Текст книги "Гималайские маки (СИ)"
Автор книги: Ayris S.
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 30 страниц)
Твою ж мать!
Он ткнулся лбом в бумаги и закрыл глаза. Руки по привычке полезли в карманы, сжались там в кулаки и замерли…
Замерли бы, если бы в костяшки пальцев вдруг не уперлось что-то твердое. Соул двинул пальцами, вытянул руку и с удивлением уставился на свои можжевеловые четки в ладони. Только разве?.. Разве они не должны быть у Спирита? Он ведь отдал их папаше Маки в первый день визита того на Тибет. Так как же они… почему же они… что они делают у него в кармане брюк? Когда Спирит отдал их Соулу? На вечеринке в его честь? Но ведь они не разговаривали в тот вечер, разве что взглядами пересекались, да и то – не слишком дружелюбными.
В следующее мгновение Соул вскочил со стула так резко, что тот с грохотом упал. Господин Шумин вздрогнул от неожиданности и недоуменно уставился на опрометью помчавшегося к выходу молодого человека.
– Ты куда?
– Мне нужно в город Смерти!
– А контракт?
– Подписал.
– Соул! Что все это значит?
Объяснять было некогда. Потом. Времени и так почти не оставалось. И то, что Соул успел, можно было считать чудом.
Собранный наспех рюкзак с размаха втиснулся в отсек для ручной клади рядом с аккуратной черной сумкой.
– Соул?! – Кид удивленно вылупился на плюхнувшегося в соседнее кресло приятеля. – Что случилось? И как ты смог попасть на самолет?
– Статус Косы Смерти творит чудеса, даже если у тебя ноль на банковском счету и нет денег на билет, – пробурчал в ответ Соул, воюя с ремнем безопасности.
Он краем глаза увидел, как на лице Кида расползается радостная улыбка:
– Я рад, что ты все-таки решил…
– Твою ж мать, Кид, – грубо погасил Соул его оптимистичный настрой. – Замолчи и выслушай. Линг права. Чованг жив. И он как-то связан со Спиритом или Джоан.
Уголки губ Шинигами-младшего резко упали вниз, он вцепился рукой в подлокотник, а взглядом в Соула:
– Почему ты так решил?
– Потому что видел этого шамана вечером накануне отлета рядом с ними. – Даже сейчас воспоминания о том моменте, когда он стоял около двери Спирита, вызывали в Соуле стойкое желание то ли блевануть от отвращения, то ли врезать папаше. – Чованг что-то сделал со мной, чтобы я забыл про увиденное.
Кид, чертыхаясь, полез в карман за смартфоном:
– Нужно предупредить остальных. Они успеют что-нибудь предпринять, пока мы в пути.
Соул выхватил телефон из руки друга только после пары гудков. Хорошо что Мака не успела ответить на вызов. Он быстро нажал отбой и решительно замотал головой:
– Мака не должна лезть во все это. Даже если Джоан окажется чиста.
– Почему?
– Потому что Джоан Кеплер дерьмовое оружие. А у твоего Амура дерьмовый вкус.
– Амур? Какой еще Амур?.. Да не влюблен я в нее! Просто… – Кид вдруг замолчал и подозрительно-пытливо уставился на приятеля. В полосатой голове определенно созрел какой-то вопрос, но он никак не мог решиться его озвучить. Наконец спросил вкрадчиво спокойно: – Соул, что ты видел?
Они оба в замешательстве посмотрели друг на друга. В возникшей неловкой паузе отчетливо послышался гул снаружи: турбины ожили, самолет готовился к взлету. Соул размышлял, насколько правильным решением было бы впутать во все эту херню еще и Кида. И дело тут вовсе не в доверии – просто ему и без того забот хватает. Приятель, судя по его задумчивому взгляду, даже сейчас решал в голове какой-то гиперважный для него вопрос: что-то между поиском ответа на главный вопрос Вселенной и размышлением, правильно ли он загнул концы туалетной бумаги перед отъездом.
Бля! Че все так сложно-то?
Как тут расскажешь, что видел? Соул выругался под нос и уставился в иллюминатор:
– Видел достаточно, чтобы Джоан шла нахер.
Комментарий к Глава 49. Контракт
* «Летающий Тибет» – серия картин современного китайского художника по имени Ван Игуан (Wang Yi Guang). На большинстве картин этой серии тибетские девушки, которые художнику напоминали богинь, бегут наперегонки с яками.
** Гурхар-як – божество, в котором пребывает летающий дух Фейтан. По тибетским поверьям после того, как як научит девушку летать и передаст ей знания, она становится шаманкой в своей деревне.
========== Глава 50. Тет-а-тет ==========
Город Смерти, четверг, 5:37 p.m.
Разложенная на журнальном столике карта Канады покрылась красными крестиками-метками так, будто болела корью, а карандаш то и дело переходил из рук Джоан к Джо, потом обратно, потом снова к Джо. И все это в сопровождении хохота и горячих споров относительно главных достопримечательностей страны кленового листа.
– Что ты забыл в этом Вуд-Баффало*, Джо? – уставилась на очередной крестик на карте Джоан.
– Там популяция в двадцать пять тысяч бизонов. Бизонов! Ты что, не хочешь увидеть бизонов?
– Мы только что вернулись от лохматых вонючих яков. Яки, бизоны – какая разница? Четыре ноги, шерсть и рога… Зачеркивай своих бизонов.
– Ну уж нет! – запротестовал Джо. – Это ты свое монреальское кладбище** зачеркивай давай. Тоже мне большая достопримечательность! Кресты с надгробиями смотреть, пф!
– Мака! – позвала Джоан подругу. – Кладбище или бизоны? Ты наш гость, тебе и выбирать.
– Мне все равно, – растерянно пожала плечами Мака, поняв, что последние минут десять вообще не участвовала в разговоре, а блуждала где-то глубоко в мыслях.
Джоан покачала головой и поставила жирную красную точку в углу карты:
– Так. Брейк. – Подруга поднялась с дивана и потянулась. – Мака, вскипяти чайник, а я сгоняю до магазина за вкусняшками.
Момент, который повелительница старалась оттянуть на неопределенный срок, все-таки наступил. Они с Джо остались наедине.
Кухню Мака любила всегда. Витала в ней вместе с запахами специй и еды какая-то особая магия уюта и «домашности». Именно на кухне они с Соулом чаще всего мирились после разгромных ссор, именно здесь велись задушевные беседы обо всем подряд – не существенном, но насущном. И именно за кухонным столом вместе с Кеплерами Мака училась чувствовать жизнь заново после исчезновения Соула Итера.
Как же теперь все изменилось, казалось неправильным и тяготило.
Джо сидел на своем излюбленном месте и лениво передвигал кружки перед собой в ожидании, пока Мака заварит чай. Привычно-обычный Джо: аккуратная стрижка ежик, аккуратно выглядывающий ворот футболки из-под расстегнутой рубашки, аккуратно подстриженные ногти и даже взгляд из-под не по-мужски пушистых ресниц аккуратно мягкий, спокойный.
– Разговаривал сегодня с отцом, – ровный голос с легким канадским акцентом почему-то тоже показался бы Маке сегодня аккуратным, если бы к нему можно было применить такую характеристику. – Он сказал, что даст свою лодку и спиннинги. Так что можно будет порыбачить на озерах.
– Угу.
Мака намеренно медленно распаковывала коробку с заваркой и всем существом чувствовала, что Джо со своего места наблюдает за ней.
– Джоан, конечно, будет ворчать, но это все фигня. Уж я-то знаю, как ей нравится это дело. Мы в детстве часто с отцом рыбачили.
– Угу.
– Мака, – в его голосе послышалась усталость.
– Наверное, будет весело, – фальшиво бодро ответить получилось с трудом.
– Нет, не будет, если ты так и продолжишь зарываться внутрь себя. – Теперь голос Джо звякнул тревогой. – Что случилось?
– Ничего, – закусила губу Мака. Ни-че-го. И это «ничего» – пугало ее больше всего. Она так ничего и не решила. Это тяготило, бесило и ужасало. – Просто устала.
Джо бесшумно поднялся со своего места. Аккуратно. Так же бесшумно подошел сзади к замершей с заварочным чайником в руке Маке.
– Мне тебя не хватало, – невесомо легко сорвались слова с его губ.
И неподъемной тяжестью сковали повелительницу. Почему? Черт! Почему Джо Кеплер может так спокойно говорить такое, а им с Соулом нужно было каждый раз продираться сквозь дебри собственных сомнений, чтобы честно признаться в этом друг другу?
Джо между тем осторожно собрал волосы Маки в пучок и переместил их на одно плечо, чтобы поцеловать второе. Аккуратно. Бережно. Сухие губы коснулись кожи чуть выше еле заметной царапинки, оставшейся от одного из браслетов Соула, когда тот стягивал с нее кофту… Нетерпеливо. Несдержанно.
Неаккуратно.
Маке снова стало стыдно. О чем она вообще думает?
– Джо… – выдохнула девушка обреченно.
– М?
Второе прикосновение губ к коже запустило волну мурашек по телу. Увы, не из той породы приятных мурашек удовольствия. Эти оставляли за собой лишь безразличие. И озноб. Несмотря на жару.
– Давай просто останемся друзьями, – все-таки решилась Мака и крепче сжала чайник в ладонях. Не сломать бы хрупкую керамику в такой напряженный момент.
Джо отстранился и выпрямился:
– Если ты пока не готова…
Не готова к чему? Наконец-то признаться себе, что ей хочется других губ, других рук, хочется забыть про смущение, про нормы поведения, приличия, совесть и про других людей, которые чего-то от нее ждут? Что даже мысли о Соуле Итере рядом будоражат ее гораздо больше, чем поцелуи Джо Кеплера? Так было, есть, и это вряд ли изменится в ближайшее время. Тогда зачем она мучает себя и молодого человека рядом? Нужно прекратить, пока все не зашло слишком далеко. Отдав браслет Киду, она смогла поставить решительную точку на Соуле (уже пожалела об этом, дура, но что сделано, то сделано). Пора решиться поставить такую же точку и на истории с Джо, потому что так будет лучше для всех. И правильней.
– Ты… ты мне нравишься, Джо. Но как друг.
В наступившей тишине отчетливо послышался шум воды в электрическом чайнике. Вода закипала и начинала бурлить. Градус напряжения в кухне рос так же быстро, и неминуемо должен был вот-вот наступить предел со щелчком: и электрического прибора, и тягучей мертвой тишины без слов. Первым щелкнул чайник, затем прошло еще несколько до бесконечности долгих секунд прежде, чем Джо Кеплер произнес:
– Только вот ты, Мака, мне нравишься не только как друг.
Он отошел и снова сел на свое место за стол. Мака обернулась и все-таки нашла в себе смелость посмотреть в глаза, непривычно серьезные и тусклые:
– Прости… – виновато выдавила она с искренним сожалением.
– За что? – с усмешкой и иронией спросил Джо. – За то, что внезапно решила прописать меня в своей френдзоне?
– Джо… Дело не в тебе, дело во мне.
Звучало по мелодраматическому глупо и пустословно.
– Можешь не заниматься самоуничижением, – отрезал он твердо. – Ни к чему это.
– Я просто хочу объяснить.
Она не готовилась к такому разговору, не знала как и что сказать, но то, что ни за что не хочет обижать молодого человека, отчетливо сознавала. Джо имел полное право злиться сейчас на Маку, но ей так хотелось, чтобы он понял ее…
– А я не хочу слушать твои попытки оправдать себя, – обрубил Джо ее надежду на корню. – Зачем было давать мне шанс, чтобы потом оттолкнуть? Это лицемерно, Мака, знаешь ли.
– Прости… – опустила голову повелительница и снова попыталась объяснить. Неуверенно. Издалека. – Я просто не разобралась тогда в себе до конца, и мне казалось…
Джо сказал правду. Он, действительно, не хотел слушать, не хотел понимать и сочувствовать. И был прав, наверное.
– Зато теперь разобралась. Поздравляю. – Молодой человек встал и уже было направился к выходу, но все-таки обернулся в дверном проеме и заколотил последний гвоздь в гроб с чувством вины Маки, просто похоронив ее заживо. – А на будущее запомни: твои заморочки с самой собой должны касаться только тебя, а не делать из других людей подопытных кроликов. Друзьями, Мака, дорожат, а не ставят на них эксперименты.
Входная дверь за Джо Кеплером закрылась неслышно тихо. Аккуратно.
***
Телевизор в гостиной надрывался от бесполезной рекламы, а Спирит напротив него с угрюмым видом сверлил взглядом непочатую банку Гиннесса и метался между желанием расслабиться и опасением за небезопасность подобной затеи. С одной стороны, что может случиться от одной банки пива? Это ведь не виски или джин, а Спирит Албарн не прыщавый пубертатный подросток, чтобы потерять над собой контроль от такой детской дозы? Но с другой стороны, кто знает, какой подвох можно ждать от старикана-тибетца? К слову, абсолютно беспомощного сейчас, вдавленного и запертого в глубине души Спирита так надежно, что даже мерзкие гусеницы не могли теперь просочиться в видимую им область реальности.
Ха! Наивный шаман! Думал, что так запросто сможет овладеть телом Косы Смерти, а вместо тела получил камеру предварительного заключения. Пусть теперь сидит внутри в ожидании приговора. Как только Мака с Джоан на следующей неделе уедут в Канаду, Спирит Албарн помчится сломя голову к Штейну, чтобы убить тибетскую тварь в себе. Уж кто-кто, а чокнутый приятель, точно сможет помочь. И при этом не вынесет мозг… Или не назначит дисциплинарное взыскание за соблазнение ученицы Шибусена. Святая черепушка Шинигами! Ну и угораздило же его в такое дерьмо вляпаться. Только бы Мака не узнала, только бы Джоан Кеплер хватило ума никогда не рассказывать своей повелительнице об их со Спиритом секрете.
– Твоя дочь талантлива, – раздался скрипучий голос в голове, и мозг тут же спроецировал видение-галлюцинацию перед телевизором. – Она чувствует меня, только пока не может определить источник и сущность моей души. У нее очень тонкое восприятие.
Шаман загородил собой половину экрана, а его жилистые стариковские руки насмешкой маячили на фоне рекламы жутко инновационного крема для бархатистой кожи рук. Да что там! Он весь казался гротескно неуместным среди обстановки холостяцкой гостиной Спирита: будто неандертальца изобразили на фоне статуи Свободы.
– А я класть хотел толстый хрен на твое мнение, старик. И без тебя знаю, что моя Мака – умничка. А теперь вали внутрь и не загораживай телевизор.
Шаман сощурился и покачал головой:
– Так уверен в своей силе сдержать меня?
– А то, – хмыкнул Спирит. – Ты жалок и бессилен сделать хоть что-то со мной. Потому что стоит тебе дернуться, как мои лезвия проткнут слабое подобие твоей душонки.
И в подтверждение своих слов с десяток черных косовищ взметнулись вокруг шамана, будто сюрреалистичный стальной цветок только что распустился в центре гостиной. Каждый из его лепестков-лезвий смог бы рассечь волос или лист бумаги, не говоря уж о сухой коже тибетца, оказавшегося в «цветочном» плену.
На лице старика не дрогнул ни единый мускул, он спокойно потянулся к своему животу и вынул из складок ветхой мешковатой одежды шаманский барабан.
– Моя вера говорит, – неторопливо заговорил тибетец, взяв барабан одной рукой, – что живых существ мучают пять ядов: гордыня, страх, гнев, зависть и темнота ума. Поразительно, насколько ты отравлен всеми ими.
Старик снова полез в недра своей одежды и на этот раз вынул нечто длинное. Спириту даже поплохело, когда он понял, что это старая человеческая кость: не то голень, не то локтевая. Вот уж странно, что в современном мире еще существуют настолько древние культы, которые используют человеческие останки в ритуалах.
– Ты решил устроить музыкальную паузу? – хмыкнул Коса Смерти.
– Довольно болтовни, – одернул его старик.
– Что ты собрался делать?
– Хочу привыкнуть к своему новому телу и оружию. Видишь ли, Спирит Албарн, сначала я просто хотел тебя убить, но потом вдруг понял, что наличие наших душ в таком теле – подарок богов для меня.
Чованг стукнул костью по коже барабана и что-то забормотал на тибетском – нараспев, монотонно и низко. Спирит открыл было рот, чтобы прикрикнуть – нечего тут устраивать филиал Тибета с его древним шаманизмом, но не смог. Только в изумлении раскрыл рот, глядя на себя со стороны. Старика в тюрьме из косовищ больше не было: в лохмотьях и с барабаном на него смотрел Спирит Албарн. И продолжал под размеренное бом-бом-бом что-то нашептывать и криво улыбаться.
– Прекрати! – все-таки приказал Коса Смерти, стараясь, чтобы его голос прозвучал сталью.
– А не то что? – с усмешкой спросил лже-Спирит.
В следующий момент он коснулся костью одного из лезвий, которое в тот же миг рассыпалось на ковер сотней желтоглазых гусениц. Напрасно Спирит попытался вернуть контроль над происходящим – лезвия крошились один за другим, а Чованг-Спирит вытянул руку вперед и приказал:
– Теперь превращайся, Спирит Албарн.
Комментарий к Глава 50. Тет-а-тет
* Вуд-Баффало (англ. Wood Buffalo National Park) – крупнейший национальный парк Канады. Известен тем, что на его территории обитает самое большое на континенте дикое стадо американских бизонов.
** Нотр-Дам-де-Неж (фр. Cimetière Notre-Dame-des-Neiges) – кладбище в Монреале, включено в реестр Национальных исторических мест Канады.
========== Глава 51. Возвращение ==========
Город Смерти, пятница, 7:12 p.m.
Кид чувствовал себя ничтожеством. А еще всячески пытался убедить себя, что на личные заморочки сейчас нет времени. Но ни уговоры, ни угрозы, ни чертыхания не помогали, а дверь, за который выпускной бал Шибусена набирал обороты, должна была во что бы то ни стало открыться идеально симметрично. Шинигами-младший в который раз взялся за ручки гадской двустворчатой двери и попытался толкнуть их так, чтобы обе створки открывались ровно относительно друг друга. Как вообще отец допустил такую непростительную оплошность? Почему петли правой смазаны хуже, и к ней нужно прикладывать больше усилий нежели к левой? Стоило отлучиться ненадолго, и такая подлянка!
Очередной раз закончился неудачей, и чертова левая створка опередила свою правую «сестру». Кид вспыхнул от бессильной злости и снова захлопнул дверь. Хотел было сделать глубокий вдох перед новой попыткой, но синюшные руки внезапно появились из-за его спины и с силой бахнули по обеим створкам так, что они открылись мгновенно… И черте как несимметрично! Но возмутиться сим ужасным фактом молодой человек не успел, те же руки вдруг подхватили его под мышки и перенесли через порог.
– Не благодари, – Сид в смокинге приветливо отсалютовал Киду. – Не люблю смотреть, как кто-то мучается. Таким уж я был парнем.
Шинигами-младший растянул формальную вежливую улыбку, и как только Сид смешался (если с синим зомбицветом кожи, конечно, вообще можно смешаться) с толпой, тут же уныло оглянулся на дверь. Нет. Он точно доведет начатое до симметричного конца, но не сейчас. Пока есть дела поважнее. Шинигами-младший окинул внимательным взглядом сборище выпускников, напрасно пытаясь в полутьме и мешанине нарядов отыскать хоть одно знакомое лицо.
Да куда же они все запропастились, когда так нужны? Впрочем, если Кид никого разглядеть не мог, то его появление не осталось незамеченным. И первой откуда-то сбоку налетела Патти, едва не сбив с ног, обхватила за шею и чуть не придушила в объятиях:
– Ки-и-и-ид! Наконец-то! – радостно заверещала в самое ухо так громко, что можно было оглохнуть. А потом отвернулась и не менее радостно взвизгнула: – С тебя двадцатка, сестренка!
Последнее предложение адресовалось, конечно же, Лиз, которая стояла теперь в паре шагов и пыталась всем своим видом – от притопывания каблуком со скрещенными на груди руками до выражения недовольства на лице – дать понять, в какой обиде находится и кто виновник ее якобы дурного расположения духа. Хотя, рассудил Кид, настроение у старшей Томпсон было не таким уж и плохим, как она хотела показать, потому что губы девушки все же расплывались против воли в улыбке, а глаза сияли. А может, это нервное, и ей просто жалко отдавать двадцатку? За что, кстати?
– Вы что, спорили на меня?! – возмущенно прохрипел Кид, когда Патти наконец его отпустила и он снова смог нормально вдохнуть.
Лиз все же подошла ближе:
– Видимо, поэтому Патти гораздо больше рада тебя видеть, – весело улыбнулась, но скрещенные руки с груди так и не убрала. – Где ты, черт тебя дери, пропадал с Соулом? Что за личные дела, а?
Один из вопросов, на которые Кид предпочел бы вообще не отвечать, потому что уже наперед знал, что его объяснения ничего кроме хохота и шуток не вызовут.
– Потом все расскажу, – отрицательно мотнул он головой и тут же услышал еще один знакомый голос:
– Че, так не терпится толкнуть речь со сцены? – Блэк Стар даже в классическом костюме выглядел раздолбаем. Аккуратно отглаженные стрелки на брюках и накрахмаленная белоснежная рубашка его не спасали, а галстук так вообще уже съехал в сторону, перекинулся от стыда или безнадежности через плечо и болтался на спине «поражателя богов». Блэк Стар хохотнул: – Попридержите-ка его, девчонки, я хоть со стола еды побольше наберу, а то полчаса слушать пафосную нудятину нафиг надо. Патти, тебе захватить пару сэндвичей?
Младшая Томпсон с энтузиазмом закивала:
– Ага, те, что с ветчиной!
Так! Никто никуда не уйдет.
– Стоп! – как можно тверже сказал Кид, но друзья как всегда подхватили свою волну и тараторили почти одновременно:
– Вкусные такие, мне тоже понравились, – одобрительно улыбнулась Цубаки, которая, в отличие от своего повелителя, выглядела утонченно изящно. Впрочем, как всегда. Цубаки, по личному мнению Кида, вообще была из тех девушек, кто и в мешке из-под картошки будет выглядеть элегантно. Что уж говорить о светло-бежевом платье в пол: в меру обтягивающем, в меру открытом и в меру блестящем.
Будто услышав его мысли, Лиз между тем нетерпеливо дернула Кида за рукав:
– Эй, а как тебе наши платья?
Черт! Ну какие могут быть платья! Отличные платья! Симметричные! Кто бы сомневался – у Лиз отменный вкус… а еще одна из его кредиток без ограничения лимита. Кид подавил порыв схватиться за волосы. Свои. В отчаянии. И топнуть копытом… тьфу, то есть ногой. Чертовы ячьи привычки!
– А мы думали, что с тобой вернется… – начала было Патти, но не договорила.
– Прекратите! – прикрикнул Кид на всех разом, да так громко, что даже непричастные к разговору ученики поблизости недоуменно оглянулись на нервного Шинигами-младшего. – Хватит! Всем молчать!
– Эй, это сейчас было грубо! – буркнула Лиз в наступившей тишине.
– Где Мака? – завертел головой Кид, проигнорировав ее замечание.
Лиз вместо ответа решила фыркнуть:
– Вот так, значит? Ты ее всего несколько дней не видел, а нас почти три недели между прочим!
Да что ж такое-то?! Прежде чем снова открыть рот, Кид глубоко вдохнул и только потом спокойно спросил:
– Где Мака, Джоан, Спирит и Штейн?
– Это весь список твоих желаний на вечер, Кид Шинигами-младший? – по-прежнему ворчала старшая Томпсон.
– Мака с Джоан где-то здесь только что были… – мягко улыбнулась Цубаки. – Я совсем недавно с Макой разговаривала.
– И Штейн недалеко ошивается, – подхватил Блэк Стар. – Дымить, наверное, в укромное место пошел.
Лиз, видимо, тоже решила побыть полезной:
– А вот Спирита, кажется, сегодня не было. Странно… Чтобы он выпускной собственной дочери пропустил? Наотмечался поди уже в каком-нибудь баре…
Ну наконец-то что-то полезное.
– Так, нам нужно разделиться, – давал распоряжения Шинигами-младший, пока размышлял, что объяснять все будет по ходу дела. Как там этого демона-гусеницу назвала Линг? Ярса-как-то-так-язык-сломать-можно. Ну их, эти заумности. – Мы втроем сейчас пойдем искать профессора Штейна, а Цубаки с Блэк Старом найдут Спирита и…
– Кид! – вынырнула внезапно Мака из толпы.
– Мака! Вот ты где! – обрадовался молодой человек.
– С возвращением, – улыбнулась она через силу, и ее взгляд тут же без интереса соскользнул с Кида, мазнул по остальным и устремился в сторону двери и полутемным стенам рядом: такой беспокойно ищущий на, казалось бы, равнодушном лице.
Кид видел, как вянет зелень ее глаз под льдом разочарования, как сжались в тонкую полоску губы, а пальцы вцепились в свое же запястье на другой руке: с ожесточением и отчаянием. А еще Кид был здесь единственным, кто понимал причину, что за темная туча готова нависнуть над его подругой и проглотить остатки хорошего настроения в этот вечер. И как бы странно это ни звучало, он был рад видеть в это мгновение Маку именно такой – потерянной и опустошенной. Расстроенной. Разочарованной. Значит, он не дурак и принял верное решение, когда… Кид сунул руку в карман брюк и сжал в ладони агатовый браслет. Прохладный и идеально гладкий. М-м-м… Симметричные бусины… Черт! Опять не о том!
– Слушай, у меня плохие новости… – начал было он, но замолк, потому что понял, что повелительница все равно не будет слушать.
Да что там. Она уже его не слышала. Мака опустила голову и закрыла глаза, а уже через пару мгновений кинулась опрометью в сторону двери.
– Эй! Подожди! Мака! – встрепенулся Кид и бросился за ней, чтобы не дать убежать, схватить за руку и успеть сказать кое-что важное.
– Куда это она? – раздался растерянный голос Блэк Стара из-за спины, а Шинигами-младший все-таки успел поймать повелительницу уже около выхода и развернуть к себе.
– Мака! Я… – он вытащил из кармана браслет и протянул взбудораженной подруге. – Вот. Забыл передать. – Звучало по-дурацки глупо, и Кид даже смутился, а затем не слишком естественно пожал плечами, будто говорил о какой-то мелочи. – Да знаешь, не до того было…
Мака схватила браслет и расплылась в искренней улыбке. Ее глаза снова сияли.
– Спасибо, Кид, – кинула она уже через плечо и исчезла в коридоре.
Кид снова оказался перед проклятой закрытой дверью, но на этот раз он ей улыбался.
***
Соул и сам толком не знал, на кой черт его потянуло в лекционную аудиторию Шибусена. Ностальгия по ушедшим временам? Желание хоть одним глазком взглянуть, насколько все изменилось за время его отсутствия? Или просто попытка спрятаться от настоящего? Во всяком случае, лучше уж пустая пропахшая мелом и пылью потоковая аудитория, чем переполненный зал, где сейчас веселились выпускники и их преподаватели. Настроения смотреть на улыбчивые беззаботные физиономии у него не было, а Кид и в одиночку сам там справится.
Опущенные шторы плохо пропускали свет, но фамилии на тетрадях Соул мог прочитать без труда. Он отстраненно блуждал взглядом по беспорядку на учительском столе и думал, что, наверное, впервые стоит здесь, в окружении пустых парт и тишины, и не чувствует мандража, потому что не выучил тему, не готов к уроку, в очередной раз опоздал, пришел на пересдачу… да мало ли чего было за годы обучения…
Шорох за спиной заставил его обернуться.
Она умудрилась войти так, чтобы не цокать каблуками. Запыхавшаяся от бега, с зажатым в кулаке агатовым браслетом, с завитушкой выбившегося из прически локона на обнаженном плече. Мака. Наверное, не хотела нарушать тишину, но ее выдало платье: темный атласный подол, прикрытый невесомым кружевом, шелестел складками при каждом шаге. Туго обтянутая лифом грудь неровно вздымалась и опускалась в такт дыханию, а простенький черный шнурок-чокер тройным обхватом перечеркнул шею.
Изящная. Стройная. Красивая Мака. Словно сонное наваждение, потому что только во сне можно оказаться в бальном платье среди парт учебной аудитории… Или в гималайских маках – ведь в том его сне, вдруг вспомнил Соул, она тоже была в подобном платье. Случайное совпадение или запомнила и намеренно выбрала похожее?
Он отчего-то смутился, поэтому только и смог, что хмыкнуть:
– Не слишком ли мрачновато для выпускного?
И тут же чертыхнулся про себя. Потрясающее начало разговора, бля. Браво, Итер!
– Думаешь, твой наряд более подходящий? – поджала Мака губы.
Расстроилась. Сделала еще один шаг и остановилась – мягкие волны пышного подола на мгновение поймали случайный блик света, словно на атлас капнули темной зеленью. Не черное, понял Соул с запозданием, угольно-зеленое платье.
– Я здесь не ради танцулек. Кид успел рассказать или ты сразу… – так захотелось сказать «ко мне», но язык не повернулся, – сюда помчалась?
Он не хотел уязвить или показаться ироничным – просто растерялся. Только Мака восприняла ничего не значащие слова слишком остро и нервно.
– Зря помчалась, – сделала она для себя неутешительные выводы. – Наверное, стоило остаться там.
Повелительница недовольно дернула плечами и невесомо легко развернулась, чтобы уйти.
– Мака! – Соул шагнул за ней, не зная, что сказать… как сказать. Только бы не ушла.
– Что? – раздраженно бросила она уже около двери, но все-таки остановилась. Так и не повернулась. Внешне равнодушная, неестественно прямая. Только пальцы нервно перебирают бусины браслета.
– Подожди.
– Зачем?
– Это все неправильно. Как-то не так я это представлял… – честно признался Соул, глядя на тугую шнуровку корсета, которая делила спину Маки пополам. Крест-накрест, крест-накрест… Как и их странные отношения: то вместе, то порознь.
Мака опустила голову и заговорила сначала шепотом, а потом все громче и громче:
– Неправильно? Неправильно?! Да все давно уже неправильно, если ты не заметил!
Соул подумал, что в этот момент она звучала и выглядела натянутой до предела струной. Того и гляди, порвется и хлестанет стальной нитью по пальцам. И единственный человек, который будет в этом виноват, – он сам, потому что перекрутил колки-слова и довел до критического натяжения. Снова все испортил. Музыкант хренов…
– Не заводись. Неужели ты не понимаешь… – примирительно начал он.
«…Что я здесь только из-за тебя»…
– Не понимаю, Соул. И не хочу понимать! – повысила голос Мака, не дослушала и все-таки сорвалась. Развернулась и прошила его ледяным взглядом: – Не хочу понимать, как можно было уехать, ничего не сказав! Не хочу понимать, почему нельзя было послать хотя бы СМС, что ты в порядке! Не хочу понимать, почему должна была улыбаться и делать вид, что у меня все хорошо! Потому что ни черта у меня не было хорошо! И знаешь что?! Еще не хочу понимать, почему я не могу пользоваться Косой Смерти, которую сделала! Не хочу понимать, почему ты после всего решил остаться там! Не хочу понимать, зачем писать «останься со мной», если… если есть какая-то другая девушка!
Приехали! Соул осклабился:
– Какая, к херам, девушка?! – воскликнул недоуменно, а потом понял, о ком говорит Мака.
Так вот почему забытый у нее вечером пиджак с утра оказался на ручке его двери. Вот почему Мака так отстраненно холодно ответила на сообщение: как всегда напридумывала мыльную оперу в голове с мерзавцем в главной роли. Вот почему его подарок сейчас не на ее запястье, а зажат в кулаке. Она сомневается. Снова сомневается… Да сколько ж можно!
Соул тоже не сдержался. Сунул руки в карманы штанов и заговорил, повысив голос. Потому что у него, бля, тоже накопилась парочка претензий:
– Са Чен не моя девушка, у меня ничего с ней никогда не было, чтоб ты знала! А если уж ты вспомнила про мою девушку, то я тебе сейчас про нее расскажу! У моей девушки, твою ж мать, есть какой-то идиот, который только и мечтает резать с ней индейку на День Благодарения за семейным столом! И моя девушка согласна на это! Умирать со скуки и покрываться мхом от такой идиллии, мля! Возможно, моя девушка даже разговаривает с ним во время ужина, а не молчит дни напролет и не прячется за книгой, когда можно было бы обсудить прошедший гребаный день! И, наверное, моя девушка не топчется перед входом в его спальню, как топталась перед моей дверью тридцать месяцев назад! И ни разу не решилась войти! Теперь ей смелости на такое, твою ж мать, наверняка хватает!
