Текст книги "Секвойя (СИ)"

Автор книги: capuchinkina

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 41 страниц)

Новинки и продолжение читайте на сайте библиотеки https://www.litmir.club/

========== Часть 1 ==========

В просторном холле парижского отеля царила величественная тишина, чего нельзя было сказать о площадке перед входом, которая была заполнена исступленно визжащими подростками. В последнюю пару часов здесь происходило что-то невероятное.

Молодая девушка, звонко цокая высоченными шпильками бежевых туфель, стремительно направлялась к стойке регистрации. Она уже опаздывала на обед в ресторане отеля Марриотт. Десять минут назад ей сообщили, что автомобиль ждет у входа, и водитель будет рад доставить ее, куда она пожелает.

– С вашей стороны было крайне безответственно не предупредить гостей отеля об этом форменном безобразии! – ледяным тоном отчеканила она, буравя взглядом администратора. – Знай я, что мне предстоит здесь, – она указала пальцем на стеклянные двери парадного входа, где лица юных девушек искажали гримасы сумасшествия, – я остановилась бы в более приличном месте. – Она знала, что преувеличивает, поскольку парижский Ле Мёрис был, пожалуй, самым достойным местом пребывания людей ее круга, и она останавливалась здесь, сколько себя помнит.

Она посмотрела туда, куда указывала, и ее глаза расширились от ужаса. Забыв, о чем только что говорила, она с придыханием произнесла:

– О, Боже! – Вперив каблук в пол, она отпрянула назад.

Света, проникающего в холл сквозь двери, становилось все меньше и меньше, поскольку фанаты, словно муравьи, залезали на плечи друг к другу, пытаясь добраться до просторного балкона на втором этаже, чтобы проникнуть в отель через него. Швейцары в холле сосредоточенно смотрели куда-то поверх всего этого, словно не замечая того, что происходило снаружи. Тем временем, секьюрити снаружи пытались оцепить вход, не подпуская фанатов к отелю ближе, чем на три метра. Надо признать, что пока им это не удавалось. Крики на улице были такими громкими, что, будь стекло в дверях чуть более тонким, оно наверняка бы треснуло.

Девушка выразительно посмотрела на администратора:

– И как, по-вашему, я должна попасть к своему автомобилю? – выгнув бровь, рассерженно прошипела она.

– Мы приносим свои извинения, мадемуазель. Мы не могли представить, что ситуация выйдет из-под контроля. Уверяем вас, мы делаем все, что в наших силах, чтобы навести порядок. Могу я предложить Вам чашечку чая, чтобы скрасить ожидание? – очаровательно улыбнулся администратор, чеканя текст, как заученную скороговорку. Вышколенности местного персонала могли бы позавидовать солдаты отрядов особого назначения. Разве что, харизмы и подчеркнутого желания угодить у солдат было бы поменьше.

– Чай? Вы что, издеваетесь? – возмутилась девушка, – Через сорок минут я должна быть на другом конце этого проклятого города! Мне не нужен чай! Мне нужен мой автомобиль! – вышла она из себя.

Администратор открыл рот, чтобы произнести очередную успокаивающую тираду, но не успел, потому что отдельные крики снаружи мгновенно превратились в непрерывную оргию сотен голосов. Девушка повернула голову в сторону входа, и снова уперлась каблуком в пол. Девять охранников снаружи отеля встали в полукруг, сцепившись руками, отодвигая своими телами яростно орущих подростков, готовых разорвать их на части, лишь бы хоть на сантиметр приблизиться ко входу. На лицах охранников смех сменялся испугом за считанные секунды. Одного из охранников молодая особа сзади сильно пнула по лодыжке, отчего тот скорчил гримасу, но и не подумал двинуться с места. На плечи другого охранника стремительно пыталась взгромоздиться весьма полненькая дамочка, стараясь ухватиться за его волосы, которых у него, к счастью, было немного. Он дернул плечами, будто бы смахивая назойливого комара, и она упала назад в толпу таких же буйных соратников, что немедленно вызвало шквал возмущения. Охранники невозмутимо продолжали держать оборону, хотя надо было полагать, что дается им это не без труда.

– Мадемуазель Перри, наши гости очень важны для нас, – оторвал девушку от созерцания этой картины администратор, —, а Вы – наш почетный гость, и я приношу свои глубочайшие извинения за доставленное неудобство. Прямо сейчас, мы ждем еще одного особенного гостя, к сожалению, это, – он махнул рукой в сторону вакханалии, – неизменный атрибут его прибытия. Я могу сопроводить Вас к запасному входу, где Вы сможете благополучно покинуть здание. – извинился он. Каролина Перри, дочь известного французского дипломата, как и все члены ее семьи, останавливалась исключительно в Ле Мёрис во время пребывания в столице Франции. Ее отец был важным человеком в политических кругах, и хотя семья Перри уже несколько лет проживала в Штатах, они довольно часто посещали Париж.

Она медленно повернулась, нервно постукивая каблуком по полу, и глядя прямо в глаза администратору с едва уловимым сожалением, будто бы спрашивая: «И что, вот так всегда?», и замерла.

– Мадемуазель, я могу распорядиться, чтобы водитель подал ваш автомобиль к запасному входу? – снова спросил он, выводя ее из раздумий.

– Я… – девушка запнулась, размышляя, стоит ли продолжать этот гневный спор, – Просто выведите меня отсюда, – она тряхнула головой, и, еще раз бросила взгляд в сторону парадного входа.

Администратор в идеально скроенном темно-сером костюме вышел из-за стойки, оказавшись прямо рядом с входными дверьми, и жестом указывая девушке, в какую сторону им следует идти.

– Прошу, – склонил он набок голову.

Вдруг ор снаружи усилился, и в тот момент, когда он достиг своего апогея, двери холла раскрылись, и несколько человек, по всей видимости, секьюрити, быстрым шагом вошли в здание отеля. Девушка отпрянула, едва не сбитая с ног, и замерла, как вкопанная. Следом забежали несколько человек, держа в руках чехлы, по форме напоминающие музыкальные инструменты. Они громко смеялись, а двое из них повернулись к стеклянным дверям и весело помахали руками. Степенный пожилой мужчина, сидящий на диване в холле, оторвавшись от газеты, лениво повернул голову. Тем временем, парень из команды вытащил из футляра крупный фотоаппарат и, развернувшись к дверям, пару раз щелкнул спусковой кнопкой затвора.

Оттуда, где находились лифты, показалась немолодая, ухоженная женщина в светлом пальто. Ее короткие вьющиеся волосы были безупречно уложены. Она держала за руку девочку лет десяти в очаровательном синем платье. Маленькая леди рассеянно озиралась по сторонам, крепко сжимая в руках маленькую блестящую сумочку. Подойдя к выходу, женщина повернула холеное лицо в сторону дверей. За ними было довольно трудно что-либо разглядеть, от постоянного мигания вспышек рябило в глазах. Она неуверенно остановилась, придерживая девочку за плечи, и не понимая, что происходит. Крики на улице не смолкали ни на секунду, только усиливаясь, хотя казалось, это был предел громкости человеческого голоса.

Быстро минуя входные двери, в холле появились мужчины внушительных размеров, одетые в черное. Один из них светил назад карманным фонариком, засвечивая желанный объект фотографов. В этот момент объект, следовавший в плотном кругу охраны, резко развернулся, чтобы приветственно помахать скандирующей толпе, ловящей каждое его движение. Охранник, шедший позади, неуверенно отступил, размыкая защитное кольцо. Кортеж остановился. Объект медленно повернул голову и его взгляд наткнулся на крошечное эфемерное создание, смотревшее на него взглядом, полным восхищения.

– Джастин Бибер, – выдохнула малышка, – мама, это же Джастин Бибер! – она дернула маму за рукав, отчего та улыбнулась и, шепнув что-то девочке, направилась к парню.

– Извините, не могли бы Вы сфотографироваться с моей дочерью? – сдержанно поинтересовалась она.

Объект, коим оказался высокий парень лет 20, очаровательно улыбнулся, взъерошивая темно-русые волосы, лежащие в удивительно органичном беспорядке. Он был, пожалуй, худощавым, но определенно держал свое тело в форме, что было видно по коротким рукавам голубой футболки, выразительно очерчивающим мышцы на его плечах.

– Ну конечно, маленькая леди, иди ко мне, – он протянул руку девочке и она, сначала неуверенно покосившись на маму, а потом осмелев, подбежала к нему. Он взял ее на руки, и очаровательно улыбнулся ей. Женщина, достав из сумочки телефон, сделала несколько кадров. Парень окликнул кого-то из команды и кивнул головой, после чего послышались звуки затвора, но самого снимающего в толпе было разглядеть трудно.

Он поставил ее на ноги и присел рядом на корточки.

– Как твое имя, принцесса? – он сжал ее маленькие пальчики в своих и слегка прикоснулся губами к тыльной стороне ладони.

– Жюли, – восхищенно произнесла она.

– Ты прекрасна, Жюли, ты знаешь об этом? – спросил он, пристально глядя ей в глаза.

Она помотала головой, все еще не веря в происходящее.

– Ты прекрасен, – тихо сказала она, не отрывая от него взгляда.

Девочка залилась румянцем, казалось, что в ее глазах видно, как быстро бьется ее маленькое сердце. Она порывисто обняла его, вызывая у него очередную улыбку.

– Спасибо, милая, – сказал он, поднимаясь на ноги.

Девочка быстро подбежала к маме, восторженно тараторя что-то.

Девушка, все это время стоявшая сантиметрах в двадцати от происходящего, наблюдая эту трогательную сцену, вдруг вспомнила, что она, вообще-то, спешит. Но ее взгляд вдруг наткнулся на пару глаз глубокого янтарного цвета.

– Вы тоже хотите фото? – вдруг спросил их обладатель.

Глаза девушки расширились. Она быстро заморгала, словно сбрасывая с себя недоумение.

– Ч.. Что? – она, словно была оскорблена. – Фото? – ее взгляд полыхал все сильнее с каждым сказанным ею словом. – Фото с Вами? Вы, должно быть, шутите? – она приподняла обе брови сразу, от чего ее лицо выглядело крайне обескураженным. Она оторопела от подобной наглости.

– Я что-то сделал не так? – недоуменно, но осторожно произнес он, не понимая, чем вызвана такая реакция.

Охрана дернулась, пытаясь подойти к нему, и, в случае чего, оцепить. Но он жестом остановил их.

Девушка уставилась на него, склонив голову набок, и произнесла ледяным тоном, от которого поежился даже администратор, стоящий рядом:

– Святая невинность… Вы всё сделали не так. Из-за вашего появления я опаздываю на очень важный обед, но вашим поклонникам не достает ума понять, что вход отеля существует, в том числе, и для выхода из него.

– Мадемуазель, извините, Ваша машина уже подана к запасному входу, – вдруг осторожно вмешался администратор, стараясь не допустить разгорания конфликта.

– Помолчите, пожалуйста! – вдруг резко одернула его девушка. – Дайте молодому человеку объяснить, почему он не выбрал местом своего пребывания какое-нибудь менее цивилизованное заведение, – сказала она, не сводя глаз с парня.

Администратор провел рукой по волосам, стараясь не глядеть на парня, губы которого уже расплывались в усмешке.

– Видите ли, этот отель славится своим избирательным отношением к выбору гостей. Насколько мне известно, здесь, как правило, останавливаются люди, знакомые с нормами поведения в обществе. Теперь я вижу, что из всех правил существуют исключения, – вежливо, слегка улыбаясь, ответил Джастин.

Администратор попытался подавить улыбку.

Девушка залилась краской, и впервые в жизни испытала страстное желание выругаться так грязно, как, ей казалось, она даже не умела. Но благоразумие вовремя взяло верх.

– Действительно, – саркастично улыбнулась она. – Вы слышите? – обратилась она к администратору, не сводя глаз с улыбающегося парня, явно довольного своим ответом, – Вам стоило бы более придирчиво относиться к выбору гостей. Я уже почти готова Вам в этом помочь, – протянула она угрожающе, пристально глядя на Джастина.

– Вы так прекрасны, – вдруг обезоруживающе улыбнулся парень. – Но из Вашего рта льется такое дерьмо, что это полностью перекрывает Ваши достоинства. Вам не помешало бы быть чуть более женственной, – с укоризной произнес он. Секьюрити захихикали.

– Да как Вы смеете? – задохнулась девушка от негодования, громко цокнув шпилькой о мраморный пол. – Прежде чем говорить о моей женственности, может быть, лучше поразмышляете о своей мужественности, которой Вы явно обделены? – возмущенно воскликнула она. А затем добавила:

– Сожалею, что Вам не удается справиться с детьми собственными силами, и Вы вынуждены таскать за собой отряд охраны. Может быть, будь Вы менее тощим, смогли бы постоять за себя сами, но, боюсь, даже пачка скрепок будет для Вас непосильной ношей. – Она улыбнулась самой очаровательной улыбкой, на которую только была способна.

Она понимала, что перегибает палку, но сейчас она была настолько зла на него, что уже не могла остановиться. Парень, в общем-то, не был ни в чем повинен, поэтому сейчас стоял в легком недоумении, как его угораздило стать участником нелепого спора с этой высокомерной нахалкой.

Спор завершился сам собой буквально через секунду, когда девушка вдруг почувствовала, как каблук, который она последние пять минут усиленно вдавливала в пол, надломился, и она, не успев собраться, потеряла равновесие и полетела прямо на Джастина, размахивая руками, словно ветряная мельница. Его руки инстинктивно дернулись вперед, но через секунду он развел их в стороны и шагнул назад, чтобы не мешать этому вовсе не прекрасному, но вполне справедливому возмездию.

Раздался громкий шлепок, и холл разразился громким хохотом. Распластавшись на полу в самой неприглядной позе, она подумала, что в более унизительной ситуации находиться ей еще не приходилось. Не считая того случая, когда ее назойливый младший брат Ноэль налил во флакон ее любимых духов кошачью мочу. Но тогда ей было 14, и над ней не смеялась добрая дюжина человек, в том числе малознакомый красавец, мечта миллионов девушек, которые, кстати, по-прежнему скандировали его имя у дверей парадного входа. Сейчас красавец вел себя на удивление сдержанно и достойно, чего нельзя было сказать о его свите. Кто-то хихикал, кто-то присвистывал, были даже те, кто хохотал в голос, неприлично показывая пальцем в ее сторону. Он же молчал. Ни злобного хохота, ни едких комментариев. Лишь легкая улыбка тронула его губы. Он, казалось, даже слегка сожалел.

Администратор поспешно подал ей руку, пытаясь помочь встать:

– Мадемуазель, мне так жаль, – забубнил он.

Девушка, проигнорировав его предложение помощи, медленно поднялась, держа в руке злосчастную туфлю, снятую с ноги, и укоризненно посмотрела на Джастина, всем своим видом выражая разочарование.

– О! – протянул Джастин, – Я был бы рад помочь, но, боюсь, моей жалкой мужественности не хватило бы на столь героический поступок, – улыбнулся он. – А теперь, если Вы позволите, я пойду и приложу все усилия, чтобы стать чуть менее тощим. – Он поклонился, словно истинный джентльмен, и, развернувшись, уверенно зашагал в сторону лифтов, уводя за собой весь свой отряд.

«Чертов идиот!» – подумала она, переводя взгляд на надломленный каблук. Она не могла понять, чего ей было жаль больше: своей репутации, или любимой пары туфель от Джимми Чу.

Собрав остатки самообладания, девушка отряхнула ладонью черный тренчкот, и гордо подняв голову, под стать английской королеве, направилась в сторону другого лифта в одной туфле, прихрамывая на каждом шагу, и не обращая внимания на администратора, семенящего за ней.

========== Часть 2 ==========

Отели Марриотт и Ле Мёрис находились на левом берегу Сены, издавна считавшемся культурной частью Парижа. Но, и бульвар Периферик, и проспект Жан Жорес в это время всегда были загружены до самого основания. Посчитав, что правый берег будет немного более свободным, водитель пересек реку и начал движение вниз по набережной.

Но он ошибся. Пару минут спустя, черный автомобиль замедлился, периодически останавливаясь, и снова трогаясь. Но даже сейчас автомобиль двигался быстрее, чем покидая заднюю парковку Отеля Ле Мёрис, которая тоже оказалась оккупированной фанатами. Машины медленно ползли по залитой солнцем дороге. Автомобилистов это не слишком огорчало, недавно принятый закон ограничивал скорость движения по городу до пятидесяти, а в некоторых местах и до тридцати километров в час. Сейчас участок дороги рядом с Трокадеро сверху напоминал домино.

Каролина рассеянно потирала запястье, разглядывая из окна автомобиля солнечные блики, пляшущие на видневшейся слева Эйфелевой башне. Рука все еще ныла после неудачного приземления на твердый мраморный пол.

Конечно, она знала кто такой Джастин Бибер. С этой повальной биберизацией, длящейся уже несколько лет, было трудно оставаться в неведении. С тех пор, как его настиг оглушительный успех, хостинг Youtube заполонили видеоролики юных биберят, исполняющих кавер-версии его песен. Они использовали все свои таланты в надежде, что их тоже заметит какой-нибудь именитый продюсер, и готовы были играть мотивы его песен разве что не на кастрюлях.

Сначала он просто пел, периодически помахивая челкой. Она считала, что когда этот очаровательный лохматый мальчишка станет старше, вместе с ним вырастут и его фанаты, и потеряют интерес к фанатизму. Но годы шли, Джастин взрослел. Он подкачал мышцы и избавился от пушистой челки, умудрившись еще и заработать на отстриженных волосах баснословную сумму, выставив их на всеобщее обозрение в каком-то музее. Средства массовой информации окрестили эти метаморфозы примерно так: «Очаровательный ангел с обезоруживающей улыбкой превратился в сексуального разбойника». Разбойник, как и полагается, громко расстался со своей подружкой, театрально пострадал, несколько раз превысил скорость, закатил пару шумных вечеринок. Он даже побаловался запрещенными веществами, о чем сразу же стало известно всему миру. Фанатов становилось только больше. Но мнения поклонников разделились. Пока одни со слезами на глазах причитали, что их несчастный кумир так устает, бедняжка, что расслабляется как может, а другие вопили, что плакала по нему святая инквизиция, более замкнутые и слепо преданные фанаты молча резали вены и выходили из окон.

Каролина никогда не относилась к числу его поклонников, но она была частью социума, и, сначала в старшей школе, а затем и в университете, довольно часто сталкивалась с явлением, называемым незамысловатыми словами Бибер-Фивер*. Да чего уж там, многие из ее подруг считали себя истинными белиберами. Прошлой осенью все мыслимые и немыслимые поверхности студенческого городка Колумбийского университета пестрели листовками и плакатами, призывающими поддержать Джастина, покупая в iTunes его новые синглы.

Фанаты со всего мира защищали его честь, рискуя при этом собственным здоровьем. Каролина слышала историю о некоем активисте, который, в преддверии приезда Джастина в его страну, собирал подписи, посредством видеообращения к родителям фанатов певца, стараясь добиться от властей отмены концерта и запрета въезда поп-звезды на территорию государства, мотивируя это развязным поведением молодого артиста, за что и поплатился при первом же выходе из дома. Подвергнувшись неоднократным атакам фанатов, он был вынужден свернуть свою акцию, и записать новое видеообращение, где приносил извинения белиберам.

Более изобретательные придумывали себе детей от него, после чего громко судились с его адвокатами. Бибер по поводу всех этих инцидентов предпочитал отмалчиваться, заявив только, что слухи – это только слухи, на самом же деле никто не может знать, что происходит в его жизни.

Поскольку многие из ее подруг часто зависали на просторах всемирной паутины, часами просматривая различные шоу с его участием, Каролине периодически приходилось становиться их невольным наблюдателем. После одного из таких шоу, ей подумалось, что Джастин не слишком обременен интеллектом, так как он заявил ведущему, что бывал на всех континентах, но на просьбу перечислить их, смог назвать всего четыре.

Она выросла в семье политика, где беседы с премьер-министром Франции о развитии транспортной сети столицы заменяли ей разговоры по душам о мальчиках и шмотках. Ее отец, в свое время окончивший Национальную школу администрации в Париже, служил в Министерстве иностранных дел Франции до тех пор, пока его не направили на консульскую службу в посольство Франции в США, базирующуюся в Нью-Йорке. Каролине тогда было одиннадцать. Окончив одну из лучших Нью-Йоркских школ, а теперь обучаясь в Колумбийском Университете, она была начитанна и вращалась, в основном, в кругах интеллектуалов.

Девушка не имела ничего против фанатов, считая, что это личное дело каждого, просто она никогда еще не сталкивалась с таким их количеством. Лично ей импонировал Фрэнк Синатра. В том, чтобы быть фанатом давно умершего человека, были свои преимущества. Не было никакой необходимости бегать по миру в надежде приблизиться к нему хоть на метр. И определенно не стоило беспокоиться, что приходится его с кем-то делить.

Каролина шумно выдохнула, когда машина, наконец, обогнула Триумфальную арку, и впереди показались красные козырьки Марриотта. Стоянка была полна. В обеденное время и не стоило ожидать иного. Каролина отпустила водителя, сказав, что пробудет здесь около часа, и скрылась в отеле.

Комментарий к

*Fever (с англ.) – лихорадка

========== Часть 3 ==========

Оживленный зал ресторана напоминал муравейник. Люди торопились на работу, спеша разделаться с ланчем как можно скорее. Официанты торопливо сновали по залу, стараясь не задеть друг друга или быстро сменяющихся посетителей.

– Я рассчитывала, что ты остановишься в моем доме, – виновато произнесла Габриэлла, – но неделю назад родители озадачили меня новостью, в связи с которой был затеян ремонт. Никак не могу решить, нравится мне это или нет. – Хрупкая шатенка сидела, откинувшись на спинку полукруглого бежевого кресла, обтянутого кожей, и сосредоточенно водила длинным ногтем по узору белоснежной скатерти. Ее темно-синее платье, едва доходившее до колена, резко контрастировало с желтыми лабутенами на тонких шпильках.

– Меня вполне устраивает Ле Мёрис. Устраивал… – Каролина недовольно махнула головой, отгоняя неприятные мысли. – Не томи! Что за новость?

Когда сегодня утром Габриэлла позвонила ни свет, ни заря, радостно щебеча, как она соскучилась, и требуя немедленной встречи, Каролина думала, что это будет подальше от центра. Но подруга настаивала на Марриотте, не слушая никаких возражений, и сообщив, что у нее есть важная новость. Судя по заговорщицкому, слегка торжественному тону подруги, новость тянула на помолвку или беременность, как минимум. Но Каролина знала подругу слишком хорошо. Эта легкомысленная красотка, скорее постриглась бы в монахини, чем дала себя окольцевать.

– Отцу предложили должность генерального директора крупной юридической компании, – задумчиво протянула подруга.

– Это же здорово! А к чему нужно было затевать ремонт? Интерьер вашего дома не устроил членов совета директоров? – Кэри иронично улыбнулась.

– Эта компания находится в Лос-Анджелесе, – подытожила Габриэлла и выжидающе посмотрела на подругу.

На несколько секунд воцарилось молчание. Кэри взяла вилку, поправляя свободной рукой салфетку на коленях, и вонзила ее в сочный антрекот, безразлично заметив:

– Это означает лишь то, что теперь для встречи нам не придется пересекать границу. И это отличная возможность для твоего отца. Жаль, конечно. Ваш дом много для меня значил. Где ты сейчас остановилась?

– Первое время я жила у папиных друзей, в квартале Маре, – воодушевилась девушка, активно жестикулируя. – Там чудный дом, но их экономке не хватало такта. Она пожилая чопорная англичанка, – брезгливо сморщилась Габриэлла, – и позволяла себе укорять меня взглядом за поздние возвращения.

Француженки были знамениты своей раскрепощенностью и независимостью, так что подобное поведение Габи сочла за оскорбление.

Она вдруг опустила глаза, нервно потирая пальцем край бокала.

– Вообще-то, три дня назад я сняла здесь номер. Пока без даты выезда. Ремонт в доме закончится на днях, там почти ничего не меняли, разве что мелкие косметические недостатки.

– Так вот почему мы обедаем здесь, чертовка! – наигранно рассердилась Каролина.

– Прости, – слегка виновато улыбнулась Габи. – Черт возьми! Теперь я буду вынуждена жить далеко от родного дома, – устало добавила она, – а ты ведь знаешь, как я ценю тепло домашнего очага. Семейные традиции – это единственное, что по-прежнему делает нас с родителями семьей теперь, когда я выросла и нуждаюсь в них уже не так сильно, как раньше. – Она посмотрела на подругу и замолчала, увидев, как та, опустив голову, рассеянно теребит салфетку.

– О, дорогая, прости… Мне не следовало… Ну, говорить всего этого. – Габриэлла протянула руку подруге, с сожалением глядя на нее.

Девять лет назад, в такой же чудесный летний день, Андрэ Перри радостно улыбаясь, сообщил во время семейного ужина, что его направляют на работу в Соединенные Штаты Америки. Их семье придется пожить в Нью-Йорке. Мама захлопала в ладоши и кинулась в объятия отца, чуть не смахнув по пути тарелку из фамильной коллекции фарфора. Девятилетний Ноэль торжественно запел гимн. Все были счастливы. А Каролина не понимала, что в этом хорошего. Сейчас, когда у нее, угловатого подростка, только-только появились новые друзья, ее хотели оторвать от привычного мира. Ей совсем не нравилась эта затея. Всю следующую неделю отец пропадал на работе, готовя необходимые документы, а мама целыми днями говорила с кем-то по телефону. Ноэль собирал вещи, зачем-то требуя для своего скудного гардероба восемь чемоданов. Каролина мрачно наблюдала за этой суетой, в глубине души надеясь, что в последний момент окажется, что все это просто глупая шутка. Но вскоре все документы были готовы, и у нее не оставалось иного выбора, кроме как начать собирать вещи. Она сложила в дорожные сумки совсем небольшое количество одежды, словно собиралась на курорт на неделю. Когда накануне вылета ее мама увидела две сумки в комнате дочери, она изумленно выгнула бровь:

– Милая, ты еще не собрала вещи? – Она распахнула двери в гардеробную, и ее глаза расширились, когда она увидела, что почти вся одежда все еще висела на привычных местах.

– Я собрала все самое необходимое, думаю. Мы ведь скоро вернемся, – будничным тоном произнесла девочка, не отрывая взгляда от книги.

Сабрина Перри с сожалением посмотрела на дочь:

– Кэри, мы не вернемся, – тихо сказала она, присаживаясь рядом, – мы переезжаем. Дом уже продан. Теперь здесь будет жить другая семья.

Оказалось, что дом неделю назад был выставлен на продажу, и покупатель нашелся еще до того, как они начали паковать вещи. Каролина не могла поверить своим ушам.

– Мама, я не хочу уезжать, – жалобно протянула она и в ее глазах блеснули прозрачные капли.

– Детка, тебе там понравится, – заискивала Сабрина, зная, что не в ее силах что-то изменить. – Мы нужны твоему отцу.

Ночь прошла в сборах, утром в их доме появились сотрудники транспортной компании, и основная часть чемоданов была отправлена в США. Каролина растерянно смотрела на фасад дома из заднего окна автомобиля. Он становился все меньше и меньше, будто бы забирая с собой кусочек ее сердца.

И тут понеслось… Мама была одержима идеей найти идеальное гнездо, и семья Перри примерно дважды в год меняла место жительства. Кажется, в двух или трех домах они даже жили больше года. Риэлтор нашел золотую жилу в их лице. Сабрину обязательно что-то не устраивало. То слишком длинный балкон, то недостаточно просторный холл, то странные звуки в мансарде. Андрэ относился снисходительно к капризам жены, проводя большую часть своего времени в командировках. Они сменили больше десяти домов за первые семь лет жизни в Большом Яблоке. Дети только успевали привыкнуть к новому месту, обжиться в своих комнатах, как выяснялось, что они снова переезжают. В конечном итоге, они стали воспринимать каждое новое место жительства как временное, что-то вроде личных отелей. В одном из очередных домов Ноэль отказался разбирать свои чемоданы, сказав, что это бессмысленная трата времени, ведь скоро все равно переезжать. Они прожили в нем четыре месяца, и все это время гардеробная часть его комнаты пустовала, поскольку одежда хранилась в чемоданах и доставалась оттуда по мере необходимости. Каролина никак не могла смириться с тем, что у нее нет, и никогда не было собственного угла. Каждый новый дом она провожала взглядом точно так же как тот, в котором стало известно, что отныне ее жизнь навсегда изменится. И с каждым новым отъездом она теряла какую-то часть себя, пока, в конце концов, не начала люто ненавидеть все эти громоздкие постройки. Все, кроме одной.

В просторной квартире величественного дома в центре Манхэттена они прожили всего полгода. Но именно это место очаровало ее навсегда. Там всегда было очень светло. Окна огромной залы выходили на Центральный парк. Многие воспоминания связывали ее с этим местом. После этого, где бы она ни жила, она всегда мысленно возвращалась в эту квартиру. Только в ней она была по-настоящему счастлива. Но после очередной находки матери в лице особняка в викторианском стиле, квартира была продана Нью-Йоркскому медиамагнату, который давно пытался ее купить.

С годами отношения родителей становились все хуже. Каролина замечала, что они почти не разговаривают. Изначально заключенный по расчету, теперь этот брак все-таки дал трещину. Отец стал все реже появляться дома. Он изменял матери, а она делала вид, что пребывает в блаженном неведении. Сабрина была так зависима от светской жизни, что не смогла бы отказаться от бесконечного калейдоскопа приемов и вечеринок. Последние пару лет они провели в одном доме, настолько огромном, что члены семьи встречались в нем только за ужином. Ноэль с трудом терпел лицемерие, царящее в семье в последние годы, поэтому сразу после школы, проигнорировав волю отца и причитания матери, отправился в Джуллиардскую школу искусств. Теперь он предпочитал появляться в доме по редким праздникам, в основном проводя время в кампусе с богемными приятелями.

Лишенная детства, оторванная от своих корней, Каролина Перри выросла высокомерной и капризной дамой. Отец, словно чувствуя, что ей приходится переносить, безмерно баловал ее. С ранних лет у нее было буквально все, о чем она вскользь упоминала. Напряженная атмосфера в семье и множественные переезды сделали ее замкнутой. А бесчисленное количество незнакомых людей в доме, посещающих великолепные рауты, устраиваемые ее матерью, научили девочку лицемерию.

С Габриэллой они были знакомы, кажется, всю жизнь. С раннего детства Каролина проводила в доме семьи Бернар больше времени, чем в собственном. Отец Габриэллы, Себастиан Бернар, был преуспевающим юристом международного класса и давним приятелем Андрэ Перри. А ее мать, Ребекка, в прошлом, известная французская актриса, после рождения Габи оставила карьеру, чтобы посвятить себя семье. С тех пор, как семья Каролины перебралась в штаты, Габриэлла была единственной, с кем она поддерживала связь во Франции. Именно она утешала Каролину, когда та в слезах звонила посреди ночи, узнав об очередном переезде, или же просто капризничая. Она всегда была готова прийти на помощь подруге, и отвлечь ее новой поездкой за увеселениями. Взбалмошная и беззаботная Габриэлла была для нее настоящим спасением. Как правило, не слишком обеспокоенная учебой в Сорбонне, Габи летела в штаты за подругой, по дороге мысленно прокладывая их дальнейший маршрут. И они, наспех собрав вещи Каролины, летели на очередной курорт, а затем на другой, и еще на один.