Текст книги "Гималайские маки (СИ)"

Автор книги: Ayris S.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 30 страниц)

Подкол девушка проигнорировала:

– Мне все это не нравится, – честно сказала Мака и тщательно прикрыла амулет рукавом.

– Мне тоже, – согласился Соул уже серьезно, – но нам сказали, что он скроет вас от всех глаз, кроме человеческих.

Девушка посмотрела в глаза своему бывшему оружию и все-таки решилась поделиться наблюдением:

– Соул, с твоей душой что-то не так. Я хочу, чтобы ты мне потом все рассказал и про белый туман, и про вчерашнее свое состояние.

Он отрицательно качнул головой и после недолгого молчания холодно ответил:

– А я хочу, чтобы ты поскорее нашла своего горе-папашку с нашим симметричным другом и уехала отсюда.

– Почему?

– Потому что так будет лучше, – Соул отвел взгляд, – для всех.

Недовольный голос Джоан сбоку застал их обоих врасплох и напомнил, что они тут не одни:

– Ну, вы там долго еще ворковать будете? – ворчливо спрашивала подруга, уперев руки в бока.

Мака тут же отодвинулась подальше от Соула и почувствовала, как щеки начинают теплеть от смущения, будто их двоих только что застукали за чем-то гораздо большим, чем обычный разговор. А может, просто для нее это значило гораздо больше? Голос, взгляд, ощущение близости…

– Ты ревнуешь, что ли? – как ни в чем не бывало ответил Соул Джоан и отошел к Линг, которой, как заметила Мака, не сразу удалось скрыть недовольное выражение лица за маской дружелюбия.

Джоан тем временем ехидно рассмеялась:

– Ох, тоже мне альфа-самец нашелся. Да ты последний, Итер, с кем бы я или Мака стали встречаться.

Соул хмыкнул и мазнул по бывшей повелительнице только ей понятным взглядом прежде, чем ответить:

– Конечно, куда уж мне до книг. С ними-то спать гораздо интереснее.

– При чем тут книги? Да чтоб ты знал, ты Джо в подметки не годишься.

Мака оторопела, когда услышала имя. А вот это уже точно лишнее, пора заканчивать, но слова с чужих губ слетали против ее желания, и она не успела вмешаться вовремя.

Соул с ответными репликами не медлил:

– Пф, дай угадаю, твой парень, как и ты – книжный задрот.

Джоан тоже за словом в карман не лезла:

– Джо – это мой брат, дебил! И он встречается с Макой.

Мака увидела, как ее бывший напарник открыл рот, но ничего не сказал и просто выдохнул скопившийся в легких воздух.

Слова разбежались по разным закоулкам сознания, и она не знала, что сказать:

– Я не… Мы…

Соул собрался с мыслями быстрее:

– Идите уже, а то Джо состарится, пока дождется свою Маку назад, – ровным голосом сказал он, но так больше и не посмотрел на нее ни разу.

Идти оказалось не так-то просто. Ноги норовили соскользнуть с гладких валунов, колючий кустарник цеплялся за одежду, а мелкая галька пыталась запрыгнуть в кроссовки или прятала под собой сочащуюся влагой жижу. Но Мака упрямо двигалась вперед – где-то там впереди все отчетливее ощущалось два дыхания знакомых душ, по-прежнему искаженных помехами. Джоан молча топала за своей повелительницей и, кажется, понимала, что подруге сейчас хочется помолчать и подумать.

А подумать было над чем. Брат Джоан. Несмотря на то, что они были близнецами, Джо не унаследовал талант превращения в демоническое оружие, поэтому учился в обычной школе и вообще был далек от дел Шибусена. Миролюбивый, улыбчивый и ненапряжный – с ним всегда было приятно поболтать о книгах или фильмах, о погоде или научных достижениях. Когда Джоан переехала к Маке, он неизбежно стал частым гостем их маленькой квартирки. Сначала Джо сидел на кухне с сестрой, они пили чай, над чем-то смеялись или играли в приставку в гостиной. В те далекие дни Мака почти не вылезала из комнаты: не хотелось никого видеть; участливые взгляды и слова сочувствия ей тоже были не нужны. Но время шло, надежда, что Соул вернется, таяла с каждым днем, поэтому нужно было как-то учиться жить дальше… Первое время посиделки давались ей с трудом, она по большей части молчала или пересиливала себя, чтобы поддержать вежливую беседу. Потом стало легче. Она и сама не заметила, как втянулась в жизнь обоих Кеплер, и в итоге они неплохо сдружились.

А еще позже Джо стал заходить, когда сестры не было дома. Маку это вполне устраивало, как и пара приглашений в кино или вечер в кафе, когда на улице бушевала непогода. В конце концов, он ей и вправду понравился – надежный, добрый, хороший, правильный. Первый раз Джо поцеловал ее около подъезда, когда провожал после фильма. Ей даже тогда казалось, что она сама этого хотела и он угадал ее желание. У него были сладкие от попкорна губы, а ладони, когда молодой человек осторожно положил их на шею Маки – теплые и заботливые. Но… Почему-то все было не так. Ведь во время поцелуя не размышляют, что приготовить на ужин, не думают, куда бы деть руки, не открывают глаза… И Мака это понимала слишком хорошо: знала, что бывает иначе. Когда не думаешь, а просто хочешь еще, когда руки не желают выпускать из объятий, когда глаза закрываются, а губы размыкаются сами собой, и весь мир вокруг перестает существовать.

Черт! А ведь самое главное, что она ни разу не подумала о Джо с тех пор, как вышла из самолета в аэропорту Лхасы. И если бы не Джоан, могла бы, наверное, еще долго его не вспоминать. Для него просто не осталось места в мыслях.

Из-за Соула.

Мака остановилась на склоне, ведущем к озеру, и посмотрела на противоположный берег. Две маленькие фигурки почти сливались с серым берегом. Соул и Линг сидели бок о бок на камне и, судя по движению рук, по очереди запускали в воду камни-блинчики. Вроде ничего особенного. Однако разве не из подобных пустяков и складывается в итоге теплое чувство родства, взаимопонимания и дружбы? Да, у Маки с Соулом никогда не было блинчиков на воде, но зато были ужины в маленькой кухне и фильмы на диване, а еще споры про очередь мыть посуду и ворчание от совместных походов в магазин. Да много всего такого незаметного и рутинного, ценить которое начинаешь только тогда, когда все потерял. Внутри закопошился гадкий червячок зависти.

Джоан встала рядом со своей повелительницей и тоже какое-то время в задумчивости созерцала соревнование.

– А ведь Итер прав… – наконец сказала она, недовольно поджав губы.

– В чем? – Мака отвернулась от парочки на том берегу и огляделась по сторонам в поисках хоть чего-то примечательного или подозрительного.

Джоан развернулась следом:

– Это действительно ревность.

– Что?! – повелительница растерялась от такого внезапного заявления. Она даже не сразу поняла, что Джоан говорит про себя, а не увидела сокровенные мысли Маки. – Он… Тебя нравится Соул?!

Подруга рассмеялась:

– О боже, Мака! Да нет же! – Она задумалась на пару секунд: – Но мне неприятно видеть вас вместе. Он считает меня плохим оружием, только дело не во мне… И не в смерти Изабель… Дело в нем самом. Для Соула Итера любое твое новое оружие будет хреновым, Мака.

– С чего ты так решила?

– Потому что его бесит даже мысль, что ты теперь моя повелительница, как меня бесит мысль, что ты когда-то была его. Это ревность, или собственничество. Называй как хочешь. Наверное, таковы все оружия. – Она с любопытством посмотрела на Маку: – Хотя у тебя ведь то же самое. Когда в тренировочном круге коса оказалась в руках Линг, тебе это очень и очень не понравилось. Я почувствовала тогда волну неприязни.

Еще какой, вспомнила Мака ощущения, а потом возразила:

– Но я хотя бы не соревнуюсь с ней в острословии.

Джоан улыбнулась и покачала головой:

– Только потому, что балбес Итер ничего не рассказал новой повелительнице про тебя. Хотя, думаю, ты и без этой информации ей не особо нравишься, как и любая другая девушка, на которую он смотрит. Ты же понимаешь, о чем я?

– Но она его повелительница!

– И что? – рассмеялась Джоан. – Твои родители тоже сначала были напарниками, знаешь ли. Это не помешало им родить тебя.

Родить-то не помешало, а возможность и дальше быть напарниками исключило. Как и их с Соулом взаимное влечение исключило возможность дальнейшей работы вместе. Конечно, Джоан не знала оба этих факта. К лучшему, наверное.

– Мама и папа… – начала было Мака, но тут же встрепенулась и громко воскликнула: – Папа?!

– Где? – начала озираться по сторонам напарница.

Вокруг по-прежнему было пустынно и тихо, а способностью видеть души обладала только Мака. И прямо перед ней на расстоянии вытянутой руки теперь сияла душа Спирита: яркая, живая и наполненная радостью. Повелительнице даже послышалось его ответное удивленное восклицание: «Мака?!»

– Прямо передо мной. Здесь. Я вижу его душу. – Повелительница протянула руку и почти коснулась кончиками пальцев мерцающего огонька. А вдруг это значило, что он тоже сейчас может видеть дочь? – Папа, ты тут? – позвала Мака.

И вдруг мир расслоился. Перед Макой по-прежнему был пологий склон, заросший низким кустарником, и она могла различить, как мелкие листочки под ногами подрагивают от ветра. И в то же время прямо тут у ее ног, на расстеленном ковре, среди шелковых и парчовых подушек сидел Спирит Албарн в традиционной китайской одежде и с кистью винограда в руке, а по обе стороны от него две очень молодые китаянки, примерно возраста Маки, удивленно смотрели на ее отца, пока Коса Смерти снизу вверх смотрел в глаза Маке:

– Доченька? – робко позвал он в ответ.

Повелительница закусила губу от накатившей вдруг злости:

– Развлекаешься?! – зашипела она.

Спирит выронил виноград из рук и испуганно захлопал ресницами:

– Мака, ты не так поняла. Я все объясню! – О, такой знакомый виноватый тон, такой знакомый затравленный взгляд загнанного в ловушку зверя. – Мы с Кидом хотим…

– Хватит! – оборвала бормотание Мака. Все внутри кипело от гнева и обиды. Пока она тут места себе не находит от волнения и рискует жизнью, чтобы отыскать папу с Кидом, Спирит Албарн остается верен себе и не упускает ни одной новой юбки! – Не знаю, как Кид, но чего хочешь ты, я вижу!

А потом она увидела Кида. Ладно папа, но от друга она такого не ожидала. Шинигами-младший в таком же наряде сидел чуть поодаль от отца в окружении трех азиатских красавиц, одна из которых, видимо, только что массировала ему плечи, а теперь тоже с любопытством смотрела на Спирита, забыв обе руки на плечах Кида.

– Спирит, – позвал Кид, – Мака здесь?

Он запахнул поплотнее шелк на груди и забегал глазами в разные стороны, но взгляд скользил прямо по Маке и не останавливался. Кид ее не видел.

– Развлекайтесь дальше! – выпалила Мака и отвернулась: – Вот сами себя теперь и спасайте!

Джоан даже не сразу смогла догнать разъяренную повелительницу, такой стремительный темп Мака задала, чуть ли не прыгая по покатым валунам.

– Мака! – закричала она откуда-то позади. – Ты чего? Что случилось? Что ты там увидела?

– Достаточно, чтобы вернуться домой! Пусть Окс с Харваром дальше занимаются этим делом!

========== Глава 14. Сказочник ==========

Драконье озеро (Шамбала), воскресенье, 9:52 a.m.

План, по мнению Спирита, был просто восхитителен и, главное, приятен в исполнении для всех его участников, ну, а уж при его, Косы Смерти, участии – обречен на успех. Главное, чтобы старикашка Чилун свалил куда-нибудь из дворца и оставил всех без своего бдительного присмотра. К счастью, долго этого момента ждать не пришлось.

– Интересно, надолго ли он? – Спирит, задрав голову, наблюдал, как дракон яркой стрелой взмыл в небеса и уже через несколько секунд исчез в низких сизых тучах.

– С таким стартовым разгоном и до Международной космической станции долететь можно, – хмыкнул Кид. – Да это ж китайский ответ Илону Маску с его многоразовыми ракетами.

– Кид, – Коса Смерти многозначительно посмотрел на молодого человека. – Время настало. Это наш шанс.

Шинигами-младший неуверенно сглотнул:

– Я до сих пор не уверен в твоем плане, Спирит. Точнее, моральной стороне вопроса и последствиях.

Мужчина по-отечески положил руку на плечо Кида, развернулся и доверительно посмотрел в глаза:

– Положись на меня. Сегодня ты увидишь профессионала в деле, – с гордостью произнес он, почувствовав себя на секунду героем фильма, который передает единственному наследнику секреты векового семейного ремесла.

Черт! Коса Смерти впервые пожалел, что у него нет сына. Дочка – это прекрасно, и, конечно, папочка обожает свою единственную Маку, но в ее-то глазах любвеобильность отца – проклятие, а не мастерство. С девочками вообще в этом плане сложнее. Потерял бы сын невинность – «молодец, наконец-то ты стал мужчиной, горжусь тобой». А Итера за то, что он сделал с его дочерью, Спирит тогда чуть не расчленил на крохотные кусочки, потому что сама мысль, что этот гаденыш его маленькую Маку… Ох! Да даже сейчас это воспоминание вызывало в папе приступ гнева.

А еще папу приводило в негодование увиденное вчера на берегу: Соул Итер снова стоял рядом с его дочерью. Как у него вообще хватило наглости после всего произошедшего приближаться к ней, а уж тем более разговаривать? Как Мака могла так спокойно находиться рядом со своим бывшим напарником после всего, что ей пришлось из-за него пережить? Папа этого не понимал. Зато понимал другое – им с Кидом нужно как можно скорее удирать от старика-извращенца, забирать отсюда Маку с Джоан и возвращаться домой в город Смерти. А драконы и Итер пусть остаются здесь.

Так что вся затеянная Спиритом авантюра – только ради его любимой и единственной дочери.

А между тем план был прост и логичен. Чтобы сбежать от Чилуна и выбраться из Шамбалы, нужно было знать, как это возможно осуществить. Конечно, старик им такого никогда не расскажет, но ведь во дворце жил не один Чилун. Слуги могли донести на задающих вопросы пленников, поэтому пытаться разведать что-то у них, было делом рискованным, а втираться к кому-то в доверие – еще и долгим. Время поджимало, а обтирать драконьи яйца щеткой – утомляло и бесило. И тут в качестве орудий к свободе и счастью возникали они – драконьи невесты. И кажется, интересы Спирита и девушек во взаимном общении совпадали. Так почему бы не совместить приятное с полезным?

Уж кто-кто, а наложницы наверняка знали все секреты этого дворца и своего хозяина, а при должном и умелом с ними обращении обязательно нашепчут им с Кидом все секреты на ушко. Вообще-то Коса Смерти был бы не против окунуться в мир дворцовых тайн и один, но девушки жаждали внимания Кида. Оно и понятно. По сравнению с дряблым телом старикашки молодой и симпатичный Шинигами-младший стал пределом их мечтаний, фантазий и желаний. И если Кид в силу своего сдержанного темперамента и неиспорченности по большей части вожделенных взглядов не замечал или их игнорировал, то Спирит не упустил ни одного.

– Что я должен делать? – спросил Кид.

– Веди себя как обычно и не перебивай меня, что бы ни услышал. – Коса Смерти направился к беседке, где среди подушек и ковров расположились пятеро девушек. – Сейчас эти миленькие ушки услышат сказку от дядюшки Спирита.

О, завлекать прекрасный пол болтовней папа умел, ведь все, что заканчивается в постели неминуемо начинается с разговора. Пара комплиментов, смущение в голосе, восхищение в глазах, несколько шуток и обворожительных улыбок – и лучшие места рядом с девушками в беседке уже обеспечены. Кажется, Кид так и не врубился, каким чудом оказался на шелковых подушках с двумя красотками по бокам. Вполне себе симметричных, между прочим, грех жаловаться. Третья примостилась неподалеку от молодого человека. Кид невольно отшатнулся, когда рука одной из девушек якобы невзначай коснулась его груди – чего-то подобного Коса Смерти ждал и тут же воспользовался случаем.

Первой он решил рассказать печальную историю про мальчика, которого всю жизнь воспитывал отец – суровый бог смерти. Кид ошалело слушал свою «биографию», по которой, благодаря неуемной фантазии папы Спирита, можно было бы снять слезную мелодраму и заработать на продаже носовых платков в кинотеатрах. Ну, а какое женское сердце устоит, когда вот он, выросший мальчик, никогда не знавший ласки маминых рук и нежного голоса, поющего колыбельную. Блуждающий в одиночестве среди пустых каменных коридоров академии Шибусен, пока отец следит за судьбой мира. Наследник беспощадного бога смерти и возможный будущий спаситель рода человеческого – одинокий, недолюбленный, отчужденный.

Девушки слушали, и в их глазах разливалось море сочувствия, когда они смотрели на Шинигами-младшего. А именно сочувствия Спирит и добивался.

Затем настала очередь сказки про самого лучшего папу в мире. Ох, таких сказок Коса Смерти знал превеликое множество. Правда, рассказывал их обычно дамам своего возраста. На них подобные истории действовали безотказно, и приятный вечер в прелестной компании мог плавно перетечь в не менее приятное утро. Для девиц помоложе у Спирита истории были другими, но в этот раз расчет был не на секс (впору гордо выпячивать грудь и смахивать благородную слезу – чем только не поступишься ради встречи с дочерью), а на получение помощи, поэтому роль «любящего папочки» подходила как нельзя кстати.

Второй акт пьесы «Сострадание» начался.

Слова сладким медом текли из уст Спирита. Тихий голос, грустно-задумчивый взгляд, якобы блуждающий где-то за пределами настоящего, умилительная улыбка, когда он на несколько секунд умолкал, будто бы собираясь с мыслями.

– …А потом папа подул Маке на поцарапанную коленку, достал пластырь… Знаете, такие детские с разными рисунками. У меня ведь для нее всегда с собой был набор с ее любимыми разноцветными понями. Так вот, наклеил пластырь, вытер слезы и посадил малышку Маку на шею. И представляете, что она мне тогда сказала? – Коса Смерти сделал паузу перед тем, как забить последний сахарный гвоздь умиления в сердца девушек. – Папа, обещаю, что всегда буду защищать тебя, а ты обещай, что всегда-всегда будешь защищать меня. Такая маленькая, но таким серьезным голосом. В этот день я поклялся всегда защищать свою Макочку и носить с собой ее любимый пластырь. Вот уже тринадцать лет прошло, а у меня всегда упаковка с этими смешными понями с собой. Да я сейчас покажу… – он полез было в карман брюк, но тут же рассмеялся своей забывчивости. – Ой, я же в ханьфу.

Девушки заулыбались, растроганно хлопая ресницами. Спирит никак не мог остановиться:

– А когда Маке было уже шестнадцать, мы как-то стояли на крыльце ранним воскресным утром, и я достал ей этих поняшек. Она так весело рассмеялась, а потом сказала, что я самый лучший в мире папа, – мужчина мечтательно вздохнул и решил, что сказку пора заканчивать, иначе девушки сейчас растекутся теплой лужицей от любви к заботливому отцу-одиночке, а Кид грохнется в обморок под тяжестью лапши, которую чувствует на своих ушах. Шинигами-младший, кажется, даже перестал смущаться и забыл, что красавица за его спиной массирует ему плечи так усердно, что то и дело задевает грудью его затылок.

Кстати, доля истины в этой истории все же была. Спирит всегда считал – чем меньше лжи, тем легче поверить. Расцарапанная коленка у пятилетней Маки действительно случилась. Только единственное, что оказалось тогда у папы в кармане – упаковка презервативов. Конечно, не с понями. Чтобы хоть как-то унять детские слезы, он надул ей желтый латексный шарик, усадил дочку на плечи и помчался домой, где огреб по полной от жены, а потом еще и от Маки, потому что на следующей день не по годам просвещенный Блэк Стар, чтоб его, рассказал той, что за «шарик» папа ей вручил и для чего эти штуки нужны. Мака до сих пор наверняка с ужасом и стыдом вспоминала тот случай… Второй раз она получила от папы презервативы действительно ранним воскресным утром… Но этот случай был кошмаром уже для Спирита… хотя тогда он услышал от нее лучшее, что мог услышать.

«Все потому, что я тебя люблю».

«Папа, я тебя тоже…»

Спирит горестно вздохнул и взял кисть винограда. В горле пересохло, нужно было сделать перерыв, а потом перейти к следующему этапу плана.

Однако наступившую благостную тишину внезапно нарушил удивленный голос Маки:

– Папа?! – воскликнула его дочь где-то совсем рядом.

Рука Спирита с виноградом застыла на полпути ко рту:

– Мака?!

Все озадаченно посмотрели на Косу Смерти. Неужели не услышали голос? А может, ему просто почудилось?

– Папа, ты тут? – снова позвала Мака, рассеивая сомнения относительно слуховых галлюцинаций.

Спирит поднял взгляд и увидел прямо перед собой ее призрачный полупрозрачный силуэт: так в фильмах обычно изображают привидений. Светло-зеленая куртка, две русые косички и стоящая дыбом от сильного встречного ветра челка. Мака. И конечно, знакомое выражение лица, которое не предвещало ничего хорошего.

– Доченька? – все еще не веря своим глазам спросил Спирит. Как такое вообще возможно?

Он увидел, как она закусила губу, а потом выплюнула со злостью:

– Развлекаешься?!

Виноград выпал из рук папы. Хуже ситуации и не придумаешь. Дочь каким-то образом смогла пробраться в Шамбалу, спешила на помощь, а в итоге видит перед собой довольного жизнью отца с двумя красотками по бокам. Гадкое чувство, будто Спирита застукали за чем-то очень неприличным, скрутило внутренности и отключило красноречие.

– Мака, ты не так поняла. Я все объясню! – запричитал Спирит. – Мы с Кидом хотим…

– Хватит! Не знаю, как Кид, но чего хочешь ты, я вижу!

– Спирит, – вдруг позвал Кид, – Мака здесь?

Так все-таки только папа видит свою Маку… Зато она, кажется, видит всех. Девушек рядом с отцом уж точно. Коса Смерти предпочел бы, чтобы все было наоборот.

– Развлекайтесь дальше! – выпалила тем временем дочь и отвернулась: – Вот сами себя теперь и спасайте!

– Мака! – вытянул руку Спирит в напрасной попытке схватить расплывающийся силуэт, но видение уже исчезло.

– Господин Коса Смерти! – одна из девиц рядом заботливо потрогала его лоб холеной ручкой и наивно захлопала глазами – ну просто ангелочек. – Вам плохо?

Он пристально посмотрел на нее, собираясь с мыслями и беря себя в руки. Хороший актер должен продолжать спектакль несмотря ни на что. Show must go on, как говорится.

– О боже! – Спирит тяжело вздохнул и, притянув красавицу к себе, положил голову ей на плечико. Давай, милашка, утешай. – Доченька моя. Моя Мака пришла за папой. Мы с Кидом должны выбраться отсюда, пока с ней ничего не случилось. Это ведь я должен защищать ее, а не она меня. Наверное, я самый ужасный папа в мире…

Брезгливо-подозрительное выражение лица Кида было не слишком симметричным и молчаливо кричало: «Не верю!» Ишь, Станиславский нашелся. Впрочем, драма предназначалась не для него, а вот девушек вокруг все устраивало. Ангелочек в объятиях успокаивающе погладила безутешного папу по спине и горячим шепотом заворковала тихо-тихо на ушко:

– Кончик драконьего хвоста. Вам нужно отрубить дракону три последних щитка на хвосте, и тогда он заснет, а магия печати, – рука красотки спустилась ниже поясницы Спирита, чтобы показать, о какой печати идет речь, – исчезнет. Возьмете отрубленный конец с собой – он сотрет грань между земным миром и Шамбалой.

Таким соблазнительным голоском нужно лепетать нежности наедине. Вот же несправедливость! У Спирита даже голова кругом пошла от накатившего желания уединиться с девушкой где-нибудь в закутке парка или дворца и быть утешенным до полного изнеможения. Несмотря на юный возраст эта красавица явно знала толк в обольщении, а Коса Смерти знал толк в ублажении. Они бы оба остались довольны.

Кид деликатно кашлянул, возвратив неутешного, а точнее недоутешенного папу из эротических фантазий в настоящее. Спирит нехотя отстранил девушку от себя и взял ее руку, проникновенно заглядывая в черные очи:

– Спасибо, – от всей души поблагодарил он и поспешно поднялся. – Мы с Кидом никогда не забудем вашу доброту, юные создания!

Шинигами-младший расслабленно выдохнул только, когда они остались вдвоем, снова вернувшись к яйцам-исполинам:

– Три девушки – это слишком…

– Представил бы, что это оружия. С двумя сестрами Томпсон ты неплохо управляешься, – хмыкнул Спирит.

– Лиз и Патти не пытаются залезть мне в штаны… То есть… ну… – Кид смутился, а потом махнул рукой: – Неважно.

– Зато теперь мы знаем, как справиться с драконом, – хлопнул повелителя по плечу Коса Смерти. – Мне бы в чан с холодной водой теперь. Слишком горячие девчонки…

***

Плеск мелких волн о каменистый берег почти заглушал тихий разговор двух наложниц:

– Юи, ты уверена, что поступила правильно, когда соврала им? – неуверенно спросила девушка, которая пару часов назад с таким усердием массировала плечи Киду.

– Милая моя, я не соврала, – ответила ей другая, старшая из драконьих невест. – Просто немного исказила факты в наших интересах. Разве Кид не в тысячу раз лучше господина Чилуна?

Девушка мечтательно улыбнулась, а потом спросила:

– Думаешь, у них все получится?

– Настроены они решительно, а мы, если что, поможем, – лукаво подмигнула Юи своей подруге.

========== Глава 15. Искра от костра и горный ручей ==========

Тибетская деревня Ака-Кьи недалеко от Драконьего озера, воскресенье, 7:46 p.m.

Линг нашла Соула около сарая, где они накануне возились с мотоциклом. Прислонившись к стене и как всегда засунув руки в карманы, он внимательно смотрел вперед и, кажется, ничего вокруг не замечал. Там, куда был устремлен его взгляд, чуть ниже по склону – на относительно ровной площадке с вытоптанной травой – сейчас тренировалась Мака Албарн. Ее светлые волосы в лучах заходящего солнца приобрели медово-золотистый оттенок, а белая кожа теперь казалась медной, особенно в сочетании с белоснежной футболкой. Глефа в руках повелительницы мелькала с убийственной быстротой, и стальное лезвие то и дело ловило последние лучи, вспыхивая на мгновение оранжевым огнем. Мака и сама не стояла на месте: стремительная и решительная, она отточенными движениями разила невидимого противника, раз за разом не оставляя ему шанса уйти живым. Соул наблюдал за этим представлением и никак не мог оторваться. Линг подошла довольно близко, чтобы увидеть – в его взгляде не было привычной скуки или отрешенности. Напротив. Ее напарник завороженно ловил каждое движение девушки внизу. Так, словно это была не тренировка с оружием – обыденное скучное зрелище, – а приватный танец с раздеванием. Для него одного. И думал он о том, что последует за этим танцем.

Сердце кольнуло ревностью. Линг вообще первый раз видела, чтобы Соул с таким восхищением смотрел на кого бы то ни было. Что в ней такого, в этой Маке Албарн? Обычная же. Подумаешь, светлая кожа и волосы, может, для местных это и диковинка, но ведь Соул не местный. Он родился и вырос там, где такой цвет волос и кожи – норма. Так что же в ней такого, чтобы стоять вот так, забыв про все на свете, и чуть ли не раздевать глазами?

– Где ты был? – резче, чем хотела, спросила Линг, отмахнувшись от подвернувшегося под руку невзрачного мотылька-тонкопряда.

Соул даже вздрогнул от неожиданности и сразу отвернулся от представления внизу:

– С Норбу, – спокойно ответил он. – Показывал мне, как он на мотоцикле яков пасет. Ну, а потом я уговорил его свернуть к реке, хотел смыть с себя эту ячью вонь. Сама ж знаешь, что они не ромашками пахнут.

– Тебя весь день не было! И вообще забыл, что тебе нельзя далеко уходить от меня? А если Цати снова… – Линг никак не могла избавиться от недовольных ноток в голосе, Соул закатил глаза и не дал ей договорить:

– Хватит ворчать.

Он потрепал ее по макушке, как это делал всегда, когда хотел успокоить. И если раньше Линг этот его жест нравился, то с некоторых пор вызывал внутреннее отторжение. С девушками так себя не ведут. Она вывернулась из-под ладони и отвернулась, недовольно поджав губы:

– Я уже не ребенок! – проворчала себе под нос, но партнер все равно услышал.

– Знаю, – как-то обреченно выдохнул Соул и тут же сменил тему: – Браслеты у тебя?

– Угу.

По уговору они должны были отнести вечером старухе амулеты, чтобы та их уничтожила. Единственная причина задержаться в деревне еще на одну ночь. Ведь Мака Албарн вернулась с противоположной стороны озера злая и молчаливая. Что она там увидела, повелительница так и не рассказала, ограничившись краткой фразой, что у ее отца и Кида – все замечательно, а делом займутся другие ученики Шибусена. Это значило, что им больше нет надобности торчать в деревне, а Маку Албарн и Джоан Кеплер теперь ничего не задерживает в Лхасе. Хорошая новость. Значит они завтра-послезавтра улетят домой, и Соул Итер перестанет смотреть на повелительницу глефы голодным взглядом.

В храме бон ничего не изменилось. Запах сандала и можжевельника заполнял до отказа легкие, тусклый свет кутал углы и без того маленькой комнаты в сумрак, старик шаман с барабаном сидел почти в центре, а неподвижная старуха за его спиной – у стены, и прямо над ее седой головой была аккуратно выведена свастика.

Линг поздоровалась и протянула два браслета старику. Он молча взял их и указал ей на место перед собой – туда, где вчера сидел в трансе Соул. Девушка неуверенно оглянулась на партнера и по его выражению лица поняла, что он недоволен. Шаман тем временем повторил просьбу уже словом-приказом, и повелительница повиновалась, опустившись на колени.

Она взволнованно наблюдала за таинством перед собой. Старик достал откуда-то из кармана обычную зажигалку, кинул амулеты на поднос и поджег их под неразборчивое напевное бормотание. Браслеты горели плохо, от тлеющих ниток потянуло едким дымом, а глаза защипало. Линг смахнула с глаз навернувшиеся слезы и только сейчас заметила, что старуха неотрывно смотрит на нее, и рот бабки кривится от довольной беззубой улыбки.

– Такая славная молодая девушка, – закачала головой старуха. – Вижу в тебе часть нашего народа. Кто? Отец или мать?

– Мама, – робко ответила Линг. Взгляд и улыбка старухи ее пугали. Хотелось вскочить и убежать. – Мама тибетка, а папа китаец.

– Я и тебе могу помочь, дочь Тибета, – выцветшие глаза старухи заглядывали в самую душу, а шепелявый голос сковывал тело.

– Но на мне нет проклятия, – сглотнула ком в горле Линг.

– Я могу помочь с ним.

Линг без имени поняла, что тибетка имеет в виду Соула, который нетерпеливо заерзал за спиной своей повелительницы.

– Мне не нужна помощь, – выдавила она и снова смахнула слезы от едкого дыма: амулеты дымились, старик бормотал, старуха смотрела в душу.

– Нужна. Вижу, чего он хочет. Он хочет огня. Ту искру от костра, что сейчас кружится в закатном солнце. А ты – вода, холодный горный ручей, который необходим, только чтобы забыть об огне.

От таких слов стало страшно и обидно одновременно. Страшно, потому что старуха знала то, что не могла знать. Обидно, потому что Линг снова вспомнила взгляд Соула, когда он наблюдал за Макой.

– Он никогда не оставит меня. Я его повелительница, – вцепилась пальцами в края своей кофты девушка.

Бабка злорадно усмехнулась:

– Как же мало ты знаешь, бедняжка. – А потом чуть качнулась вперед и склонила голову набок, понизила голос до шипящего полушепота: – Если так в этом уверена, то тебе нечего бояться, дочь Тибета. Я просто сделаю так, что отвергнутая исчезнет из его жизни. Навсегда.