Текст книги "Таинственный человек дождя"

Автор книги: Жан Рэ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 27 страниц)

ГЛАВА VIII Удивительный пункт прибытия

Мы обменялись тревожными взглядами.

– С нашим судном что-то случилось, – сообщил Линч после продолжительного молчания. – Хотел бы я знать, смогу ли я когда-нибудь сообщить шефу все подробности нашего путешествия.

Я отвернулся, стиснув зубы. Этот дуралей все время думал только о своих обязанностях полицейского!

Шум вокруг нас немного ослабел, и у меня зародилась надежда на благополучное завершение странного приключения. Но в это же мгновение по лодке был нанесен еще один удар, гораздо более сильный, чем все предыдущие. Я еще успел увидеть, как металлическая панель передо мной согнулась, затем смялась, словно лист фольги. Потом она разлетелась на куски с адским скрежетом. Я напрягся, ожидая вторжения забортной воды, которая на такой глубине должна была мгновенно расплющить наши тела.

Странно, но наша кабина осталась сухой. Только над панелью управления взлетело облако пыли и появился едкий дым. Зеленая вспышка свидетельствовала о коротком замыкании внутри приборного блока. Что-то закричал Линч, но я не понял, что именно, потому что вырванный из гнезда рычаг со страшной силой ударил меня в лоб.

«Нокаут!» – успел подумать я. В ушах у меня зашумело, в глазах потемнело, и я рухнул на пол. Похоже, что затем на меня обрушился настоящий град ударов, но я уже ничего не чувствовал, потеряв сознание.

***

Первое, что я увидел, придя в себя, был Питер Линч, спокойно дымивший трубкой, сидя на полу возле меня.

«– Линч, – пробормотал я», – скажите, мы утонули?

Линч задумчиво пыхнул несколько раз трубкой и выпустил несколько дымных колец, которые принялся внимательно рассматривать.

– Не думаю, что вы правы. Иначе оказалось бы, что загробная жизнь ничем не отличается от земного существования. Вряд ли я страдал бы насморком на том свете… Жаль, что у меня под рукой нет бутылочки доброго виски или рома; глоток спиртного быстро излечил бы меня.

Я увидел, что он оглядывается, покачивая головой.

– Удивительно огромный зал, – проворчал он. – Ничего подобного не увидишь в Джорджтауне. Ни стен, ни потолка – просто чудовищные размеры.

Я огляделся, подумав при этом, что Линч чего-то не понимает. Или он бредил после сильного удара по голове? Но тут же понял, что лежу на сухом плотном песке, а надо мной на невероятной высоте заметно слабое голубоватое свечение. Стен вокруг себя я не увидел, так как пространство было заполнено плотным туманом, тоже слегка голубоватым.

Линч бросил с презрением:

– И это можно назвать подводной лодкой? Тьфу! Да обычный водолазный колокол выглядит более серьезным аппаратом для погружения!

Посмотрев в ту сторону, в которую он указывал пальцем, я увидел странный металлический аппарат длиной футов тридцать и высотой около девяти. Сверху на нем находилось нечто вроде перевернутого таза, за которым располагался большой параллелепипед.

– Что это такое? – недоуменно поинтересовался я.

Линч ядовито ухмыльнулся:

– Что, господин Бекетт не узнает нашу подводную лодку? Да, именно эта мятая консервная банка доставила нас черт знает куда. У меня ушло несколько минут на ее осмотр. Рядом с каютой, где мы находились, расположено длинное помещение с несколькими вдребезги разбитыми двигателями. Если вы немного разбираетесь в механике, вам будет весьма интересно изучить их останки!

Я не силен в технических делах, но одного взгляда на нашу подводную лодку мне хватило, чтобы понять, что эта развалина больше никогда не будет не только погружаться под воду, но и вообще передвигаться.

– Боже, – простонал я. – Неужели этот мусорный бак был способен опуститься на глубину в две тысячи футов?

– Это бессмыслица! – буркнул Линч.

– А где команда этой подводной лодки? Неужели вы хотите сказать, что она была способна двигаться автоматически?

Линч с отвращением указал на груду металла, валявшуюся в нескольких метрах от корпуса подлодки.

– Видите это? Все, что осталось от еще одной кабины, оторвавшейся от лодки во время нашего приземления.

– Получается, что мы застряли здесь… Интересно, где именно и насколько?

Я огляделся и помотал головой, пытаясь прочистить мозги.

– Не понимаю, что это за странный мир, в котором мы очутились…

– Полностью согласен с вами, господин Бекетт. Конечно, все вокруг нас очень странно – песок под ногами, невероятно высокий свод над головами да еще этот голубой туман…

Очевидно, вид у меня был настолько ошарашенный, что полицейский сочувственно положил мне руку на плечо.

– Мне трудно поверить, что богатые и предприимчивые люди будут рисковать своими деньгами, свободой и жизнью ради такого человека, как вы, мистер Бекетт. Я долго думал… Очевидно, вы имеете некоторую ценность, и ценность вполне определенную. Но для кого? Я пытаюсь догадаться, но у меня ничего не получается.

Мне кажется, что я бросил на него крайне злобный взгляд, и понял, что с такой злобой я никогда еще ни на кого не смотрел. Конечно, меня не могла не оскорбить снисходительность, которую проявил в мой адрес простой бригадир полиции.

– Возможно, – сухо бросил я. – Вполне возможно, мой дорогой Питер Линч. Но вам не стоит забывать, что я преподаватель и одновременно ученый. Но я не собираюсь обсуждать это с таким человеком, как простой полицейский. Тем не менее хочу сообщить вам, что не собираюсь задерживаться здесь, а поэтому немедленно отправляюсь исследовать место, где мы оказались.

Линч махнул рукой:

– Не забывайте, мистер Бекетт, что я арестовал вас и что только мой начальник вправе освободить вас. Со своей стороны, сообщаю, что этот вопрос не находится в моей компетенции.

Я человек достаточно мягкий, но все же не советую никому злоупотреблять моим терпением. Вспомните, как я поставил на место доктора Компюса в Англии. Я свирепо взглянул на Линча и рявкнул:

– В конце концов, Линч, прекратите молоть глупости! Поймите же, что вы находитесь не в Джорджтауне, где ваша должность имела некоторое значение. Судя по всему, мы оказались вне нашего обычного мира, и об этом месте я, вполне возможно, могу понять гораздо больше вас! Можете идти со мной, если хотите, или оставайтесь здесь и ждите, когда я вернусь!

Линч выбил трубку о свой каблук, достал записную книжку и что-то старательно нацарапал в нее.

Потом громко прочитал:

– Сказав это, Эл Бекетт фактически выступил мятежником против законной власти в лице Питера Линча Барфильда, бригадира полиции в полицейском отделении порта Джорджтауна…

Я не стал слушать дальше, повернулся спиной к полицейскому и останкам подводной лодки и быстро зашагал куда глаза глядят.

Сухой песок громко скрипел под ногами. Я то и дело натыкался на обломки погибших кораблей. Наклонившись, я зачерпнув горсть песка и позволил ему просыпаться сквозь пальцы.

В этот момент меня окликнул Питер Линч:

– Эй, Бекетт, смотрите! Да смотрите же! Позади вас какое-то животное!

Я оглянулся и действительно увидел небольшое существо, ползущее по песку за моей спиной.

– Черт возьми! – Я попытался прижать зверюшку ногой к земле, когда она начала закапываться в песок.

Услышав хруст под ногой, я понял, что малость перестарался.

На песке лежал раздавленный перламутровый краб, невероятно редкое существо, за которое любой музей естественной истории был готов заплатить большие деньги. А я его так неосмотрительно раздавил! Ведь я читал, что панцирь перламутрового краба по хрупкости не отличается от стекла! Я поделился своим огорчением с подошедшим ко мне Линчем.

«– Странное существо», – сказал полицейский. – Я не знал, что на Земле встречаются такие красивые крабы.

Он задумчиво поскреб подбородок и продолжил:

– Получается, что этот мир заметно отличается от нашего… Что это у вас в руках?

Только теперь я заметил, что после высыпавшегося из руки песка у меня на ладони остался какой-то мелкий мусор. Линч своими ястребиными глазами заметил среди него небольшой блестящий шарик, схватил его и поднес к глазам. Потом он снова пробормотал: «Да, это действительно очень странный мир…… и повернулся ко мне.

– Вы сказали, мистер Бекетт, что музей естественной истории заплатил бы вам крупную сумму за так неосторожно раздавленного вами блестящего краба. Могу успокоить вас: любой ювелир засыпал бы вас долларовыми банкнотами, предложи вы ему эту жемчужину!

Я не очень хорошо разбираюсь в драгоценных камнях, но одного внимательного взгляда на белый шарик в руках у Линча было достаточно, чтобы увидеть жемчужину удивительной красоты.

«– Не стесняйтесь, берите ее», – сказал Линч. – Здесь много таких шариков, нужно только наклониться и подобрать их.

И он немедленно подтвердил свои слова, выбрав из пригоршни песка и гравия несколько великолепных жемчужин. Несколько мгновений он любовался ими, а потом повернулся ко мне.

«– Мистер Бекетт», – сказал он, – если мы когда-нибудь выберемся отсюда, то выберемся невероятно богатыми людьми.

Я заметил, что в его взгляде, обычно таком настороженном, теперь светились почтение и даже некоторая опаска.

– Я знаю, мистер Бекетт, что вы когда-то написали книгу «Сокровища моря», и после этого вас стали считать наивным человеком или неумным шутником… Не хочу оскорблять вас, но я начинаю думать, что вы просто очень большой хитрец. И вы человек, знающий множество тайн. Я не хочу причинять вам неприятности, и если я иногда был чрезмерно строгим с вами, то только из-за стремления должным образом исполнять свои обязанности полицейского. Надеюсь, что вы не станете злиться на меня и не будете судить меня слишком строго.

Я нервно рассмеялся.

Питер Линч тоже поверил, что я являюсь «великим, знаменитым и всемогущим Элом Бекеттом». Так что теперь только я один еще не был окончательно уверен в этом.

ГЛАВА IX Пленник воздушного пузыря

После беседы со мной Питер Линч принялся с безумным видом рыться в песке, собирая жемчужины, во множестве встречавшиеся едва ли не в каждой пригоршне песка. Он смеялся, подпрыгивал и, в общем, вел себя крайне недостойно. Тем не менее собранные им жемчужины с удивительной скоростью исчезали в его карманах.

– Я ухожу в отставку! – кричал он. – Я возвращаюсь в Новый Орлеан, на родину! Я слишком долго служил, словно раб, чужой для меня стране! А вы, мистер Бекетт, что вы собираетесь делать?

Я ничего не ответил ему, так как был занят внимательным изучением почвы под нашими ногами, пытаясь найти научное объяснение такому невероятному изобилию в песке жемчужин, которые всегда встречаются в раковинах на морском дне. Мне ничего не пришло в голову, если не считать соображений, что раковины моллюсков на морском дне подверглись непонятному процессу разрушения, после чего освободившиеся жемчужины не менее непонятным способом были выброшены на песок. Не имея достойного собеседника, я негромко рассуждал сам с собой.

Неожиданно Линч прекратил свою бешеную деятельность, подошел ко мне и уставился на меня с вопросительным видом. Потом он спросил:

– Вы считаете, что жемчуг образовался на морском дне? Но как он попал на сухой берег, где мы находимся? И откуда здесь воздух, которым мы дышим?

Он размышлял несколько минут, и потом в его глазах вспыхнуло понимание. Он воскликнул:

– Я знаю! Мы попали сюда благодаря своего рода водолазному колоколу! И мы находимся здесь в таком же водолазном колоколе, но очень большом! Я думаю, что мы можем вернуться на поверхность… Но я ни за что не расстанусь с собранным мной жемчугом!

Я пожал плечами и, ничего не ответив Линчу, направился в сторону, где туман скрывал нечто, показавшееся мне странным.

Не успел я пройти сотню метров, как меня остановил глухой удар. Я не смог удержаться на ногах под сильнейшим порывом ветра. Попытавшись подняться, я был засыпан песком, туча которого поднялась в воздух. Очередной мощный толчок ветра снова швырнул меня на землю. Оглушенный грохотом падающих вокруг меня камней, я несколько минут пролежал, приходя в себя.

Наконец все затихло. Но не все успокоилось, так как я все еще ощущал странные колебания – словно я находился в корабле, идущем по слабо волнующемуся морю. Я почувствовал на себе массу песка и некоторое время барахтался, высвобождаясь из него, прежде, чем смог открыть глаза и осмотреться. И я сразу же понял, что цепочка невероятных событий не оборвалась.

Все вокруг меня резко изменилось. Я был погружен в темно-зеленое сияние, тогда как только что меня окружала хорошо освещенная атмосфера. Если не считать небольшой груды красного песка с многочисленными обломками белых раковин, я находился на гладкой скользкой поверхности, похожей на светлую резину. Потрогав почву вокруг себя, я почувствовал, что она мягкая, упругая и неприятно холодная. Этот мой эксперимент был тут же прерван, так как я полетел кувырком, получив непонятно от кого свирепую затрещину, превратившую меня в жалкую тряпичную куклу. Должен добавить, что я ничуть не пострадал, так как то и дело натыкался на упругую окружавшую меня поверхность. Наконец я перестал кувыркаться и смог осмотреться.

– Надеюсь, – проворчал я, – этот кошмарный сон закончился. Я должен проснуться в Джорджтауне, пусть даже в камере портовой тюрьмы. Но пока я все еще ощущаю себя закупоренным в огромном резиновом пузыре!

Я действительно находился внутри огромного шара диаметром около двадцати пяти футов, стенки которого хотя и показались мне очень тонкими, хорошо выдерживали мой вес внутри и давление воздуха снаружи, то есть были удивительно прочными и устойчивыми. Этот пузырь, в котором я находился, как пленник, колебался, вибрировал, смещался то вправо, то влево, раскачивался, но при этом оставался на одном месте, словно его удерживал надежный якорь.

Внутренности сферы освещались поступавшим снаружи зеленоватым светом, и мне показалось, что я нахожусь в аквариуме. Стенки пузыря были идеально прозрачными, но образы внешнего подводного мира казались мне колеблющимися и искаженными. Время от времени я различал смутные очертания водорослей, слабо колеблющихся на медленном течении, среди которых в разных направлениях мелькали быстрые тени больших рыб. Поднятые завихрениями воды тучи песка клубились, постепенно заволакивая окрестности непроницаемым грязно-серым-туманом.

– Питер Линч!. – воскликнул я и сразу же замолчал. Мои слова пропали в пустоте, потому что я не увидел своего спутника.

– Наверное, он остался собирать жемчуг, – печально вздохнул я.

Я не ощущал ни тревоги, ни спокойствия. Я просто упал на мягкое упругое дно моей тюрьмы, словно на мягкую перину. Все тревоги и страхи куда-то пропали. Постепенно меня охватило полное безразличие к происходящему. Я прикинул, сколько мне еще осталось жить, и пожал плечами, получив ничтожный срок. Перестав думать о своем будущем, я решил посвятить последние минуты жизни наблюдениям незнакомого мира, тысячи лет дремавшего под толщей воды.

После того как я пришел к этому мудрому решению, я заметил, что мутная вода вокруг пузыря стала заметно более прозрачной, хотя и сохранила изумрудно-зеленый цвет. Вскоре я смог достаточно хорошо разглядеть ближайшие окрестности. Прежде всего, я увидел, что пузырь, в котором я находился, удерживался на месте гигантским растением, похожим на толстую, почти в руку, лиану. Она обвивалась вокруг сферы, словно удав, сжимающий своими кольцами добычу. Шар висел в толще воды, судя по всему, достаточно высоко над дном, так как я, посмотрев вниз, увидел лишь мрачное туманное пространство, слабо освещенное зеленоватым светом, исходящим откуда-то снизу. Иногда зеленые лучи отклонялись в сторону, и тогда внутри сферы становилось темнее, благодаря чему я более отчетливо видел все, что окружало меня.

Я разглядел, что под шаром находился лес водорослей, напомнивший мне увиденные когда-то гравюры, на которых изображались фантастические заросли необычных образований, наполовину растительных, наполовину животных. Вероятно, именно благодаря этой смешанной природе они так странно извивались, и их движения нельзя было объяснить только влиянием подводных течений.

Ощущение надвигающейся опасности заставило меня прервать наблюдения. Возле стебля удерживавшей сферу лианы медленно развернулась розовая корона щупальцев гигантской анемоны. Ритмично колеблющиеся в разных направлениях щупальцы создавали небольшие водовороты, захватывавшие множество мелких рыбок и других морских тварей, которых круговое движение воды постепенно увлекало к центру короны, где появилось отверстие, игравшее роль пасти этого подводного дракона.

Внезапно появившаяся из темноты большая тонкая рыбина, разрисованная розовыми и синими полосами, которую я определил как барракуду, атаковала мое убежище. Прогнувшаяся под ударом упругая стенка сразу же вернулась в прежнее состояние, словно катапультой отбросив барракуду назад. Изящное животное совершило головокружительный кульбит и, стремительно развернувшись, попыталось скрыться в зеленом мраке, откуда оно появилось. Но рыба была остановлена мгновенно возникшим завихрением воды; я увидел, как она забилась, пытаясь сопротивляться, но водоворот швырнул ее к центру короны лепестков анемоны. Нежные лепестки мгновенно превратились в упругие стальные щупальца и обхватили барракуду смертельными объятиями. Она попыталась сопротивляться, но борьба продолжалась недолго. Щупальца согнули добычу сначала пополам, потом скрутили ее в комок, словно сильная рыбина была из бумаги. Барракуда оказалась возле центрального отверстия и после нескольких конвульсивных движений исчезла в нем.

– Боже, – пробормотал я, – если этот пузырь, в котором я нахожусь, лопнет, то меня ожидает судьба, ничуть не менее страшная, чем участь, постигшая несчастную барракуду.

Чудовище, словно услышавшее мои слова, произнесенные шепотом, тут же повернуло свою отвратительную корону в мою сторону и направило на меня пучок лепестков. Я увидел между ними центральное отверстие, похожее на воронку, расширившуюся до невероятных размеров. В то же время вокруг жуткой пасти появились острые крючья. Бешено извивавшиеся щупальца удлинялись, раздувались, словно питаемые безумной яростью.

Живая корона врезалась в воздушный пузырь с силой тарана, бьющего в ворота вражеской крепости. Этот удар снова швырнул меня вверх ногами, но на этот раз он был гораздо сильнее, чем в предыдущем случае, и столкновение со стенкой пузыря оглушило меня; кроме того, я полностью ослеп.

Анемона повторила нападение на пузырь несколько раз подряд все с той же яростью, с тем же бешенством. Ее поведение напоминало действия тупого животного, раз за разом кидающегося на преграду, отделяющую его от намеченной жертвы. На мое счастье, стенки пузыря выдерживали атаки чудовища, и его щупальца напрасно хлестали по поверхности сферы, не имея возможности уцепиться за нее. Сфера оставалось почти неподвижной на удерживавшем ее канате из бурой водоросли. Когда мое зрение восстановилось, я увидел, что анемона немного отодвинулась от моей необычной тюрьмы и теперь слегка покачивалась из стороны в сторону.

Я вскрикнул от неожиданности, увидев через несколько минут, как кровожадное существо с прежней яростью накинулось на появившуюся рядом со мной вторую сферу. Внутри нее я увидел человеческую фигуру. На лице человека, в котором я узнал Питера Линча, в отчаянии воздевшего руки кверху, отражался невероятный ужас.

ГЛАВА Х Нападение чудовищ

Ножка чудовищного существа могла удлиняться или укорачиваться, словно резиновая, в зависимости от ее планов. Сейчас грозная чаша покачивалась примерно в тридцати футах надо мной. Сфера, пленником которой был Линч, во всех отношениях ничем не отличалась от моей, но водоросль, обвившаяся вокруг нее, была гораздо тоньше, чем моя. Хищная анемона принялась наносить по сфере Линча яростные удары, следовавшие один за другим. Воздушный пузырь Линча с такой силой швыряло в разные стороны, что находившегося внутри беднягу-полицейского то и дело бросало на стенки, оказавшиеся, к счастью, такими же упругими, как и у моей тюрьмы. Через некоторое время адская хризантема прекратила свои атаки и немного отодвинулась в сторону, словно разрабатывая иной план нападения на беззащитную жертву.

Я почувствовал холодок, пробежавший вдоль моего позвоночника. Неужели прикованное к одному месту и, в общем, достаточно примитивное морское животное обладало мыслительным аппаратом? Сейчас условия наблюдения оказались для меня наиболее благоприятными, так как анемона перестала раскачиваться на своей ножке, а ее щупальца застыли вокруг центрального отверстия. То, что я теперь увидел, показалось мне невероятным и невыразимо жутким. Над пастью в виде воронки появились два больших глаза, в которых отражался зеленый свет, струившийся из бездны. Эти глаза, в которых я увидел страшную жестокость, от которой мне стало дурно, остановились на полицейском. Конечно, я не испытывал особой симпатии к туповатому полицейскому. Я знал его как человека грубого, ограниченного, способного вызвать к себе исключительно отрицательные эмоции. Но мне казалось невыносимым видеть его жертвой дьявольского существа. Тем не менее я не мог оторвать взгляд от разворачивавшейся передо мной трагедии. Мне казалось, что разумное животное-растение внимательно рассматривало моего несчастного компаньона, разрабатывая план более успешного нападения на него.

Порожденный жуткой сценой ужас заставил меня дико, безумно закричать, словно эти вопли могли что-то изменить.

По судорожным, беспорядочным движениям Линча я понял, что он тоже отчаянно борется с надвигающимся кошмаром, что он кричит от невыносимого страха. Хотя ни один звук не доносился до меня, мне казалось, что я слышу его крики, переполненные ужасом.

Анемона медленно пошевелилась; сейчас она казалась мне тигром, готовящимся к решающему броску… Или же она походила на человека, потерявшего нить рассуждений? Нет, подобное было невозможно! Чудовище не могло обладать разумом, даже самым примитивным. В противном случае оно было бы способным на совершенно неожиданные действия…

Я почувствовал, что эти мысли привели меня на грань безумия. Прижимаясь лбом к прозрачной стенке, я встретился взглядом с огромными, размером с чайное блюдце, злобными глазами, из которых струился зеленый свет. Чудовище рассматривало распростертое на дне сферы тело беззащитного Линча.

Внезапно чудовище вздрогнуло и напряглось. Судя по всему, оно приняло решение. Черная воронка пасти расширилась и резко выбросила вперед несколько рядов щупалец, вооруженных острыми, словно кинжалы, крючками. Через несколько секунд щупальца вытянулись, достигнув длины около половины фута.

Ножка чудовища изогнулась, и корона анемоны прижалась к вершине сферы Линча. Крючья впились в сферу, намереваясь прорвать эластичную прозрачную преграду. Порожденное бездной чудовище пыталось преодолеть стенку, защищавшую моего несчастного спутника. Я сразу с радостью понял, что монстр, несмотря на всю силу своих щупалец, был не в состоянии прорвать прочную преграду. И вскоре я увидел, что морская анемона была вынуждена оставить сферу в покое, словно с сожалением отодвинувшись от нее. Свою неутоленную ярость она обратила против водорослей, быстро превратив в клочья толстые стебли.

«Если водоросль перестанет удерживать воздушный пузырь, – подумал я, – освободившийся шар устремится к поверхности, избавившись от угрозы, которую по-прежнему представляла анемона».

У меня уже зародилась надежда, что Линч может рассчитывать на спасение, когда из-под короны дьявольской анемоны появились необычно длинные щупальца, сначала осторожно обхватившие сферу, а затем яростно стиснувшие ее. Затем гигантская водоросль, удерживавшая сферу, порвалась и ее обрывки так быстро устремились к поверхности, что созданный имя водяной смерч заставил анемону затрепетать на гибкой ножке. Но воздушный пузырь с находившимся внутри Линчем остался в ее объятиях.

Я затаил дыхание. Что теперь будет с моим несчастным спутником?

Ножка анемоны стала укорачиваться. Корона со щупальцами начала перемещаться в глубину, увлекая с собой сферу. Шар потемнел, словно лишившись прозрачности, и теперь я видел фигуру Линча очень неотчетливо.

В этот момент случилось нечто неожиданное.

Из мрачной глубины поднялось мутное облако взбаламученного или и песка. Я подумал, что мы нарушили покой какого-то гигантского существа, и мне стало страшно. Муть постепенно осела, вода приобрела свою обычную прозрачность, и я увидел возле себя куски тела анемоны. Чудовищная живая шевелюра превратилась в груду судорожно извивавшихся белых и розовых щупалец. Что касается ножки, то она сжалась и съежилась, превратившись в короткий обрубок, утянувшийся вниз и пропавший в зеленом мраке глубин.

Снова сильный толчок заставил меня кувыркаться внутри сферы. С трудом поднявшись на ноги, я увидел, что шар Линча прижался к моему пузырю, сплющившись и утратив сферическую форму. Я попытался привлечь жестами его внимание, но в этот момент на меня обрушился удар, напомнивший мне оплеуху, полученную мной в голубом тумане. Очередной короткий, но сильный толчок швырнул меня на дно пузыря.

– Мне кажется, что кто-то здесь злоупотребляет приемами физического воздействия, – пробормотал я. – И все это мне порядком надоело…

– Действительно, это уж слишком, – ответил мне грустным эхом голос Линча, и я увидел полицейского, сидевшего рядом со мной.

На его лице было написано отчаяние, и мне показалось, что он не способен не только понять меня, но даже просто услышать.

Оба воздушных пузыря, сблизившись, слились вместе, как часто бывает с мыльными пузырями. В результате мы снова оказались вместе.

Линч тяжело вздохнул:

– Мы попали в какую-то безумную историю… Нам было так хорошо в том водолазном колоколе… А теперь… К тому же собранные мной жемчужины пропали… И я даже не представляю, каким образом… Впрочем, ладно… Не понимаю, каким образом я очутился в одном из этих мыльных пузырей…

– Все это случилось и со мной… К счастью, вы смогли выбраться из объятий этой чудовищной морской анемоны…

– Как вы думаете, господин Бекетт, с этим существом нам повезет больше?

Я взглянул в том направлении, куда смотрел Линч, и съежился от ужаса.

Головоногий моллюск совершенно невероятных размеров лениво сворачивал и разворачивал свои щупальца, каждое из которых у основания было толщиной с солидное дерево. Я догадался, что это он взмутил воду, подняв тучу ила со дна, после чего напал на чудовищную анемону.

– Ведь это каракатица? Обыкновенный головоногий моллюск, не так ли? – простонал Линч. – Я видел его на картинках, но не думал, что они существуют на самом деле.

Несмотря на всю неопределенность нашего положения, я не удержался, чтобы не блеснуть своими знаниями.

«– Послушайте, Линч», – сказал я, – вы должны были слышать истории о гигантских кракенах, об осьминогах, таких огромных, что они без особых усилий могли утащить на дно большое судно. Разумеется, это были легенды, придуманные моряками.

Я запнулся. О каких легендах я говорил Линчу? Чудовище, приближавшееся к нам, вполне могло оказаться ближайшим родственником самого главного кракена.

– Обратите внимание, Линч, что у него всего семь щупалец, и глаза у него на голове расположены иначе, чем у каракатиц.

Внезапно я почувствовал, что совершенно спокоен. Не знаю почему, но я был уверен, что появившееся возле нас головоногое создание не сможет причинить вред нашему сферическому убежищу, как это было, впрочем, и с анемоной. Тем не менее, когда осьминог приблизился и обхватил сферу своими щупальцами, я увидел прилипшие снаружи к прозрачной оболочке присоски с крючками по краям, и меня охватил страх. Чудовищный моллюск принялся перекатывать сферу в щупальцах так энергично, что мы катались внутри, словно шарики в погремушке. У меня даже начался приступ морской болезни.

Несмотря на невероятную мощь щупалец, осьминог не смог повредить нашу сферу; ему даже не удалось оторвать ее от удерживавшей шар водоросли. Очень скоро осьминог почернел, словно разозлившись. Не обладая терпением анемоны, он отпустил сферу и устремился в темную глубину.

– Можно подумать, что он чего-то испугался! – воскликнул Линч.

– Как же, испугался, – усмехнулся я. – Знайте, бригадир, что это одно из самых могучих представителей подводной фауны, и в океане у него просто нет достойных противников.

– Нет, я уверен, что он испугался, – решительно возразил Линч. – И знаете, кто его напугал? Человек с поверхности!

Я с жалостью посмотрел на полицейского. Очевидно, перенесенные им испытания заметно повлияли на его и так не слишком талантливый мозг.

– Вы знаете, Линч, что мы находимся на огромной глубине, возможно, достигающей нескольких тысяч метров. Ни один водолаз не может…

– Это не водолаз. Это человек без скафандра, обычный ныряльщик. Впрочем, смотрите сами.

В нескольких сотнях метров от нас со дна поднялись клубы взбаламученного ила. Из мутного облака появилась какая-то уродливая масса. Когда течение поднесло ее ближе, я понял, что это были изуродованные останки головоногого моллюска.

– Вы и теперь будете утверждать, что у меня галлюцинации, господин Бекетт? Мне кажется, что кто-то заботится о нас и действует в наших интересах. Что вы думаете об этом, господин Бекетт?

– Человек, способный помогать нам, оказавшимся на глубине в неизвестно сколько тысяч метров?

Я не смог дольше подшучивать над беднягой Линчем. Наш шар принялся дергаться гораздо энергичнее, чем в начале наших приключений. Я подумал, что подобная активность сферы не сулит нам ничего хорошего.