Текст книги "Секвойя (СИ)"

Автор книги: capuchinkina

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 41 страниц)

Каролина всегда помнила их очень гармоничной парой. Она ни разу не видела, чтобы они ссорились. Когда Себастиан был раздражен, только Ребекка могла его успокоить. Она всегда предпочитала молча улыбаться, избегая споров, которые как она считала, приводили не к примирению в поисках истины, а к накалу конфликтов. Она проповедовала философию о том, что с мужчиной нельзя обсуждать серьезные вопросы на голодный желудок. К слову, она превосходно готовила. Конечно, у них были домработницы, но на кухне хозяйка дома позволяла только помогать ей, и никогда не доверяла приготовление пищи кому-то другому. Это действительно было странно, потому что выглядела она так, словно в жизни не держала в руках ничего, тяжелее пилки для ногтей. Каролина восхищалась этой женщиной. Ребекка обладала той самой неувядающей красотой, которую поэты воспевали в стихах. И Габриэлла была точной копией своей матери.

Белый кожаный тренчкот Ребекки одиноко висел на напольной вешалке в углу кабинета. За окном было около двадцати пяти градусов, и верхняя одежда выглядела неуместно. Но утром в Лос-Анджелесе был сильный дождь, и ей пришлось накинуть на себя что-то. Большая часть их вещей уже была в новом доме в Калифорнии. По большому счету, оставалось перевезти только то, что Габриэлла взяла с собой пару недель назад, когда переехала к друзьям отца.

Конечно, их присутствие на сделке не требовалось, все дела могли решить их адвокаты, но Ребекка настояла на том, чтобы супруг сам занимался этим делом, ища повод вернуться в Париж, чтобы попрощаться с домом, в котором они, как ей казалось, прожили всю жизнь. Габриэлла была благодарна матери, поскольку любила дом, в котором выросла. Она молча разглядывала свои ногти, которым срочно был необходим маникюр. Холодный душ был всем, о чем она могла сейчас мечтать, ведь им даже не удалось заехать домой после прибытия из Барселоны.

Они сидели здесь уже больше часа. Заключение сделки затянулось, поскольку у покупателя возникли какие-то новые требования, которые необходимо было обсудить. Себастиан был заметно раздражен, ведь они обсудили все детали еще две недели назад. Он постукивал каблуком по темному паркетному полу, чем заставлял Габриэллу нервничать. Ребекка положила руку на его плечо, после чего тот вздохнул, и устало протянул:

– Хорошо, я согласен с Вашими требованиями, – он посмотрел на низкорослого полного мужчину, сидящего напротив него. – Документы в порядке, – он встал, протягивая бумаги нотариусу.

– Отлично, осталось заверить все необходимые документы, – протянул пожилой мужчина, сидящий во главе прямоугольного стола. Он обмахивался листом бумаги и выглядел утомленным. Это долгая встреча измотала всех присутствующих. Покупатель потер ладони, и тоже встал.

– Вам нужно поставить подписи вот здесь, – указал нотариус.

Габриэлла торопливо вылезла из-за стола и направилась к нему, желая поскорее покончить с этим. Вот уже целый час она маялась от скуки, и не знала, чем себя занять. Каролина все еще не желала с ней разговаривать, и аккумулятор телефона давно сел, так что она с огромным энтузиазмом восприняла призыв нотариуса оставить свои автографы. Ребекка тоже поставила подпись в нужных местах, пока мужчины пожимали друг другу руки.

Себастиан снял с вешалки плащ супруги, перекинув его через руку.

– Ну что, девочки, поедем прощаться, – улыбнулся он, открывая дверь офиса. Он сохранял невозмутимое спокойствие, словно его ничуть не трогал тот факт, что они проведут последние дни в столь дорогом им месте. Но ему не было все равно. Это была только видимость.

Несмотря на ухоженную лужайку, недавний косметический ремонт, дом выглядел пустым и заброшенным. В дверных проемах еще висели целлофановые пакеты, и воздух был пропитан запахом краски. Мебель стояла на своих местах, поскольку ее заменой должны были заниматься новые хозяева. Каролина оглядела высокие потолки, украшенные лепниной. Эти стены напоминали ей о детстве. Она так много времени проводила в доме подруги, что родители Габриэллы решили переоборудовать одну из гостевых комнат под спальню Каролины. Но тогда она была еще ребенком, не особенно нуждающимся в личном пространстве, так что большую часть времени все равно проводила в комнате Габи.

Когда-то ярко горевший камин, где они с ней проводили долгие вечера, слушая потрескивание дров и наблюдая за искорками пламени, сейчас был потушен.

– Выглядит иначе, – тихо сказала она.

Это место действительно выглядело безжизненным. Каролина помнила этот дом наполненным множеством звуков и запахов, сейчас же он был окутан тишиной, нарушаемой только постукиванием каблуков о паркет, и гулкими отзвуками голосов Ребекки и Себастиана, обсуждавших что-то в столовой.

– Помню, как была здесь в последний раз перед переездом в Штаты, – Каролина окинула взглядом ведущую наверх широкую лестницу в центре гостиной. Она часто бывала здесь, когда приезжала в Париж, хотя предпочитала останавливаться в отеле, словно боясь снова привязываться к чему-то.

– Мне было так одиноко, – печально произнесла Габриэлла, – когда ты уехала.

Ребекка, видя переживания дочери, поддерживала ее, приглашая Каролину в гости. Но они тогда еще были очень малы, к тому же, семья Перри была занята бесконечными переездами, так что первые несколько лет девочки общались по телефону. Они навещали друг друга всего несколько раз, да и то только тогда, когда Андрэ Перри приходилось бывать в Париже с рабочими визитами. Когда отношения в семье Каролины ухудшились, она стала при каждой удобной возможности сбегать в Париж, иногда в сопровождении своего брата.

– Помню, как я хотела хотя бы раз приехать к тебе в гости тогда, в детстве, – продолжила она.

Каролина усмехнулась:

– Сложно приглашать гостей, когда ты живешь в состоянии бесконечного ремонта.

Друзья Каролины редко бывали у нее дома, поскольку ей постоянно приходилось называть разные адреса. Она вдруг ухмыльнулась, вспомнив, как однажды пригласила сокурсниц на вечеринку в пижамах. Когда они приехали, то никого, кроме привратника, в доме не обнаружили. Каролина же, попивая чай в своей кухне, недоумевала, почему их так долго нет. Позже выяснилось, что она как-то забыла упомянуть, что неделю назад переехала в новый дом. Подруги не понимали, как можно было забыть о такой «незначительной» детали. Но Каролина, привыкшая к переездам, уже давно не придавала им особого значения.

– Ты даже не представляешь, как мне было плохо без тебя. Мы ведь с тобой почти не расставались до моего переезда, – Каролина опустила взгляд. Кажется, ее глаза слегка увлажнились. От утренней обиды не осталось и следа. В конце концов, разве у нее был кто-то ближе, чем Габи? Габи, которая всегда поступалась своими интересами ради подруги. Она готова была отдать все, что имела, только бы Каролина была счастлива. Хотя той и нужно-то всего было, чтобы Габи была рядом. И она была. Никогда не спрашивая, не упрекая, не давя. От природы обладая удивительным даром чувствовать людей, она всегда знала, когда нужна подруге.

Габи была не из тех, с кем можно помолчать. Она никогда не давала подруге уйти в депрессию, погружаясь в кашу своих проблем. Она предпочитала действовать иным способом – загрузить Каролину новыми впечатлениями по самое горло, так, чтобы у нее не осталось ни одной свободной минуты, чтобы уйти в себя.

Конечно, в их отношениях, как и в любых, случались проблемы. И они обе очень переживали, когда случалась ссора. Но еще в подростковом возрасте они как-то единогласно пришли к мнению, что вряд ли может случиться то, что их действительно разлучит. И с тех пор они предпочитали не тратить время на обиды, поскольку обе знали, что любая ссора рано или поздно все равно закончится, и холодные войны пользы никому из них не принесут. Первой звонила не та, которая была неправа, а та, которая быстрее понимала, что скучает.

– Я и теперь не намерена с тобой расставаться. Куда ты от меня денешься? – Габриэлла крепко прижала подругу к себе, слушая, как та начинает всхлипывать.

– Понимаю, это глупо, – послышался глухой голос Каролины, разбавленный сдавленными рыданиями, —, но я до сих пор не могу простить им то, что они увезли меня отсюда.

– Кэри, милая, ну не надо. Видишь, теперь и я покидаю Париж.

Каролина вытерла слезы тыльной стороной ладони.

– В конце концов, кто может нам помешать бывать здесь так часто, как нам захочется? – подмигнула Габи.

– Это, и правда, глупо… Ведь я полюбила Нью-Йорк, с его дорогами, заполненными желтыми пятнами такси, и тихими улочками в глубине кварталов, и сверкающей Пятой Авеню. Это город контрастов. Его даже сравнить с чем-то сложно. Я не представляю себя где-то в другом месте, – покачала она головой, – Париж навсегда останется моей родиной. Но Нью-Йорк мой дом. И я не хочу это менять.

Она вдруг резко подняла голову, преисполнившись какой-то непоколебимой уверенности.

– Ты же знаешь, я буду жить там. Надо просто подождать, – отчеканила она.

Габриэлла внимательно посмотрела на подругу. Она понимала, что та имеет в виду квартиру, в которой они когда-то жили с семьей.

– Если честно, как бы я не любила этот дом, на самом деле я очень рада, что переезжаю в Штаты, – пожала плечами Габриэлла.

– Почему?

– Потому что как бы ни был прекрасен Париж, и как бы мне не было хорошо здесь, с тобой мне лучше, даже на краю света, – она улыбнулась.

– Иди сюда! – Каролина притянула ее к себе. – Кстати, ты уже думала об учебе? Что ты планируешь?

– Да. Я подумывала о том, чтобы перевестись в один из Университетов Лос-Анджелеса, но таких сильных юридических факультетов, как в Сорбонне, там и в помине нет. Все достойные альтернативы находятся на восточном побережье, – протянула она как-то уж слишком загадочно.

Глаза Каролины лихорадочно заблестели.

– О, Габи, ты серьезно? – она подпрыгнула от радости, прекрасно понимая, что речь идет о Лиге Плюща*. – Обещай, что ты подумаешь над этим!

Габи драматично приложила руку ко лбу.

– Ох, право, я даже не знаю, – замотала она головой.

Каролина наигранно нахмурилась и скрестила руки на груди.

– Хорошо, я обещаю рассмотреть данный вариант, – официозно произнесла Габриэлла, уперев руку в бедро.

– С радостью сообщаем Вам, что будем рады видеть Вас в нашей лиге, – подыграла Каролина. – Дартмут?

– Дартмут – дерьмо! – воскликнула Габи.

– Тогда, может, Принстон? – размышляла подруга.

– Не люблю оранжевый цвет, ** – скорчилась Габи, и, приложив указательный палец к губам, устремила взгляд в потолок, – я, вообще-то, подумывала о Колумбийском, – задумчиво продолжила она.

Каролина, затаив дыхание, ждала окончания фразы. Неужели они, и правда, будут учиться вместе? Ей было трудно поверить в это.

– Но, к сожалению, ваш юридический факультет не в состоянии дать мне больше, чем Сорбонна, так что, – она таинственно замолчала, глянув на слегка поникшую подругу, – если я и выберу один из Плющей, то это будет Йель, – закончила она.

– Габи, как бы мне не хотелось учиться вместе с тобой, я вынуждена признать, что Йель действительно станет для тебя самым достойным местом обучения, – улыбнулась подруга.

– У них прекрасное отношение к иностранным студентам, – добавила Габи, – к тому же, я была примерной девочкой, – игриво повела она плечами, – и хорошо училась, так что мой перевод в Йель не составит труда.

Габриэлла, несмотря на всю показную взбалмошность, была одной из лучших студенток своего курса, проявляя искреннюю заинтересованность, как в общественной, так и в научной деятельности университета. Возможно, она поступила опрометчиво, отказавшись от стажировки в Олд Прайсез. Эта старинная компания могла бы дать ей очень много возможностей для применения теоретических знаний на практике. Но она не жалела об упущенной выгоде, ведь, в конце концов, то, что она приобрела, благодаря этому отказу, было гораздо важнее.

Габриэлла невольно улыбнулась, вспомнив о Клоде, и опомнилась, только когда заметила, как Каролина присела на узкую кушетку у лестницы, положив сумочку рядом с собой. Она смотрела в стену, взгляд был пустым, словно мысленно она находилась не здесь.

Поймав на себе взгляд подруги, она вздохнула:

– Вспомнила, как уезжала из своего дома, – девушка медленно окинула взглядом гостиную.

Протянув руку, она коснулась круглых перил, и вдруг заметила на них тонкие мелкие трещинки, покрытые новым слоем лака. Почему она не замечала их раньше? Она ведь касалась этих поручней бесчисленное множество раз. Краска на стенах сейчас казалась темнее. А над лестницей, оказывается, висели картины. Неужели она столько раз смотрела на эти стены и не видела всего этого? И неужели нужно было обязательно прощаться, чтобы, наконец, это заметить? Когда они перестали ценить простые вещи, вроде горячего шоколада после долгой зимней прогулки, или катания на карусели под проливным дождем? Или дома, в котором живешь много лет. Почему нельзя было просто радоваться жизни во всех ее проявлениях? Почему люди начинают ценить что-то только тогда, когда теряют это? Она тряхнула головой, сбрасывая с себя неприятные воспоминания.

– Ты уверена, что дело только в этом? – Габи скрестила руки на груди.

Каролина перевела растерянный взгляд на подругу, начиная понимать, что она имеет в виду. Они до сих пор не поговорили о том, что произошло на яхте. Но сейчас ее мысли были заняты совсем не этим. Она уверенно кивнула.

– Кэри, просто знай, что ты всегда можешь поделиться со мной всем, если захочешь, – Габриэлла присела рядом.

– Я знаю.

– Хорошо, – обняла ее та. – Я думаю, тебе стоит позвонить Ноэлю. Ты вообще давно с ним говорила? – вдруг спросила Габи.

– Несколько дней назад, – пожала плечами та. – Он сейчас где-то в восточной Европе, с ежегодным Джуллиардским благотворительным концертом, – махнула она рукой.

– О, как я скучаю по твоему брату, – раздался голос Ребекки, и в другом конце гостиной послышался гулкий цокот каблуков, – я вовсе не хочу обидеть твоих родителей, но ты и Ноэль всегда были для нас с Себастианом кем-то вроде названных детей, – улыбнулась она, подойдя к девочкам.

– Я передам ему твои слова, Ребекка, – пожала Кэри ее руку, – думаю, мы скоро увидимся в Нью-Йорке.

Ребекка подняла брови и удивленно посмотрела на дочь.

– Габи, ты ей не сказала?

Габи хлопнула в ладоши:

– Я совсем забыла, мама, – радостно улыбнулась она.

Каролина переводила взгляд с одной на другую, не понимая, о чем ее забыли предупредить.

– Дорогая, Нью-Йорк вполне может подождать, – сказала Ребекка, – мы будем счастливы, если ты поедешь с нами в Лос-Анджелес, и погостишь в нашем новом доме. И да, твоя комната уже ждет тебя, – широко улыбнулась она, пребывая в восторге от своей новости.

Каролина испытала невообразимую радость от мысли, что проведет с подругой еще какое-то время. По правде говоря, это было ей сейчас необходимо.

– С радостью, спасибо за приглашение, – восторженно воскликнула она, ощущая, как ее сумочка, лежащая рядом, вибрирует. – А вот и Ноэль, – усмехнулась она, доставая телефон. Габи и Ребекка радостно переглянулись.

– Ну, как проходит твое лето, сестренка? – раздался веселый голос брата из трубки.

Каролина задумалась. Она и сама не знала, как ответить на этот вопрос. Она улетела из Америки чуть больше недели назад, а с ней уже столько всего произошло. Она едва не утонула, и узнала, что человек, которому она доверяла, пытался утопить ее отца, И еще она встретила Джастина. На фоне этого все остальное меркло. Воспоминания о том несостоявшемся поцелуе в подсобке заставили ее вздрогнуть.

– Эй! Ты меня слышишь? – окликнул ее Ноэль. Послышался звук, напоминающий щелчок открывающейся жестяной банки, а следом характерное шипение.

– Лето, как лето. Ничего особенного, – безразлично бросила она, – ты, что, пьешь пиво? У тебя же сейчас полдень!

– Кэри, это газировка, – укоризненно ответил он. – Вообще-то я в Варшаве, и если я ничего не путаю, мы с тобой в одном часовом поясе.

В трубке вдруг раздался возмущенный возглас.

– Ты опять раскидал свои вещи, чувак!

– Ты не один? – спросила Каролина.

– Это Брэнсон, он передает тебе привет, – рассмеялся тот.

Вообще-то его звали Брэд Томпсон, но друзья звали его Брэнсон. Они с Ноэлем учились на одном курсе. Брэнсон был глуповатым и напыщенным, но Ноэль общался с ним, потому что он был лучшим другом его бывшей девушки, Вивиан Бэйкер, с которой когда-то его и познакомил. К тому же, Брэнсон был талантливым музыкантом, что Ноэлем очень ценилось. И Ноэль, и Каролина относились к Брэнсону с высокомерной снисходительностью, что, в принципе, было для него привычно. Они искренне недоумевали, как Вивиан, будучи весьма сообразительной особой, могла с ним общаться. Хотя, вообще-то, она была очень странной, словно не от мира сего. Хипповатая, мечтательная Ви была как раз из тех, кто считает ворон на улице. Каролина никогда не была в восторге от девушек брата, но она и не могла быть объективной, поскольку привыкла быть единственной девушкой в его жизни. Но с Ви Ноэль был действительно счастлив, и Кэри сочла, что этого достаточно.

Они встречались около полугода. Вивиан была убежденным веганом, не говоря уже о том, что, в принципе, вела здоровый образ жизни. Поэтому новость о том, что Ноэль уже не первый месяц крепко сидит на наркоте, стала для нее убийственной. Несколько последующих недель их друзья наблюдали ссоры и примирения, клятвы и слезы, пока, в конце концов, Ви не поняла, что человека нельзя заставить сделать то, чего он делать не хочет. Ноэлю повезло, что родители так об этом и не узнали. Он тяжело переживал разрыв, очень скоро поняв, что чаши весов не равны. Ви была для него всем, но она твердо дала понять, что не намерена быть созависимой. Ноэль решил, что не хочет из-за глупой зависимости потерять следующую девушку, которая станет ему так же дорога. Он все же отказался от пагубной привычки, хотя и с неимоверным усилием. Пришлось избавиться от окружения, с которым раньше он проводил приятные вечера за косяком и амфетаминами. Но с тех пор прошел год, и Каролина понимала, что Ноэль никогда и никого не полюбит сильнее. Он грезил только ею.

– Итак, ты опять застрянешь в Париже на все лето? – раздался в трубке его голос.

– Нет, семья Габи переезжает в Лос-Анджелес, и Ребекка пригласила меня погостить, – задумчиво потерла ухо Каролина, глядя на Ребекку.

– О, дорогая, без Ноэля этот дом будет пуст, передай ему, что мы с Себастианом с нетерпением ждем его, пусть вылетает сразу, как освободится, – погрозила пальцем та.

– Ура! – воскликнула Габи, – И как мне самой не пришла в голову эта мысль?

Габриэлла и Ноэль отлично ладили. Они оба обладали мощной энергетикой. Ученые должны были использовать их тандем как альтернативный источник энергии. Ими можно было бы осветить не один десяток домов. Каролина в их компании всегда была кем-то, вроде няни. Пока эти двое выдумывали безумные игры, снося все на своем пути, Каролина только и делала, что причитала. Они смеялись над ней, когда она рыдала в углу из-за каждой небольшой царапины, жалея себя, словно жить ей осталось не больше часа.

– Замётано! – весело воскликнул Ноэль. – Я как раз еще не придумал, чем себя занять после возвращения домой.

– Отлично, скоро увидимся, – Каролина улыбнулась.

– Пока, старушка! – захохотал тот.

– Ноэль, я сто раз говорила тебе… – гневно начала было Каролина, но услышав короткие гудки, только тяжело вздохнула, глядя на темный экран телефона.

– Девочки, нам предстоит тяжелый двенадцатичасовой перелет. Мы вылетаем завтра вечером. Так что у вас еще есть время закончить свои дела в Париже, – сказала Ребекка. – Я жду вас к ужину через десять минут, – кивнула она головой в сторону столовой, направляясь к двери.

– У тебя есть какие-то дела в Париже? – спросила Габи, когда они остались в гостиной вдвоем.

– Вообще-то, на яхте я была уверена, что по приезду сюда первым делом займусь местью Адаму. Но Клод и Итан уже и так устроили ему взбучку, – Каролина запнулась, понимая, что не упомянула главного идейного организатора.

– Да, Клод рассказал мне, – кивнула та, наблюдая за подругой, с лица которой вдруг исчезли все намеки на радость. Кэри снова растерянно смотрела в стену.

– У меня тоже нет дел. Мне, в любом случае, придется вернуться в Париж в августе, чтобы заняться переводом из университета, – размышляла Габи вслух, подперев рукой подбородок.

Но Каролина не реагировала, снова погрузившись в свои, по всей видимости, не слишком приятные мысли. И Габи знала, о чем, а точнее, о ком она думает.

– Мы были вдали от цивилизации целую неделю, – вдруг воскликнула Габи, словно только что это осознала. На самом деле она просто пыталась отвлечь подругу. – Посмотри на мои ногти!

Каролина пришла в себя, когда Габи потрясла пальцами у ее носа.

– И волосы! – Габи подняла одну прядь и в ужасе закатила глаза. Тяжело вздохнув, девушка уперлась рукой в бедро. – Раз мы обе завтра совершенно свободны, думаю, ты не будешь против того, чтобы весь день провести в СПА, – подмигнула она подруге.

– О да! – мечтательно вздохнула Каролина, понимая, что предложение весьма заманчивое – Габи, только ты знаешь, что мне необходимо, – она потянула подругу за руку, – но для начала мы должны поесть. Я так голодна!

Комментарий к

*Лига Плюща – объединение восьми частных американских университетов, постоянно занимающих лидирующие позиции в рейтинге лучших высших учебных заведений США.

** Оранжевый цвет – один из цветов герба Принстонского Университета.

========== Часть 18 ==========

Недавно реконструированный двухуровневый дом в средиземноморском стиле не слишком выделялся среди доброй сотни похожих домов, усеявших холмы, на которых расположился Калабасас, пригород Лос-Анджелеса. Невысокая ограда, увитая плющом, и не имеющая никаких других функций, кроме декоративной, окружала весь периметр участка. Со стороны двора, выстланного искусственным газоном, забор открывал чудесный вид на зеленые холмы.

Аккуратно подстриженные кустарники вдоль всей тропинки, вымощенной темным гладким камнем, уводили вглубь двора, где был разбит прекрасный сад. Он был окружен белым кованым забором, венчаемым высокой полукруглой калиткой. Отчасти, этот дом привлек их внимание именно этим садом.

Ребекка всегда мечтала о собственном саде. Когда Габи была совсем малышкой, она отказалась от предложения супруга нанять няню на полный день, поскольку предпочитала сама ухаживать за дочерью. Это занимало почти все ее время, хотя и не было в тягость. Теперь, когда Габи выросла, Ребекка, наконец, могла посвятить всю себя занятию, о котором всегда мечтала. Она планировала выращивать редкие сорта роз для выставок, коих в Лос-Анджелесе устраивалось огромное множество. Она не испытывала желания возвращаться в кинематограф. У нее было целых двадцать лет, чтобы окончательно убедиться, что она была создана для семьи.

Сейчас она взбивала в широкой круглой миске яичные белки, под негромкое бормотание большого плоского телевизора, расположенного в круглой нише одной из стен летней кухни. Ноэль прилетал из Варшавы вечерним рейсом, как раз к ужину, так что она решила приготовить что-то особенное. На расспросы домочадцев, что она задумала, Ребекка лишь загадочно улыбалась.

Открытая летняя кухня, имеющая собственный вход и террасу, была расположена поодаль от дома, и соединялась с ним длинной галереей, где стояли мягкие скамьи. В самой кухне было три стены и навес вместо отсутствующей четвертой. Здесь можно было укрыться от жары и почитать книгу. Каролина облюбовала круглое плетеное кресло в тени кухонного навеса. Отсюда она видела Ребекку, танцевавшую в кухне, и использовавшую венчик в качестве воображаемого микрофона.

Сам дом больше напоминал виллу на берегу моря, хотя отсюда до океана было довольно далеко. Над интерьером работала испанская компания, снискавшая популярность у домохозяек этого города. Ее контакты теперь передавались от соседки к соседке, словно фамильный рецепт пирога. Дизайн внутренних помещений был отделан каменными и мозаичными акцентами с декоративными вкраплениями известняка, и деревянными полами.

Гостиная в центре первого этажа, в общем-то, была не очень большой, но панорамные окна и сводчатые потолки создавали ощущение непревзойденного масштаба и объема, а прямоугольный камин добавлял уюта.

От главного входа ее отделял широкий холл, который вел к офису, библиотеке и домашнему кинотеатру. Сама же гостиная плавно переходила в столовую на десять мест, где был вход в главную кухню.

Широкая полукруглая лестница, с белыми коваными перилами вела на второй этаж дома, где располагалась малая гостиная с баром и зоной отдыха. Из нее можно было попасть в хозяйские и гостевые спальни. Кроме, того, в цокольном этаже дома был оборудован небольшой тренажерный зал и сауна.

Из гостиной на первом этаже имелся выход к патио и овальному бассейну, по периметру которого располагались шесть шезлонгов и два шатра, где можно было укрыться от солнца.

Габриэлла лениво перевернулась на одном из шезлонгов, ненадолго отстранив мобильный телефон от уха. Вот уже четвертый день Лос-Анджелес был охвачен невообразимой жарой. В городе на площадях у фонтанов собирались целые толпы желающих спастись от пекла. Пляжи были заполнены людьми даже в будние дни. А Габи не оставалось ничего иного, как целыми днями загорать у бассейна, поскольку Каролину ей из дома вытащить так и не удалось.

– Я не знаю, – вздохнула она, удобно устроившись в шезлонге, и снова прикладывая трубку к уху, – она не в себе. Не понимаю, что с ней происходит, – Габи прищурила глаза, наблюдая за подругой.

– У тебя наверняка есть предположения, – послышался на том конце голос Клода. Они разговаривали по телефону целыми днями. Если он не звонил больше пары часов, она звонила сама. Поскольку он почти все время проводил в офисе, он попросил секретаря переводить ее звонки напрямую в его кабинет.

– Конечно, есть. Но мне бы хотелось, чтобы она сама поделилась со мной, – заныла та.

В трубке послышалось шуршание.

– Я тебя отвлекаю? – спросила Габи.

– Вовсе нет, милая. Так, кое-какая бумажная работа, – нежно ответил Клод. – Почему бы тебе просто не спросить ее напрямую?

– Ты думаешь, я не пыталась? – с досадой возразила она. – Она ведет себя, как дурочка, стоит мне только заикнуться об этом. Сначала я думала, что это из-за обиды, что я собиралась уехать с яхты без нее, но прошло ведь уже несколько дней! Она все это время не расстается с книгой, – трагично прошептала она.

– Никогда не считал чтение плохим занятием, – осторожно заметил Клод.

– Клод, это отличное занятие, – отрезала Габи слегка раздраженно, – для дождливых вечеров или долгой дороги. Но не тогда, когда ты в Лос-Анджелесе, в июле, где асфальт на улице разве что не плавится. В десяти милях отсюда океан, а я не могу довести ее даже до бассейна! – Габи не могла скрыть своего расстройства.

– Ты сказала, что у тебя есть предположения. Поделись? – задумчиво спросил тот.

– Всего одно. У них с Джастином что-то произошло. И она не дает мне даже малейших намеков. Кстати, как он вел себя после нашего отъезда? – заинтересованно спросила она, прикусывая указательный палец, и искоса наблюдая за Каролиной.

– Я встретил его на обеде в тот день, он спрашивал, не видел ли кто Каролину. Когда я сказал ему, что вы уехали еще утром, он растерянно смотрел на меня несколько секунд, потом кивнул головой и больше о ней я от него не слышал.

– Значит, она даже не сказала ему, что собирается уехать… – удивленно протянула Габи. – Клод, у них точно что-то случилось.

– Он после этого очень изменился, – Клод перешел на полушепот, – он очень странно себя вел, подозреваю, что он был весьма и весьма нетрезв.

– Что ты имеешь в виду?

– Думаю, это наркотики. Мы общались с ним еще пару раз после вашего отъезда, и он мог быть тихим и задумчивым, а потом вдруг подскакивал, словно внезапно получил порцию адреналина. Он словно не слышал, что ему говорят, отвечал невпопад, и очень много пил.

– Серьезно? – Габи снова посмотрела на подругу, которая находилась слишком далеко, чтобы слышать, о чем они говорят.

– Несколько раз я замечал, что у него пустой стеклянный взгляд. Под конец круиза он потерял человеческий облик, и, похоже, даже не заботился о гигиене.

Клод рассказал Габи, что ему звонил менеджер Джастина, Скутер. Он сожалел, что приходится беспокоить Клода, но у них с Джастином перебои в связи, поэтому он был вынужден найти номер владельца яхты, хотя он и не уточнил, где именно его нашел.

То, что он не мог связаться с Джастином, не было правдой. Многие гости яхты слышали, как Джастин орал в трубку, чтобы его оставили в покое, но через несколько секунд ему снова звонили. И он орал снова.

Скутер попросил сообщить ему их текущее нахождение и ближайшие запланированные стоянки, поскольку собирался приехать за Джастином. В любом другом случае, Клод бы не стал отчитываться, спокойствие его гостей было для него очень важно. Но он всерьез беспокоился за парня, который уже просто потерял человеческий вид. Клод предоставил Скутеру необходимую информацию, но счел своим долгом сообщить об этом Джастину. Но того это, похоже, совсем не интересовало. Хотя его вообще мало что занимало в последнюю пару дней.

Уже на следующее утро Скутер в сопровождении какого-то парня, представившегося Райаном, прибыл на яхту. Гости как раз завтракали, когда на верхнюю палубу поднялись двое мужчин, явно испытывающих неловкость. Они выглядели напряженными и обеспокоенными, хотя и пытались улыбаться. Похоже, что им попросту было очень стыдно. Они отказались от вежливого предложения присоединиться к завтраку, так что Клод поднялся из-за стола, чтобы проводить их в каюту Джастина.

Джастин спал, когда Скутер вошел и весьма грубо скинул с него одеяло, велев ему немедленно встать. Тот не стал спорить, и, спотыкаясь спросонья, пошел в ванную, пока Райан кидал в чемодан его вещи. Клод напоследок попросил Скутера сообщить ему, когда они доберутся до Лос-Анджелеса. Скутер еще раз извинился, и они, забрав плохо соображающего парня, поспешно уехали.

– Мне так трудно поверить в это, – с сожалением протянула Габи, – он казался таким милым.

– Не думаю, что казался. Он хороший парень. Может, он просто запутался? – задумчиво рассуждал Клод. Джастин ему нравился. Будь Клод моложе, они бы вполне могли подружиться.

– Мы с тобой видели, как он ходил за ней по пятам, – Габи была уверена, что дело в ее подруге.

– Верно, тут нельзя ошибиться. Наверное, ты права, у них что-то произошло, – признал Клод, наконец.

– В любом случае, это знает только она, – Габи посмотрела на Каролину, уставившуюся взглядом в книгу.