Текст книги "Вован-дурак (СИ)"

Автор книги: Bobruin

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 34 страниц)

– Амелия, ну что же Вы так жестоки к людям? Возможно, Гилдерой немного вышел за рамки дозволенного, но чтобы из-за этого ломать ему жизнь?

– Он сломал ее себе сам. И знаете, мне как-то больше импонирует тот подход к разбору подобных дел, который используют русские. Я читала их нынешний уголовный кодекс, так в России за растление малолетних, не достигших четырнадцати лет, положено только одно наказание – смертная казнь. Причем насильников у них часто не расстреливают, а публично вешают.

– Как-то слишком сурово.

– Конечно, сурово, но зато эффективно. В России уровень преступности крайне низок. Может быть, и нам стоит кое-что перенять от них?

Такой отповеди от мадам Боунс никто не ожидал. И это она еще не говорила того, что в СССР уголовный закон один для всех, что для слесарей, что для депутатов Верховного Совета. Применительно к английским магическим реалиям это выглядело бы так, что сановные лорды и сэры за свои грехи в виде убийств и изнасилований получали бы точно так же, как и простолюдины. А то и больше, помню я, как на Рождество Амелия рассказывала, что в здешнем СССР выборные должности являются не индульгенцией от всех грехов, но отягчающим обстоятельством.

Дамблдору ничего не оставалось, как сменить тему беседы.

Волшебный мир в очередной раз капитально тряхнуло. Никто и не думал даже заподозрить, что знаменитый писатель и автор многих книг Гилдерой Локхарт окажется педофилом, да еще и попадется с поличным при попытке совершения очередного преступления.

Наших имен в прессе не было, все заслуги перепали Амелии и ее бригаде. Мы были не в претензии, пускай почтеннейшая публика посмотрит, какая мразь водится в ее рядах и насколько самоотверженно доблестные менты проводят зачистку этих самых рядов.

Как выяснилось, жертвами Локхарта за полгода стали двенадцать девочек с первого, второго и третьего курсов. Из тех, кого я мог знать, под раздачу попали Фэй Дунбар с Гриффиндора, а также Лилиан Мун и Су Ли с Равенкло. Всеми ими сейчас занимались целители из больницы Святого Мунго, пытаясь излечить урон физический и душевный.

Скандал возник страшный. К нам в школу опять приехали сановные лорды, а затем и здешний министр, вся эта шушера долго что-то выговаривала Дамблдору, отчего тот пару дней ходил красный, словно вареный рак. В наше общежитие заглядывал лорд Гринграсс, отец Дафны и Астории, нашел меня и долго жал мне руку, благодаря за спасение чести его младшей. Видимо, обе девчонки ему таки выложили полную версию событий. А что, Дафна с Асторией, хоть и благородного происхождения, но ведут себя отнюдь не по-дворянски, то бишь являются полной противоположностью Малфоя и его банды гопников. Да и отец их отнюдь не чурается пролетарских рукопожатий, не выставляет нос выше головы. А это радует.

На международном уровне старушка Британия тоже отгребла. Дамблдора с позором выставили с поста почетного председателя конфедерации магов, причем больше всего на этом настаивал Советский Союз. Представитель от далекой Родины, по имени Тихон Иванович Шишкин, а по национальности леший откуда-то из-под Ярославля, учинил нашему дражайшему директору разнос со всей крестьянской непосредственностью. Большая часть реплик, судя по всему, в газеты не попала за полной непечатностью оных.

Самого же Локхарта, как главного обвиняемого, в итоге заставили поцеловаться с дементором, то бишь одним из охранников местной зоны, который питается человеческими душами. Как выяснилось, в здешнем мире столь экстравагантные свидания заменяют собой высшую меру соцзащиты. При этом человек, которого поцеловали эти, надо сказать, весьма любвеобильные существа, превращается в растение, которое надо содержать и подкармливать, пока не помрет. Такие растительные тушки содержатся в особом отделении местного госпиталя. А еще говорят, что у нас на Руси негуманно с преступниками обращаются. Уж чья бы корова мычала, право слово.

Уроков Защиты у нас больше не было весь остаток года. Совет попечителей, скрепя сердце, согласился признать учебную программу на этот год совершенной профанацией, а замену за незначительностью оставшегося времени и полным отсутствием альтернативы решили не искать. Экзамен по Защите для всех семи курсов был отменен.

Книжками Локхарта мы еще долго потом топили печку. Этой макулатуры у нас теперь было завались, благо все школьники с дружественных факультетов, кто потратился на эту кучу растопочного материала, принесли ее нам и свалили в дровяном сарае.

Больше всех горевала Гермиона Грейнджер. Похоже, до нее так и не дошло, что же именно являл собой бывший профессор и на чем его взяли.

А в нашу дружную компанию прочно вошли сестры Гринграсс. Дафна и Астория теперь точно так же, как и Сьюзен, часто сидели вместе с нами возле теплой печки и слушали, как я пою песни. Особенно было не оторвать от нас младшую. Не забыла, значит, помнит, кто ее обидчика подстрелил.

Но этим история еще не закончилась. В апреле, когда следствие по делу Локхарта уже было готово для передачи в суд, наша честная компания добыла и предъявила пред ясны очи мадам Боунс еще одного рецидивиста, причем давно объявленного умершим.

А помогла во всем этом нам карта, что мне Фред и Джордж отдали. По ней мы и установили как-то раз, что по подземельям бегает некто «Питер Петтигрю», судя по легендам волшебного мира, давно считающийся геройски погибшим. Да-да, тот самый объект «Крыс», непосредственно виновный в гибели родителей канонического Гарика, конкретно тем виновный, что сдал их своему фюреру. А вслед за этим подставил старинного приятеля потерпевших, он же крестный самого Гарика, коего звали Сириус Блэк, совершив в процессе убийство двух и более людей с особой жестокостью.

– Дред, Фордж, а… карта эта, что, мертвых показывает?

– Нет, откуда…

– Только живых…

– Даже привидения тут не видны…

– Тогда откуда тут присутствует некто «Питер Петтигрю», считающийся безвременно почившим двенадцать лет как?

– Мордред его знает…

– Надо поискать…

– Прибежит!

Отловили мы его спустя пару дней в коридоре, ведшем в башню Гриффиндора.

– Смотри, Гарри…

– Да это же Короста…

– Крыс нашего непутевого…

– Братца Рона…

– Как он тут оказался?

– Так, братаны, на карте что написано? Ловим!

Крыс обреченно заметался по коридору, но против нас троих вывернуться не смог. Поймали и сунули в стеклянную трехлитровую банку, любезно предоставленную нам по щучьему велению. А затем сдали, когда мадам Боунс снова у нас появилась.

По вновь открывшимся обстоятельствам британское магическое общество вновь затрясло. Объявленный мертвым герой вдруг был найден живым и в крысином обличье. Допрос с пристрастием раскрыл, как говорится, всю гнилую сущность, подозреваемый запел про все, что знал, и про что не знал, тоже.

Достопочтенные британские магические газеты в мае вышли с заголовками: «ГЕРОЙ, ОКАЗАВШИЙСЯ ЗЛОДЕЕМ: ПИТЕР ПЕТТИГРЮ НАЙДЕН ЖИВЫМ И РАССКАЗАЛ ВСЕ!». По итогам рассмотрения дела Дамблдор еще раз отгреб горячих и лишился поста председателя Визенгамота – за то, что объявил преступника героем, а невиновного приказал посадить. Процесс же по делу Сириуса Блэка набирал обороты, и Амелия обещала выпустить «моего» крестного на волю до начала лета.

Крыс, как и педофил Локхарт, по приговору суда отправился на свидание с дементорами и был поцелован ими взасос. Что ж, каждому да по грехам их.

Мандрагоры у мадам Спраут наконец-то созрели, и завхозу мистеру Филчу торжественно вернули его питомицу, вполне себе живую и здоровую. Ожил и малолетний папарацци, сильно опечалившийся по поводу утраты своей камеры. А вот Джинни Уизли ходила мрачнее тучи и все пыталась привлечь мое внимание. Несколько раз она пыталась открывать дверь, ту самую, которую мы бетоном заделали, но не преуспела. И однажды кто-то нашел ее возле двери туалета в бессознательном состоянии. Как и следовало ожидать, дверь была приоткрыта, но табличка оставалась на месте.

– Вот скажите мне, друзья, что подумает интеллигентный человек, прочтя эту надпись? – обсуждал я со своей компанией этот инцидент.

– Интеллигентные люди, между прочим, с блокнотом в сортир не ходят!

– С каким еще блокнотом?

– Да блокнот у нее был, черный такой, не видели?

– Нет, не видели, может, свистнул кто?

– Значит, свистнул, или все же было что в кармане?

– А кто его знает, будем надеяться, что прояснится.

К огорчению всей школы, так и не прояснилось. Джинни Уизли пришла в себя только через неделю, а встать с постели смогла только в середине лета, практически до самого начала учебного года проведя в больнице под присмотром врачей. Но даже тогда она ничего не смогла вспомнить. Блокнот с сюрпризом больше никому на глаза не попадался, исчезнув бесследно. А вместе с ним – и содержащийся в страницах кусок души местного развоплощенного фюрера. Канонический Гарик от таких перспектив пришел бы в ужас, ведь его целенаправленно выращивали для войны с Волдемордом. Но я не он, мне бы убраться отсюда в темпе, да вытащить своих друзей и близких, а достопочтенное британское магическое сообщество пускай спит и дальше, коли не желает принимать меры задолго до. В тридцать третьем они точно так же спали, а проснулись лишь тогда, когда на Лондон стали падать немецкие бомбы. Советский же Союз на любого фюрера управу найдет, и на бессмертного тоже. Прилетит, к примеру, «Сатаной» [51] по логовищу, а ядерные грибочки, как известно, очень невкусные и совершенно при этом неполезные…

[51] Баллистическая ракета РС-20 «Воевода», по классификации НАТО SS-18 «Сатана» на данный момент является одним из самых мощных видов ядерного оружия, имеющегося на вооружении РВСН СССР и России. Комплектуется разделяющейся головной частью, имеющей до десяти боезарядов, либо единым зарядом мощностью до 25 мегатонн. В настоящее время снимается с вооружения, заменяется более современными ракетными комплексами «Тополь-М» и «Ярс».

====== Глава двенадцатая. Мой дядя – честный вор в законе ======

Золотые купола

Душу мою радуют,

А то не дождь, а то не дождь —

Слезы с неба капают.

Золотые купола

На груди наколоты,

Только синие они,

И ни крапа золота…

Михаил Круг «Купола»

– Вот и закончился еще один учебный год! – торжественно объявил Дамблдор на прощальном ужине в честь последнего звонка. – И у вас теперь снова есть время на то, чтобы забыть все, чему мы вас тут научили. Не забудьте, когда вы в сентябре вернетесь сюда, ваши головы снова должны быть пустыми! А теперь объявим результаты…

В общем, кубок теперь достался гриффиндорцам, мы с Равенкло поделили второе место, а петушатник снова оказался вне игры.

Вечером того же дня мы устроили торжественные проводы Тони Гольдштейну, забравшему из школы свои бумаги в связи с отъездом на ПМЖ в Израиль. Особенно опечалилась Ханна, но наш еврейский приятель клятвенно пообещал о ней не забывать и со временем забрать ее с собой.

И снова поезд, несущий нас на юг, и снова вся наша компания устроилась в одном купе, и всю дорогу мы играли в карты, травили друг другу байки и пели хором полюбившиеся многим песни.

А на перроне станции нас ждал сюрприз. Рядом с Дорой, Тедом и Андромедой, пришедшими встретить меня с поезда, стоял высокий и худой мужик с усами и косматой головой.

– Гарри! – закричал он. – Сохатый Младший! Меня выпустили!

– Гарри, это твой крестный Сириус Блэк, – представила мне его Андромеда. – А также мой двоюродный брат и лучший друг твоего отца.

– Дядя Сириус?

– Лучше называй Бродяга, именно так я и спасся там, в тюрьме.

– Бродяга? – удивленно переспросили проходившие мимо близнецы.

– Он самый, а что такое?

– Прости нас, учитель, мы недостойны!

– Это еще кто такие? – повернулся Сириус ко мне.

– Это, Бродяга, мои друзья, Фред и Джордж Уизли, воплощенная угроза жизни всей школы вообще и факультета Слизерин в частности. А про Бродягу они узнали, когда нашли некий кусок пергамента, где надо было торжественно поклясться, что замышляешь шалость и только шалость.

– Значит, вы нашли карту.

– Да, украли ее у Филча…

– Еще на первом курсе…

– А потом отдали Гарри…

– Когда выучили замок наизусть…

– И именно благодаря карте…

– Поймали Петтигрю!

– Так это вы его поймали? А я-то думаю, с чего бы то вдруг, заявляется ко мне Амелия, и давай мне бумаги на УДО [52] подписывать. Дескать, в связи с отсутствием состава преступления, нашли настоящего злодея и так далее.

– Мы его и поймали, Бродяга. Так и было, случайно нашли по карте, поймали, засунули в банку и сдали мадам Боунс.

– Молодцы! Господин Бродяга выражает сыну Сохатого и его друзьям свою благодарность!

– Сын Сохатого благодарит господина Бродягу за столь лестную оценку его способностей, – ответил я.

– Откуда мародерским штилем научился говорить? – вопрошает меня Сириус.

– Оттуда.

– Ну да ладно, это ты мне дома расскажешь. А то я за двенадцать лет совсем отстал от жизни.

– Сириус, ты все же решил почтить нас своим присутствием, – появилась Амелия, державшая за руку Сьюзен.

– Эми, а ты все хорошеешь.

– Уж твоими бы устами да мед бы пить, Сириус. Или ты уже забыл…? – прищурилась мадам Боунс.

– Что забыл?

– Вообще-то мы с тобой были помолвлены, старый ты шелудивый пес. Еще до того, как тебя посадили.

– Даже так?

– Все же дементоры тебе ум за разум вывели, – картинно состроила гримасу мадам Боунс. – Надо это исправить. Жду вас с Гарри у себя, и как можно скорее.

– Всенепременно воспользуемся приглашением.

– Лучше сделай, Сириус, а то я тебя еще по школе хорошо помню, – улыбается Амелия, после чего они со Сьюзен покинули станцию.

Тони Гольдштейн на перроне распрощался с нами, пообещав писать из Израиля и когда-нибудь заглянуть к нам в гости.

Обеих своих дочерей встречал лорд Гринграсс, пожавший мне руку, как старому знакомому.

– Так, а это еще кто… Сириус? Ты? – внезапно распахнулись его глаза. – Тебя все-таки выпустили!

– Кто спра… Альфред Гринграсс, старина! Сколько лет, сколько зим! – завопил Сириус, бросившись обниматься.

– Ты-то как здесь? – удивился Альфред.

– Выпустили меня, как сказала Амелия, «за отсутствием состава преступления». Значит, все же признали ошибку.

– Лучше поздно, чем никогда, мы в твой приговор все равно не верили.

– И на том спасибо. Кстати, Альфред, а чего ты с моим крестником поручкался?

– А, тут история была нехорошая, так он мою младшую выручил.

– Это не с Локхартом ли?

– С ним самым. Поймали его в последний момент.

– То-то я помню, как вертухаи [53] ржали. Вот, мол, знаменитость литературная, так всем пыль в глаза пускал, и так зашкварился перед всем народом. На малолетке, мол, фраерок и спалился. Зимой было, за пару месяцев до моего освобождения.

– Да уж, а как свою писанину рекламировал. Всех, поди, учеников заставил купить. Только, вон, Гарри, как мне Дафна рассказывала, и не купил. Она ж с ним на одном факультете учится.

– Вот так дела…! Ну да ладно, крестник, ты мне дома обо всем расскажешь, – повернулся Сириус ко мне. – Что ж, бывай, Альфред, как-нибудь увидимся.

– До встречи!

Впятером мы покинули станцию и вскоре прибыли в дом семьи Тонкс.

– Ну что ж, давай, крестник, колись, в натуре, как ты дошел до жизни-то такой, – сказал Сириус, когда мы уселись за столом.

– Сейчас расскажу, только давай чай поставлю, – достаю скатерть, раскидываю, появляется самовар и блюда с пирожными.

– Ну, богатый стол, – удивляется Сириус. – Козырный хавчик, хоть похаваю чего нормального после баланды и чифиря. Это чё, так теперь питаются?

– Нет, Бродяга, это только я купил по случаю, так и наш факультет теперь с этой скатерти ест.

– Какой факультет? Куда тебя Шляпа определила?

– На Хаффлпафф, к Доре, – названная при упоминании ее имени тут же блеснула красным цветом волос. – А сижу я за одной партой со Сьюзен Боунс.

– Это которая Амелии племянница? Молодец, крестник, хвалю, не посрамил чести Мародерской!

– С нами еще сестры Гринграсс часто сидят, Дафна с Асторией.

– Альфреда дочки? Тоже ничего так, помню я их мать по школе. Если они хоть немного на нее похожи…

– СИРИУС! – вспыхивает Андромеда. – Ты еще про свои любовные похождения начни тут рассказывать!

– А что, и начну, надо же кому-то крестника просветить. Хотя, судя по тому, что я услышал, он и сам прекрасно справляется. И мелкая Боунс, и обе Гринграсс…

– Они еще с Дорой не разлей вода, на гитаре ее играть учит.

– Вот это новость! Еще и она! Ты так меня переплюнешь! Я в твои годы еще только-только начинал девчонками интересоваться. А тут второй курс только окончил, и уже четыре подружки. Кстати, а с чего бы это вдруг Сопливус через три камеры от меня поселился?

– Какой еще Сопливус?

– Ну Снейп, это мы так в молодости его называли. Говорили, за оскорбление словом и действием канает, пятнадцать лет получил. Он же до позапрошлого года у вас в школе вроде бы как преподавал.

– За дело и получил. Не хрен было язык распускать на кого не надо. А дело было так… – и я рассказал Сириусу, что и как произошло осенью позапрошлого года на первом же нашем уроке зельеварения. Как Снейп распустил язык, но сам в результате языка и лишился.

– Вот это да… – восхищенно поднял глаза к небу Сириус. – Вот это шалость так шалость! До такого даже мы не додумались! На первом же уроке! Сопливуса – на зону! Кто теперь у вас там зелья варит?

– Слагхорн, Дамблдор его месяц уговаривал из отставки выйти.

– Помню такого. Твой папа был бы счастлив. Так насолить Сопливусу он даже не мечтал! Кстати, ты в квиддич играешь?

– Нет, конечно, зачем оно мне надо?

– Ну как же, твой папа без ума от спорта был, в школе ловцом играл за Гриффиндор.

– А я даже не на Гриффиндоре. И, если честно, мне полеты на метле не понравились вовсе. Учили нас, учили, но особого таланта за мной никто не заметил.

– Э-эх, – печально махнул рукой Сириус. – Зато ты меня в другом догнал и перегнал. Засадил на зону Снейпа – раз, нашел четырех подружек – два.

– Еще Локхарта из нагана подстрелил, когда Асторию выручали – три.

– Как подстрелил? Так это ты его?

– И снова при помощи карты. Дело все в том, что этот м… взял моду, какой-нибудь из малолетних девчат с первых курсов отработки у себя назначать за невосторженный образ мышления, а потом стирал им память об этом событии. Мы всей школой думали, что там да как. В конце концов, четырнадцатого февраля, в день, так сказать, святого Валентина, нас со Сьюзен догоняет Дафна и говорит, что Астория под раздачу попала. Гляжу в карту – точно! Этот е… пи… запер ее в своем кабинете и гоняется за ней. Я – туда, сказал еще Сьюзен позвонить тете, чтобы та ментов привела. С собой у меня как раз наган был, купленный в Косом переулке в магазине антиквариата. Дошел до кабинета, а там и Амелия подоспела. Открываем, и видим картину маслом, приготовления к действию во всей красе. Так эта тварь е… не то что не сдалась, она на нас поперла. Вот и… короче, семь пуль в барабане, двумя попал, этого хватило.

– Ничего себе! – воскликнули хором все собравшиеся.

– Это же было опасно! – взвилась Андромеда. – Как у тебя вообще мысль возникла…

– Ну, ты даешь, Гарри! – захохотала Дора. – А я-то думала, как это так оказалось, что Локхарт на суде хромал как инвалид. А оно вон оно что! Молодец!

– Правильно, мочить педофилов! – поддержал Тед. – Хорошо ты сделал, что подстрелил его.

– Ну, Гарри! Ну, крестник! Это же как… как… как медом по сердцу!

– Не то слово! Ты бы видел, Сириус, какие глаза были у Дамблдора, когда Амелия пришла и объявила об аресте Локхарта.

– Серьезно? И он не знает, что это ты его подстрелил?

– Нет, конечно. Я что, дурной, колоться перед директором? Он не следователь, я не задержанный, пускай идет на ху…тор бабочек ловить со своим «общим благом».

– Это как?

– Каком кверху. Вспомни, Бродяга, как и из-за чего тебя посадили. И кто был председателем судилища.

– Так меня и не судили, Дамблдор заявил, что нечего судить такого, как я. Сломали палочку и засунули на зону, так двенадцать зим и отбыл до амнистии.

– Ну вот. А потом выяснилось, что виновен был все-таки другой, а ты незаконно лишен свободы. И что, дражайший директор хотя бы извинился?

– Нет, конечно. С чего бы ему извиняться? Даже бородой не шевельнул.

– Ну вот. А меня он засунул к так называемой тетушке Петунии, мотивируя это тем, что они якобы единственная моя родня.

– ОН СДЕЛАЛ ЧТО?

– То, что я только что сказал.

– Быть такого не может. Лили, она же не любила сестру из-за того, что та ненавидела волшебство. И ты воспитывался у них?

– До одиннадцати лет. Потом мне все это надоело, и я оттуда убежал. Ну, а потом, в Косом переулке, встретил Дору, на Рождество приехал сюда на каникулы, ну и вот, тетя Энди переписала опеку на себя, теперь мой дом тут.

– Что уж и говорить, если я не смог, то ты, Энди, правильно сделала. Ты же вроде следующей в очереди на опеку была после меня, я ж помню завещание Джеймса.

– Я была в «Гринготтсе», но там мне сказали, что завещание запечатано по воле Дамблдора.

– Вот …! – Сириуса прорвало на откровенность, и ближайшие пару минут мы слушали, что же именно представляет собой Альбус Дамблдор, насколько деградировали его умственные способности и какие именно склонности в половых связях он предпочитает.

– Я же помню, – продышавшись, сказал Сириус. – Я же был там, когда Сохатый и Лили составляли очередность опеки на случай, если их не станет. Первым был я, потом – вы, Энди и Тед, потом – Амелия, потом – Лонгботтомы, друзья Сохатого, а потом – Гринграссы, которых хорошо знал я.

– А как же так случилось, что ты, Бродяга, не смог надо мной опеку получить?

– Хагрид… я не хотел отдавать тебя ему, намеревался воспитать тебя сам… этот громила стукнул мне по башке, отобрал одеяло с тобой и забрал мой мотоцикл, когда же я отошел от страшного удара, то его и след простыл. В порыве отчаяния я погнался за Питером, вот и добегался, мать…! – Сириус захохотал лающим смехом, словно безумец.

– Хагрид? Так он же не умеет самостоятельно что-то решить, все за него Дамблдор решает.

– Вот именно. А я молодой был, тупой, как пробка, верил этой бородатой скотине. За преданность свою и пострадал. Слава Мерлину, кончились мучения. Теперь по-другому жить начну.

– Как именно? – подозрительным тоном спросила Андромеда.

– Восстановлю помолвку с Амелией, это во-первых. А во-вторых, объявлю тебя, Гарри, своим наследником.

– Почему? – снова спросила Андромеда.

– Во-первых, потому что так мы с Джеймсом договорились еще тогда. В те времена, если помнишь, я был не женат, все, дурак, нагуляться хотел. Вот и нагулялся, …! – захохотал Сириус лающим смехом. – А во-вторых, потому что благодаря стараниям нашего неуважаемого директора, засунувшего меня на зону, я, скорее всего, не смогу иметь детей. На мне прямая линия рода Блэков прервется. Если смотреть по побочным ветвям, так первый наследник мужского пола – это сын твоей сестры Нарциссы. Насколько я знаю Люциуса, так сын должен был по стопам отца пойти. А отдавать свое имущество ему лично мне очень не хочется.

– Это не тот ли, который Драко? – переспросил я. – А то знаем мы тут некоего Малфоя, тот еще персонаж из анекдотов. Помню, как он мне в друзья набивался, нос выше головы, растягивает слова, манерный, жеманный, и даже вроде бы как накрашенный, как есть клиент петушиного угла.

– Он самый, твоих, Гарри, лет как раз.

– Тогда, значит, он и есть. Он на первом курсе от нас с Дорой не раз и не два отхватывал. Мы с ним даже не общаемся, не по понятиям это, с петухами водиться. Место ему – под нарами, или возле параши, то есть самое позорное. Даже ложку дырявую, и то ему обеспечили. Вон, Дора подтвердит, вместе на дело ходили.

– Да, так и было, – кивнула Дора. – Я сначала даже не поняла, к чему Гарри клонит, когда предложил. Только потом дошло.

– Очень точное определение для него, крестник. Петух, он и есть петух напыщенный. Что Люциус был таким в школе, что, видать, и сынок у него вырос такой же. Кстати, а как ты, Гарри, уговорил Шляпу тебя на Хаффлпафф отправить?

– Он еще и не так сделал, – засмеялась Дора. – У него получилось так Шляпу перенастроить, что она вместо своих стишков что-то на непонятном мне языке запела.

– «Хава нагилу» запела, если быть точнее, – поправил я Дору. – Это еврейская народная песня, вон, Тони мог рассказать, пока не уехал.

– Вот-вот. А потом сидел со Шляпой на голове минут пять.

– Потому и сидел, что мы с ней беседовали за жизнь. Она еще долго думала, куда бы меня отправить. Я ей еще сказал, что в Слизерине быть западло, туда одних лишь петушков надо отправлять, и она, кстати, послушалась, на следующий год ни одной девчонки к «змеям» не отправила.

– А чего не на Гриффиндор ты просился?

– Потому что именно этого, судя по всему, ждал от меня Дамблдор, желавший навязать в друзья своего шестерку Рональда Уизли, а в подруги – его сестру Джинни. Зато когда Шляпа таки вынесла свой вердикт, куда меня нужно послать, видел бы ты директорскую рожу, Бродяга, Дамблдор как будто живую жабу целиком проглотил.

– Постой-постой, крестник, не так быстро… Рон и Джинни, это не дети ли Артура и Молли? До того, как меня посадили, у них только-только дочка родилась.

– Это она и была. Так вот, как Фред и Джордж рассказывали, ну, ты их на вокзале еще встретил, Джинни с малых лет бредит, что выйдет за меня замуж и как именно она это сделает. Сказал им, что это уж пускай позволят мне самому решать, на ком жениться.

– Правильно, у тебя и так недостатка в подружках нет.

– Ну вот, а Рон показал себя как невоспитанный чурбан в момент нашей первой встречи. Вон, Дора подтвердит, как все было.

– Да, сидим мы с Гарри, потом еще Гольдштейн этот пришел, Гарри гитару взял и начал песни петь, тут приносит Рона нелегкая. Тот давай обзывать нас всех, мол, чего Гарри с нами водится, надо с ним, Роном, дружить и так далее.

– Вот-вот, все с собой звал. Брось, мол, их, пойдем со мной, и так далее. Короче, доорался до того, что вылетел в окно вагона, потому что мы его туда выкинули.

– Оригинально, слушай! – подкрутил ус Сириус. – Мы до такого еще не додумывались. А с чего бы это он?

– Откуда я знаю. Может, Дамблдор подучил. В начале второго года вызывал он меня зачем-то, про Дурслей спрашивал, да про Рона, почему, мол, я с ними не общаюсь, где летом был, и так далее в том же духе. Я ему ничего не ответил, что я, дурной, что ли, все как на духу абы кому выкладывать? Говорю же, он не следак, я не вор, так что пускай лоха в зеркале поищет.

– Ну, с Роном ясно, а Джинни что?

– А черт ее знает. Все ходила за мной хвостом весь год, краснела и испарялась, но без толку все. Потом нашли ее, говорят, в бессознательном состоянии возле брошенного сортира на втором этаже, да в больничку отвезли. Не знаю, вылечат или нет…

– Жестко ты.

– Уж как есть, ты, вон, людям тоже поверил, каким не надо было. И что в итоге?

– Что верно, то верно, – Сириус озадаченно почесал лохматую голову. – А ведь не назначь мы тогда Питера хранителем тайны местонахождения твоих родителей, остались бы они живы.

– А еще лучше было бы, если бы вы все заблаговременно отсюда слиняли. На хрен того Дамблдора, на хрен его общее благо, пускай он сам за него воюет. Тем паче, что основная масса народа спала в шапку, пока резать не пришли. Лично я в перспективе так и планирую сделать, ибо есть мнение, что этот ваш фюрер таки не сдох окончательно.

– Почему?

– На первом курсе был у нас преподавателем защиты некто Квиррелл, так он под конец года натурально рассыпался в прах прямо посреди урока, хорошо, не у нас. И вылетел из того праха некий черный дух, который что-то шипел непонятное. Фред и Джордж говорили, что там даже череп со змеей видели.

– Значит, не умер.

– А раз не умер, значит, будет искать пути к воплощению самого себя обратно в жизнь. И, зная его упрямство по прошлому разу, он эти пути найдет. А найдя, устроит примерно то же самое, что делал тогда, по-другому он не умеет. Причем его верные жополизы что тогда, что сейчас в средствах и методах ограничены не будут. А нас будут кидать с голым энтузиазмом и с палочкой наперевес под убивающее проклятие, причем нам будет строго-настрого запрещено применять адекватные меры воздействия.

– Не понимаю я тебя.

– Так пойми. Я от Амелии слышал, как здешние менты, то есть авроры, преступников ловят. Им тут на уровне министерских приказов запрещают применять по ворам, убийцам и насильникам что-либо серьезнее ошеломляющих или обезоруживающих заклинаний. А то, видишь ли, драгоценные шкурки кого-нибудь из древних и благородных попортиться могут. Я, вон, Доре уже объяснял, как тут правосудие работает, – Дора согласно кивнула.

– Ах, вот ты про что! Да, помню, Дамблдор нам примерно о том же говорил. Сила, мол, в любви и всепрощении.

– Пускай сам их всех залюбит до потери пульса, петушара бородатый. Со всепрощением та же история, мне Снейпа с Локхартом хватило, которым он спускал с рук что можно и что нельзя. А на том же Малфое, поди, еще тогда клеймо негде ставить было, а все же откупился.

– Откупился, да, помню я, его же все-таки судили. В отличие от меня.

– Ну да, а тебе теперь купола набивать [54], ты теперь у нас кент засиженный.

Бродяга кивнул. Только спросил:

– И откуда ты в таком возрасте по понятиям ботать научился?

– Вспомни, Бродяга, что я десять лет у тетушки на попечении был. Считай, тоже десять лет нары полировал, там условия быта были примерно такими же, как на зоне. Поневоле озвереешь.

– Тогда понятно.

– Ну так вот. Вернемся к нашим кроликам. В том, что Малфой отбрехался, а тебя даже не судили, по уши замазан неуважаемый нами Дамблдор с его идиотской концепцией второго шанса для тех, кто этого не заслуживает. Имеем в результате, что клейменые бандиты и убийцы разгуливают на свободе и творят что хотят, а честные люди и отпор-то дать не могут, иначе попадут под суд за превышение чего-то там. Нет уж, лично мне своя шкура ценнее, нежели эфемерные ценности некоего бородатого пердуна, с которых никто, кроме него самого, ничего толком не поимеет. Неужели ты думаешь, Бродяга, что, когда этот ваш фюрер воплотится обратно, все эти Малфои не придут к нему?

– Да он первый там будет!

– Вот тебе и ответ. И возьмутся они за старое ровно в тот самый момент, когда дух обретет тело. Лично мне такая картина не нужна совершенно. А поскольку легче сходить пешком на Луну, чем убедить английскую аристократию в основной массе своей поднять с дивана главный рабочий орган и начать что-то делать, так пускай со своими страхами они воюют сами. Ну, а раз уж они спят, то пускай спят и дальше. А я уеду отсюда, и заберу с собой тех, кто мне дорог. Вон, до России подамся, там с фюрерами всех мастей разговор короткий. Русские долго рамсы разводить [55] не будут, сразу превентивно шарахнут чем-нибудь повышенной убойности. Магия, она, конечно, магия, но ядерный заряд – это все-таки ядерный заряд.