Текст книги "Секвойя (СИ)"

Автор книги: capuchinkina

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 41 страниц)

– Конечно. Держи, а я пока позову врача.

Когда Клод вышел, Джастин уставился в окно. Медленно, словно желая помучить его посильнее, память услужливо подкидывала ему новые и новые обрывки последних событий. Почти голая блондинка, стонущая на полу Эми, безжизненные лица детей, красная вода в бассейне, искаженное ненавистью и болью лицо отца, окровавленная челюсть Калила, стол, усыпанный кокаином. Все происходило в его голове так быстро, что он даже пошатнулся. Парень закрыл глаза и откинулся на подушку, когда вернулся Клод с женщиной в зеленом халате.

– Ну что же, мистер Бибер, Вам определенно лучше, – сказала она, ознакомившись с показаниями приборов. – Голова, наверное, болит? – улыбнулась она.

Джастин кивнул.

– Я попрошу сестру облегчить ваше состояние, – кивнула женщина. – Я обязана сообщить об этом, – тихо сказала она Клоду, у выхода из палаты.

– Я понимаю, – ответил он.

– У нас есть около часа, чтобы все обсудить, – сказал Клод Джастину, когда они остались наедине.

– Где Райан? – спросил вдруг парень. – Он ведь был здесь?

Клод кивнул.

– Ты был без сознания почти сутки. И все это время он сидел рядом с тобой. Я не смог уговорить его поехать домой, немного отдохнуть, он согласился только сходить перекусить.

– А как ты узнал? – нахмурился Джастин.

– Хьюго позвонил мне, когда тебя везли сюда.

– Это Хьюго меня привез?

– Нет, скорая помощь. Ее вызвал шериф, когда ты не вернулся в участок, как обещал ему.

Джастин понимающе кивнул. В свете последних событий, его положение вряд ли могло стать хуже, на нем ведь и так уже висело столько дел…

Клод прочистил горло.

– Я говорил с твоим отцом, – осторожно начал он.

Парень поднял на него обеспокоенный взгляд и замер, задержав дыхание. Страх – единственное, что Клод мог прочесть в его глазах сейчас. И он понимал, чем он вызван.

– Твой брат пришел в себя, – кивнул он, и быстро добавил, – с ним все в порядке.

Громкий шипящий выдох разрезал тишину больничной палаты, и Джастин расслабленно откинул голову на подушку, сдувшись, словно лопнувший воздушный шарик.

– Доктор сказал, что, к счастью, жизненно важные органы не пострадали. Он пройдет курс восстановительной терапии, – пояснил Клод. – Джексона уже перевели в обычную палату.

– Я должен позаботиться о том, чтобы у него были наилучшие условия, – приподнялся Джастин, тревожно глядя прямо перед собой.

– Джастин, приляг, ты должен отдыхать, – всполошился вдруг Клод, – о мальчике уже позаботились.

– Кто? – повернул к нему голову парень.

– Скутер, твой менеджер, – пояснил Клод. – Он прилетел в Лос-Анджелес вчера вечером.

– Я хочу увидеться с Джексоном, – тихо сказал тот.

Клод вздохнул. Джереми ясно дал ему понять, что Джастин попадет к мальчику, только перешагнув через труп отца.

– Обязательно, – кивнул он. – Но позже. Сейчас тебе нужно отдохнуть.

– Клод, я должен…

– Понимаю, – перебил его мужчина. – Я посмотрю, что можно сделать.

Джастин недоверчиво посмотрел на него, и устало откинулся на изголовье кровати.

– Джастин… – замялся Клод. – Я понимаю, тебе сейчас нелегко, парень, но, боюсь, я не улучшу твое настроение. Как твой адвокат, я должен обсудить с тобой некоторые моменты.

Тот взглянул на мужчину, который и так винил себя за то, что вынужден нарушить указания врача. Парень вздохнул, кивая.

– Полицейские нашли тебя без сознания, когда приехали тебя арестовать, – начал Клод. – Фактически, они бессильны, пока ты находишься под наблюдением врача, но доктор обязан незамедлительно сообщить шерифу о том, что ты очнулся. Так что, скоро он будет здесь.

– В чем меня обвиняют? – равнодушно спросил Джастин. Было ли ему какое-то дело до очередного судебного иска? Пожалуй, нет. Он понимал, что на этот раз сам во всем виноват. И пустота внутри него была такой оглушающей, что он не испытывал даже малейшего намека на сопротивление.

Джереми сказал Клоду, что не станет подавать в суд на собственного сына, хотя это решение далось ему нелегко. Правда, он добавил, что с большой охотой свершил бы правосудие сам, собственноручно задушив Джастина. Но Клод счел, что сообщать об этом парню вовсе необязательно. Однако решение отца уже никак не помогло бы ему, потому что Эрин, мать Джазмин и Джексона, прилетела в город сразу, как только Джереми сообщил ей о трагедии. Иск подала она.

Теперь Джастин, и без того обвиняемый в нескольких правонарушениях, стал одним из главных подозреваемых в причинении вреда детям по неосторожности. Это уже, как ни крути, было очень серьезно. В независимости от исхода дела, это станет огромным пятном на его имени, его карьере, и его жизни. Особенно, учитывая то, что пресса была уже в курсе происшествия, и прямо сейчас на первых полосах желтых газетенок, и даже нескольких вполне серьезных изданий, красовались кричащие надписи. А если дело завершится для него не слишком удачно, а в худшем случае, ему грозил немалый тюремный срок, то это стало бы занавесом в короткой и яркой жизни Джастина Бибера.

Клод также успел встретиться с Эми, няней детей, подвергшейся насилию. Точнее, он бежал за ней до выхода из больницы. Ее адвокат запретил ей обсуждать это происшествие с кем бы то ни было, поэтому она только сказала Клоду, что на суде расскажет все, как было, и с ним объясняться не намерена.

– Как только доктор сочтет, что твоей жизни и здоровью больше ничего не грозит, тебя ждет арест, – тихо добавил Клод. – Я подумал, что было бы нелишним договориться с врачом, чтобы тебя подержали тут подольше, возможно, даже до слушания, – предположил он.

Джастин молчал. Слушал ли он его вообще? Клод с тревогой смотрел в эти пустые глаза, парень почти не моргал, обессиленно сложив руки на коленях.

– Джастин, – позвал его мужчина. – Скажи что-нибудь.

Тот едва заметно покачал головой, пожав плечами.

– Мне все равно, – безжизненно пробормотал он.

Клод уже говорил с шерифом. Хотя, решение в любом случае должен будет принять судья, и все очень зависело от показаний свидетелей, шериф все же высказал свое мнение относительно того, что Джастин в полной заднице. По счастливому, с одной стороны, стечению обстоятельств, камеры внешнего видеонаблюдения в тот вечер не работали, поскольку программисты обновляли прошивку системы. Но, несмотря на то, что прямых доказательств вины парня в смерти ребенка не было, положение усугубляло то, что Джастин проходил еще по паре дел. Клод сказал шерифу, что будет настаивать на проведении суда присяжных. Это, во всяком случае, помогло бы немного потянуть время.

– Зачем? – глухо протянул Джастин. – Тяни, или не тяни, я все равно буду виновен.

– Джастин, – тяжело вздохнул Клод, – если ты очень хочешь в тюрьму, то ни я, ни кто бы то ни было другой, тебе не поможет.

– Знаешь, чего я хочу? – вдруг поднял голову парень. Его глаза потемнели, а высокие скулы напряглись, выпирая из-под бледной, осунувшейся кожи. – Я хочу сдохнуть, – прошептал он.

Это его настроение очень не нравилось Клоду. Возможно, оно было вызвано упадочным эмоциональным состоянием, но что, если нет? Что, если ему и впрямь была безразлична его дальнейшая судьба? Клод почесал затылок. Он никогда не был бесплатным государственным правозащитником, и даже дешевым адвокатом его назвать было нельзя. Напротив, Олд Прайсез была известна в Париже весьма высокими расценками на юридические услуги, никак не оправдывая свое название. Но обычно к нему обращались те, кому действительно нужна было помощь, а защищать тех, кто в защите не нуждался, ему еще не приходилось. Но тут речь шла не об обычном клиенте. За недолгое время их знакомства Клод успел привязаться к этому парню, покинутому всеми близкими, пережившему трагедию, столкнувшемуся с предательством. Клод смотрел на него, и понимал, что даже если Джастину плевать на самого себя, то теперь есть человек, которому не все равно, что с ним будет. Вытащить его из этой передряги, было для него делом чести.

Джастин молчал. Он молчал, пока Клод объяснял, какой линии поведения они должны придерживаться. Молчал, когда Клод сообщил, что Скутер нанял для него нового пресс-секретаря, чтобы уладить шумиху в прессе. Он молчал, когда приехал прокурор, и предъявил ему обвинения. Он даже не смотрел на него, молча подписав подсунутую ему бумажку, с которой, разумеется, сначала ознакомился его адвокат.

– И не надейтесь, что спрячетесь здесь, мистер Бибер, – ткнул в него пальцем шериф, перед тем, как уйти. Джастин даже не обратил внимания на это вопиющее оскорбление, молча разглядывая катетер, торчащий из локтевого сгиба, когда дверь в палату открылась, и туда молча вошел Райан. Он широко улыбнулся, когда увидел, что Джастин пришел в сознание, и сидит на кровати, вытянув ноги.

– Я передаю дело в суд, сообщу, когда будет назначено слушание, – обратился шериф к Клоду. – До скорой встречи.

– Позвольте, я вас провожу, – заторопился Клод за ним, – не оставляй его одного, – тревожно прошептал он, поравнявшись с Райаном.

Тот и так уже заметил, что друг не в себе. Джастин, широко раскрыв глаза, смотрел на покрывало, то сжимая, то разжимая его пальцами. Он был жутко бледным, его щеки впали, а пустые, безжизненные глаза были обрамлены фиолетовыми синяками. Да и вообще, сейчас он сильно походил на умалишенного.

– Я приду завтра, – бросил Клод Джастину, но поняв, что тот его не слышит, вздохнул и вышел из палаты, догоняя шерифа.

– Я бы хотел поговорить с вами с глазу на глаз, – сказал он, оказавшись рядом с мужчиной в форме. – Если вы не возражаете.

– Вы снова хотите спросить, что я думаю по этому поводу? – вздохнул тот. – Ну, так я повторю вам то, что уже говорил ранее: я думаю, что у вашего подзащитного нет шансов, будь вы хоть самым лучшим в мире адвокатом, – развел он руками.

– Но ведь у следствия нет никаких улик, – возразил Клод.

– Именно поэтому все зависит от показаний свидетелей. Я говорил с некоторыми из них, – сказал полицейский, открывая входную дверь, – и поверьте, мистеру Биберу не светит ничего хорошего. И вообще, скажите спасибо, что он пытался покончить с собой, – бросил шериф с некоторой злостью. – Только благодаря этому он сейчас не за решеткой, как и полагается за подобные преступления.

Клод широко раскрыл глаза.

– О чем вы? Человек был между жизнью и смертью, а вы говорите, что нам повезло?

Шериф расхохотался.

– Мистер Дюваль, – приблизился он к Клоду, – не пытайтесь вызвать во мне жалость к этому инфантильному сопляку. Я не первый день знаю этого парня, и не удивлюсь, если он сделал это нарочно, чтобы потянуть с наказанием. И вообще, хотите знать мое мнение? – шериф напрягся, уперев руки в бедра. –Тюрьма давно по нему плачет. Это будет ему хорошим уроком, – добавил он.

– Вы ведете себя непрофессионально, – осторожно заметил Клод.

– Я говорю вам это не как шериф, а как мужчина. Этому парню не помешала бы хорошая взбучка, – скривился он. – Не понимаю, куда смотрит его отец.

– Неважно, – отмахнулся он, когда Клод скрестил руки на груди и посмотрел на него, ясно давая понять, что не собирается обсуждать личные качества своего подзащитного. – Я уверен, что мистер Бибер не погнушается пойти против закона в очередной раз, и попытается подкупить свидетелей, – сложил шериф руки в замок. – Думаю, вам, как адвокату, не стоит напоминать, чем караются подобные проступки? Хотя, даже если ему это и удастся, я хорошо знаю судью, который будет рассматривать его дело. Он непреклонен, когда дело касается подобных правонарушений. К тому же, не будем забывать, что вашему подзащитному не впервые придется находиться на скамье подсудимых. Его не слишком чистая репутация сыграет против него. Так что, – шериф пожал плечами, усмехнувшись, – мистеру Биберу недолго осталось гулять на свободе.

С этими словами, он повернулся, и вышел из больницы. Клод тяжело вздохнул и потер затылок. Будь они в Париже, он, возможно, смог бы поднять свои связи и уладить вопрос напрямую с судьей. Но в Лос-Анджелесе он не имел никакого влияния, и это расстраивало его.

Клод почувствовал жалобное урчание в желудке. Со всеми этими заботами, он и забыл, когда в последний раз ел что-то горячее, довольствуясь сухими холодными бургерами, которые он, как истинный француз, люто ненавидел. Пожалуй, действительно, стоило поесть. Он достал из кармана пиджака телефон, и набрал номер.

– Как ты думаешь, твоя мама не будет против гостя за обедом? – прищурясь, спросил он, когда на том конце послышалось радостное «Алло».

– Она будет счастлива! – пропела Габи. – Она как раз только что спрашивала о тебе.

Недавний ужин с ее родителями прошел так замечательно, что у Клода еще долго сохранялось отличное настроение. Точнее, ровно до того момента, пока ему не позвонил телохранитель Джастина с неприятными новостями.

Клод вовремя позаботился о цветочных предпочтениях Ребекки, хотя у него вызвало некоторый конфуз обилие живых цветов в доме, когда он туда приехал. Его шикарный букет, составленный лучшими калифорнийскими флористами, выглядел жалко на фоне многоуровневых цветочных композиций, которыми был заставлен весь холл. Ребекка же приняла его букет так, словно это был первый букет от мужчины в ее жизни. Она даже покраснела. А бутылка отличного Шато Лафит восемьдесят пятого года, предусмотрительно захваченная им из погребов покойного мсье Дюваля, стала завершающей точкой в покорении Клодом отца Габриэллы.

Вообще-то, Клод присмотрел небольшую изысканную брошь для Ребекки. Розовое золото и алмазы смотрелись очень элегантно. Но Габи вовремя остановила его, сказав, что ему не нужно слишком стараться. Взрослый успешный мужчина, стоя в тот вечер в холле дома семьи Бернар, он чувствовал себя шестнадцатилетним школьником, пригласившим их дочь на выпускной.

Клод улыбнулся, опуская телефон в карман, и вышел из больницы, в тот же момент крепко зажмурившись от вспышек фотокамер.

Репортеры облепили его так, что он не мог протиснуться, не отпихнув кого-нибудь локтем со всей силы, а ему очень не хотелось бы этого делать. И в то же самый момент он услышал где-то рядом грубое: «Посторонись». Крупный темнокожий мужчина растолкал репортеров вокруг Клода, обвив его одной рукой, чтобы они не имели к нему доступа, и зачем-то светя фонариком в камеры.

– Кто вы? – тихо, насколько это было возможно в таком шуме, спросил Клод.

– Я Томас. Джастин попросил проводить вас до автомобиля, а если понадобится, то и дальше, – ответил тот, оглядываясь по сторонам. – Пойдемте, пока они не залезли к вам на шею, – поторопил он Клода.

Клод растерянно оглянулся и, прикрыв лицо рукой, спустился по ступеням, направляясь к парковке. Мужчина не отставал, грубо расталкивая прессу перед ним.

– Мистер Дюваль, это правда, что Джастин Бибер убил ребенка? – услышал вдруг Клод.

– Не останавливайтесь, – бросил ему Томас, подталкивая в плечо.

Вопросы продолжали сыпаться все то время, пока они шли в сторону стоянки автомобилей.

– Джастин изнасиловал девушку вместе со своими друзьями?

– Какой срок ему грозит?

– Джастин будет присутствовать на похоронах?

– Какие у него планы относительно своей дальнейшей карьеры?

– Мистер Дюваль, вы употребляли наркотики на вашей яхте в июне этого года?

Клод не верил своим ушам. Боже, во что он вляпался? Все эти вопросы, которые они задавали, вряд ли Джастин сейчас думал об этом. И как они умудрялись все вывернуть наизнанку? Неужели Джастину приходилось сталкиваться с этим ежедневно?

========== Часть 44 ==========

Габриэлла, развалившись на тахте в гостиной и расслабленно скрестив ноги, щелкала по клавишам телевизионного пульта, перелистывая каналы.

– Иди ко мне, – позвала она Клода, который читал журнал, сидя на другом конце дивана.

Клод оторвался от чтения и посмотрел на нее. Габи подмигнула ему, похлопав ладонью рядом с собой.

– Ты предлагаешь мне развалиться на диване в доме твоих родителей? – недоуменно уточнил он. – Милая, мне же не семнадцать.

Габи закатила глаза.

– Не стоит напоминать о своем возрасте, – скривилась она. – Я все равно не буду считать его недостатком, хотя именно он виновен в том, что ты иногда становишься таким занудой!

Клод рассмеялся. Он огляделся по сторонам и слегка приблизился к ней:

– Я выполню любое твое желание, – игриво улыбнулся он, перейдя на шепот, отчего Габи протянула свои руки к нему, надеясь на победу, – когда мы будем одни, – добавил он, отодвинув край ее шелковой блузки и легонько коснувшись пальцем ключицы.

Девушка вздохнула, снова переключая свое внимание на экран телевизора. Клод вернулся к чтению, изредка поднимая взгляд, когда слышал что-то интересное. Однако ему было очень сложно заинтересоваться чем-то надолго, поскольку ни один канал не задерживался более чем на минуту. Габи и сама не знала, что ищет, скорее, просто пыталась убить время. Переключив очередной канал, она почувствовала какое-то напряжение. Назад… Ее внимание привлек выпуск дневных новостей, которым бы она вряд ли вообще заинтересовалась в любой другой ситуации. Габи поднялась и села, пристально глядя на Клода, смотревшего на нее с… экрана телевизора.

– Дай-ка его сюда, – раздалось рядом. Клод, не сразу заметивший, на что она смотрит, стремительно потянулся к пульту, надеясь успеть переключить канал, пока не посыпались вопросы.

Но Габи, не отрывая взгляда от экрана, вдруг высоко подняла руку с пультом, и Клоду пришлось встать, чтобы до него дотянуться. Как только его ладонь была в нескольких сантиметрах от желаемого объекта, Габи резко опустила руку. Клод вздохнул, понимая, что эта дурацкая игра в собачку может продолжаться бесконечно. В любом случае, было уже поздно. Кадры мелькали, сменяя друг друга. Ведущая новостей указывала в сторону Клода, сопровождаемого темнокожим спутником у выхода из госпиталя Уэст-Хиллс. Глаза Габи округлялись все заметнее по мере того, как она узнавала о цели визита Клода в больницу.

Выпуск был довольно непродолжительным, и быстро сменился репортажем о каком-то митинге в пользу защиты диких птиц. Габи повернулась к Клоду, вопросительно подняв брови.

– И что это значит?

Клод тяжело вздохнул, откинувшись на спинку дивана.

– Почему ты не рассказал мне? – спросила она.

– Потому что я адвокат, – он устало посмотрел на нее. – Я не имею права разглашать подробности дел, которые веду.

– Но это же не просто какой-то там парень! – возмутилась Габи.

– А какой же еще? – не понял Клод. – Он обычный человек, которому нужна помощь.

– Но как вышло так, что именно ты будешь защищать его в суде?

– Ну, скажем так, я оказывал ему одну услугу, когда все это случилось, – ответил Клод.

– Так вот где ты пропадал! – вскинула руки девушка. – То есть, у вас там какие-то дела, а я об этом ничего не знаю?

– Пропадал? – возмутился Клод. – Ты же сама запретила мне появляться здесь до дня Икс!

– Ну, ладно, допустим… – недовольно отмахнулась она. – Значит, ты все это время проводил с Джастином?

– Нет, конечно, но мы встречались несколько раз, – развел он руками.

– И зачем же?

– Габи, не начинай, – захныкал Клод, замотав головой.

– Я еще и не начинала! – завелась она.

Клод молча смотрел в одну точку, приложив ладонь ко лбу.

– Ты ничего мне не расскажешь, так? – скрестила руки на груди девушка.

Клод молча кивнул. Он неплохо успел ее изучить и, конечно, не надеялся, что такой ответ ее устроит. Но ведь никто не мог запретить ему хранить молчание, а благодаря своей профессии именно это удавалось ему лучше всего. Огонь встретился с водой… Теперь Клоду оставалось только ждать, как она поведет себя дальше.

Однако Габи не была тем огнем, который от столкновения с водой, начинал шипеть и искрить еще сильнее. И, уж конечно, не тем, который можно было так легко потушить. Она, пожалуй, была таким огнем, который при попытке потушить его, отбрасывал искорку на маленькую веточку рядом, и ждал своего часа, чтобы разгореться с новой силой. У нее был лучший тренажер по выпытыванию всевозможной информации, которую не смог бы добыть даже самый опытный шпион. У нее была Каролина.

Поджав ноги под себя, она уселась рядом с Клодом, и прищурившись, уточнила:

– Ты не можешь разглашать материалы дела, так?

Он кивнул.

– Но ты можешь подтвердить или опровергнуть то, о чем я узнаю сама?

Клод настороженно посмотрел на нее, и пожал плечами.

– Ведь в этом случае, ты мне ничего не расскажешь, – пояснила она, подняв ладони.

– Ну, в принципе, все верно, – задумчиво ответил Клод.

– Я кое-что слышала из репортажей, – начала Габи. – Сомневаюсь, что хотя бы половина из этого – правда.

Клод презрительно фыркнул.

– Судя по тому, какие вопросы мне задавала пресса, большинство – неправда, – не сдержался он.

– Умер ребенок? – спросила девушка.

Клод согласно кивнул, и Габи прочла неподдельную удрученность на его лице.

– Это была его младшая сестра? – осторожно продолжила Габи.

– Да, – тихо ответил мужчина.

– Я слышала, что это он виноват в ее смерти… – прощупывала почву девушка.

– Я бы так не сказал, – покачал головой Клод, задумчиво потирая ухо.

– То есть, он не держал ее голову под водой, чтобы она захлебнулась? – вскинула брови Габи. В следующую секунду ее передернуло от возмущенного взгляда Клода.

– А что, так и говорят? – спросил он.

Габи кивнула:

– И это еще не самая страшная версия…

– Господи, – передернул он плечами. – Даже не рассказывай мне страшную. Ты же не веришь в это? – уточнил Клод.

– Нет, конечно. Но ты же не можешь мне рассказать правду, – раздраженно бросила она. – Поэтому я вынуждена задавать эти идиотские вопросы.

– Конечно, он не топил ее! – воскликнул Клод. – Это вышло случайно. К тому же, он пытался ее спасти.

– Боже мой, бедная девочка, – Габи приложила ладони к щекам. – А его брат? Говорят, его накачали наркотой? Это же не Джастин сделал?

– Нет.

– А Джастин знал об этом?

– Ну, и да, и нет.

– Что это еще значит? – возмутилась она.

Клод пожал плечами, слегка улыбнувшись от идиотизма всей этой беседы.

– То и значит.

– Черт бы тебя побрал, Клод, – Габи взяла подушку, и швырнула в него.

– Не ругайся, милая, – нахмурился Клод, откладывая удачно пойманную подушку в сторону.

– Ладно, – тяжело вздохнула она. – Он был там, когда это произошло?

– Да.

– И он наблюдал за этим?

– Да.

– И какого хрена он ничего не сделал?

– Не думаю, что он вообще понимал, что происходило, – снова пожал плечами Клод.

– Он был под чем-то? – округлила глаза Габи. В свете последних телевизионных репортажей о его жизни, которые она имела честь наблюдать чуть ли не ежедневно, было странно, что ее это все еще удивляет. Вообще-то, если бы прессе можно было слепо доверять, Габи бы уже прочно укоренилась в мысли, что Джастин Бибер никогда не выходит из наркотического опьянения. По крайней мере, таким его выставляли средства массовой информации.

Клод кивнул.

– Ясно, – закивала девушка. – И что ему светит теперь?

– Я сделаю все что в моих силах, но честно говоря, ситуация слишком серьезная, – покачал головой Клод, поджав губы.

– Ты хочешь сказать, что его могут посадить? – с ужасом прошептала она.

– Не стану лгать, такая вероятность есть, – с тяжелым вздохом ответил Клод, и тихо добавил, – и эта вероятность не так уж мала…

– Клод, – дотронулась до него Габи, – ему нельзя в тюрьму. Он же Джастин Бибер, – многозначительно протянула она.

– И что это, по-твоему, значит? – не понял он.

– Как это, что? – замотала головой Габи. – Сомневаюсь, что он выживет в тюрьме.

Клод прыснул со смеху:

– Габи, ты слишком низкого мнения о нем!

– Я-то как раз довольно высокого мнения о нем, – пояснила она, – чего нельзя сказать об уголовниках, да и вообще о мужчинах, кому за тридцать.

Клод приподнял бровь и широко улыбнулся:

– Мне за тридцать, и я, черт возьми, люблю этого парня!

Габи закатила глаза:

– Ну хорошо, минус один тридцатилетний. И все-таки, я боюсь, ему там придется несладко…

– Габи, он отличный молодой мужчина. – Клод положил свои ладони на ее плечи. – Он умный, смелый и честный. Может, он чересчур горяч, но, будем искренни, в некоторых ситуациях это качество только на руку. У него все будет хорошо. Даже при самом печальном раскладе.

Он поймал ее тревожный взгляд, и добавил:

– Милая, тебе просто не нужно верить всему, что говорят. И… – он помолчал пару секунд, прежде чем добавить, – тебе стоит поменьше смотреть телевизор.

Габи перевела взгляд в сторону и задумчиво пробормотала:

– Знаешь, мама мне тоже часто это говорит.

Клод добродушно усмехнулся, притягивая ее к себе. Габи положила голову на его грудь, и закрыла глаза.

– Как он справляется с этим? – пробормотала она рассеянно.

Улыбка спала с лица мужчины, когда он вспомнил безжизненное лицо парня, больше суток не приходившего в себя. Тихое пиликанье было единственным звуком в его палате, и Клод ругал себя за то, что его голову посещают ужасающие мысли о том, что парень может попросту не оклематься.

Клод опустил взгляд и покачал головой.

– Что? – подняла голову Габи, всматриваясь в его лицо.

– Проблема с законом сейчас не самая важная… – ответил он, наконец. – Я волнуюсь за него. Он в таком подавленном состоянии, что даже не знаю… что он может сделать… – выдохнул Клод.

– Ты намекаешь на… – недоверчиво переспросила девушка. – Нет, не может быть, – отмахнулась она, улыбнувшись.

Клод закусил щеку изнутри и тихо сказал:

– Он уже пытался.

– Что? – с придыханием произнесла она.

Клод кивнул, поджав губы.

– Так вот почему он в больнице! – понимающе протянула Габи.

– А какую версию ты знаешь?

– Говорят, что его упрятали в больницу, чтобы избежать ареста.

Он усмехнулся.

– Я предлагал ему подобный вариант – задержаться в клинике после того, как он поправится, – развел руками Клод. – Но ему ни до чего нет дела. У него такой потерянный взгляд… Как тогда, когда вы уехали с яхты. Вот только сейчас он трезв. Это и пугает меня больше всего. Кажется, он не хочет жить.

– Бедняга… – пробормотала Габи, прижимаясь к Клоду. – За что ему это? Он ведь хороший парень.

– Именно поэтому я и согласился защищать его в суде, даже не раздумывая, – сказал Клод.

Габи задумчиво обводила пальцем пуговицы на его голубой рубашке. Будь все не так трагично, сейчас бы она наверняка думала о том, что не могла бы найти себе в спутники более замечательного мужчину, чем Клод. Вряд ли, конечно, она думала бы о том, как ей с ним повезло, в силу своей самоуверенности искренне полагая, что это ему повезло с ней. В любом случае, в ее голове сейчас безраздельно господствовала только одна мысль, вытесняющая все остальные: как сказать об этом подруге? Как она отнесется к этому? Габи знала, что ей не будет все равно. Но, учитывая то, как Каролина старалась скрыть свое истинное отношение к этому парню, Габи бы не удивилась, если бы та, в своем привычном стиле, просто пожала плечами, и пожелала бы ему удачи, занявшись разглядыванием своих ногтей. Кому, как ни Габи было знать, что ее подруга вовсе не так поверхностна и безразлична, какой пытается выглядеть в глазах окружающих?

А, может, она уже все знала? В последние дни они довольно редко виделись, поскольку Каролина почти все свое время проводила с Ником. А когда виделись, она прилагала все усилия, чтобы сменить тему, если Габи вдруг поднимала ее.

Клод чувствовал на себе отсутствующий взгляд девушки, она глядела в одну точку, ни на чем в действительности не фокусируясь. Словно прочитав ее мысли, он напрягся.

– Габи, – вкрадчиво позвал он.

– Да? – тихо отозвалась она.

– Ты же не собираешься никому рассказывать об этом? – уточнил он, прекрасно понимая, что та уже сочиняет монолог в красках.

– Ну… – начала было она.

– Нет! – гневно отрезал он. – Ты не расскажешь ей.

– Клод, но, – подняла голову Габи.

– Даже не думай об этом, – заявил он, угрожающе подняв указательный палец. – Ты дискредитируешь меня, как адвоката. Я и так был слишком наивен, когда рассказал тебе. Ты хоть понимаешь, что я только что нарушил профессиональную этику только потому, что я люблю тебя? – взмахнул он руками, поднимаясь с дивана и пристально глядя на нее.

Габи замерла. Она недоверчиво повела плечами, а потом, издав краткий вздох, подняла брови, сдерживая улыбку:

– Что? – недоверчиво переспросила она.

Клод вздохнул. Он и сам не заметил, как вслух сказал то, что до этого момента знал только он. Они еще не говорили о своих чувствах всерьез, и вообще-то, он представлял себе этот разговор совершенно в другой обстановке и при других обстоятельствах. Но что сделано, то сделано…

Он подошел ближе, и присев на корточки, взял ее ладони в свои, внимательно глядя в ее глаза.

– Габи, – начал он, – ты такая сумасшедшая, – покачал он головой, чем заставил ее нахмуриться. Да… Не это, пожалуй, она мечтала услышать. – Ты ужасно вспыльчива и импульсивна. С тобой я никогда не знаю, что будет в следующую минуту, – продолжал он, глядя в ее глаза, —, но как-то так вышло, что только ты одна можешь зажечь мое холодное сердце.

Габи закатила глаза. Господи, где он взял этот текст? Из Диснеевского мультфильма?

Клод усмехнулся:

– Я не мастер красивых речей, вообще-то, зато могу прокомментировать тебе какой-нибудь закон… – продолжал он, неловко пытаясь шутить. – Но все это неважно, потому что единственное, что я на самом деле собирался тебе сказать, так это то, что я люблю тебя, – смущенно улыбнулся он.

Габи безуспешно пыталась подавить улыбку, которая грозила расползтись на все лицо.

– Думаю, ты умеешь гораздо больше, чем ты думаешь, – покачала головой она, прежде чем приложила свои ладони к его лицу. – Твои чувства более, чем взаимны, – ответила она.

– И ты даже представить себе не можешь, насколько счастливым ты сделала меня только что, – Клод поднялся, потянув ее за руки. – Иди ко мне.

Их губы едва успели соприкоснуться, как где-то слева раздалось негромкое покашливание.

– Простите, что помешала, – сказала Каролина, вошедшая в гостиную на самом интересном месте. – Но поцеловаться вы и потом успеете, вы все равно только этим и занимаетесь, – махнула она.

Габи приложила ребро ладони ко рту, и громким шепотом драматично произнесла, указывая на Клода:

– Он только что сказал, что любит меня!

– О! – воскликнула Каролина. – Наконец-то! Вы как дети, ей-богу… – закатила она глаза.

Они рассмеялись, обменявшись взглядами.

– Поздравляю вас с этим великим событием, так и слышу звон свадебных колоколов, – мечтательно пропела Каролина, не обращая внимания на вялые покашливания Габи.

– Я думаю, самое время обсудить твой свадебный наряд? – предложила она, глядя, как Габи покраснела, а Клод отошел к окну. Или Габи думала, что только она может заставлять кого-то краснеть?

– Я шучу, – рассмеялась Каролина, – я вообще-то хотела, чтобы ты помогла мне выбрать платье для сегодняшнего ужина. Ник пригласил меня в один новый ресторанчик в Беверли-Хиллс, а мне совершенно нечего надеть… – сокрушенно добавила она.