Текст книги "Проклятие некроманта (СИ)"

Автор книги: Алаис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 34 страниц)

Глава 43. Долгие хлопоты

Появление чародеев из Солнцеграда вызвало переполох в столице. И пока дочь Империи занималась приемом знатного гостя, Вайат не без интереса наблюдал за выволочкой, устроенной самой правительницей Мартиолусу в присутствии узкого круга советников. Маг разводил руками и утверждал, что по ее приказу запрашивал помощь у Сайрэса для предыдущего похода, но понятия не имеет, почему союзники расщедрились на нее сейчас без каких-либо просьб. Осведомленность же короля магов Мартиолус списывал на мастерское владение прорицанием и добавил, что с этой точки зрения прибытие младшего принца можно считать добрым знаком. Вайат мысленно согласился со старым советником относительно того, что вряд ли Сайрэс отправил бы своего сына на верную смерть. Но в непричастности Мартиолуса к подозрительной осведомленности короля-чародея он сомневался. Впрочем, мнением отца-инквизитора на этот счет никто не интересовался, поэтому он молчал – и без того хватало проблем.

Вайат прибыл в столицу накануне этого события и едва успел поверхностно ознакомиться накопившимся за время его отсутствия списком дел, посвященных подготовке инквизиторов к грядущему походу. Расследование обстоятельств гибели отца-настоятеля отошло на второй план на фоне проблем, связанных с отсутствием у него официального преемника. Смерть Ровима пока что слабо сказывалась на решении хозяйственных вопросов – у покойного было немало ответственных помощников. Но теперь все они претендовали на его место.

Чем дольше Вайат размышлял над этой ситуацией в тишине своей кельи, тем соблазнительнее казалась ему идея объединить всю власть в своих руках. Список претендентов становился все длиннее, а мысли о единовластии – навязчивее, но раз за разом он напоминал себе о недопустимости этого. Только следовать правилам от этого легче не становилось. При отсутствии официального преемника, на звание отца-настоятеля мог претендовать любой брат, чья кандидатура будет одобрена отцом-инквизитором, а также не вызовет нареканий со стороны брата-архивариуса и брата-наставника.

Имелся ли на примете у Вайата человек, кому бы он мог доверить обеспечение надежного тыла в свое отсутствие? Возможно. Тот же Гунтад. Одобрение брата-наставника, наблюдающего за послушниками и ответственного за их обучение и распределение, тоже получить несложно. А вот с братом-архивариусом, хранителем традиций, законов и истории инквизиции, ситуация была сложнее. Он терпеть не мог Ирилатуса, и тень этого отношения легла и на Вайата. Старик считал вопиющим нарушением сам факт назначения отцом-инквизитором бывшего некроманта. С формальной точки зрения Вайат был с ним согласен, но считал, что безупречная многолетняя служба Свету способна искупить любые грехи. Брат-архивариус с этим был не согласен. Поэтому отец-инквизитор морально готовился к тому, что любой предложенный им претендент будет тщательно изучен, и старик приложит все усилия для того, чтобы найти в нем изъян. Следовательно, явно выделять кого-то из своих союзников Вайату попросту нельзя.

Деликатный стук в дверь отвлек отца-инквизитора от очередного витка размышлений о набивших оскомину претендентах. Вайат отложил список претендентов, потер виски и только после этого позволил войти нежданному посетителю. Им оказался брат Лирэнт, и отец-инквизитор ощутил укол вины от того, что с момента прибытия так и не успел поделиться с ним своими впечатлениями от испытания нового оружия. Этот тихий и незаметный монах должен был услышать об этом первым – на правах создателя. До поступления в монастырь он был учеником алхимика – об этом Ирилатус упомянул в своем письме, вписав имя Лирэнта в список союзников.

– Отец-инквизитор, – монах мельком взглянул на Вайата и потупился. – Простите, что отвлекаю.

– Я и сам рад отвлечься от всего этого, – вздохнул инквизитор. – Отец-настоятель был предусмотрителен и ответственен во всем, кроме назначения собственного преемника...

– Возможно, вам стоит совместить обяза...

– Вы сговорились все, что ли?! – взорвался Вайат, вскакивая из-за стола. Но заметив, как маленький и щуплый монах вжал голову в плечи, смягчился. – Нельзя, – более спокойно возразил он, возвращаясь на место.

– Я... понимаю, простите, – судорожно кивнул Лирэнт, не поднимая глаз. – Я вообще хотел спросить, довольны ли вы моими... снадобьями. Я слышал разговоры братьев... Они говорили, что демонам... понравилось, – последнее слово монах произнес с широкой улыбкой, в которой Вайату, не единожды ее видевшему, всегда чудилось плохо скрываемое безумие.

– Да, я доволен результатом, – ровно ответил отец-инквизитор. – Туман показал себя великолепно, а взрывающееся снадобье... Было бы неплохо добавить в него что-то, что повреждало бы склянку изнутри или... как-то иначе вызывало взрыв. Во время испытания снадобье сработало тогда, когда на склянку с ним наступил демон и...

– Да-да, я понял, отец-инквизитор, – монах часто-часто закивал, его улыбка стала безмятежно-восторженной и от этого – еще более жуткой. – Я обязательно придумаю, как убрать этот изъян и постараюсь сбалансировать состав, чтобы его можно было безопасно перевозить... Только...

– Что-то не так?

– У меня почти не осталось крови, – Лирэнт произнес эти слова тихо, почти шепотом. – Так жаль, что моя для этого не годится...

– Скоро у тебя будет ее вдоволь, – произнес Вайат с уверенностью, которой на самом деле не испытывал. – Из отдаленных монастырей я призвал братьев, много лет противостоявших порождениям тьмы и бездны. И я думаю, что они будут более... хм... склонны к нетрадиционному использованию священной крови. Созданное тобой оружие – это шанс облегчить выполнение нашего нелегкого долга. Малой кровью – во всех смыслах...

– Это прекрасная новость, – второй раз за весь разговор монах поднял взгляд на Вайата. Бледно-голубые, почти бесцветные глаза Лирэнта лучились экстатическим восторгом. – Я рад... служить Свету.

– Твои заслуги не будут забыты, – кивнул отец-инквизитор. – Но пока, сам понимаешь...

– Да-да, я буду молчать, – нетерпеливо закивал монах. – Я могу идти? Близится вечерняя молитва, и после нее у меня будет полчаса, чтобы подумать о том, как улучшить снадобье...

– Иди.

Лирэнт покинул келью едва ли не бегом, оставив Вайата наедине с невеселыми мыслями о том, насколько разные дороги приводят в инквизицию будущих послушников. И как отличаются их пути в дальнейшем. Но предаться греху уныния отцу-инквизитору не позволил новый посетитель, без стука толкнувший неплотно прикрытую Лирэнтом дверь. На пороге застыл Гунтад, и выражение его лица Вайату совершенно не понравилось.

– Отец-инквизитор, – коротко кивнул он. – Не заняты?

– Что случилось?

– Пока – ничего, – мрачно произнес инквизитор. – Принц Сардуус передал сообщение через посланника, – произнося имя чародея, Гунтад презрительно скривился, – он просит... Требует встречи с вами.

– С чего вдруг? – удивленно переспросил Вайат. – Не помню, чтобы меня включали в список достопримечательностей столицы.

– Понятия не имею. Но этот высокомерный... – святой воин осекся, встретившись взглядом с отцом-икнвизитором... – В общем, его высочество в своей просьбе соизволило упомянуть, что это касается согласования действий в грядущем... предприятии, как выразился его посланник. Я так понимаю, это касается убийства некромантов.

– Не вижу смысла в этой встрече, – пожал плечами отец-инквизитор. – Стратегию определяет Империя, а тактика против некромантов, – он мрачно улыбнулся, – у нас одна.

– Понял, – понимающе ухмыльнулся Гунтад.

В стылом зимнем воздухе перезвон колоколов, призывавших к вечерней молитве, показался особенно громким и резким.

– Пожалуй, сегодня я помолюсь вместе со всеми, – Вайат поднялся и направился к выходу из кельи вслед за Гунтадом. И уже в соборе, направляясь к алтарю сквозь ряды почтительно расступавшихся монахов и инквизиторов, он поймал себя на мысли, что не заметил среди них брата-архивариуса. Странное дело. Старик всегда приходил в числе первых.

***

– Отказался? Что ж, это было ожидаемо... – скрестив руки на груди, принц стоял у окна выделенных ему покоев и скользил безразличным взглядом по открывавшейся внизу панораме. По изяществу архитектуры столица Империи не шла ни в какое сравнение с Солнцеградом. Однообразный вид окутанных сумерками приземистых зданий навевал на Сардууса тоску, усугубляемую пониманием того, что пробыть здесь ему предстоит неопределенно долго.

– Мы можем проникнуть в монастырь, – отозвался маг, принесший ему ответ инквизитора.

– Мы можем создать портал, похитить инквизитора и вернуть прежде, чем кто-то заметит пропажу, – добавил другой.

– Мы...

– Нет, это безрассудно, – принц вскинул руку, и волшебники покорно замолчали. – Возможно, я встречусь с ним при более располагающих к этому обстоятельствах. Возможно, мы даже сможем договориться. Будущее достаточно неопределенно для того, чтобы считать такой вариант хоть и маловероятным, но имеющим право на существование. А нет... Что ж, тогда придется действовать по ранее намеченному плану. Пока что соблюдаем вежливый нейтралитет и... – Сардуус отвернулся от окна и, мученически вздохнув, поднял взгляд к потолку, близость которого вызывала ощущение тесноты и нехватки воздуха, – стоически переносим местное гостеприимство.

Глава 44. Видения во тьме

Сколько себя помнил Сардуус, в чужих стенах его всегда мучила бессонница. Побочное действие старого заклинания, при помощи которого король-маг Сайрэс запечатал пророческий дар своего младшего сына, когда последний приступ спонтанного ясновидения едва не стоил тому жизни. Так впоследствии принцу рассказывали придворные.

Сам он почти ничего не помнил о случившихся тогда событиях. Говорили, что это был день его пятилетия, и в тот момент, когда король зашел в игровую комнату, чтобы поздравить сына и обновить на нем защитные заклинания, Сардуус закричал. И что тогда же впервые дал о себе знать доселе дремавший в нем магический талант. Он воплотился в волне ревущего пламени, вспыхнувшего вокруг принца огненным кольцом. Говорили, что обошлось без жертв только благодаря скорости реакции короля-мага, бесстрашно бросившегося к своему сыну и крепко удерживавшему его в объятиях до прекращения приступа.

И все же, Сардуус кое-что тогда запомнил. Это был образ стоявшего на пороге игровой комнаты чужака в королевских одеждах, с мертвенно бледным лицом и холодными черными глазами, столь непохожими на зеленовато-синие глаза его отца.

В темноте отведенных покоев во дворце Империи, разум принца вцепился в это воспоминание, а вслед за ним – в размышления о короткой вспышке ясновидения, настигшей его несколько дней назад в присутствии короля. Вопреки мнению некоторых провидцев, его отец всегда разделял такие понятия, как ясновидение и прорицание. Первое он считал, несомненно, ценным талантом. Только польза от него зачастую сводилась к нулю из-за неконтролируемого проявления. Результатом же могло стать безумие, если разум ясновидца окажется слишком слаб и нестабилен. Из-за этого Сайрэс называл прорицание куда более заслуживающим внимания занятием. В нем главную роль играл опыт и умение концентрироваться на интересующем объекте или событии. Полезный навык, который можно отточить до совершенства и использовать по необходимости, хоть и с оговоркой, что для точного результата необходим правильный выбор способа прорицания, а также определенная склонность к этому занятию. Король-маг учил прорицанию обоих сыновей, но у младшего получалось лучше. Запечатанный дар ясновидения дал ему склонность к этому.

Сардуус, будто опытный пловец, рывком вынырнул из глубины неудобного ложа. Разумом он понимал, что обилие перин и подушек – это попытка хозяев обеспечить ему хотя бы подобие того комфорта, к которому он привык дома. Но чувства твердили, что все было не то и не так. Жесткие простыни, пропахшие пылью одеяла и вездесущие сквозняки были лишь вершиной той горы причин для неудовольствия. И она медленно, но верно давила на моральное равновесие принца.

Бессоница... Она делала Сардууса еще более нетерпеливым и раздражительным. Каждый раз маг задумывался о том, чтобы покрыть пол отведенных ему покоев вязью заклинаний, наложенных на его комнаты во дворце отца. Но вскоре приходил к выводу, что подобная инициатива наверняка была бы превратно истолкована хозяевами. В те редкие дни, когда Сардуус оказывался в полевых условиях, было проще – там он мог колдовать как угодно. На чужой же территории альтернативой были лишь сонные чары, но использовать их в первые ночи на новом месте принц не собирался из соображений безопасности.

Откинув полог, Сардуус залюбовался лунным светом, проникавшим в комнату сквозь застекленное окно. Ночь на исходе зимы выдалась морозной и ясной, и зависшая в небе полная луна избавляла мага от необходимости зажигать свечи или создавать магического светляка.

В детстве принц любил проводить такие ночи в тишине королевского сада, наблюдая за бесконечным танцем призрачных теней от колышущихся на ветру ветвей деревьев. Иногда компанию ему в этом занятии составлял Сартимус. Но наследному принцу быстро наскучивало медитативное наблюдение, и он развлекался тем, что пытался напугать младшего брата, придавая теням формы различных чудовищ. Повзрослев, маг с улыбкой вспоминал об этих проделках. Но тогда, в детстве, некоторые из этих иллюзий казались слишком реальными.

Вспомнив о Сартимусе, маг невольно задумался о том, насколько удачным будет его визит к эльфам. А вслед за этим потянулись мысли о неугомонном характере его старшего брата. Вырос бы он другим, окажись Сардуус наследным принцем? Рожденные разными матерями, принцы были ровесниками, но даже столь малая разница – всего десяток дней – определила их судьбы. Младший сын Сайрэса не считал своего брата недостойным королевского звания, напротив – его волевой характер и целеустремленность могли стать фундаментом для стабильного правления железной рукой, а выдающийся талант к созданию боевых иллюзий и призыву магических существ уже неоднократно доказал свою полезность в бою, но... Сардуус, к собственной досаде, никак не мог избавиться от ощущения несправедливости судьбы.

Подавив всколыхнувшуюся в душе горечь, принц почувствовал, насколько успел продрогнуть, сидя на краю кровати. Он потянулся к висящей в изножье теплой накидке и замер. Темнота в ближайшем к нему углу комнаты колыхнулась – Сардуус заметил это краем глаза. Он заколебался, решая – позвать на помощь, метнуть в злополучный угол огненный шар или просто списать увиденное на обман зрения в неверном лунном свете. В покоях никого не могло быть – сеть сигнальных чар оповестила бы о незваном госте не только самого Сардууса, но и боевых магов, расположившихся в соседних комнатах. Принц медленно повернул голову и присмотрелся повнимательнее. Ничего. Просто пустой темный угол. Небольшой магический светлячок, сорвавшийся с его пальцев, позволил в этом убедиться воочию.

Сардуус медленно выдохнул. Погасив светляка, он взял накидку и набросил ее на плечи, после чего спустил ноги на пол. Поморщившись от прикосновения ледяных пальцев сквозняка, маг наощупь нашел остроносые войлочные туфли и с удовольствием нырнул в них. Испытанный минутой ранее страх отдавался неприятным жаром в щеках и кончиках пальцев, поэтому Сардуус, недолго думая, открыл окно и подставил лицо колючему дыханию зимней ночи.

Понял ли король, что запечатывающее заклинание ослабевает, а видения его сына были порождены пророческим даром, а не дымом сожженных ароматических трав? Принц не знал ответа. Ни на этот, ни на другие вопросы, сама постановка которых вызывала у него неприятные ощущения в груди.

Стоит ли вообще говорить об этом с Сайрэсом? К чему приведет этот разговор, если он состоится?

И почему в последних мгновениях видения туман расступился, и принц увидел человека, удивительно похожего на чужака из его детского воспоминания?

Тьма в углу рядом с ним снова колыхнулась. Сардуус втянул воздух сквозь зубы и устало прикрыл глаза.

Глава 45. Могущество и бессилие

Суртаз парил в воздухе перед стойкой, похожей на человеческий скелет. Не так и не в подобных обстоятельствах он при жизни представлял свою первую встречу с Одеждами Смерти. В нынешнем же состоянии Повелитель Шалластхадара испытывал лишь саднящее, похожее на досаду ощущение от того, что за все свое недолгое правление он так и не выбрал более подходящий момент для подчинения этих могущественных артефактов.

Сейчас же их активация и, тем более, использование могли стоить им Источника. Если Корона Памяти и Посох Могущества служили проводниками и своеобразными рычагами управления магической энергией, то остальные артефакты ее только расходовали. Они были оружием. И Суртаз не мог не согласиться с тем, что в полном облачении облик Повелителя довольно очевидно демонстрировал его смертоносность.

– И вс-се-таки я с-считаю, что их с-стоит подчинить, – в хранилище артефактов Суртаз находился в одиночестве, и степенно подлетевший к нему Нэс-Ашшад обошелся без формальностей. – Слиш-шком велики с-силы, которые Империя с-стягивает в с-свою с-столицу, оправдываютс-ся наш-ши худш-шие опас-сения. Меня тревожит мерзкое чувс-ство, что эта битва может с-стать пос-следней для Ш-шаллас-стхадара. И ес-сли это будет дейс-ствительно так, ис-спользование тобой Одежд С-смерти зас-ставит Империю дорого за это заплатить.

– Это уничтожит Источник, – Повелитель качнул головой, осторожно касаясь костяной маски, заменявшей стойке лицо. Поколебавшись, Суртаз снял артефакт, чтобы рассмотреть со всех сторон. Окутывавшее его скелетированное тело заклинание тут же сообщило, что маска гладкая изнутри и чуть шероховатая снаружи. На внутренней ее стороне он обнаружил пару крючков для крепления к короне.

– Какой с-смыс-сл будет в его с-сущес-ствовании, ес-сли некому ис-спользовать его с-силу? – старый лич скрестил руки на груди.

– Почему – некому? Может, кто-то еще остался, – возразил Суртаз. – Если я правильно представляю размах устроенной Ирилатассаром чистки, многие могли просто испугаться и затаиться где-то. Возможно, даже за пределами Империи. Хоть это и маловероятно, конечно. Дикие земли бесплодны и опасны.

– Кш-шир-тас-сы по моей прос-сьбе нес-сколько дней взывали к крови ос-ставш-шихся потомков в надежде получить хоть какой-то отклик, – не дожидаясь вопросов Повелителя, Нэс-Ашшад пояснил: – Это с-старая магия, ее корни уходят к ис-стокам некромантии. А точнее – к ис-стокам магии дома Арьяш-шанн, погибш-шего вмес-сте с-с наш-шим миром. Они с-специализировалис-сь на работе с-с плотью и кровью. Ос-сталис-сь лиш-шь обрывочные знания, с-спас-сенные во время ис-схода. Мы их ис-спользовали...

– И? – Суртаз нетерпеливо переложил маску из правой руки в левую, а затем – обратно.

– Никаких значимых с-следов, – бесстрастно ответил лич. – Ес-сть далекие отголос-ски побочных ветвей изначальных родов, с-слабые и разрозненные. Я с-сомневаюс-сь, что они вообще когда-нибудь породят с-сильных некромантов, хоть в с-следующем поколении, хоть через дес-сяток. Разбавлена кровь, забыты ритуалы.

– Хочешь сказать, что все это – напрасно? – Повелитель неопределенно махнул рукой, удерживая в ней костяную маску. – С таким настроем мы вообще можем не обороняться.

– Я не говорю о бес-сполезнос-сти ус-силий. Прос-сто...

Нэс-Ашшад замолчал. Суртаз подумал, что тот не знает, как оправдаться. Но последовавшая за этим мысль принесла понимание смысла, который лич подразумевал, но не посмел озвучить.

– Просто наши проблемы не исчерпываются сложностью грядущей обороны, – Повелитель снял корону, накинул капюшон мантии на голову и вернул артефакт на место. – Даже если мы отобьем эту атаку, будут новые, а с ослабленным Источником и без притока свежей крови это станет лишь отсрочкой неизбежного, – с тихим щелчком маска зацепилась за обод короны и закрыла скелетированное лицо Суртаза. – Думаю, я тебя понял.

Повелитель Шалластхадара повернулся к своему советнику и, благодаря маске, впервые увидел его истинный облик. На вид лич оказался даже старше, чем ожидал Суртаз. Желтые кости его черепа и рук мягко мерцали приглушенным зеленоватым светом в местах сочленений. Левую скулу и примыкавшую к ней часть верхней челюсти покрывала сеть светящихся трещин, а в нижней части основания расколотой глазницы не хватало куска кости. Артефакт без сопротивления признал Суртаза хозяином. И, судя по его ощущениям, почти не использовал энергию Источника напрямую. Это обнадеживало.

– Согласно пророчеству, Шалластхадар обратится в прах и восстанет из него, – из-под маски голос Повелителя звучал приглушенно. – Будет ли так действительно или нет, с учетом уже нарушенного условия, мы не знаем наверняка – остается только верить и надеяться. Но если подобному действительно суждено случиться... Пусть это произойдет на наших условиях, настолько, насколько возможно в сложившихся обстоятельствах.

Нэс-Ашшад молча качнулся в воздухе, склоняясь в полупоклоне. Мгновение поколебавшись, Суртаз потянулся к костяному нагруднику на стойке.

– Поможешь надеть?

***

Помощь Повелителя принесла свои плоды, и кошмары больше не тревожили Мортиаль. Ее сон был спокойным, но саднящее ощущение потери никуда не делось. Эта ясная морозная ночь принесла с собой бессонницу и тревожные мысли, поэтому некромантка вышла на крепостную стену, чтобы немного проветрить разум. Так говорил Вьеррн, когда еще был наблюдателем в столице Империи. Давным-давно, как теперь казалось Мортиаль.

Луна шла на убыль, и в ее холодном свете лишенная тумана Воющая Долина казалась царством призраков. Отчасти, это было действительно так: наметанным глазом некромантка то и дело отмечала колышущиеся в воздухе силуэты нынешних стражей, пришедших на смену вампирам. Шемэлир же, по приказу Повелителя, занимались восполнением своей численности. Слабый аргумент, ведь противник наверняка ступит на территорию Шалластхадара при свете дня. Но все же лучше, чем ничего – сгодятся для обороны внутри крепости.

Скользя взглядом по темной земле, чуть серебрящейся изморозью в лунном свете, Мортиаль мысленно отмечала участки, где уже успели поработать сур-тассы. Магические ловушки – от простейших замедляющих до более сложных отравляющих, ослабляющих и ослепляющих – были видны тому, кто знает, на что обращать внимание: едва заметные росчерки на земле, остаточное зеленоватое свечение, резкое изменение траектории полета призраков, бессознательно сторонившихся проклятых участков.

Эрьет-тасс невольно задумалась над тем, насколько осторожными будут инквизиторы и маги Солнцеграда, прибытие которых в Столицу на днях подтвердилось. И следует ли дополнить магические ловушки банальными ямами с кольями и прочими бесхитростными, но достаточно эффективными средствами борьбы против живых. Поразмыслив, Мортиаль пришла к выводу, что лишним это не будет в любом случае.

***

Неожиданно для Суртаза наиболее своенравным артефактом оказалась Брошь Всеведения. Глазное яблоко, заключенное в искусно выполненную серебристую клетку-подвеску, крутилось в своей изящной темнице во всех направлениях, как заведенное. Едва некроманту удавалось установить зрительный контакт, как окаймленный бледно-голубой радужкой зрачок тут же отворачивался, изредка зыркая на застывшего рядом Нэс-Ашшада. В конце концов Суртазу это надоело.

Зажав подвеску в левой руке, он проник удлинившимся когтем перчатки сквозь прутья и осторожно прижал неугомонное глазное яблоко ко дну клетки, медленно подталкивая и поворачивая его к себе. Глаз уставился на Повелителя, чуть овальный зрачок резко расширился, заняв всю радужку, а потом также быстро сузился до размера игольного ушка. Повинуясь ментальному приказу Суртаза, коготь укоротился, но заключенное в подвеску глазное яблоко не шелохнулось.

– Похоже, артефакт подчинился, – заметил Повелитель.

– Это легко проверить, – отозвался Нэс-Ашшад. – Нас-стройтес-сь на кого-то другого, и ес-сли получитс-ся пос-смотреть его глазами, то подчинение прош-шло ус-спеш-шно.

Суртаз задумался. Теоретически, при помощи Броши Всеведения он мог смотреть глазами любого присягнувшего ему в верности некроманта, а также поднятой его силами нежити, не говоря уже о собственных творениях Повелителя. Подключиться к живому существу легче, но поддержание связи требует немалых энергозатрат. Создание подобной связи с подчиненной нежитью – задача более сложная, но не требующая постоянного подавления разума и чувств, что экономит силы. Исключение – вампиры и личи, разумная и обладающая свободой воли нежить обладала недостатками обоих вариантов. Суртаз решил связаться с одним из созданных им призраков, ныне патрулировавших границу территории Шалластхадара.

Он вытянул руку вперед, позволяя подвеске с глазом свободно раскачиваться на цепочке. Вопреки ожиданиям, связь возникла быстро. Возможно, благодаря тому, что этот призрак был последним, кого создал Суртаз. Облик пойманного вампирами в окрестностях Воющей Долины паренька – худого, болезненно бледного мальчишки лет десяти – был еще свеж в памяти некроманта. Ребенок носил робу послушника, что вызвало в разуме Повелителя всплеск негодования пополам с презрением. Детей инквизиторы в качестве шпионов прежде не присылали.

Суртаз замер, до хруста сжимая левой рукой увенчанный иглой конец цепочки. Он смотрел перед собой и видел то, что в тот же момент видел мертвый мальчишка. Мощного ракшаса, неподвижно застывшего в лунном свете по другую сторону перевала.