Текст книги "Гималайские маки (СИ)"
Автор книги: Ayris S.
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 30 страниц)
Воспоминания о ведьме вернули мысли Линг к Киду перед собой, который, судя по запаху его мыслей, наконец-то готов был перейти от вежливых приветствий к делу. Дракон решил по-иному. О ведьме и союзе между Шибусеном и драконами, они еще успеют поговорить, нужно сначала рассказать этим двоим кое о чем важном.
Линг, в отличие от Шинигами-младшего, начала без долгих предисловий:
– Хотела предупредить. Тот шаман-гусеница… Чованг, кажется. Думаю, он жив.
– Но это невозможно! – сначала напрягся, а потом уверенно замотал головой Кид. – Я собственноручно разрубил его косой-Спиритом.
– Я могу видеть ауру мертвых существ. Это мой дар с рождения. Вчера я была в том ущелье, где все произошло. Там ощущается аура лишь убитой ведьмы.
Шинигами-младший не хотел сдаваться просто так:
– Но я сам видел мерцающий красный огонь души этой гусеницы, – заупрямился он.
Линг задумалась, как бы получше объяснить, и наконец нашла удачную аналогию:
– Чованг – как ярсагумба**, – сказала она и тут же поняла, что удачным сравнение было только для нее. Кид же не тибетец и, конечно, ничего не понял.
– Ярса… кто? – спросил он, уставившись на морду дракона.
Однако вместо дракона ответ прозвучал из-за спины Кида. Соул впервые нарушил молчание, чтобы пояснить незнакомое слово другу:
– Ярсагумба, – проговорил он почти по слогам и тут же продолжил уже в привычном темпе: – Так местные называют паразитирующий на гусеницах гриб, который собирают летом, а потом втюхивают за бешеные бабки.
– Да, – согласно кивнула Линг. – Споры ярсагумбы проникают в гусеницу и прорастают внутри, питаясь ее телом. Не сразу. Гриб поражает жизненно важные органы в последнюю очередь, а подчинив себе двигательный аппарат жертвы, заставляет беднягу перед смертью зарыться в верхний слой почвы, чтобы на следующий год смог прорасти.
– Что ты хочешь этим сказать? – до сих пор не улавливал направление мыслей Кид. Хотя озадаченный вид Соула тоже свидетельствовал, что и ему пока мало что понятно.
– Чованг перед смертью тела, скорей всего с помощью колдовства ведьмы, смог перенести часть своей души в кого-то живого, – пояснила Линг.
– В кого? – спросил Кид и сразу начал рассуждать дальше: – Да и если бы такое произошло с кем-то из нас, Мака бы ощутила присутствие чужой души. Так же, как увидела гусеницу внутри Соула.
Мака. Дракон недовольно фыркнул, невольно выдав свои эмоции. И этот тоже чуть ли не боготворит способности Маки Албарн. Да что они все в ней находят?
Если бы Линг могла сейчас поджать губу, то обязательно бы сделала это, но анатомия тела не позволила изобразить упрямого дракона, поэтому зверь снова фыркнул:
– Даже от восприятия души Маки Албарн можно скрыться, если постараться.
Кид наконец унял свой скепсис и серьезно спросил:
– Ты хочешь сказать, что часть Чованга в ком-то из нас?
– Не уверена. Возможно, он переселил себя в муху или мелкого грызуна, которые на момент схватки оказались рядом. Но ему нужно не тело животного, ему нужен человеческий разум, так что вероятность, что он в ком-то из нас… из вас… тоже велика. Я пока не смогла ощутить его присутствие в окрестностях, где умерло тело. Будьте внимательны друг к другу. Помните, что спора ярсагумбы прорастает не сразу. Сначала она подчиняет волю жертвы себе во благо, а уж потом убивает. Облик не меняется, но душа становится кормом для паразита.
Шинигами-младший задумался, но после полуминутной тишины кивнул и слабо улыбнулся дракону:
– Спасибо за предупреждение, Линг. Передам профессору Штейну по возвращении в город Смерти, чтобы на всякий случай устроил нам всем карантин.
– Не за что. – Дракон склонил морду гораздо ниже, чтобы уши ведьмовских слуг, коих здесь могло быть немало, оставались наполнены только вестью о смерти одной из них и ее слуге. – А теперь давай поговорим о ведьмах и союзе против них. Ты же здесь за этим, Кид Шинигами-младший.
Впрочем, долго объясняться и договариваться не пришлось. Линг и без разговоров знала, что нужно от нее Киду и что ее согласие в оказании помощи при истреблении ведьм из списка Шинигами – лишь первый этап. Хранитель врат в Шамбалу – просто посредник между людьми и другими драконами священной страны. Нужно было уговорить их. Дело наверняка не из легких, но попытаться стоило. Если одна Гома-кьи веками творила свои ведьмовские делишки, то сколько еще таких же ведьм из полузабытых сказок бродят по Тибету и Китаю…
Когда Кид, довольный ее решением, последний раз утвердительно кивнул, Линг, по-прежнему дракон, наконец посмотрела на Соула и, втянув ноздрями воздух, почти сразу шумно выдохнула. Аромат нагретого солнцем сена в яблочных брызгах и полынном послевкусии – этот запах мыслей почти не раздражал. Конечно. Ведь Соул теперь думал о ней. Наверное, было бы глупо продолжать игнорировать его и, демонстративно показав хвост, уплыть обратно, так и не поговорив. Как-то по-детски. А выглядеть в глазах оружия (теперь уже бывшего) ребенком Линг никогда не нравилось.
– Что, Коса Смерти, твоя мечта сбылась? – спросила она, с ехидством сощурив глаза. – Теперь ты счастлив?
Кид вежливо уступил место перед драконом Соулу, отступив на несколько шагов назад, и теперь напарник стоял напротив Линг, чуть задрав голову. Смотреть на него сверху вниз было очень уж непривычно.
– Без тебя я бы не стал Косой, Линг, – ответил он спокойным тоном. Терпеливо-примирительно. Так родители разговаривают с обиженными детьми.
– Не меня благодари за это, Соул Итер Эванс.
Соул хмыкнул и как всегда, немного ссутулившись, сунул руки в карманы толстовки:
– У нас теперь такие официальные отношения, мисс Янг?
Может, со стороны он и выглядел уверенным в себе раздолбаем, но полынный аромат в мыслях выдавал его всего. Полынь. Сожаление.
– Я теперь дракон, если не заметил, – гордо ответила она.
Стать Косой Смерти, конечно, круто, но быть полубогом – круче в тысячу раз.
– Для меня ты навсегда останешься Линг. Моя повелительница, с которой мы собрали девяносто девять душ всяких ублюдочных тварей и которой я очень горжусь… и которой благодарен за очень многое.
– Пф… – фыркнул дракон.
– Линг… – Соул сделал паузу, собираясь с мыслями. – Я виноват перед тобой и поступил не так, как должен был поступить будучи твоим оружием…
– Пф… – снова фырканье.
– Прости.
Соул чувствовал себя виноватым, и запах сожаления против воли выветривал из нутра дракона обиду и злость, которые точили Линг последние пару дней. Даже сейчас вспоминать обо всем произошедшем в ущелье было до слез обидно: Соул перед лицом смерти предпочел не ее, провалил экзамен на верность, расставил приоритеты не в пользу Линг. И несмотря на его раскаяние, девушка-дракон понимала, что второй раз, случись нечто подобное, он поступил бы точно так же. Соул Итер сожалел не о том, что сделал неправильный выбор, Соул Итер сожалел, что вообще должен был выбирать.
Если бы не Кид поблизости, Линг так бы и осталась драконом, но ей хотелось сказать то, что предназначалось лишь одной паре ушей, поэтому она закрыла на пару мгновений глаза, а когда открыла, то снова посмотрела на Соула снизу вверх, как делала это всегда. После ощущений дракона человеческое тело казалось Линг лишенным чувств, будто ее вмиг ослепили, оглушили и завернули во второй слой бесчувственной мертвой кожи.
– Даже здесь думаешь о ней, – ворчливо сказала она полушепотом и нахмурилась. Потом подумала немного и продолжила: – Юи говорит, что я должна отпустить тебя, мудрый дракон поступил бы так. Только мне всего пятнадцать и на вековую мудрость я пока не претендую, так что хрена с два тебя отпущу, понял?
Серьезный, и даже грозный тон Соула не обманул. В конце концов, они были давно знакомы, чтобы он смог понять, даже без долгих объяснений – Линг больше не злится. Бывший напарник улыбнулся и кивнул головой:
– Ну я же обещал, что буду рядом с тобой до тех пор, пока ты этого хочешь.
Обещал. Но почему-то Линг была уверена, что Соул помчится за Макой Албарн, что нарушит свое обещание остаться рядом, что забудет о ней сразу, как только они с Макой смогут остаться вдвоем и поговорить. Вряд ли только поговорить… Что тогда происходит сейчас? Почему он здесь? И нужно ли ей это знать? Предки еле слышно недовольно бормотали, что драконьему роду до этого нет дела, человеческие мелкие проблемы – не забота хранителей врат в священную Шамбалу.
Поэтому вместо вопроса о Маке Албарн Линг вдруг спросила:
– Принесешь в следующий раз все альбомы BTS и на чем их слушать? А то в Шамбале скучновато.
Соул сначала непонимающе уставился на свою повелительницу – уж слишком резко она сменила тему, – а потом хохотнул:
– Ты уверена, что Шамбала выдержит такое испытание корейской попсой? Хотя, может, это отпугнет демонов, которые захотят пробраться за врата…
О, настало время дурацких шуток! Линг чуть не притопнула ногой. А сейчас поди начнет свою тираду «про настоящую музыку и ее отстой, от которого вянут уши»…
– Дурачина! – по привычке бросила Линг и, развернувшись, снова обратилась в дракона. – Соул, – позвала уже спокойно, когда увидела, что он уважительно отступил от огромных телес на пару шагов. Шутки шутками, но теперь бывшая повелительница и одной ногой задавить может.
– М? – задрал он голову.
– Буду скучать, – ворчливо бросил дракон и грозно фыркнул, уняв внутреннее человеческое побуждение обнять человека перед собой. Снова почувствовать тепло и услышать бьющееся сердце, даже если это сердце начинает учащенно стучать при мыслях о другой девушке – теперь это уже не так важно. Драконы могут любить только непорочную чистоту, так что Коса Смерти Соул Итер Эванс отныне вне ее любовных интересов.
Соул расплылся в акульей ухмылке и махнул рукой на прощание:
– Скоро увидимся.
Если бы драконы умели видеть чувство вины, подумала Линг, наблюдая за исчезнувшими в тумане спинами людей, то она наверняка бы увидела, какой огромный булыжник, свалившийся с плеч, Соул оставил на берегу озера.
Комментарий к Глава 47. Ярсагумба
* Чуба – тибетская национальная одежда, напоминает просторный халат с длинными рукавами и высоким воротником.
** Ярсагумба (Кордицепс китайский) – вид грибов, который растет в горах Тибета на высоте около 4 км. Если в теплое время года в личинку одного из видов бабочки (Hepialus armoricanus) проникает спора кордицепса, то после зимы эта спора трансформируется в корень. Из корня вырастает тело гриба, по виду напоминающее травинку. Весной растущий гриб использует для себя питательные вещества личинки. Широко применяется в традиционной тибетской медицине.
**От автора**: со следующей недели буду выкладывать по одной главе. Не думала, что глав в итоге будет так много, и я, о ужас, почти исчерпала свой запас написанных, а количество свободного времени не позволяет строчить по две объемных главы за неделю. Простите, простите, простите! Всех люблю.
========== Глава 48. Учитель и ученица ==========
Город Смерти, среда, 3:18 p.m.
Улицы внизу переливались жарким маревом, которое вяло текло по раскаленной брусчатке города Смерти и плескалось морем на центральной площади. Ну и погодка! Так и солнечный удар схватить недолго! Мака прикрыла глаза рукой от беспощадного ржущего солнца и двинулась вниз по ступеням Академии в сопровождении Джоан и сестер Томпсон. Изящная фигура Цубаки и размахивающий руками Блэк Стар маячили уже в самом низу лестницы – спешили, обогнав почти всех учеников. Ничего удивительного. Им ведь нужно было обойти несколько магазинов, чтобы подобрать костюм для выпускного, который раздолбай-ниндзя вообще решил было не покупать. «А че такого?! Мне и так норм будет!»
Выпускной. Выпускной! Все вокруг будто сошли с ума и говорили только о нем. Маку эти разговоры раздражали, как и вся подготовка к вечеру пятницы. Платье, туфли… что там еще ее должно было сейчас заботить? Ах, да! Прическа и макияж.
Так и хотелось в кои-то веки поддакнуть балбесу Блэк Стару: «Мне и так норм будет!» – и игнорировать всю эту болтовню.
– Лиз, – обратилась Мака к подруге рядом, прервав ту на полуслове. Кажется, старшая Томпсон как раз показывала Джоан свеженький маникюр. – Кид не звонил?
Телефон Кида был вне зоны действия сети уже третий день.
– Неа, – недовольно фыркнула Лиз. – Но он выходил на связь с господином Шинигами через зеркало. Сказал, что у них с Соулом возникли кое-какие затруднения личного характера, поэтому он немного задерживается с возвращением. Уж не знаю, что там у этих двоих такого стряслось, но если Кид пропустит выпускной вечер в Академии…
– Да ладно тебе, сестренка, – ткнула сестру под ребра Патти и хихикнула, – уверена, что уж Кид-то на такое официальное и важное мероприятие не забьет. Вот увидишь! Хоть на что готова поспорить.
А Мака бы с удовольствием забила. Может, заболеть, внезапно подвернуть ногу или найти срочную миссию? Хотя последнее – неправильно. Ее нежелание веселиться, не повод портить праздник Джоан. Будь ее оружием Соул…
Мака закусила губу.
Глупо отрицать очевидное. Будь ее оружием Соул, она бы относилась к выпускному по-другому. Но Соул далеко, поэтому какая, к черту, разница что на ней будет надето… Хотя ему бы понравилось выбранное платье: темно-зеленое, почти черное… почти такое же, как было в его сне. И, наверное, агатовый браслет бы неплохо смотрелся на запястье…
Только вот…
Соул остался на Тибете. Браслет остался на Тибете. И часть души Маки, видимо, осталась там же… с ее решимостью оборвать все раз и навсегда. Забыть. Забить. Выкинуть прочь из головы.
Как же легко принимать решения, когда злость и обида берут бразды правления разумом. Теперь, спустя каких-то три дня, они бесследно испарились под палящим солнцем Невады, зато щемящее чувство одиночества никак не хотело отпускать Маку. А еще смятение. Она все время думала о Соуле; хотела того или нет, но каждую свободную минуту мыслями возвращалась к их последнему разговору.
«Я не знаю. Не знаю, как будет правильней и лучше для всех… Все сложнее, чем тебе, наверное, кажется»…
Вот и Мака теперь не знала, как будет лучше для всех… Ведь ожидания всех: Джоан, Джо, папы и, наверное, даже Линг – шли вразрез с ее собственными сокровенными желаниями. Как же паршиво было осознавать, что твое личное счастье возможно только через страдания других.
Ответа же, как обойти этот подлый закон жизни, повелительница не знала, и Соул, кажется, тоже.
«Всех злодеев победили, а потом остальное само собой рассосалось»…
Черт!
А точно ли все злодеи мертвы? Она вдруг снова ощутила покалывание на затылке и резко обернулась, чтобы застать-таки невидимого наблюдателя врасплох. По лестнице мельтешили ученики Академии, будто муравьи у муравейника-Шибусена. Да разве среди этих примелькавшихся лиц и пышущих энергией душ можно определить чужака?
– Мака! – позвала Джоан из-за спины. – Ты чего?
Ощущение колющего взгляда шло сверху. Мака задрала голову, закрыла глаза и попыталась дотянуться до души, которая могла бы показаться ей подозрительной, и действительно нашла. Слабая. И… Пустая. Дыхание души имеет множество характеристик, которые и делают душу человека индивидуальной. У этой же, неведомой, не было ни формы, ни цвета, ни импульса мерцания. Словно пустая оболочка… Или саркофаг, скрывший в своих недрах нечто пугающее.
– Мака? – снова нетерпеливо позвала Джоан. – Что случилось?
Балкон со смотровой площадкой на город. Чужак, кем бы он ни был, сейчас находился там.
Повелительница обернулась на удивленных подруг, которые ждали ее несколькими ступенями ниже.
– Идите без меня. Я тетрадь в аудитории оставила, – быстро бросила она и двинулась обратно вверх по лестнице.
– Я тебя подожду, – предложила Джоан.
– Нет. Жарко. Дома увидимся.
Внутри Академии как всегда было прохладно – толстые каменные стены не под силу было прогреть даже сумасшедшему летнему солнцу. Мака спешила: по шумным и полупустым коридорам, через полумрак лестничных пролетов и лабиринт переходов, вдоль светильников под старину и стрельчатых окон под готику.
Спешила, но все равно не успела. И ступая на балкон, уже наперед знала, с кем сейчас там встретится.
Штейн и Спирит самозабвенно дымили, разглядывая город внизу. Они почти синхронно обернулись на шум шагов и при виде вышедшей из-за угла Маки так же согласованно затушили свои сигареты о перила – словно школьники, которых преподаватель только что застукал за постыдным делом потакания своим вредным привычкам. На территории Шибусена курить категорически запрещалось, хотя эти двое то и дело нарушали запрет где ни попадя. И об этом, кажется, тоже знали практически все. Но кто же из учеников Академии настолько безумен, чтобы жаловаться на Косу Смерти и чокнутого препода, который глазом не моргнет – препарирует.
– Мака? – заговорил первым папа и как всегда приветливо улыбнулся дочери. – Какими судьбами?
Чуждое дыхание души исчезло. На балконе больше никого не было, кроме двоих учителей и повелительницы демонического оружия.
– Привет, папа, – кисло ответила Мака и следом кивнула профессору Штейну: – Здравствуйте, профессор.
Если бы в этом была замешана ведьма, которая использовала сейчас защиту души, то Франкен Штейн точно бы что-то почуял. Однако выглядел он спокойным и расслабленным:
– С возвращением, – приветливо поднял руку Штейн, поспешно смахнув перед этим окурок вниз якобы невзначай. – Ты кого-то из нас искала?
– Нет… – начала было Мака, но тут же замолчала в замешательстве. Стоит ли рассказывать о своих ощущениях этим двоим или пока промолчать? При папе, решила она, лучше ничего не говорить, а то задушит еще своей заботой и воркованием над переутомившейся от миссии и учебы дочуркой. Девушка отрицательно мотнула головой и, мазнув по папе недовольным взглядом, обратилась к Штейну, выпалив первое, что пришло на ум: – То есть да. Искала. Профессор, хотела с вами поговорить насчет дополнительных тренировок для нас с Джоан.
Она заметила, как Спирит одобрительно кивнул:
– Думаю, в Канаде у вас будет отличная возможность хорошенько потренироваться, – сказал папа, и Мака удивленно на него посмотрела.
Вообще, странно было, что он с таким спокойствием отпускал дочь на целый месяц так далеко от Шибусена. Да, с напарницей и не на задание, но ведь там еще будет Джо. Неужели альтернатива с Соулом Итером ему настолько претила, что он готов был смириться с Джо Кеплером в качестве более-менее подходящей партии для собственной дочери? Или наконец-то пришло время, когда папа все-таки осознал, что ей не двенадцать лет, и решил не лезть со своим опытом насчет «всем им только одного надо»? Поймав задумчивый взгляд Маки, Спирит оживился и поспешил к выходу:
– Ладно, не буду вам мешать. – Перед тем, как окончательно уйти с балкона, он развернулся и проворковал: – Мака, ты же станцуешь послезавтра с папой на выпускном?
Опять выпускной! И этот туда же!
– Будто у меня есть выбор… – буркнула она и повернулась к Штейну.
Профессор с ленцой прислонился спиной к перилам и задрал голову кверху, разглядывая что-то этажом выше. Видимо, предстоящий разговор ему был мало интересен. Зато честно, без лишней наигранной вежливости.
– Так что ты хотела узнать насчет тренировок? – спросил он.
– Я… у нас с Джоан возникли проблемы… – Мака запнулась на половине предложения, а потом уверенно отчеканила: – Но знаете, профессор, я и сама смогу с этим справиться.
Штейн опустил-таки на нее взгляд и задумчиво почесал макушку:
– Уверена? – Скорее всего догадался, что она в замешательстве, но истолковал причину неверно. – Мака, если хочешь попросить помощи или совета у старших, то в этом нет ничего постыдного.
Повелительница сделала несколько шагов вперед, чтобы оказаться ближе. Теперь можно было понизить голос и не опасаться, что кто-нибудь случайно или неслучайно может подслушать дальнейший разговор. Не то чтобы она к нему готовилась или размышляла об этом, но профессор Штейн, пожалуй, был единственным человеком, с кем бы ей хотелось вообще такое обсуждать, а раз уж подвернулся случай:
– Профессор, скажите… Когда мама сделала из папы Косу Смерти, то сколько времени прошло прежде, чем они смогли снова работать вместе? – издалека начала она.
Столь резкая смена темы удивила Штейна:
– Хм… – задумчиво крутанул он винт в голове. – Твоей маме какое-то время было после этого не до работы, потому что у нее появились другие заботы. Она как раз узнала, что беременна. – Он вдруг улыбнулся и, сцепив руки в замок за спиной, с любопытством взглянул на Маку. Теперь его глаза за стеклами очков сияли заинтересованностью. – Занятно. Значит, у вас с Соулом так и не получается резонанс, но ты… но вы хотите снова работать вместе?
То ли дело было в отличной логике, то ли в том, что они так давно знакомы, но его внезапный переход с мамы на Соула попал точно в цель. Мака даже растерялась, насколько быстро Франкен Штейн уловил суть.
– Нет. – Вместе им вряд ли удастся когда-нибудь работать, но в остальном верно. – Не совсем. Резонанс душ у нас не получился, а потом, когда Соул уже стал Косой Смерти, я попыталась взять оружие будучи не в резонансе, но даже этого теперь не смогла. Рукоять косы обжигает руку.
Штейн кивнул:
– А что говорит Соул Итер? Ему тоже больно?
– Не знаю… – растерялась Мака. – Я не спросила.
И правда, она так зациклилась на своих ощущениях и ожиданиях, что забыла поинтересоваться самочувствием Соула, когда ее руку обожгла рукоять косы. Какой же манящей казалась тогда новая Коса Смерти для Маки: мощь, потенциал новых возможностей, новых техник… И полное разочарование, что это все достанется кому-то другому, хотя должно принадлежать ей. Потому что, черт возьми, это она сотворила Косу Смерти, это ее оружие… и ее Соул Итер. Ох уж этот чертов эгоизм…
– Так спроси, когда решите снова потренироваться, – прервал Штейн размышления.
– Этого не будет. Он не хочет возвращаться…
– Хм…
За этим «хм» явно скрывался вопрос: «Тогда для чего ты спрашиваешь?» Мака и сама толком не понимала. Просто ей хотелось узнать, насколько безнадежны они с Соулом. Для успокоения души. Смирения. А может, это была глупая надежда на чудо?
– Гипотетически, профессор. Я просто хочу знать, есть ли у меня возможность снова стать повелителем Косы Смерти Соула Итера?
Профессор крутанулся на пятках от Маки и, поправив очки, размеренно зашагал к другому концу балкона:
– Ты ведь помнишь, почему ваш резонанс душ оказался невозможен? – спросил он, развернулся и зашагал обратно, сам же и отвечая: – Подростковый возраст, нестабильное психоэмоциональное состояние из-за гормональных перепадов и ваши эмоции, замкнувшиеся друг на друге. Явление идеальной синхронизации душ – слишком мощное, чтобы ты смогла его контролировать на тот момент.
Снова остановился около Маки и замолчал.
– Но мне уже восемнадцать, Соулу – девятнадцать. Неужели я до сих пор не могу взять резонанс под контроль? Наша психика что, до сих пор настолько нестабильна? – спросила она.
Штейн задумчиво полез в карман за сигаретами, но вовремя спохватился и так и оставил руку в кармане, а сам повернул голову на замечательный вид города Смерти, который открывался с балкона.
– Думаю, при выполнении определенных условий у вас есть шанс, – сказал после заминки.
– Каких условий? – встрепенулась Мака.
Профессор долго молчал, вглядываясь в даль. Наконец все же перевел взгляд на девушку и выудил-таки сигарету из кармана:
– Мака, я не уверен, что могу тебе такое сказать.
Как будто теперь это словесное предостережение ее остановит.
– Это секретно? – нахмурилась повелительница.
Кто знает, что им с Соулом еще неизвестно и что старшие могли утаить.
– Это не этично. Я все-таки твой преподаватель…
Штейн достал из второго кармана зажигалку и теперь весь был поглощен разглядыванием своей вещицы. К слову, совершенно обычной.
– Профессор, к черту этику! – повысила голос Мака в нетерпении.
Кажется, они оба уже поняли, что теперь повелительница не отстанет до победного, однако Штейн не спешил выкладывать правду своей ученице. Он чиркнул зажигалкой и, сунув сигарету в рот, поджег ее, после чего закрыл глаза и с блаженством затянулся:
– Нужно снять обоюдное напряжение, – пробормотал с зажатой в зубах сигаретой и закрытыми глазами.
– Чего? – абсолютно ничего не поняла Мака.
Штейн неторопливо вынул сигарету изо рта, выпустил облачко дыма, а потом шагнул к девушке и склонился к ее уху:
– Ублажите уже с Итером друг друга как следует.
От запаха не слишком дорогих сигарет давно не осталось следа, как не осталось и самого Штейна, который сразу же ушел и, наверное, дымил сейчас, посмеиваясь, где-то в коридорах Шибусена, а красная от макушки до кончиков пальцев ног Мака так и стояла на балконе, готовая провалиться от смущения сквозь землю.
========== Глава 49. Контракт ==========
Город Лхаса, четверг, 3:44 p.m.
Первым, что поразило Соула, когда он впервые оказался в Тибетском отделении Академии два с половиной года назад, был кабинет директора господина Лян Шумина. Ни тебе коридора из гильотин, ни облаков вместо потолка… Обычный такой кабинет с окнами на город и длинным столом для совещаний, шкафы с книгами вдоль стен и несколько картин местной тематики – задорные девушки то ли в танце, то ли в прыжке рядом с не менее колоритными парящими в воздухе яками*.
Вот и сейчас Соул сидя в одиночестве за длинным неуютным столом с кучей бумаг перед собой поднял усталый взгляд от очередного пункта контракта и задумчиво уставился на картину. Черноволосая тибетка на ней в яркой национальной одежде напоминала Линг. Ту беззаботную, веселую, по-детски наивную Линг, которая стала отдушиной и помогла влиться в жизнь Тибета чужаку Соулу Итеру. Ту Линг, в голове которой уместились тысячи легенд и преданий своего народа, которая с таким детским восторгом рассказывала Соулу длинными вечерами в темных лачугах без электричества, затерянных где-то на Тибетском нагорье, очередную «сказку» про жизнь местных богов и демонов.
«Существует древнее поверье, – вспомнил вдруг Соул один из ее рассказов, разглядывая картину, – если девочка самостоятельно вырастит гурхар-яка**, постоянно будет находиться рядом с ним и заботиться, то, когда ей исполнится семнадцать лет, як откроет ей тайны мироздания. А если они подружатся, то даже научит летать. Вот бы и мне такого яка, чтобы летать научил!»
Ну что ж… Кто бы мог тогда подумать, что ее желание когда-нибудь исполнится и Линг действительно научится летать… Впрочем, желание Соула Итера ведь тоже исполнилось – он теперь Коса Смерти. Соул опустил взгляд на бумаги на столе: вот контракт с предложением работы в Тибетском отделении Академии, рядом приличная такая стопка с дополнительными условиями, привилегиями, обязанностями и правами, а вот здесь возможные кандидатуры на нового напарника или напарницу. Благодаря Маке у него теперь появилась возможность получить престижную работу после выпуска. Таких, как он, Академия не отпускает. Впрочем, таких, как Мака Албарн, тоже. Значит, после окончания повелительницу, сделавшую Соула Косой Смерти, также возьмут в оборот, и ее желание – спасать всех вокруг и работать на Академию – в общем-то тоже сбудется…
Чем не счастливый финал? Почему же на душе так херово, от скучных букв рябит в глазах, хочется уже скинуть пиджак и стянуть надоевший за день галстук?
– Ну что, Соул? – раздался голос господина Шумина у входа. – Ознакомился?
Он прошествовал до личного стола и сел за него, деловито сцепив руки в замок. По сравнению с директором, его гладким, ничем в общем-то непримечательным лицом среднестатистического китайца и манерой держаться, Шинигами с его маской и плащом выглядел настоящим фриком или сумасшедшим. Ну или богом – богам позволено все.
– В процессе, – удрученно вздохнул Соул и уткнулся в текст.
Где он там остановился? Пункт пятьдесят три, кажется. Про ненормированный рабочий день. Сухие канцеляризмы и громоздкие формулировки убивали не только желание что-то понять, но и вообще читать.
– Конечно, тебе еще нужно закончить с итоговыми тестами и парой экзаменов, но случай особый – не каждый день в нашем штате появляется Коса Смерти – так что преподаватели пойдут навстречу и дадут отсрочку для подготовки. – Ровный голос директора боевого настроя не прибавлял. – С выбором повелителя можешь пока тоже не торопиться, время есть, кандидатур и желающих много. Следует со всеми встретиться, пообщаться…
Соул скосил взгляд на стопку личных дел и невольно поморщился. Бля… Все равно там нет имени той, кто имеет абсолютное право владеть Косой Смерти. Не из-за личных предпочтений, не из-за того, что благодаря ей он стал Косой, а потому что Мака Албарн – потрясающий мастер демонического оружия. У них, твою ж мать, офигенный резонанс душ и умение работать в паре, дополняя и усиливая качества друг друга. И еще, подумал вдруг Соул, это только благодаря Линг он смог в конце концов достигнуть таких результатов с Макой. Раньше на тренировках и в схватках повелительница Мака вела за собой оружие, а Линг, будучи моложе и неопытней, всегда отдавала роль главного Соулу. Именно благодаря Линг Янг он научился лучше следить за боем, анализировать, быстро принимать решения и взаимодействовать с повелительницей. Именно благодаря Линг теперь в паре с Макой они стояли на равных позициях, что делало их взаимодействие слаженней, техники мощнее, а на понимание друг друга уходили миллисекунды. Да, у них было всего лишь два боя – с Чилуном и с ведьмой, – но даже за эти два раза Соул смог осознать, насколько стала крута их пара повелитель-оружие.
Если бы не эта лажа с… бля… как это назвать без дурацкого слова «любовь»? Потому что любить можно и по-братски, и даже платонически… А можно так, что от единственного прикосновения током по телу разливается желание и от взгляда бурлит кровь внутри. И среди всех прочих обычных даже спустя столько времени врозь она одна остается той единственной, которую хочется целовать, обнимать, гладить и ласкать так, чтобы понравилось ей, а не ему. Доставлять удовольствие в первую очередь ей, а уж потом себе. Сделать счастливой ее… когда твоя возможность быть счастливым при этом камнем летит в темную бездонную пропасть.
Если это тоже «любовь» – то ни хрена она не прекрасна… Особенно если ты уже на дне этой самой пропасти-отчаяния, а тебя рвет на части между желанием послать всех и все нахер, чтобы умчаться в город Смерти, и необходимостью включить мозги, чтобы сделать решительный шаг во взрослую жизнь, а еще чтобы сдержать данное Линг обещание быть рядом.
Твою ж мать!
Соул пролистнул оставшиеся страницы контракта, не читая, затем открыл на последней и поставил свою размашистую подпись над длинной чертой, почему-то подумав про кардиограмму. Угловатые загогулины букв прыгали сердечным ритмом, пока не обрывались в мертвую горизонтальную линию…
