Текст книги "Гималайские маки (СИ)"
Автор книги: Ayris S.
сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 30 страниц)
Каково это: держать в руках судьбы других людей, а, Итер? Нравится?
Отнюдь.
Соул чувствовал себя трусом. Ненавидел. Презирал за свое затянувшееся молчание.
– Соул? – не выдержала Мака.
– Забей, – произнес он шепотом.
Так и не смог.
Ему не было никакого дела до чувств Джоан и ее отношений с Макой; более того, Соул по-прежнему считал ее отстойным оружием, а связь со Спиритом лишь подтвердила его интуитивное суждение: каково оружие, таков и человек. Папаша, конечно, был тоже «хорош», но перспектива стать тем, кто влезет в отношения Спирита и Маки, Соулу претила, а после сегодняшней экскурсии в душу Косы Смерти, так вообще вызывала отторжение. Спирит боготворил свою дочь, обожал и ценил больше всего на свете – фотографии… да что там, весь дом в душе оказался пропитан ослепляющей отцовской любовью. А еще Соул видел, как Мака смотрела сегодня на Спирита в больнице. Что бы между ними ни происходило, она волновалась и переживала за отца. И оборвать связующую нить между папой и дочерью ради того, чтобы привязать Маку к себе, теперь казалось Соулу очень дерьмовой идеей. Тем более, что Соул Итер был почти на сто процентов уверен: он обязан Косе Смерти Спириту Албарну жизнью. Снова.
В повисшей неловкой паузе каждый сейчас решал свои вопросы с совестью и смелостью. Первой не выдержала Мака:
– Почему? – неожиданно спросила она, и когда Соул, не поняв вопроса, потерялся в догадках, повернула к нему голову и все-таки уточнила: – Почему зовешь с собой?
Соул знал почти наверняка, как нелегко, должно быть, дался ей этот вопрос. Мака была не из тех, кто выпрашивал похвалу, комплименты и уж тем более признания в любви. Даже сейчас она хотела не признаний. Ей просто нужна была причина.
– Без тебя на Тибете очень холодно по ночам, – ушел он от прямого ответа.
– Заведи себе кошку, – ворчливо пробормотала Мака: судя по интонации, больше смущенная, чем недовольная.
Ага, щас. Вообще-то он пытается завести себе девушку.
– Дуреха ты, – хмыкнул Соул и протянул руку вперед. Пальцы едва коснулись шеи, нырнули в шелковое тепло волос на затылке и вынудили повелительницу оторваться-таки от стены, чтобы сделать шаг навстречу и оказаться вплотную к нему. – С тобой хочу спать, а не с кошкой, – прошептал он, прижавшись лбом к ее лбу, и сразу почувствовал себя как-то спокойней.
Стоять так оказалось не слишком удобно, учитывая разницу в росте, но в этом ни к чему не обязывающем касании лбами ему всегда виделось больше близости, чем в том же держании за руку.
– Я не смогу улететь завтра… – ответила Мака так же шепотом, – но это не значит, что я не хочу…
Такой приятный голос. Такой шелестяще волнующий, что Соул тут же забыл про свои сделки с совестью и вопросы морали. Он обнял ее второй рукой за талию и притянул еще ближе к себе:
– Прилетай, когда разберешься тут со всем. Я буду ждать.
Вообще-то почти сутки полета с томительными ожиданиями пересадок и неразговорчивым Кидом в качестве спутника позволили Соулу поразмышлять не только насчет чужой личной жизни – про свою он тоже успел подумать. Точнее, про ее долгое отсутствие; даже несмотря на то, что возможности в общем-то подворачивались не раз. Та же Са Чен, например. Однако с ученицами тибетской Академии Соул никогда не связывался. Ну их, потом слухов не оберешься, а если совсем «повезет», то и прилюдных разборок и ссор. Хотя девушки у него были. Местные, из Лхасы. Правда, давно. Наивные и жалкие попытки забыть Маку и не думать о ней, когда только приехал на Тибет. Получалось дерьмово и нечестно по отношению к азиаткам, поэтому на тибеток и китаянок Соул быстро забил и решил, что общение с Pornhab’ом будет честнее, да и времени отнимет меньше. Лучше таскаться по горам с Линг в поисках очередной твари, чем бегать за юбками в Лхасе ради удовлетворения своих прихотей на один-два раза. К тому же такое потребительское отношение ставило Соула Итера в один ряд со Спиритом Албарном. И если папаша готов был волочиться за каждой симпатичной особой, то Соул в какой-то момент понял, что азиатки попросту не в его вкусе. Конечно, среди них были красивые, ладные и умные – да что долго искать, даже его Линг за последний год из посредственной девчонки превратилась в миловидную фигуристую девушку, на которую засматривались как ее, так и его ровесники (и если она этого не замечала, то Соул видел не раз), – но он снова и снова находил в каждой изъяны.
В Маке изъянов не было хотя бы потому, что те, другие, неосознанно сравнивались с ней. Упертая, смелая, своя в доску и без дурацких жеманностей и прочих женских уловок в повседневной жизни – как игра на гитаре боем задорно-веселой и жизнеутверждающей мелодии. Чистой и заводной. Соулу такое всегда нравилось. В конце концов, в компании друзей хочется зависать под что-то драйвовое, а лирику оставить до ночных бдений в тишине. В такой тишине, как сейчас. Наедине Мака звучала мягким перебором, когда пальцы начинают неторопливо дергать нейлоновые струны акустической гитары во внезапном порыве бессонной ночи, а рождающаяся мелодия – хрупкая, навязчивая, еще невесомая – таит в себе потенциал перебудить впоследствии всех соседей, если вдохновение не отпустит.
Мака затихла в волнительном ожидании, которое Соул услышал в сбившемся ритме ее дыхания и ощутил в том, насколько покорно она замерла в капкане его рук. Полуоткрытые губы всего лишь в паре дюймов от его рта сейчас будоражили едва ли не сильнее, чем тепло прижавшегося тела. Они оба хотели поцелуя, но, кажется, снова затеяли свои странные дразнящие игры, в которых на этот раз негласно проигрывал тот, кто первым притронется к губам.
Соул улыбнулся. Ну их, эти губы – еще успеется. Если уж на то пошло, у его повелительницы (или уже правильней сказать – девушки?) есть не менее интересные места, которые ждут внимания. И когда одна его ладонь съехала с ее поясницы вниз, а вторая добралась до груди, Мака не выдержала: ее пальцы ласково коснулись его щек, побежали дальше по вискам и зарылись в волосы на затылке, чтобы затем легко потянуть голову Соула на себя. Стоило ему послушно склониться ниже и едва притронуться к губам в предвкушении, она тут же увернулась и мурлыкнула на ухо:
– По-прежнему любишь распускать руки? – не прекращая нежно перебирать пряди и не сделав ни единой попытки высвободиться.
И черт, если в их шестнадцать он мог бы решить, что Мака просто по наивности не до конца осознает, как ее шепот, пальцы в волосах и отсутствие миллиметра свободного пространства между их животами влияют на его физиологию, то сейчас был уверен, что она отлично все понимает.
– Но тебе же это по-прежнему нравится, – ответил он тихо, а затем, аккуратно подтолкнув, зажал ее между собой и стеной.
Все происходящее казалось Соулу сном. Неужели эта уснувшая квартира и Мака в объятиях – не наваждение? Больше всего на свете он боялся проснуться и снова упустить ее, как упускал всегда. И в сновидениях, и в жизни. Но Мака не исчезала и не распадалась осколками приятного сна, после которого тело цепенело в приятной истоме, простыни заламывались в складки и хотелось выть от одиночества. Одиночество обрушится на него завтра, когда Соул сядет в самолет. А сегодня… Сейчас… Он поклялся себе, что не выпустит ее из рук ни на мгновение.
Ему бы так хотелось растянуть их первые неторопливые поцелуи, трепетные прикосновения, ласковые руки и разгорающийся внутри жар. Он бы хотел остановиться хоть на несколько секунд, чтобы ощутить в полной мере свое счастье, свою влюбленность и упрямое намерение сделать Маку счастливой, но пожар внутри распалял все сильнее, дыхание сбивалось, а одежда начинала мешать.
Соул упустил момент, когда их обоих понесло без тормозов и захлестнуло восторженной волной от одержимости друг другом. Они снова, как в Лхасе, захлебывались в поцелуях, путались пальцами в волосах и урывками хватали кислород ртом. В тишине. В темноте. Вдвоем.
Мака умоляюще задохнулась именем лишь однажды:
– Соул… – всхлипнула испуганным полустоном в ухо, когда поняла, что его ладонь, соскользнувшая вниз, не стала задерживаться на животе и не свернула к пояснице.
Попыталась было остановить руку, дернувшую за завязки на ее штанах, и Соулу пришлось перехватить второй рукой запястье, чтобы не мешала.
– Люблю тебя, – прошептал он ей в волосы в нахлынувшем чувстве восторга и, наверное, в попытке хоть как-то оправдать свою нечаянную грубость, потому что ровно за секунду до этого такой железной хваткой впечатал ее запястье в стену над головой, что агатовые камешки браслета звонко клацнули, а Мака от неожиданности больно сжала его забинтованное плечо.
Потом ей стало не до своего запястья, потому что его пальцы добрались до пункта назначения между ног, и она вдруг запрокинула голову, так протяжно ахнув от наслаждения, что у Соула окончательно съехала крыша.
На расстоянии в несколько шагов их ждал диван в гостиной, комфортное кресло, и даже широкий подоконник казался сейчас вполне удобным, чтобы посадить туда Маку или, развернув спиной к себе, позволить ей упираться руками в белый пластик. И конечно, кровать в другой комнате… Однако Соул не добрался ни до спальни, ни до дивана в гостиной. Прямо там, у этой чертовой стены почти у входа… так и не стащив даже футболку с Маки… подхватив ее под ягодицы, несмотря на свое саднящее плечо… вжимая ее острые лопатки в стену и восхищенно наблюдая, как наэлектризованные трением волосы елозят по обоям вверх-вниз…
До неприличия громко, рывками и в каком-то дико бешеном темпе они оба наконец-то наверстывали упущенное время наедине и выплескивали свою восторженную потребность друг в друге.
========== Глава 60. Два оружия и один повелитель ==========
Город Смерти, суббота, 10:08 a.m.
За окном волновалось море. Точнее, небо, которое ночью заволокли плотные облака – белые и похожие то ли на волны, то ли на песчаные дюны. Такими же мягкими складками местами сгрудилась простынь, когда Мака натянула ее до подмышек, а затем в сладкой истоме полуприкрыла веки и устремила задумчивый взгляд на блеклое небо над городом Смерти. Подушка еще казалась влажной от испарины, а дыхание утомленного, но довольного Соула рядом было уже хоть и размеренным, но все еще обдавало ее шею и волосы жаром. Его непослушные пряди топорщились в разные стороны и могли бы, наверное, раствориться в молочной белизне неба, реши он приподнять голову повыше.
– Соул? – тихо позвала Мака, чтобы не разбудить молодого человека в том случае, если он задремал.
– М?
Он лениво приоткрыл один глаз и под складками простыни снова начал неторопливо выводить на Маке одному ему понятные узоры: пальцы нарисовали несколько кругов вокруг острой вершинки тазовой кости, извилистыми дорожками двинулись по животу до пупка и обратно. Тут же сбив ее дыхание, оставляя за собой волнительное удовольствие от касаний и с поразительной чуткостью избегая трогать там, где ей могло бы стать до жаркого приятно.
– Давай кое-что сделаем, – произнесла повелительница.
Пальцы замерли уже где-то на бедре, и Мака увидела, как Соул теперь открыл второй глаз, а его бровь хитро поползла вверх и изогнулась вместе с уголками губ. И куда только подевалась вся дрема? Будь Соул Итер котом, вдруг подумалось Маке, он бы точно навострил сейчас уши.
– Хочешь попробовать сверху? – спросил он и приподнялся на локте, чтобы получше разглядеть выражение ее лица.
– Нет! Я не про это вообще… – смутилась она и отвела взгляд, натянув простынь чуть ли не до шеи.
Очень глупый жест, учитывая, что Соул в этот момент по-прежнему выводил линии на ее ноге, и уж конечно это была не единственная точка соприкосновения их тел. Да и вообще, вряд ли остались хоть какие-то места, до которых глаза и руки бывшего оружия еще не успели добраться за ночь и утро. И Мака понимала, что смущаться, стыдиться и краснеть сейчас просто смешно. В конце концов, они уже не дети, и это даже не их с Соулом первый раз… Но черт, дело ведь в том, что с их первого раза прошло два с половиной года, на протяжении которых единственным существом, делившим с ней постель, была разве что Блэр в обличии кошки. А потом вдруг все снова перевернулось с ног на голову, закрутилось, завертелось, и вот уже, как в каком-нибудь незатейливом фильме, они с Соулом – так по-взрослому, так до банальности непринужденно – делят одну кровать на двоих. Словно так было всегда.
Ох… И самое главное, что сейчас пугало Маку больше всего и никак не давало возможности забыть об этом хоть на минуту: она согласилась ехать за тридевять земель к Соулу. С Соулом. Он позвал ее с собой будучи уверенным, что она не может стать его повелительницей. Или по крайней мере, думал, что не сможет стать в ближайшее время. Но все равно позвал. Человек, который опять чуть не умер из-за нее вчера. Наверное, этот факт стал окончательным аргументом для себя самой: Соул готов был отдать за Маку жизнь, так разве пожертвовать своей зоной комфорта и шагнуть с ним в неизвестность – не самое малое, чем она могла бы ему отплатить. Да, страшно. Но черт, разве она в глубине души не хотела именно этого: быть рядом с человеком, без которого ее жизнь превратилась просто в существование?
Вряд ли господин Шинигами будет доволен ее решением. Папа наверняка закатит грандиозный скандал. И как быть с Джоан?..
А еще в голове из небытия всплывали отголоски вчерашней беседы с Човангом, и его царапающий голос раз за разом повторял лишь одно слово, кольнувшее тогда Маку в самое сердце. «Убийцы»… И даже сейчас, уже заведя разговор, девушка понимала, что просто не хочет быть нечестной по отношению к Соулу и утаивать от него потенциальную возможность снова работать в паре, но так и не решила – готова ли сама работать с ним… Готова ли в будущем из-за своего очередного промаха ненароком стать убийцей Соула Итера? Или ей было еще недостаточно, пусть и в иллюзии шамана, смотреть на мертвое тело напарника?..
Мака сглотнула воспоминание вместе с комком в горле и спросила:
– Можешь превратиться сейчас в косу?
Соул удивленно хмыкнул:
– Гхм… Тебе что, остроты ощущений не хватило? Хочешь, чтоб нас обоих еще вырубило от боли минут на пять?
Ну да, ее предложение звучало странно и до нелепости неуместно.
Мака села, придерживая одной рукой простынь, чтобы та не сползла с груди – тема разговора явно не располагала к излишней обнаженности. Она заправила волосы за ухо и продолжила:
– Нет. Я общалась несколько дней назад с профессором Штейном, и он предположил, что… следует сбросить обоюдное напряжение, и тогда… у нас все может наладиться…
Соул за спиной как-то неопределенно крякнул и тоже сел, а точнее – чуть ли не подскочил:
– Так нам надо было просто переспать? И мля! Наверняка делать это регулярно, чтобы снимать напряжение? – он весь светился задором: от сияющей ухмылки до хохочущих глаз. – М-м-м, обожаю Штейна с его сумасшедшими теориями. И, клянусь, эта лучшая из всех когда-либо мной слышанных от него.
А потом Соул вдруг от души рассмеялся.
– Ну и чего ты ржешь? – насупилась Мака.
Уже не такая потерянная и мрачная, смех умудрился разогнать как минимум добрую половину свинцовых туч в душе.
– Представил твое краснющее лицо, когда он тебе рассказывал все это, – объяснил Соул, вдоволь нахохотавшись.
– Иногда я забываю, какой же ты все-таки неисправимый балбес, – не смогла сдержать улыбку Мака.
– А еще десять минут назад тебе сносило от меня крышу…
– Соул!
– Ладно, давай экспериментировать. Мне тоже интересно.
Коса, очутившаяся в руке Маки уже в следующее мгновение, оказалась слишком большой для комнатки, где и необходимая мебель-то помещалась с трудом. Того и гляди заденет либо шкаф, либо стол у окна, а если неосторожно поднять рукоять повыше, то можно оставить памятную борозду на потолочной штукатурке или устроить хрустальный стеклопад из разбитой люстры. Впрочем, вероятность испортить мебель Маку пока не пугала, она, боясь вздохнуть, неподвижно застыла посреди кровати и сосредоточилась на ощущениях в руке. Однако жжения при соприкосновении ладони с древком – первого признака начала неподконтрольной реакции – так и не возникало. Повелительница про себя отсчитывала секунды. Соул-коса сосредоточенно молчал в ожидании.
Тридцать секунд.
Минута…
После двух минут, в течение которых не произошло ровным счетом ничего, Мака все-таки решилась на резонанс, и очень нестабильное сопряжение душ одной лишь ей видимым сиянием исказило комнату, вырвалось мощной волной за стены, а затем всколыхнулось робким всплеском радости Соула, постепенно выровнялось и погасило помехи из страха и опасений обоих.
Черт! А ведь на этот раз профессор Штейн оказался прав! У них наконец-то получилось!
– Ю-ху! Сработало! Круто! – Соул, снова вернув себе человеческую форму, обхватил Маку и так крепко обнял, что чуть не сломал пару ребер от переполнившей его триумфальной радости, потом отстранился и заглянул в глаза, легко встряхнув за плечи: – Мака! Это же значит, что мы можем работать вместе!
– Да, – кивнула она сдержанно в ответ.
Думала, что Соул не обратит внимания, но он заметил и, сразу же поумерив свой восторг, спросил уже озадаченно:
– Выглядишь так, будто не слишком рада. Ты что, передумала? Больше не хочешь быть моей повелительницей? – Он внимательно изучал ее лицо и с каждым мгновением становился все более серьезным, а последний вопрос задал так вообще с подозрительным прищуром глаз: – И кстати, почему ты только сейчас мне рассказала про теорию Штейна?
Она не хотела пускаться в долгие объяснения. Стоило лишь подумать об этом, как по задворкам сознания снова прокатилось эхом: «Убийцы»… И Мака опять вспомнила о Джоан – своем втором оружии. Джоан Кеплер всегда казалась повелительнице полной противоположностью Соула Итера. Она вряд ли стала бы расплачиваться своей жизнью за просчеты Маки. Соул считал ее плохим оружием главным образом из-за неготовности приносить себя в жертву ради другого. Возможно, с точки зрения постулатов Шибусена это и был недостаток, но не для Маки Албарн. Гораздо спокойней быть ответственной только за свою смерть.
Мака уставилась на бесцветное небо:
– После вчерашнего я поняла, что не хочу, чтобы мои ошибки стоили тебе жизни. Ты каждый раз лезешь вперед и инстинктивно пытаешься меня защитить.
Соул ответил не сразу и в итоге разразился непривычно серьезной речью:
– Считаешь, что Академия выдрессировала меня, как собаку, подставляться вместо повелителя? Ты никогда не думала, что это мое сознательное решение? Я хочу защищать тебя. Если это и рефлекс, то корни его ищи в прошлом всего человечества. Мля, Мака… Человек всегда будет пытаться защитить того, кто ему небезразличен. Друг ли это или член семьи… Или тот, к кому он испытывает симпатию. Разве тебе не было это очевидно с самого начала нашей совместной работы?
Мака удивленно повернула голову, не зная, как реагировать на подобное. А ведь Соул, и правда, изменился. Не только в ширине плеч, накачанности пресса и длине волос – он, осознала Мака, действительно повзрослел.
– Когда ты так говоришь, то кажешься очень взрослым… – отчего-то вновь смутившись, произнесла она.
Он невесело хмыкнул и снова откинулся на подушку, заложив руки за голову:
– Когда я так говорю, то кажусь себе чуваком, который пересмотрел корейских дорам.
Маке захотелось лечь рядом и молча его обнять. Просто так. Без причины. Без каких-либо умыслов или планов. Просто она, скорее всего, уже начинала скучать, осознавая, что сегодня вечером Соула рядом с ней уже не будет. Однако вместо этого поднялась с кровати, оставив простынь молодому человеку.
– Я в душ, а то Джоан скоро вернется… – пробормотала нехотя.
– Мака, – позвал Соул, когда она, запахнувшись в банный халат, уже направилась было к двери. – Хочешь ты этого или нет, но я всегда буду тебя защищать. Так что смирись.
***
Соул с интересом разглядывал свою комнату, которая после заселения в нее Маки разительно преобразилась и из типичной захламленной берлоги превратилась в нечто светлое и структурированное. И даже казалось – увеличилась в размерах. Бесценный все-таки у его бывшей (или уже не бывшей?) повелительницы талант: наводить порядок даже в таком запущенном бедламе, как тот многолетний учебный кавардак, который Соул столь тщательно культивировал все годы совместного проживания. Не уберег, и руки Маки добрались-таки до этого хаоса. Хотя от мысли, что после его отъезда она не отдала комнату на поругание Джоан, а переселилась в нее сама, на душе становилось гораздо теплее. Правда, куда уж теплее? Если бы не ночной рейс до Тибета, то Соул был бы сейчас абсолютно счастлив. Безгранично. Мака назвала его взрослым. Мда уж. Вот за эту самую взрослость ему и приходилось расплачиваться: возвращаться в Лхасу, где ждала работа, ответственность и все прочие «прелести» взрослой жизни.
Его уединение нарушила внезапно распахнувшаяся дверь. От неожиданности Соул чертыхнулся. Хорошо хоть, что штаны успел как раз надеть.
– Хех, Джо! Так вот почему я не могла до тебя дозвониться! Завтракать бу… – не договорила влетевшая на всех парах в комнату Джоан и осеклась на полуслове, после чего воскликнула, не сдержавшись: – Итер?!
Соул поспешно завязал шнурки на штанах и, зыркнув исподлобья, пригвоздил девушку колючим взглядом к месту около порога, где она остановилась как вкопанная:
– Стучаться не учили? – проворчал он.
Вот же неприятность. Обрадовалась, что встретит брата, а вместо этого наткнулась на другого. Соул наблюдал, как радостное оживление в глазах Джоан Кеплер стремительно тускнеет, пока оно окончательно не потухло, стоило ей заметить на тумбочке распотрошенную впопыхах коробочку презервативов (бля, знал бы, что так выйдет – убрал бы заранее); как плотно она сжала зубы, переведя взгляд сначала на кровать, а потом на обнаженный торс Соула.
– Что?.. Что ты тут делаешь? Ты же не?.. – запинаясь начала она, но никак не могла подобрать нужных выражений или боялась произнести вслух очевидное. – Да Мака бы никогда не стала с тобой спать!
– Пф… – фыркнул Соул вместо ответа и, раздраженный, потянулся за скомканной футболкой на спинке кровати.
Вообще-то, он бы хотел надеть что-то из своих старых вещей, которым Мака заботливо выделила одну из полок в шкафу, но Джоан отчего-то зацепилась взглядом и так пристально пялилась на его шрам, что Соулу стало неприятно. То ли от выражения отвращения на ее лице, смешанного с ужасом, то ли от ощущения, что он вдруг стал экспонатом цирка уродов. Мака не любила этот чертов шрам из-за воспоминаний, но в ее напарнице он вызвал явное чувство отвращения. Возможно, потому что та никогда не допустила бы такое надругательство над своим человеческим телом? Просто это было за гранью ее понимания? Ведь при соблюдении определенных условий оружию невозможно получить увечий в схватках – умереть или покалечиться может только повелитель.
Джоан дождалась, когда футболка окажется на Соуле, и, видимо, только тогда смогла взять себя в руки.
– Зачем тебе это? – уже насмешливо спросила она. – Спермотоксикоз замучил, скучно стало или воспользовался случаем подгадить моему брату?
Она его бесила и до этого. Тем, что была рядом с Макой, своим дерьмовым отношением к обязанностям оружия и долгу по защите повелителя, поведением, высокомерной манерой речи, дурацкими подколами и сотней разных мелочей, но заданный вопрос поставил все точки над i еще и в характере Джоан Кеплер. Гнилом настолько, что в качестве причин, почему у Соула могло быть что-то с Макой, предполагала либо его потребительское отношение, либо месть. По себе людей не судят.
– А Спирит тебя имел от скуки или у него была какая-то определенная цель? – спросил он под стать ей так же насмешливо и почти с садистским наслаждением наблюдал, как Джоан меняется в лице после заданного в лоб вопроса.
Соул пощадил Маку, ничего ей не рассказав, но ее подруга такого милосердия явно не заслуживала.
– Что?! Как это вообще понимать? – растерялась Джоан.
– Так и понимай.
– И что тебя надоумило сделать такой вывод?
О, эта жалкая попытка сделать лицо непроницаемо безразличным Джоан почти удалась, а в совокупности с ровным голосом так вообще заслуживала похвалы за блестящую актерскую игру, но Соул ей подыгрывать не собирался.
– Только скажи, – снова начал он и сунул руки в карманы, – у папаши на тебя есть какое-то расписание или в Лхасе я застукал вас за единичным случаем?
Она поразительно быстро смогла взять себя в руки и теперь со злостью смотрела Соулу прямо в глаза. И молчала. Ему так хотелось прочитать, что творится сейчас там, внутри, но глаза Джоан – зеркало ее души – оставались непроницаемо черными и злыми. Он не смог заметить в них ни раскаяния, ни угрызений совести.
– Все понятно… – наконец выдохнула она. – Что, считаешь себя победителем, Итер? Дай угадаю. Рассказал о нас со Спиритом Маке, довел ее до слез, а потом героически утешил в кровати и под конец предложил снова стать напарниками? Не сейчас, так в будущем. Как у тебя все удачно сложилось, да? Ну и говнюк же ты, Соул Итер!
Теперь настала очередь Соула испепелять ее взглядом. Бля! Он поймал себя на мысли, что ему отчаянно хочется подойти и встряхнуть эту дуру как следует, чтобы вытрясти из ее башки весь этот хлам. Что с ней не так? Да черт! Ему даже захотелось сказать ей: «Я люблю Маку Албарн», – чтобы мировоззрение этой девушки перевернулось вверх тормашками, потому что в мире Джоан Кеплер почему-то любви не существовало.
Однако произнес он другое:
– Мака не знает. Я ничего не сказал.
Сначала она не поверила. Он увидел это в ее взгляде: недоверие и растерянность.
– Почему? – спросила Джоан.
– Не воспринимай на свой счет – ничего личного. Просто не хочу портить ее отношения со Спиритом. И на ее красные от слез глаза смотреть тоже не хочу.
– Чего же ты тогда хочешь?
– Забрать Маку с собой на Тибет.
Джоан скептически цыкнула:
– И чем она там будет заниматься? Изучать китайско-тибетскую кулинарию и встречать тебя в переднике с кастрюлей в руках? Ты уверен, что это сделает ее счастливой? А Мака сказала тебе, что господин Шинигами предложил ей место в координационном центре по мониторингу ведьмовского вмешательства Северо-Американского подразделения? Достойно, не находишь? А что можешь предложить ты?
Они оба, как оказалось, владели информацией не в полном объеме. Джоан, конечно, не знала, что у Соула с Макой больше нет проблем со взаимодействием, а значит, они смогут работать в связке повелитель-оружие. Даже если бы не смогли, Соул почему-то был уверен, что Мака найдет себе дело в Тибетском отделении Шибусена – ее опыт и навыки пригодятся. Только вот… Предложение господина Шинигами было гораздо круче. Молодой человек даже не понял, что его задело сильнее: тот факт, что Мака ему ничего не рассказала про координационный центр, или мысль о том, что Шинигами никуда ее не отпустит. Может, поэтому она так сдержанно отреагировала на их успешную попытку взаимодействия?
Соулу стало не по себе. Словно пойманный в руки с таким трудом журавль отчаянно рвался обратно в небо…
– Пусть сама решит, что будет для нее лучше, – сказал он, отогнав пока невеселые мысли относительно их с Макой будущего. – Сама. Поняла, Кеплер, к чему я клоню?
Джоан кивнула:
– Никаких дружеских советов, полагаю? И моего личного мнения, что от тебя, Итер, надо держаться подальше.
– Умница.
– Ненавижу тебя… – вдруг прошипела она тихо, и Соул только сейчас понял, что, погрузившись в свои думы, упустил какой-то важный переломный момент для Джоан. Потому что в ее глазах теперь стояли слезы. Злые слезы обиды. Будто это он был виновником всех ее несчастий, хотя по дальнейшим словам Джоан Кеплер Соул осознал: она, и правда, так считала. – Ты все испоганил. Своим появлением перечеркнул мои старания, все упорные труды в качестве оружия. Даже не представляешь, насколько сильно я хочу стать Косой Смерти! Сколько мы с Макой тренировались ради этого, как выбивали почти каждое задание у господина Шинигами. Какими по́том, трудом, упорством нам доставалась каждая душа! Ты даже подумать не можешь, чего мне стоило сделать наш с Макой резонанс достаточно мощным! Как сложно нам было найти точки соприкосновения после смерти моей повелительницы Изабель и твоего исчезновения. Найти в себе силы открыться другому человеку… Ненавижу тебя за то, что тебе с ней это все так просто дается! Сначала кинул ее на два года, а потом стоило лишь поманить пальцем – и она сделала из тебя Косу Смерти, а вашему взаимодействию могут и некоторые из преподователей Шибусена позавидовать! А еще все на вашей стороне! Кид с идеей группового резонанса! Цубаки и Блэк Стар, так радостно обсуждающие твое возвращение… Даже Штейн, зараза, намеренно оставил меня в больнице – лишь бы у вас все сложилось, да? Как ты его подговорил?
– Что за херню ты мелешь?! – не выдержал Соул и повысил голос: – Никого я не подговаривал!
Первая слеза покатилась по щеке Джоан:
– Ты ее не достоин!
– Это не тебе решать!
Внезапно возникшая в проеме двери Мака прекратила драматическую сцену возмущенным окриком:
– Эй! Что тут происходит? Прекратите ссориться! – она, огорченная и встревоженная, выскочила вперед так, будто собиралась разнимать драку.
Ага, сейчас! Соул закатил глаза в потолок. Еще не хватало подраться с поехавшей дурехой из-за девушки. Мака тем временем оценила обстановку и накинулась на него с претензиями:
– Соул! Ты чего творишь?!
Ну естественно! Ожидаемо считать жертвой того, кто в слезах. Однако Джоан разборок дожидаться не стала. Она смахнула рукой мокрую дорожку со щеки и, быстро развернувшись, кинулась прочь, на прощание бросив в Соула полный обиды взгляд.
Когда дверь бывшей комнаты Маки знакомо хлопнула с силой удара, которую раньше Соул про себя называл «не смей сюда соваться в ближайший час, иначе умрешь», повелительница горестно вздохнула и спросила уже спокойней:
– Что ты наговорил Джоан? Я же просила, ну!..
– Она первая начала. Иди, успокаивай эту завистливую слепошарую дуру, которая считает, что нам с тобой все так легко дается… чтоб ей так же каждый раз от боли корячиться… – буркнул он, сунув телефон в карман штанов, и оглянулся в поисках расчески.
– А ты куда? – спросила Мака, когда Соул, забив на расческу и справившись пятерней, наспех затянул хвостик на затылке.
– На перевязку к Штейну и еще кое-куда по делу, – ответил он уже спокойно. – Скоро вернусь.
Хотел уйти молча: ругаться с Макой не хотелось. Однако проходя мимо нее все же обхватил девушку за плечи, по-дружески неряшливо прижал к себе и ткнулся носом в еще влажные волосы.
– Только не злись на меня, – попросил вдруг.
– Уже не злюсь, – мягко пробормотала Мака в плечо.
========== Глава 61. Просьба ==========
