Текст книги "Встреча с пришельцем (сборник)"

Автор книги: Юрий Прокопенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 27 страниц)

– Если мне и встретится этот литератор, все равно я вам о нем не скажу. Вам и так, вижу, не сладко. А если вы еще вздумаете мстить ему, знаете, к чему такое может привести?

– Мстить ему? – удивился посетитель. – Вы меня не так поняли. Наоборот, я бы его заставил прочитать мои новые произведения. Последние! Если он тогда называл мои стихи гениальными и самобытными, представляю, насколько бы его потрясли мои стихи сегодняшние!..

Пожилой мужчина в вельветовой куртке садиться отказался.

– Ревматизм проклятый! Как сяду, так и домкратом не поднимете. Да и нечего рассиживаться. Я к вам всего на два слова. Ничего вам такого не буду говорить, только посоветую: обратите внимание на Брунадного Клима Михайловича из «Продмеханизации». Вы меня поняли?

– Пока что не очень, – ответил Несмачный.

– А вы с ним встретьтесь, тогда и поймете. У него даже взгляд потусторонний. И что ни скажет – все сбывается. Приведу только один из многочисленных примеров. Собрался я уходить из учреждения. Но никому об этом ни слова. Представьте, он будто мысли мои прочитал. «Ты что, в пятницу собираешься прощаться?» У меня аж ноги к полу приросли. Ведь именно в пятницу я и собирался распрощаться с коллегами. Еще раз повторяю, ни одна душа об этом представления не имела. А он все вычислил… Вы меня понимаете?

– Просто ваш коллега отгадал, – усмехнулся Несмачный.

– Ну, допустим, он отгадал, что я собираюсь уходить. Говорит, как только я перестал смеяться над тупыми хохмами нашего зава, он понял, что я твердо решил переходить в другое место. Но как он мог высчитать, что именно в пятницу я собираюсь прощаться? Вы меня понимаете?..

Затем трое парней рассказали, как видели собственными глазами тарелку, которая с полчаса медленно кружила над пивным ларьком. Появление инопланетянина безусловно, они в этом уверены, связано с этим летающим объектом…

Пышная женщина в ковбойской шляпе подарила Несмачному портрет «инопланетянина».

– Писала его по памяти, – словно извиняясь, сказала она. – Сами понимаете, он мне не позировал. Мельком видела, но не сомневайтесь – портрет этот точнее фотографии.

На холсте был изображен полноватый мужчина с большими добрыми глазами. Ничего неземного в его взгляде не было.

– А почему вы решили, что это именно тот, которого мы ищем? – поинтересовался Несмачный.

– Это уж, простите, мне интуиция подсказывает. А настоящих художников интуиция никогда не обманывает.

– И все-таки, что вам в этом человеке показалось необычным?

– Он весь необычный. Только глянул, и я поняла, что могу пойти за ним хоть на край света. Если позовет, конечно. Это трудно объяснить. Но подобное я почувствовала впервые. Тогда я сказала себе: это посланец неба! Потом я его везде искала. Напрасно! Если вам, уважаемый товарищ следователь, посчастливится его найти, я такой с вас портрет нарисую – навеки прославитесь!

Проводив художницу, Несмачный вышел в коридор. Принять всех желающих он не смог бы и за неделю.

– Товарищи! – сказал Несмачный. – Мне жаль вашего времени. Нас вполне устроит, если вы всё, о чем собирались мне рассказать, изложите письменно. Только не забудьте на всякий случай оставить свой адрес или номер телефона. Вдруг придется что-то уточнить…

– А меня письменная форма не устраивает, – заявила высокая брюнетка с косынкой на шее.

– Товарищ следователь, вы мне тоже нужны лично, – протиснулся вперед дородный мужчина. – Имею право вне очереди, вот мое удостоверение.

Несмачный взял потертый документ, густо залепленный печатями и подписями так, что ничего невозможно было разобрать. Не ожидая приглашения, мужчина выхватил у него удостоверение и юркнул в кабинет.

Усевшись на стул, он достал сложенный вчетверо лист бумаги:

– Гляньте, уже писать начал, но решил лично к вам прийти. Живое слово – оно доходчивее.

На листе было написано всего одно предложение: «В то время, как весь наш город благодаря неутомимой работе жителей хорошеет и молодеет, отдельные несознательные элементы позволяют себе наплевательски относиться к некоторым вещам…»

– А какие «некоторые вещи» вы имеете в виду? – спросил Несмачный.

– Этих «некоторых» знаете сколько наберется? – возбужденно заговорил посетитель. – Недоасфальтированные улицы, дыры в металлической ограде на бульваре, фасады домов на Заричанской улице, которые никак не покрасят. А овощной павильон у цирка! Полгода его строят. Разве не стыдно?!

– Извините, при чем тут я? – удивился Несмачный.

– Вот видите, вы следователь, а тоже сразу не можете уловить связи. А связь эта существует, – прищурил глаз посетитель. – От вас зависит так много, что вы даже представить себе не можете.

– Не могу, – согласился Несмачный.

– Сейчас я объясню. – Посетитель подсунул стул ближе к столу и зашептал: – Не надо искать этого инопланетянина. Или же, очень вас прошу, ищите его подольше.

Заметив удивление на лице следователя, он усмехнулся.

– Честно говоря, я не верю в сказки про этого пришельца. Но раз уж вы взялись за это дело, то рано или поздно доведете его до конца. А конец в таких историях, насколько мы знаем из детективной литературы, всегда разочаровывает. Но пока такого разочарования не наступило, интерес к инопланетянину растет. А значит – и к нашему городу. Вот уже туристы обо всем этом пронюхали. И наши хозяйственники волей-неволей засуетились. Я вас уверяю, за месяц они теперь сделают больше, чем за предыдущие несколько лет. И тротуары отремонтируют, и то, что не достроили, достроят. И витрины в магазинах оформят. И бытовые службы заставят веселее крутиться…

– Я понимаю вас, – кивнул Несмачный. – Но кто мне позволит искусственно тормозить следствие?

– А разве на благородные поступки требуется разрешение? – возразил посетитель. – Зато наши жители всегда вас будут вспоминать добрым словом. Мой вон дядька председателем колхоза работал и все добивался от райисполкома ассигнований на благоустройство села. Ему вроде никто и не отказывал, но, как водится, долго резину тянули. Надоело ему ждать милости, и сделал он такой ход конем: взял и написал в областную газету, что недалеко от села обнаружены загадочные следы какого-то гигантского существа. Такое началось! Научные экспедиции и просто любители острых ощущений. Словом, народу понаехало! Вот тут и получил наконец председатель и строительные материалы, и ассигнования, и все, что просил и о чем даже не осмеливался просить. Село стало будто куколка. Даже гостиницу построили…

Поздно вечером Несмачный пил чай в редакции с фельетонистом Заребой. Кроме душистого крепкого чаю Андрей Свиридович потчевал его и анекдотами. Несмачный слушал их не очень внимательно.

– Вы не в настроении? – поинтересовался Зареба.

Несмачный кивнул:

– Устал я. Надо идти в гостиницу и отдохнуть.

22

Проснувшись утром, Несмачный, по привычке, резко вскочил с кровати, немного постояв, потянулся и снова лег. На телефонные звонки, которые время от времени раздавались в его номере, он не реагировал. Телефонные звонки тоже кое-что могут рассказать о характере человека, отметил про себя Несмачный, укрываясь почти с головой одеялом. Скажем, вот этот короткий – трижды звякнуло и стихло – точно Владислав. Деликатный! А этот настойчивый, долгий – Галина. Не может даже допустить, что того, кто ей сейчас нужен, нет. После той их прогулки ни разу не звонила. А вчера вечером вдруг – звонок.

– Я была уверена, что вы, соскучившись по мне, розыск объявите. А вы даже попытки не сделали меня найти, – обиженно сказала вместо приветствия.

– Вы меня тогда возле дома так напугали… – напомнил Несмачный…

– Скажите, какой пугливый! – засмеялась она. – А впрочем, у вас нет оснований бояться. Вы гость нашего города, я вам обещала показать достопримечательности и до сих пор слова не сдержала. Так что давайте завтра вечером пойдем в театр или хотя бы в кино. Я вас приглашаю и возьму заранее билеты. Договорились?

– Вечером не могу, – сказал Несмачный. – Давайте днем.

– Днем? А ваша работа? – удивилась Галина.

– А ну ее! Надоело! Хочу расслабиться.

Трубка долго молчала.

– Странно, – наконец произнесла Галина.

– Что же тут странного? Хочу немного отдохнуть. И если вы мне поможете…

– Но я днем занята, – растерянно сказала Галина. – А впрочем, у меня есть два отгула. Так что если вы хотите днем…

Договорились созвониться утром. И вот теперь, конечно же, это она беспрерывно звонит. Несмачный в который раз выругал себя за вчерашнюю легкомысленную договоренность, хотел было не брать трубку, но чувство обязательности взяло верх.

– Слушаю, – сказал он.

– Наконец слушаете!

Если бы существовал прибор, определяющий уровень возмущения собеседника, то в данном случае, очевидно, и шкалы не хватило бы.

– Простите, Галя, я только что проснулся.

– Не прощу никогда! С утра я уже смоталась на работу, договорилась с начальством об отгуле, а с напарницей – о замене. Взяла билеты в театр – это на вечер, и в кино – это днем. Кроме того, мы должны побывать в двух музеях, съездить на Беруны, это пригород. Там я вам покажу домик, в котором жила в детстве, и школу, в которой училась. Потом познакомлю вас со своей бабушкой, она так вышивает – в жизни ничего подобного не видели. А завтрак у нас через пятнадцать минут в вареничной. Вы какие вареники больше любите – с мясом или картошкой?

– С мясом, – машинально ответил Несмачный.

– Тогда я иду и заказываю. Только не опаздывайте, а то они остынут…

Она повесила трубку, а Несмачный все прислушивался к коротким гудкам. Наконец положил трубку в стал быстро одеваться.

Галина встретила его очаровательной улыбкой. Столик был весь заставлен тарелками.

– Взяла вам еще вареники с творогом и капустой, – сказала она. – Мясом увлекаться не следует В журнале я читала, что злоупотребление мясными блюдами сокращает нам жизнь минимум на семь лет.

– Грустная арифметика, – вздохнул Несмачный. – Я, знаете, тоже недавно прикинул, во что могут вылиться злоупотребления, от которых предостерегает медицина. Картина выходит жуткая.

– Сейчас вы, наверное, станете все опровергать?

– Никогда! Я просто констатирую. Представьте себе, по утверждению врачей, курящие люди живут на пять лет меньше, чем не курящие. А я курю. Так что вместо того самого среднего возраста, который мне следует прожить, то есть семидесяти двух лет, я могу рассчитывать лишь на шестьдесят семь.

– Правильно. Для курящего и это много.

– Пойдем дальше. Если верить медицине, сахар сокращает жизнь на шесть лет, соль – на четыре Я же не ограничиваю себя ни в том, ни в другом. Таким образом, еще минус десять. Сколько остается?

– Пятьдесят семь.

– Допустим. Но я и кофе люблю. А злоупотребление кофе – это тоже, как утверждают компетентные люди, минус пять лет.

– Остается пятьдесят два.

– Алкоголем я не злоупотребляю, но, случается, по какому-нибудь поводу позволяю себе. Значит еще минус пять?

– Ну если не злоупотребляете, то, допустим, минус два.

– Ладно, остается пятьдесят. Теперь вы говорите что и мясо сокращает нашу и без того недолгую жизнь. Притом на семь лет?

– Короче: вам суждено прожить сорок три.

– Верно. Но мы с вами забыли о самом лютом враге долголетия. Неподвижный образ жизни! А я, к сожалению, не увлекаюсь бегом трусцой или, например, игрою в гольф. А это еще минус десять лет.

– Вы должны прожить тридцать два года! – торжественно подытожила Галина.

– Таким образом, я уже прожил несколько лет липших, – с гордостью сказал Несмачный, допивая кофе с молоком. – Благодарю за чудесный завтрак. И позвольте теперь уже мне пригласить вас – на обед. Кстати, подскажите, куда нам лучше пойти?

– Неужели после этого, – Галина кивнула на гору пустых тарелок, – вы еще захотите сегодня есть?

– Как ни странно, – засмеялся Несмачный. – Уверен, что вы тоже. Так куда же?

– Недавно у нас открылся новый ресторан «Красная шапочка». Там только диетические блюда… А теперь нам нужно спешить в кино…

До гостиницы Несмачный добрался только в одиннадцать часов вечера. Открывая дверь, услышал телефонный звонок. Голос лейтенанта Бойчука был встревоженный:

– Я уже было решил, что с вами что-то стряслось.

– Встретил инопланетянина, – засмеялся Несмачный.

– На вас это никак не похоже!

– Что именно?

– Повесили на двери кабинета записку: «Буду через час», – и исчезли. Что там творилось! Не протолкнуться! А под вечер перед управлением собралось столько народу, как возле стадиона перед решающим футбольным матчем.

– Понимаете, были такие обстоятельства, что пришлось… Ну что поделаешь, грешный, каюсь…

Это вы завтра Крокве объясните. Он аж зеленый от ярости. Обещал на вас рапорт написать.

– Ладно, завтра разберемся, – сказал Несмачный.

…Утром он проснулся от телефонного звонка. Было без пяти девять.

– Вот так на вас надейся, – пристыдила его Галина. – А обещали ровно в семь позвонить и разбудить. Уже на работу слетала, обо всем договорилась. Моя напарница удивилась, что я беру второй отгул подряд. Но я ей конфеты пообещала. Ну, так когда мы встречаемся?

– У меня утром кое-какие дела, – начал было Несмачный.

Но Галина решительно его перебила:

– Это какие еще дела за ночь у вас появились? Вчера вечером ясно мне сказали, что готовы еще один день посвятить экскурсиям. Ведь запланированную культурную программу мы с вами выполнили лишь наполовину. Прямо сейчас едем в Беруны. Бабушка вчера нас ждала, а если мы и сегодня не приедем… А потом куда, не забыли?

– Да помню. Только если бы у меня был напарник и так же легко, как вы, я мог бы с ним договориться!..

– Эти ваши служебные подробности меня не касаются! – раздраженно сказала Галина. – Если вы через двадцать минут не спуститесь, то я, имейте в виду, на вас очень обижусь. Надо было вчера думать, а не морочить мне голову!..

23

Поздно вечером, когда Несмачный возвратился в гостиницу, дежурная по этажу сообщила, что к нему приходили и долго ждали.

– И письмо оставили, – вспомнила она.

Несмачный вскрыл конверт. У лейтенанта Бойчука был четкий, почти каллиграфический почерк.

«Уважаемый Анатолий Петрович! Ничего не понимаю. Что происходит? Начальство теряется в догадках. Позвоните Крокве, когда бы вы ни пришли (его номер телефона 41-89-12). Я тоже жду вашего звонка».

Разговор с начальником управления Несмачный решил оставить на завтра. А Бойчуку позвонил:

– Прошу прощения, Владислав, что беспокою так поздно…

– Лучше позже, чем никогда, – обрадовался лейтенант. – Все куда-то исчезаете, а нам расхлебывать.

Опять целая толпа собралась в управлении. Люди возмущаются. Я уже после обеда догадался сорвать с дверей кабинета эту вашу записку: «Буду через час». Кстати, из газеты приходили. Фельетонист Зареба. Тоже возмущался. Говорит, что в редакцию звонят беспрерывно. Мол, если в таком солидном заведении позволяют себе людей по нескольку дней за нос водить, что ж тогда от других требовать! Обещал, что вам это так не пройдет…

– Ну и страхов вы мне наговорили! Плохо спать буду, – сказал Несмачный.

– Считал своим долгом вас предупредить.

– Правильно сделали. А завтра утром, Владислав, вы мне будете очень нужны. Давайте ровно в девять встретимся в управлении.

– Договорились, буду ждать, – ответил лейтенант и пожелал спокойной ночи.

24

Утренняя прохлада бодрила и помогала собраться с мыслями. Несмачный остановился у киоска «Союзпечать», купил свежие газеты и пачку сигарет «Столичные». Как ни старался идти медленно, а попал в управление без четверти девять. Но ключа от его кабинета уже не было.

– Бойчук забрал, – сказал дежурный.

Лейтенант встретил его с такой постной физиономией, будто только что получил известие о кончине близкого родственника.

– Читали?

– Что именно?

– Газету нашу читали?

– Еще не успел, только вот купил.

– Там реплика. По вашему адресу…

– По моему? – Несмачный развернул газету. – Где? Что-то не вижу. Ах, вот, кажется… Называется «Одну минутку»?

– Она.

Несмачный пробежал глазами реплику. А затем, сев за стол, начал снова читать уже вслух:

– «Нам говорит продавщица: «Одну минутку!» – и на час исчезает в подсобке. «Одну минутку!» – слышим мы от официанта, и час ждем заказа. «Одну минутку!» – захлопывает перед нашим носом окошко справочного бюро симпатичная блондинка и навсегда забывает о нашем существовании. Мы возмущаемся, делаем соответствующие записи в книге жалоб и предложений, но наше с вами драгоценное время, уважаемые читатели, нахально крадут. И крадут безнаказанно. Даже извиниться не считают нужным. Насколько бесцеремонным бывает иногда в этом плане поведение отдельных товарищей, работающих в довольно-таки солидных учреждениях, свидетельствует и вот такой свежий факт…»

Несмачный достал сигарету, закурил.

Забежала секретарша и сказала, что лейтенанта вызывает начальник.

– Представляю, в каком настроении сейчас Кроква! Ему лучше под руку не попадать, – сказал Бойчук и сочувственно, чуть коснувшись плеча Несмачного, подмигнул. – Держитесь, что теперь сделаешь!

Несмачный кивнул и продолжал читать. Дальше в реплике шла речь о его, «с позволения сказать, странном поведении», которое привело к тому, что «не один, не десять, а сотни людей несколько дней простаивают под дверью, изучая надпись на приклеенной записке: «Буду через час».

В следующем абзаце автор реплики, спрятавшийся под псевдонимом «И. Наблюдательный», разглагольствовал о том, что, кроме морального, эта проблема имеет еще в экономический аспект, который измеряется «тысячами человеко-часов, нахально украденных у жителей города…»

Раздался телефонный звонок.

Несмачный снял трубку. Звонила Галина, Она только что прочитала газету и была вне себя от возмущения.

– Ну как вам это нравится! – кричала она в трубку. – Человек не имеет права повысить свой культурный уровень. Ему сразу же шьют какой-то криминал. Такое сказать – обокрал жителей города! Часы, видите ли, у них украл! Да им же, видно, делать нечего, если часами под чужими кабинетами выстаивают! – Она на мгновение замолкла и вдруг сменила воинственный тон на извинительный: – Это я виновата… Это обо мне надо было писать…

– Не переживайте, – весело сказал Несмачмый. – Я вам вечером позвоню. Меня срочно к начальству вызывают…

Секретарша начальника терпеливо ждала, пока он закончит телефонную беседу. На нее это было не похоже. Наверное, тоже сочувствует, отметил Несмачный.

– Вас к Крокве, – сказала секретарша и виновато улыбнулась: – Такого еще не было. Все управление гудит.

– Ну, а как сам товарищ Кроква?

– Представьте себе, спокоен. А потом, по Андрею Васильевичу никогда не видно, когда он очень сердится, а когда просто серьезный.

25

Весь день Несмачный принимал посетителей. Но количество желающих попасть к нему на прием все увеличивалось.

Бальзаковского возраста женщина нервно теребила «молнию» на яркой косметичке, лежавшей у нее на коленях, и жаловалась голосом капризной первоклассницы:

– У меня постоянно болит сердце, товарищ следователь. Такой уж, наверное, характер – все принимаю близко. Другой сделает какую-нибудь пакость – и хоть бы что! А я переживаю. Представьте себе, еду в троллейбусе без билета. Пульс сто двадцать. В голове стучит. Руки дрожат. Боюсь: вдруг контролер придет, сраму не оберешься! Минуты тянутся, словно их кто-то за хвост держит. А водитель, будто нарочно, на остановках стоит подолгу и троллейбус ведет медленно-медленно. Вот такая я дурная! А недавно передала мне продавщица рубль. Согласитесь, не часто продавцы себя обсчитывают. Я за тот рубль – и ходу! Иду по магазину, а ноги подкашиваются. Лицо аж горит от волнения. Сейчас, думаю, окликнут, стыдно будет! Иной десятку из чужого кармана вытащит и глазом не моргнет. А я из-за несчастного рубля столько здоровья теряю! Или когда работала в кондитерском цеху…

– Для чего вы мне все это рассказываете? – не выдержав, спросил Несмачный.

– Говорю же, больная я. Сердце у меня слабое. Потому что впечатлительная. А мне соседка такое выделывает, что сил нет терпеть…

– И что же вы хотите?

– Ясно что – выселить ее. Я с моим сердцем имею право жить отдельно. Говорю сейчас с вами, а у самой пульс как минимум сто пятьдесят. Вот вам мое заявление, а я выйду на воздух, немного успокоюсь.

– Вы обратились не по адресу, – начал объяснять Несмачный.

По посетительница, бросив заявление на стол, ушла, держась за сердце.

Мужчина с перекинутым через руку плащом нерешительно топтался у двери. Похоже было, что он еще окончательно не решил, заходить или, может, пока еще не поздно, вернуться обратно в коридор. Наконец отважился. Вошел. Повесил плащ на вешалку.

Несмачный вопросительно посмотрел на него. Но он молчал. Наконец, глянув в окно, спросил:

– Наверное, я пойду?

– Вы пришли специально для того, чтобы мне это сказать? – спросил Несмачный.

– Видите ли, я не знаю, как вы отнесетесь к моему рассказу. Насколько я понял из объявления в газете, вы в связи со странными слухами о каком-то инопланетянине интересуетесь всем, что вызывает какое-либо подозрение. Если это так, то я считаю своим долгом рассказать про одну загадочную историю. Если вам интересно, конечно…

– Рассказывайте, пожалуйста.

– Моя фамилия Скребун. Зовут меня Святославом Ефимовичем. Экономист по образованию. И вот недавно перешел я на новую работу, вернее, меня перевели в объединение «Луч». Там всего ничего, лишь одно поразительно: как только собрание по какому-либо поводу, все дружно начинают поносить Растягая Сидора Сидоровича. О чем бы ни шла речь, этому Растягаю ох и достаётся на орехи! Скажем, вопрос о дисциплине. Один за другим просят слова сотрудники нашего отдела и критикуют Сидора Сидоровича, аж дым идет. Каких только эпитетов ему не навешивают! Он и злостный прогульщик, и такой, что тянет коллектив вниз, и воинствующий бездельник, которому давно пора показать на дверь. Сидор Сидорович и в магазин в рабочее время бегает, и кроссворды на рабочем месте разгадывает, и по телефону с тещей часами болтает. Или, например, тема очередного собрания: «Промышленная эстетика». Растягая песочат за то, что он цветы на подоконнике не поливает, за то, что рыбок в аквариуме кормит нерегулярно. Он повинен в том, что культмассовая работа запущена и что производственной гимнастикой охвачена лишь треть отдела. У кого самые длинные перекуры? У Растягая. Кто месяцами держит библиотечные книги? Сидор Сидорович. Кто теоретически не подкован, физически неразвит, морально неустойчив? Опять-таки Сидор Сидорович Растягай…

– И что же вы тут нашли подозрительного? – остановил поток красноречия посетителя Несмачный.

– А то подозрительно, что этого Сидора Сидоровича я никогда в глаза не видел. А когда поинтересовался, то пришел к выводу, что никакого Растягая вообще не существует. Его придумали. Придумали, чтобы в протоколах собраний критика всегда была конкретной. Так что поинтересуйтесь этой мифической личностью…

Ответив еще на несколько вопросов Несмачного, Скребун поднялся, поставил стул на место и, сняв плащ с вешалки, слегка поклонился:

– Благодарю за приятную беседу.

Не успел он прикрыть за собой дверь, как в комнату вошел невысокий мужчина в кожаной, низко надвинутой на лоб шляпе. Его серое пальто доставало полами чуть ли не до пола.

Несмачного словно током пронзило.

Да, потерпевшие не преувеличивали. Свинцовые глаза мужчины действительно парализовали, будто сковывали всего.

Несмачный готовился к этой встрече, но не представлял, что даже дотянуться до кнопки звонка, вмонтированной под верхним ящиком письменного стола, будет не так-то просто: руку как гипсом стянуло?

Но он все-таки дотянулся!

В кабинет вместе с лейтенантом Бойчуком вбежали пять милиционеров. Они окружили мужчину в сером пальто. Он опустил глаза и произнес:

– Я чувствовал, что сегодня это произойдет…

«И совсем у него не скрипучий голос, как утверждают потерпевшие, – отметил Несмачный. – Низкий, немного хрипловатый. Обыкновенный, земной…»

26

Через несколько часов, допрашивая «инопланетянина», Несмачный удивился: «И откуда я это взял – парализующий взгляд! Глаза как глаза. Разве что удивительная способность смотреть на собеседника не моргая. Но металлический блеск сразу же исчезает, как только «инопланетянин» перестает гневаться. Вот сейчас, например, он рассказывает о своих юношеских годах, и глаза его не холодные, а теплые…»

Как и все смолоду, Валерий Харитонович Халабуда мечтал стать знаменитым. Его учитель в школе циркового искусства Геннадий Петрович Страшинский предсказывал ему славу выдающегося гипнотизера. Как-то парню удалось загипнотизировать даже самого учителя. И тот был в восторге.

Халабуда дважды получал дипломы победителя да республиканских смотрах коллективов эстрадно-циркового искусства. Но случилось несчастье. Он случайно оказался на арене цирка во время тренировки воздушных акробатов, и один из них упал на него. Акробат отделался легким испугом, а Халабуда долго пролежал в больнице. В конце концов выкарабкался, но в цирк больше не вернулся. Поступил в техникум, затем окончил вечернее отделение института, работал в конструкторском бюро. Увлекся наукой. Увлечения менялись, иногда переплетаясь: математика, физика, химия, бионика, кибернетика, геронтология… Написал несколько научных статей. Но их не опубликовали.

А двенадцать лет тому назад сделал открытие: теоретически доказал существование в клетках человека микрочастичек – ерехромизмов. Количество этих частичек, по утверждению Халабуды, и определяет продолжительность жизни человека. Те, у кого ерехромизмов больше, – долгожители. И наоборот, те, кто по стечению генетических обстоятельств обделены ими, что бы ни делали и как бы себя ни ограничивали, до преклонного возраста не дотянут…

Халабуда говорил медленно, взвешивая каждое слово, будто знал, что его записывают на магнитофон.

– Но куда я ни заходил с этим своим открытием, на меня смотрели как на сумасшедшего. Успокаивали, советовали больше бывать на свежем воздухе и вовремя ложиться спать. Если бы вы знали, сколько времени я убил на эти хождения! Времени, которое я мог бы потратить на новые научные поиски и открытия. Я люто возненавидел этих расхитителей нашего времени! И эта ненависть заставила меня активно действовать. Я решил материализовать свое научное открытие и сделать его орудием мести. Вы скажете, что месть – это антигуманно. А гуманно издеваться над человеком, лишать его самого драгоценного в жизни – времени? Если у кого-нибудь часы снимут, или шапку сорвут, или же деньги украдут, вы бьете тревогу, уголовные дела заводите! И сурово наказываете тех, кто посягает на социалистическую или личную собственность граждан. А время?! Разве так уж много времени отведено человеку, чтобы с такой легкостью его разбазаривать! Может, какой-нибудь чиновник, который заставил ученого просидеть под дверью своего кабинета несколько лишних часов, лишил человечество гениального открытия? Да бог с ними, с открытиями! Вообще время человека – разве это не самое его большое богатство? Как умирающий цепляется за каждую минуту своей жизни! А мы позволяем отнимать у нас не только минуты – часы, которые, как известно, складываются в дни, месяцы, годы. Разве это справедливо? Когда-нибудь человечество будет жестоко карать за такой подлый грабеж. Но никакое наказание, каким бы суровым оно ни было, не в состоянии компенсировать убытки, причиненные человеку. Украденные деньги можно вернуть, а время?.. И вот я и решил создать аппарат, при помощи которого можно отнимать у такого грабителя его собственные ерехромизмы, консервировать их, а потом со временем возвращать пострадавшим. Отнимать, как вы знаете, я уже начал. Не было сил дальше терпеть такое безобразие. Все эти отобранные ерехромизмы сохраняются у меня в специальном вакуумном резервуаре… А вот что касается возвращения их потерпевшим… Этот второй этап моей программы еще немного недоработан. Как раз на днях я собирался испытать новый, тоже мною сконструированный аппарат. Внешне он почти такой же, как предыдущий.

Халабуда достал из кармана и нежно погладил металлическую коробку с резиновой трубкой и стальным браслетом на конце.

– Я считаю, этот аппарат уже хорошо себя зарекомендовал. А вы какого мнения? – спросил он. – Одно то, что наказанные на глазах старели, свидетельствует об эффективности моего прибора. Разве не так?

– Мы исследовали большинство этих, как вы говорите, наказанных, – сказал Несмачный. – И эксперты пришли к выводу, что внешние признаки старения могли появиться от сильного стресса – чувства страха, который нагоняла на людей эта ваша процедура.

– Ничего не смыслят ваши эксперты! – воскликнул Халабуда, и его глаза вспыхнули стальным блеском. – Я надеюсь, вы проведете следствие так, что правда восторжествует. А для этого потребуются компетентные эксперты…

– Хорошо, – кивнул Несмачный. – Будут компетентные! А разговор с вами продолжим завтра…

Лейтенант Бойчук, присутствовавший при допросе Халабуды, сидел сбоку молча и листал какие-то бумаги. Когда Халабуду вывели, заметил:

– Это он правильно сказал про экспертов. С них надо начинать.

– Вы имеете в виду психиатров? – спросил Несмачный. – Я их уже вызвал.

Зазвонил телефон.

Фельетонист Зареба поздравлял Несмачного с успехом.

– Верите, я ночь не спал после этой газетной реплики, которую вы меня заставили написать. Думаю: не дай бог, ваш план сорвется – что тогда делать? Писать опровержение? Это, как говорится, прокол для газеты. Не писать – пятно на вашей репутации. Наконец-то можно будет объяснить читателям, что это был своеобразный прием следователя. Желание вызвать, так сказать, огонь на себя, то есть вызвать на себя гнев «инопланетянина», который появлялся, как карающий меч, там, где, по его данным, не берегли время человека. А представьте, если бы он не прочитал этой реплики? Вдруг оказалось бы, что он вообще нашу газету не читает!..

– Читает. В этом я убедился, когда занимался делом Ревуна, о котором вы напечатали фельетон «Под маринадом». Помните? В нем говорится о том, что Ревун рационализаторские предложения маринует, заставляет рационализаторов годами к нему ходить. Вот тогда-то меня и озарило: я наконец нашел связь между фельетоном и визитом к Ревуну «инопланетянина».

– И все-таки это был риск, – сказал Зареба.

– Что поделаешь, – ответил Несмачный. – Нам, следователям, нередко приходится рисковать не только жизнью, но и своей репутацией.

27

Вокзальные громкоговорители, передавая информации о прибытии и отправлении поездов, гремели так оглушительно, что дряхлый старичок, наверное, тугой на уши, неподвижно сидевший на чемодане и безразлично смотревший прямо перед собой, вдруг встрепенулся и радостно закричал: «Слышу!»

– А вы еще собирались лететь, – сказал лейтенант Бойчук. Они с Несмачным стояли в вестибюле вокзала как раз напротив гигантских часов. – Судя по информации, поезда и те сегодня выбились из графика.