Текст книги "Таинственный человек дождя"

Автор книги: Жан Рэ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 27 страниц)

Шип, человек с железными нервами, хладнокровно ответил, что он действительно слышал историю о пиратском корабле.

– Это было страшное судно, Шип. Махруд был его капитаном, а команда состояла из преступников. И вот несмотря на то, что с момента гибели «Черного солнца» прошло сто пятьдесят лет, команде судна до сих пор не удается перейти в мир мертвых.

– Глупости! – не сдержался Шип.

– Нет, Шип, это не глупости. Знаешь, кем я был на борту пиратского судна?

– Нет, конечно, – пожал плечами Шип. – Должен сказать, что это меня мало интересует.

– Я был палачом! Скажи, Шип, неужели в Ингерхэме никто не вспоминает о Махруде и его глухонемом палаче?

Шип засмеялся:

– Вы не можете быть этим палачом, потому что вас нельзя назвать глухонемым.

– Тем не менее это так. Я действительно был палачом на пиратском судне. И я до сих пор остаюсь верным своей профессии.

Теперь Шипу стало не по себе. Он хотел вскочить, но ставшие ватными ноги не слушались его. Словно парализованный, он не мог оторвать взгляд от возникшей в темноте фигуры, медленно приближавшейся к нему. Особенно жутким ему показался красный плащ, в который был одет незнакомец. Остроконечный капюшон почти полностью скрывал его лицо.

– Еще шаг, и я стреляю! – с трудом прокричал Шип, так как язык отказывался повиноваться ему.

– Успокойся, Шип, ты же чувствуешь, что не можешь пошевелить даже пальцем.

– Ради Бога… – прохрипел Шип.

– Не оскверняй имя Божье, негодяй! – рявкнул незнакомец. – Ты не имеешь права произносить это имя! Но тебя парализовало не колдовство, а порошок, который я подсыпал в кружку с грогом. Тебе ли, бывшему студенту-медику, не знать о подобных препаратах! Впрочем, все это не имеет значения. Я пришел, чтобы рассчитаться с тобой.

– Как рассчитаться? За что? Я даже не знаком с вами!

– Ошибаешься! Мы давно и хорошо знакомы!

– Гопкинс! – Шипа внезапно осенила жуткая догадка.

– Правильно! – ухмыльнулся человек в красном плаще. – Я Гопкинс, которого все считали глухонемым! Я долго наблюдал за преступлениями команды охранников из Галл – хауза. Таким образом я много лет расплачивался за преступления своего предка, глухонемого палача на судне Махруда! Добавлю, что это я убил Роджа.

Шип отчаянно завопил. Он был не в силах отвести взгляд от страшных глаз призрака, в которых не промелькнула даже тень намека на жалость.

***

Седрик поскользнулся, выронил тяжелую ношу и едва не упал.

– Я больше не могу! – закричал он.

Мадд выругался и взмахнул дубинкой. Седрик увернулся и отскочил в сторону.

Неожиданно Мадд замер, не сводя остановившегося взгляда с жуткого видения. К ним приближался кошмарный корабль. На нем все было черным – паруса, мачты, снасти и даже одежда матросов, толпившихся на палубе.

– «Черное солнце»! – закричал Приор, упавший на колени.

– Корабль Махруда! – дружно завопили Мозес и Арчер Галл.

Пришедший в себя Мадд отбросил дубинку и схватился за пистолет.

Он не успел достать его из кобуры. Прогремевший с судна залп мгновенно оборвал жизнь преступника.

Пиратский корабль развернулся и остановился.

Черные матросы посыпались на землю. В считаные минуты банда из Галл-хауза была окружена и разоружена.

ГЛАВАХ

Одна из самых больших пещер была переоборудована в зал для заседания трибунала.

Обвиняемые – Галл, Мозес, Шип и Приор – сидели прямо на полу, на земле, тогда как Седрик, Терри и Яффи удобно устроились на скамье. Немного в стороне от них расположились на камнях свидетели: Тудль и Траш. Старательный Гопкинс выполнял одновременно обязанности секретаря, фельдшера и прислуги, подавая желающим бокалы с прохладным вином.

Непосредственно перед обвиняемыми расположились судьи в париках и черных мантиях с закрывавшими лица капюшонами.

Встал один из судей.

– Слово предоставляется помощнику капитана Поппи Снуггу.

Терри, Яффи, Тудль и Траш не поверили своим глазам, когда увидели лицо человека, откинувшего капюшон. Это оказался ревностный судоводитель, которого они знали, как капитана Поппи Снугга.

Он сказал:

– Прежде чем мы заявим о своем праве судить этих людей, нарушивших закон, людей жестоких и жадных, я должен сообщить, кто мы такие и в чем заключался смысл нашего столь затянувшегося существования на этом свете.

Вы видите, что мы облачены в одеяния кающихся грешников. И мы действительно кающиеся грешники. Почему? Потому что мы потомки членов команды пиратского судна «Черное солнце», разгромившего фрегат «Хамбер» и уничтожившего весь его экипаж, после чего пиратское судно потерпело кораблекрушение в водах Гленна во время страшной бури. Рулевым «Черного солнца» был Поппи Снугг. Господь возвращает ему сегодня покой, так как я просил за него. Я долго тайно работал в Лондоне со старым изобретателем, дядюшкой Седрика Кливли. Он научил меня строить суда, движущиеся на сжатом воздухе как на поверхности воды, так и ныряя, подобно дельфинам. Вот в чем заключается тайна чудовища, появившегося в здешних водах и вызвавшего столько споров. Подобным устройством мы снабдили корабль, много лет простоявший в доке, после чего тот смог двигаться даже в очень мелких водоемах. Преступники, находящиеся перед вами, ухитрились с помощью магических приемов повторить ситуацию, имевшую место полтора века тому назад во время сильнейшей бури. Взорвав плотину в Сизе, они создали водяной вал, затопившей окрестности и позволившей передвигаться где угодно не только лодкам преступников, но и нашему кораблю-мстителю. В итоге это их и погубило. Нам удалось нарушить преступные планы, частично расстроив систему установленных ими взрывных устройств, что позволило спасти множество людей, находившихся на территории, затопленной гораздо слабее, чем планировали преступники. В остальном же вызванную ими аварию на плотине в Сизе мы использовали в своих целях.

Поппи Снугг замолчал и сел. Слово теперь было предоставлено Гопкинсу.

– Признаюсь, что я всего лишь дальний потомок глухонемого Гопкинса, палача на борту «Черного солнца». Я играл эту жуткую роль, дабы свершилось правосудие. Я молю Господа простить моего предка.

Другие судьи тоже встали.

– Я потомок боцмана «Черного солнца», – сказал один из них. – И я прошу Господа помиловать его!

– Мой предок был помощником капитана на пиратском судне. Помилуй, его, Господи!

Остальные судьи один за другим назвали себя и также взмолились к Всевышнему.

Наконец, поднялся главный судья. В пещере воцарилась мертвая тишина.

– Нет ничего более ужасного, – начал судья, – чем необходимость судить своих ближних, какие бы страшные преступления ни вменялись им в вину.

Обвиняемые Галл, Приор и Мозес, я пытался спасти почтенного сэра Леройда из ваших когтей, прислав ему деньги для выплаты ренты. К сожалению, это ему не помогло. В то же время для вас сохранение его жизни было последним шансом избежать проклятия Гленна. Жалкие людишки! Призрак Гленна не был хранителем сокровищ в виде золотых монет, как вы надеялись. Совершенно случайно благодаря землетрясению, опустошившему регион сто пятьдесят лет назад, на поверхности появилась скала, сложенная богатой серебряной рудой. Поэтому не стоило надеяться найти здесь золото, которое перевозил «Хамбер». Не находилось здесь и золото, награбленное Махрудом. Мы утверждаем, что здесь хранилось нечто более ценное, чем золото, и это сокровище затонуло вместе с проклятым кораблем пиратов. Только из-за этого сокровища, о котором никто не знает, кроме нас и скончавшегося сэра Леройда, мы расплачиваемся за наши грехи и будем расплачиваться до конца наших дней. «Хамбер», вернувшийся с Востока, доставил в Англию в небольшом ларце из древесины кедра часть креста, на котором был распят наш Спаситель.

Судья замолчал и замер, склонив голову. Внезапно вскочил Траш.

– Вы и являетесь, как я понимаю, настоящим призраком Гленна!

Судья ответил с тяжелым вздохом:

– Вы можете так называть меня, если вам будет угодно. Но…

Резким движением он отбросил закрывавший ему лицо капюшон.

– Но в действительности меня зовут Махруд!

Послышались удивленные возгласы:

– Это же отец Хаббард!

Священник, последний из рода Махруда, он же рагльтонский медведь, нес на своих плечах груз грехов своего предка.

Поздно вечером с рей «Черного солнца» были сняты четыре тела. Их похоронили в одной из пещер.

Отец Хаббард молился всю ночь, преклонив колени перед грубым деревянным крестом.

***

Прошло много лет.

Для небольшого городка Ингерхэма давно закончился период процветания. Производство кружев давно прекратилось, небольшой порт занесло песком, и никому не пришло в голову заняться углублением гавани. Последнее судно, бросившее якорь на рейде (это было появившееся здесь чудесным образом «Черное солнце», судно грешников), погибло во время пожара.

Восстановленный в своих правах Теренс Леройд поселился в отчем доме на Хиг-стрит. Несколько лет назад его выбрали мэром Ингерхэма.

Яффи Сталкер стал секретарем суда. В связи с тем, что на обязанности секретаря у него уходит несколько часов в неделю, он целыми днями занимается вместе с Трашем рыбалкой в водах Панти.

Тудль состарился и передвигается с трудом. Но в те дни, когда из Лондона приезжает Седрик Кливли, чтобы провести время с друзьями, он выбивается из сил, чтобы приготовить им изысканные ужины и обеды.

Что можно сказать о кающихся грешниках, бывшей команде «Черного солнца»?

Исполнив свой долг, они незаметно для всех исчезли из региона, перед этим освободив большинство малолетних каторжников из Галл-хауза.

Это заведение было закрыто, а комплекс его зданий был уничтожен пожаром во время грозы. Остававшиеся в нем воспитанники были спасены, погиб при пожаре только один из стражников.

Отец Хаббард передал свои обязанности кюре в Рагльтоне молодому священнику. Вместе с Поппи Снуггом он перебрался в Ирландию.

В заросшем лесом краю Шеннона появилась легенда о набожном отшельнике, помогающем всем бедным и несчастным, страдающим от несправедливости.

НОВЕЛЛЫ

Граф Масконти Le Comte Masconti

В первые за свою долгую жизнь граф Масконти согласился дать интервью.

Избранницей оказалась журналистка Элен Юдж из «Дейли Кларион», талантливая писательница, обладающая даром общаться с королями, генералами, знаменитыми гангстерами и другими выдающимися личностями, обычно недоступными для журналистов.

Граф Масконти жил неподалеку от Специи, в великолепном замке, возвышавшемся на холме над глубоким, заросшим диким кустарником оврагом. На горизонте виднелась синева Лигурийского моря.

Граф считался очень странным человеком. По мнению общественности, ему нужно было родиться века четыре назад, потому что он не желал иметь ничего общего с современным миром. Фантастически богатый, он мог позволить себе оплачивать роскошь жить вне настоящего времени.

Когда молодая журналистка шла великолепной тенистой аллеей из черных кипарисов, ведущей к замку, ее охватило непонятное беспокойство. О чем она осмелится расспрашивать старого аристократа?

Слуга в ливрее открыл перед ней монументальную дверь из светлого дуба, украшенную накладками из металлических полос, и провел в просторный сумрачный вестибюль, слабо освещенный несколькими толстыми свечами, походившими на большие факелы.

К журналистке сразу же подошел едва передвигавший ноги старик-мажордом, едва слышным голосом пригласивший ее следовать за ним.

Они прошли анфиладой величественных залов, слабо освещенных свечами и лампами, в которых горело ароматное масло.

Снаружи ярко светило полуденное солнце, тогда как в замке воздух казался неприятно холодным и влажным, несмотря на пылавший в каминах огонь, распространявший сильный запах древесины оливковых деревьев.

Наконец мажордом остановился на пороге просторного зала, погруженного в еще более густой мрак, чем все остальные помещения. На большом столе горела лампа из массивного серебра, казавшаяся одинокой звездой в ночной тьме. Время от времени легкое движение воздуха заставляло пламя лампы колебаться, и при этом оно бросало зловеще шевелящиеся тени на стены из серого камня.

Старый слуга знаком пригласил журналистку сесть в старинное резное кресло, редкое антикварное сокровище, за которое любители сегодня заплатили бы бешеные деньги.

Ждать пришлось довольно долго. Внезапно журналистка почувствовала, что она не одна в помещении. Действительно, в нескольких шагах от нее неподвижно стоял старик с длинной белой бородой и горящими глазами, одетый в тяжелую монашескую рясу из грубой шерстяной ткани. Элен с удивлением подумала, каким образом он оказался рядом с ней, где только что никого не было.

– Я граф Масконти, – медленно произнес старик бесцветным голосом.

Элен Юдж считалась отважной женщиной, хорошо владевшей всеми секретами журналистской профессии, и ее трудно было сбить с толку. Тем не менее ей с трудом удалось подобрать вежливые слова, объясняющие причину ее визита.

«– Я знаю, о чем вы хотите расспросить меня, юная дама», – сказал старик. – Я постараюсь облегчить вам задачу. Вас интересует, почему последний отпрыск богатого и могущественного рода Масконти живет здесь в тоскливом одиночестве? Почему я отказываюсь от преимуществ современного быта? Почему я ищу убежище в прошлом?

Элен молча кивнула головой.

– Я не стану прямо отвечать вам на эти вопросы, – продолжал старик, – но того, что я позволю вам увидеть и услышать, будет вполне достаточно, чтобы вы сделали выводы самостоятельно.

Граф замолчал. Когда его пылающий взгляд остановился на лице журналистки, Элен не смогла удержать дрожь. Она с усилием попыталась пробормотать несколько ни к чему не обязывающих слов только для того, чтобы услышать звуки своего голоса и хотя бы немного прийти в себя. Ей казалось, что невидимые тиски сдавили ее горло, не позволяя не только говорить, но и свободно дышать.

Граф Масконти снова заговорил так же медленно, как и раньше; Элен показалось, что он с трудом справляется с мешающей ему говорить болью.

– Учтите, что я ничего не могу изменить, даже если бы я очень хотел этого. Кстати, где вы приобрели ваши часы с браслетом, юная дама?

Вопрос оказался таким неожиданным, что Элен невольно посмотрела на запястье своей левой руки. Она хотела ответить:

– У фирмы «Гартфильд и сыновья», в Холбоне, – но не смогла произнести ни одного слова. Из ее уст вырвался только короткий возглас удивления и страха.

Ее новые часы, которые она уже привыкла видеть на запястье, исчезли. Вместо них на этом месте блестели совсем другие часы, гораздо больше прежних, в виде яйца на массивном золотом браслете.

– Что это такое?! – испуганно воскликнула она.

– Это шедевр часовых мастеров XIV века, юная дама, – улыбнулся граф. – Они стоят по меньшей мере раз в пятьдесят дороже, чем те, что только что были у вас на руке.

– Я ничего не понимаю, – пробормотала Элен. – Откуда они взялись?

– Это вполне естественный вопрос. Момент понимания еще не наступил. Взгляните-ка в это зеркало… Подождите, я посвечу вам.

На стене висело дорогое венецианское зеркало со слабым зеленоватым оттенком в раме из потемневшего старинного серебра.

Едва бросив взгляд на отражение в зеркале, Элен почувствовала сильнейшее головокружение.

Она узнавала черты своего лица, но все остальное изменилось самым кардинальным образом. Ее прическа, шедевр лондонского Института красоты, последний крик моды, выглядела совершенно иначе, а ее элегантный дорожный костюм превратился в роскошное старинное платье из дамасского шелка.

– Это какие-то фокусы! – воскликнула она.

– Отнюдь! – произнес граф мрачным тоном. – Конечно, шарлатаны способны на трюки, требующие ловкости рук, а идиоты используют приемы черной магии. Вы еще помните, что было с вами совсем недавно? Я имею в виду привычный вам мир?

Элен плохо понимала, что происходит с ней. Она совершала невероятные усилия, чтобы восстановить контакт с реальным миром. Безуспешно… Все смешалось у нее в голове. Перед ее внутренним взором проплывали странные парусники, возвышались старинные дворцы, простирались мрачные города, рассеченные в разных направлениях узкими улицами, на которых суетились люди в старинных одеждах. Эти нелепые видения на мгновение прерывались картинами современной жизни – мелькали многоэтажные здания, автомобили, самолеты… Но все они выглядели расплывчатыми, нечеткими и больше походили на образы из сна, чем на реальность.

– Что происходит? Что вы сделали со мной?

Старик выпрямился, и нависшая над ней фигура показалась ей гигантской.

«– Отныне вы, юная дама, принадлежите прошлому, как и я», – произнес граф суровым тоном. – Поскольку я не уверен, что вы когда-нибудь сможете покинуть это прошлое, я выдам вам одну великую тайну.

Он ударил рукой по висевшему на стене золотому диску. Послышался мощный низкий гул.

Из темноты мгновенно, словно получивший команду призрак, появился старый слуга.

– Открой шторы, – потребовал граф.

Зазвенели металлические кольца, на которых висел занавес из тяжелой ткани. Элен попятилась перед неожиданным открывшимся перед ней зрелищем.

На черной платформе стояла громадная клетка из толстых металлических прутьев. На основании клетки виднелась написанная золотыми буквами надпись на непонятном языке. В клетке сидел, скорчившись, огромный старик ужасного облика.

Ей почудилось, что она знает этого старика. Она где-то уже видела эту зловещую фигуру… Может быть, на картине? Или в виде скульптуры?

Внезапно она пронзительно вскрикнула:

– Время! Это же Время!

Граф Масконти рассмеялся:

– Вот теперь вы все поняли! Наконец-то! Действительно, юная дама, мне удалось сделать своим пленником Время! Но я скажу вам больше. Я продолжаю жить в прошлом, в том году, когда Время подчинилось мне. Это значит, что я никогда не состарюсь, никогда не умру, но при этом никогда не смогу существовать в нынешнем мире!

По его знаку слуга задвинул шторы.

– Отныне, юная дама, вам придется остаться здесь, потому что, вернувшись в свое время, вы мгновенно состаритесь на несколько сотен лет и превратитесь в пыль. Ведь вам сейчас по меньшей мере пятьсот лет!

Лунный человечек Le Petit Homme de la Lune

Луна! – фыркнул старик, украдкой посмеиваясь в усы. – Луна… Это действительно ваша фамилия? Официальная фамилия, которая принадлежала вашему отцу, получившему ее, в свою очередь, от вашего деда? Да, значит, Луна… Хе-хе-хе, мне нравится ваша фамилия. Черт побери, она даже очень нравится мне! Моя фамилия Глэдли. Она тоже нравится вам?

Луна подтвердил, что Глэдли – это весьма достойная фамилия, и старик едва не замурлыкал от удовольствия.

– Имена имеют огромное влияние на судьбы людей, – продолжал он. – Знавал я когда-то человека по фамилии Спайдер, и он женился на женщине по фамилии Флай. Паук женился на мухе! Ха-ха-ха! Забавно, не правда ли? Разумеется, через некоторое время муж убил свою жену, после чего его повесили. А что было бы, имей он фамилию Спрат[3]3
  Салака, килька (англ.)


[Закрыть] или Хоре[4]4
  Лошадь (англ.)


[Закрыть]? Весьма вероятно, что в этом случае супруги остались бы живы. Не исключено, что они жили бы долго и счастливо… Я мог бы привести вам множество подобных примеров… Значит, вы Луна… И как вас угораздило попасть в наши края? Сток-Ньюингтон – далекий от центра квартал в Боро. Готов поспорить, что вы будете из Бермондси.

– Нет, я из Баттерси.

– Ну, разница небольшая, и я почти выиграл бы пари, если бы поставил несколько денье. Разумеется, вы прочли мое объявление

– Да, в «Кларионе».

– С чего это вы читаете «Кларион»? Эта газета сегодня никого не интересует, если не считать немногих древних ископаемых.

– Если честно, то это был кусок газеты, в который бакалейщик завернул фунт сыра.

– Вот оно что! Никогда бы не подумал, что такое бывает… Значит, вы говорите, Луна… Всю эту неделю я публикую это объявление, и знаете, сколько глупых шутников мне пришлось выбросить за дверь? Больше семидесяти! По меньшей мере у пятидесяти из них была фамилия, не понравившаяся мне. Разве меня могут заинтересовать типы с такими фамилиями, как Смит или Джонс! Меня едва не соблазнил человек по фамилии Энвиас (Завистливый, завидующий {англ.)). Но, учитывая удовольствие, с которым я услышал это имя, я подумал, что мог бы позволить себе некоторые вольности с ним, и тут же дал самому себе отрезвляющую оплеуху. Если есть в мире нечто, что я ненавижу, то это оплеухи от людей, работающих на меня. И я прогнал его. Но вы можете остаться.

– Вы хотите сказать, что нанимаете меня?! – радостно воскликнул Тед Луна, потому что он уже несколько минут назад потерял всякую надежду быть принятым на работу.

– Конечно, я нанимаю вас!

– В чем будет заключаться моя работа? Сколько я буду получать?

– Два фунта в неделю. Что касается работы, то что за вопрос? Вам достаточно вспомнить Луну.

Тед Луна осторожно огляделся, в надежде найти что-нибудь вроде дубины или кочерги, чтобы защищаться; он не сомневался, что старик свихнулся. Но его собеседник выдвинул ящик стола, достал две бумажки по фунту каждая и протянул их своему новому работнику с дружелюбной улыбкой.

«– Это аванс за первую неделю», – сказал он.

Тед не верил своим глазам. Два фунта – это весьма солидная сумма для холостяка, потратившего последний шиллинг на автобусный билет до Сток-Ньюингтона. И он отблагодарил широкой улыбкой своего щедрого работодателя.

– Я немедленно возьмусь за работу! – заявил он.

Гледли бросил на него странный и немного обеспокоенный взгляд.

– Прямо здесь? – спросил он. – Но это невозможно! Вам нужно поскорее занять ваше место луны на небе, или вы опоздаете, так как она вот-вот окажется в первой четверти. Мне совсем не хочется, чтобы всего за два фунта в неделю течение созданных Богом природных процессов было нарушено.

До свидания, господин Луна. Поверьте, я очень рад, что на службе у меня будет находиться Луна. И не забывайте появляться у меня каждую неделю за своей зарплатой.

Если бы Тед Луна не оказался в последнее время на мели, он никогда бы не взял ни одного гроша из рук этого психа. Но два фунта в неделю позволяли ему платить за квартиру миссис Бабсон, иметь каждый день на обед что-нибудь горячее в дешевой забегаловке, а вечером он мог позволить себе пару бокалов пива, чтобы запить бутерброд. Помимо всего этого изобилия, он мог теперь без ограничений курить свою любимую трубку, так как всегда предпочитал самый дешевый табак.

Такая жизнь продолжалась почти полтора месяца. Каждую субботу утром он отправлялся в Сток-Ньюингтон, чтобы повидаться со стариком Глэдли, сидевшим за письменным столом с неизменной приветливой улыбкой. И каждое субботнее утро он получал свои два фунта.

Они никогда не разговаривали, если не считать обычных формул вежливости.

Но однажды, не успел Тед запихнуть в карман свои два фунта и исчезнуть, как старик остановил его:

– Я хотел бы задать вам один вопрос весьма конфиденциального характера. Мне кажется, что я, как ваш работодатель, имею на это право. Как себя чувствует маленький человечек, живущий на Луне?

– Что, простите? – пробормотал Тед. – Ах да, лунный человечек! Но с ним все в порядке, он чувствует себя пре – красно. Немного устает, пожалуй, так как все время таскается со своей вязанкой хвороста. Но, за исключением этого, он живет лучше всех на свете.

Глэдли задумчиво покачал головой:

– Я уже несколько недель размышляю над этим вопросом и должен сказать вам, господин Луна, что чувствую тяжесть на сердце. И я должен многое сказать вам.

– Конечно, говорите, господин Глэдли, – ответил Тед, с трудом удерживаясь от смеха.

– Это крайне несправедливо! – крикнул старик. – Честно скажу вам, что это кажется мне отвратительным. Нет, голубчик, вы не имеете права заставлять этого человечка носить такую страшную тяжесть. И делать это столетиями. Нет, вы не имеете права на это, и все должно быть изменено.

– Хорошо, – пробормотал ошарашенный Тед Луна. – И что, по-вашему, я должен делать?

– Прежде всего, нужно освободить этого человечка.

Он с угрозой посмотрел на Теда.

– И тиран, так обращающийся с несчастным, должен быть наказан.

Быстрым движением Глэдли извлек из стола револьвер и выстрелил Теду в грудь.

«– Вот так я еще раз восстановил справедливость», – сказал он, весьма довольный собой.

***

– Господи, кажется, мы немного опоздали, чтобы спасти этого беднягу, – проворчал инспектор Гаск, наклонившись над Тедом. Он тут же выпрямился, воскликнув:

– Но я вижу, что пуля, к счастью, только слегка задела его. Ему крупно повезло. Хороший врач быстро поставит его на ноги!

Действительно, через неделю Тед Луна вышел из больницы. У выхода его встретил инспектор Скотленд-Ярда Гаск.

«– Мой дорогой господин Луна», – сказал он. – Мы давно наблюдаем за вами. По правде говоря, вы сыграли роль приманки. Что-то вроде того, как во время охоты на тигра хищника приманивают, привязав к дереву козу. Понимаете, нам нужно было схватить этого опасного безумца в момент преступления. К несчастью, мы едва не опоздали… Этот человек – маньяк, свихнувшийся на именах. Да, бывает и такое! Мы выяснили, что он перерезал горло человеку по имени Тюркей, то есть Индюк, под тем предлогом, что его нужно ощипать и зажарить. В другой раз он, не колеблясь, бросил в воду беднягу по имени Фиш, потому что рыбы должны жить в воде, а не на суше. Наконец, он расправился с третьей жертвой, носившей имя Мердер, так как решил, что с убийцами надо поступать самым решительным образом… Ваш случай был гораздо сложнее. В чем можно упрекнуть Луну? Глэдли в этом случае выступил защитником справедливости. Поразмыслив, он решил, что вы незаконно держите в плену человечка с вязанкой дров, и постарался наказать вас.

Мы сожалеем, что не можем взять и повесить его без долгих разговоров; его сейчас посадили в Бедлам. При этом возникли очередные проблемы. Один из сторожей психиатрической больницы носит фамилию Чиз. И Глэдли заявил, что он обязательно постарается сделать бутерброд с сыром, который съест с большим удовольствием.

Тед Луна расстался с инспектором поздно вечером, когда луна повисла над городом.

«Какая жалость, – подумал он, – что не будь этого человечка, я смог бы годами получать свои два фунта в неделю. Если не этот чертов человечек, то в чем еще можно было бы упрекнуть Луну?»