Текст книги "Гималайские маки (СИ)"
Автор книги: Ayris S.
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 30 страниц)
Снова вдох. Без мыслей, без чувств. Разве что слух уловил, как что-то упало рядом и покатилось по траве в сторону.
– Не смей… – вырвалось у нее очень тихо на выдохе. – Я ведь люблю тебя…
Запоздалое, уже бессмысленное признание, идущее от готового выпрыгнуть из груди сердца и почти мертвой души…
Громогласный возглас Блэк Стара, раздавшийся сверху, прозвучал так внезапно, что Мака вынырнула из омута прострации и открыла глаза.
– Еле успел… – волосы друга почти слились с небесами, которые он заслонил своей звезданутой физиономией. – Эй, вы в порядке?
Все такой же неугомонный, неунывающий Блэк Стар с кроваво-красным лезвием катаны в руках. Неужели еще не понял, что только что произошло? Что Соул… Или это только для Маки дальнейшее существование снова потеряло смысл? И на этот раз – окончательно…
– Твою ж мать… – вдруг прохрипел Соул пересохшим горлом, и повелительница почувствовала, как он выдохнул и осторожно шевельнулся. – Я уже помер?
– Нет пока, – констатировал Блэк Стар и гыгыкнул: – Но рискуешь помереть, если Спирит увидит, как ты разлегся на его Макочке. Не лучшее время для обнимашек.
– Согласен, – подхватил сбоку задыхающийся голос Кида. – Надо убираться отсюда быстрее.
Время для Маки снова взяло разгон.
– Но как?.. – единственное, что смогла выдавить она из себя.
Повелительница повернула голову в сторону и только сейчас увидела голову Чованга неподалеку. Отрубленную, мертвую голову с тусклыми глазами, глядящими, казалось, прямо ей в душу. С ужасающе ровного среза шеи на землю капала кровь, и только обрубок позвонка с торчащим остевым отростком отчего-то так и остался белым. Мощь рубящего удара Блэк Стара всегда то ли восхищала, то ли пугала Маку: насколько же силен их придурковатый друг, если одним ударом клинка может перерубить шею? А в том, что это их с Цубаки работа, у нее сомнений не осталось.
– Может, отпустишь уже? – послышался голос Соула, и Мака запоздало осознала: она до сих пор держит молодого человека за футболку и никак не может разжать пальцы, тем самым не давая высвободиться из своих объятий.
– Да, конечно… – перевела повелительница ошалелый взгляд на напарника, который наконец смог приподняться и теперь смотрел на нее таким же ошарашенно потерянным взглядом, видимо, до сих пор не веря, что остался каким-то чудом жив.
Потому что даже убийство шамана не смогло бы остановить последний фатальный взмах Косы Смерти, которая при любом раскладе должна была вспороть спину Соула Итера… Они оба это прекрасно понимали.
Соул все-таки нашел в себе силы и вдруг улыбнулся:
– Я услышал, что ты сказала. Ради такого признания стоило воскреснуть…
– Ты идиот, Соул! – огрызнулась Мака, еще не разобравшись, что в ней сейчас взорвется и поглотит с головой: неловкость, негодование от такой дебильной несмешной шутки или злость на всю эту ситуацию с геройством напарника. А может, все же радость, что все обошлось. Она отвела взгляд и поспешно поднялась, оглядываясь по сторонам. – Где папа?
Обезглавленное тело Чованга распласталось на земле прямо у ее ног. Кид стоял рядом с пистолетами в руках и задумчиво смотрел куда-то вдаль, Блэк Стар деловито вытирал пучком травы катану-Цубаки, а Соул хмуро вглядывался в труп принявшего свой истинный облик тибетца. Слава всем богам, что после смерти он перестал выглядеть как Спирит Албарн. Маке и без того уже хватило кошмара с мертвым отцом. Она отогнала прочь воспоминание и оглянулась вокруг себя: никакого намека на присутствие папы не было. Ни тебе черной косы, ни человека, и даже, как неожиданно поняла девушка, его души где-то поблизости она не ощутила.
– Исчез, – раздался голос Патти из пистолета.
– Я заметила, как он буквально испарился из рук шамана в десятке дюймов от спины Соула, – добавила Лиз.
– И в этот же момент торнадо пропал, – подхватила клинок-Цубаки. – Поэтому-то мы смогли добраться до противника почти мгновенно. Просто повезло… Еще чуть-чуть, и Соул бы…
Она не договорила, прерванная озабоченным голосом Блэк Стара, рука которого так и замерла на середине лезвия катаны:
– Что это?
Повелитель теперь смотрел в ту же сторону, что и Кид.
– Кажется, мир в душе Чованга рушится, – спокойно вынес вердикт Шинигами-младший и перевел взгляд на Маку с Соулом. – Пора делать ноги.
Горизонт уже исчез. Заснеженные пики перемешались с небом и основанием плато, словно рука невидимого художника смешала краски на палитре и теперь размашистыми мазками рисовала буйство стихии, закручивая умиротворенный пейзаж в устрашающие воронки вихрей, которые пожирали все, что попадется на их пути: будь то горы с зависшими над ними облаками или буро-зеленая равнина в проплешинах неплодородной почвы. И если при живом Чованге торнадо представлял из себя преграду, то эти вихри на горизонте больше походили на прожорливые черные дыры, в недра которых схлапывалась душа мертвого тибетца.
Что ждет их там, внутри гигантских торнадо, у Маки, как и ее друзей, желания узнавать не было. Кид прав – нужно бежать. И повелители с Соулом, не сговариваясь, взяли разгон до одиноко стоящего храма – единственной известной им лазейки в душу Спирита.
Мака летела по пушистым звездам эдельвейса и режущей босые ноги осоке, по острым камням и стылой земле, уже не чувствуя ни холода, ни боли. Успела пронестись по вышарканному полу храма в осколках разбитых стекол, когда Соул все же догнал ее и унизительно бесцеремонно снова перекинул через плечо:
– Не надо тут изображать из себя йога… – буркнул он и понесся дальше.
– А тебе еще не надоело сегодня геройствовать? – раздосадованно бросила Мака в ответ.
– Я ж не виноват, что ты не можешь превратиться во что-то более компактное, как твои подружки, – парировал Соул и тут же выругался, потому что порыв ветра, когда он выскочил из противоположной двери храма на заснеженный склон, чуть не сбил его с ног.
Головы игрушечного зайца Мака на снегу не увидела. Возможно, ветер стащил ее вниз по склону, а может, повелительница просто не успела ее разглядеть – угол обзора, когда висишь вниз головой, не слишком обширен. Однако даже из такого положения она заметила черные пунктиры гусениц на снегу. Живых? Уверенности не было, но на долю секунды перед тем, как Соул вслед за остальными заскочил через прорезь обоев в детскую, Маке показалось, что твари до сих пор медленно двигаются…
Присмотреться бы получше, но времени, кажется, не осталось.
Ветер ворвался в комнату следом за молодыми людьми. Содрал с тонкой перегородки двух смежных душ обои, увеличивая площадь соприкосновения, и потянул внутрь «тибетской души» Чованга «дом Албарнов» Спирита. Занавески, игрушки, ковер и даже детская кроватка – все исчезло с ураганным ветром, который распахнул дверь в коридор и «потащил» оттуда фотографии.
– Быстрее вниз! – перекрикивая свист бури, скомандовал Кид.
Прикрыв лицо руками, чтобы острые углы фоторамок и прочих мелких безделушек не поранили, Мака, наконец снова оказавшаяся на своих двоих, ринулась вперед, потому что ощутила слабое дыхание души на первом этаже.
Папа!
Папа был в гостиной. Первой она увидела яркую макушку на спинке дивана, а когда добралась-таки до отца, то застыла от неожиданности на пару мгновений: все тело Спирита Албарна, сидящего на диване, оказалось окутанным в вязкий кокон белесых нитей. А еще там были гусеницы… Они копошились на потертом велюре дивана, ползли по ковру и даже по вазе с ромашками. Черными бусинами стекляруса рассредоточились по кокону и продолжали свое мерзкое занятие, выпуская из нутра липкую нить. Им не было дела до апокалипсиса, не было дела до того, что Чованга обезглавили – они просто плели кокон дальше.
А это означало лишь одно: все только что произошедшее было тщетно.
Они все рисковали напрасно. Мака чуть не лишилась своей жизни, а затем и жизни Соула, чтобы вновь увидеть живых гусениц – этих мелких частиц души шамана, способных сейчас проникнуть в любого из них и снова взрастить внутри жертвы паразита.
Хотя… Не время для размышлений и самоистязаний.
– Папа? – позвала Мака, но Спирит не отреагировал.
– Потом потреплетесь! – подоспевший Блэк Стар подхватил кокон на руки и оглянулся на Кида. – Что будет, если мы вынесем отсюда этих червяков?
– Не знаю, но если мы останемся здесь, то нас засосет! – ответил Кид и открыл входную дверь. – За периметром оболочки души ждет группа зачистки! Дальше это будет их забота!
За невидимым пузырем души Чованга, укрывшим дом Албарнов, действительно ждали две группы: боевая и специального назначения. Именно вторая группа под руководством профессора Штейна кинулась навстречу, как только Мака с остальными выскочили за пределы души тибетца. И пока одетые в защитные костюмы люди суетились вокруг папы, пока Кид поспешно объяснял ситуацию Штейну, а Соул отряхивал и топтал гусениц, которые успели перебраться со Спирита на Блэк Стара, пока ее саму не облили с ног до головы отвратительно воняющим дезинсектором и не потянули в спецмашину, Мака еще успела оглянуться.
Дом в пузыре души Чованга теперь напоминал гигантское пресс-папье: стеклянный шар, который только что встряхнули, чтобы полюбоваться, как белые хлопья имитации снега красиво опускаются на дом внутри. Только на этот раз особняк Албарнов не был пластиковой безделушкой, а метель над ним не зачаровывала. Снег посреди лета ужасал, и только от одного его вида по телу повелительницы ползли мурашки озноба, волоча за собой предчувствие беды.
Однако самое страшное случилось уже после того, как Мака вместе с остальными оказалась в машине. Она единственная, за исключением разве что профессора Штейна, кто смог увидеть, что оболочка души Чованга внезапно начала истончаться. И вдруг лопнула, словно мыльный пузырь. Застыв от осознания происходящего, повелительница наблюдала, как черные кляксы гусениц разлетаются незаметными тенями в ночи на десятки и даже сотни футов вокруг дома Албарнов.
Когда она перевела взгляд на друзей, те смотрели на снег, который внезапно остановил свое круговое безумие над крышей и мягко заскользил вниз. Вымотанные от битвы и мокрые от обильно вылитого на них дезинсектора, выглядели они сейчас жалко…
Вот почему Мака, открывшая было рот, так и не решилась сказать о том, что они не просто провалили миссию, но и усугубили ситуацию в целом.
========== Глава 58. С благими намерениями ==========
Город Смерти, пятница, 11:45 p.m.
В больничном коридоре пахло стерильностью и хлоркой. Суета постепенно стихла: медсестры перестали сновать туда-сюда, Блэк Стар прекратил угрожать раздавить собственными ногами всех гусениц до последней, а Лиз ныть по поводу испорченного дезинсектирующим средством платья и выданной вместо него футболки со штанами, которые, впрочем, им всем пришлось надеть после санобработки и душа. Киду в белом было жутко непривычно, поскорее хотелось вернуться домой и переодеться, но вместо того, чтобы отправиться туда вместе с сестрами Томпсон, он продолжал сидеть на потрепанном диване при свете тусклых ночных светильников – в одиночестве и глубоком унынии.
Из распахнутой перед Шинигами-младшим двери на пол лился яркий свет, отчего надраенный до блеска кафель, казалось, искрился и горел идеальной белизной. В коридоре было настолько тихо, что молодой человек отчетливо мог слышать все звуки ослепительного мирка за порогом палаты, однако и там, за исключением пиканья приборов, отслеживающих сердечный ритм Спирита Албарна, и легких шаркающих шагов медсестры, обрабатывающей и бинтующей Соулу раненую руку, царила полная тишина.
Киду в кои-то веки от молчания становилось тошно. Оно тяготило и ложилось на душу виной за просчеты.
От рефлексии по поводу собственной ничтожности и несостоятельности Шинигами-младшего спасли неторопливые шаги. Профессор Штейн приблизился к дивану и, озадаченно посмотрев на повелителя, негромко спросил:
– Депрессия? Уныние? Самоистязание?
– А? – вернулся из задумчивых глубин Кид.
Вместо того, чтобы сесть рядом, преподаватель прислонился к стене около диванчика и задумчиво потер переносицу под очками:
– Ты смотришь таким скорбным взглядом, будто здесь морг, а не больничное крыло.
Несмотря на то, что Франкен выглядел уставшим, глаза его под стеклами очков с живостью скакали между Спиритом, Макой, сидящей около койки отца, и Соулом с медсестрой.
Кид опустил взгляд на руки и с досадой крутанул перстень с черепушкой Шинигами:
– Сегодняшний провал задания – полностью моя вина.
– Провал? – повторил Штейн и покачал головой. – Я бы так не сказал. Вы же смогли освободить Спирита от паразита. Или ты имеешь в виду последовавший после этого фейерверк из гусениц? Тогда можешь не волноваться: группа зачистки уже отрапортовала, что они все прибрали. Опасности заражения больше нет. Очевидно, шаман бонпо мертв.
– Дело не в результате, – вздохнул Кид.
– Тогда в чем?
– Соул только каким-то чудом остался сегодня жив. Я подверг их с Макой неоправданному риску… – молодой человек вздохнул и продолжил изливать душу в надежде, что Штейн его выслушает молча и до конца. – Думал, что им пойдет на пользу снова поработать вместе. Что они и сами этого хотят. Но это мое решение было в корне неверным.
– Но ведь затея с групповым резонансом удалась. Даже не знаю, почему я сам до подобного не додумался.
– Удалась. Только это ничего не изменит. Никто не позволит работать повелителю в паре с оружием, когда они могут взаимодействовать лишь в группе. Это смертельно опасно. И сегодня мы в этом еще раз убедились. Стоило разорвать связь между нами, как Соул с Макой оказались абсолютно беспомощны. Своим решением я чуть не угробил их обоих.
Профессор Штейн задумался, продолжая наблюдать за людьми в палате. Аппарат, к которому был подключен Спирит, успел пропикать целых двенадцать раз, когда мужчина все же продолжил разговор:
– Ты не можешь знать верным был твой выбор действий или нет. Ты не можешь знать, чем бы все закончилось, прими ты иное решение. Главное, не то, какой выбор ты сделал. Главное, Кид, почему ты сделал именно его. Решает не результат, а его мотивы. Ты хотел помочь своим друзьям – это похвально.
– Главное, жизнь, профессор Штейн. И напрасно рисковать жизнями друзей – непростительный для меня просчет.
– Кто знает, к чему все это приведет… – неопределенно хмыкнул Штейн. – Время все расставит по местам…
Киду показалось, что преподаватель оборвал свои пространные рассуждения в начале мысли, так их и не закончив. Молодой человек поднял голову, чтобы узнать причину, по которой профессор отвлекся, и увидел приближающуюся к ним Маку. Выглядела она едва ли лучше Кида: хмурое, осунувшееся лицо с еле заметной морщинкой тревоги на лбу.
– Как он, профессор Штейн? – спросила вполголоса повелительница.
И хотя имени не назвала, но почему-то все сразу поняли, что вопрос касался Спирита. Штейн сунул руки в карманы и выдавил из себя вполне радушную улыбку:
– Все будет в порядке. Думаю, к утру мне удастся привести его в чувство.
– Тогда я останусь, вдруг папа ночью очнется, – даже не спросила позволения, скорее уж уведомила о своем решении Мака.
Однако Штейн отрицательно мотнул головой:
– Нет, Мака. Не разрешаю. Я сам останусь сегодня на ночное дежурство, так что будь спокойна, если Спирит вдруг очухается, собеседник у него найдется. А ты отправляйся-ка лучше домой.
Кид с профессором был абсолютно согласен. Им всем стоило бы отдохнуть, иначе эта унылая атмосфера больницы вгонит в депрессию окончательно. Настроение и так ни к черту.
– Как будто я смогу дома заснуть… – ворчливо пробормотала тем временем Мака, думая, что ее не расслышат, однако Штейн вдруг неопределенно хмыкнул:
– Гы… – и расплылся в идиотской сумасшедшей улыбке, которую тут же скрыл за якобы скучающим равнодушным зевком. – Я тебе выдам снотворное.
– Спасибо, но лекарств не нужно.
– А кто говорил о лекарствах? – профессор метнул взгляд в палату и повысил голос, чтобы быть услышанным оттуда. – Эй, Соул Итер! – позвал он.
– Чего? – отозвался Соул, а затем поблагодарил медсестру, которая только что закончила с бинтами, и, спрыгнув с койки, вышел в коридор к остальным.
Штейн дождался Соула и продолжил:
– У меня нет свободных коек в этом крыле на сегодня, если, конечно, ты не хочешь провести ночь со Спиритом Албарном. Так что отдаю тебя под присмотр Маки. Понял?
Кид увидел, как его приятель обменялся с Макой удивленными взглядами. Еще бы. Шинигами-младший и сам знал, что вырваться из бдительных садистских лап винтоголового профессора не так-то просто, а чтобы он отпустил «пациента» добровольно… Звучало очень уж подозрительно.
– Значит, вы меня отпускаете? – недоверчиво переспросил Соул.
Штейн утвердительно кивнул:
– Завтра с утра зайдешь на перевязку.
Когда все еще удивленные друзья попрощались и направились было к выходу, профессор, видимо, кое о чем вспомнил:
– Ах да, еще забыл. Мака! – позвал он. – Джоан я пока оставляю здесь. Она поможет мне с дежурством.
– Но… Она не медсестра… И не чей-либо родственник, – удивленно захлопала глазами повелительница. – Это же запрещено правилами.
– До утра, – выразительно повторил профессор: – Так что порешайте уже с Итером за ночь проблемы резонанса… – сказал настолько тихо, что расслышали его только Мака с Кидом.
– Профессор Штейн! – отчего-то вдруг начала краснеть Мака, видимо, уловила смысл сказанного гораздо лучше Шинигами-младшего, потому что Кид не понимал ровным счетом ничего.
– Рассчитываю на тебя! – махнул профессор ей на прощание рукой – «иди уже».
– О чем это вы? – все же не выдержал и спросил Кид, когда красная как помидор Мака утянула за собой Соула в сторону выхода.
– Да так… – расплылся в дебильно-радостной улыбке Штейн. У Кида от таких эмоций на лице профессора даже волосы зашевелились. Ей-богу, этот человек маньяк. Профессор тем временем продолжил: – Не только у тебя есть теории, которые стоит проверить, поэтому я тоже организую практические исследования относительно резонанса душ между этими двумя.
– А что? Есть шансы? – заинтересовался Кид.
– Вот утром и узнаем. Я для этого эксперимента только что сделал все, что в моих силах. Остальное будет зависеть от Маки Албарн и Соула Итера. – Штейн снова поправил очки и перевел взгляд на Кида: – А ты, кстати, чего домой не идешь?
Теперь настала его очередь краснеть:
– Профессор Штейн, если вы немного освободились, то… – Шинигами-младший запнулся, – не могли бы посмотреть и на мою небольшую проблему.
– Давай. Показывай, – пожал плечами Штейн.
– Не здесь, – еще больше покраснел Кид.
Пару раз за несколько прошедших дней он уже приходил к мысли, что его сглазили, а иначе как объяснить, что за последний месяц профессор Штейн – пятый по счету человек, к которому Шинигами-младший вынужден поворачиваться спиной со спущенными штанами. Какое унижение! Чертова татуировка – будь она неладна! И если Спирит просто извлекал занозу, молодой человек в тату-салоне делал свою работу, когда удалял дракона с пятой точки Кида, а Штейн и лекарь в тибетской деревне все-таки имели отношение к медицине и были привычным к таким видам, то самым несчастным в этом списке из пятерых – после самого Кида, конечно – оказывался Соул. Итеру «повезло» как никому. Когда после встречи с Линг на озере у Кида началась аллергическая реакция в месте удаленной накануне татушки и они застряли в деревне Ака-Кьи почти на трое суток, Соул Итер вынужден был в течение этих мучительных дней делать приятелю припарки и компрессы из местных «лопухов», которые им дал деревенский лекарь. Тибетская народная медицина, однако, оказалась не так уж и плоха, а может, все дело было в Соуле, который то ржал лошадью над несчастным другом, то монотонно матерился себе под нос, пока заботливо прикладывал очередной компресс к пятой точке приятеля, а потом каждый раз жалобно вопрошал ветхий потолок хибары: «За что?»
Кид был в долгу перед Соулом и пытался сегодня хоть как-то отблагодарить его, предложив им с Макой групповой резонанс душ, но, как говорится, благими намерениями вымощена дорога в ад. В ад или в рай, но на тот свет Шинигами-младший друга сегодня не отправил только по счастливой случайности. Хороша благодарность, ничего не скажешь!
========== Глава 59. Страх одиночества ==========
Город Смерти, суббота, 0:34 a.m.
Соул плелся вверх по лестничному пролету чуть позади Маки. Переставлял ноги так медленно, будто боялся оступиться или ждал подвоха от ступенек, хотя мог бы, наверное, добежать до квартиры хоть с закрытыми глазами – за период его отсутствия подъезд нисколько не изменился. Разве что соседи со второго этажа заменили входную дверь да кто-то неведомый потренировался в искусстве граффити на одной из стен. Молодому человеку казалось, что на каждой оставленной позади ступеньке он теряет последние крохи внутреннего пофигизма и спокойствия. Даже четки в кармане не помогли: хоть заперебирайся, а толку от этих бусин сейчас не было никаких. Стоило лишь взглянуть на идущую впереди Маку, как на душе начинали скрести кошки и орать дурными голосами в паническом ужасе от предстоящего разговора.
Соул уже пытался заговорить несколько раз, пока они вдвоем молча брели до дома, но каждый раз, подняв взгляд, проглатывал слова и не мог выдавить из себя ни единого звука. Повелительницу явно что-то опечалило. И причин, повлиявших на ее настроение, могло быть только две: либо Спирит Албарн, либо Соул Итер.
Молодой человек наконец-таки решился, только когда они поднялись до последнего лестничного пролета и он увидел родную дверь:
– Ты же слышала, что сказал Штейн. Со Спиритом все будет в порядке.
– Да, – кратко ответила Мака.
Значит, дело не в папаше. Соул остановился на последней ступени и наблюдал, как Мака в поисках ключей роется в сумочке – единственном напоминании о том, что сегодня вообще-то у нее был выпускной. С футболкой и тренировочными штанами выглядел клатч до ужаса несуразно, но настроение повелительницы, да и самого Соула к подколам не располагало.
– На меня дуешься? – мрачно спросил он.
Мака резко вставила ключ в замочную скважину и посмотрела на свое бывшее оружие в упор:
– А не должна? – спросила устало, и ее голос гулко разнесся по спящему подъезду. – На кой черт ты полез под косу?
Ну что тут ответить? Соул хмыкнул:
– Ты мне единым куском нравишься больше, чем двумя половинчатыми, знаешь ли.
– Очень остроумно, – фыркнула Мака.
Ох уж эти девушки! Мака всегда рвала его шаблонное представление о том, что ей нужно. Она умилялась дурацким киношкам с заботливыми мужиками, которые отсыпали мешок комплиментов по поводу очередного нового платья героини и приносили той завтрак в постель; она с мечтательным взглядом проглотила десятки книг, где за жизнь прекрасной дамы гибли направо и налево; она обсуждала всех этих вымышленных идеалов с подругами, рассуждая о самопожертвовании, любви и заботе столько раз, что и не сосчитать. Однако стоило Соулу попытаться ее защитить – в общем-то единственное проявление опеки, которое он считал значимым, – как Мака начинала чувствовать себя виноватой, заниматься дурацким самоанализом, впадать в затяжное уныние и злиться на него. Так было с Хроной в Италии, так было с ведьмой Камиллой в городе Смерти, и сейчас ситуация повторялась точь-в-точь.
Соул устало вздохнул:
– Зря я сюда приперся. У Кида заночую, а завтра поговорим…
Его прервал громкий звук: телефон затрезвонил на весь подъезд. Кому там чего могло понадобиться почти в час ночи? Соул выудил смартфон и в сердцах выругался. Только этого еще не хватало! Пропущенных вызовов от директора Шумина у него и так уже накопилось двенадцать. Тринадцатый, если верить в приметы, обещал стать несчастливым. Правда, и предстоящий разговор вряд ли сулил хоть что-то приятное. Соул вообще надеялся, что директор отложит безуспешные попытки подобраться к уху своего ученика до утра, но, видимо, Лян Шумину на разницу в часовых поясах было глубоко насрать.
Телефон продолжал громко намекать о желании директора во что бы то ни стало пообщаться, грозясь разбудить неугомонным перезвоном всех соседей, поэтому Соул переступил порог квартиры вслед за Макой (не разговаривать же на лестничной клетке), вдохнул поглубже и ответил на вызов.
Директор Лян Шумин не был таким же весельчаком, как господин Шинигами, но и в другую крайность – в образ злобной истерички – тоже не впадал. Прагматичный, сдержанный и лаконичный – словом, типичный азиат, что превыше всего возносит дисциплину и неукоснительное подчинение правилам, которые Соул так грубо нарушил, свалив без спроса в город Смерти. Теперь он слушал инструкции собеседника, кратко ответил на пару вопросов, а при попытке задать свой – был сразу же поставлен на место. В Китае четко соблюдали субординацию и без пререканий следовали указаниям начальства.
Когда недолгий разговор закончился и Соул шагнул в гостиную, то смог различить лишь неясные пятна мебели – свет Мака так и не включила, а плотные шторы не давали возможность уличному освещению хоть немного рассеять темноту. Он потянулся было к выключателю, но услышал дыхание, а затем различил очертания и самой повелительницы. Пальцы скатились с пластиковой клавиши вниз, и Соул бессильно оперся о стену, вглядываясь в силуэт рядом с собой.
– Когда? – почти шепотом спросила Мака.
Зрение адаптировалось, поэтому он уже мог разглядеть поникшую голову, спрятанные за спину руки и даже чуть опущенные плечи. Повелительница стояла, неподвижной статуей прислонившись спиной к стене.
– Что ты имеешь в виду? – спросил Соул только для того, чтобы хоть немного оттянуть время и собраться с мыслями. А может, с глупой надеждой, что Мака все не так поняла.
– Когда тебе нужно вернуться?
Надежда, и правда, была глупой.
– Завтрашним ночным рейсом, – честно ответил он, готовый сейчас заскулить.
– Даже на пару дней не можешь остаться?
– Не могу.
Все его ожидания только что скатились под откос гигантским булыжником и… Черт! Черт! Черт! Как же все это, должно быть, погано выглядело со стороны Маки: услышать не от него лично, а в телефонном разговоре без объяснений… Просто быть поставленной перед фактом, что Соул Итер не собирается возвращаться в город Смерти, что снова готов оставить ее без видимых причин.
– Мака… – позвал Соул и замолчал. Она не подняла головы и не шевельнулась, а он, в свою очередь, не решился протянуть руку и прикоснуться к ней. – Я подписал контракт на работу с Тибетским отделением Академии.
– Понятно… На какой срок?
Поразительно, насколько конкретные убийственные вопросы она задавала. С какой легкостью загнала их обоих в угол безвыходной ситуации.
– На пять лет, – ответил Соул, невольно сжав ладонь в кулак.
Не так! Опять они не с того начали! Зачем она спрашивает? Зачем сейчас хоронит их обоих заживо?!
– Поздравляю. – Горький смешок в темноте прозвучал зловеще. – Стал крутой Косой Смерти с крутой работой.
– Линг поставила условие, что будет посредником между драконами и людьми только в том случае, если со стороны смертных с ней будут иметь дело лишь Кид и я. Нам нужны драконы… а я не мог подвести Кида и господина Шинигами, поэтому вынужден был…
Бля!
Соул ненавидел себя в эти мгновения. Что он несет?! Какие нахер оправдания, какие объяснения могут быть?! Какие к херам собачьим драконы, когда он должен говорить совсем другое!
– Мое предложение все еще в силе, – выпалил он внезапно.
– Какое?
«Останься со мной» – слова, которые сейчас казались важнее всех драконов, всего человечества и даже всего мира.
В шестнадцать лет Соулу так хотелось, чтобы Мака принадлежала ему без остатка. Этот радикальный юношеский максимализм вперемешку с ослиной упрямостью, это желание не делить ее ни с кем в итоге развело их по разные стороны Земли… И вот теперь судьба, карма, боги или случайность – какая в общем-то разница – давали им еще один шанс. Соул думал много и долго. С самого первого дня их встречи на Тибете он пытался разобраться в себе, в своих чувствах, в своих страхах и своих желаниях. А еще пытался все это время отрицать очевидное: лишь с ее появлением в Лхасе он до конца осознал, насколько погряз в одиночестве, и только после того, как она улетела, понял, насколько ему страшно снова остаться на Тибете одному. Мака была не просто другом или желанной девушкой, Мака стала родной душой, семьей, частью собственного я. И даже два с половиной года не смогли стереть эту близость, зато два с половиной года дали возможность повзрослеть и наконец-то осознать, что Соул Итер готов делить Маку Албарн с другими, лишь бы она оставалась рядом. И хер с ним, с этим гребаным резонансом душ.
Соул замер. Хорошо, что они стояли в темноте и лишь смутно могли различать лица друг друга, потому что покраснеть было бы вообще не круто, а он чувствовал, как щеки и уши начинают стремительно теплеть от понимания того, что должно сейчас быть сказано. Ну что, Итер? Зря, что ли, смотрел вместе с Линг китайские мелодрамы про романтику? Давай, дерзай, крутой парень.
– Мака, давай вернемся на Тибет вместе, – произнес Соул решительно, чувствуя себя сейчас на месте героя одной из этих киношек для школьниц, над которыми еще не так давно ржал. Теперь вот стало не до смеха.
Мака молчала. В темноте, в тишине, в неопределенности – мучительно долгое ожидание вытягивало нервы в растянутые до предела струны. Соул заметил, как ее голова опустилась еще ниже и как от неровного дыхания вздымается и опускается под футболкой не стесненная нижним бельем грудь.
– Не могу, – еле слышно прошептала она на очередном выдохе.
– Ясно, – он уперся виском в стену и закрыл на несколько секунд глаза, чтобы абстрагироваться от всего вокруг.
Ожидаемый ответ, но сдаваться было слишком рано. Все только начиналось.
– Соул, – теперь настала очередь Маки оправдываться. Она путалась и делала длинные паузы, долго подбирая правильные слова: – Я… не могу просто взять и уехать сейчас… Прости. Не могу оставить папу в таком состоянии. Даже если он завтра очнется, на полное восстановление души потребуется время. Месяц, два, может, полгода… А еще профессор Штейн попросил помочь с мониторингом душ на случай, если Човангу удалось как-то укрыться от группы зачистки. Да и Джоан… Она ни за что не согласится лететь на Тибет, а я не могу бросить ее вот так запросто. Ты же понимаешь меня? Ты ведь не оставил Линг…
– Не сравнивай Джоан и Линг, – оборвал Соул.
– Почему это? – растерялась Мака.
– Потому что Линг, в отличие от твоей подруги, никогда бы не стала…
Соул одернул себя на половине фразы и замолчал. Дело, конечно, было вовсе не в Линг Янг, и он не собирался презентовать сравнительный анализ двух напарниц. Бля! Каким простым все казалось, когда он летел в самолете и думал, что честно выложит Маке правду о Спирите и Джоан. И ведь даже отрепетировал все в лучших традициях пьесы с расставленными драматический паузами в кульминационных моментах. Пара фраз правды – и ярмо с чувством вины перед Джоан спадет. Пара фраз правды – и Мака не захочет даже смотреть на отца, не то что желать остаться рядом с ним. Несколько слов – и она полетит завтра вместе с Соулом Итером на Тибет. Разве правда не решит все его проблемы?
