Текст книги "Секвойя (СИ)"

Автор книги: capuchinkina

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 41 страниц)

Направляясь к входным дверям, и стараясь не обжечься горячим кофе, Каролина сосредоточенно смотрела прямо перед собой, пока ее взгляд не привлек доктор, стоящий у отделения и сжимающий плечи обмякнувшей Пэтти. Быстро поставив пластиковые стаканчики на ближайший столик, и не заботясь о пролитом содержимом, Каролина побежала к ним.

– Что случилось? – встревоженно спросила она, изо всех сил стараясь не думать о самом худшем, и вдруг услышала из реанимационного отделения жуткий женский вопль.

– Стюардесса скончалась, – сдавленно пробормотала Пэтти. – Она даже не приходила в сознание.

– Боже, – прошептала Каролина. Даже подумать было страшно, что сейчас испытывает ее сестра, и Каролина молилась, чтобы Бог не заставил испытать это и их.

Мимо них промчалась медсестра. Больница даже в Рождество оставалась больницей, и в царившей здесь суматохе по громкой связи раздалось сообщение, что реаниматолога и нейрохирурга срочно вызывают в отделение реанимации. Объявление повторили несколько раз, и Каролина и Пэтти переглянулись, прочитав в глазах друг друга одну и ту же мысль. Без сознания в отделении был только Джастин…

Напряженное ожидание, которое сковывало их на протяжении всей ночи, сейчас показалось им простой щекоткой. Палату Джастина наводнили врачи, оттуда периодически раздавались возгласы. Шторку на двери задернули, и теперь не представлялось возможным увидеть, что там творится. Может это было даже к лучшему. Пэтти не могла остановить поток слез, а Каролина грызла пальцы, чувствуя, как дрожат руки. Джереми прибежал, как только понял, что происходит. Он растерянно наблюдал за мелькающими перед глазами голубыми халатами. Когда дверь в палату в очередной раз открылась, он увидел в руках доктора дефибриллятор*… Колени мужчины подогнулись, и он медленно опустился на скамью, ничего не видя перед собой.

Пэтти присела перед ним и щелкала пальцами перед его носом, пока Каролина пыталась остановить хоть одного из выходящих врачей. Но все они отказывались отвечать на ее вопросы, советуя дождаться лечащего доктора.

И, наконец, он вышел.

Сняв очки, он глубоко вздохнул. Он тоже устал. Как и для всех, для него это тоже была длинная бессонная ночь. Он осмотрел всех собравшихся в коридоре. И Каролину насторожило, что на него лице нет и тени улыбки.

– Джастин впал в кому, – сказал он, глядя на Джереми, словно ища у того поддержки.

Пэтти широко раскрытыми глазами смотрела на доктора:

– В кому? – прошептала она. – Что это значит? Он умрет, да?

Доктор покачал головой:

– Я не знаю, – ответил он честно. – Теперь все в руках времени. Если он выйдет из комы в течение суток, то можно будет говорить о благоприятном исходе травмы. Если же нет, – он развел руками, и сердце Каролины ёкнуло. – В любом случае, пока рано об этом говорить, – добавил он. – Будем надеяться на лучшее.

Видя, как Пэтти затряслась, он поспешно добавил, пытаясь ее утешить:

– Вообще-то, резкое ухудшение иногда случается перед резким улучшением.

Но почему-то все сильно сомневались, что это именно тот случай.

– Вам необходимо успокоительное, – настаивал доктор, глядя, как Пэтти в молчаливом ужасе открывает рот, не в силах извлечь ни звука.

– Не отказывайся, пожалуйста, – попросил Джереми, и потянул ее за доктором.

– Отпусти! – вдруг закричала она так истошно, что тот даже вздрогнул, не ожидая такого от тихой и доброжелательной Пэтти. Она была в отчаянии. – Я хочу быть рядом со своим сыном, пока он еще жив, – снова закричала она. – И никто мне не помешает!

С этими словами, она скрылась в палате Джастина. Джереми попытался пойти за ней, но доктор остановил его:

– Не трогайте ее, пусть идет, – сказал он. – Вообще-то, вам успокоительное тоже не помешает.

Тот ничего не ответил, но молча поплелся за доктором.

Оставшись одна в этой давящей тишине, Каролина начала судорожно глотать воздух. А его катастрофически не хватало. Чувствуя, что начинает задыхаться, она подбежала к окну и быстро распахнула его. Шум моросящего дождя вперемешку с мелким снегом нарушил болезненную тишину коридора. Она оперлась руками на подоконник, жадно вдыхая морозный влажный воздух. Крупные капли отскакивали от подоконника, обдавая ее руки брызгами, но этот холод был ничем, по сравнению с холодом, сковавшим ее изнутри.

Он что же, вот так просто уйдет?!

***

Mat Kearney – Sooner Or Later

Здесь было тихо. Я прислушался – только шуршащие звуки воды слышались где-то вдалеке. Это водопад, скатывающийся из круглого отверстия в горе, словно из стакана, с громким плеском ударялся о гладь горного озера.

Я бывал здесь раньше. Это была Норвегия. Мы приезжали сюда в прошлом туре, и, признаюсь, я не видел места красивее. Здесь удивительным образом умещалось все: просторные цветочные луга, ледяные острова, и горные долины с заснеженными вершинами и скалистыми выступами, возвышающимися прямо над озерами. Зелень, покрывающая их берега, выглядела обманчиво: цветы и высокая трава не могли достоверно сказать о том, какая ледяная на самом деле здесь вода. Между горами виднелась петляющая железная дорога. Я не помнил ее в этом месте. Но, возможно, я просто давно здесь не был. Она простиралась на сколько хватало глаз, то выныривая из-за горы, то снова прячась в нее, и в конце концов, скрывалась в глубоком темном ущелье, один вид которого навевал на меня смутную тревогу.

Солнце припекало так, что мне хотелось снять куртку, хотя я не помнил, чтобы одевал ее… Сейчас небо было удивительно голубое, что было здесь редкостью. Оно было такого потрясающего воображение оттенка, что не хотелось отводить взгляд. Черт, я был в самом прекрасном месте в мире, и я боялся даже пошевелиться, чтобы не разрушить эту идиллию. В этот самый момент я понял, что больше не хочу ничего искать. Я нашел себя здесь, и здесь я и хотел остаться навсегда.

Я лег на траву у самой кромки воды и даже на расстоянии нескольких десятков сантиметров ощутил на коже ее прохладу. Гладкие камни были покрыты темным пушистым мхом. Вокруг меня была россыпь белых и розовых цветов, и я ощущал себя в раю. Высоко в небе порхали птицы, и я невольно улыбнулся оттого, что давно не чувствовал себя таким спокойным.

Странный шум привлек мое внимание. Он раздавался откуда-то слева, и я не мог разглядеть его источник. Секунды шли, и он становился все более гулким. Мне стало интересно, и я приподнялся, пожевывая длинную сочную травинку.

Из-за холма вскоре показался длинный поезд. Блестящий черный паровоз с красными полосами тянул за собой белые вагоны. Они выглядели старинными, и точно были не из нашего времени. «Наверно, это туристический поезд», – подумалось мне. Странно, но я никогда раньше не видел белых вагонов. Их было так много, что я устал считать. Должно быть, их было более пятидесяти…

Поезд издал громкий гудок, и выпустив облако черного дыма из трубы, запыхтел и остановился прямо напротив берега. Он был буквально в минуте быстрой ходьбы от меня. Я сидел на траве, с интересом наблюдая за ним. Я ждал, что двери вот-вот откроются, и из него начнут выходить пассажиры. Но ничего не происходило. Меня это насторожило, и я начал вглядываться в окна. Но ни в одном из вагонов я не увидел людей – окна были закрыты шторами. Прошло несколько минут, и я поежился: мне вдруг стало прохладно. Я осмотрел себя и заметил, что никакой куртки на мне не было.

И вдруг в моей голове возник один простой вопрос: а как я здесь оказался? И когда я не нашел ответа на него, вопросы внезапно посыпались один за другим. Почему я один? Почему я одет не по погоде? Почему вокруг нет ни души? Откуда здесь эта железная дорога, ведь я совершенно точно помню, что ее здесь не было?! И что это за странный поезд?

Поезд, к слову, издал громкое пыхтение, словно готовясь к отправке. Я оглянулся вокруг и мне вдруг стало страшно. Если я останусь здесь, где я буду жить? И что я буду есть? И где вообще моя гитара?! Небо вдруг начало темнеть, а поезд, испустив облачко, тронулся с места и медленно, словно давая мне возможность как следует подумать, начал набирать ход. Я совершенно не представлял себе, куда он едет. Что, если там хуже, чем здесь?

И тут меня, наконец, осенило: здесь меня ждет смерть. Прекрасная, но жуткая смерть от голода и холода. А этот поезд, куда бы он не шел, не мог сделать со мной что-то еще более плохое. Я должен был вцепиться в эту возможность, пока она у меня еще была.

И я побежал за ним. Но все вокруг словно не хотело меня отпускать: мои ноги путались в высокой траве, и я падал, поднимаясь снова и снова. Я спотыкался о гладкие, заросшие мхом камни, которые казались мне такими красивыми, и снова падал. А поезд уходил все дальше и дальше. Вокруг не было никого, кто мог бы мне помочь, как я привык. Ведь меня всегда спасал кто-то, даже от самого себя. А сейчас никакого «кого-то» рядом не было, и вопрос был только в том, могу ли я спасти себя сам?

Небо почернело, и в темноте я плохо видел, куда бегу. Но я продолжал бежать. Мне было так страшно, словно я теряю что-то очень важное. Словно я теряю себя. Но если тот, кто устроил мне это, думал, что я сдамся просто так, то он очень ошибался. Я хотел жить, и я не собирался оставаться здесь, в этом прекрасном мертвом царстве, каким бы красивым оно ни было, и какой бы покой оно мне ни дарило. Мне не нужно было это спокойствие. Я хотел жизни, с ее беспокойством и напряженностью, с разочарованиями и потерями, с ее маленькими ежедневными радостями и возможностью испытывать огромное счастье, и с гордостью за то, что я могу сделать ее такой, какой хочу. И собрав остатки сил, я испустил отчаянный рык. Испытав мощный прилив адреналина, я побежал так быстро, как даже не думал, что умею.

Мне было все равно, что мои ноги сбивались в кровь, задевая колючую траву и острые камни. Мне было все равно, что внезапно поднявшийся ветер хлестал меня по лицу. Я никогда не сдавался, и не собирался делать этого и сейчас. Когда я поравнялся с последним вагоном, потянувшись изо всех сил, и не сбавляя скорости, я уцепился за поручни, и поняв, что мои ноги больше не касаются земли, победно закричал в темноту смертельной норвежской ночи.

***

Джастин чувствовал, что спина затекла. Наверно слишком долго лежал. Потянуться он, впрочем, не смог – острая боль пронзила все тело. Отдельные ее отголоски отдавались в правой ноге, в спине и ключице. Парень открыл глаза и быстро заморгал от яркого света. Свет, как оказалось позже, был вовсе неярким, просто глаза привыкли к темноте.

Когда ему удалось слегка повернуть голову, он увидел маму, которая сидела на кресле рядом с кроватью и, склонив голову к плечу, тихо сопела. Он улыбнулся и подумал, что несмотря на усталый вид, это была самая красивая женщина на свете. Кислородная маска на лице мешалась, и он стянул ее свободной рукой. Кажется, резинка на ней оторвалась, но парень не стал слишком переживать из-за этого.

– Мам, – попытался сказать он, но ком в горле не дал сделать этого, и он громко закашлялся, постанывая от внезапной боли в груди.

Пэтти резко открыла глаза и в них быстро начали собираться крупные капли. Она даже не пыталась их сдерживать.

– Доктор! Доктор! – заорала вдруг она, заметавшись по палате. Джастин вяло рассмеялся. – Спасибо, Боже, – шептала она, обнимая и целуя его.

– Мам, больно, – застонал он.

– Прости, прости, дорогой мой, – забормотала она. – Как ты себя чувствуешь?

– Да нормально, наверно, – сказал он, пытаясь оглядеть себя. С этими приборами и трубками не было похоже, что он в порядке. – Только всё болит. Ты-то как?

– Мне было так страшно, – она приложила ладони к губам и замотала головой.

– Долго я тут был? – спросил парень. Иногда слова давались ему с трудом, словно язык заплетался.

– Девятнадцать часов, – ответила она, и Джастин бы присвистнул, если б мог. Но губы словно онемели и шевелились неохотно.

– А Том? Где он? – он вспомнил, что шел за ним, когда все это случилось.

– Он в соседней палате. Уже ест сам, – сказала мама, улыбнувшись. – А ты хочешь есть? –обеспокоенно спросила она.

Джастин отрицательно покачал головой.

– Я не чувствую правую ногу, – сказал парень, нащупывая ее свободной от трубок рукой.

– Она в гипсе, – показала рукой Пэтти. – У тебя несколько переломов.

– Отлично, – закатил он глаза.

В палату вошел доктор. Джастин слышал в коридоре какие-то возгласы, но не смог разобрать их.

– Как самочувствие? – весело спросил он.

– Нормально, – с трудом ответил Джастин.

– Ну и поломало же тебя, парень, – покачал он головой, – но я чувствовал, что ты боец, выберешься.

Тот усмехнулся. Он уже не помнил свой сон, только какие-то обрывки, поезд, и птицы, кажется…

– Мне трудно говорить… – пробормотал он.

– Это нормально, – кивнул врач, подключая к нему тонометр, и изучая показания приборов. – Это просто последствия наркоза, пройдет.

– Наркоза? – переспросил парень.

– Пришлось провести небольшую операцию на твоей ноге, там глубоко застрял осколок стекла.

– Ну что же, всё в порядке, – улыбнулся доктор. – Отек мозга спал, основные функции восстановлены, ходить и говорить будешь, – сказал он, глядя на него сквозь стекла очков. – На полное восстановление, конечно, понадобится больше времени, но все будет в порядке. А пока постарайся отдохнуть и не переутомляться.

Мама наклонилась и поцеловала Джастина в лоб:

– Там кое-кто очень хочет тебя увидеть, – сказала она, улыбнувшись и поправив его волосы, спадавшие на лоб.

– Только по одному и ненадолго, – погрозил пальцем доктор.

Пэтти кивнула, и они с доктором вышли.

Спустя секунду, дверь снова открылась, и в палату, неуверенно вошел его отец. В тот момент Джастин почувствовал, что часть его души, которую он однажды потерял, снова вернулась ко нему.

– Привет, пап, – сказал он.

– Привет, – неловко махнул рукой Джереми, остановившись у кресла и не решаясь пройти дальше.

– Не ожидал тебя увидеть, – добавил Джастин. Он не хотел смутить отца еще больше, поэтому даже не знал, что говорить. Извиняться было бы глупо. Этим все равно было ничего не изменить. Мог ли он надеяться, что раз отец здесь, значит простил его?

– Я ненадолго, – кашлянул Джереми, прочищая горло. – Там и без меня полно желающих с тобой повидаться. Просто зашел сказать, что я рад, что ты в порядке.

– Спасибо, пап. Для меня это очень много значит, – ответил Джастин.

– Ну ладно, – замялся тот. – Я пойду.

Джастин ничего не сказал. Он решил, что не будет давить на Джереми, ведь тому и так неловко. Он знал, что его отцу, человеку, скупому на эмоции, тяжело было вообще решиться прийти сюда.

У самой двери тот обернулся, и посмотрев в пол, добавил:

– Я уже потерял дочь. Не хочу потерять еще и сына.

Это были самые важные слова, которые Джастин когда-либо слышал от своего отца.

Прошло еще несколько долгих минут, после того, как он ушел. Парень ждал, что сейчас зайдет еще кто-то. Например, Том. Но никого не было. И за дверью было тихо. Зато он слышал шум на улице. Должно быть, там было много народа.

Он попытался повернуться к окну, но боль не давала этого сделать. Это было бесполезно, поскольку шторы были задернуты. Только мягкий дневной свет доносился из-за них. Наверно, действие наркоза заканчивалось, потому что он чувствовал боль все отчетливее. Доктор обещал вколоть ему обезболивающее, но его все не было.

Дверь скрипнула, и он подумал, что доктор вернулся. Но когда увидел напуганное лицо Каролины, высунувшееся из-за двери, Джастин тотчас же подумал, что готов терпеть любую боль, лишь бы их уединение не нарушали никакие доктора.

– Я знал! – усталым шепотом произнес он, откинув голову на подушку. – Я знал, что со мной все это случилось не просто так. – Он улыбнулся, подняв голову и глядя на нее.

***

– Я не могу долго валяться здесь, – сказал Джастин, теребя край простыни.

Каролина сидела на краю его кровати. Они болтали уже минут пятнадцать. Она хотела уйти раньше, ведь врач запретил оставаться у него надолго, но Джастин ее не отпустил.

– Почему? – спросила она.

– До пятницы я должен успеть оценить новую партию кокаина из Западной Колумбии, которую мне должны прислать, – пояснил он, и видя недоуменный взгляд Каролины, рассмеялся. – Шучу, конечно. – Если бы он не лежал здесь такой жалкий, весь в проводах и синяках, она бы точно его ударила.

– Говорят, что когда ты видишь приближающуюся смерть, вся твоя жизнь проносится перед глазами, ты вспоминаешь свое детство и близких, самые памятные моменты, и самые глубокие разочарования. А что ты чувствовал? – спросила она, задумчиво перебирая его пальцы.

– Насчет моментов и детства я не в курсе, но когда самолет падал, я подумал о том, что съел бы сейчас апельсинового йогурта, – задумчиво ответил он, чем вызвал удивление девушки. – Шучу, – помотал головой он и, помолчав немного, добавил, – на самом деле, я думал, что больше никогда не увижу тебя. Только не смейся, – вдруг угрожающе поднял палец он. – Может быть, это самое важное, что случалось в моей жизни?

– И не собиралась, – пожала она плечами. – Я чувствую себя такой значимой, когда это говоришь именно ты – человек с потрясающей, удивительной жизнью, полной событий и свершений, – смущенно улыбнулась Каролина.

– Ты такая и есть, – спокойно сказал парень. – Ради тебя я готов падать на самолетах хоть каждый день. Ради тебя можно побывать между жизнью и смертью, если после этого ты будешь рядом.

– Нет необходимости, – сказала она, и аккуратно, стараясь не причинить боль, прислонилась губами к его лбу. – Я и так буду.

Он вдыхал запах ее кожи. Без косметики на лице и с растрепанными волосами она была еще прекраснее.

– Кстати, я не спросил, что ты думаешь о своем новом доме? – спросил он, когда она снова села рядом.

– Мой дом там, где ты, – ответила Каролина.

– Хочешь сказать, ты переехала бы ко мне, даже если бы я жил в Лос-Анджелесе? – спросил он, недоверчиво усмехнувшись.

– Я переехала бы к тебе, даже если бы ты жил под Бруклинским мостом, – улыбнулась она. – И хорошо, что ты передумал дарить мне эту квартиру, я бы все равно не смогла принять такой дорогой подарок.

– Что это значит? Что я зря бы снялся в рекламе мази от геморроя? – возмущенно раскрыл он глаза. – Нет шучу, там вроде кроссовки какие-то. Эта квартира так сильно была мне нужна, что я оставил улаживание деталей моему новому менеджеру. Он из компании Клода, так что человек проверенный, – Джастин говорил так смешно, медленно шевеля губами, словно в замедленной съемке.

– Ну вот и живи в ней сам, – предложила она.

– Ну если ты не против, чтобы мы жили вместе, то я согласен, – попытался пожать он плечами.

Она рассмеялась, и Джастин прикрыл глаза, слушая, как тихая мрачная палата наполняется удивительными звуками ее смеха.

– Знаешь, я так боялась, что ты не выкарабкаешься, – тихо сказала она. – Может, это малодушие, и мне следовало бы верить в тебя и надеяться на лучшее, но я просто не могла поверить, что все кончится хорошо, ведь у нас все всегда кончалось плохо…

– У нас с тобой все только начинается, – улыбнулся он. – Мы теперь всегда будем вместе. Мы будем смотреть, как сменяются времена года. Смотреть, как Нью-Йорк заваливает снегом, а потом он тает, превращаясь в ручейки, и уносит с собой детские кораблики. Цветы будут распускаться, заполнять город своими ароматами, а потом увядать, падая на землю, которая вновь покроется снегом. Да, возможно, нам будет нелегко. Ведь ты такая упрямая, а я вспыльчивый. Мы обязательно будем ссориться из-за всякой ерунды, – говорил он, поправляя ее волосы свободной рукой. – Но каждый раз мы будем мириться. И я обещаю тебе, что эти перемирия будут такими классными, что ты сама станешь искать повод для ссоры, чтобы мириться со мной вновь и вновь, – самодовольно улыбнулся он.

Она потянулась к его губам, и он почувствовал ее дыхание на своей коже. Заторможенность от наркоза не позволяла ему нормально ее поцеловать, так что через секунду вялого шевеления губами, он рассмеялся, заставив смеяться и ее. Впрочем, этого вполне хватило, чтобы понять, как он истосковался по ней.

– Я не все переломал при крушении, – приподнял он бровь и поджал губы, и Каролина заметила, как приподнялось одеяло в области его паха.

– Прости, – смутилась она.

– Это не то, за что стоит просить прощения, – улыбнулся Джастин.

– Сейчас все же не лучший момент для этого, – она указала рукой на его гипс и подключенные к нему приборы.

– Ну я бы поспорил, – подмигнул он, пытаясь пошевелиться. – Уверен, при желании всё можно устроить.

– Отдыхай, герой, – усмирила его пыл Каролина. – У нас еще будет много времени.

– Кстати, я хотел спросить тебя кое о чем, – вдруг спросил он, поняв, что она настроена серьезно.

– М?

– Как с французского переводится имя Ноэль?

– А почему ты спрашиваешь? – удивилась она.

– Твой брат сказал мне, что в Рождество всегда случаются чудеса, и я тогда над ним посмеялся, а теперь думаю, а что, если он был прав? Ты ведь здесь, что это еще, если не чудо?

Каролина рассмеялась.

– Ох, Ноэль, вот же проказник!

– Что такое? – не понял парень.

– Его имя переводится с французского очень прозаично – Рождество.

Джастин щелкнул пальцами:

– Так вот какое чудо он имел в виду!

– Будь уверен, он принял самое активное участие в том, чтобы я оказалась здесь, – закивала она.

– Ладно, отправлю ему корзину с фруктами, – отшутился Джастин, думая о том, что было бы, если бы этот парень, которому он когда-то хотел начистить лицо, не появился в его жизни следом за своей сестрой. Как рождественское чудо.

– Ты знаешь, что у тебя самые красивые в мире глаза? – спросил он, серьезно глядя на нее.

– Ты необъективен, – усмехнулась она, легонько коснувшись кончиком пальца его носа. – Ты просто… влюблен?

– Влюблен? – поднял брови Джастин, а затем громко фыркнул. – Это слишком невыразительное слово чтобы описать мои чувства к тебе.

Парень серьезно посмотрел на нее:

– Я сражён тобой. Я болен, я зависим, я лишен возможности дышать…

Она помолчала, а потом вдруг сказала:

– Тогда, в парижском отеле, ты так взбесил меня, что я думала, какое ты ничтожество. А еще… что никогда не видела таких красивых глаз прежде.

– То есть, ты влюбилась в меня уже тогда? – не понял он.

– Наверно, так оно и было, – задумалась Каролина.

– Странно, – удивился Джастин. – Я никогда бы не подумал…

– Что?! Ты хочешь сказать, ты сомневался в моих чувствах к тебе? – недоуменно уставилась на него Каролина. Уж во что-что, а в это ей было поверить очень сложно.

– Конечно, почти всегда, – подтвердил парень.

– Шутишь? Я думала, у меня все на лице написано! – воскликнула она.

– Ну, видимо, я ошибался, считая тебя плохой актрисой, – передернул плечами парень.

– Ты так сильно мне нужен, что, как бы я ни старалась, я ничего не могу с собой поделать, – призналась она.

– Скажи мне вот что… – он сглотнул, и его брови сошлись на переносице. – Этот Ник, он ведь… Вы с ним не…

– Нет, – замотала головой она. – Я не смогла. Все время думала о тебе. Ты слишком глубоко запустил в меня свои корни. Как секвойя.

– Секвойя… – задумчиво произнес Джастин. – Жаль, что я не успел посадить её до продажи дома в Лос-Анджелесе.

– Да уж, в Нью-Йорке она не приживётся, – шутливо покачала головой Каролина.

– Этим ты подтверждаешь, что согласна жить со мной? – уточнил он.

Каролина рассмеялась и кивнула, отчего Джастин издал какой-то странный взвизг, и сделал неприличный жест рукой.

– Ты понимаешь, как тяжело выносить то давление, которое неизбежно настигнет тебя в моем мире? – с тревогой спросил он. Как бы ни хотел он уберечь ее от этой обузы, он больше не мог позволить ей уйти.

– Однажды ты сказал, что у тебя есть то, ради чего ты готов мириться с давлением, – сказала она, заправляя прядь волос за ухо, – твоя музыка. Так вот, у меня тоже есть то, ради чего я готова мириться со всем этим.

– И что же это? – с довольной улыбкой спросил он.

– Ты, – прошептала она, прикоснувшись губами к его щеке.

– Хотя, знаешь, – вдруг задумался он. – Возможно, я переоцениваю свое влияние на людей. Может быть, не будет никакого давления после всего, что я натворил. Наверняка обо мне уже мало кто вспоминает, – предположил он. – Я думаю, многие отвернулись от меня после суда и клиники.

– Шутишь? – Каролина аж вскочила от удивления. – Посмотри, – она дернула занавеску, и окно приоткрылось. Высокая кровать позволяла Джастину увидеть то, что творилось во дворе. А людей там становилось все больше. – Они здесь со вчерашнего вечера! Они бросили всё в рождественскую ночь, чтобы молиться за тебя. Их там десятки, Джастин! – воскликнула девушка. – И это только те, кто живет рядом, и смог приехать. Представляешь сколько таких людей по всему миру?! Твои фанаты и есть твоя Секвойя!

Парень широко улыбался, глядя в окно, и Каролина помогла настроить его кровать, чтобы обзор был лучше. Его щеки заливал румянец, и он был похож на самого себя, живого и здорового Джастина Бибера.

– Говорят, что человек умирает тогда, когда сделал в этой жизни все, что должен был сделать, – глубокомысленно произнес он. – Наверно, у меня еще куча дел, раз я выжил.

Каролина погладила его по щеке. Она все еще была печальна, словно так перенервничала, что теперь никак не могла прийти в себя.

– Что? Я заставил тебя поволноваться? – смущенно улыбнулся Джастин.

Каролина усмехнулась, внимательно глядя на парня. Он и не представлял себе, что она испытала, пока он был без сознания.

– Это неважно, – качнула она головой, рассматривая прозрачную трубку, тянущуюся от его правой руки. – Главное, что ты в порядке, – она нахмурилась, когда вспомнила слова врача о том, что пилот очнулся, не помня своего имени. Он не узнал даже свою жену и сына, прибывших в госпиталь пару часов назад. Слава богу, что Джастин был цел и относительно невредим. Не считая нескольких переломов, ссадин, и сотрясения мозга, он был в порядке.

Он был жив.

– Эй, – тихо сказал он, с трудом приподняв голову, чтобы заглянуть ей в глаза. – Все и правда в порядке.

– Врач рассказывал, как из тебя извлекали осколки стекла, – тревожно прошептала она, глядя в стену.

Джастин слабо улыбнулся, заметив, как Каролина поежилась.

– Бедная моя, – пробормотал он, нащупав ее пальцы и погладив их.

Она снова усмехнулась. Он жалел ее. Тот, кто менее получаса назад вышел из состояния, в котором сложно однозначно сказать, жив ты или мертв, жалел ее, живую и здоровую, просто немного уставшую.

Неужели она и впрямь когда-то сомневалась в искренности его чувств к ней? Это казалось таким далеким и… ненастоящим.

Словно он любил ее всегда, и она всегда это знала.

Словно он перевернул ее мир в первую же встречу, и она была только рада этому.

Словно она никогда не боялась признаться себе в своих чувствах.

Словно сегодня был первый раз, когда они встретились по-настоящему.

Первый день того, что называется “долго и счастливо”.

– Привет, – улыбнулась она, протянув ему ладонь. – Каролина Перри.

Он усмехнулся и коснулся ее руки своими пальцами.

– Джастин Бибер, очень рад знакомству.

_______________________________________

* Дефибриллятор – устройство для устранения нарушений сердечного ритма.

========== Эпилог ==========

Запах бекона заполнил квартиру и Каролина, принюхавшись, открыла глаза, огорченно отметив, что постель пуста. С кухни доносилось негромкое шипение и звуки включенного телевизора.

Джастин поднял сковородку и ловко подкинул кусок бекона, перевернув его на лету. Теплые руки обвили его талию, и парень довольно улыбнулся, оборачиваясь.

– Ты прямо как с картинки, – услышал он её сонный голос и улыбнулся.

– Давно проснулась? – спросил он.

Каролина покачала головой, протянув руку и стащив со стола кусочек сыра.

– Почему ты встал так рано? Мне так нравится просыпаться рядом с тобой… – насупилась Каролина, прижимаясь к парню.

– Хотел приготовить завтрак для тебя, – он чмокнул ее в лоб.

Он прилетел из Атланты поздней ночью, когда Каролина уже спала. Дела заняли несколько больше времени, чем он рассчитывал, так что он ужасно соскучился.

– Может, ну его, этот завтрак? – предложила она, покрывая его плечо поцелуями.

– Ты же знаешь, я бессилен перед тобой, – протянул парень и с неохотой отстранил ее от себя. – И все же сначала я должен тебя накормить, – сказал он и повернулся к плите.

– Как тебе первый день без костылей? – поинтересовалась Каролина, пожевывая кусочек сыра.

– Как раньше, – весело ответил он. – Уже почти не хромаю.

Каролина оглядела его: идеально взъерошенные волосы, тонкие черные брюки и босые ноги, оставляющие быстро исчезающие следы на темном глянцевом паркете, этот парень был словно мираж.

– Как ты умудряешься так хорошо выглядеть с утра? – недоуменно спросила она.

– Все просто, – пожал плечами Джастин. – Я встаю в пять утра и трачу пару часов на макияж и укладку.

Каролина улыбнулась:

– Я знала, что никто не может быть так хорош от природы.

– Ты должна помочь мне с этой штукой, – потер висок он, смущенно указывая на соковыжималку. – Я все еще не запомнил, как она работает.

– Ох, да не ври! – рассмеялась девушка. – Мы купили ее месяц назад! Просто скажи правду – ты не хочешь пачкать руки!

Бибер поднял ладони вверх:

– У тебя это выходит лучше.

– Да-да! – отмахнулась Каролина, вынимая апельсины из холодильника. – Расскажи это кому-нибудь другому.

– Ладно! С меня бекон, с тебя сок, – предложил парень.

– Сразу бы так, – улыбнулась она.

– Звонила Габи, – сказала Каролина, когда скрестив ноги, уютно устроилась за столом рядом с Джастином.

– Да? – оживился он, пережевывая кусок хлеба. – Что нового?

– Клод прилетит к ней на выходные. Как насчет того, чтобы провести уикенд в Лос-Анджелесе? – спросила девушка, задумчиво поглаживая его пальцы.

– По-моему, хорошая идея, – улыбнулся он. – У меня как раз есть там дела.

– С продажей дома? – сказала она, проведя пальцем по контуру его новой татуировки в виде секвойи на правом предплечье.

– Ага. В документах на продажу допустили ошибку, требуется моя подпись.

– Мама Габриэллы, Ребекка, сказала, что будет рада, если мы остановимся в их доме.

Джастин вдруг замер, опустив вилку. Спустя несколько секунд он повернулся к девушке, и задумчиво покачал головой.

– Нет, не хочу возвращаться в Калабасас, – помрачнел он.

– Понимаю, – Каролина обняла его, прижавшись губами к шее.

– К тому же, есть еще одна причина, по которой мы не можем остановиться у них, – сказал парень, отвечая на ее поцелуи.

– Какая? – пробормотала она, не отрываясь от его губ.

– Ты такая горячая, что, боюсь, не смогу вести себя достаточно тихо, – сказал он, поднимая ее на руки и направляясь в спальню.

– А как же завтрак? – попыталась возразить она.

– Да черт с ним…

***

– Ты опять собираешься в Париж, Габи? – раскрыла глаза Каролина, и уставилась на Клода. – Я понимаю, что вы так поглощены друг другом, что ничего вокруг не замечаете, но надо же и меру знать! – возмущенно воскликнула она. – Габи уже несколько месяцев морочит мне голову своим переводом в Йель!