Текст книги "Таинственный человек дождя"

Автор книги: Жан Рэ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 27 страниц)

Джордж Эдвард Лейкхорст, граф Грейбрук, долго путешествовал и много лет провел в Западной Индии. Там он получил в свое распоряжение пиратский корабль. Вернулся он в Англию с грузом золота и драгоценных камней, представлявшим огромное богатство. Алчность и кровожадность Кромвеля вынудили его надежно спрятать свои сокровища.

Арест и последовавшая за этим казнь не позволили ему сообщить наследникам о месте, где были спрятаны сокровища.

Хотя он и оставил странную записку, попавшую в руки его убийц, те не смогли понять ее. Эта записка, неведомыми путями оказавшаяся у Лампуна, сейчас находилась у сэра Гусмана. Но судья, как и сторонники Кромвеля, не мог расшифровать ее!

Сокровища Грейбрука!

В своих мечтах Гусман постоянно видел, что расшифровывает записку. Он ощущал тяжесть золотых слитков с ограбленных испанских галеонов. Он рылся дрожащими руками в сундуках, набитых огненными рубинами, изумрудами, огромными алмазами, необработанными или частично ограненными.

Да, да, почему бы и не увидеть этого в действительности? Ведь сегодня был вторник!

Свеча на столе почти догорела, но он никак не мог отыскать другую.

Все равно он решил: сегодня или никогда!

– Мне нужны, о властелин мрака, сокровища Грейбрука!

Фраза словно сама собой сорвалась с его губ – он даже не заметил этого.

Но затем сэр Гусман произнес формулу вызова.

– Я вызываю вас, Кассиэль, Сашель, Михаэль, Рафаэль… Я приказываю вам и тебе, могущественный Агрот, появиться передо мной!

Пламя свечи затрепетало, затрещало и угасло.

Сильнейший порыв ветра обрушился на ставни, едва не сорвав их. За окнами появилось нечто, более черное, чем сам мрак, забилось, затрепетало… Человек в плаще? Клочья тумана?

Гусману показалось, что его сердце остановилось.

Жуткое рычание раздалось возле дома, заглушив завывание ветра и шум дождя.

Рычание волка! За прошедшие годы Гусману приходилось не однажды слышать вой голодной волчьей стаи. Волки покинули леса Иппинга и теперь встречались даже в пригородах Лондона. Их вой, казалось, призывал смерть.

Гусман в ужасе бросился к окну, чтобы позвать на помощь.

Висевший над входной дверью масляный фонарь скупо освещал крыльцо и небольшой участок пустынной улицы.

Но Гусман увидел.

В круге призрачного света возник чудовищный силуэт. Дьявольское создание бесшумно скользнуло к окну, и глаза Гусмана встретились с яростным взглядом…

На него смотрел громадный серый волк.

ГЛАВА IV Бунт

Говорят, что если разогнаться быстрее света, то можно наблюдать события, происходившие в прошлом. Конечно, писателю не нужна такая скорость, чтобы вернуться назад на несколько месяцев или лет. Тем более что в данном случае речь идет о возвращении в прошлое всего на несколько дней.

То, что случилось с Томом Гридлем, произошло за несколько дней до опасного эксперимента сэра Гусмана с вызовом дьявола.

Получив ответственное задание, натуралист немедленно взялся за дело. Порученную ему работу нельзя было счесть легкой, привычной для специалиста, умеющего наклеивать чучело синицы на дощечку или придавать естественную позу чучелу любимой болонки. Работа осложнялась и тем, что Тилли Блоу раз десять за день принималась орать, что не останется ни секунды дольше в этом доме рядом с кошмарным дохлым чудовищем.

Тем не менее Том Гридль успешно справился с заданием, и хотя ему не свойственно было гордиться своими достижениями, он не мог не почувствовать вполне законное удовлетворение, когда осмотрел шкуру в отличном состоянии и жуткую голову, выглядевшую едва ли не более настоящей, чем она была у живого волка.

– Завтра я отнесу это произведение искусства по адресу, – решил он.

Несмотря на это, Гридль не мог не испытывать беспокойство, когда думал о предстоящей ему экспедиции в Батчервуд.

В то время дремучий лес, простиравшийся между Ричмондом и Кингстоном, можно было пересечь только по редким тропинкам, и, что было самым неприятным, он оказался идеальным убежищем для граждан, отношения которых с законом нельзя было считать безупречными.

К западу лес переходил в отвратительное болото, продолжавшееся до Барнса и Темзы.

Вечерами у камина рассказывали жуткие истории, случавшиеся в этом лесу, и никто не сомневался, что они происходили в действительности.

Название Батчервуд можно перевести как «лес мясников». Это название лес получил благодаря жуткой банде разбойников, называвшейся «Knives and Axes», то есть «Ножи и топоры», которые разделывали свои жертвы, как мясники разделывают тушу быка. Полиция много лет ничего не могла поделать с ними.

Теперь же в лесу скрывались преимущественно беглецы, оказавшиеся вне закона, и политические преступники, хотя встречались и любители, рассчитывавшие на встречу с путником с толстым кошельком. Но самыми страшными были привидения повешенных преступников и их жертв, главные герои жутких историй, не говоря уже о демонах, преследовавших эти проклятые души.

Вообще-то Том Гридль не опасался ни призраков, ни демонов, так как жил в полном согласии с Богом и вполне мог рассчитывать на защиту добрых святых. Но он знал, что после спасения отца Картерета были арестованы многие католики, которых люди олдермена Росса подвергали допросам и пыткам.

Если бы он на следующее утро сел на дилижанс, направлявшийся из Атгейта в Ричмонд, можно было не сомневаться, что ищейки олдермена Росса постарались бы организовать за ним надежную слежку. Поэтому он хотел проделать весь путь пешком, старательно запутывая свой маршрут. И сейчас ему очень не хотелось думать о завтрашнем дне.

Вскоре события, вызвавшие у Тома чувство искреннего возмущения, позволили ему избавиться от неуверенности в будущем.

Волнение охватило Хони-стрит, окрестные улочки и площади, то есть все пространство между мостом Баттерси и Челси. Несколько лет назад Черные Братья открыли здесь в укромном месте школу, в которой десятки детей могли получить образование, поддержку и утешение.

Три десятка слуг олдермена с дубинками, хлыстами и плетьми ворвались в школу, избили священников и отвели школьников в тюрьму, обращаясь с ними, как с каторжниками.

Все знали, какая судьба ожидала арестованных детей: они должны были провести год в ужасной тюрьме для мальчиков в Твикенхэме, из которой мало кому удавалось выйти на свободу живым.

Здесь они дробили каменные глыбы на щебенку, вскапывали землю, добывали глину, плели корзины, перерабатывали крапиву, получая из нее грубую бумагу… Это была крайне тяжелая работа для детей.

Горожане проводили мрачными взглядами процессию арестованных детей, которых ожидал суд олдерменов. Судья Гусман с секретарем Лампуном и в присутствии олдермена Росса провел короткое заседание, в результате которого дети, обвиненные в бродяжничестве, были приговорены к лишению свободы и отправлены в тюрьму Твикенхэм.

Том Гридль, работавший над тонким изделием – чучелом стоявшей на задних лапах небольшой собачки, державшей в передних лапах голубиное яйцо, – ничего не слышал о происходящем в городе и только благодаря Тилли Блоу узнал все подробности о задержании школьников.

Едва Тилли успела закончить свой рассказ, сопровождавшийся грозным размахиванием ножа для разделки мяса, которым она собиралась использовать против олдермена Росса и судьи Гусмана, как входная дверь распахнулась и в комнату ворвался высокий, крепкого телосложения парень лет восемнадцати.

Его звали Баг; он время от времени помогал Черным Братьям и выполнял мелкие поручения Гридля; он и никогда не отказывался от любой работы, когда требовалось пустить в ход стальные мышцы и пудовые кулаки.

– Благодаря Всевышнему тебе удалось сбежать от них! – воскликнула Тилли.

– Мне пришлось слегка оттолкнуть одного назойливого типа, и он растянулся, словно кукла, набитая опилками. Думаю, что у него немного пострадал череп, – буркнул Баг, откинув с лица волосы морковного цвета. – Но они увели Пофферчи[24]24
  Оладушка (голл. poffertje).


[Закрыть], замечательную девочку, не способную обидеть даже муху! Братья очень любили ее.

– Какой ужас! – всплеснула руками Тилли

Что касается Гридля, то эта новость ошеломила его, и он в растерянности опустился в кресло, желая расспросить Бага о подробностях этой страшной истории.

– Они будут бить ее! – воскликнул юноша. – Она такая хрупкая, такая слабая… Позавчера брат Адриен продал серебряные пряжки от своих красивых туфель, чтобы купить ей молока.

Два года назад Баг, ловивший угрей возле гавани, наткнулся на тело женщины под опорами моста в Челси. В уже охваченных окоченением руках женщина держала спокойно спящего восьмилетнего ребенка. Баг отнес дитя к Черным Братьям, и с тех пор монахи заботились о девочке, которую полюбили, как родную. Несмотря на их заботу, девочка оставалась бледной и болезненной.

Баг с самого начала заявил, что будет опекуном девочки, и каждый раз, когда ему удавалось заработать хотя бы один лиард[25]25
  Старинная французская монета.


[Закрыть], он тут же покупал какое-нибудь дешевое лакомство для девочки. Ее по-прежнему называли Оладушкой, хотя она отнюдь не выглядела пухленькой.

Гридль задумался. Его взгляд остановился на пакете, в который была аккуратно завернута волчья шкура, дожидавшаяся доставки заказчику. Он пробормотал:

– Твикенхэм… Кажется, это место находится по дороге в Ричмонд?

– Конечно, – сказал услышавший Гридля Баг. – Завтра этих мальчишек доставят туда под охраной, словно опасных преступников.

– Мне нужно в самое ближайшее время попасть в Ричмонд, – негромко сказал Гридль. – Почему бы мне не отправиться в дорогу завтра?

Баг вопросительно посмотрел на старика, и в его глазах загорелась надежда.

– Вы что-то придумали, папаша Гридль! – воскликнул он.

– Тише, тише, не надо так кричать, – успокоил Бага Гридль. – Нет, я пока не придумал ничего конкретного, но я надеюсь, что с Божьей помощью у меня в голове появится какая-нибудь идея…

Он кивнул на пакет.

– Но мне будет сложно тащить этот груз на такое расстояние, – пожаловался он.

– Я пойду с вами и понесу этот сверток! – воскликнул Баг, хлопнув в ладоши.

Тилли Блоу проворчала из своего угла:

– Если у вас нет в голове ничего подходящего, то у меня есть одна идея. Вам достаточно напялить на себя эту шкуру и напасть в таком виде на охрану. Вы могли бы даже пару раз укусить кого-нибудь из них.

– Хорошо, хорошо, – успокоил женщину Гридль. – Не надо фантазировать! Лучше помолчите, моя дорогая. Но вы все же можете помочь нам. Сходите к суду олдерменов и посмотрите, что там сейчас происходит.

Этот совет устроил отважную женщину, и она немедленно отправилась на Хони-стрит, завернувшись в теплую шерстяную шаль.

На Кэннон-роу она остановилась перед плотной толпой, из которой доносились угрожающие выкрики. Толпу с трудом сдерживал десяток вооруженных полицейских.

– Что здесь происходит? – поинтересовалась она, ловко уклонившись от высокого парня, который хотел остановить ее.

– Смотрите сами, – сердито буркнул детина, очевидно, чернорабочий.

Пробившись в передний ряд, Тилли увидела, как двое полицейских загрузили на катафалк гроб, накрытый тканью.

– А вы знаете, кого они сейчас повезут на кладбище? – спросил ее все тот же здоровяк.

– Разумеется, не знаю, – пожала плечами Тилли. – Но хотелось бы узнать…

– Это добрый отец Адриан из школы в Баттерси!

Тилли вскрикнула, словно от боли, не сдержав охватившего ее ужаса.

– Этого не может быть!

– Тем не менее это так, – ответил парень, едва скрывавший выступившие на глазах слезы. – Он отправился в суд, где хотел броситься на колени перед олдерменом и попросить, чтобы детей отпустили. Его прогнали, проводив ругательствами. Во дворе он увидел, как били детей, и не смог удержаться, чтобы не встать на их защиту. И тогда…

Парень проглотил застрявший в горле ком.

– И тогда, – продолжал он глухим голосом, – этот мерзавец Лампун, секретарь олдермена Росса, выглянул из окна и заорал:

«Сержант, примените оружие!» И сержант Муфкинс выстрелил два раза.

Тилли Блоу негромко плакала. Бедный отец Адриан… Он продал пряжки от своих туфель, чтобы купить ребенку молока… Она совсем недавно разговаривала с ним, и он даже подарил ей перевязь.

Сдерживая рыдания, она рассказала это чернорабочему.

– Меня зовут Билл Слейд, – сказал ей великан. – Запомните это имя – скоро вы услышите его, когда будут рассказывать про историю, приключившуюся с Муфкинсом, Лампуном и прочими мерзавцами.

Неожиданно в толпе произошло движение, в результате которого Тилли оказалась в первом ряду.

Перед судом остановилась коляска, с которой сошел судья Гусман. Его лицо искажала судорога ненависти. Он с презрением окинул взглядом собравшуюся толпу.

– Пес! Кровожадный пес! – послышались крики из толпы.

Гусман, уверенный в надежной защите со стороны стражников, выстроившихся цепью между зданием суда и толпой, пожал плечами и повернулся, чтобы войти в здание, сохраняя достоинство. Но когда из толпы вылетела гнилая репа, попавшая ему в голову, ему пришлось позабыть про достоинство и броситься бегом к воротам во двор суда. Вдогонку ему посыпались другие опасные для здоровья предметы – камни, бутылки, какие-то железки… Поэтому Гусман, смекнувший, что толпа вот-вот перейдет к решительным действиям, резко увеличил скорость.

В несколько мгновений цепочка полицейских была прорвана. В воздух взлетели их шлемы, и на оказавшиеся без защиты головы посыпались тумаки.

Тилли Блоу восторженно завопила, когда на ее глазах Билл Слейд схватил одного из полицейских за горло и швырнул его на тротуар, где тот и остался лежать, обливаясь кровью. Отступившие во двор полицейские успели закрыть за собой тяжелые железные створки и запереть их. Тилли Блоу оказалась прижатой к решетке. С этого месте она могла видеть почти весь двор, где стояли приговоренные к тюрьме мальчишки.

Она не могла смотреть на них без слез. Было очевидно, что их безжалостно избивали. Одежда на них была превращена в лохмотья, лица покрыты грязью и запекшейся кровью. Несколько человек, наиболее пострадавших от побоев, лежали на земле.

– Оладушка! – закричала Тилли.

Девочка сидела на краю каменного колодца. Увидевшая ее Тилли почувствовала, что у нее останавливается сердце. Волосы девочки были спутаны и слиплись грязными космами. Под сильно опухшим правым глазом темнел большой синяк. Светлая блузка девочки были порвана, и сквозь прорехи Тилли увидела кровавые рубцы на спине и плечах. Неужели кто-то избивал ребенка плетью? Такое трудно было представить.

– Несчастный ребенок не выживет среди этих зверей! – простонала Тилли. – Оладушка, бедная Оладушка!

Девочка не услышала ее. Она сидела, низко опустив голову, и можно было подумать, что она задремала… если еще находилась в сознании.

Только пробегавшая по ее телу сильная дрожь свидетельствовала, что она была жива.

За решеткой появились солдаты с ружьями.

– Отойдите от ворот, или мы будем стрелять!

Тилли почувствовала, как ее потащили в сторону. Это был Билл Слейд, старавшийся увести ее с опасного места.

– Все, что случилось с девчонкой, тоже будет включено в счет. И не забудь, что меня зовут Билл Слейд!

Все это Тилли всего через час рассказала Гридлю и Багу. Юноша стиснул зубы.

Том сказал:

– Мы уходим завтра на рассвете.

Поздно вечером они узнали, что судья Гусман приговорил детей к невероятно жестокому наказанию. Их должны были перевести в Твикенхэм, где они будут оставаться до достижения зрелого возраста.

Католическую школу в Баттерси было решено немедленно закрыть, а монахов отдать под суд. Они обвинялись в подстрекательстве к мятежу. Во время волнений возле суда олдерменов погибли два полицейских, один солдат и четверо случайных прохожих.

Первым открыл стрельбу по толпе сержант Муфкинс.

ГЛАВА V Батчервуд

Гридль и Баг подошли к городским воротам рано утром, когда рассвет только начинался, и ворота еще были закрыты; их полагалось открывать только с восходом солнца.

Но Баг знал, как выбраться из города, несмотря на запертые ворота.

Рядом с воротами находился просторный водоем, благоустройство которого еще не было закончено; к деревянной плотине, на три четверти готовой, была причалена небольшая лодка.

– Вот она и пригодится нам, – заявил Баг.

Большую скорость на лодке развить было невозможно, но она все же успешно доставила путников на противоположный берег, где начиналась дорога на Ричмонд. Около километра она тянулась вдоль Темзы, но потом решительно устремилась в дикую холмистую местность.

– Скоро мы доберемся до рощи тополей и услышим неумолкающий шепот их листвы. За рощей расположена деревушка Ап-Гроув, там мы заглянем в кабачок, где всегда можно найти доброго человека, – сообщил Баг.

Гридль хорошо представлял, кто в этих краях считался добрым человеком. Обычно это определение относилось к католикам.

– Я очень удивлюсь, если мы не найдем здесь повозку с разговорчивым хозяином, который не откажется подвезти нас, – добавил Баг.

В кабачке, жалкой полуразвалившейся хижине, в которую через подслеповатые оконца почти не проникал рассвет, на узкой скамье громко храпел мужчина.

– Нужно узнать, не направляется ли он в Лондон, – сказал Гридль.

– Посмотрите, лошадь стоит мордой к Ричмонду, – заметил наблюдательный Баг.

Когда они немного отдохнули, выпив заодно по чашке чая, проснувшийся возчик, оказавшийся весьма доброжелательным человеком, сообщил им о своих планах.

Как оказалось, он направлялся не в Ричмонд, а в городок Петерсхем, находившийся недалеко от Ричмонда. Он соглашался подвезти их всего за кружку пива.

Этот вариант вполне устраивал путешественников, так как от городка до Ричмонда было рукой подать. А всего в километре от Ричмонда начинался угрюмый дремучий Батчервуд.

Поездка проходила в дружеской болтовне, и даже лошадь, несмотря на увеличившийся груз, жизнерадостно помахивала хвостом и бодро трусила по песчаной дороге.

Небо на востоке порозовело, когда они свернули на Брент – форт по узкой дорожке.

Брентфорт… Гридль задумчиво смотрел на хижину, где когда-то жил отшельник отец Картерет. В медленно сгущавшемся тумане постепенно расплывались контуры домишек.

Возчик недовольно пробурчал:

– Если так будет продолжаться, мы окажемся в густом тумане, когда будем подъезжать к Ричмонду. Вы направляетесь куда-нибудь дальше?

– Мы сначала хотим добраться до Кингстона, – неопределенно пояснил осторожный Гридль.

– Значит, вам нужно будет пройти через Батчервуд… Гм… В наше неспокойное время…

– Не думаю, что сейчас в этих местах осталось много разбойников, – возразил Гридль.

Возчик покачал головой:

– Это так, но в воздухе, скажу я вам, чувствуется что-то угрожающее! Вчера вечером из Лондона вышла большая группа крепких парней, и они шли всю ночь, чтобы добраться до Батчервуда. Рассказывают, что в городе случилось что-то вроде мятежа, и поэтому многие парни были вынуждены скрыться, чтобы не попасть в лапы какому-то олдермену. Нет, приближается что-то нехорошее, это точно, но что именно, я не могу понять.

***

Повозка катилась, подпрыгивая на камнях, и, как казалось, ни возчика, ни его лошадь не беспокоил сгущавшийся туман.

Они довольно рано доехали до Петерсхема, где Гридль и Баг расстались с дружелюбным возчиком.

– Если идти достаточно бодро, вы через полчаса доберетесь до Кингстона, – пояснил тот. – Не опасайтесь заблудиться в тумане – здесь всего одна дорога, и она приведет вас в нужное место.

Некоторое время Гридль и Баг молча шли друг за другом. Баг тащил на плече тяжелый сверток.

Через милю Баг сообщил, что он слышит шум деревьев, и вскоре впереди перед путниками появилась темная стена дубов и буков.

– Вы знаете, Том, куда мы должны попасть? – спросил юноша.

– Да, – ответил Гридль. – Я немного знаю Батчервуд, хотя по-настоящему не очень хорошо разбираюсь в нем. Туман сильно мешает определить наше положение, но, если я не ошибаюсь, по этой тропинке мы вскоре должны выйти на оленью тропу.

Баг, обладавший более острым зрением, чем старый Гридль, быстро разобрался в их местонахождении.

Туман к этому времени немного разошелся, и путешественники смогли оглядеться.

Недавно наступившая осень еще не смогла заставить деревья сбросить листву; зеленые кроны тесно прижимались друг к другу. Темные ели загораживали небо своими вечнозелеными лапами, так что путникам казалось, что они продвигаются вперед по сплошному зеленому туннелю.

– А вот и оленья тропа, – сказал Гридль. – Да, я хорошо узнаю это место. Через четверть часа пути мне нужно будет подать сигнал.

– Что за сигнал? – поинтересовался Баг.

– Сигнал, которым я должен предупредить нашего клиента, что он может забрать свой пакет.

Примерно через четверть часа в кустах что-то шевельнулось, и прозвучала обращенная к путникам команда:

– Остановитесь и старайтесь не дергаться!

В голосе не прозвучало ничего угрожающего, но путники сразу поняли, что приказу стоит послушаться.

– Эй, – сказал Гридль, – хотелось бы знать, с кем я имею честь познакомиться?

Как ни всматривались в заросли Гридль и его спутник, они ничего не могли разглядеть в густых кустах.

– Ради вашего здоровья будет лучше, если вы не увидите меня, – продолжал голос невидимого собеседника. – Но я хочу попросить вас положить свою ношу на землю, будьте так любезны!

– Сожалею, но я не могу так поступить, – спокойно ответил Гридль. – потому что этот пакет предназначается не вам.

– Послушай, старик, возле дуба, что слева от вас, лежат деньги. Это стоимость вашего груза и плата за ваш труд. Владелец пакета и вы не останетесь в обиде. А теперь прошу вас расстаться со свертком.

– Но владелец… – начал Гридль.

– Вы можете спокойно рассказать ему все, что произошло здесь, и ему не в чем будет вас упрекнуть. Вам достаточно будет сказать ему два слова: дождь и волк.

Внезапно Баг почувствовал, что невидимая рука сорвала груз у него с плеча, и тяжелый сверток исчез, словно облачко дыма, рассеявшееся в тумане.

– Что такое? Что со мной случилось?! – с ужасом воскликнул Баг.

Гридль похлопал его по плечу, чтобы успокоить.

– Не знаю, не знаю… Но могу сказать, что мы повстречались не с обычным разбойником. Давай подойдем к дубу, посмотрим, что там для нас приготовили…

Подойдя к дереву, Баг вскричал:

– Господи… Господин Том… Здесь же золото! Десять… нет, двенадцать золотых монет!

Через несколько мгновений Гридль испустил странный крик.

– Что это с вами? – с недоумением спросил Баг.

– Так кричит ворон, Баг. Когда я был ребенком, я мог удивительно точно воспроизвести крик этой птицы. Сегодня я с удовольствием обнаружил, что за многие годы не потерял этот дар… Подожди, сейчас нам нужно прислушаться…

В глубине леса раздался точно такой же крик, повторившийся три раза.

– Отлично! – промолвил Гридль и потер руки. – Крикнуть так – все равно что позвонить в дверь. Сейчас нам должны открыть ее.

Из тумана неожиданно возник Герберт Грейбрук.

– Как замечательно, что вы помните, как кричит ворон! – засмеялся он и потряс руку Гридля. – А кто этот юноша?

– Этого молодого человека зовут Баг, и я ему полностью доверяю.

– В таком случае я тоже доверяю ему, – отозвался Герберт. – Добро пожаловать в Батчервуд! Кстати, а где пакет для меня?

– Да, этот пакет… – покрутил головой Гридль. И он в нескольких словах рассказал Герберту о загадочном происшествии, в результате которого они остались без пакета.

– Видите, он заплатил мне дюжину соверенов… – сказал Гридль. – И еще… Он сказал, чтобы я произнес вам два слова: дождь и волк.

Герберт, явно рассерженный, сначала нахмурился, но, как только услышал слова Гридля, на его лице появилось выражение невероятного изумления.

– Что вы сказали? – пробормотал Герберт. У него на лбу выступили крупные капли пота. – Дождь и волк?. Боже мой, – растерянно произнес он. – Действительно, вам не стоило видеть его… Том, ведь это же был человек дождя…

***

Юный граф Грейбрук провел гостей лабиринтом тропинок до самого сердца леса. Вскоре они очутились на прогалине, по которой протекал небольшой ручей. Возле ручья в круг выстроилось несколько небольших хижин. Внутри кольца пылал большой костер. Несколько человек дикого облика полировали дротики, точили охотничьи ножи, чистили ружья и отливали свинцовые пули. Некоторые занимались приготовлением пищи, поджаривая на костре огромные куски мяса.

– Разбойники Батчервуда, – прошептал Баг.

Услышавший его Герберт улыбнулся:

– Ошибаетесь, мой юный друг. Ни один разбойник не решился бы появиться здесь, не рискуя быть повешенным на первом же попавшемся дереве. Разумеется, все эти люди не владах с законом, но почему? Большинство только потому, что они не хотят добровольно подчиняться капризам бездушных чиновников, или потому, что они хотят сохранить верность законам католической религии, а поэтому были вынуждены не единожды защищать свою веру с оружием в руках.

Гридль кивнул, выслушав эти слова, и сказал:

– Именно поэтому, Баг, Батчервуд давно не вызывает страх в моей душе.

Герберт засмеялся и пошутил:

– Тем не менее доставка груза сюда состоялась не без происшествий.

Гридль поднял руку, словно протестуя, и покачал головой:

– Это не явилось причиной моих колебаний, милорд, и, если вы не возражаете, мы поговорим об этом немного позже.

– Я совершенно согласен с вами, – ответил Герберт.

Баг не мог оторвать взгляда от людей, занимавшихся оружием и приготовлением еды. Потом он повернулся к графу Грейбруку.

– Я бы очень хотел остаться здесь, милорд, – сказал он. – В Лондоне ничто не держит меня, а здесь я мог бы малость подсобить этим отважным людям.

– Согласен! – воскликнул граф. – Нам нужны энергичные парни, тем более в предвидении событий, которые вот-вот наступят!

Баг не успел поблагодарить графа, так как его внимание отвлек появившийся из хижины высокий мужчина в монашеской рясе и с требником в руке.

– Отец Картерет! – восторженно завопил он.

– Видите, вы попали в страну открытий, Баг, – засмеялся Грейбрук. – Но мне кажется, что сначала стоит посидеть за столом. Я вижу, что козлятина и гуси давно приняли приятный золотистый цвет. Пока вы будете пировать, вы сможете побеседовать с отцом Картеретом. Ну а я побеседую с Томом Гридлем.

Обед показался Багу роскошным. Ранняя осень обеспечила охотникам великолепную добычу: мясо косуль, дикие утки на вертеле, жирные гуси и множество рыбы казались присланным свыше даром.

Туман к этому времени полностью рассеялся, и полуденное солнце дарило людям приятное тепло, не переходящее в жару. Баг отличился за столом поистине волчьим аппетитом. Он вгрызался в мясо, рвал его на куски и облизывал пальцы. Когда ему в качестве десерта предложили корзину с дикими грушами, орехами и каштанами, он окончательно уверился, что Батчервуд явно приближался к тому, что он считал земным раем.

Герберт Грейбрук отвел Тома Гридля в сторону. Он приготовил кофе из желудей, показавшийся Тому весьма недурным. Потом граф приказал принести трубки, набитые отличным табаком.

– Мне кажется, я догадываюсь, что вы хотите сказать мне, – начал разговор Герберт.

– Разумеется, милорд. И я начну с того, что скажу без обиняков, что не так уж и недоволен способом, которым у меня отобрали волчью шкуру.

– Очень хорошо, – отозвался Герберт.

– Это был серый волк, милорд, – пробормотал старик, – но на его шкуре мелькали рыжие волоски. На плече их было больше, и они образовали рисунок в виде креста. Это был огненный волк, господин. Я готов поклясться, что это так!

– Я знал это, Томас Гридль!

Старик с трудом сдержал дрожь, холодком пробежавшую по его спине.

– Да, господин… Но стоит ли подвергать страшной опасности вашу душу?

Выражение лица графа Грейбрука изменилось. В темных глазах мелькнул огонек сильных эмоций, пожалуй, даже злобы.

– Возможно, это всего лишь легенда, – сказал он, помолчав.

Гридль покачал головой:

– Нет, милорд! Вы, человек, родившийся в замке Грейбру – ков, много раз видевший волков, выходивших из леса к стенам замка, охотившийся рядом с Илэром де Сен-Мартеном, – вы не можете не знать, что речь идет не о легенде.

Герберт снова скрыл свои чувства за завесой тяжелого молчания, ограничившись тем, что запыхтел своей глиняной трубкой и принялся пускать красивые дымные кольца.

– Ваша работа в должности сначала лесника, а потом и лесничего у Грейбруков, а также ваши познания ученого-натуралиста дают вам право говорить странные вещи, Том Гриддь.

– Я многое видел, многое слышал, много читал и много думал, господин граф, – ответил старик со всей возможной откровенностью.

– Следовательно, вы должны знать все, что известно науке о ликантропии[26]26
  Ликантропия – волшебная болезнь, вызывающая метаморфозы в теле человека, в ходе которых больной превращается в волка. В славянской мифологии и в основывающихся на ней художественных произведениях человек, на определенный срок способный превращаться в волка, называется волком-оборотнем, человеком-волком или волкулаком.


[Закрыть], не так ли?

– Очень неудачный термин, господин. Имеется в виду ужасная загадочная болезнь, к которой, на мой взгляд, имеет прямое отношение нечистая сила. Человек постепенно превращается в волка, и не только внешне, но и психически!

– Все правильно, Гридль, – печально вздохнул граф Грейбрук. – Мой учитель, Илэр де Сен-Мартен тоже был убежден в существовании волков-оборотней.

– Волки-оборотни… – пробормотал Гридль, перекрестившись. – Волки-оборотни… И еще он вам рассказывал, господин граф, что если у человека достаточно храбрости, чтобы забраться в снятую с оборотня шкуру…

– … То он превратится в волка-оборотня. Именно это и говорил мне Сен-Мартен. А я могу поклясться, что он не был склонен к фантазированию. Он даже не был верующим!

– А вы, милорд, так недавно бывший моим дорогим малышом Гербертом, вы, последний в роду графов Грейбруков, неужели вы хотите превратиться в чудовище?! – в отчаянии воскликнул Том Гридль.

– Конечно, Томас Гридль! – пылко воскликнул граф. – Конечно! Не одно столетие род Грейбруков был верен церкви и римскому папе. Многие мои предки погибли позорной смертью на эшафоте. Мой отец был подло убит. Нас изгнали с наших земель, лишили всего имущества. Нас превратили в нищих. Что еще можно сказать об этих легендах, Гридль?

– Оборотень не может умереть, господин граф! Я… Во время работы над шкурой я почувствовал это, клянусь! Когда я скоблил шкуру, она вздрагивала. А голова… Чудовищная голова оставалась теплой и выглядела живой. Страшные челюсти время от времени смыкались, зубы лязгали… А глаза, господин… Я должен был, но я не смог заменить их стеклянными шариками! Они казались твердыми, словно кусочки мрамора, и светились в темноте. Нет, это была невероятно жуткая работа! Я несколько раз был готов бросить это кошмарное занятие, но я продолжал, потому что получил этот заказ от вас. Но все время, пока я работал, я непрерывно твердил молитвы. Я принес вам эту шкуру, как мы и договорились, но я решил упасть перед вами на колени и умолять отказаться от вашего зловещего плана. Я благословляю человека дождя, и для меня не имеет значения, кем он является.

– Человек, укушенный волком-оборотнем… – начал Герберт.

– … сам становится волком-оборотнем. И появившиеся у него странные способности, как утверждают книги, никогда не исчезают. Даже если наступает смерть, – закончил Гридль.