Текст книги "Секвойя (СИ)"

Автор книги: capuchinkina

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 41 страниц)

Каролина резко отдернула ладонь, и посмотрела на мать. В ее глазах полыхал такой огонь, что Сабрине на секунду стало страшно.

– Я вылетаю в Канаду прямо сейчас, – твердо и даже с какой-то обидой сказала она, – и если не на самолете, то на воздушном шаре. И пусть кто-нибудь попробует меня остановить!

Габи встала рядом с ней и обняла ее одной рукой, получив в ответ злой взгляд.

– Что? – не поняла Габи. – Ты же не думаешь, что я отпущу тебя одну?

Сабрина развела руками. Разве этих двоих можно было остановить? Андрэ лишь пожал плечами, когда Сабрина кивнула ему. Она смотрела на дочь и поражалась, как вдруг вышло так, что ее спокойная рассудительная девочка превратилась в фурию? Конечно, Сабрина заметила, что ее дочь с этим парнем связывает что-то большее, чем дружба, но не думала, что все настолько серьезно.

***

Она снова была у него в больнице… Какая глупая традиция.

Каролина не могла не думать о том, что теперь все намного серьезнее. В прошлый раз он хотя бы был волен выбирать, жить ему или нет. Теперь же от него ничего не зависело.

И тем темнее становилось у нее на душе, чем дальше продвигалась стрелка на циферблате часов. А она отсчитала уже почти шесть часов с того момента, как девушка вошла сюда. Шесть часов бесплодного ожидания. Никаких улучшений…

Она подошла к палате интенсивной терапии, где находился Джастин. Сквозь узкое окошко она могла увидеть его. Как бы ни хотелось, чтобы он поскорее очнулся, он вовсе не выглядел тем, кто собирается вот-вот прийти в себя. Напротив, на его лице застыла безжизненная гримаса, а бледное лицо не было тронуто и намеком на румянец, словно вся кровь исчезла из него.

Она в тупом оцепенении кусала свои ногти, что делала только в самых крайних случаях. Несколько лет борьбы с жуткой привычкой глубоко засели у нее внутри, и теперь она, как правило, тщательно контролировала эти свои желания. Но сейчас был не тот случай.

Когда грызть больше было нечего, и от ее ухоженных ногтей остались одни пеньки, она в который раз за ночь принялась мерить шагами больничный коридор.

***

Холодный зимний ветер трепал волосы Каролины, пока она, засунув руки в карманы тонкого черного пальто, нервно кусала губы. Последние три часа были невыносимо долгими, и теперь, пока самолет готовили ко взлету, она задумчиво разглядывала потрескавшийся асфальт на взлетной полосе аэропорта Ла Гвардия.

– Уверена, что хочешь лететь одна? – Габи, нахмурившись, смотрела на подругу, которая зябко куталась в пальто.

Та кивнула.

– Позвони мне сразу, как только что-то узнаешь, – потребовала Габриэлла.

– Хорошо. – Каролина приподняла свою сумку. Она наспех кинула в нее зубную щетку, крем, пижаму и сменную одежду, не зная, когда сможет вернуться домой.

– Расскажешь ему, что твой отец запрещал тебе с ним видеться? – спросила Габи.

– Нет, – резко помотала головой та. – Не хочу делать хуже, чем уже есть… Мало что ли того, что папа недолюбливает Джастина? Пусть хоть у Джастина не будет причин его ненавидеть.

– Тогда нужна история, чтобы объяснить, почему ты его динамила, – Габи задумчиво постучала указательным пальцем по губам. – Как насчет болезни?

– Какой болезни? – не поняла Каролина.

– Ну, твоей болезни!

– Нет у меня никакой болезни.

– Ну а ему скажешь, что есть.

Недоуменный взгляд подруги заставил Габи закатить глаза.

– Да уж, какая же ты узколобая! Этот парень слишком хорош для тебя! – покачала головой она.

– Знаю, – кивнула Каролина, уставившись вдаль. Габи была права, ей придется как-то объяснить Джастину причину своего поведения.

***

Палата интенсивной терапии, где находился Джастин, предназначалась, в том числе и для проведения реанимационных мероприятий. Сквозь узенькое окошко в двери можно было увидеть лишь часть комнаты, но выглядела эта часть удручающе, несмотря на то, что была оснащена по последнему слову техники. Массивная медицинская кровать занимала большую часть помещения. Вокруг кровати на гибких трубках свисали какие-то жуткие приборы. И хотя они все были гладкими и блестящими, и вообще, в целом выглядели довольно безобидно, все равно они были жуткими. Сама кровать выглядела не менее ужасно: к ней были приделаны колеса, приспособления для рук и ног, всевозможные рычаги для изменения положения тела, и миллиард кнопок.

Кнопки, кнопки, кнопки… Казалось, вся палата была просто усеяна кнопками. Позади кровати располагался обычный деревянный шкаф. И даже на нем были кнопки!

Чуть менее ужасно было в другой части комнаты. У большого квадратного окна, сейчас закрытого шторой, стоял небольшой коричневый диванчик, и да, на нем тоже была кнопка. Справа на стене висела картина с обычным белым цветком. Ну хоть что-то в этой палате напоминало жизнь, а не смерть…

Джастин неподвижно лежал, до груди накрытый белой простыней. На его лице, шее и плечах виднелись раны и кровоподтеки, а из правой руки торчали ужасные прозрачные трубки. Наверно он был в совсем плохом состоянии, раз даже не мог дышать самостоятельно – об этом говорила прозрачная маска на его лице. К его указательному пальцу была приделана какая-то странная прищепка. Электронный экран слева от кровати показывал сердечный ритм – он был ровным, но линия поднималась невысоко, хотя Каролина всё равно не знала, хорошо это, или нет.

Прислонившись лбом к окошку в двери, она рассеянно жевала губу, пытаясь понять, похоже ли его состояние на сон. Что он чувствует там, внутри? Видит ли он сны? Больно ли ему?

– Он будто неживой, – услышала она голос Пэтти сзади. Она тоже наблюдала за ним, сложив руки в замок.

– Давайте выпьем кофе, – попыталась отвлечь ее Каролина, увлекая за собой.

***

Госпиталь Святого Иосифа в Брантфорде сиял огнями, словно это была не больница, а пятизвездочный отель в Эмиратах, которые любили пускать пыль в глаза своей роскошью. Деревья в парке вокруг госпиталя снизу доверху были украшены гирляндами, и воздух был прямо пропитан духом Рождества. Но сегодня людям, собравшимся здесь, не было до этого никакого дела. Лица подростков, окруживших больницу, не трогала и тень улыбки. Они только задумчиво шептались и грели замерзшие ладони теплым воздухом изо рта.

Каролина оглядела площадь перед больницей, не решаясь войти. Ее охватило смутно-знакомое ощущение, что она это уже переживала. Никто не обращал на нее внимания. Собравшиеся здесь были буквально охвачены тревогой.

В Канаде было ощутимо холоднее, чем в Нью-Йорке. Холодный воздух пробрался через воротник пальто и неприятно щекотал шею и плечи, заставив Каролину, забывшую шарф в машине, поёжиться.

Главный вход было трудно не заметить – он был украшен особенно тщательно, но к нему было трудно пробраться из-за столпотворения фанатов, с нетерпением ожидающих хоть каких-то новостей. Ноэль был прав, они вели себя непривычно тихо. Каролина снова огляделась: у ограды слева стояла девочка, укутанная в толстый синий шарф. Она сложила руки в молитве и что-то тихо бормотала, прикрыв глаза. Чуть правее нее компания из пяти человек устроилась на бордюре, грея руки о бумажные стаканы с кофе. Парень с айпадом беспрерывно клацал по экрану, изредка поднимая взгляд на своих приятелей, которые что-то негромко обсуждали. Несколько девчонок разглядывали окна больницы. Наверно пытались понять, где именно находится их кумир. Большинство взглядов были устремлены на фасад госпиталя, но многие из собравшихся пялились в экраны своих смартфонов, наверное, надеясь получить свежую информацию из сети.

Каролина вздохнула и направилась ко входу, осторожно протискиваясь сквозь толпу. В глубине души она боялась входить внутрь. Боялась новостей, которые могла там получить.

Особенно предприимчивые фанаты пробрались в больницу и теперь толпились у шестиугольного ресепшена, поглядывая на администратора – женщину арабской наружности, бросающую на них косые взгляды. Это всё, что они могли – в отделение интенсивной терапии пускали только родственников, и как бы им ни хотелось, они не могли попасть туда. Каролина бы тоже не смогла, если бы не воспользовалась дипломатическими привилегиями отца.

Длинный белый коридор и несколько скамеек, расставленных вдоль стен – все, что здесь было. Слишком яркие лампочки лишь усилили красноту глаз Пэтти, которая встретила Каролину там. Все это время она была в отделении совершенно одна. Ее лицо опухло от слез, а плечи подрагивали, и она всхлипывала каждый раз, когда начинала говорить о Джастине. Он и Том были без сознания, и врачи не могли дать никаких гарантий.

***

Каролина обняла Пэтти одной рукой, и они обе рассеянно смотрели в одну точку, когда двери в отделение распахнулись и туда ворвался незнакомый мужчина, похожий на престарелого рокера. Неаккуратная борода закрывала половину его лица, а в правом ухе блестела круглая серьга. Из-под закатанных рукавов черной кожаной куртки выглядывали множественные татуировки. Каролина чуть склонила голову набок, разглядывая его лицо. Она узнала эти глаза.

Мужчина покрутил головой в поисках знакомых лиц, и увидев Пэтти, бросился к ней. Она обессиленно встала, пошатнувшись, и упала в его объятия. Он закрыл глаза, крепко сжимая ее в руках.

– Где он? – спросил мужчина, и Пэтти, не успев открыть рот, разрыдалась. Он снова обнял ее, пытаясь утешить.

Каролина, поймав на себе его вопросительный взгляд, молча указала рукой на палату Джастина, а потом неловко отвела глаза, засунув руки в карманы своих черных джинс.

– Это Джереми, – сказала, наконец, Пэтти, шмыгая носом. Она повернулась к Каролине, утирая лицо, – отец Джастина. А это Каролина, – добавила она, – подруга Джастина.

Каролина смутилась. Она и сама не знала в каком статусе она находится.

Пэтти повернулась к Джереми, и собравшись с духом, вздохнула:

– Он… не приходил в себя. И врачи ничего мне не говорят, – сорвалась она, даже не сумев закончить предложение. Джереми притянул ее к себе. Каролина почувствовала ком в горле, который не сглатывался. На глаза навернулись слезы, и ей пришлось отвернуться.

Джереми сел на скамью, сложив руки в замок. Какое-то отсутствующее выражение застыло на его лице. В голове застряла знакомая фраза – врачи ничего не говорят. Однажды он уже это слышал…

– А Эрин? – тихо спросила Пэтти.

Джереми словно не слышал ее. Он задумчиво смотрел на свои руки, а потом тяжело вздохнул, и поднял голову:

– Не пойми неправильно, – ответил он, – но она все еще не может простить ему Джазмин.

Пэтти молча кивнула, опустив взгляд. Трудно было винить мать девочки в том, что она не хотела больше видеть Джастина. Хотя его вина и была весьма условна, разве можно было объяснить это матери, потерявшей ребенка?

Словно подумав об этом, Пэтти подняла на Джереми взгляд, полный отчаяния:

– А если он не очнется? – шепотом произнесла она.

***

Пэтти рассказала Каролине, как всё было. По словам полиции, что-то случилось с оборудованием самолета. Она объясняла подробнее, но Каролина так ждала новостей о Джастине, что прослушала детали. Она поняла только, что управлять самолетом стало крайне сложно, и он стал снижаться. Пилотам удалось дотянуть до запасного аэродрома, но по пути самолет снес несколько небольших деревьев и крышу двухэтажного здания в пригороде Брантфорда. Здание оказалось заброшенным складом, и людей в нем не было. Из-за столкновения самолет сильно накренился и при посадке ударился хвостовой частью о взлетную полосу. Кажется, это называлось «жесткая посадка». Специалисты сказали, что самолет мог взорваться.

В тот момент Том был в кабине пилотов, и не успел выйти, чтобы сесть и пристегнуться. Джастин пошел за ним, когда понял, что с самолетом творится что-то неладное, хотя Пэтти умоляла его пристегнуться. Дойти он не успел – самолет столкнулся с деревьями, и от удара Джастина отбросило к иллюминаторам на противоположной стороне салона. Он сразу же отключился, ударившись головой. Пэтти пыталась отстегнуться, чтобы добраться на него, но так и не смогла – замок заело. Возможно, это спасло ей жизнь. Она только беспомощно наблюдала, как его бессознательное тело кидает туда-сюда, и дальше она ничего не помнила.

Фил – второй пилот – погиб на месте крушения. Из всех пострадавших самые серьезные травмы получили Том и Джастин – в момент столкновения они оба не были пристегнуты ремнями безопасности. Их состояние вызывало наибольшее опасение. В реанимации, кроме них, находились еще первый пилот и стюардесса.

Состояние всех пострадавших было тяжелым, и врачи даже не могли сказать, выживет ли хоть кто-нибудь. Они только советовали верить в лучшее.

***

Какое-то неприятное чувство сдавливало грудь изнутри, не давая сделать полноценный вдох. А время все шло, должно быть, уже близился рассвет, но Каролина уже давно перестала смотреть на часы. От этого становилось только паршивее.

Джереми говорил по телефону в дальнем конце коридора. Он ковырял пол носком ботинка, и Каролина невольно улыбнулась. У Джастина были повадки отца.

Джастин…

Каролина старалась об этом не думать, но воображение услужливо подкидывало картинки, одну страшнее другой… Она невольно представляла себе, как самолет столкнулся со зданием, и Джастина отбросило от удара.

– Тебе ведь предлагали остаться в палате? – спросил Джереми, обнимая Пэтти за плечи, когда закончил разговор.

Та кивнула.

– Даже предлагали успокоительное, но я отказалась.

– Почему? – не понял он. – Тебе бы не помешало отдохнуть. Ты же совсем не спала.

– О чем ты? Как я могу спать, когда мой муж и мой сын могут очнуться в любую минуту?! – возмутилась она.

В конце коридора открылись широкие двери с круглыми окнами и оттуда вышел доктор, стягивая голубые резиновые перчатки. Он смотрел на них и улыбался, отчего сердце Каролины забилось быстрее. Он вышел, чтобы сообщить радостные вести: первый пилот пришел в сознание. Однако, к сожалению, он ничего не мог вспомнить.

– А это нормально? – с недоверием спросила Пэтти.

Доктор пожал плечами:

– В случае подобных травм такое случается, это защитный механизм нервной системы, – пояснил он, – чаще всего память восстанавливается довольно быстро.

– Но не всегда? – осторожно уточнила женщина.

Каролина поняла, что они думают об одном и том же.

А что, если Джастин тоже потеряет память? Что она сможет ответить на его вопрос:

«Кто ты такая»? Будет ли он по-прежнему чувствовать к ней то, что чувствовал раньше? И если нет, то понравится ли она ему снова?

Девушка вдруг помотала головой. О чем она вообще думает? Он лежит там, между жизнью и смертью, а ей в голову лезут такие эгоистичные мысли…

Пусть он забудет ее, только пусть будет жить.

Пока врач был с ними, Каролина донимала его расспросами о Джастине с несвойственным ей любопытством, задавая одни и те же вопросы по сто раз: какие прогнозы, чувствует ли он что-то, будучи без сознания, испытывает ли он боль, и что с ним будет, когда он придет в себя? Но доктор не мог ответить ничего толкового.

Каролине надоело слушать расплывчатые ответы, и она твердо решила, что на это раз не даст доктору уйти, пока тот не объяснит подробно, что он имеет в виду, манипулируя всеми этими непонятными медицинскими терминами.

– Объясните человеческим языком! – потребовала Каролина, снискав уважение Джереми, тут же закивавшего в знак согласия. Он тоже совершенно ничего не понял. А Пэтти, та и вовсе не могла нормально соображать от усталости. – И не думайте, что отделаетесь заумными фразами, надеясь, что мы ничего не поймем и отстанем!

– Что я могу добавить? – пожал плечами доктор. – Мы прооперировали мистера Томаса, и он находится под воздействием наркоза. Джастин все еще не приходил в сознание, и сейчас тяжесть его состояния оценивается как средняя. У него множественные переломы и тяжелая черепно-мозговая травма, но мы проводим все необходимые мероприятия.

– Конкретнее, пожалуйста, – оборвала его Каролина. Было уже как-то не до сантиментов. Она понимала, что врач, возможно, уклоняется от подробного объяснения, чтобы уберечь их нервы, но ее нервы уже были так напряжены, что только правда могла снять это напряжение.

Тот вздохнул, и покачал головой, глядя на настырную девушку.

– Вашему сыну повезло, что у него крепкая голова, – обратился он к Пэтти, которая только потерянно хлопала глазами, – судя по гематоме, удар был сильный. Если бы череп не выдержал, то сейчас нам бы пришлось говорить о куда более серьезных последствиях.

– Гематома? Боже, – выдохнула Пэтти.

– Их несколько, вообще-то, – добавил он. – Но они небольшие, и пока не требуют операционного вмешательства. У Джастина поврежден мозг, милочка, – обернулся он к Каролине, – но никаких прогнозов я дать не могу, – прямо ответил он.

– Насколько сильно поврежден? – не унималась Каролина.

– Не настолько сильно, чтобы вы так нервничали, – спокойно сказал врач.

Каролина сощурила глаза, пристально глядя на мужчину. Она вдруг начала прерывисто дышать, и недоверчиво усмехаться.

– Что вы темните?!! – внезапно крикнула она, сама испугавшись громкости своего голоса. – Я же вижу, что вы что-то недоговариваете! – сказала она уже тише. Тут же теплая ладонь легла на ее руку. Это Пэтти, испугавшись за ее состояние, решила ее приободрить.

Почувствовав острую пульсирующую боль в висках, Каролина прислонилась плечом к стене, схватившись за голову.

– Похоже, вы перенервничали. Измерьте девушке давление, и дайте успокоительное обеим, – обратился доктор к медбрату, и взяв Каролину под руку, увлек ее за собой к посту. Пэтти маленькими шажками засеменила за ними.

Вернувшись, он убедился, что они с Джереми остались одни.

– Вы отец? – спросил он, и получив кивок в ответ, добавил, – я должен держать родственников в курсе, но ваши женщины, боюсь, не в состоянии принять то, что я сейчас скажу.

– Говорите, – нетерпеливо потребовал Джереми, не будучи до конца уверенным, что сам готов услышать это.

– У Джастина отек мозга, но мы пытаемся не дать ему распространиться. Мальчик находится в прекоматозном состоянии, – сказал доктор, снимая очки, – и дальнейшее развитие его состояния непредсказуемо.

– Как это, непредсказуемо? – не понял тот, тряхнув головой. Ему с трудом удавалось сдержать себя, чтобы не вцепиться в полы его голубого халата, прижав к стене, и заставив уверить Джереми, что с его сыном всё будет в порядке.

– Мозг самая неизученная часть тела, многие процессы до сих пор остаются неисследованными медициной. Как бы мне ни хотелось дать вам какие-либо гарантии, я не могу. Всё в руках Божьих, – сказал доктор, сокрушенно покачав головой. – Но мы сделаем все, что сможем, поверьте, – пообещал он.

Джереми молчал, глядя в пол. Как интересно поворачивалась иногда судьба. Однажды он сказал Джастину, что было бы лучше, если бы тот никогда не родился. И с того момента не было ни дня, чтобы он не жалел о сказанном…

А теперь, его мальчик, его первенец, был у порога смерти, и он мог больше никогда не увидеть его улыбки, не выпить пива вместе теплым летним вечером на веранде, не порыбачить на берегу озера Эри, неотрывно наблюдая за гладкой, словно зеркало, водной поверхностью. А внуки, которых Джереми так ждал от своего старшего сына в скором времени, могли никогда не родиться, и не озарить светом его тихий мрачный дом. Это была жестокая насмешка судьбы.

В дверь отделения ворвалась молодая женщина. Она так сильно нервничала, что даже не могла составить предложение – слова путались. Как удалось выяснить, успокоив ее, это была сестра стюардессы, ее единственный родственник. Врач увел ее в палату, чтобы поговорить, и в коридоре снова стало тихо.

– Лучше бы я была там вместо него, – пробормотала Каролина, обессиленно опускаясь на скамейку, и Пэтти одарила ее удивленным взглядом. – Он не заслужил всего того, через что ему пришлось пройти.

– Не говори так, – печально улыбнулась женщина. – У каждого своя судьба. И значит, у него такая, – повела она плечами.

– Но за что судьба так наказывает его? – сил на возмущение не осталось, и девушка просто откинула голову на стену, закрыв глаза. – Неужели мало того, что уже было? Я все время боюсь за него, – честно сказала она. – Каждый раз, когда с ним случается что-то плохое, я чувствую, что это словно происходит со мной. Я так боюсь, что завтра с ним случится что-то еще… Неужели можно бояться за кого-то так сильно? – в полусонном состоянии бормотала Каролина, скорее самой себе.

– Только за того, кого очень любишь, – донесся до нее тихий голос Пэтти.

Время тянулось очень медленно. Казалось, что стрелки часов почти не двигаются. Лекарство подействовало, и Каролине даже удалось немного вздремнуть, положив голову на плечо Пэтти.

Движение, возникшее в коридоре ближе к утру, привлекло внимание Пэтти. Она завертела головой, пытаясь понять, что происходит. В этом отделении были только пострадавшие в этой катастрофе, и с кем-то из них что-то определенно происходило, поскольку в отделение вошли еще двое врачей и стремительно скрылись за дверями палаты Тома. Пэтти дернулась, и Каролина подняла голову и потерла глаза. Хорошо, что она не успела нанести макияж, иначе сейчас была бы похожа на зомби. Недоуменно наблюдая за суматохой, она вопросительно уставилась на женщину, на что та только пожала плечами.

Не успели они подойти к палате, как оттуда вышел доктор, и с улыбкой на лице произнес:

– Ваш супруг пришел в себя.

Стон облегчения огласил коридор, и Пэтти крепко обняла доктора, быстро направившись к палате Тома.

– Постарайтесь не утомлять его, – окликнул он ее, – он еще очень слаб, и может выглядеть заторможенным.

Медики вышли из палаты, шумно переговариваясь на ходу и снимая перчатки. Каролина смотрела им вслед и не могла понять, почему радость, которую она испытывает, все равно какая-то неполная. Та дверь, от которой она не могла отвести взгляд, все еще была закрыта, и оттуда никаких радостных новостей не было, так что ее плечи бессильно опустились, а улыбка исчезла с губ.

Пэтти долго не было, и Каролина мерила шагами уже надоевший ей коридор. Джереми ушел подышать воздухом, так что в коридоре осталась только она и сестра стюардессы, которая не моргая смотрела в одну точку.

Должно быть, этот коридор многое повидал… В этом отделении свершались судьбы людей. И, к сожалению, смерть была здесь нередким гостем. Сколько здесь побывало людей, которые ждали хороших новостей? И сколькие из них узнали, что больше никогда не увидят любимых?

Ожидание становилось все более невыносимым. Так что, когда в отделение вошла администратор и позвала Каролину, она даже обрадовалась.

– Мисс… – вопросительно посмотрела на нее женщина.

– Перри, – быстро ответила Каролина.

– Мисс Перри, там в холле люди, которые приехали к мистеру Биберу, но я не могу впустить их в отделение, поскольку они не родственники, и нигде не могу найти миссис Нортон. Может быть, вы поговорите с ними?

Каролина растерялась. Да она же не знает никого из его близкого окружения! Кто она вообще такая, чтобы лезть в его жизнь?

– Они настаивают на получении информации, – вывела ее из задумчивого состояния женщина.

– Ну… Хорошо, я попробую, – ответила девушка.

Взрослый мужчина с пронзительными почти черными глазами, холеный и статный, и красивая блондинка с обеспокоенным выражением лица, встретили Каролину в холле. Она растерянно остановилась перед ними, видя, что они не понимают, как какая-то посторонняя девушка может что-то им объяснить. Мысленно, она проклинала тот факт, что ни Пэтти, ни Джереми не оказалось рядом в нужный момент.

Она уже было хотела сказать, что Джереми скоро вернется и все им объяснит, как светловолосый парень, стоящий у стойки администрации, обернулся к ним, и Каролина вздохнула с огромным облегчением. Это был Райан Батлер.

– Каролина! – он бросился к ней, крепко ее обняв. – Как хорошо, что ты здесь! Мы прилетели, как только смогли, – сказал он, поймав на себе удивленный и немного обескураженный взгляд мужчины.

– Привет, Райан, ты даже не представляешь, как я рада тебя видеть, – снова вздохнув, сказала Каролина. Он буквально спас ее, сам того не зная.

– Познакомь нас, – требовательно, но беззлобно сказал мужчина.

– Точно, вы ведь еще незнакомы, – хлопнул он себя по лбу. – Каролина, это Скутер Браун, менеджер, агент и наставник Джастина, и его жена, Яэль. Скутер, это Каролина, его девушка.

«Его девушка» вздрогнула. Она никогда не думала о себе в таком качестве, но ведь это были слова не ее друга, а его. Наверное, они что-то значили…

– Даже так? – закивал Скутер, а Яэль улыбалась, явно радуясь такой новости. – Я не удивлен, он давно ничем со мной не делится, – спокойно сказал он, но было заметно, что его это расстраивает. На секунду Каролина прониклась к нему сочувствием, хотя Джастин отзывался о нем исключительно отрицательно.

Они устроились в только что открывшем утреннюю смену кафетерии, и Каролина рассказала все, что знала. Райан пытался не показывать, как сильно он переживает за друга. Но его выдавало нервное пощелкивание пальцами и хождение взад-вперед. Когда он остановился у окна, уперевшись руками в подоконник, Яэль пошла к нему.

– Наверняка, ты не слышала обо мне ничего хорошего, – сказал Скутер, усмехнувшись.

– Даже не знаю, что лучше: сказать правду, или солгать, – улыбнулась в ответ Каролина.

– Я знаю, что он обо мне думает. Он не скрывает этого.

Она молча кивнула, поджав губы.

– Я из еврейской семьи, – начал Скутер. – В любой еврейской семье много детей, а я всегда был один. Когда я встретил Джастина, он стал для меня кем-то вроде младшего брата, о котором я всегда мечтал, но которого у меня никогда не было. Я мог дать ему совет, как соблазнить девчонку, или дать по шее. Помогал ему с уроками, когда у меня было много свободного времени. Мы начинали карьеру вместе: ни у него, ни у меня тогда ничего не было. Мы вместе обивали пороги радиостанций и представителей медиаимперии в попытках получить свой шанс. Большую часть времени мы проводили вместе. Но тогда он был ребенком. – Скутер замолчал на несколько секунд, и собравшись с мыслями, продолжил, – к сожалению, у нас с ним самая дурацкая разница в возрасте: я слишком стар, чтобы быть ему другом, и слишком молод, чтобы он относился ко мне, как к отцу. Так что, когда он вырос, мы перестали понимать друг друга.

– Я не знала этого, – сказала Каролина, когда тот закончил.

– Я всегда буду заботиться о нем, даже против его воли. И я знаю, как он воспринимает мою заботу, – добавил Скутер, разглядывая пол.

– Почему вы не скажете ему об этом? – спросила она.

– Он молод и глуп, но со временем он сможет понять это. Особенно, когда у него появятся дети.

– Бабушка и дедушка Джастина ждут в холле, – окликнул нас Райан, и Каролина тепло погладила Скутера по спине.

– Уверена, что все наладится, – улыбнулась она.

Скутер посмотрел на нее долгим изучающим взглядом, а потом улыбнулся в ответ:

– Ему повезло, – просто сказал он.

– Пойдемте, – позвала их Яэль, стоя у входа.

В холле госпиталя собралось уже приличное количество народа. Помимо обычных пациентов клиники, здесь уже были бабушка и дедушка Джастина, с которыми Каролину познакомил Райан, знавший их с детства; приехали дети Тома от первого брака и родственники пилотов; вернулся Джереми и теперь разговаривал с Райаном вдали от толпы.

– Хорошо, что ты здесь, – Райан хлопнул Джереми по плечу. – Даже не представляешь, что это будет для него значить, когда он очнется. А он обязательно очнется, – быстро добавил парень. – Он так сильно переживал вашу ссору.

Джереми сухо кивнул. Никому не хотелось бы вспоминать, при каких обстоятельствах он виделся с сыном в последний раз. Джастин не смог даже присутствовать на похоронах сестры, поскольку был под следствием. Так что отца он в последний раз видел в больнице, когда тот ранил его своими словами хуже, чем если бы ранил ножом.

Не желая углубляться в эту тему, Джереми сменил ее:

– Его подруга? – спросил он, указывая на Каролину.

Райан взглянул на нее и усмехнулся. Джереми и понятия не имел, о чем говорил.

– Что, всё так серьезно? – поднял брови мужчина.

Парень молча кивнул, и улыбка озарила его лицо, когда он вспомнил, как глупел его друг в ее присутствии.

Вскоре из отделения вышла Пэтти и подошла к Каролине и своим родителям. Томасу вкололи снотворное и он уснул. Она улыбалась, но тревога не покинула ее. Половина ее сердца осталась там, в реанимации. Потирая ладони, она нервно озиралась по сторонам, пока заметивший это Джереми не подошел к ним. Одной рукой он обнял Пэтти, а другой Каролину:

– Зато вся семья в сборе, – весело улыбнулся он, стараясь разогнать тоску. – Так ведь и должно быть в Рождество?

Бабушка и дедушка присоединились к всеобщим объятиям, и на секунду Каролина почувствовала себя частью это семьи. Все думали об одном и том же: Джастин должен был очнуться. Ведь сегодня Рождество.

***

– Там полная площадь фанатов, – покачал головой Райан, выглядывая в окно.

– Наверное, ребята совсем замерзли, – встревоженно ответила Пэтти. Она была очень огорчена тем, что они вынуждены стоять на морозе вместо того, чтобы греться у камина рядом со своей семьей, открывая подарки в такое прекрасное праздничное утро.

Отодвинув полоску жалюзи, Каролина тоже посмотрела в окно – к больнице начали подъезжать взрослые люди. Они доставали из машин термосы с горячим чаем и бутерброды, стараясь накормить подростков. Они обнимались, а некоторые даже плакали вместе со своими детьми. В праздник даже родители, не разделяющие увлечений своих детей, были готовы их поддержать, если пришла беда.

Каролина оглядела приемную госпиталя – так много родных и близких Джастина было здесь. И сколько еще любящих его людей было на улице! Когда он действительно был в опасности, все близкие люди объединялись, чтобы быть рядом с ним. Девушка не смогла сдержать радостную улыбку: он был вовсе не так одинок, как считал, и он был бы рад сейчас узнать об этом.

– Можем ли мы сейчас где-то достать гамбургеров, или пиццы? – рассеянно пробормотала Пэтти, не совсем понимая, кому она задала этот вопрос.

– Не думаю, Пэтти, – покачал головой Скутер. – Рождество – все закрыто.

– Многие из этих детей стоят там несколько часов, – добавила Каролина с сожалением.

– Извините, – подал голос пожилой мужчина, стоящий позади Пэтти. Он поправил полы своего короткого шерстяного пальто и прочистил горло. – Я случайно услышал, о чем вы говорили. Моя внучка скаут, и она не успела продать все рождественское печенье, у нас дома еще много коробок, – неловко пожал он плечами, не зная, стоило ли ему вообще предлагать свою помощь.

Но глаза Пэтти загорелись, и она, встрепенувшись, быстро ответила, положив руки на плечи старика:

– Мы берем все, что есть!

Спустя полчаса на улице организовали раздачу печенья, к которому подключились даже некоторые свободные в тот момент сотрудники госпиталя. Пэтти опустошила все кофейные автоматы, имеющиеся в больнице, и ребята на улице смогли немного согреться. Немного спасло положение показавшееся из-за горизонта холодное зимнее солнце. Каролина помогала раздавать печенье, не без удручения отметив, что чувствует на себе вспышки камер смартфонов. Поэтому она переключилась на кофейные автоматы, стараясь не высовываться на улицу.