилась девушка, изучая флакон и перебирая в голове отвары, которые могли быть зелёного цвета, но зелий с таким оттенком существовало невероятное множество, чтобы догадаться точно.

– Просто выпей, – нетерпеливо ответил он.

Их «разговор» зашёл в тупик, и она уже хотела уйти, когда Малфой опять посмотрел на неё. Алмазные глаза парня скользнули вниз к её вырезу, осматривая шею. Гермиона буквально услышала щелчок. Его глаза превратились в две чёрные дыры, а линия челюсти тут же стала жёстче.

– Я надеюсь, ты ничего не успела себе придумать, – насмешливо проговорил Малфой, ухмыляясь. – Знаешь, Грейнджер, ты даже меня удивила: трах в гостинице, так пошло, что почти классика.

– Не волнуйся, у меня нет лишних мыслей по поводу… – нас? – произошедшего.

Она попыталась незаметно вдохнуть глубже, чтобы пустить кислород внутрь организма. Нелогично, но Гермиона чувствовала стыд. Естественно, произошедшее между ними – ничто для него. Было бы удивительно, если бы Малфой запомнил, что для неё это вообще произошло впервые.

– Хотя ты оказалась не такой фригидной, как я думал, но всё равно, – он посмотрел на девушку сверху вниз, – ниже ожидаемого.

Гермиона непроизвольно сделала шаг назад, чувствуя, как горчит во рту. Ну вот, та рана, которая была залатана, заштопана, прикрыта от посторонних глаз, снова заболела. Малфой резко сдёрнул латку и, раздвинув ребра руками, вырвал оттуда часть мяса, убеждаясь, что точно будет болеть.

– Прости, что разочаровала, – Гермионе хотелось наполнить слова издевкой, но всё равно получилось как-то жалко.

На его лице что-то промелькнуло, но неуловимо, так как маска вновь плотно защёлкнулась.

– Выпей зелья одно за другим, – приказал он ледяным тоном, – и держи рот на замке, потому…

– Да я поняла, Малфой, хватит уже! – едва не вскрикнула Гермиона, желая, чтобы слизеринец ушёл. Чтобы оставил её одну.

Он выдержал паузу, а затем равнодушно хмыкнул:

– Люблю понятливых.

Через мгновение поток воздуха пронёсся мимо неё, оставляя за собой запах сигарет, который был более концентрированным и почти перебивал аромат одеколона. Гермиона простояла ещё чуть-чуть, отмеряя стук его шагов. Первый, второй… примерно на пятом, когда ковёр поглотил их шум, она зажмурилась, прислоняя лоб к полке. Это было ожидаемо, Гермиона. Он тебя обо всём предупредил. Это была честная… сделка. Она грустно усмехнулась, выпрямляясь. Грейнджер была лучшей по части построений логических цепей, да вот только это ничуть не облегчало ситуацию. Впервые её разум оказался бессилен, как бы правильно она себе это ни объясняла.