Текст книги "Встреча с пришельцем (сборник)"

Автор книги: Юрий Прокопенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 27 страниц)

Сердце – не камень

Когда я доедал паровые тефтели, она вдруг сказала:

– Я так рада, что попала с вами за одни столик.

– И мне приятно, – вежливо ответил я, приступая к десерту.

– С той минуты, как вы появились в нашем санатории, я все время ищу встречи с вами, – сказала она таким тоном, что я поперхнулся. – И вдруг такая удача: ваш сосед по столу согласился со мной поменяться…

Она посмотрела на меня так многозначительно, что я аж съежился. Крепко стиснув зубы, я еще раз поклялся, что не подведу председателя сельсовета, который, давая мне недавно характеристику, назвал меня морально устойчивым.

– Я от вас многого не требую, – сказала она, когда мы вышли на площадку для пинг-понга. – Разрешите мне съесть хотя бы один шашлычок…

– Один что? – не понял я.

– Шашлык на шампуре. Все врачи твердят, что при моей печени мне на жареное и смотреть нельзя. А у вас, говорят, совсем другие методы. Вы, говорят, против суровой диеты. И то, что другие запрещают, вы разрешаете…

– Послушайте, – облегченно вздохнул я, – это просто ошибка. Если вы приняли меня за врача…

– Не волнуйтесь, все абсолютно между нами. Меня предупредили, что вы тут инкогнито. Но я вас узнала с первого взгляда. Так что, надеюсь, вы не откажете…

– Но я не имею права разрешать или запрещать.

– Я вас очень прошу.

– В конце концов, вы человек взрослый, можете есть, но…

– Вот этого «но» и не надо. Так мне все говорят: можете есть, но это плохо кончится.

Она умоляла. И я не выдержал:

– Ешьте, бог с вами!

Ночью ее забрала «скорая помощь». А меня весь день мучили угрызения совести.

Вечером ко мне на лавочку подсел дистрофического вида отдыхающий и подмигнул:

– Ах, эти доктора! Другим запрещают, а сами курят.

– Ошибаетесь, никакой я не доктор, – покачал я головой.

– Не темните, мне все известно, – перешел он на шепот. – Одна дама из второго корпуса сказала, что вы – светило медицины. То, что обычно врачи запрещают, вы разрешаете. Очень прошу вас, разрешите и мне одну сигарету.

– Курите, – я протянул ему пачку.

– Но должен вас предупредить, у меня энфизема и астма. Поэтому мне категорически запрещают…

– Значит, не надо, раз запрещают и притом категорически.

– По вы ведь, говорят, против таких запретов? Вы ведь лечите иными методами. Вы, говорят, все разрешаете…

Я молча поднялся и пошел по аллее. Он догнал меня:

– Одну, только одну! Разрешите, умоляю!

– Курите хоть пачку сразу! – не выдержал я.

Ночью его еле привели в чувство с помощью кислородной подушки.

На следующее утро я не мог выйти из комнаты: меня атаковала толпа отдыхающих. Ревматики просили разрешить им купаться в море. Подагрики умоляли благословить их на футбольное соревнование.

Что ж, сердце – не камень…

Слава медика, который не признает диет и режимов, ходила за мной по пятам.

– Вот это специалист! – в восторге говорили больные. – Что ни попросишь – все разрешает…

Через несколько дней меня вызвал к себе главный врач санатория.

– Послушайте, уважаемый коллега, – сурово сказал он, – вы не представляете, чем это может кончиться. У нас изолятор переполнен. Пятый раз за неделю вызываем «скорую»…

– Никакой я вам не коллега, – говорю ему, – я зоотехник…

– Бросьте эти шутки и не считайте меня дураком. Нам известно, что вы отдыхаете инкогнито, – подмигнул главврач. – Между прочим, – взял он меня за локоть, – уже полгода, как я перенес инфаркт. А завтра мой день рождения. Как по-вашему, можно мне хотя бы рюмочку по такому поводу?..

Женская логика

Но знаю, как вы, уважаемые мужчины, но я лично против сюрпризов. Сюрпризы заставляют супругу волноваться, а волнения, как утверждает мой знакомый врач, не на пользу здоровью. Поэтому перед праздником я всегда предупреждаю: так, мол, и так, дорогая, держись, завтра получишь картофелечистку. Или торт с шоколадной надписью «Поздравляю». Или…

На этот раз я надумал подарить жене к Восьмому марта нечто такое, что сделает ее по-настоящему счастливой. Я решил подарить ей робота.

– Он, – сказал я жене, – будет тебе надежным помощником. И не в каких-то там примитивных делах, как, например, стирка или уборка квартиры. С этим ты и сама отлично справляешься. Он будет помощником в решении сложнейших семейных проблем, потому что это робот-советчик. Его электронный мозг способен давать квалифицированные советы на все случаи жизни.

Это не были пустые слова. Робот действительно советовал безотказно.

– Кто должен забирать ребенка из яслей? – спрашивала жена.

– Муж! – безжалостно утверждал робот.

– Кто должен убирать комнату?

– Муж…

В нашей семье наступил мир и покой. Мы не тратили больше вечеров на споры из-за мелочей.

Жена была в восторге от робота. Она придумывала неожиданные вопросы и в моем присутствии заставляла его отвечать.

В результате к моим обязанностям каждый раз добавлялись новые. Я уже покупал хлеб, приносил из магазина овощи, натирал пол…

Постепенно робот начал меня раздражать. Казалось, это стальное чудовище создано специально для того, чтобы загрузить меня всяческими заботами.

– Ну что я тебе такого сделал, что ты мне жизнь укорачиваешь? – не выдержав, схватил я его за антенну.

Робот молчал.

«Ясно, она подобрала ключик к его железному сердцу», – понял я, заметив, как жена заливает в луженую глотку робота двойную порцию масла.

Я стал тайком делать то же самое. Даже утроил дозу. Но робот был неумолим, как автоинспектор. В сердцах я схватил его и отнес в мастерскую гарантийного ремонта.

– Сотни мужчин обращаются к нам с подобными жалобами, – сказал мне мастер. – Только, к сожалению, помочь вам ничем не могу. Дело в том, что конструктором первого семейного робота была женщина…

Сцена ревности

В тот вечер я, как всегда, пришел домой без десяти семь. Поужинал и засел за газету. Я так углубился в чтение, что жене пришлось трижды повторить свой вопрос, прежде чем его смысл дошел до меня:

– Скажи, ты ее любишь?

– Кого? – удивился я.

– Сейчас ты скажешь, что даже не знаком с ней.

– С кем – с ней?

– Не придуривайся!

– Понятия не имею, о ком это ты.

– Что ж, могу тебе доставить удовольствие, описать ее портрет: большие карие глаза и длинные ресницы. Искусственные, конечно!

– Не знаю, о ком ты…

– Она носит берет и яркую куртку… Теперь улавливаешь, о ком речь?

– Нет, – буркнул я и снова углубился в чтение газеты.

– Так вот, – вырвала жена газету, – зовут ее Олей! И работает она в твоем отделе…

Целый вечер я мысленно перебирал всех своих сослуживцев, силясь припомнить, кто же такая Оля с большими карими глазами и длинными ресницами. И лишь утром, когда пришел на работу, понял: ну конечно же она имеет в виду вот эту младшую копировщицу, которая работает у нас только второй месяц.

Я присмотрелся и заметил, что у копировщицы действительно красивые глаза.

– Вы чего это на меня так смотрите? – спросила Оля.

– Просто хотел… – смутился я.

– Просто хотели спросить: не свободна ли я сегодня номером? – подсказала она.

В этот день я пришел домой на час позже.

А на следующий день пришел позже на три часа – Оля попросила помочь ей выбрать подарок для брата.

Жена встретила меня бурной сценой.

– Теперь я окончательно убедилась, что ты ее любишь!

– Ты имеешь в виду Олю?

– Не Олю, а Галю! И не прикидывайся, что даже не знаешь, о ком идет речь, Могу доставить тебе удовольствие, описать ее портрет: маленькая, подстриженная под мальчика. В канцелярии у вас работает»..

Утром я внимательно разглядывал маленькую, беленькую, подстриженную под мальчика машинистку. Действительно, хороша! И как ото я раньше ее не замечал?

– Вы чего на меня так смотрите? – спросила Галя.

– Просто хотел… – смутился я.

– Просто хотели спросить: не свободна ли я сегодня вечером? – подсказала она…

Последняя капля

Мужчины в долгу перед женщинами. Хотя бы потому, что взвалили на их хрупкие плечи непосильные тяготы домашних забот. Естественно, прекрасный пол категорически протестует и борется за равноправие в домашнем хозяйстве.

И надо сказать, что в этой борьбе женщины все-таки кое-чего достигли. Во всяком случае, как утверждают юмористы, хоть раз в году, допустим, Восьмого марта, каждый пятый мужчина надевает передник и, засучив рукава, бросается, например, чистить картофель.

Но женщинам этого мало. Они хотят большего.

«Существуют, скажем, месячники продажи часов, месячники безопасности движения? – ехидно спрашивают они. – Почему бы нашим мужьям не стать хотя бы на месячную вахту по домашнему хозяйству?»

Я знаю случаи, когда игнорирование этого рацпредложения ставило под удар семейное счастье.

Лично мне это мужское упрямство нисколько не присуще. Я готов на отчаянный подвиг, лишь бы небосвод нашей семейной радости не затмила даже маленькая тучка обиды. Поэтому, когда жена решительно заявила: «Отныне ты мне помогаешь по дому!» – я с радостью согласился.

Программа помощи была изложена по пунктам:

– Во-первых, сам себе гладишь брюки. Во-вторых, покупаешь в магазине продукты. В-третьих, четыре раза в неделю забираешь ребенка из яслей…

На следующее утро я начал выполнять программу помощи. Включил утюг и стал гладить брюки.

А вечером мы с женой плелись в универмаг, чтобы купить новые брюки. Во время глаженья я прожег штанину, и теперь спасти ее не могла даже художественная штопка.

Когда вечером я с трехлетней дочкой пришел домой, она обратилась к маме с таким предложением:

– Выпьем по кружечке?

– Что это значит? – побледнела жена.

– Понимаешь, – объяснил я, – мы с другом Колей взяли ее с собой в «Пиво – воды»…

Картофель, который я послушно принес из магазина, жена выбросила в мусоропровод. А от посуды, которую я мыл после ужина, осталась половина.

– Вот тебе последнее испытание, – сказала жена, и в голосе ее я уловил отчаянную решимость: – купи в овощном три кочана капусты.

…Я стоял у прилавка и слезно просил:

– Ну хотя бы один гнилой кочан!

– Нет, товарищ, – безнадежно развела руками продавец. – Вся капуста у нас первосортная.

Я требовал книгу жалоб. Я вызывал директора. Я обещал пожаловаться в министерство. И… помогло. Где-то в подсобке нашли все-таки два кочана гнилой капусты, которая случайно завалялась с позапрошлой партии.

Это была последняя капля, переполнившая чашу терпения жены.

Теперь, когда я даже умоляю ее: «Дай я тебе хоть немного помогу», жена категорически отказывается.

– Я лучше сама, – вздыхает она.

Деликатное поручение

Я сидел в кабинете председателя месткома и рассматривал свои ногти так внимательно, словно видел их впервые. Через несколько минут он повторил свой вопрос:

– Как же это произошло?

– Даже не припомню, с чего все началось… – чужим голосом заговорил я, стараясь не смотреть ему в глаза. Мне было ясно: пахнет аморалкой и персональным делом.

– А вы все же постарайтесь припомнить, – строго сказал он.

– Кажется, началось все с того, что однажды Василин Петрович, задерживаясь на работе, попросил меня пойти с его женой в кино…

– Что вы и сделали?

– Разумеется. Разве я мог отказать Василию Петровичу?

– Ну, а затем?

– Затем он снова, задерживаясь на работе, попросил меня пойти с его женой в театр.

– И вы не смогли отказаться?

– Не мог. Он так просил…

– А дальше?

– А дальше я ходил с его женой в цирк, на выставку собак, на состязания по легкой атлетике…

– В то время, когда Василий Петрович задерживался на работе?

– И не только на работе. Жена Василия Петровича не любит футбол, а он не пропускает ни одного матча. Поэтому, когда он ходил на стадион, то поручал мне развлекать супругу.

– И что же было потом?

– Потом он стал поручать мне развлекать ее и в те дни, когда играл в шахматном клубе. Его жена не любительница шахмат.

– А что же она любит?

– Прогулки, анекдоты, пирожные, коктейли и многое другое…

– Впервые слышу, что вы умеете рассказывать анекдоты.

– Я тоже это умение обнаружил в себе случайно…

– Мы уклоняемся от темы. Пора уже переходить к главному. Итак, гуляли, пили, ели и анекдотами развлекали. И что же было дальше?

– Дальше? Были стихи. Сперва читала она, потом я. Потом вместе…

Председатель месткома помолчал, задумчиво глядя в потолок.

– Ну, а какие еще любопытные детали?

– Разве все упомнишь? – неуверенно ответил я.

– Цветы дарили?

– Только дважды за все время. Первый раз от имени Василия Петровича. Второй – от себя.

– А всякие там сувениры, духи?

– Дарил. Но не часто, – опустил я глаза.

Председатель месткома снова помолчал, уставившись в окно.

– Признайтесь честно, вы в ее присутствии ругали Василия Петровича, насмехались над его недостатками и странностями?

– Ни разу! Напротив, когда она пробовала о нем говорить что-то нехорошее, я всегда возражал.

– А все-таки когда вам пришло в голову отважиться на этот шаг?

– Я и сам не знаю, как случилось, что я предложил ей стать моей женой. В последний раз, когда Василий Петрович, отправляясь в командировку, попросил не оставлять супругу в одиночестве, я даже предупредил его: «Это может плохо кончиться!» Но он только самоуверенно усмехнулся.

– Итак, он уехал в командировку, а вы в это время сделали предложение его жене? Теперь наконец мне все стало ясно, – сказал председатель месткома и задумчиво уставился в пол.

– Только у меня к вам одна просьба, – прервал я его раздумья.

– Слушаю вас.

– Когда на профсобрании будут разбирать мое персональное дело, не надо смаковать все эти подробности.

– Хорошо, обещаю… Только за это я тоже хочу попросить вас об одной услуге.

– Пожалуйста, – сказал я.

– Просьба очень деликатная. На этой неделе я еду в командировку. Не могли бы вы в это время немного развлечь мою жену? Вы это так хорошо умеете делать…

Опять двойка

Сын принес двойку по географии. И это меня до крайней степени возмутило, прямо таки вывело из себя. Ну, пусть там с математикой у него не все хорошо. В конце концов, у меня тоже далеко не аналитический ум. Пусть в одном предложении он делает восемнадцать ошибок. Я тоже, случается, могу перепутать запятую с тире. Но география? Что может быть проще! Бери учебник, читай и запоминай себе. Вот и все дела!

– Понимаешь, папа, я не сумел показать, где Австралия, – объяснил сын так беззаботно, что я аж вскипел:

– А зачем же я тебе глобус купил? Зачем карту на стене повесил? Затем, чтобы ты хоть иногда смотрел! Не-е-ет, так дальше продолжаться не может. Где мой широкий армейский ремень?!

– Э, нет, папа! – Сын встал между мною и шкафом. – Лупить ремнем непедагогично.

– А чем педагогично? – крикнул я.

– Вообще бить детей нельзя, – твердо заявил сын.

– Что значит – нельзя? Меня батя лупил вот и вышел из меня человек.

– Тогда другие времена были. А теперь бить детей не рекомендуется, чтобы не причинить им психологических травм, чтобы не отталкивать их от себя, чтобы не возникла между отцами и детьми полоса отчуждения…

– Кто это тебе такого наговорил? – удивился я.

– Вот ты не слушаешь радиопередачу «Для вас, родители», а я слушаю и знаю, что ребенок очень впечатлителен. Его запугать – раз плюнуть. А запуганный ребенок не может хорошо…

– А уроки не учить – это хорошо? – остановил я поток его красноречия.

– Самое ужасное то, что ребенок может после такого наказания, – сын кивнул в сторону шкафа, где лежал ремень, – совершенно замкнуться в себе. Об этом в отрывном календаре писалось. Вот я возьму и замкнусь. Что вы тогда с мамой делать будете? Что?

– Хорошо, – сказал я, – ты меня переубедил. На сей раз не возьму ремень. Ограничимся другим – ты не будешь выходить на улицу, пока не сделаешь все уроки. Сообразил?

– Я-то сообразил, – сказал сын. – А вот известно ли тебе, что лишать ребенка свежего воздуха – это не только непедагогично, но и вредно для его здоровья? Как писал врач в медицинском журнале, такие непродуманные действия родителей могут иметь трагические последствия. Лишенный воздуха ребенок потеряет сои, аппетит, похудеет и, может статься, угодит в больницу.

– Ну, тебе больница не угрожает. Ты у меня парень ого-го-го! – не без гордости заметил я.

– Как утверждает тот же врач, болезнь подкрадывается незаметно, – возразил сын.

– Ну что ж, – сказал я, – тогда ты всю эту неделю будешь лишен сладостей. Ни одной конфеты!

– Ни в коем случае! – испуганно замахал руками сын. – Как писалось в журнале «Общественное питание», злоупотребление сладким так же опасно, как и полный отказ от него. Разве ты не знаешь, что сладости – это углеводы, а дефицит углеводов в организме нарушает белковый обмен, что может привести к полному разладу всех жизненно важных функций.

– Не нужно разлада, – согласился я. – Для начала ограничимся мороженым. Ни одной копейки на мороженое ты не получишь! По крайней мере в ближайшие две недели.

– Папа, зря ты так, – покачал сын осуждающе головой. – Ты же знаешь – молока я не пью, молочных продуктов типа сыра, сметаны, кефира не ем. А в молоке очень много витаминов и других элементов, без которых организм не может обойтись. Так что мороженое – единственный способ, благодаря которому мой организм может заполучить хоть что-то молочное…

Обессиленный этими педагогическими дебатами, я опустился в кресло и попытался сосредоточиться.

– А может, – несмело предложил я, – мы тебя лишим телевизора? Хотя бы на несколько дней? Будешь иметь время лучше учить уроки.

– К сожалению, и этого нельзя, – вздохнул сын. – Как раз в телепередаче «В кругу семьи» шла речь о том, что телевизор – это источник информации и запрещать детям смотреть его программы – значит обрекать их на интеллектуальное отставание.

Не успел я и рот раскрыть, как сын убежденно добавил:

– То же самое касается кино, книг, журналов!

– Как же тебя наказать? – спросил я.

– Как наказать? – задумчиво переспросил сын. – Я сейчас полистаю подшивку журнала «Семья и школа» и скажу тебе. Кажется, там по этому поводу что-то было…

Подарок

Перед концертом в клубе прочитали лекцию «Алкоголь – наш враг».

Прослушав ее, я твердо решил: больше ни капли! Жена была о восторге. Она сказала, что это дли нее наиприятнейший подарок к дню рождения.

– А знаешь, дружище, – радостно выпалил я приятелю на следующий день, торжественно ставя на стол бутылку вина, – я больше не пью.

Он усмехнулся и попросил две рюмки.

– Серьезно, не пью.

Он внимательно взглянул на меня, покраснел:

– Извини, тебе, вероятно, уже передали… Я и в самом деле назвал тебя болваном и кретином, но это случайно вырвалось. Ты же знаешь, я совсем другого мнения о тебе…

– Не в том дело, – весело ответил я. – У меня нет никаких оснований обижаться на тебя, просто я больше не пью…

– Ну, прости, не надо так сердиться, – стал умолять он со слезами на глазах. – Я действительно сказал, что тебе не хватает опыта. Но ты же сам знаешь, директор – человек принципиальный, у него свое мнение есть…

– Клянусь, все это не имеет никакого значения! Я просто больше в рот не беру.

Он начал одеваться с видом трагика, которому так и не дали обещанной роли, а на прощанье сказал:

– Если бы ты знал, как горько терять друзей!..

На следующий день мне повстречался сосед.

– У меня сегодня такая радость, – сообщил он. – Наконец-то мое рационализаторское предложение одобрили. Ты представляешь, сколько было поздравлений…

– Я тоже от души приветствую, – растроганно вымолвил я.

– Это событие надо обмыть! По фужеру шампанского? А?

– Не могу, – сказал я.

С минуту он подозрительно смотрел на меня. Потом положил свою крепкую руку на мое плечо.

– Не стоит так обижаться, – тихо произнес он. – Было, действительно было: сказал твоей жене комплимент. Ну извини, больше не буду…

– Да не в том дело. Просто я стал непьющим!

– Ну и не надо! – возмутился он. – Перед тобой извиняются, а ты…

И ушел не попрощавшись.

День рождения родственника начался, как обычно, с длинного и мудрого тоста. Была дана команда – пить до дна.

– А это еще что такое? – спросил именинник, кивая на мою полную рюмку.

– Не пью, понимаешь…

– Ах, вот как! – грозно произнес он. – Понятно! Ты не можешь смириться с тем, что ничего не получил из бабушкиного наследства. Все ясно!..

…Мы сидим с женой одни за праздничным столом. Друзья и родные, ссылаясь на исключительные обстоятельства, прийти к нам отказались. Весело искрится шампанское. Жена радостно улыбается и предлагает тост за счастье в нашей семье.

– Но ты же знаешь, я дал слово – ни одной капли.

– Я давно уже замечаю, – вдруг разрыдалась жена, – наше семейное счастье для тебя ничто…

Выхода не было – пришлось выпить.

Цена сочувствия

В его глазах была такая отчаянная скорбь, что я не выдержал:

– Стоит ли казнить себя из-за такой мелочи? Мелочи, говорите? Да я за эту рубашку сорок рублей отдал! В магазине было темно – не рассмотрел, – в отчаянии произнес он.

– Но она не такая уж и плохая, как вам кажется, – попытался я его успокоить.

– Вы думаете?

– Уверен. Кое-кто был бы счастлив одеть такую. Я, например…

– Вам нравится? И вы молчали! – пристыдил он меня, снимая с себя рубашку.

– Да нет, что вы, у меня есть и точно такого же фасона, – забормотал я.

– Не скромничайте. Вам нравится – и я уступаю. Даже благодарить не надо, – решительно заявил он…

Пришел он как-то на работу подавленный. Все время барабанил пальцами по столу и напевал траурную мелодию. Вид у него был такой несчастный, что я не выдержал:

– Успокойтесь, прошу вас, перестаньте мучиться. Ну купили неудачный сервант, так стоит ли из-за этого себе нервы портить?

– Поймите же, я за этот сервант все свои премиальные ухлопал.

– Ничего, не такой уж он и плохой, как вам кажется.

– Вы думаете? – обрадовался он.

– Уверяю, кое-кто счел бы за счастье иметь такой.

– И вы молчали! – радостно вскочил он. – Да я вам сегодня же его привезу!

– Зачем он мне? У меня есть сервант не хуже…

– Уступаю! – торжественно заявил он.

В тот же вечер сервант оказался у меня в квартире.

Через несколько дней пришел он на работу снова мрачный. Ни с кем не разговаривал, уставился в окно и вздыхал.

Наконец мне удалось вызвать его на откровенность.

– Моя женитьба была фатальной ошибкой, – сказал он, заламывая руки.

– Не такая она уж и плохая, ваша жена, – стал я его утешать.

– Вы думаете? – оживился он.

– Уверен. Другой счел бы за честь иметь такую жену, как ваша, – неуверенно ответил я.

– Что же вы молчала! – бросился он мне на шею.

– Я не себя имею в виду, – в ужасе пошел я на понятную.

– Но, но! Не стесняйтесь, не скромничайте! – подбодрил он меня.

Через два месяца его Наташа стала моей женой.