Текст книги "Гималайские маки (СИ)"
Автор книги: Ayris S.
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 30 страниц)
Подарки всегда имеют смысл. Их выбирают и покупают с мыслями о человеке, которому они будут преподнесены. Соул выбрал для нее браслет. Не книгу. Не оберег. Не что-то нейтрально-тибетское…
Украшение.
Только друзьям украшений обычно не дарят… Да и повелительницам тоже… И Маке Албарн никто раньше украшений не дарил…
Она не знала, как расценить такой поступок Соула, но ей очень хотелось думать, что этот знак внимания адресован ей как девушке. От этого сердце начинало колотиться быстрее, щеки розоветь… а внутри все заполнялось страхом.
Что значил этот браслет? Знак примирения или прощальный подарок?
Мака сглотнула ком в горле и все-таки смогла выдавить из себя:
– Ты не ответил на вопрос, – так и не посмев поднять взгляд.
Соул ответил не сразу:
– Пока что останусь здесь с Кидом, – сказал неохотно.
– А потом?
Он неразборчиво выругался.
– Хочешь правду? – в голосе слышалось недовольство и смятение. – Я не знаю. Не знаю, как будет правильней и лучше для всех… Все сложнее, чем тебе, наверное, кажется. Это ведь не книжка со счастливым концом. Всех злодеев победили, а потом остальное само собой рассосалось. Может быть, и рассосалось бы, будь мы двумя единственными людьми на Земле…
– С каких это пор Соулу Итеру есть дело до других людей? – скорее риторический вопрос с каплей сарказма, чем желание получить ответ.
Но Соул ответил:
– С тех пор, как появились люди, которые мне дороги.
– Линг Янг?
– И она тоже.
– Ясно… – Мака провела пальцем по браслету и отвернула голову к двери, чтобы Соул не заметил, как она закусила губу. Не от злости, не от обиды… Просто от навалившейся вдруг опустошенности.
Она уже точно знала, что не вернется на вечеринку. Сбросит наконец босоножки и, не раздеваясь, зароется в одеяло с головой. Отвернется к стенке и попытается уснуть. Лишь бы ни о чем не думать… И ни о ком…
– Мака… – тихо позвал Соул, но она никак не отреагировала. – Так и будешь пялиться на дверь? Хочешь, чтобы я побыстрее ушел?
– Нет.
– Значит, мне остаться?
– Да.
Он хмыкнул:
– Ведешь себя сейчас как малолетняя девчонка.
– Это ты ведешь себя всю неделю как малолетний идиот, – пробурчала Мака.
– А ты, значит, хочешь по-взрослому? – на этот раз очень уж серьезно спросил Соул.
Она резко (неожиданно даже для самой себя) повернулась и с вызовом посмотрела в глаза:
– Хочу.
Мака была уверена, что Соул отведет взгляд, отшутится или хотя бы усмехнется. Ошиблась. Он продолжал смотреть в глаза, кажется, не мигая и почти не дыша. Наконец все-таки хмыкнул, но сказал без тени насмешки или иронии в голосе:
– И я хочу.
А потом подался вперед и неуловимым движением опрокинул Маку на кровать, нависнув над ней сверху. Такой близкий; вот же они – знакомые черты лица в обрамлении белых прядей, почти родное дыхание души и ощущение теплоты там, где соприкоснулись их тела. Но в то же время далекий. Незнакомый. Повзрослевший. Изменившийся. В мелочах, которые почему-то только сейчас бросились в глаза. Не разглядела, не поняла, пока не оказалась лицом к лицу. Кожа вдруг оказалась смуглее, чем Мака помнила. Она не знала, в потолочном ли светильнике дело, оставшемся где-то за головой экснапарника, или всему виной тибетское солнце? Еле заметную то ли царапину, то ли шрам у левого виска повелительница тоже заметила впервые. И еще крохотный порез на подбородке – от бритвы.
И Мака вдруг замерла, внутренне сжалась и предостерегающе уперлась рукой в грудь Соула, когда тот уже начал наклоняться, чтобы поцеловать.
– Подожди… – получилось судорожно и испуганно.
Соул замер в паре дюймов от губ и открыл глаза. Отстранился, чтобы посмотреть на Маку и непонимающе спросил:
– Ты что, меня боишься?
Наверное, все-таки смог разглядеть испуг в глазах или каким-то образом почувствовать его в одеревеневшем под собой теле. Маке действительно стало страшно.
Страшно разочароваться.
А что если все воспоминания о том, насколько потрясающе им было вдвоем – просто приукрашенные памятью фантазии? А может, то, что в шестнадцать, в самый разгар переходного возраста, будоражило, в восемнадцать уже не так здорово? А что если за эти тридцать месяцев слишком сильно изменились они оба – и теперь почти два малознакомых друг для друга человека? Что если она все это время жила прошлым и думала о том Соуле Итере, которому до сих пор шестнадцать? Кто тогда этот молодой человек, склонившийся сейчас над ней?
Вдруг она сейчас снова будет размышлять, куда деть руки, и не ощутит ничего внутри, кроме холодной пустоты и разочарования?
– Прости… Я… – Мака запнулась, не зная как объяснить, и отвела взгляд, – не это имела в виду…
Соул не отпустил, но и целовать не стал.
А потом она вспомнила, что приятно бывает не только от поцелуев. Он улыбнулся, когда Мака вдруг вздохнула, и его теплая ладонь пару секунд назад обхватившая ее колено, нырнула дальше, нагромаждая над собой все новые и новые розовые волны складок, оставляя позади белую кожу обнаженной ноги. И чем выше задиралась юбка, тем невесомей становилась ладонь под ней, пока не остались только подушечки пальцев, вырисовывающие невидимый узор на внутренней части бедра. Мака даже не до конца понимала, что ей нравится больше: касания на грани между удовольствием и щекоткой или видеть задранную юбку с рукой Соула под ней. Будоражаще приятно.
Он задел кончик ее носа своим, привлекая внимание, и шепнул:
– Доверься мне, – будто тихий отголосок ее собственных слов перед тем, как им вдвоем удалось убить ведьму.
Сладкий запах шампанского смешался с ванильным ароматом, а сухие губы обхватили и отпустили ее верхнюю губу так мимолетно быстро, словно Соул пробовал на вкус остатки блеска для губ. Еще раз. Еще. А потом снова и снова, сокращая промежутки между легкими поцелуями, все дольше задерживаясь на губах, все неохотней отрываясь от них, забывая сделать очередной вдох или выдох. И Мака забывала вслед за Соулом. Забывала, как ровно дышать, как нужно себя вести и как не растерять в голове все мысли, чтобы не перейти черту дозволенного. Но Соулу на дозволенное и недозволенное и раньше всегда было плевать. Он просто продолжал целовать все напористее, уже не отрываясь от губ ни на мгновение. С такой жадностью сминал и покусывал их, будто все это время сдерживал в себе стаю голодных волков, которые теперь неслись вперед, крушили все внутренние преграды Маки и освобождали ее собственных зверей. И она отвечала Соулу, поддавалась на его провокации, позволяла ему все и хотела больше. Не выдержала и первая лизнула его губы. Соул намек понял и с таким натиском толкнул язык в ее полураскрытый рот, что Мака даже вздрогнула и протяжно ахнула, обхватив его обеими руками за шею.
Потом она уже не думала. Соул, видимо, тоже. Они оба сорвались в пропасть, где не осталось места мыслям. В глубине этой безрассудной бездны хаотичные поцелуи обжигали губы, шею, кожу, саму душу. Беспорядочные движения рук Соула задирали юбку до неприличия высоко, цеплялись за пушистый мохер пуловера, путались в волосах и оставляли на обнаженной коже горящие дорожки из желания. Мака сминала пальцами белый хлопок рубашки на спине, взлохмачивала пряди волос и задыхалась под напором чувств, которые глыбой заиндивевшего льда таились внутри два с половиной года. Лед таял, заполнял ее до краев сладким ощущением близости и растекался тягучим томлением внизу живота.
– Соскучилась, – шепнула, задыхаясь, на ухо, пока его язык чертил на шее пунктиры между поцелуями, а ладонь, скрытая под мягким пухом кофты, то сжимала, то гладила ее грудь.
– Я тоже, – хрипло в ответ, вдруг отстранившись, чтобы посмотреть в глаза.
Мака была уверена, что в них больше не осталось ни испуга, ни сомнения… и, черт, ни капли смущения или намека на то, что она не хочет продолжить. Наверняка потом ей снова будет стыдно за свое поведение. Но это все потом… А пока она растворялась в темных от желания – какого-то нереального цвета спелого граната – глазах Соула. И чувствовала себя счастливой. Впервые за столько месяцев.
К черту всех. К черту все. К черту весь мир. К черту прошлое и будущее. Сегодня… сейчас они снова два обычных влюбленных подростка, которые только что поняли друг друга без слов.
Глаза в глаза, пока руки скользят по телу. В учащенном дыхании. В предвкушении. В тягучем сладком ощущении того, что неминуемо случится между ними.
Один из ремешков оберегов царапнул нежную кожу, когда Соул настойчиво, обеими руками, потянул пуловер с ее плеч вместе с бретельками под ним. Не щадя тонкий мохер, растягивая широкую резинку ворота так, что после столь варварского обращения она вряд ли примет первоначальный аккуратный вид. И Мака в ответ рывком вытащила рубашку из брюк, смяв хлопок и царапнув сквозь тонкую ткань кожу на пояснице.
Пуговицы на его рубашке они расстегивали уже вдвоем. Торопливо и небрежно. И пока Мака с тайным волнением смотрела на открывающиеся взору кубики пресса, изредка касаясь обнаженной кожи, Соул голодным восторженным взглядом пожирал ее грудь, все еще скрытую под белым кружевом. Наконец их пальцы встретились на последней пуговице, кое-как с ней справились, и Мака потянула его за галстук к себе… на себя… под довольное неразборчивое урчание Соула, в омуте его влюбленного взгляда… и вдруг раздавшегося звонка скайпа. Настойчивого, раздражающе громкого, заглушившего их дыхания. И никак не желавшего прекращаться.
– Блэк Стар, мля… – пробормотал Соул недовольно.
Он с явным нежеланием оторвался от губ Маки, а потом, перекатившись на спину, сел.
Она видела, как его рука потянулась к крышке ноута, чтобы захлопнуть, но неожиданно замерла и почти что дернулась назад. Как и дернулся сам Соул, уставившись в экран на несколько долгих секунд, а потом вдруг снова выругался и как ошпаренный подскочил с кровати.
– Ответь, – почти приказным тоном.
– Соул?
Мака непонимающе смотрела на то, как он встал позади стула с ноутбуком и с яростным исступлением начал застегивать пуговицы.
– Мля… как я мог о нем забыть!.. – выдохнул Соул, отвернувшись. – Вот же придурок…
Мака все поняла.
С ужасом перевела взгляд на экран, где входящим звонком висела аватарка с подписью внизу «Джо». Села на кровати, неловким движением натянула пуловер обратно на плечи, наспех поправила юбку и, еще не до конца осознавая ситуацию, хотела было сбросить вызов, но Соул снова повторил:
– Ответь. Он, видать, очень хочет.
– Не сейчас, – ее голос дрогнул.
– Не парься по пустякам, я сейчас свалю, чтобы вам не мешать, – с горьким злорадством бросил Соул, а потом развернулся, наклонился и сам, опередив Маку, нажал кнопку ответа на видеовызов.
– Привет! – раздался бодрый веселый голос, и Джо в наушниках на фоне ясного неба радостно улыбнулся.
– Привет, Джо. – Смелости на ответную улыбку, даже на ее слабую попытку, у Маки не хватило. – Давай я тебе потом перезвоню?
– Нет-нет! Мака! Подожди! Я ненадолго! Ты не представляешь, как я по тебе соскучился. Дай хоть посмотреть на тебя! Джоан сказала, что вы возвращаетесь. Даже не верится, что послезавтра наконец-то смогу тебя обнять!
За спиной Джо древесная зелень трещала птичьим многоголосьем, а где-то вдалеке заливисто тявкала собачонка в сопровождении отдаваемых ей женским голосом команд. Death park наслаждался уик-эндом. Джо, наверное, только что закончил пробежку: его черные волосы казались влажными, на лбу блестела бисеринка пота, а глаза горели беззаботной живостью. Внутри же Маки душа раскололась пополам и образовавшаяся в ней брешь вела прямиком в ад.
– Джо… – почти умоляюще выдохнула Мака и взглянула на Соула, который теперь порывистыми движениями заправлял рубашку в брюки и весь кипел от злости.
И смотрел на Маку. Колючий, болезненно режущий взгляд будто лезвием вспарывал ей внутренности и кромсал на тысячу кусков, пока жизнерадостный голос Джо продолжал, сам того не ведая, разверзать адскую бездну между бывшими напарниками:
– Приеду встречать вас в аэропорт в Вегас. А потом можем покататься по городу и немного развеяться. Думаю, мистер Албарн не будет против? А вообще у нас тут с Джоан появилась классная идея! Может, возьмем твоего папу с нами в Канаду? Дом большой, места всем хватит. Да и родители, думаю, с радостью познакомятся не только с тобой, но и с ним. Чего тянуть кота за хвост – пусть привыкают, может, придется потом каждое Рождество встречаться или на День Благодарения индейку вместе резать…
Дверь за Соулом закрылась почти бесшумно, но через пару секунд стена содрогнулась от глухого удара со стороны коридора – настолько мощно Соул Итер ударил по ней кулаком.
========== Глава 42. Красавица среди чудовищ ==========
Город Лхаса, суббота, 9:29 p.m.
Краткие провалы в памяти беспокоили Спирита уже сутки. Хотя провалами их можно было назвать условно. Спирит Албарн помнил абсолютно все, что с ним происходило в течение последних двадцати четырех часов, но никак не мог отделаться от ощущения, что часть событий он не проживал. Как будто ему показали нарезку из фильма с собой в главной роли и некоторыми моментами – вроде и знаешь цепь событий, но по факту в них не участвовал. Странное ощущение. Неприятное и тревожное. Наверное, стоило бы обеспокоиться, да только Коса Смерти списал все на последствия драконьей жизни. Мозг еще не оправился от метаморфозов, которые совсем недавно творились со Спиритом, и наверняка теперь выкидывал подобные фокусы с сознанием, пытаясь окончательно прийти в норму.
Однако со стороны наблюдать за эпизодами своей жизни казалось Косе Смерти не самой главной проблемой, которая его беспокоила в данный момент – скоро само все пройдет, если его теория верна. Важнее сейчас были еще две проблемы, которые доводили Спирита Албарна до нервной дрожи. Вот почему он весь вечер не спускал глаз с Маки и Джоан.
В голове папы никак не укладывалась мысль, что его дочь до сих пор влюблена в Соула Итера. А в том, что это не просто домыслы и больная фантазия, Спирит убедился после того, как увидел их провальный резонанс перед убийством ведьмы. И словно в доказательство его ошеломительной догадки, Мака не смогла даже притронуться к новой Косе Смерти в деревне. Ну а хуже всего было то, что она сегодня весь вечер украдкой поглядывала в сторону пасущегося на другом конце зала бывшего оружия с таким загадочным видом, что папе становилось не по себе. Но Мака хотя бы пыталась скрыть от отца свой интерес в отличие от белобрысой бестолочи, который то и дело завороженно смотрел на его дочь, пока не замечал, что бдительный папа все видит. Спирит готов был собственноручно выколоть эти бесстыжие красные глаза. А потом вставить обратно и выколоть снова. Лишь бы Итер не пялился. Лишь бы не ощущать каким-то шестым чувством почти физическое притяжение, которое существовало между этими двоими. Да папа в лепешку согласен был расшибиться, но не позволить Соулу Итеру прикоснуться к Маке. Джо Кеплер Косу Смерти тоже не слишком устраивал (подозрительно-правильный тип), но лучше уж брат Джоан, чем Итер. Потому что Итер дарованный ему когда-то шанс упустил. Потому что Итер в сто раз хуже.
Впрочем, решительный боевой настрой ни на секунду не спускать глаз с Маки – полетел к чертовой матери из-за Джоан, которая ни с того ни с сего пригласила Спирита танцевать. Сердце Косы Смерти ухнуло с обрыва вниз, стоило лишь ей робко коснуться его руки и заглянуть в глаза. Вместо того, чтобы вернуться обратно в грудь, глупый кровяной насос вспорхнул в небеса и затрепыхался там мелкой пичужкой, а тело пронзило жаром. Спирит не смог отказать напарнице дочери. Черт! Да он даже слова в ответ не смог промямлить, чувствуя себя бесхребетной скотиной. И это была вторая проблема Спирита Албарна.
Какого черта он до сих пор вожделеет Джоан Кеплер так, будто он все еще дракон, а она его драконья невеста?! Как?! За что?! Почему?!
Он честно пытался сделать все, чтобы изгнать все неприличные мысли в отношении оружия Маки. Честно пытался не слишком прижимать ее к себе во время танца, честно пытался смотреть куда угодно, но не на глубокий вырез с манящей ложбинкой между грудей, честно пытался не думать, как дурманяще вкусно она пахнет – аромат цветочных духов с горчинкой и цитрусом кружил голову Косы Смерти и жаром опалял мозг, а затем волной такого же жара катился по всему телу и собирался, концентрировался желанием в одном-единственном месте.
Святая черепушка Шинигами! Да разве ж можно устоять от такого соблазна?!
Спирит зажмурил глаза, чтобы хоть немного успокоиться, а когда открыл – попытался взглядом отыскать Маку в толпе. Доченька была его спасением и совестью. Возможно, увидев ее, папа смог бы взять себя в руки, собраться и пробудить в себе силу воли, чтобы прекратить эту сладкую муку-томление. Но дочери нигде не оказалось. Напрасно Коса Смерти вглядывался в лица и фигуры присутствующих, обшаривал глазами все углы и полумрак просторного банкетного зала – Мака словно испарилась. Как и Соул Итер. Его папа среди гостей мероприятия теперь тоже не мог отыскать. Зато он то и дело натыкался взглядом на странного старика-тибетца: статую среди толпы студентов. Несмотря на деревенскую одежду – потрепанную и выцветшую – и неподвижность, дед не вызывал у молодежи никакого удивления. Они будто вообще не замечали его, просто обходили, даже не взглянув на загадочного человека. Тибетец, впрочем, на них тоже не смотрел – все его внимание было приковано к танцующим Спириту и Джоан.
Когда Коса Смерти в очередной раз увидел старика, тот что-то шептал. Мужчина не мог слышать слов в океане музыки, гомона и громких голосов поблизости, однако каким-то образом он отчетливо улавливал каждое слово, слетавшее с губ подозрительного тибетца. Не понимал ничего из услышанного, но внимательно слушал. Не мог не слушать. Старик шевельнулся и, продолжая нашептывать молитву, мантру или заклятие, медленно двинулся по широкой дуге вслед за Спиритом, ведущим партнершу по кругу. Он шел, и танцующие пары на пути деда расступались в естественных движениях, по-прежнему не обращая на него внимания.
А потом Коса Смерти вдруг понял, что его снова только что выкинуло из собственной жизни и он опять смотрит фильм со своим участием. Зритель, а не главный герой. Блуждающие пятна света от прожекторов под потолком в запрограммированном хаотичном движении дали сбой и двумя яркими лучами светили теперь только на их с Джоан пару и бредущего старика поодаль. Под ногами тибетца вырастали гималайские маки, ослепительно голубые и пугающе неуместные на танцполе. Лица учеников, сокрытые в тенях, искажались в сюрреалистические демонические маски с желтыми горящими глазами. Вместо голосов Спирит слышал только рычание, а вместо улыбок маски скалили кривые зубы и тянули к свету мохнатые когтистые лапы. Бал демонов был в самом разгаре.
Он перевел взгляд с чудовищ на Джоан, страшась увидеть в своих руках такого же мохнатого беса с хищным оскалом, и тут же с облегчением выдохнул, прижал ее сильнее к себе. Никогда еще ни одна из девушек не казалась ему прекраснее, чем Джоан Кеплер в это самое мгновение. Красавица в окружении чудовищ. Его красавица. Хрупкая. Невинная. Желанная.
– Здесь слишком душно, – услышал Спирит собственный голос будто со стороны. – Что-то мне нехорошо.
Джоан молчала, только сжала крепче его плечи. Они успели сделать несколько шагов прежде, чем она внезапно остановилась, подняла голову и спросила:
– Проводить вас до комнаты? – говорила шепотом, но даже в этом шепоте Спирит уловил отчаяние и внутреннюю борьбу девушки с самой собой.
Мохнатые лапы цеплялись за костюм, желтые глаза чудищ смотрели вслед, старик усмехался, а яркий луч прожектора провожал Спирита до самого выхода из банкетного зала. Он смутно помнил, как добрался до комнаты и, закрыв за собой дверь, скатился по дверному полотну вниз на корточки. Зажмурил глаза (хотя в темноте после светлого коридора и так не было ничего видно) и вцепился от отчаяния себе в волосы.
Спирит сам не до конца еще осознавал, от чего он только что сбежал: пугали ли его больше хищные твари или обворожительная красота Джоан? Спас ли он побегом оружие своей дочери от самого себя или оставил ее на растерзание лохматым бесам? Кто он? Герой, хороший папа, человек чести или же просто трус?
Что делать? Как избавиться от наваждения? Точнее, от обоих наваждений?
Коса Смерти трясущейся рукой полез в карман брюк и нащупал там подаренные Итером четки. Прохладные и надолго забытые. Может, хоть они смогут помочь? Буддистам же помогают.
И действительно, можжевеловые бусины успокаивающе перекатывались между пальцами, нервная дрожь постепенно утихала, а мысли переставали путаться. Спирит начал дышать ровнее и смог наконец взять себя в руки. Он не знал, сколько прошло времени с тех пор, как позорно оставил Джоан одну, не знал, чем вызваны галлюцинации и почему ему так тесно внутри самого себя, но одно мужчина понимал теперь точно: просто сидеть в темноте на корточках – не выход. Надо вернуться на праздник и отыскать Маку, пока до доченьки не добрался Соул Итер. Это важнее чудовищ, а еще отвлечет от желания стянуть платье с ее подруги…
Раздавшийся стук в дверь окончательно взбодрил Спирита Албарна…
…И окончательно порушил его жизнь.
Перед ним на пороге стояла Джоан Кеплер. Теперь она уже не казалась Спириту безупречно идеальной. Он смотрел на выбившиеся из укладки волоски, заметил съехавшую набок золотую цепочку с кулоном и трещинки на обветрившихся на тибетском ветру губах, увидел слишком темные, почти черные глаза и небольшую горбинку на носу. Он смотрел на эти маленькие недостатки, считал еле заметные веснушки на ее смуглых щеках и вроде бы ничем не примечательную фигуру. Да, стройная, да подтянутая, но в целом же обычная молодая девушка как ни посмотри. Бывали в богатой до женского внимания жизни папы Спирита и получше, и похуже. Однако пытаться разглядеть сейчас изъяны – напрасная затея. Дело совсем не во внешности… Уж Коса Смерти в этом разбирался. В конце концов, все у девушек устроено одинаково… Разница не в анатомии, а в его голове. Какие-то неведомые сложные механизмы в мозгу делали Джоан Кеплер особенной для Спирита Албарна, желанной, притягательной. Единственной. Неповторимо прекрасной. Той одной, которую хотелось целовать, обнимать, гладить и ласкать… особенно сейчас.
Слишком большой соблазн. Слишком слабая сила воли. Чертовы драконы! Чертовы чудища! Чертов старик-иллюзия! Да даже Итер со своим восхищенным взглядом, устремленным на его дочь, – тоже туда же!
И единственный ангел среди всей этой бесовской вакханалии – эта девушка перед ним…
Спирит сдался. Притянул Джоан к себе и поцеловал, тут же забыв про все на свете, потому что в его мире в этот самый миг осталась только она. Жаждущая его внимания и ласки. Желающая его – своего уже не дракона, но первого мужчину.
Джоан не кокетничала, не пыталась изобразить страсть или чем-то удивить. Не переигрывала и, главное, не сравнивала. В общем, не забивала голову никакими посторонними мыслями. Она просто с восторгом и удивлением открывала в себе с помощью Спирита неведомые ей доселе пути удовольствия. Такая покорная, пылкая и жадная до его внимания.
Молоденькая и восхитительная. Боже, он уже и забыл, каково это – прикасаться к таким юным невинным созданиям…
Им обоим не хватало воздуха – он вырывался наружу вместе со стонами и хрипами; Спириту не хватало скорости – чтобы резче, быстрее, глубже; Джоан не хватало рук – его рук на груди, на животе, на бедрах и между ними; а еще им не хватило времени, чтобы растянуть удовольствие до бесконечности.
Ее последнее умоляюще громкое «мистер Албарн» показалось Спириту таким чарующим громким стоном, что ему окончательно снесло крышу, и Коса Смерти оказался в раю…
Правда расплата за райские наслаждения не заставила себя долго ждать, потому что стоило только остаться одному, как чувство вины взяло бразды правления мозгом в свои руки и низвергло его из райских кущ в жестокую реальность.
И вот теперь Спирит неподвижно лежал в темноте и, широко раскрыв глаза, наблюдал за серыми тенями на потолке. В одиночестве и страхе. В зыбком ощущении кошмара. В своих апартаментах для важных гостей.
Хохочущий месяц прятался за складками полуопущенных римских штор, электронные часы на прикроватной тумбе светились бледно-зеленым… а глаза ползущих по потолку гусениц – желтым. Твари копошились и медленно двигались единой бесформенной массой в хаотичном пульсирующем ритме.
И шуршали…
А может, это был всего лишь шум воды из ванной комнаты, за дверью которой Джоан Кеплер принимала душ. Смятые простыни казались еще теплыми, и Спирит до сих пор ощущал аромат кожи девушки со слабыми нотками цветочного парфюма. Ее запах пропитывал всю комнату и его самого. Пробирался в душу и въедался виной в сердце.
Желтые глаза гусениц смеялись над ним и его слабостью. Ужас от того, что только что натворил Коса Смерти, копошился внутри и выступал наружу каплями липкого пота на лбу. Спирита лихорадило. Воздух никак не хотел заполнять легкие, отчего мужчина дышал быстро и часто. Тело одеревенело в жуткой смеси тягучей истомы и страха. Ему хотелось кричать, вопить, выть – а еще лучше спрятаться с головой под одеяло и вырваться из кошмара.
Когда Джоан в полотенце появилась из ванной, Спирит нервно курил прямо в постели, наплевав на правила и опасность растревожить пожарную сигнализацию, если здесь такая имелась. Слабая полумертвая совесть еле слышно шептала, что следовало бы открыть окно и курить хотя бы туда, но Коса Смерти ее упрямо игнорировал и продолжал молча пускать дым в потолок, чтобы отравить им желтоглазых тварей. Заполнял отравой не только легкие, но и комнату, чтобы горький никотин с примесями перебил аромат Джоан.
Девушка бесшумно прошла по ковролину и осторожно присела на край кровати рядом со Спиритом. Он курил. Она сидела с опущенной головой. Оба молчали.
– Мака не поймет, если узнает… – выдохнула наконец Джоан.
Как будто сама мысль о повелительнице вызывала в ней боль. Хотя Спирит ощущения девушки отлично понимал. Он нервно затянулся последний раз и затушил окурок о стальной набалдашник кровати.
– Она ничего не должна знать. Джоан, обещай мне, что ничего не скажешь.
– Обещаю, мистер Албарн.
– Спирит, – поправил он ее.
Какая уж тут официальность.
– Спирит, – неуверенно согласилась она.
Повисла долгая мучительная пауза. Они оба не знали, что говорить и как теперь быть. Джоан будто подменили. И куда делась дерзкая уверенная девчонка, которая могла поставить на место любого? Нет. Конечно со Спиритом она и раньше не позволяла себе ничего кроме вежливых слов – все-таки папа ее повелительницы и Коса Смерти, но сейчас казалась совсем уж замкнутой и подавленной. А еще тяготила своим присутствием.
– Тебе лучше уйти… – все-таки не выдержал Спирит. – Наверное, и так уже все нас потеряли.
По-скотски неправильно было выгонять Джоан. Уж кто-кто, а опытный по части женских сердец папаша знал это как никто другой. После секса девушкам обычно хочется внимания, обнимашек и поболтать о всякой ерунде. Тем более молодым и неопытным. Почему-то для них это важно… Будто оргазм без разговоров после него – не засчитывается за полноценное удовольствие. Но сил на игры в заботу и внимание у Спирита сегодня не осталось. Может, в следующий раз…
Стоило лишь ему остаться одному, как Коса Смерти чертыхнулся под нос и протяжно то ли взвыл, то ли заскулил. Какой еще следующий раз? О чем он вообще думает? Он не должен больше вестись на провокации и засунуть подальше свои фантазии относительно продолжения каких-либо отношений между ним и подругой своей Макочки.
Никогда. Ни за что. Больше ни разу.
– Теперь ты полностью в моей власти, Спирит Албарн, – раздался неприятно скрипучий голос в голове, и в следующую секунду уже знакомый тибетец сделал шаг вперед из самого темного угла комнаты.
Спирит снова взвыл. Приехали! Теперь еще и галлюцинации с ним разговаривают. Это уже похоже на шизофрению.
– Кто ты? – спросил он, сощурив глаза, чтобы получше разглядеть старика.
Скорей бы добраться до Штейна. Может, друг сможет выписать ему какие-нибудь таблетки для успокоения расшалившихся нервов и поехавших набекрень мозгов.
– Меня зовут Чованг, – представилась между тем иллюзия. – Хозяйка подарила мне твое тело.
– Хозяйка?
– Гома-кьи. Та, которую убила твоя дочь.
И тут Спирит вспомнил.
Гусеница? Это же того червя-переростка ведьма, кажется, назвала Човангом после того, как Кид с Косой Смерти и Джоан обезглавили тварь. Убили. Убили же? Или нет? А если нет, то зачем это существо явилось ему?
– И теперь ты хочешь отомстить? – спросил Спирит, но к его удивлению старик отрицательно мотнул головой:
– Нет. В какой-то степени я даже благодарен твоей дочери, потому что наконец свободен. Мне всего лишь нужно новое тело. Моя душа уже внутри тебя, Спирит Албарн.
– Невозможно. Ты блефуешь, старик, – хмыкнул Коса Смерти. Еще бы – подловил на вранье. – Мака сразу бы почувствовала чужую душу внутри.
Тибетец хмыкнул в ответ:
– Она сокрыта под оболочкой твоей жалкой душонки. И эта маскировка – единственная причина, почему ты еще жив, Спирит Албарн. – Старик сделал пару шагов вперед и продолжил: – А если расскажешь хоть кому-то обо мне, то все узнают о тебе и этой девушке. О том, как твоя похоть взяла верх над разумом.
Видение растворилось в темноте и стало частью окружившей Спирита черноты.
Он неподвижно лежал на кровати и смотрел в потолок, где продолжали копошиться гусеницы с желтыми глазами. Месяц хохотал в складки римских штор над его слабостью и бессилием, а зеленые цифры электронных часов теперь показывали четыре пятерки и складывались в две свастики на циферблате.
========== Глава 43. Наблюдатель ==========
Город Лхаса, суббота, 10:14 p.m.
Знобило. Выйти на улицу, чтобы проветрить мозги, может, и казалось отличной идеей в начале, но теперь Соул замерз. Еще бы. На ночь глядя шататься между корпусами в одной рубашке – так себе удовольствие. Пора было выдохнуть, последний раз от души поматериться и двигать в свою комнату. Нахер вечеринку.
Мысли блуждали где-то далеко, и ноги сами несли по привычному маршруту к общежитию и дальше на свой этаж. Кулак, которым Соул недавно врезал по стене, горел огнем от боли. Зато боль притупляла чувство рвущейся наружу злости. На Маку. На Джо Кеплера. И главное, на себя. Потому что единственным мудаком среди них троих оказался Соул. Идиот! Распустил слюни, стоило лишь увидеть бывшую повелительницу в юбке и на каблуках. Распустил руки, стоило лишь ей улыбнуться и позволить прикоснуться к себе. Как можно было вообще забыть про этого ее Джо Кеплера? Как можно было так залить мозги шампанским, что сорваться с цепи здравого смысла?
